Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 238 (всего у книги 355 страниц)

– Как видите, при резких движениях сей головной убор теряет равновесие. Что же произойдет, если в нем упасть с моста?

– Эээ…

– При падении с моста колпак слетит с головы?

– Ну, этоть…

Ворон Короны вмешался:

– Ваше величество задает абстрактные вопросы. Даже если колпак слетел с головы, свидетели этого не видели, а потому не обязаны отвечать.

– Вот, дась! – закивали рыбаки.

Пророк спокойно продолжил:

– Если б вас спросили, может ли человек упасть с моста так, чтобы колпак остался на голове, – что бы вы ответили?

– Кажись, нет… – согласились свидетели.

– Как вы объясните то, что в момент убийства вы все же видели колпак на голове того человека?

– Ну, надел обратно.

– А кроме того, нашел и подобрал искровый нож?

– Ну, как есть.

– Стало быть, в первые минуты после крушения поезда тот человек совершил два действия: нашел искровый кинжал, чтобы вооружиться, и нашел свой колпак, чтобы снова надеть на голову. В первом действии имеется смысл, если он действительно замышлял убийство. Во втором деянии смысла нет никакого.

– Это почему же? – удивился Ларсен. – Есть смысла. Он же шут – должон быть в колпаке. Вот и надел.

– Лорд Менсон, пошевелите головой слегка.

От слабого движения бубенцы на колпаке издали мелодичный звон.

– Лишь боги и пророки посвящены в тайны грядущего… Но не нужно быть ни богом, ни пророком, чтобы предсказать: если позвенеть бубенцами за спиной человека, то он обернется. Если берешь в руки нож, замышляя ударить жертве в спину, неужели напялишь на голову гроздь колокольцев?

– Эээ…

Рыбаки сконфужено переглянулись, затем уставились на барона, ища в нем поддержки. Затем подняли виноватые глаза к Минерве.

– Ваше величество, мы не знаем… Колпак-то был, а зачем – мы и не думали…

– Обязанность свидетеля – не трактовать, а лишь излагать увиденное, – отметил судья Кантор.

– Я готов помочь с трактовкой, – благосклонно кивнул пророк. – Я вижу два объяснения колпака на голове убийцы. Первое: убийца не был лордом Менсоном, но присвоил и надел шутовской колпак, чтобы выдать себя за него. Второе: данные свидетели не видели ни лорда Менсона, ни кого-либо другого в шутовском колпаке, а просто его измыслили.

За судейским столом поднялся ропот, барон Бонеган вскричал что-то о своей чести, но все перекрыл уверенный голос Марка:

– Я вижу также третье объяснение, ваше величество. Если позволите, изложу его. Лорд Менсон мог надеть шутовской колпак с тою же целью, с какою носит его сейчас, в суде. Он готовился послать на Звезду своего единственного родича, к тому же – владыку. Это черное намерение вызывало бурю чувств в душе Менсона. Колпак на голове помог ему справиться с собою и обрести хладнокровие. Это – привычная, родная вещь, дающая уверенность. Так многие солдаты берут на войну мамин платок, горсть родной земли и прядь волос любимой.

Кое-где в зале раздались аплодисменты – столь метким было объяснение Марка. Рыбаки радостно закивали:

– Вот голова! Так все и было, а мы не поняли!

Франциск-Илиан после минутной паузы возобновил допрос:

– Тем не менее, вы не узнали лорда Менсона в лицо, а лишь пересказали его приметы графу Эрроубэку, и уже тот по приметам назвал имя Менсона?

– Ага, тут чистая правда.

– Стало быть, ваше опознание является косвенным.

– Кось… каким, говорите? Недослышали…

– Косвенным – то есть, опосредованным. Вы видели убийцу, но не узнали в нем лорда Менсона, а граф Эрроубэк узнал, но не видел.

– Агась.

– Прошу внести это в протокол.

– В протокол вносится все, сказанное в зале. Из протокола удаляется лишь то, что суд приказывает вычеркнуть, – сухо пояснил судья Кантор. – Ваши вопросы исчерпаны, господин советник?

Пророк улыбнулся как-то печально:

– Знали бы вы, как я жажду дожить до времени, когда все мои вопросы исчерпаются… Перейдем к опознанию владыки Адриана. Как я понимаю, уважаемые свидетели, его вы твердо узнали сразу?

– Еще как! Такого богатыря, как владыка, поди поищи!

– Прежде вы видели его на портрете в деревенской церкви?

– Агась.

– Портрет, как и подобает, размещался в притворе над дверями, лицом к алтарю?

– Чистая правда! Прямиком на алтарь глядел.

– Как был изображен владыка?

– Ну, владыка как есть: стоит во весь рост, плечи во всю ширь, смотрит орлом.

– Во что одет?

– В военный мундир – блестит весь, да еще при шпаге. Красавец был!

– Можете встать так, как стоял Адриан на том портрете?

Свидетели сильно оробели и решились исполнить просьбу, лишь когда сама Минерва присоединилась к пророку. Из рыбаков выделился Борода, как самый высокий и статный. Вышел на открытое место, расправил плечи, задрал подбородок, а правую руку упер в поясницу, возле эфеса воображаемой шпаги. Приняв эту позу, Борода сделался выше и значительней, все взгляды устремились на него, повергнув бедного мужика в краснощекое смущение.

– Благодарю вас, можете сесть, – сказал пророк. – Теперь скажите, с какого расстояния вы видели владыку? Он стоял на крыше вагона, который, в свою очередь, лежал на других вагонах, а те были ярдах в десяти-двадцати от берега – верно?

Мужики прикинули дистанцию, щурясь и шевеля губами, и один за другим согласились.

– Значит, вы видели владыку так, как если бы он стоял вон там?

Пророк указал на зрительский балкон, заполненный людом.

– Агась, точно так.

– На балконе находится мой помощник. Сейчас он покажет вам несколько портретов вельмож. Полагаю, вам не составит труда понять, который из них – владыка Адриан.

– Запросто! Пущай покажет!

Зал встрепенулся, когда секретарь Франциск-Илиана протолкался сквозь толпу на балконе и поставил у перил массивную стопку картин.

– Барон Бонеган, – сказал пророк, – вы ручались за показания этих мужиков, и теперь испытаете соблазн подсказать им. Потому я требую, чтобы вы отвернулись и не смотрели на портреты.

– При всем уважении, ваше величество, вы мне не сюзерен.

– Тогда я этого требую, – вмешалась Минерва.

Барон повернулся к балкону спиной. Шиммерийский секретарь поднял над перилами первую картину. Она изображала лысеющего министра в камзоле.

– Нет, и близко не похож! – вскричали разом мужики.

– Благодарю, – сказал пророк. – Прошу следующую.

На новом портрете оказался молодой янмэец, сидящий за столом и задумчиво кусающий кончик пера.

– Не он, – отмахнулся Борода. Другие рыбаки тоже занекали.

– Благодарю. Следующую картину.

Вот теперь на портрете был статный дворянин в парадном мундире, с рукою на шпаге. Ларсен и Борода тут же закивали, но Джейкоб и Смит усомнились:

– Бороденки нет… у владыки была, а тут только усы.

Ларсен отказался от своего слова, Борода упорно повторил: «Он» – возможно, просто потому, что стеснялся поменять мнение.

Четвертый, пятый и шестой портреты также изображали дворян в мундирах. Конечно, все они держали руки на шпагах, гордо задирали подбородки и стреляли орлиными взглядами в горизонт – ибо таков был канон парадного военного портрета. Мнения рыбаков разделились. Ларсен и Смит высказались за четвертую картину, но Ларсен потом сменил мнение в пользу пятой, вызвав в зале смешки. Джейкоб же все отнекивался, чуя подвох, а на шестом портрете спросил:

– Этот последний?

– Последний, – кивнул пророк.

– Тогда он! Он – владыка!

– Благодарю вас, – сказал Франциск-Илиан и с поклоном развел руками.

Никаких комментариев не требовалось. Над залом повисла тревожная тишина.

– Внесите в протокол, – выдавил судья Кантор, – ни один свидетель не опознал владыку Адриана.

– Что?.. Как?.. – рыбаки выпучили глаза. – Мы ж того! Мы видели!..

– Вы видели мундир, который затмил остальное. Владыка Адриан был на втором портрете – сидящий с пером в руке. А четверо в мундирах – просто имперские генералы.

– Но мы же… Мы видели… – промямлил Ларсен, бледнея на глазах.

– Дурачье! – взревел Бонеган. – Я вам покажу, слепые кроты!

– Требую порядка в зале! Советник имеет еще вопросы?

– Конечно, ваша честь. Однако наступает восьмой час. Я охотно отложу остальные вопросы, чтобы более не утомлять ее величество. Сегодня мы оканчиваем на следующем выводе: некто в шутовском колпаке ударил ножом кое-кого в генеральском мундире. Только это достоверно следует из показаний рыбаков, и ничего более.

Едва заседание окончилось, Мими обернулась к Эрвину, сияя от радости:

– Хочу праздничного кофе с праздничным пирожным! Я знала, что Менсон невиновен! Начала суд, чтобы очистить его имя, – и это случилось!

Строго говоря, оправдание Менсона сулило Эрвину гораздо больше проблем, чем казнь. Но такова была сила судебной драмы, что Эрвин проникся состраданием к главному герою и теперь радовался вместе с Мими.

– До оправдания еще далеко, ваше величество. Но пророк разбил фундамент обвинения – без этих свидетелей оно недолго выстоит.

– Скажите, что я была права, устроив суд в Палате! Ведь права же, да?

Ворон Короны возник подле Эрвина:

– Милорд, нужно сказать пару слов наедине.

– Прошу простить, ваше величество.

Поклонившись Минерве, он пошел вслед за Марком. Выбрав уединенное место подальше от глаз и ушей, Ворон сказал:

– Милорд, у нас имеется затруднение.

– Никакого затруднения, Марк. Я приказывал добиться справедливости – и вы это сделали. Дали Менсону шанс, он его использовал – теперь мы знаем, что он невиновен.

– Вы были правы с самого начала, а сейчас – ошибаетесь. Это Менсон убил Адриана. Теперь я не питаю ни капли сомнений.

– Как вы сделали такой вывод?

– Пока все слушали альмерских дурачков, я следил за Менсоном. Он выдал себя с головой. Если он не убивал, то, значит, рыбаки лгут. Почему он не закричал: «Вы лжете, сучьи дети»?

– Ну, порядок в суде…

– Менсону чхать на порядок! А он не только не закричал – не выронил даже шепотом. Молчал, как рыба, и хлопал глазами. Дважды отводил взгляд: когда рыбаки сказали про удар в спину, и когда я – про колпак. Он был там, в колпаке, с ножом, он заколол Адриана!

– Но рыбаки не опознали владыку…

– Хитрюга шиммериец запутал их. А они правы во всем! Они же опознали генеральский мундир! В том чертовом поезде был лишь один генеральский мундир – на владыке! Старший из гвардейцев носил чин капитана.

Эрвин встряхнул головой.

– То есть, на следующем заседании вы намерены…

– Милорд, прошу вашего решения. Я не намерен больше сдерживать себя. Менсон – подлый убийца, я хочу затянуть петлю на его мерзкой шее. Но он убил вашего врага. Возможно, спас вас от поражения. Милорд, что вы скажете, если я уничтожу его?

– Как и прежде, Марк, я хочу справедливости. В той войне я одержал семь побед – а мог одержать восемь. Чего я желал Адриану – так это суда и смерти на плахе, а не от рук паяца-безумца. Если Менсон виновен – расправьтесь с ним.

Ворон Короны потер ладони:

– Можете рассчитывать на меня, милорд.

– Однако не мешайте ему говорить. Он и его свидетели должны иметь полную свободу действий.

Меч – 4

15—20 мая 1775г. от Сошествия

Уэймар

В большинстве городов рынки работают раз в неделю – по субботам или воскресеньям, зависимо от местных порядков. Крестьяне и ремесленники, привозящие на рынок свой товар, не могут тратить на торговлю больше дня в неделю.

Уэймар – портовый город, и здесь дело обстоит иначе. Суда швартуются каждый день, прилавки не пустеют никогда, взамен проданного товара тут же поступает новый. И стоят за прилавками здесь не ремесленники да крестьяне, а опытные торгаши. Одним из которых понемногу становился Джоакин Ив Ханна.

Он работал на пару с Луизой уже почти неделю. Теперь он помнил цены большинства товаров, знал главные достоинства каждого, умел выставить их напоказ. Джо не опускался до вранья, но уже и не отпугивал покупателей излишней честностью. Говорил:

– Товар перед вами. Смотрите сами, чего он стоит.

Если пытались торговаться, он отвечал:

– Спорить не люблю. Возьмете пару – немного скину. А один товар не стоит торга.

Если спрашивали его мнения или совета, говорил коротко, в двух словах выражая главное свойство:

– Надежная вещь, послужит.

Или:

– Дешевая штука.

Или:

– Красивая. Берите.

Он нравился покупателям. Немногословная речь и открытое широкое лицо, и трехпалая ладонь выдавали честного солдата. Джо отличался от ушлых торговцев, занимающих большинство прилавков, и люди верили ему. Даже те, кто поносил его в первый день, теперь говорили добродушно:

– Да уж, тогда ты дал маху.

Он отвечал:

– Виноват. Я учусь.

И действительно учился. Луиза часто хвалила его, сам же он осознал успех, когда одна барышня решила купить стеклянный кувшин – тот, с трещиной. Дамочка имела зоркий глаз, быстро заметила изъян и принялась торговаться:

– Что? Четыре глории?! Да он не стоит и одной, с такой-то дырищей! Сюда не то что вина – горох не насыплешь, весь выкатится!

Джо спокойно отнял кувшин и наполнил водой. Ни капля не вытекла сквозь царапину.

– Все равно, – бросила дамочка, – он некрасивый. Дам глорию и заберу. Больше никто не даст.

Джо ответил:

– Вы в Уэймаре, сударыня. Тут нет искры. Без искры такой не сделаешь. За четыре монеты получите единственный кувшин в городе.

– Три, – сказала дамочка.

Он молча смотрел на нее.

– Три с половиной!

– Четыре.

– Возьму в довесок пару ложечек.

– Ладно.

Это как дипломатия, – думал он, заворачивая кувшин в тряпицу. Или как проповедь. Нужно мастерство, чтобы отстаивать свое. Не так-то оно просто. Джо ощутил нечто вроде гордости и в первый миг устыдился этого чувства. Но потом позволил себе гордиться: лучше мастерски торговать, чем мастерски убивать людей.

Порою Джо думал о будущих планах. Со дня на день они продадут остаток товара – и что тогда? Закупят на выручку новый, поедут в Южный Путь проторенным хармоновым маршрутом. Там Джо навестит семью. Отдаст матери сотню эфесов, повидает братьев и отца. Послушает их новости, поделится своими. Расскажет о странствиях, о войне, о герцоге северян. Полюбуется гордостью на лице отца и завистью на лицах братьев. Что потом? Поедет в Лабелин – там Луиза назначила встречу Весельчаку. Найдет его, разочарует, скажет: не накрыла меня землица с лопаткой! Предложит ехать дальше вместе, а Весельчак, наверное, откажется. Он ведь простой крестьянин, уже насытился приключениями по горло. А дальше? Дальше Джо заедет в Саммерсвит, найдет Салема. Порыбачат вместе, помянут Подснежников. Джо оставит Салему немного денег. Он ничего ему не должен, но просто… Так оно правильно будет.

А потом-то что?

Джо не собирался жить в селе – ни пасти, ни пахать он не приспособлен. Никаким ремеслом также не владеет, а учиться долго, тоскливо. Выходит по всему, что торговля – лучший вариант. Есть маршрут, компания, товар; есть опыт и навык. Поездить несколько лет, заработать денег. Потом, может, осесть где-нибудь в небольшом городе, открыть свой трактир – ветеранский, как «Рыба-меч», неплохая же задумка. А потом – найти себе хорошую девушку. Такую, как Полли.

Нет, такой больше не найдешь!

Нет, если по правде, – найдешь. Не одна в мире Полли, да и Джо не один. Ничего особого ни в ней, ни в нем. Пора уже понимать это.

Итак, что же дальше? Уэймар, Печальный Холм, Лабелин, Саммерсвит. Потом – маршрут Хармона, круг за кругом, год за годом. А что такого? Ведь это и есть жизнь: изо дня в день вставать и делать свое дело. Мир стоит на тех, кто трудится; не на тех, кто совершает подвиги.

В своей жизни Джо строил много планов. Пожалуй, он был мастером в их строительстве, потому смог оценить: нынешний его план – единственный целиком реальный изо всех.

* * *

Шел их последний день в Уэймаре, когда перед прилавком возник Гарри Хог – цирюльник графа Виттора.

– Вот ты где! – сказал он, уставившись на Джо круглыми глазами. – Я думал, ты на корабль нанялся. Или в Сайленс ушел воевать. Или ограбил кого-нибудь да и сбежал подальше. А ты вон где!

– Здоров, Гарри. Ты, никак, удивлен?

– Вообще, да. Я про тебя что знал? Поймала тебя миледи и неделю держала в застенках. А теперь оказалось, ты – простой торгаш. Вот и диву даюсь: зачем ей тебя мучить? Ты ей битое блюдо продал али гнутую ложку?..

– Торговля – хорошее дело.

– Я ж не говорю, что плохое. Очень даже приличное, мой дядя тоже за прилавком стоит. Просто я думал, ты из другого круга…

– Из какого?

Гарри улыбнулся:

– Да ладно, забудь. Снова скажешь, что к тебе цепляюсь, а я ж не затем. Ты говорил, зайдешь к Одноглазому сыграть. Я и ждал, местечко тебе держал за столом.

– Дела нашлись. Недосуг.

– Ну, бывает и такое, я не в обиде. А хочешь новую сплетню?

Джо хотел, чтобы Гарри ушел. Но не понимал причины сего странного желания, да и не видел за собою права прогнать Хога, потому только буркнул:

– Ну, давай.

– Ты ж знаешь, что наш замок весь оброс? По каждой стене плющик вьется от земли до верху, в бойницы заползает, зубцы опутывает – словом, чувствует себя весьма вольготно. Всем это дело очень нравится: и нашим, и приезжим. Благодаря плющу, замок смотрится милее, не таким мрачным. Да и герб напоминает: у нас-то на гербе сигнальный рог с плющом. Но вот, как миледи приехала, милорд объявил растению войну. Приказал все побеги со стен ободрать начисто! Кинулись солдатики выполнять – а поди ж ты! Нижние ростки можно достать с земли, верхние – с галереи, а те, что посередке, – их как? Наставили лестниц, нагородили лесов – замок стоит, будто при штурме! Зелень так и сыплется, половину рва уже заполнила.

– Правильно, – буркнул Джо. – Стены должны стоять голыми, для безопасности.

– А знаешь, зачем все затеяно? – Гарри подмигнул ему. – Милорд хотел миледи впечатлить. Она-то выросла в Первой Зиме, там все по строгости. Вот милорд и подумал: Уэймар будет ей милее, если станет более воинственным. Он и солдатиков нагнал побольше, вдвое нарастил гарнизон – чтобы все как на Севере! Вот сколько делается для комфорта миледи.

– Зря, – отрезал Джо.

– Ха-ха! Я ждал, что ты так скажешь, а я отвечу: вот и нет! Представь себе, оно все возымело действие. Миледи с милордом стала сильно милее. Все, кто рядом с ними – чашники, лакеи, секретари, стражники – все говорят: миледи теперь часто смотрит на милорда, много спрашивает о том, о сем. Словом, интересуется милордом, как никогда прежде.

– Это обман, – сказал Джо. – Лицемерие.

– Думаешь?

– Передай милорду… – Джо запнулся. – Да ты не передашь, а если скажешь – он не послушает. Просто запомни мое слово: агатовка мила, когда ей что-то нужно. Получит желаемое – станет еще холодней прежнего.

– Отчего?

– Из-за гордости. Станет ей противно, что пришлось унижаться. Для агатовца проявить излишек тепла – все равно, что унизить себя.

– Вижу, ты глубокий знаток данного предмета. Взять бы милорду тебя в советники…

Ухмылка Гарри царапнула Джоакина. Он сказал:

– Ладно, некогда мне беседы разводить. Торговать нужно. Ступай уже.

– А еще новость хочешь?

– Говорю же: работа стоит.

– А сыграть? Я нынче буду у Одноглазого…

– Может, зайду, – выронил Джо лишь затем, чтобы Гарри отстал.

Тот кивнул и отошел, уступив место покупателю. Какое-то время он еще постоял невдалеке, глядя, как Джо торгует. Сказал прежде, чем совсем уйти:

– А что, еще и выйдет из тебя купец.

Большую часть этого дня Джо простоял за прилавком один, с небольшой помощью со стороны Вихренка. Луиза с остальной свитой занималась закупками, а вечером объявила:

– Прежний товар мы продали, новый приобрели, можем двигаться дальше. Завтра найду кораблик до Южного Пути.

Джо ощутил себя так, будто стоит у путевого столба, на котором написано: «Здесь кончается воин и начинается купец. Отсель и далее – новая жизнь». Стало ли грустно? Нет, пожалуй. Довольно он уже нагрустился-намучился, истратил за год весь запас печали, положенный человеку. Но захотелось как-нибудь отметить поворот, помянуть того, кем Джо был раньше.

Вот почему после ужина он оставил Луизе большую часть денег, взял в карман десять эфесов – столько мог себе позволить проиграть, – и направился в подвал Одноглазого.

Он не стал торопиться, пошел спокойно, любуясь вечерним городом. Опрятные дома сияли глазками-оконцами, восходящая луна отражалась в Дымной Дали, рисуя невообразимо длинную золотую дорожку. Воздух полнился весною, влажная свежесть озера смешивалась с цветочным запахом аллей. Одно портило картину – торчащая надо всем главная башня замка, освещенная бесстыдно ярким искровым лучом. Будто даже ночью лорды не могли не напомнить о себе! Но скоро Джо свернул на бульвар, и замок исчез за пышными шапками каштанов.

Трижды спросив дорогу, он разыскал подвал Одноглазого. Центральный зал кабака был полон народу, люди толпились в азартном ожидании какого-то действа. Пробившись вперед, Джо ахнул от удивления. Добрую четверть зала занимал лабиринт, сколоченный из досок. Невысокие стенки лабиринта едва доходили до колена, но маршрут был чрезвычайно запутан. Ходы ветвились, двоились и троились, упирались в тупики, перекрещивались друг с другом, иногда взбирались вверх, на мосты, из коих некоторые кончались обрывами, а другие приводили в самые неожиданные точки лабиринта. Джо смотрел целую минуту, но не смог найти ни начала, ни конца маршрута.

– Это что за чертовщина? – спросил он у соседей.

В ответе звучало восхищение:

– Скажи! Уж сегодня сделано на славу! Придется им попотеть, никому не будет поблажки!

– Нет, вообще, что все это такое?

– Ну и спросишь! Финал же!

Теперь Джо увидел над лабиринтом доску с меловыми записями ставок. Судя по ним, в турнире участвовали двое: Черный и Длинный. На Черного ставили больше, но без особого отрыва.

– Один к одному с четвертью! – объявлял мужчина с мелком. – Скоро начнется, делайте ставки, пока не поздно! Один к одному с четвертью в пользу Черного!

Ему совали деньги, он бросал в ящик и делал быстрые пометки на доске.

– Да что же будет-то?! – потерял терпение Джо, и тут, наконец, заметил их.

Длинный мост вел от стола ко входу в лабиринт, а на столе, у начала моста, располагались две клетки. В левой сидела черная крыса, высунув сквозь прутья нос и подергивая ноздрями. В правой рыскала, не находя себе места, серая соперница с длиннющим голым хвостом.

– Крысиные бега… – признал очевидное Джо.

Кто-то сказал:

– Плохо, что их подняли на стол. Они оттуда видят весь лабиринт.

Кто-то ответил:

– Это как раз хорошо! Пусть проявят смекалку. Кто высмотрит маршрут – тот и молодец!

– Старт через пятнадцать минут! – крикнул мужик с мелком, сверившись с карманными часами. – Делайте ставки! Черный поднялся до одного с третью!

Джоакин в жизни не видел крысиных гонок. Он поглядел бы на эту забаву, но вспомнил про Гарри. Цирюльник, наверное, ждет его за карточным столом, а не в толпе крысолюбов. Надо найти его и сказать, что я здесь. Благо, есть еще четверть часа.

Джо вытолкался из людской гущи и прошелся по остальным залам кабака. В двух играли в кости, грохоча кружками о столы. В третьем, как ни странно, шла партия в стратемы: морской офицер бился с констеблем – возможно, тем самым, кто нашел черепа под бобами. Джо недолго посмотрел за игрой, чувствуя тоску. Все лучшие полководцы играли в стратемы, Джо всегда мечтал научиться. Да теперь уже смысла нет – зачем купцу военная стратегия?.. Чтоб не расстраиваться зря, он перешел в последний зал – и там, среди картежников, увидел Гарри Хога.

– А, брат Джоакин, добрался-таки! Ступай сюда, садись, вот есть местечко.

Стол был на шестерых. Гарри играл с двумя матросами, хмурым бородачом и здоровенным лысым детиной. Шестое место пустовало.

– Гарри, я бы сперва на крыс поглядел, а потом уж к вам.

– Ха! Крысы – дело важное, но и у нас тут события. – Гарри указал на здоровяка, накрывшего лапищей немалую кучу монет. – Брэм выиграл шесть раз кряду. Удача вот-вот отвернется, и он спустит всю гору серебра! Неужто пропустишь эту драму?

Джо затруднился в выборе – и то было заманчиво, и другое. Случай помог ему с решением. Из крысиного зала раздалась брань и грохот, будто кто-то споткнулся и неловко упал. Падение сопровождалось треском древесины. Кто-то завопил:

– Сучий хвост! Он сломал лабиринт!

Весь зал разразился проклятьями, а ведущий, с трудом превозмогая толпу, прокричал:

– Старт отложен для починки! Стартуем через час!

– Нельзя откладывать! – заорал кто-то. – Крысы азарт растеряют!

– А что делать? Делать-то что?! У нас дырища с коня размером!

– Плотника сюда! Плотника! Скорее!..

Тем временем Джо уселся за стол и взял в руки карты.

За считанные минуты он с головой погрузился в игру. Шло очень азартно. Брэм Бондарь выигрывал просто сказочно, будто сам Идо ворожил ему. Но именно в тот миг, когда здоровяк совсем поверил в себя и поставил по-крупному, удача улыбнулась не ему, а матросу из Нортвуда. Полфунта серебра уплыли к моряку, здоровяк в бешенстве лупил кулаком по столу. Но и у матроса деньги не задержались. Он пытался играть хитро, просчитывать все карты, но в итоге перехитрил себя сам, ошибся мастью и спустил монеты хмурому бородачу. Тот не выказал радость и даже не улыбнулся – чтобы не спугнуть удачу. Но удачи-то с ним и не было, одна лишь случайная случайность. Следующий кон и еще три выиграл Гарри Хог, так что горка монет переползла в его ладони.

– Моя очередь! Теперь уж мне повезет! – вскричал другой матрос и поставил все свои оставшиеся деньги.

Гарри рассмеялся от души – но безумная ставка матроса внезапно выиграла. Он выскочил из-за стола и пустился в пляс. Игроки за другими столами побросали карты и принялись хлопать. А в крысином зале, наконец, утих стук молотка, и ведущий объявил:

– Беда устранена, через пять минут стартуем!

Но Джо уже не хотел смотреть крыс. Он видел, как за столом везло всем по очереди – кроме него. Вот-вот и к нему придет удача!

Гарри сдал. Джо получил неплохие карты, в том числе даму червей. Он бросил на стол эфес – не разменянный серебром, а цельный, лакомый, блестящий желтым.

– Мне повезет, – объявил Джо, а моряк возразил:

– Неа, еще не тебе. Чую, от меня еще не отвернулось! Заберу себе твое золотце!

Все остальные сделали ставки, думая не о картах, а о законе удачи. Брэм Бондарь поставил много: «Удача с меня началась, ко мне и вернется!» Гарри Хог ответил на ставку: «Везет умелым, а я – генерал в картах!» Бородач не отставал: «Восьмой кон с той игры, когда мне улыбнулось. Сейчас улыбнется снова!» В свою победу поверили все, кроме одного из моряков. Огромная куча денег лежала на кону – доход мещанина за целое лето!

– Стааарт! – заорали за стеной, и воцарилась такая тишина, что Джо почти услышал, как откидываются дверцы клеток, и скребут по деревянному мосту шустрые когтистые лапки.

– Мне повезет, – повторил он с полною верой и сразу зашел сильнейшей картой – дамой червей.

– Тебе уже повезло, – сказал кто-то за его спиною.

Джо обернулся. Увидел кольчугу, шлем, серый плащ, меч, кинжал. Увидел герб с нетопырем и стрелою, лишь потом – лицо. То был грей кайра Сеймура.

– Миледи вызывает тебя, – сказал северянин.

– И что с того?

– Она вызывает тебя сейчас. Ты пойдешь с нами.

– Не пойду.

В другом зале черная крыса вырвалась вперед, ее поклонники взорвались радостью:

– Давай, уголек, давай!

Но за карточными столами сделалось тихо. Все игры замерли, все картежники пристально следили за сценой. Северян было только двое: грей за спиной Джоакина и кайр у входа. Но такова была их сила и уверенность, что никто в комнате не смел пошевелиться. Не питая и тени сомнений, грей произнес:

– Парень, сейчас ты расстегнешь пояс и скинешь кинжал. Потом встанешь и пойдешь со мной.

У Джо пересохло в горле. Он смочил рот глотком эля и выдавил:

– Не пойду.

Грей ударил его в затылок. Джо ждал атаки – но не удара чертовой молнии! Он не успел даже вздрогнуть, как упал лицом на стол, расплющив нос. Вмиг северянин схватил его за шиворот и резко откинул назад. Джо слетел со скамьи, грянулся спиной об пол, а грей ударом сапога вышиб из него дух.

– Сбрось кинжал.

Голос северянина был далек и глух, едва слышен сквозь звон в голове. Где-то еще дальше вопили крысолюбы:

– Куда ты, Длинный? Налево, браток, налево же!

А с другой стороны раздался деревянный скрип. Отодвинув скамью, цирюльник Гарри поднялся на ноги.

– Славный воин, прояви-ка больше уважения к моему другу. Он ясно сказал, что не хочет идти с тобой.

Грей повернулся к Гарри, и Джо, невидимый им, схватился за нож. Но тут же получил пинок в голову и бессильно размазался по полу.

– Ты что творишь?! – вскричал Гарри. – Так нельзя! Братья, не дадим Джо в обиду!

– Сядь на место и не лезь, – бросил северянин. – Тебя не касается.

– В моем городе все меня касается. А ты здесь чужой!

– Не лезь, цирюльник! – процедил грей.

Но рядом с Гарри поднялся Брэм Бондарь – на голову выше северянина.

– Цыц, снежок! Поди прочь и не гавкай!

– Дааа! – орали за стеною. – Молодчина, длинный хвост!

Картежники переглянулись, зашевелились, лишь теперь осознав свое громадное превосходство. Их было больше дюжины – на двоих северян. Один поднялся на ноги, второй, третий. Послышался угрожающий ропот.

Кайр Сеймур Стил вышел в середину зала.

– По приказу леди Ионы Ориджин мы забираем этого парня. Кому дорога жизнь, советую остаться на местах.

Те, кто стоял ближе к Сеймуру, немного притихли. Но Гарри Хог, отделенный от кайра столом, выкрикнул:

– Наш граф – Виттор Шейланд! Северянка нам не указ!

Сеймур опустил руки на пояс.

– Кто шевельнется – не жилец.

И добавил, обращаясь к грею:

– Забирай его.

Тогда Гарри схватил тяжелую кружку с элем и бросил в голову грея. Воин вскинул руку и отбил кружку, но эль плеснул ему в лицо, на миг ослепив. В тот же миг Гарри выхватил что-то из кармана жилета и метнул с удивительной скоростью. Стальной шарик, быстрый как арбалетный болт, ударил грея в лоб. Тот крякнул, закатил глаза и упал.

– Бей снежка! – закричал Гарри.

Он бросил еще один шарик. Сеймур успел уклониться, но в него тут же полетел еще один снаряд: тяжелый стул, брошенный Брэмом. Кайр отбил его рукой, шатнулся от могучего удара, почти потерял равновесие.

– Бей снежка! – подхватили пьяные глотки.

Двенадцать мужиков, бесстрашных от эля, хлынули на северянина. Кто держал ножи, кто стулья, кто бутылки. Брэм Бондарь поднял скамью и раскрутил над головой, как двуручный меч.

Сеймур попятился к стене, но кто-то успел зайти ему за спину и ударил. Почуяв опасность, Сеймур уклонился, но нож задел его, вспорол кожу на боку. Кайр не носил кольчуги. Брызнула яркая кровь, пьяня и будоража, маня в драку.

– Да! Так ему!!

Людское кольцо стиснуло северянина, и Джо потерял его из виду.

Перекатился на живот, с трудом встал на четвереньки. Увидел грея, лежащего без памяти. Взвесил идею: вынуть кинжал и перерезать горло. Решил: нет, я не таков, как они. Уцепился за стол, силясь подняться. Гарри подал ему руку:

– Ты цел, брат?

– Вроде…

Но голова шла кругом, он шатался.

– Пойдем отсюда, – сказал Гарри.

– Мне бы присесть…

Раздался крик боли. Джо глянул. В сплошной массе людей, сдавивших Сеймура, возник просвет. Парень корчился на полу, зажимая живот ладонью. А Сеймур стоял с кинжалом в руке, и трое – нет, четверо – атаковали его вместе. Два ножа кололи его с разных сторон, дубинка и дубовый табурет падали на голову. А следом рвались еще мужики – с ножами, бутылками, осколками, Брэм со скамьей. Джо не смог отвести взгляда. Он должен увидеть, как кайр упадет!