Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

Начало апреля 1775г. от Сошествия

Лаэм

Вернувшись в Лаэм, Бакли узнал: план Магды Лабелин окончательно лопнул по швам. Про себя он звал идею закупки очей планом Магды Лабелин, либо проще – планом свиньи. Четверо из Пяти наотрез отказались продать оружейные очи, и кроме того, унизили Магду. Восьмерка имел приятелей в гвардии барона Деррила, от них узнал новости и пересказал Бакли.

Пять дней шиммерийские вельможи кормили путевских лестью, осыпали дарами, ублажали вином и зрелищами, при том постоянно нахваливая свои товары: корабли, чай, кофе, шелка. Леди Магда и барон Деррил все пытались склонить их к беседе об очах, но без толку. Принц Гектор дал иносказательный отказ, а остальные будто и вовсе не слышали вопроса. Все тянули свою сладкую болтовню: «Взгляните на платья, миледи! Привезите такой товар в Корону – и столицу озарят лучи южного солнца! Попробуйте кофе, ваша светлость. Кофейные зерна – для торговца то же золото, но ароматнее!» Барон и Магда терпели из последних сил, напрягая все свои дипломатические таланты. Так и сяк настаивали, убеждали: Южный Путь и Шиммери должны быть в союзе. Шиммерийцы охотно соглашались: «Конечно, премудрая леди! Союз напоит наши земли дождем процветания! Потому вам будет очень полезно иметь свою резиденцию в Лаэме. Вот взгляните на макеты дворцов, которые мы можем для вас возвести! А вот и макеты торговых кораблей, которые станут гордостью вашего нового флота». Все это – под песни, пляски и пьянство. На пятый день речь зашла о торговле рабами: сколько прибыли мы все получим, если откроем в центральных землях один крохотный рыночек альтесс! Тогда леди Магда с бароном не выдержали.

Деррил приказал солдатам заткнуть глотки музыкантам, певцам, танцовщицам и шлюхам. В воцарившейся тишине леди Магда произнесла речь. Она высказала все, что думала о шиммерийцах и их политике, о кайрах и медведях, и об Ориджине, который сожрет весь Поларис, пока шиммерийцы будут тискать баб. Ни одна фраза леди Магды не обошлась без слов «сраный» или «зад». Речь вышла очень впечатляющая. Впервые за дни переговоров шиммерийцы выслушали кого-то кроме себя. А затем произошло нечто.

Принц Гектор поднял кубок за здоровье непревзойденного оратора – леди Магды. Но выпив, вдруг схватился за сердце. «Простите, кажется, излишек вина сказался на моем здоровье», – с этими словами он взял всех своих альтесс и удалился. Затем Третий из Пяти пожаловался на мучительную головную боль, а Четвертый – на рези в желудке, а Пятый – на стрелы в пояснице, и все они ушли в компании своих жен и альтесс. Остались только секретари – и леди Магда со своими вассалами. Тогда секретари шиммерийцев заговорили с ясностью, на которую их господа не были способны. Белокаменное королевство Шиммери не видит смысла в союзах со слабыми. Среди северных земель наиболее перспективною выглядит Ориджин, среди центральных – Надежда. Им и будет дано право покупки очей. С Южным Путем королевство Шиммери готово обмениваться товарами, лишенными военной значимости.

Никто из вельмож больше не появлялся во дворце принца Гектора – они продолжили свое празднество в другом месте, на вилле графа Огюст-Римара. С путевскими гостями теперь общались только секретари. В попытке возобновить контакт, леди Магда попыталась подкупить Лориналя Гитана – генерала Солнечного полка, меч принца Гектора. Он сделал вид, что не понял намека. А может, и правда не понял – сей генерал не славился острым умом.

Здесь стоило бы леди Магде погрузиться в корабли и уйти обратно в Грейс, оставив посреди принцева дворца прощальную кучу дерьма. Но вот беда: плаванье эскадры туда и обратно через полмира стоит уйму денег, а герцог Морис Лабелин – еще больший скупердяй, чем его дочь. Леди Магда с бароном просто не могут вернуться и доложить герцогу, что выкинули тысячи эфесов впустую. Им придется найти способ возместить потери – то есть, загрузить трюмы хоть чем-нибудь полезным. Несмотря на унижение, рано или поздно они смирятся и купят чертовы шелка. Или чай. Или кофе. Или баб…

Было ясно: при таком настроении леди Магды, не стоит попадаться ей на глаза. Бакли даже не думал. Он не поехал ни во дворец, ни на почту, ни в свою гостиницу. Остановился в захудалом трактире одного из городишек окрест Лаэма – из тех, чье существование проходит незаметно для лаэмцев. В том же городишке нашел место для пленных: снял погреб – один из многих, что сдавались в наем торговцам как холодные склады. По сути, то была яма с прочным перекрытием и люком. В нее швырнули Хармона и Ванессу-Лилит с детьми. Бакли не видел в них особой пользы и думал перебить всех, но решил повременить: Ванесса пригодится если нужны будут еще деньги, а Хармон – если Могер внезапно столкнется с леди Магдой. Потому до поры он пощадил их и оставил под замком. Разумеется, перед тем Хармон сходил в отделение банка и передал Могеру все деньги, что были на хармоновом счету.

А Светлая Сфера?..

По правде, Могер Бакли боялся ее. Он боялся всего, что не мог охватить умом. Зная ее историю, он полагал: эта святая дрянь приносит несчастья. Вся свита Хармона подохла из-за нее, и самому Хармону недолго осталось. Монастырь под Лабелином сожгли из-за Сферы. Герцог Морис проиграл войну вскоре после того, как купил подделку. Круглая мерзость точно несет проклятье. Потому Бакли даже не стал ее искать. Пускай лежит там, где спрятал ее торгаш. Хармон помрет, и кто-то другой найдет Сферу, и навлечет на себя проклятье – но этим глупцом не будет Могер Бакли.

* * *

– Суши весла! Подойдешь еще на ярд – стреляем!

Полная луна освещала гавань. Лодчонка переваливалась с волны на волну, отталкиваясь парой весел, а прямо по курсу маячил черный силуэт галеона с убранными парусами. Едва лодка подошла на дистанцию арбалетного залпа, с корабля донесся строгий приказ. Может быть, кто-то где-то и спал на вахте, но не стрелки на палубе «Гордости Грейса».

– Спокойнее, братья! – крикнул им Бакли. – Я – Могер Бакли, личный посланник леди Магды. Хочу видеть капитана.

– Плыви к морским чертям! Капитан спит!

Бакли встал во весь рост и заорал, сложив ладони рупором:

– Я посланник леди Магды, тьма тебя сожри! Срать ей на то, кто спит, а кто нет!

На палубе возникло замешательство. Послышались шаги, кто-то таки пошел за капитаном, а кто-то крикнул Могеру:

– Заходи с левого борта!

Девять и Дейв налегли на весла.

«Гордость Грейса» была третьим по величине кораблем эскадры. Идовски хитрый выбор, ведь пираты – самые суеверные люди на свете. Они станут искать богатств на флагмане, а если не там, то на втором, четвертом, восьмом кораблях – согласно священным числам. «Гордость» не шла под священным номером, была не настолько большой, чтобы привлечь внимание размером, и не настолько маленькой, чтобы соблазнить своею неприметностью. То был совершенно обычный торговый галеон, каких до Северной Вспышки во флоте Лабелинов имелась почти сотня. Из трех тысяч моряков и солдат эскадры только дюжина знала тайну «Гордости Грейса», и Бакли входил в эту дюжину.

В трюме всякого судна хранятся водяные бочки. Тщательно расклиненные и застопоренные, они прирастают к кораблю. Их не катают и не ворочают, если нужна вода – набирают через кран, если вода кончилась – доливают сверху, через горловину, что ведет на палубу. Никто не снимает крышки этих бочек – по крайней мере, без особого приказа капитана. В бочках «Гордости Грейса» под слоем воды хранилось золото. Два миллиона эфесов монетами и слитками.

С борта упала веревочная лестница. Дейв подвел к ней лодку, и Бакли вылез на палубу. Беглым взглядом он насчитал дюжину парней. Если караул сменяется трижды в сутки, значит, всего бойцов три дюжины. А если Бакли не досчитал, то человек сорок. Ну, и капитан. Лорд-капитан Кортни Бенефит, если говорить точно.

– Какого черта желает миледи? – рыкнул этот первородный гад, спросонья злой, как собака.

– Капитан…

– Лорд-капитан!

– Лорд-капитан, ее светлость прислала меня учинить проверку.

– Не уловил. Повтори-ка.

– Леди Магда приказала мне провести проверку вашей службы, лорд-капитан.

– Тебе, мужицкому щенку, миледи приказала проверить меня?

– С вашего позволения, лорд-капитан, я являюсь отпрыском семьи чиновного дворянина, хотя и не титулованного.

– Да мне плевать! Что именно, тьма сожри, ты должен проверить? Караул на месте, как видишь.

– Мне следует убедиться в сохранности груза.

– Груза?..

– Лорд-капитан, бочки…

В следующий миг капитан Бенефит схватил Могера за грудки и прошипел:

– Ты – идиот. Солдаты караула не знают о бочках, и так должно остаться.

– Мне нужно проверить… – сказал Бакли громче, чем следовало.

Лорд-капитан поднял его над палубой и без особых усилий швырнул за борт. Девять и Дейв втащили его в лодку. Он утирался и отплевывался, а они отвалили от «Гордости» и двинулись в обратный путь.

– Дельце не выгорело, брат? – спросил Девять.

– Кто тебе сказал? – ухмыльнулся Бакли.

Дельце выгорело. Кортни Бенефит сказал: «Солдаты не знают о бочках». В настоящем времени. Значит, бочки все еще там.

Грязный кабачок на задворках Порта Альбатросов в дневное время был пуст и всеми забыт. Он служил местом встречи для Бакли и Родриго. Пока Могер с Девяткой и Дейвом проводил последнюю проверку, Родриго, Семь и Восемь собирали команду. Широкополый задерживался, Бакли не видел в том беды. Полезно будет перекусить перед делом, а еще полезнее – выпить. Говоря по правде, у Бакли тряслись поджилки. Если не вино придаст смелости, то что же? Девятка с Дейвом ели, Бакли пил. Девятка вполголоса мечтал о бабе, которую видел вчера. Дейв задал вопрос:

– Слушай, Могер, а мы не слишком круто загнули?

– Это ты о чем? – удивился Бакли. Дейв не знал всего масштаба плана. Никто не знал.

– Ну, детишки Рико-Сводника… Жестко с ними обошлись.

– Да плевать на них, – отмахнулся Бакли.

Дейв долго жевал.

– Отца зарезали на глазах, мать избили, а потом их – в яму. Неспокойно мне.

– Так выпей и успокойся.

– Слышь, Могер, когда мы их оттуда выпустим?

Бакли едва не поперхнулся. Вот так вопрос! Он собирался вернуться за пленниками в единственном случае: если для спасения шкуры самого Бакли придется продать Хармона или Ванессу с детьми. Но если план сработает, этого не потребуется. Погреб нанят на месяц. Через месяц хозяин отопрет замок – ну и… хм… выпустит.

– Заткнись ты, Дейв. Когда надо – тогда и выпустим. Не твоего ума дело.

– А ты им сколько еды оставил? А водички?..

Бакли очень пристально поглядел на Дейва.

– Знаешь, парень, с тобой явный непорядок. Тебе то ли память отшибло, то ли мозги выветрило. Я тебя зачем нанял, баран? Чтобы ты меня допрашивал? Чтобы ты, сука, донимал меня сраными вопросами?! Или чтобы молчал и делал дело?!

– Я просто…

– Ты просто подумай про своего сынишку! Так о чужих печешься – а ты лучше о своем! Каково ему там, в Грейсе?

Дейв посмурнел, даже почернел лицом.

– Могер, я тебя предупреждаю…

Он не договорил, поскольку дверь скрипнула, и Бакли поднялся встретить Родриго. Но вошел отнюдь не широкополый. В белоснежном мундире, придерживая шпагу, в кабак вступил помощник шерифа Халинтор. За ним следовали двое солдат. Не констеблей, а именно солдат: мечников в кольчугах и шлемах.

– Господин Мо, мне нужно с вами поговорить.

Бакли метнулся взглядом в окно: за грязным стеклом – канал. Если прыгнуть в воду и выплыть на ту сторону, Халинтор вряд ли догонит. Не станет же он нырять со шпагой! Но оконце узко, вылезти – нужно время. Тогда – драться? Он хотел дать знак своим парням, но мечники встали за спинами Дейва и Девятки.

– Вашим друзьям, господин Мо, лучше не двигаться с мест. А вам лучше ответить. Третьего дня пропала белокровная Ванесса-Лилит с детьми, оба ее слуги найдены мертвыми. Что вы знаете об этом?

– Клянусь именем матери, я не знаю абсолютно ничего!

– Господин Мо, вам следует понять ситуацию. Леди Магда Лабелин больше не имеет в Шиммери никакого веса, а тем более – когда речь идет об убийстве. Ее покровительство вас не защитит. Ваша ложь вас не защитит. Я знаю, что это вы убили слуг и выкрали Ванессу.

– О нет, святые боги свидетели, я не…

– Если Ванесса-Лилит и дети еще живы, немедленно выдайте их мне и получите каторгу. Если один из них мертв или будет мертв к минуте, когда я их найду, – вас колесуют. Ваш выбор, господин Мо.

В этот миг Бакли восславил свою предусмотрительность. Какое счастье, что он сохранил Ванессу! Теперь можно поехать за нею и выкупить свою жизнь, а главное – купить немного лишнего времени. Пока до погреба, пока обратно – будет пара часов на раздумья. Авось Халинтор ослабит хватку, авось констебли зазеваются.

– Господин Халинтор, – голос Бакли зазвенел слезами, – я сознаюсь. Да, я чистосердечно сознаюсь в своем тяжком проступке. Видимо, сам Темный Идо спутал мои мысли…

– Где? – оборвал Халинтор.

– Я оставил бедных детишек и их маму… – и тут Бакли увидел кое-что, пока незаметное Халинтору, и завопил: – О, боги, как гложет меня совесть! Я – несчастный безумный зверь! О, нет мне пощады!

Входная дверь скрипнула, но скрип потонул в стенаниях Бакли. Помощник шерифа не услышал и шагов. За спинами солдат возник Родриго с парой матросов. Родриго кивнул им, и матросы выхватили ножи.

Бакли прекратил вопить и холодно бросил:

– Бей.

Матросы ударили. Один солдат упал с ножом в шее. Другой успел дернуться, нож сломался о кольчугу. Солдат развернулся и пронзил матроса мечом. Девять и Дейв вскочили с мест.

Все закрутилось с бешеной скоростью. Мелькали клинки, рычали люди, скрипели доски под ногами. Бакли присел за столом, глядя на смертоносную возню и ожидая одного: мига для побега.

Девятка прыгнул на спину солдату, стал душить, обхватив за шею. Дейв выхватил кинжал и ринулся на Халинтора. Раздался свист. Шпага вылетела из ножен с такою быстротой, какая и не снилась парням Бакли. Клинок прочертил линию на щеке Дейва.

– Бросьте оружие и встаньте на колени, – приказал Халинтор.

Дейв попятился, трогая пальцем рану.

Тем временем солдат шерифа стряхнул с себя Девятку, развернулся, занося меч. Оставшийся в живых матрос огрел его скамьей. Солдат зашатался, оглушенный. Матрос с размаху всадил нож ему в живот, налег всем телом, чтобы проколоть кольчугу. Но тут же сам завыл от боли и рухнул на колени – это Халинтор хлестнул его шпагой. Девять и Дейв отступили за стол – помощник шерифа оказался неожиданно опасным противником. Он двинулся за ними вокруг стола, дерзко поигрывая шпагой, а за его спиною открылся проход к двери. Только этого Бакли и ждал – он без раздумий ринулся на выход. Родриго понял намек и выбежал первым. Могер задержался в дверях, оглянулся на драку. Девятка и Дейв плясали между столов, спасаясь от длинной шпаги Халинтора и ища способа зайти ему за спину. Он не давал им такого шанса.

– За мной!

Бакли швырнул табурет. Халинтору угодило в бок, он пошатнулся, ослабив внимание, и Девять кинулся к двери, а Дейв – на Халинтора. Тот увернулся от выпада, нож не достиг цели, но Дейв ударил головой, размазав врагу нос. Халинтор умылся кровью, заорал, отступил. Дейв промедлил на миг, не добил его в ту же секунду – ну и кретин! Шпага-то все еще в руке!

Бакли увидел все, что хотел. Он вытолкнул Девятку и выбежал сам. Захлопнул дверь кабака, вбил в щель кинжал вместо клина.

– Бежим!

– Но там же Дейв…

– Бежим, сука!

Они побежали.

* * *

Вот тогда в Хармоне что-то сломалось.

Он запомнил и час, и миг – да и как забудешь? Он сидел в холодной подвальной темени, а рядом бесконечно плакали дети Онорико-Мейсора. Белокровная Ванесса как-то пыталась их утешить – без малейшего шанса на успех. Дети страдали от голода и жажды, и теперь, на исходе второго дня, начинали осознавать, что означает этот голод. Мо не собирался никого оставлять в живых. Подвал станет их могилой.

В первый день Хармон с Ванессой перепробовали пути спасения. Отчаянно звали на помощь, силились поднять люк, ногтями царапали стены подвала. Их криков никто не слышал: подвал был вырыт под сараем, а тот стоял на запоре. Люк оказался закрыт на засов и завален сверху, он даже не шевелился от самых лютых ударов. Стены – камни, скрепленные раствором. Стерев ногти до мяса и отрастив новые, можно вывернуть несколько камней, затем прорыть ход на поверхность. Но не за те трое суток, которые осталось жить без воды.

А дети рыдали, и это было хуже всего. В первый день матери удавалось как-то заговорить их, утешить, и они забывались недолгим сном в ее объятиях. Во второй день не помогало ничто. Дети захлебывались плачем, задыхались, срывались на кашель… Обессилев, тихо всхлипывали, повторяли: «Мама… мама… мама… мама…» Мама и сама рыдала. Доведенная до края ужасом и жаждой, принималась выть как волчица. Потом находила в себе какие-то силы, пыталась приласкать сына и дочь. Они рыдали только громче, чувствуя мамино бессилие. Просили пить и есть, спрашивали: «Папа вернется?» Позже, отчаявшись во всем, потеряв надежду, уже только шептали: «Мама… мама… мама…»

Ничего страшнее Хармон не видел за всю жизнь. Куда там скелету Молчаливого Джека, куда там «спелым яблочкам» и «голодным волкам»! Детский плач вынимал душу из тела и рвал на клочки. Даже жажду, даже ужас близкой смерти можно было бы стерпеть – но не плач. «Мама… пить… мама… мама…» Если б Хармон имел оружие, он убил бы их или себя. Он, пузатый торгаш, трус и жизнелюб, прикончил бы двоих детей или себя самого – да только оружия не было. А они рыдали – то взахлеб, то тихо: «Мама… мама…». Ванесса рвала на себе волосы и царапала каменную стену, и билась головой. Они рыдали. Когда утихал сынишка, всхлипывала дочь. «Мама… мама…»

Хармон отсчитывал время по щели в люке. Большинство щелей перекрывал стоящий сверху груз, но одна осталась открытой и днем прочерчивалась тусклою линией света, а ночью гасла. На исходе второго дня – щель посерела, готовясь исчезнуть – Ванесса избила сына. Дети обессилели и впервые за день оба утихли. Девочка уснула, рвано дыша. Мальчик тоже молчал, и Хармон почувствовал чуть не животную радость: тишина! Веки отяжелели, глаза стали закрываться. И вдруг в сырой темени отчетливо раздался голос мальчика:

– Мама, когда папа придет?

Видимо, Ванесса успела задремать и не поняла спросонья:

– Что, милый?..

– Когда папа придет за нами?

Тогда она не выдержала:

– Убили папу! Ты сам все видел!

Мальчик всхлипнул раз, второй – и зашелся истошным плачем. А Ванесса опрокинула его и принялась хлестать по заднице, по спине, по чем попало:

– Умолкни! Умолкни! Утихни наконец! Я не могу! Умолкни!

В какой-то миг он действительно утих. Рыданья унялись, в темноте повисли хлесткие звуки шлепков. Потом и они исчезли. Ванесса спросила испуганным шепотом:

– Милый?..

Это и был миг, когда в Хармоне что-то сломалось.

Он вдруг сказал:

– Я больше не хочу.

Он не обдумывал слова – кто смог бы обдумать что-нибудь после двух дней детского плача? А если бы подумал, то понял, что сложно изобрести более идиотскую фразу. Что, тьма сожри, он имел в виду? Больше не хочу слушать плач? Будто раньше хотел! Не хочу умирать от жажды? Покажи того, кто хочет! Не хочу снова попасть в темницу? Так и не попадешь, чертов болван, ты подохнешь прямо здесь. Однако он все же произнес таким голосом, словно обращался прямо к богам:

– Я больше не хочу.

И добавил:

– Такого больше не будет.

От этих слов, как от успешной молитвы, на душе стало легче и чище. Никуда не делись ни страх смерти, ни жажда, но их будто озарил луч света. Вроде бы темнота – но стало яснее. Вроде бы нет надежды – но она есть.

– Святые Праматери, клянусь: если выберусь на этот раз, то стану жить иначе. А если не выберусь – значит, поделом. Наверное, я заслужил все это.

Он сотворил священную спираль и ощутил абсурдную радость. Нечему было радоваться – но было, на самом деле. То, что сломалось в Хармоне, – была его ложь самому себе. Фальшивая насквозь вера, будто он – хороший человек, и лишь раз ошибся, выпустив тот болт, и ничем не заслужил темницы и смерти. Сломалось, рухнуло – и стало чище, правдивей. Нет, Хармон Паула, ты – жадный трусливый подонок. Благодари богов за то, что дали тебе осознать этот факт. Хотя бы последний день побудешь честным с собою!

Поскольку он произнес клятву вслух, Ванесса-Лилит восприняла его слова и ответила злым шепотом:

– Ты заслужил всего! Ты втянул Рико в свою грязь! Его убили из-за тебя!

– Да, – ответил Хармон.

– Ты подлый гад, ничтожество. Ты поплатишься сполна!

– Да.

– Но почему мы с детьми должны страдать из-за тебя? Ответь! Ты виноват – за что же нам наказание?!

– Ни за что.

– Я тебе выцарапаю глаза! Не смей насмехаться!

– Я не насмехаюсь. Ты права: я заслужил наказания, а вы нет. Боги должны вас спасти.

Она разразилась диким ядовитым смехом.

– Должны спасти? Так объясни это детям! Скажи им, что боги придут и спасут!

– Придут и спасут, – повторил Хармон с абсолютной уверенностью.

Он посмотрел вверх, поскольку там, в сарае над подвалом, послышался какой-то шорох. Скрипнула доска под чьей-то ногой, что-то затрещало, что-то ухнуло на пол. Возле одной тусклой черты показалась вторая, третья, четвертая – с люка сдвинули груз.

– Боги справедливы, Ванесса, – сказал торговец, а вверху лязгнул засов, и крышка откинулась со стуком.

– Славный, ты здесь?

Голос Низы он не спутал бы ни с чем!

Очень скоро пленники были на свободе.

Ванесса-Лилит задержалась лишь на минуту, чтобы сжать руку Низы, спросить имя и сказать:

– Я никогда не забуду, что вы для нас сделали.

И вот она с детьми уже умчалась за помощью, а Хармон остался с Низой наедине. Он не смог удержаться и заключил ее в объятия. Странно, но девушка не противилась.

– Низа… ты – мое спасение! Сами боги послали тебя! Как ты сумела?..

– Я следила за тобою издали, как Ханош за Оллаем. Увидела, как эти увезли тебя. Моя вина: не сразу нашла коня, потому отстала.

– Ты еще и на коне!.. – потрясенно выронил торговец.

– Было непросто отыскать ваш след – южане неохотно беседуют с дочкой Степи. Но вот я здесь. Похоже, успела вовремя.

– Ты не представляешь, насколько вовремя! – вскричал Хармон, стискивая ее покрепче. – Еще час – и я свихнулся бы от детского плача. Еще ночь – и мы все померли бы от жажды!

Он подумал, что, приди Низа часом раньше, тоже было бы плохо: у него не раскрылись бы глаза, и он не поклялся бы изменить свою жизнь. Впрочем, Низа и не смогла бы явиться раньше его клятвы. Боги нашли бы способ задержать ее, пока Хармон не поймет все, что должен понять.

– Ты хочешь пить! – ахнула Низа. – Я не знала, в Степи всякому пленнику оставляют воду. Идем, напою тебя!

Она вывернулась из его объятий и дернула за руку, увлекая на улицу, где ждал ее конь. Но, повернувшись к выходу, Низа и Хармон замерли. На фоне дверного проема чернела фигура человека. Пришелец поднял руку и учтиво коснулся шляпы.

– Приветствую вас, господа. К вашим услугам Родриго, широкополый. Славный Хорам, у нас с вами осталось одно неоконченное дельце.

* * *

Когда «Лиана» развернулась по ветру, Бакли наконец перестало тошнить. Обычно морская хворь не брала его. Может быть, сказались дрянные харчи из того кабака, а может – нервы. Встреча с Халинтором, будь он неладен. Предстоящее дело. Команда «Лианы». Едва солнце легло за горизонт, Бакли вышел в море на борту скрипучей старой лохани с командой законченных головорезов. Он повидал столько головорезов на своем веку, что вполне мог считать себя знатоком, и как знаток понимал: эти – самой низкой породы. Подонки, готовые убить за агатку, за косой взгляд, от нечего делать, от скуки. Каждый из них смердел, как козел. Окажись кто-то чистым и опрятным – остальные перерезали бы ему глотку. Каждый носил на себе отметины прошлых драк: тому не хватало уха, этому – глаза или куска носа, у того крюк торчал вместо кисти руки. Каждый настолько привык быть зверем, что почти разучился говорить по-человечески. Бакли слышал только мычание, рык, карканье, гогот – но сами пираты каким-то образом понимали друг друга. Их было шесть дюжин. Семьдесят зверюг – и Бакли с тремя своими людьми. В одном старом корыте. Его снова стошнило.

– Родриго набрал недурную команду, – Восьмерка похлопал его по плечу. – Парни знают толк в драках.

– Угу.

– И все из разных команд – дюжина оттуда, полдюжины отсюда. Многие враждуют. Они скорей передушат друг друга, чем сговорятся против нас.

– Угу.

– А вот корабль – дерьмо свиное. Слышишь, Могер? Я бы этой лоханке и тещу свою не доверил.

Бакли вытер рот рукавом.

– За корабль не беспокойся. Скоро мы его сменим.

– Во как. Ну, ясно.

Больше Восьмерка вопросов не задавал. Вот молодец парень, не то что Дейв. Стоял себе возле Бакли и глядел в черноту. Луны не было – редкий случай, когда в Лаэме не видно луны. Откуда-то налетели тучи и сглотнули ее вкупе со Звездой. Корабль шел сквозь глухую темень: черная вода, черное небо, черные горы вдали. Лишь один ориентир – огонек маяка на входе в бухту. Шкипер сменил галс, шхуна пошла по ветру, и огонек стал медленно приближаться.

Родриго оперся о борт рядом с Бакли.

– Ну как, брат, доволен ты моей работой? Я не потому спрашиваю, что сомневаюсь, а потому, что лишняя похвала – она всегда душу греет.

– Как дело сделаем, тогда буду доволен.

– Обязательно сделаем, как же иначе! Ты видишь этих парней? – Родриго поймал за рукав проходящего мимо матроса, и тот оскалился так, что Бакли пробрал морозец. – Они созданы для дела! Они рыдают без дела, как младенец без титьки. Если за день не провернут ни одного дельца, то ночью не уснут спокойно. Ступай, брат.

Матрос сверкнул единственным глазом и исчез.

– Меня смущает дисциплина, – буркнул Бакли. – Когда дойдет до драки…

– Брат мой, когда дойдет до драки, эти парни безо всяких приказов будут знать, что делать! Когда травишь зверя сворой псов, ты ж не говоришь собакам: «Заходи с фланга, грызи за ногу, прыгай на шею». Ты командуешь: «Ату!» – а дальше свора сама разберется.

– И еще меня смущает… – на всякий случай Бакли передвинулся так, чтобы Восемь стоял между ним и Родриго, – почему ты не убил Халинтора?

– Ты сам видел, брат: он шустрый, как страус!

– Но на нем не было кольчуги, а у тебя при себе метательные ножи. Метнул бы и уложил гада.

Родриго поправил шляпу – она села на темени с большею гордостью, чем прежде.

– В моем ремесле надо быть очень щепетильным с деньгами. Это значит – три правила. Работай на того, кто платит. Делай то, за что платят. Не приступай, пока не оговорена цена. У нас не было времени обсудить, сколько стоит решить проблему с помощником шерифа, и согласен ли ты оплатить это дело.

– Это что ж, и в нашем ночном дельце ты участвовать не будешь?

Родриго усмехнулся:

– Брат Мо, разве ты платил мне за это? Ты заказал найти команду и судно – я нашел. Ты заказал, чтобы быстро и тихо – так и сделано. Ты заказал, чтобы парни были на все готовы – они готовы придушить родную маму. Но разве ты заказывал, чтобы лично я с кем-нибудь дрался?

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Дружище, я всего лишь хотел проверить, что ты всем доволен. Доволен же, а?

Маячный огонь приблизился и подле него, в кармане бухты, проступила россыпь мелких огоньков – фонари кораблей на стоянке. Один из них… Бакли пока не мог различить, но знал: он будет правее главного фарватера. Как раз там, куда понесет «Лиану» ветер, если рулевой бросит штурвал.

Кишки снова свело, и к горлу подступил комок. Страшно, тьма сожри.

Бакли прошелся по палубе, среди нанятого Родриго зверья. Заросшие морды, злые глаза, щербатые ухмылки… Топоры, ножи, сабли, арбалеты… На самом деле, есть шанс, что эта свора разорвет отряд путевских рыцарей. На самом деле, неплохой шанс. За сворой – внезапность и дикость, тупая свирепая жажда крови, и численное превосходство, и страх. Если Могеру страшно быть на их стороне – то каково придется врагам! А еще – вот эти две отличные штуки. Бакли погладил одну из пары наспех собранных баллист. Корявое слабое орудие, бьющее от силы на полсотни ярдов. Но тут важна не дистанция, а снаряд. Баллиста заряжена сосудом с кислотой, который Бакли нашел в имении Хармона. Кислота – отличная штука. Один меткий выстрел – и дюжину врагов можно забыть.

Бакли оскалился, вспомнив Хармона. Торговец оказался очень полезен. И кислота, и деньги на оплату команды, и главное – уверенность. Бакли думал: Хармон украл Священный Предмет. Обычный торгаш – хитроватый, трусоватый, ленивый, обросший жирком. Таких сотни колесят по дорогам Южного Пути. Если такой заурядный тип смог стащить Светлую Сферу, то уж Могер Бакли…

– Брат Мо, мы подходим к цели.

Он поднялся на бак. Возле рулевого был нанятый шкипер и Родриго, и парни Могера. Огонь маяка теперь сиял слева по борту. «Лиана» входила в Золотую Гавань.

– Какой? – спросил шкипер.

Бакли прищурился, стараясь разглядеть на черной воде более черные силуэты судов. На миг охватила паника: а вдруг перепутаю?! Но тут же пришла безошибочная уверенность: вон тот, третий справа.

– Вон тот.

– Га, – кивнул шкипер и дал знак рулевому.

Тот крутанул штурвал, но Бакли вмешался:

– Нет, нужно подойти как можно ближе не вызывая подозрений. Ветер в нужную сторону, да? Держи по фарватеру, а потом просто брось штурвал, и нас понесет к нему.

Шкипер почесал бровь, прикинув дистанцию.

– Гу. Прямо держи.

Рулевой вернул штурвал как было, «Лиана» качнулась, выбросив волну.

Сердце Бакли колотилось. Взгляд прилип к третьему справа огоньку – фонарю на баке «Гордости Грейса». Совсем близко. Еще пять минут, и… Если уж Хармон смог, то и я смогу. Он – совсем жидкий, как каша. Он – лопух. Я смогу. Все получится!

Бакли отозвал своих парней, шепнул им:

– Когда начнется, держитесь позади. Вы все трое нужны мне живыми и целыми.

– Еще бы.

– Глаз держите востро. С этими надо осторожно.

– А то.

Шкипер, неотрывно следивший за огнем, поймал нужный момент и бросил рулевому:

– Пускай.

Рулевой выпустил штурвал. «Лиана» заскрипела, легла на борт и пошла наискосок через фарватер. Прямо к «Гордости Грейса».

Команда затихла, чуя близкую схватку. Кто-то уже тащил клинки из ножен, кто-то взводил арбалеты, кто-то готовил канаты и крючья, – все без единого слова. Как и сказал Родриго, свора знала, что надо делать.

С «Гордости» донесся крик:

– Эй, морские черти! Куда вас несет? Вы там пьяные, что ли?!

В ответ Родриго затянул моряцкую песню.

– Поворачивай! Поворачивай, или стреляем!

«Лиана» раскачивалась на волнах, палуба ходила ходуном. «Гордость» была уже в сотне ярдов, видны фигуры на палубе.

– Готовьсь! – заорали там, у них. – Взводи!

Арбалетчики выстроились, согнулись, взводя оружие, наложили болты.

– Ы? – пират у баллисты глянул на Бакли.

Сердце Могера остановилось.

– Давай.

Баллиста выплюнула снаряд. Следом – вторая.