Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

– Ну и все, хватит болтовни, – бросил Уфретин. – Беллис, отдавай ставку!

– Погоди, – отрезал командир гарнизона. – Меня тут кое-что тревожит.

– Потому, что ты дурак и не ешь грибов. Пожуй щепотку, забудь тревоги.

– Слушай, Уфретин. Какие-то восемь человек, похожие на солдат, явились в город вчера вечером. Сегодня они затеяли драку. Не вечером, по пьяни, а днем, трезвые. По драке перекинули жаровню, еще и разлили масло. Когда вспыхнуло, не стали тушить вместе со всеми, а продолжали драться. А потом, как сильно разгорелось, исчезли без следа. Напряги то, что осталось у тебя от мозгов, и подумай: на что это похоже?

Уфретин почти не слушал, он гладил Фури и наполнялся чувством великой, почти божественной силы.

– А на что? Сам скажи.

– На поджог, черт возьми! Восемь диверсантов приходили в Изерин, чтобы спалить город!

– Фури, ты слышал? Ди-вер-сааанты!

Слово звучало очень забавно, Уфретин заржал. Беллис взбесился:

– Спали тебя солнце! Это ты со своими драными наемниками должен охранять Изерин! Моя забота – замок, твоя – город. Четвертый платит вам за это!

– Пока мы здесь и с нами Фури – никто не возьмет Изерин. Святая длань богов лежит на нас!

– Тогда как вышло, что восемь диверсантов пришли и подожгли?

Задрав нос, Уфретин глядел поверх макушки Беллиса. Там, в небе над макушкой, происходило что-то интересное. Лазурь покрывалась сизыми пятнами, которые ритмично подрагивали, будто в такт копытному звуку. Возможно, на Звезде проходил кавалерийский парад.

– Беллис, я не занимаюсь какими-то ди-вер-сантами. Бригада Святого Страуса не охраняет город от мышей, мух и голодранцев. Это ниже нашего полета. Если сюда нагрянет вражеская орда с холодными мечами, на горячих конях, – тогда мы встанем щитом и сокрушим опасность!

Если бы грибной яд не туманил ум Уфретина, две минуты спустя он оценил бы иронию судьбы. Раздались крики: «Тревога! Тревога!» Послышался топот ног, появились горожане, бегущие к замку. А следом за ними, грохоча копытами, на улицу въехали рыцари. Самые настоящие рыцари – в железных доспехах, с холодными мечами, на горячих конях. В точном согласии со словами капитана.

– К оружию! – завопил Уфретин. – Хватай мечи, стройся!

Немногие глупцы последовали его приказу: на свою беду бросились за мечами и копьями. Именно их рыцари атаковали в первую очередь – рубили на всем скаку каждого, кто рискнул поднять оружие. Барон, возглавлявший отряд, даже не обнажал клинка. Направляя коня на парней Уфретина, он сшибал их с ног и топтал копытами. Наемникам не удавалось составить строй, их войско распадалось на мелкие очажки сопротивления, которые быстро гасли под вражеским напором.

Впрочем, большая часть бригады избежала смерти. Многие развеялись с площади еще до начала схватки – едва кончился пожар, умчались на поиски развлечений. Другие застали атаку и слышали приказ Уфретина, но восприняли его философски. «К оружию» – это ж необязательно навстречу врагу; можно просто побежать туда, где есть оружие – например, в казармы или замок, или таверну, где по стенам висят топоры.

Довольно скоро капитан Уфретин с Беллисом и Фури остались на краю площади, окруженный малою группой самых выносливых наемников. Им удалось ненадолго задержать натиск рыцарей, соорудив что-то вроде баррикады из обгорелых бревен.

Глядя, как блистает броня, как полощутся плащи за рыцарскими плечами, как молниями сверкают мечи над обугленной древесиной, Уфретин вдруг узрел истину.

– Я ошибся, друзья! Это не воины зла, а рыцари добра! Встретим их раскрытыми объятиями!

Барон остановил коня в паре шагов от баррикады.

– Вы Уфретин?

– Я Уфретин, а это – святой Фури!

– Вы сдаетесь?

– Я не сдаюсь, но не вижу смысла в сражении. Мы – воины добра, как и вы! Над вами и нами общее синее небо!

Барон перевел взгляд на Беллиса:

– Что с ним, тьма сожри?

– Он грибоед.

– А вы кто?

– Капитан Беллис, командую гарнизоном замка Четвертого из Пяти.

– Барон Хьюго Деррил, военачальник Великого Дома Лабелин. С этой минуты город Изерин под нашим контролем.

Следом за конниками на улицах показались пешие воины. Сперва пришли солдаты с дельфинами и снопами пшеницы, за ними – солдаты в белых плащах с золотыми солнцами. Увидев последних, Уфретин расхохотался.

– Солнечный полк генерала Гитана! Лориналь, прохвост, где ты? Покажись и объясни, на кой ты продался дельфинам!

Но вместо Гитана подъехал другой офицер – седой полковник Хорей.

– Лориналь Гитан мертв. Я командую Солнечным полком.

А затем солдаты расступились, и на площади появилась карета. Неуклюжая и круглобокая, она казалась Уфретину тыквой на колесиках. Из кареты выкатилась дама, столь же неуклюжая и похожая на тыкву. Барон с полковником поклонились ей.

– Город мой? – осведомилась толстуха.

– Ваш, миледи. За исключением замка, в нем еще остался гарнизон.

– Кто эти двое?

– Капитан Уфретин, командир Святых Страусов, и капитан Беллис, командир гарнизона.

Толстуха с любопытством оглядела Фури, затем обратилась к капитанам:

– Господа, день жаркий, я устала с дороги. Буду кратка. Капитан Беллис, сдайте замок, и я отпущу вас с миром. Капитан Уфретин, в вашей бригаде шестьсот человек. Хочу, чтобы они служили мне.

– Это вы подожгли город? – спросил Беллис.

– А вы позволили отвлечь себя такой простой хитростью, – показал зубы барон.

– Господа, жду вашего решения, – нажала толстуха.

Уфретин погладил шею страуса:

– Как думаешь, Фури, она за добро? Хорошо будет с ней или нет?

У толстухи отвисла челюсть. Барон предложил:

– Одно слово – и я прирежу птицу.

Полковник возразил:

– Ни в коем случае! Тогда вся бригада разбежится, никто не пойдет к вам на службу.

Уфретин не обратил на них внимания – он ждал ответа Фури. Страус протянул шею к толстухе, поводил клювом вокруг ее лица, будто принюхиваясь. Уфретин решил: если клюнет – значит, она плохая. Фури клацнул клювом в воздухе, не коснувшись толстухи. Распрямился и копнул ногой пепел.

– Хочешь служить? Молодчик!

Уфретин поклонился толстухе:

– Сударыня, Фури говорит, что вы за добро. Значит, мы согласны. Кстати, как вас звать?

– Леди Магда Лабелин, – сказала толстуха и повернулась к Беллису. – Ваша очередь, капитан. Замок успел закрыть ворота. Ступайте туда и велите гарнизону сдаться.

Беллис тяжело вздохнул:

– Не могу этого сделать, миледи.

– Почему, тьма сожри?

– Я поклялся охранять замок.

Леди Магда повернулась к Уфретину:

– Это что же, ваш приятель – не за добро?

– Ну, он такой, миледи. Иногда его клинит.

– А вас гарнизон хорошо знает?

– Конечно!

– Если велите им открыть ворота – послушаются?

– Думаю, что да.

– Тогда решите проблему, сударь.

Она указала взглядом на кинжал на поясе Уфретина. Капитан понял намек. Грибной яд не помешал ему нанести удар – напротив, кинжал вылетел из ножен, как молния, в полете вытянулся копьем и легко пронизал грудь Беллиса.

– Красиво вышло, – сказал Уфретин.

Беллис упал, а Уфретин еще пару раз повторил взмах – просто чтобы полюбоваться.

– А я быстрый! Ты видал, Фури?

Потом он заложил пальцы в рот и свистнул. Солдаты Святого Страуса стали выбираться из щелей, куда забились на время атаки. Взяв Фури и отряд наемников, Уфретин отправился в замок договариваться с гарнизоном.

Тем временем леди Магда обратилась к полковнику Хорею:

– Как видим, эти страусиные задницы были совсем не готовы к атаке.

– Ужасающая дисциплина, миледи. Дайте их мне в подчинение, я наведу порядок.

– Их неготовность к бою – хорошая новость, полковник. Я вас проверяла. Если бы здесь оказалось нечто вроде засады, я решила бы, что вы предупредили Страусов.

– Я воюю по чести, миледи.

– Что особенно приятно, никто из ваших офицеров не нарушил приказ держать Страусов в неведении. Завидная лояльность.

Хорей пожал плечами:

– Полк Палящего Солнца – лучший в Шиммери.

– И все же, попрошу вас скрыть от подчиненных наш дальнейший путь. Вы заготовите припасов на три недели марша и скажете офицерам, что мы идем в Литленд через Львиные Врата.

– Так точно, миледи. А на самом деле?

Леди Магда покосилась на Деррила, тот едва заметно кивнул.

– В Шиммери чертовски жарко, полковник. Я хочу найти тенистое место. Скажем, глубокую пещеру. Или пропасть…

* * *

Путешествие небесным кораблем до Бездонного Провала занял почти две недели – со всеми задержками вышло намного дольше, чем верхом. Все так привыкли к путешествию в корзине, что изрядно удивились окончанию пути. Корабль прошел над невысоким хребтом и слева, парой миль восточнее, показалась цель: лежащий в чаше между пяти скал, обнесенный пятью белыми стенами и увенчанный пятью башнями город Пентаго. Впрочем, в следующий миг все взгляды обратились к тому, что находилось прямо впереди.

– Твою Праматерь! – выдохнул Хармон.

– Святые боги! – откликнулся Гортензий.

Бездонная Пропасть чернела дырою на лике земли. Склоны гор, образующих ее, можно было проследить на четверть мили, на полмили вниз, но затем они терялись в белой дымке. Ниже уровня тумана Пропасть уходила в такую безумную глубь, что дно – если оно вообще было! – покрывал сумрак. Пропасть напоминала северное море: поверх черной пучины плавали льдины-облака.

Может быть, Низа права, и когда-то Хармон бывал смельчаком, но точно не в эту минуту. Чем ближе становилась Пропасть, тем больше тряслись его поджилки. Мелькнула мысль – прямо сейчас посадить Небесную Сферу. Но было уже поздно: пока они спустятся, ветер донесет их до Пропасти. Надо пройти над нею и сесть на том краю.

– Мы точно… точно перелетим?

– Д-д-да, – отстучал зубами Гортензий.

– Будь добр, поддай огню!

Изобретатель плеснул масла в чашу. Шар уже летел над краем Пропасти – над склоном, который где-то глубоко под туманом выведет в царство богов или в ложе ужасающего Перводара.

– Маркиз мне велел, – начал Бут и по своему обыкновению не договорил.

Хармону было плевать, что велел маркиз. Хармон уже решил: не будет никакого фальшивого спуска. Ни под туман, ни в туман, никуда. Пропасть – океанский омут, а Небесная Сфера – пылинка. Нужно лететь отсюда прочь, только так можно спастись. Сесть, пополнить запасы, под каким-то предлогом спровадить Бута – и со скоростью ветра мчать куда глаза глядят.

– Сейчас перелетим, – сказал Хармон, силясь не смотреть в туман, – на том краю сядем, подождем западного ветра – и с ним в Пентаго. Второй из Пяти, наверное, уже заждался.

– Маркиз велел, – повторил Бут и зачем-то вынул кинжал.

– Что велел? Бороду сбрить?

– Спускайся, – сказал Бут.

– Куда?! – выпучил глаза Гортензий.

– В Пропасть. Маркиз велел: вниз при первой возможности. Сейчас есть.

И Хармон, и Гортензий пялились на Бута, потому не заметили, как лицо Низы выразило детский жадный восторг.

– Вниз! – прошептала девушка.

– Мы… мы… мы не можем! – выдавил Гортензий. – Не хватит масла. Если сядем, то не взлетим. Надо хотя бы… запасы… масло!

Бут упрямо выставил челюсть:

– Масла много. Сегодня почти не жгли. Давай на спуск.

Хармон заговорил как можно медленней, растягивая время.

– Дружище Бут, что бы ни говорил маркиз, я не вижу совершенно никаких поводов для такой спешки. Глупо совершать великие открытия на бегу. Давайте доберемся в Пентаго, повидаем торжество в нашу честь, отведаем праздничных…

– Закрой пасть, – бросил Бут. – Мы нырнем сейчас или, тьма сожри, кто-то пожалеет.

– Славный, – ласково сказала Низа, – почему ты споришь? Мне тоже не по душе, что он машет железом. Но мы все равно хотели вниз – так спустимся, пока можем. Не ждать же снова попутного ветра!

– Мы хотели?! – обалдел Хармон. – Никогда я не хотел! И ты тоже нет. Ты же не любишь Предметы – за каким чертом тебе нужен Перводар?

У Низы отвисла челюсть.

– Я думала… мы вдвоем совершим подвиг. Заглянем в царство богов, как Праотцы или герои. Я думала, ты тоже этого хочешь!

– Я хочу делать добро, а не глупости! Как тебе только в голову пришло!

– Хватит! – рявкнул Бут и указал клинком в живот Хармона. – Не хочешь увидеть кишки – опускай нас.

Тогда Низа выхватила из сапога кинжал и ударила Бута.

Он успел отклонить выпад – нож Низы не пробил ему бок, а лишь полоснул бедро. Тут же Бут ударил девушку кулаком с такою силой, что она чуть не выпала из корзины. Поймал за шиворот, подтянул к себе, развернул спиной. Приставив клинок к ее шее, сказал:

– Ныряем, или девица.

На сей раз можно было не оканчивать – смысл и так предельно ясен.

– Не трогай Низу, – сказал Хармон. – Мы сделаем как скажешь, только отпусти.

– Отпущу внизу. Давай!

Гортензий потянулся к веревке, выпускающей горячий воздух. Хармон глубоко вдохнул и заговорил с неожиданным спокойствием:

– Ты хочешь вниз, Бут? А можешь сказать – зачем?

– Не твое дело.

– Вы с маркизом думаете, там Предметы, верно? А на кой вам они? Адриан любил Предметы – и что с ним стало? Герцог Лабелин любил Предметы – и потерял герцогство. Был такой Снайп, позарился на Предмет – и помер с болтом в груди. Думаешь, тебе Предметы счастье принесут?

– Вниз! – произнес Бут с улыбкой, которая у него означала ярость.

Хармон стал расстегивать кафтан.

– Я тебе покажу кое-что. Если не убедит – полетим вниз. Но сначала смотри и слушай. Я убил пять человек, сам того не желая. Я жил приличной честной жизнью – теперь стал изгнанником. Я гордился собой – теперь кажусь себе последним гадом. Я знал, зачем живу, – теперь болтаюсь по миру, как лодка без весел. Знаешь, из-за чего все это? Из-за вот этой штуки!

Он вынул из-за пазухи Светлую Сферу и поднял над головой.

– Смотри, Бут! Это Священный Предмет, он создан богами. Он превратил всю мою жизнь в дерьмо. Хочешь Предмет? Брось нож и возьми!

Глаза Бута лезли на лоб. Он не повторил свое «вниз» и не пригрозил кинжалом. Он, кажется, вообще потерял дар речи.

– Я не шучу, – сказал Хармон. – Я владею Предметом уже год. За этот год потерял друзей, женщину, дом, дело, самого себя. Сфера идовски дорога и божественно красива, невероятно сложно расстаться с нею. Я прикипел к ней, как пьяница к бутылке. Но знаешь, что? Я ненавижу себя за это. Если бы можно было сделать Предметом хоть одно доброе дело – например, спасти Низу от смерти, – я бы не колебался. Хочешь – брось нож и бери. Не хочешь – выкину к чертям!

И Хармон выставил руку со Сферой за край корзины.

– Не нужно, славный! – воскликнула Низа.

– Поб-боб-побойся богов! – пробормотал Гортензий.

А Бут хотел что-то сказать, но вдруг вся краска ушла с его лица и рот распахнулся, а рука с ножом заплясала от дрожи. Выпученные глаза Бута пялились на Сферу. И Низа, и Гортензий уставились туда, и тоже смертно побелели. Тогда повернулся и Хармон. Взглянув на Светлую Сферу, обожаемую и ненавистную, он узрел чудо.

Предмет в руке торговца ожил. Внешнее кольцо пульсировало голубоватым светом – равномерно, словно отмеряло секунды. Внутреннее само собою повернулось так, что сквозь него виделась Бездонная Пропасть. При каждой вспышке внешнего кольца картинка во внутреннем сменялась. Вот Хармон видел в нем туман – но не за четверть мили, а совсем близко, протяни руку и коснись. Вот вспышка – и кольцо залилось молоком, будто находилось прямо внутри тумана. Вспышка – в кольце стало сумрачно, как под облаками, и по сторонам возникли очертания скал. Вспышка – и тень стала плотнее, а скалы чуть приблизились. Вспышка – они еще ближе, а тень гуще. Уже не сумерки, а вечер в горах, когда солнце село за вершины. Вспышка – и темень сгустилась почти до ночной, а скалы надвинулись с боков, окружили бесплотное око Сферы. В центре поля зрения показалось пятно особо густого, почти осязаемого мрака. Казалось, чернота этого пятна растекалась по всей Пропасти, поглощая солнечный свет. Хотя глубина Пропасти была огромна, но не она являлась причиной вечного сумрака, а это пятно мрака на дне. Что же оно? Дыра в мир богов?!

– Предмет видит бездну! – вскричал Гортензий. – Это око бога!

Внешнее кольцо вновь вспыхнуло, и Сфера сдвинулась взглядом еще глубже в Пропасть. Черное пятно заполнило собою почти все поле зрения. По краям мрака проступали угловатые очертания – отражения скал. Пятно оказалось озером. Нижнюю часть Пропасти заполняла вода – черная от глубины и зеркально гладкая от безветрия. То была странная вода. Теперь, при внимательном взгляде, в черноте ее виделась прозелень – как в лесном болоте. Что еще удивительней, вода казалась густой, как гуляш.

Вспышка – и во внутреннем кольце, поверх мрачного озера, появились светлячки. Яркие точки разных цветов – белые, желтые, красные, синие. Узор тончайших световых линий связал их. Казалось, Предмет чертит некую карту, налагая ее прямо на водную гладь. Светлая Сфера задрожала в напряженной руке торговца.

– Ради Духа Степи, не вырони Предмет! – безумным голосом прошептала Низа. – Боги говорят с нами!

И тут Хармон сделал то, чего не мог никто другой в корзине. Наверное, в целом мире лишь единицы сумели бы взять и сделать это. Наверное, именно к этому подвигу Хармон шел целый год, а вся череда его успехов и злоключений служила лишь подготовкой.

Он шепнул:

– Боги подождут, – и отвел взгляд от Сферы.

Хармон увидел глаза троих спутников, прилипшие к Предмету. Он схватил Бута за руку и отдернул кинжал от шеи Низы. Бут спохватился очень поздно – когда Низа уже выскользнула из рук. Попытался уколоть Хармона, но торговец со всего размаху саданул его Сферой по лицу.

– Предметы неразрушимы, – приговаривал Хармон и колотил Бута священной реликвией. – Их не разобьешь. Даже о твой пустой череп!

Бут свалился на дно корзины, а Хармон продолжал его бить, пока на Сфере не показались кровавые пятна. Торговец перевел дыхание. Бут не шевелился, но дышал, так что Низа пришпилила кинжалом его руку ко дну корзины.

Потом все долго молчали, слушая свист ветра и хлопанье пламени в чаше. Когда они решились выглянуть, под корзиной были скалы. Бездонная Пропасть осталась позади.

* * *

Еще целую милю никто не мог найти слов. Все было настолько… настолько!

А когда заговорили, то все сразу.

– Это не я, – сказал Хармон.

– Ты сделал чудо! – сказала Низа.

– Проклятье нам всем! – сказал Гортензий.

– Давайте по очереди, – предложил Хармон и посмотрел на Низу.

Она взяла и поцеловала его в шею.

– Ты снова спас меня, славный. И сотворил чудо. Я не ошиблась: ты точно Оллай!

– Я ничего не делал, – покачал головой Хармон. – Это боги заставили Сферу говорить. Наверное, ты им нравишься, вот и решили тебя спасти.

– Хочешь сказать: «Прости, что сделал так мало»? Вот и Оллай так говорил.

– Но я же не герой какой-нибудь. Просто…

– Эй, – вскричал Гортензий, – эй! Хватит ворковать, как голубки! Нам нужно молиться изо всех сил! Ты разгневал богов, спали тебя солнце! Ты обагрил Предмет кровью, да еще в тот миг, когда он говорил! Из-за тебя теперь на всех нас лежит проклятье!

Хармон аккуратно вытер Сферу рубахой Бута.

– Гляди, Гортензий: на ней ни царапины. И крутится как прежде – видишь?

Он крутанул, внутреннее кольцо обратилось в мерцающий клубок.

– Поверь, боги не гневаются. Впервые за год я поступил так, как они хотели.

– Как ты можешь знать? Наверное, ты злишь их еще больше своими дерзкими речами!

Хармон потряс Светлой Сферой перед носом Гортензия:

– Думай, с кем спорить. Я владею Священным Предметом! Уж наверное, мне виднее, что думают боги, чем тебе.

Гортензий хмыкнул и умолк с почтительной миной.

Низа спросила:

– Куда полетим, славный?

Теперь, с избитым Бутом в корзине, вряд ли стоило попадаться на глаза Второму из Пяти. Да и Сфера… Неизвестно, как воспримет ее Второй, а скрыть уже не удастся.

Значит, к отцу Давиду в Излучину? Больно далеко. И нет уверенности, что он там. И что за орден он представляет? Хармон ведь так и не понял до конца… Неожиданно ему стало ясно: идея с отцом Давидом была отговоркою для совести. Этакий выверт, чтобы и погордиться своей праведностью, и оставить себе шанс сохранить Сферу. Ведь всякое может случиться по пути в Излучину, да и Давида может не быть, да и орден этот какой-то странный… Куча оправданий, чтобы в итоге оставить Сферу себе.

А на самом деле, найти верный путь очень легко: нужно просто не лгать себе. Перестать кривить душою и признать: Хармон – вор и убийца. Не Сфера виновата, не множество денег, не чужая земля. Жизнь разладилась и счастье испарилось потому, что Хармон стал злодеем. Все другие объяснения – мишура, обманки, чтобы не думать о черном пятне на своей душе.

Что же можно сделать с этим? Боги простят Хармона – возможно, простят – если он пожертвует Сферу на доброе дело и начнет жить по совести. А простят ли люди? Чем смыть пятно, чтобы вновь ощутить за собой право быть счастливым?

Пожалуй, на свете есть один человек. Тот, кто с высоты своего положения сможет распорядиться Сферой бескорыстно. Тот, кто честно рассудит клубок злодеяний с покупкой святыни, подделкой, кражей. Тот, кто сможет помиловать Хармона – либо наказать по заслугам – но так или иначе снять с него клеймо беглого преступника. И этому человек точно следует узнать о Предмете, видящем дно Бездонной Пропасти!

Хармон до блеска вытер Светлую Сферу, аккуратно завернул и спрятал на груди. Затем сказал:

– Мы полетим в Фаунтерру и отдадим Предмет императрице.

– Почему ты так решил?

– Потому, что так правильно. Только владычица сможет рассудить, кто насколько виноват, и отдать Сферу тому, кому нужно.

Низа помолчала, обдумала.

– Ты прав, славный. Так и надо сделать. Тем паче, мы же с самого начала хотели к императору – вот и поступим, как собирались.

После паузы спросила:

– А потом, когда все решится со Сферой, мы с тобой спустимся в Бездонную Пропасть?

С Низой лучше тоже не лукавить, как и с самим собою. Это тоже часть верного пути.

– Не буду врать – пугает меня это дело. Если б Сфера не заговорила, сбежал бы без колебаний. Но теперь стоит крепко подумать: что хотели сказать нам боги? Коль Сфера заговорила над Пропастью – думаю, о Пропасти и шла речь. Когда поймем послание богов, тогда все решится. Если, положим, они сказали: «Спускайся вниз, Хармон Паула, все будет хорошо», – то я как-нибудь обуздаю страх и спущусь. А если сказали: «Не лезьте к нам, смертные, а то носы укоротим!» – дураками мы будем, коль полезем. Ты согласна?

Низа кивнула.

– Конечно, ты прав. А как думаешь, что же сказали боги?

Хармон закатил глаза, припоминая странную картину внутри Сферы. Яркие точки на фоне пещеры, тончайшие связующие лучи. Узор, сплетенный из чистого света.

– Так, друзья, давайте для начала свяжем Бута и подольем масла в чашу. А уж потом хорошенько…

И в этот миг раздался тихий свист. Путники отлично видели источник звука, но не сразу поверили глазам, до того было нелепо: мимо корзины пролетела стрела. Пока длились перипетии, масло в чаше почти выгорело, шар поостыл и потерял высоту. Но даже теперь он шел в двухста ярдах над землей. Если стрелять под наклоном, получится четыреста или даже пятьсот. С тем же успехом лучник мог пытаться сбить пчелу! Однако он выпустил вторую и третью стрелы – те прошли в безнадежном расстоянии от корзины.

Путешественники переглянулись.

– Второй из Пяти?..

Вряд ли. Второй остался за горами, никакой погони не видать. Хармон высунулся из корзины, огляделся. Не без труда заметил отряд на склоне горы: около дюжины всадников, из-за дальности крохотных, как мухи. Один из них – только один – направлял в небо лук.

– Если пробьет шар, будет плохо?

Гортензий ответил без тени тревоги:

– Будет маленькая дырочка, славный. Сквозь нее воздух и за час не выйдет. Никакой опасности.

Хармон усмехнулся и с издевкой помахал лучнику.

Тот спустил тетиву.