Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

Роман Суржиков
Хочу пони
Хочу пони

Декабрь 1774 г. – февраль 1775 г. от Сошествия

Алеридан, Эвергард

Будь хорошей девочкой, и тебя все полюбят. С любовью получишь все, чего захочешь. А без нее будет плохо.

Лаура завтракала с братом. Крохотной ложечкой выедала сердцевинку яйца всмятку, стараясь не задеть белок. Офицер императора ворвался в столовую, гулко распахнув дверь.

– Милорд и миледи, собирайтесь, нужно немедленно идти.

– Почему? – спросил Джереми.

– Необходимо покинуть город.

– Что случилось? – не унимался Джереми.

Он всегда так: спорит и спорит вместо того, чтоб сделать как просят. Лаура напоследок облизала ложечку, покорно встала, подставила плечи, чтобы служанка накинула манто.

– Мы готовы, сударь.

Офицер глянул с благодарностью, что Лаура не доставила хлопот. Она ответила вежливым кивком. Она всегда знала, чего от нее ждут.

– Так то же случилось? – Джереми взялся за свое позже, в карете. Колеса так гремели, что ему пришлось кричать.

– Говорят… Еще не проверено… – офицер замялся. Лаура ясно видела, что вопрос ему неприятен. Почему Джереми этого не видит? – Говорят, владыка Адриан погиб.

– Как погиб⁈

– Поезд рухнул с моста через Бэк.

– Какой ужас! – Лаура прижала к лицу ладошки.

– Ужас, миледи, – согласился офицер.

– Теперь северянин победит… – выронил Джереми.

– Как ты можешь! – напустилась на брата Лаура, хотя по лицу офицера поняла: Джереми прав, северянин победит. Ее, Лауры, жених занял столицу, захватил престол и наденет на себя корону.

– Возможно, милорд, – выдавил офицер.

Неожиданно резко карета встала. Послышались голоса, шаги. Офицер откинул шторку, чтобы видеть. Четверо гвардейцев императора, обнажив мечи, закрывали экипаж от тех, других. Тех была дюжина, пятеро держали взведенные арбалеты. Командовал ими монах в синем капюшоне.

– Мы знаем: вы везете детей, – заговорил монах так низко, зычно, что голос легко проник в карету. – Его преосвященство приглашает юных господ к себе в гости. Прошу вас, передайте их нам.

Офицер напрягся, стиснув зубы до скрипа. Он не знал, что делать: драться за мертвого императора или отдать тех, кого должен защищать? Джереми тоже растерялся – весь побелел, сжался от испуга. А вот у Лауры не возникло сомнений: нужно быть хорошей. Это легко.

Она раскрыла дверцу и подошла к монаху:

– С радостью принимаем приглашение его светлости. Для нас это – большая честь.

За ее спиной шумно выдохнул офицер.

Будь хорошей, чтобы тебя любили. Отец учил ее этому, а больше – дед. Лаура была хорошей, и дед баловал ее как никто другой. Это дед Генри позвал ее весною и сказал:

– Мое золото, я нашел тебе жениха.

Он сиял от радости. По одному его виду Лаура поняла, что жених прекрасен, и наполнилась сладким предвкушением.

– Кто он?

Дед назвал имя. Лаура почти не знала Эрвина Ориджина. Видела дважды, и то мельком. Дед сказал: он умен, как Светлая Агата. Дед сказал: не жесток, как иные северяне. Сказал: интересен, с тонким чувством юмора. Тебе будет с ним тепло и весело, мое золото. Но главное – он Ориджин, будущий герцог Первой Зимы. Твой сын тоже станет герцогом Первой Зимы! Властителем Севера, полководцем лучшего войска на свете!

Дед не мог усидеть от восторга – расхаживал по комнате, смеялся, потирал руки. Лаура была довольна, что доставляет ему столько радости без малейших усилий – лишь улыбкою и словами: «Да, милорд. Так и будет, милорд!» Впрочем, позволила себе задать вопрос, который сильно ее волновал:

– На Севере будет очень холодно?

Дед рассмеялся:

– Тебе не придется жить на Севере! Сам Ориджин не любит Север, он то и дело ездит в столицу. Купит тебе шикарный дом в самом центре Фаунтерры, с видом на Ханай и дворец! Каждый день ты станешь бывать при дворе! Пить чай с императором, танцевать с великими лордами, сидеть на лучшем месте за любым столом!

– И у меня будет много платьев? – дополнила Лаура.

– Ха-ха! Ты будешь носить лучшие платья в Фаунтерре! Аланис Альмера за год состарится и умрет от зависти! За полгода!..

Лаура задумалась, наморщив носик.

– Милорд, когда я рожу сына, лорд-муж захочет, чтобы сын вырос на Севере. Он ведь должен стать кайром и полководцем. Мне придется уехать в Первую Зиму.

– Всего лишь на пару лет… Но и это не беда. Только взгляни, мое золото!

Дед раскрыл книгу, приготовленную заранее. То был альбом «Замки Полариса» – очень дорогой и красивый. Страница ударила в глаза ослепительным лазурным цветом. Озеро – кристально чистое, безупречно прозрачное, искристое, как миллион алмазов. В родной засушливой Надежде Лаура никогда не видела подобного. А над озером возвышался замок – громадный, многоугольный, похожий на лабиринт из стен и башен. Он был излишне угрюм на вкус Лауры, зато величав и неприступен. Никто не обидит хозяйку такого замка.

– Это Первая Зима, – сказал дед Генри.

– Я знаю, – ответила Лаура, погладив страницу. Никто другой не делал ей таких подарков, как дед!

– Но ты должна быть хорошей.

– Конечно, милорд.

– Северянин хочет, чтобы ты разбиралась в науках. Он весьма образован и будет стыдиться любого признака твоего невежества.

– Я выучу все, что нужно, милорд.

– Он также требует, чтобы ты освоила живопись и поэзию. Я найму тебе наставников.

– Скоро они смогут гордиться моими успехами.

– Ориджин просил меня обучить тебя игре в стратемы.

– Милорд, я всегда мечтала ее освоить.

Герцог Генри Фарвей потрепал золотые кудри внучки:

– Ты – мое сокровище!

– Я буду хорошей, – пообещала Лаура, поглаживая рисунок Первой Зимы.

* * *

Морозным декабрьским вечером Лаура въезжала в ворота другого замка, непохожего на Первую Зиму, хотя столь же неприступного. Тремя рядами стен Эвергард окольцовывал верхушку холма, острыми шпилями царапал облака. Кровли башен краснели свежей черепицей, донжон блистал мозаикой, столь огромной, что она виднелась над стенами замка.

– Как здесь роскошно! – ахнула Лаура.

– Как ты глупа, – с презрением выронил Джереми.

Лаура давно привыкла к грубостям брата. Рассеянно обронила то, что должна отвечать леди в подобных случаях:

– Благодарю за оценку, милорд.

Брат ухватил ее за плечо и прошептал прямо в ухо:

– Совсем ничего не понимаешь? Мы – заложники, нас привезли в темницу! Нами будут шантажировать деда!

Лаура нарочито внимательно разглядывала мозаику. Рыцарь склонял голову перед Светлой Агатой. Волосы Праматери текли водопадом золота, доспехи воина сверкали серебром, рубинами багровели гербы… Очень красиво!

Но странное дело: над нижним двором Эвергарда ползли клубы дыма. Лаура вспомнила огненную атаку на замок и вздрогнула: неужели до сих пор горит⁈ Нет, что за чушь – несколько месяцев прошло! Эвергард уже почти восстановили, лишь несколько построек стояли в лесах. Однако во дворе, несомненно, что-то горело: дым шел отнюдь не из трубы.

Въехав в первые ворота, карета вынужденно сбросила скорость. Эвергард служил резиденцией не только герцога, но и главы Церкви. Его нижний двор был открыт для простого люда: просителей, паломников, искателей защиты и благословения. Сейчас тут собралась прорва народу. Толпились вперемешку мастеровые и слуги, торговцы и бедняки, монахи в синих сутанах и воины в плащах со священными спиралями. Из окна высокой кареты Лаура смотрела поверх голов и легко нашла место, откуда поднимался черный дым. На каменном помосте высочил столб, обложенный поленьями. Дрова полыхали, языки пламени тянулись к небу. Сквозь огонь Лаура не сразу рассмотрела нечто темное – уродливый нарост на столбе. Поняв, что видит, Лаура ахнула от ужаса. То было человеческое тело, цепями прикованное к столбу, обугленное уже до неузнаваемости. От трупа шел черный маслянистый дым.

– Они… сжигают мертвеца? Как западники?.. – спросила Лаура в жалкой надежде. Ах, если б мертвеца!..

– Курица. Живого они жгут, – голос Джереми сел от испуга.

Лаура хотела закрыть глаза, но не могла. Глядела на жуткие эти останки, и все во дворе тоже глядели. Слуги и мастеровые, бедняки и торговцы…

– Когда человек сгорает заживо, то умирает не от жара, – зачем-то сообщил брат. – Огонь и дым заполняют легкие, и человек задыхается, а уж потом сгорает все тело.

Зачем он это сказал? Хотел успокоить сестру или похвастаться знанием? Лауре ничуть не стало легче: теперь она думала, каково это, когда в твои легкие врывается пламя.

Наконец, экипаж пробился к винтовой дороге, а по ней въехал на верхний двор.

– Простите за задержку, юные господа, – сказал монах, открыв дверцу экипажа. – Теперь путь расчищен, вы можете пройти в свои покои.

Идя к гостевому дому, Лаура думала: быстро ли разгорелся костер? Сколько минут несчастный был еще жив в огне?.. Монах заметил ее волнение и счел нужным пояснить:

– Состоялась казнь еретички и ведьмы. Она оскорбила веру черным колдовством. Его светлость лично судил ее. Тело ведьмы погибло в муках, зато ее душа вознеслась на Звезду, очищенная огнем.

– Благодарю, сударь, – выдавила Лаура.

«Всегда будь хорошей», – учила Лауру мать. Ведьма не умела быть хорошей.

Монах – его звали Клемент – проводил детей в их спальни. Комнаты оказались смежными, обе двери выходили в один коридор, где дежурила стража.

– Его преосвященство очень занят делами и примет вас позже. Я пришлю прислугу. Скоро вас пригласят к ужину.

– Вы очень добры, – ответила Лаура и сумела улыбнуться монаху.

Лакей принес багаж, прилежная служанка помогла с переодеванием и расчесала золотые кудри юной леди. Оставшись, наконец, в уединении, Лаура тут же прилипла к окну. Нужно было убедиться, что эту штуку, эту вещь сняли со столба и убрали куда-то. Ведь пока она – оно – там, Лаура не сможет ни спать, ни даже думать о чем-либо, кроме ужаса.

К счастью, из ее окна нижний двор не был виден. Взгляду открылся верхний двор, опоясанный гранитом. По галереям расхаживали часовые со спиралями на плащах, такие же стояли у многих дверей, выходящих во двор. Тут и там темнели капюшоны монахов. Смиренные братья неторопливо шли по своим делам, либо прогуливались по двору, наблюдая за всем происходящим. Двор ограждала стена, за нею был средний двор, огражденный стеною пониже, а дальше – еще один, уже недоступный глазу… Теперь Лаура не только понимала умом, но и сердцем чувствовала, насколько прав был брат. Они оказались в темнице, сбежать из которой невозможно.

Она едва успела избавиться от тошноты, как пришло время ужина. Монах Клемент проводил Лауру и Джереми в трапезную, где за столом их ждал бледный грустный мальчик.

– Его преосвященство желает познакомить вас. Юные леди Лаура и Джереми Фарвей. Юный лорд Альберт Аделия Абигайль, законный наследник герцогства Альмера.

Альберт уступал возрастом и Джереми, и Лауре, а от худобы выглядел еще моложе – как те куклы, у которых огромная голова да глазищи, а тельца почти нет. Он выдавил слова приветствия и предложил гостям разделить с ним ужин. Джереми взялся за еду (он, видимо, уже вполне оправился от ужаса), а Лауре комок не лез в горло. К счастью, лорд Альберт едва ковырял в тарелке, и Лаура сумела выдать недомогание за вежливость.

– Простите, милорд, у меня почти нет аппетита.

– У меня тоже, – вздохнул Альберт. – Это плохо. Дядя говорит: нужно есть с аппетитом…

– Наверное, вас мучает известие о гибели владыки?

– Простите, миледи?..

Альберт похлопал глазами. Его мучило, конечно, зрелище недавней казни, но Лаура сочла бестактностью упоминать такое за столом.

– Вы правы, миледи, – вмешался монах Клемент, – лорда Альберта крайне опечалила трагическая новость. Как и всех нас.

Джереми не то хохотнул, не то хрюкнул с набитым ртом. И Альберту, и Клементу это не понравилось, Лауре стало стыдно за брата, она поспешила сменить тему:

– Как прекрасно, что мозаика Светлой Агаты не пострадала от огня.

– Боги защитили ее, – кивнул Клемент. – Иного не стоило и ждать.

Лорд Альберт заговорил о мозаике и о самой Агате, потом о наступающем празднике, потом о чем угодно, лишь бы не стояла тишина. Видимо, в тиши его страхи набирали сил. Желая проявить участие, Лаура спросила, как спится Альберту. Мальчик побледнел сильнее прежнего, хотя это казалось невозможным. Промямлил:

– Боги не шлют мне сновидений, миледи. Я сплю крепко и встаю очень бодрым.

– Как я вам завидую, милорд! А меня часто терзают кошмары, но они отступают, если зажгу свечу и выпью молока с медом.

Альберт поблагодарил за рецепт, который, конечно, вряд ли пригодится, ведь он так хорошо спит каждую ночь.

После ужина стали пить чай. Для этого перешли в другую комнату, где играл клавесин.

– Дядя говорит: для души полезно послушать перед сном священную музыку…

Монотонная мелодия и горячий чай разморили всех троих, юный Альберт не сдержался и зевнул. Джереми усмехнулся:

– Милорд, вас клонит в сон от святости? Будьте спокойны: меня тоже.

Альберт быстро мотнул головой:

– Нет, милорд, что вы, это случайность.

– Просто в комнате очень душно, – Лаура тоже зевнула, прикрыв рот рукою. – А музыка удивительна! Надеюсь, завтрашним вечером мы снова услышим ее.

Когда чаепитие окончилось, Джереми предложил выйти прогуляться во дворе. Лаура удивилась:

– Разве не видишь, что я не одета?

– Ты сама жаловалась на духоту – вот и освежишься. Не волнуйся, не замерзнешь за пять минут.

Монах Клемент, конечно, вышел с ними вместе. Верхний двор Эвергарда был залит искровым светом и почти пуст. Мастеровые уже окончили работы, да и монахов не видать: из замковой часовни лился певучий речитатив – служили вечернюю. Лишь часовые все так же стерегли галереи и двери. Джереми расспросил Клемента о каждой постройке и получил ответы. Главное здание – там покои его преосвященства и прим-вассалов. Башня стражи с мостиком арбалетчиков. Часовня. Конюшня. Склад с водяной цистерной. Гостевой дом, смежный с хозяйским. Ворота в средний двор – но вам не стоит выходить, юные господа, там небезопасно из-за строительных работ… Джереми ткнул сестру под ребро: нас не отпустят даже в соседний двор, о свободе и мечтать не приходится. Но Лаура хотя бы нашла широкую бойницу, из которой хорошо были видны оба нижних двора: нельзя выйти – так хоть насладиться видом. Она вздрогнула, заметив кое-что. Там, где утром полыхал костер, теперь снова возвышался столб. Он же сгорел вместе с трупом, разве нет⁈ Но столб был на месте, даже груда поленьев под ним!

– Брат Клемент, я не могу понять… Почему все это снова здесь?..

– В назидание, миледи. Церковь Праотцов не имеет жалости к тем, кто попрал заповеди и надругался над верой. После наказания еретика немедленно возводится новый столб – как предупреждение людям.

Теперь Лаура заметила две пары цепей на столбе: одни у основания, другие – на уровне рук стоящего человека. В отличие от столба и поленьев, цепи не были новы, а чернели копотью. Святая Агата, их же сняли с покойницы!.. Лаура отвернулась, холодея. Хотела немедленно поклясться, что всей душою отдана Праматерям и никогда не нарушала заповедей, и брат – тоже (хотя последнее и было ложью). Но резкий звук отвлек ее внимание.

Двери главного здания громко распахнулись, оттуда юркнула во двор странная фигура. То был монах в балахоне, но не синем, как у Клемента, а черном. Он шел, скособочась, выставив правое плечо и отклонив левое, еще и прихрамывал на левую ногу. Потому казалось, что монаха сносит в сторону, хотя шел он прямиком через двор. Лаура поняла ошибку, когда черный человек уже приблизился к ней и явно не собирался сворачивать. Она отшатнулась, уступая дорогу, но сделала замечание:

– Сударь, осторожнее, вы чуть не сшибли меня.

Монах зыркнул на нее из темени капюшона, сверкнул зрачками и вдруг заревел:

– Ы-ыыы! Ы!.. У!.. У!.. Ууууу!

Лаура в ужасе отпрыгнула, спряталась за спину брата.

– Простите, миледи, – сказал Клемент, – он просто немой.

– У… У… – согласился черный монах и двинулся дальше.

– Вот курица, – ужалил сестру Джереми.

* * *

Джереми старше Лауры на два года. Он похож на отца и уверен, что знает все на свете. Он не старается быть хорошим, иногда даже наоборот – гордится тем, как умеет быть плохим.

– Северяне нищи, – говорил он сестре тогда, весною. – Думаешь, будешь ходить в золотых шелках? Ха-ха! За Ориджинами столько долгов, что хватит купить город!

– Мой жених – великий полководец, – возразила Лаура.

Джереми рассмеялся:

– Да он меча в руках не держал! Об этом вся столица знает!

– Он – внук Агаты. Лишь Агата может понять Агату.

Лаура думала, что дала острый ответ: пускай брат попробует найти себе невесту агатовской крови, да еще такую знатную, как Эрвин Ориджин! Но Джереми презрительно скривился:

– Вечно забываю, сестричка, что ты веришь в эту чушь.

Впрочем, осенью брат забыл о насмешках. Северянин объявил войну владыке и один за другим брал города. Громадное войско Южного Пути оказалось бессильно против него, как стая хорьков – против тигра. Имперский генерал Алексис бросил в атаку искровые полки и обратил северян в бегство, но двумя сутками позже сам оказался разбит. Лаура не могла не думать: если Ориджин победит, то, наверное, сядет на трон. И тогда она, его невеста, окажется… императрицей?.. Лаура очень старалась быть хорошей. Заучивала наизусть поэмы и сонеты, спала в обнимку с трактатом по истории, каждый день брала уроки стратем. Странно, но отец был зол как Идо, а дед – хмур и тревожен, а брат – ядовит, как никогда прежде. Застав сестру с учебником стратем, он жестко высмеял ее:

– Боги, ты глупа, как гусыня, которой дятел выклевал мозги! Закрой книгу! Ни эта, ни другая, ни все книги мира не наполнят тебя умом!

– Сударь, благодарю за оценку, – бросила Лаура. Она почти не слышала брата, погрузившись в мечты о прекрасном женихе и тронном зале.

– Адриан покончит с шаванами, вернется в столицу и вздернет твоего женишка. Ориджин в западне – имей ты хоть унцию мозгов, поняла бы! А потом Адриан приедет к нам в Сердце Света и вздернет тебя заодно с дедом. Каждый шакал протекции давно знает, что ты помолвлена с мятежником!

На сей раз Джереми ошибся незначительно. Владыка действительно приехал в Сердце Света, и даже раньше, чем покончил с северянином. Лауру и Джереми вызвали к нему. Она видела, каким бледным и жалким был дед, слышала, как мямлил Джереми, путаясь в словах. Оба боялись. Она не винила их – нет ничего плохого в страхе. Но сама Лаура его не испытывала. Владыка гладил ее по затылку и шее, рука была тяжелой, крепкой и одновременно – ласковой. Лаура чувствовала: Адриан – сильный мужчина. Ей нечего бояться, сильный мужчина ни за что не обидит леди… если она будет хорошей. Лаура умела быть хорошей. Уж это она умела в совершенстве.

Часом позже дед, едва отойдя от испуга, говорил ей:

– З…золото мое… прости, но так нужно… Твоя помолвка расторгнута, мы посылаем войска против Ориджина… Тебе и Джереми придется поехать в столицу. Вы побудете с императором, пока северянин не умрет… Владыка не обидит вас, не бойся, все будет хорошо.

– Я знаю, милорд, – честно ответила Лаура.

В поезде из Сердца Света она испросила разрешения наливать чай императору, и тот оказал ей такую честь. Она задала вопрос о его победе над шаванами, поскольку знала нравы сильных мужчин: они обожают говорить о своих успехах. Адриан описал обманный маневр в битве под Мелоранжем и одарил ее улыбкой. Лаура сказала:

– Не будет ли ваше величество столь добры, чтобы проиллюстрировать ход войны на стратемном поле?

Она думала: если Эрвин Ориджин так любит стратемы, то, возможно, и владыка тоже?..

– Вы – прелестное дитя, миледи, – Адриан снова погладил ее. – Сейчас я ограничен во времени. Охотно удовлетворю ваше любопытство в следующем поезде.

Но в императорском составе из Алеридана в Фаунтерру для заложников не нашлось места. Когда поезд рухнул с моста, Лауры и Джереми в нем не было. «Теперь северянин победит», – со злобой сказал брат. Он даже не порадовался, что остался жив, – так был расстроен своею ошибкой. Лауру печалило лишь одно: что дед успел перескочить на сторону владыки.

– Его преосвященство Галлард, приарх Праотеческой Церкви, регент герцогства Альмера.

Когда он принял их, стоял полдень. Зимнее солнце било в стекла, во дворе стучали молотки и скрипели лебедки. Закрывшись от света и звука тяжелой шторой, приарх восседал в кресле. Он был угрюм, несгибаем, суров, как скульптура над могилой полководца. Глаза чернели впадинами, каменная челюсть выдавалась вперед, глубокие морщины бороздили лицо.

Клемент встал на колено, чтобы поцеловать перстень приарха. Лаура на всякий случай попыталась сделать то же.

– Тебе не следует, – отрезал Галлард. – Ты же не имеешь духовного сана?

– Нет, милорд.

– Тогда приветствуй меня, как подобает леди.

Она сделала реверанс, Джереми отвесил поклон.

– Садитесь.

Они заняли предложенные стулья и оказались на голову ниже Галларда. Клемент безмолвно встал за спиною приарха, сложив руки на животе. Галлард выдержал долгую паузу, затем хмуро заговорил:

– Времена меняются. Перемены падают на мир одна за другой, будто проклятья. Что сделать, чтобы противостоять им?

Лаура не решилась ответить: леди лучше промолчит, чем скажет невпопад. Джереми произнес:

– Владыка Адриан погиб.

– Боги наказали его за дерзость и поспешность! Но также наказали всю державу, забросив на вершину тех, кому не полагается там быть. Да будет вам известно, что вчера, по согласию с лордом Ориджином, на трон взошла Минерва Стагфорт – невежественная, взбалмошная девица с крайнего севера. Разве сможет пигалица удержать бразды власти⁈ Империя в смятении. Шатаются устои, трещины бегут по фундаменту, на котором зиждется благо подлунного мира. Что может сделать добропорядочный человек?

Лауре показалось, что вопрос не требует ответа, однако Джереми сказал:

– Милорд, вы пошлете войска в столицу? Хотите объединить усилия с армией Надежды и сбросить Минерву? Мой отец…

Джереми умолк, когда приарх вперил в него ледяной взгляд.

– Война окончена, юноша. Ваши отец и дед могли вмешаться раньше, но промедлили, упустив момент. Их порочные мотивы ясны: сыграть на обе стороны, никого не прогневить, остаться невредимыми при любом исходе. Вильгельм Великий писал: решающий момент дается, как испытание. Кто любим богами, тот наберется смелости и примет решение; кто ничтожен, тот промолчит.

– Но ваша светлость…

Джереми хотел сказать: «Ваша светлость и сами стояли в стороне», – но запнулся, прикусил язык.

– Желали высказаться, юноша?

– Нет, милорд.

– Хорошо. Итак, война ушла в прошлое. Однако можно ли построить прочный мир на фундаменте раскола и хаоса? Ответ ясен любому, кто не лишен рассудка. Что можно сделать, чтобы скрепами порядка остановить хаос и не дать рухнуть последним опорам государства?

– Вы предлагаете союз между Альмерой и Надеждой? – сообразил Джереми. – Прекрасная идея, милорд! Мои отец и дед…

– Я просил вашей оценки, юноша?

– Нет, милорд. Приношу извинения…

– Свое место в мире прими с достоинством, – процедил Галлард. – Постыдно, что приходится напоминать первую заповедь Праотцов. Ваше – место ученика, а не наставника. Не вам оценивать мою политику, юноша. Вам лишь дается честь узнать о ней.

Приарх перевел дух и добавил:

– Да, я предлагаю союз Великому Дому Фарвей. Будучи вместе, центральные земли выстоят в любую бурю, а к ним, как к надежному оплоту, примкнут со временем и остальные.

Теперь Джереми хватило ума молча поклониться. Приарх Галлард внушал Лауре страх, но все же порадовал тем, как приструнил ее брата.

– Вам следует понять, что с победой Ориджина Дом Фарвей оказался в опасном положении. Мне известно о бывшем вашем союзе с лордом Эрвином и даже о брачном договоре.

Галлард полоснул взглядом Лауру.

– Известно мне и то, что ваш дед послал четыре роты на штурм дворца. Лорд Эрвин, разумеется, принял это как расторжение союза. Теперь ему стоит щелкнуть пальцами, чтобы свалить вас. Другие Великие Дома правят своими землями много поколений; даже одержав победу над ними, северянин не смог бы порвать цепь традиций. Но вы, Фарвеи, стали герцогами жалких двадцать лет назад! Ваши вассалы еще помнят себя под властью Лайтхартов – многим было хорошо в то время. Наследники Лайтхартов еще грезят былым величием, а Флеймы сочувствуют им. Если Ориджин поддержит притязания Лайтхартов, власти вашего деда придет конец.

Лаура знала: именно по названной причине – из-за нестойкости положения – дед и послал в столицу злосчастные четыре роты. Не сделай он этого, Адриан уничтожил бы Дом Фарвей с еще большей легкостью, чем Ориджин. Кто же знал, что владыка внезапно погибнет…

Джереми осторожно произнес:

– Ваша светлость, Дом Фарвей с радостью заключит союз.

– Не сомневаюсь, – бросил приарх. – Ровно так же, как весной заключил союз с Ориджином, а затем переметнулся к императору. Я не удовлетворюсь честным словом, юноша. Мне требуются более весомые подтверждения.

– Вы не отпустите нас?

Галлард оставил его без ответа и впервые нацелил тяжелый взгляд в лицо Лауре. По ее спине прошел холодок.

– Как вы находите лорда Альберта, юная леди?

– Он… – Лаура знала, что нужны лестные слова, но на ум пришло лишь то, что она сама чувствовала в эту минуту: – Он выглядит напуганным.

Приарх искривил губы:

– К несчастью, вы правы. Малодушие – ужасный порок для мужчины. Но Праотец Максимиан говорил: любовь женщины способна исцелить сей недуг. Альберт слишком юн для конфирмации брака, но в состоянии принести супружескую клятву и принять поток любви, так ему необходимой.

– Да, ваша светлость, – сказала Лаура.

– Советую вам поладить с ним, юная леди. Прислушайтесь к его нраву, поймите его потребности. Что до вас, юноша…

Галлард повернулся Джереми, и Лаура ощутила, как брат вздрогнул.

– Составьте отцу письмо, изложите ситуацию такою, как видите. Будьте тщательны. В ваших интересах, чтобы отец сделал верные выводы.

* * *

Галлард Альмера изрядно пугал Лауру. Но в меньшей степени боялась она за себя, куда сильнее – за брата.

Беда в том, что Джереми – вольнодумец. Он перенял от отца и взгляды, и само это словечко. Означало оно следующее: брат Лауры не верил в Праматерей.

Лаура долго силилась понять: как не верить, если они есть? Не верить можно во что-то такое, чего не видно глазами: например, в Духа Степи или колдунство болотников, или что в Запределье живет Темный Идо. Но Праматерей с Праотцами все видели на портретах и иконах, и в книгах про них сказано, и сами они написали кучу книг. Отрицать их – как оспаривать факт, что Сердце Света обнесено стеною!

Джереми пояснял: конечно, были какие-то люди. Семнадцать барышень и сотня мужчин, которые возвели Фаунтерру и установили первую династию. Но кто сказал, что они пришли из царства богов? Кто сказал, что они – святые⁈ Посуди сама! Прародители были смертны? Да. Они создали мир? Нет. Они творили чудеса? Только с помощью Предметов. Но это знак святости Предметов, а не Праматерей!

Лаура терялась. Как – не святые?.. Все же знают… Праматери – носители мудрости. Они создали великое государство, принесли самый лучший закон и порядок. Они были образцом всех добродетелей. Предвидели будущее, наконец!

Джереми смеялся, наслаждаясь превосходством своего ума. Лучший закон и порядок – лучший чем что? Мы же не знаем тех законов, что были до Праматерей. Как сравнить-то⁈ Образцы добродетелей – вот наивность! Они же, Праматери, и навязали нам именно эту мораль. По их мерке мы оцениваем людей – вот Праматери и выходят образцами. Но, может, в другой морали не нужно было бы усердно трудиться и помнить свое место под солнцем? Мы жили бы в лени и праздности, а боги просто так давали бы нам все – разве это не было бы лучше⁈

Лаура терялась в мудреной философии и отвечала тем единственным доводом, который хорошо понимала. Праматери видели будущее. Агата предсказала кучу всяких вещей! Искру, например.

Джереми хохотал: да почем ты это знаешь? Агатовские лорды и теперь хвалятся даром ясновидения – вон, мол, Ориджин предсказал ходы Серебряного Лиса. Но это всего лишь расчет! Ты сама – агатовка. Что, многое можешь предвидеть? Три дня искала рукавичку, а потом нашла в собственном кармане!

Но книги! – восклицала Лаура. – В них же все изложено! Агата еще когда написала про искру – а сбылось через тысячу лет!..

Брат легко громил ее доводы: священные книги то и дело переписываются. Не Праматери предвидели открытия, а церковники вставляли открытия в книги позже, по мере развития науки. В нынешних священных текстах вряд ли есть хоть десятина того, что действительно писали Праматери!

Но люди же верят… – с горечью шептала Лаура. Почему-то ей было очень обидно. Она, как и мать, гордилась агатовской кровью.

Х-ха! – добивал Джереми. – Потому и верят, что не имеют доказательств! А если бы вместо веры подумали головой, то поняли бы простую истину: Прародители – никакие не святые, а кучка царедворцев. Подмяли под себя древний мир, установили монархию и объявили себя божьими посланниками! Адриан сделал бы то же самое, если бы поезд не рухнул с моста!

Лаура была младше и не так изворотлива умом, и знала к тому же: хорошая сестра не спорит с братом. Скоро она отказалась от дискуссий, приняв правоту Джереми, привыкла поддакивать. Да и куда бы она делась? Отец-вольнодумец гордился дерзостью сына. Дед придерживался традиционных взглядов, но уважал гибкость ума, потому тоже нахваливал Джереми. Даже находил политическую выгоду: если вольные взгляды распространятся, то Церковь и Корона утратят часть влияния, а значит, усилятся Великие Дома. Вон в Степи, где не поклоняются Праматерям, император и Церковь значат мало, а власть имеют ганты и вожди…Так и пошло, что Джереми считали умным и смелым, будущим великим политиком, а Лауру – милой глупышкой.

Так было в Сердце Света. Но теперь – Эвергард. Лаура подозревала, что здесь вольные речи – надежный способ попасть на костер. Лаура должна быть хорошей, а хорошая сестра заботится о брате.

– Давай помолимся, Джереми, – говорила Лаура пять раз в день.

Брат не знал молитв Праматерям, почитая их за суеверия. «Я молюсь только богам, и не напоказ. А доисторическим интриганкам пусть поклоняются идиоты!» Лаура тряслась от ужаса: что, если архиепископ вызовет Джереми и велит прочесть хоть одну молитву Праматери или Праотцу? Брат никак не сумеет скрыть еретическое невежество! Нужно скорее обучить его нескольким молитвам.

Лаура виделась с Джереми пять раз в день: при трех трапезах и двух прогулках. Но всегда рядом был монах Клемент, а иногда и лорд Альберт. Если обучать брата у них на глазах, они все поймут. Так что Лаура прикрывала учебу благочестием.

– Давай помолимся, Джереми, – говорила она при каждой встрече и выбирала одну из трех молитв. Утром – «Укрепимся трудами», парадную молитву Церкви Праотцов, при завтраке и ужине – благодарность Агате, а за обедом и перед сном – «Слово к Семнадцати», обращение ко всем Праматерям разом.