Текст книги ""Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 158 (всего у книги 355 страниц)

– Сир Август, помогите мне ради памяти славного владыки.

– Так и быть, сударь. Спрашивайте.

– Простите мне вопрос, что может прозвучать дерзко. Но упустить его не могу: отчего вы все же остановили поезд?

Молодой человек вздернул подбородок.

– Не вижу дерзости в этом вопросе. Дерзко звучало бы обвинение, но данный поступок – не вина моя, а гордость. Не сделай я этого, пятьдесят моих солдат умерли бы от яда. Я спас пятьдесят человек! Мой отец был полковником гвардии, как и дед. Они учили меня: «Солдаты – твои дети. Сперва думай о них, потом – о себе». Клянусь, попади я снова в тот поезд, поступил бы точно так же. Предметы можно вернуть, жизни бойцов – нет.

– Благодарю вас, сир. Теперь расскажите подробно о дне похищения.

– День позора… Двойного позора, сударь!

Резервную лазурную роту подняли по тревоге, когда мятежник ворвался в Престольную Цитадель. Рота примчалась из казарм, но опоздала: дворец уже был занят северянами. Сир Август предложил немедленно пойти на штурм и отбить дворец, но капитан Уитмор сказал, что прежде нужно сосредоточить силы. Сир Август настаивал, и Уитмор строго осадил его. Велел только наблюдать за островом – и ничего более! Послал вестового в казармы алой гвардии за подмогой, а сам поехал к бургомистру, чтобы мобилизовать полицейские силы. Рота под командованием лейтенанта держала позицию у дворца. Спустя пару часов вернулся капитан Уитмор и сообщил новый план. Бургомистр просил вывезти из города Предметы Династии, капитан счел просьбу разумной. Через подземный ход солдаты проникли в хранилище и унесли Предметы, пока до них не добрались кайры. Доставили на вокзал. Там творился полный хаос. Горожане уже поняли, что в столице враг, но еще не осознали, насколько враг малочислен. Тысячи людей паниковали и рвались в вагоны, чтобы уехать из Фаунтерры. Буквально штурмовали составы – лезли в окна, на крыши… Один поезд меж тем стоял спокойненько, и если кто пытался туда сунуться, ему кричали: «Не лезь, дурак! Внутри кайры!..» Конечно, решили взять именно этот поезд. Рота проверила вагоны – никаких кайров там, естественно, не оказалось. Погрузили Предметы, сняли машинистов с другого состава, тронулись в путь.

На третьем часу дороги появились первые больные, в их числе оказался и капитан Уитмор. Греша на испорченную пищу, он запретил есть: потерпим сутки – не беда. Но за следующие два часа слегли еще три десятка человек, и стало ясно, что яд – в воде. Капитан Уитмор был уже так плох, что с трудом говорил. Он передал командование сиру Августу. Тот недолго колебался в выборе, ведь забота о солдатах – прежде всего. Поезд остановился в Оруэлле.

Что было дальше – всем известно. Половина роты блевала и бредила от жара. Кому повезло остаться здоровым, те искали лекарей или помогали больным. Только десять человек несли вахту, и бандиты уложили почти всех первым же залпом из арбалетов. Другие, кто выжил, стали защищать больных и раненых. Разбойники тем временем отцепили вагон с Предметами и…

– Позвольте вопрос, сир. Как вышло, что Предметы лежали именно в последнем вагоне? Ведь окажись тот вагон по центру состава, его было бы куда сложнее угнать…

– Последний вагон был самым крепким. Остальные – обычные себе, а этот – особо защищенный, для важных персон. Еще мятежники прицепили такой, а мы на беду им воспользовались.

– Благодарю вас. А теперь скажите, как получилось, что капитан Уитмор отравился одним из первых? И почему вы не разделили его судьбу?

– Совершенно ничего удивительного, сударь. Когда поезд тронулся, сир капитан выставил первую вахту, назначил меня ее командиром, а сам же вместе с бойцами второй вахты сел обедать. Офицеры обедают за отдельным столом, им первым подали чай, затем уж рядовым. Вот и получилось, что сир капитан выпил отраву одним из первых, а я не выпил вовсе. На вахте я пил только из фляги, а когда сменился, уже было ясно, что вода в поезде отравлена.

– Звучит убедительно, – сказал Марк, хотя его тон выдал колебания.

– Если изволите сомневаться, – уязвленно процедил лейтенант, – то спросите самого сира Уитмора. Он подтвердит каждое мое слово.

– Капитан Уитмор жив?!

– Отчего вы так удивляетесь? Да, жив. Своевременная остановка спасла и его. Правда, он в Оруэлле – недавно только вышел из лазарета.

– Но капитан выпил отраву одним из первых! Десяток солдат все же умерли от яда, и я был уверен, что Уитмор в их числе.

– Нет, сударь.

– Как это могло быть?

– Капитан Уитмор отличается крепким здоровьем.

– Ну, или просто выпил неполную чашку…

Марк подвесил многозначительную паузу, и лейтенант вспылил:

– На что вы намекаете?! Сир капитан – сообщник?! Сам отравил себя, чтобы иметь повод передать командование?! Вы не знаете, какого человека подозреваете! Он – янмэец и рыцарь в шестом поколении. Двадцать лет на службе в гвардии, десять раз удостоен чести скрестить учебные клинки с императором!

Марк пожал плечами, не особо убежденный.

– И если уж хотите знать, сударь, капитан действительно выпил неполную чашку чая. Но это не от злого умысла, а потому, что ему помешали! У него, сударь, была самая уважительная причина отвлечься от чаепития!

– Откуда знаете, лейтенант? Вас же с ним не было – вы стояли на вахте.

– Я прервал вахту и вошел к капитану доложить о происшествии. Я сам видел, сударь, как он отставил в сторону полупустую чашку!

– О каком еще происшествии?

– Простите?..

Лейтенантик приобрел такой вид, будто пытается поймать в воздухе вылетевшие слова и втянуть обратно в глотку.

– В отчете о деле не упомянуто никаких происшествий, кроме отравления. Так о чем вы доложили капитану?

– Мы, сударь… Понимаете, как раз тогда мы нашли труп.

– Труп?!

– Мертвое тело, сударь.

– Вы очень обяжете меня, сир, если расскажете о нем!

Труп принадлежал северянину, а точнее, грею. По всей видимости, он находился в поезде уже сутки. Но лежал в такой щели под искровой машинерией, в какую живой человек ни за что бы не полез, – поэтому при обыске на вокзале туда и не глянули. Обнаружили его уже в пути и доложили капитану. Уитмор осмотрел покойника, сказал: «Это воин, а значит, заслуживает посмертной чести. Похороним его, когда придем в Маренго». Но потом случилось отравление и атака, о мертвеце начисто забыли.

– И именно поэтому – по забывчивости – вы не упомянули о нем в показаниях?

– А также потому, что он просто не относится к похищению Предметов. Ясно как день, сударь: этого грея убили в бою, когда северяне высадились на вокзале.

– Да?.. А потом его внесли обратно в поезд и спрятали в щели? Любопытно, зачем?

– Возможно, хотели отвезти его на север и там похоронить. Поезд ведь должен был уйти обратно, да только машинист дезертировал…

Лейтенант Август вскинул руку, осененный догадкой:

– Нет, я понял, в чем дело! Этого грея северяне оставили следить за машинистом, чтобы тот не сбежал! Но у машиниста был помощник, они вдвоем убили грея и все-таки сбежали! Вот как было.

– И повреждения на теле согласовались с вашей версией?

Молодой человек нахмурился, припоминая злосчастный труп.

– Кажется, да, сударь. Его ударили в спину кинжалом. Машинист вполне мог…

Ворон дал лейтенанту время поразмыслить и сам призадумался. Но гвардеец не вспомнил больше ничего существенного, а Марк не нашел в его рассказе новых изъянов. Труп, на первый взгляд столь многообещающий, на деле давал мало ценного.

– Скажите еще, где сейчас этот мертвец?

– В Оруэлле. Там есть старое военное кладбище, на нем и закопали.

– Благодарю вас, сир. Вы очень помогли.

– Рад служить его величеству.

– Ее величеству, – поправил Марк.

– Еще скажите: лорду-канцлеру!

– И лорду-канцлеру тоже.

– Пф!..

Лейтенант коротко откланялся, но Ворон задержал его:

– Мой вам совет, добрый сир: следите за языком. Будет жаль, если не доживете до дня…

«…до дня, когда поумнеете», – хотел окончить Марк, но так его совет явно не достиг бы цели.

– …до дня, когда я найду Предметы.

Лейтенант ушел, и Марк в глубокой задумчивости обернулся к Деду.

– Было три… осталась одна.

Дед пожал плечами, а Внучок тут же влез с вопросом:

– Зацепка?

– Да.

– Которая?

– Третья – самая слабая.

– Так что, бургомистр виноват?

– Послушай-ка, Внучок. Была одна любопытная кошка, она всюду совала свой нос. Однажды сунулась в трубу и застряла. Мимо шла любопытная собака, заглянула в трубу, увидела кошку и сожрала, потому что хотела есть. Такая вот история. Понял, в чем мораль?

– Хм… – Внучок почесал затылок. – Кошка пострадала от любопытства, зато любопытная собака осталась сыта и довольна. Значит, любопытство может являться как злом, так и благом…

– Тьфу ты! Ну, не умею я придумывать притчи! Я имел в виду: отстань. Ясно?

– Да, Ворон. Так бы и сказал…

Марк поразмыслил еще и обратился к Деду:

– Чтобы проверить последнюю зацепку, требуется помощь одного человечка. Нужно взять его и кое-куда съездить. Печаль в том, что человечек этот – агент протекции. Мне с ним видеться как бы не стоит. Как бы герцог не велел, как бы даже пригрозил, что немножечко снимет голову с плеч… Но честное слово, это очень нужно для расследования!

Дед сыграл пару нот на чимбуке и ответил философически:

– Если встречаются «нужно» и «нельзя», то «нужно» одерживает верх, поскольку бытие ценнее небытия.

Внучок раскрыл рот от усердия запомнить фразу. А Ворон на всякий случай уточнил:

– Если герцог спросит, ты за меня вступишься или повторишь эту лобуду про бытие?

– Одно не исключает другого. Бытие лучше небытия, а голова на плечах краше отсеченной.

– Премного благодарствую!

* * *

– Вы живы, чиф! Вот же радость! Глазам не верю!..

Уже добрые полчаса агент протекции по прозвищу Рыжий отказывался верить глазам. Норовил то похлопать Ворона по плечу, то дернуть за рукав – словом, как-то убедиться в его существовании. Ведь Рыжий-то думал, что Ворон Короны давно сгинул в северных казематах. Все парни так думали. И, сказать по правде, как пропал Марк, так и начался разлад. Назначили главным какого-то майора, он принялся наводить армейские порядки. А в тайной страже так нельзя – тут люди гибкие работают, к ним и подход нужен гибкий. Вот Ворон это понимал, как никто. Ворон был свой! Ух, и обрадуются парни, как узнают, что чиф снова в деле!..

Пришлось предостеречь, что воскрешение Ворона Короны – пока событие тайное. И рассказ о героических скитаниях Ворона тоже подождет. Сперва нужно выполнить одну строго секретную миссию – вроде как экзамен, назначенный лордом-канцлером. Кстати, о миссии: из-за нее-то я тебя и вызвал.

– К вашим услугам, чиф. Помогу, чем смогу.

Марк выложил на стол папку.

– Расскажи, что думаешь об этом деле.

Рыжий покосился на Внучка и Деда.

– Их не стесняйся, – успокоил Марк. – Это странствующий философ и его ученик. Они составляют мое жизнеописание, вот и ходят всюду по пятам.

Рыжий пролистал бумаги и хмыкнул.

– Вам сказать вообще или о чем-то конкретно?

– Для начала конкретно: как ты участвовал в расследовании?

– Ну, как? По мертвецкому делу, конечно.

Изо всех бывших Марковых подчиненных Рыжий был лучшим знатоком мертвых тел. Имел наметанный глаз и достаточно лекарских познаний, чтобы точно понять время и способ смерти, приметить все важные детали. Вот его и послали в Оруэлл – освидетельствовать троих мертвых бандитов, оставшихся после атаки на поезд.

– Всего троих? – уточнил Марк.

Нет, гвардейцы уложили по меньшей мере полдюжины, но остальных покойников бандиты утащили с собой, а этих бросили. Почему так? Может, прочие были только ранены, а эти мертвы. Либо унесли кого смогли, а кого не смогли – оставили.

Ну, вот. Рыжий их осмотрел по всей форме – и ничего особого не нашел. Были они явно из центральных земель – Короны либо Альмеры. Заросшие бородами, как какие-нибудь северяне-нортвудцы, но это только видимость. Сбреешь волосы – увидишь, что Севером и не пахнет.

По роду службы были они разбойниками. Уже давно – не первый и не второй год. Много ночевали на улицах, часто дрались, ломали кости себе и другим. Не ленились, жиром не обрастали. В разбое преуспевали: питались сытно, носили теплую одежду, добротные клинки. Двое побывали на каторге, но давно – уже года три, как сбежали оттуда. Один, похоже, из отставных солдат. Если прибавить сюда слаженность действий при атаке, то получим вывод: это члены крепкой успешной банды, что орудует в столичных землях. Вот и все, что удалось узнать про этих парней.

– Думаешь, Рыжий, могли они по своему почину ограбить поезд?

– Да что вы, чиф! В жизни не поверю!

– Потому, что они – простые бандиты?

– Да, и еще. Одного из них убили, когда он уже лез в вагон с Предметами. Стрелой в голову, умер мгновенно. Так вот, на его морде застыло благоговение. Понимаете, чиф? Умер с таким лицом, будто молился. Ни за что они сами бы не стащили Предметы – кто-то их вдохновил и надоумил.

– Благоговение… – задумчиво повторил Марк. – Выходит, они знали, что крадут?

– А как же не знать-то?!

– Ну, была у меня мыслишка… Велели им угнать конкретный вагон, не говоря, что внутри. Затем перегнать его в Надежду, где в условленном месте передать некоему лорду. К содержимому вагона бандиты пальцем не прикасались, а Предметы сейчас в каком-то замке Надежды, который нам и следует найти.

– Нет, чиф, все не так было. Разбойники четко знали, за чем шли. Они же и выгрузили Предметы из поезда и увезли куда-то.

– То есть, их наниматель доверил достояние Династии простым себе бандитам? Не верится…

– Отчего нет? Предметы – штуки страшные, жгут руки честным грабителям. Им денег хочется, а не Предметов. Бандиты сами же заинтересованы поскорее сбыть их нанимателю.

– Да, пожалуй…

Марк еще поразмыслил немного, дыша в оконное стекло и глядя, как тает изморозь.

– Ну что ж, теперь скажи в общем. Что думаешь о деле?

– Да ясное дело, чиф! Кристально прозрачное, хоть сегодня в суд. Знаете, чиф, со дня, как вы пропали, в столице все больше дерьмо творилось. Ничего хорошего – кроме вот этого дела. Уж его-то сработали на славу: чисто, гладко, по высшему стандарту. Все хотели выслужиться перед новой властью – вот и поусердствовали. Не найдете вы, к чему тут придраться.

– И думаешь, действительно виновен бургомистр?

– Как миленький.

Марк нацарапал на инее поверх стекла маленькие весы с гирькой.

– Бургомистр… Знаешь, Рыжий, прочтя дело, я высмотрел в нем целых три странности. Первая – аптеки. Почему их было три, и зачем их сожгли? Мелькнула такая мысль: всю отраву взяли в одной аптеке, а сожгли три, чтобы запутать следы. Значит, хозяин той самой аптеки замешан и пытается скрыть свою причастность. Но я встретился с хозяевами всех трех аптек по очереди и убедился: все теперь нищи, как мыши. Ни один не получил выгоды от ограбления, а значит, и не участвовал в деле. Выходит, пожары устроили просто затем, чтобы раньше времени никто не ждал отравления.

– Небольшое открытие, чиф. Это же в деле написано!

– Я проверял…

Марк стер ладонью аптечные весы и вывел на изморози новый значок – двузубое искровое копье.

– Вторая зацепка – гвардейский капитан. Он отравился первым, тем самым получив и алиби, и право передать командование милосердному пареньку, который заведет поезд в ловушку. А отравился капитан так удачно, что свалился с ног, но не умер. Занятно, правда?

– Мы отрабатывали это, чиф. Пять разных алхимиков в Фаунтерре готовят крысиный яд. У каждого свой рецепт, который алхимик еще и меняет год от года. Яд получается разный: то пожиже, то позабористей. Мы испытывали на крысах: то с одной крупинки издохнет, а то съест ложку отравленной муки – и жива. Нужно быть полным идиотом, чтобы выпить полчашки яда и на что-то надеяться. Хочешь жить – не пей яду вообще, создай себе алиби как-то иначе.

– М-да уж… Я тоже пришел к выводу, что Уитмор невиновен, хотя и другим путем.

Ворон смахнул со стекла копье, занес палец и задумался: как бы это изобразить?

– Мертвый грей? – спросил Рыжий. – Нарисуйте летучую мышь со стрелой…

– Так ты и о нем знаешь?!

– Еще бы! Я же осматривал все трупы в поезде и около. Видал и северянина – как не видать?

– Что же не вписал его в дело?

– Так ведь он к делу не относится. Мы, как увидели его, сначала жутко всполошились: отравленные гвардейцы, украденные Предметы – и рядом северянин! А намедни Ориджин занял дворец. Подумали было, Предметы тоже он стянул. От этого прохвоста всего можно ожидать!..

Марк тревожно глянул в сторону Деда, но тот как будто дремал, пыхтя в усы.

– А потом я осмотрел грея и успокоился. На теле трупные пятна аж светились. Парняга помер за день до отправления поезда. Пожалуй, что в первые же часы, как северяне явились в столицу. Позже нам довелось поговорить с парочкой кайров, они сообщили: машинист с помощником в том поезде были не ихние, северные, а из другой земли – не то путевцы, не то шейландцы. Вот и струсили, дезертировали. Попутно зарезали грея, что за ними присматривал.

– А зачем спрятали тело?

– Может, хотели время выиграть. Если в тягач зайдет кто другой из северян, так хоть не сразу заметит неладное.

– Допустим…

Марк снова задумался, упершись лбом в окно. От его дыхания изморозь уже почти истаяла, лишь тонкая лента узоров окаймляла круглое стекло.

– Бросьте вы, чиф, – Рыжий хлопнул его по плечу. – Дело-то ясное. Бургомистр имел среди знакомых банду. Плох тот градоначальник, кто не знает изнанки своего города. Когда Ориджин атаковал, бургомистр понял, что получил шанс. Позвал главаря, вместе все спланировали – и провернули дело. Предметы теперь в Дарквотере, в сундуках барона Эшера.

– Зачем же герцог поручил мне это следствие?

– Он лелеет надежду, что, может, все-таки не Эшер виноват. А почему? Да потому, что Эшера сам же герцог и упустил! Нужно было сначала арестовать бургомистра, а потом сместить с должности. Герцог сглупил – сделал наоборот. Сперва сместил Эшера, тот заподозрил неладное и сбежал. Если окажется, что бургомистр невиновен, то герцогу выйдет вроде как утешение. Вот он и надеется, да только зря.

– Эшер теперь в Дарквотере?

– По крайней мере, сел на шхуну, идущую туда. А в Дарквотере, чиф, правит Леди-во-Тьме – тетка Адриана, несгибаемая старуха. Она Ориджина на дух не переносит. Хрена лысого она ему позволит кого-нибудь искать в своих землях.

– Вот только политике меня не учи! Я в этом получше тебя.

– Простите, чиф…

Рыжий постарался замять неловкость и сменил тему.

– Я, конечно, не против покататься за казенный счет, но все же любопытно… Скажите, чиф: почему мы в поезде?

Вагон как раз тряхнуло на неудачном стыке рельс, зазвенел чайный сервиз на столике.

– Я хотел побеседовать с тобой, но еще и посетить одно местечко.

Марк вывел пальцем извилистую речушку и мостик через нее.

– Два бандита сошли с поезда у моста через Змейку и сорвали провода. Вот в этом и есть последняя странность.

– Никакой странности, чиф! Все проверено, имеются свидетели. Там недалеко хутор – из него поверх деревьев видели, как пара молодчиков лазала по столбам. Хуторяне пришли поглядеть, но нашли только застрявший поезд погони и злых, как черти, гвардейцев. Поезд похитителей давно уехал, диверсанты ускакали.

– Зачем?

– Как – зачем? Проводов нет – поезд не пройдет – никто не догонит бандитов! Очевидно же!

– Другое «зачем», Рыжий. Зачем диверсанты уехали на лошадях? Почему не сели обратно в поезд?

– Э…

Помощник только крякнул. Впервые за время беседы не нашел ответа. Марк заметил, как насторожился Внучок, и как едва заметно приоткрыл глаз Дед.

– Банду не нашли в Надежде, – сказал Ворон, – поскольку там твердый грунт, на котором не видно следов. Побережье Крайнего Моря – одно из самых засушливых мест на свете. Лишь несколько раз в год капает дождь… Однако ведь имелся шанс, что он пройдет как раз в день похищения. И следы будут видны, и первый же надеждинский отряд сцапает бандитов… Так вот, я думаю: на месте похитителей поставил бы на погоду или людскую глупость?

– Чиф?..

– Несколько раз за год, но дождь все же бывает в Надежде. А люди глупы всегда. Вторая ставка будет вернее.

Меч – 2

Лоувилль (Земли Короны)

Странная процессия двигалась по улицам Лоувилля – с расстояния напоминала карнавал. Впереди вышагивала шестерка всадников с копьями, в тулупах и высоких полированных шлемах. За ними катили три больших гербовых фургона. На козлах каждого восседал чертовски важный возница, нахохленный, как воробей. Рядом с возницей находился стрелок, держа на коленях арбалет, еще пара стрелков сидела на запятках. При каждом фургоне имелось еще по три человека в шубах. Они звучно тарабанили в двери домов, входили внутрь, спустя недолгое время выходили и перемещались к следующему дому. Один из этих всегда держал подмышкой увесистую книгу, другой – мешок за плечами. При выходе из дома в мешке что-то звенело; человек высыпал содержимое в фургон и налегке вбегал в следующий дом. От этой суеты, от визитов в натопленные дома пешие раскраснелись, взопрели. Под их распахнутыми шубами виднелись темно-синие камзолы. В арьергарде, за фургонами, клацала подковами дюжина всадников, а за ними, отставая на сотню футов, брела нестройная толпа горожан.

Джо долго смотрел на все это и никак не мог взять в толк: что происходит? Горожане высыпали на улицы – наверное, праздник. Конники при параде, фургоны с гербами да флажками – тоже как на празднике. Но лица у людей не больно-то веселые: всадники угрюмы и скучливы – при деле; горожане – какие-то растерянные, хмурые. А эти, в мундирах и шубах, явно выносят что-то из домов…

Десятник Билли, бывший в разведке вместе с Джо, выдвинул догадку:

– Видать, собирают средства на доброе дело. В городе несчастье – случился пожар или рухнула стена. Вот молодцы – всем миром скинулись!

– Больно мрачны они для добрых дел, – отметил Весельчак. – Я думаю, помер кто-то важный. Все жертвуют на похороны да поминки.

– А я думаю, – сказал Лосось, – это процентщики собирают долги. Ведь если люди жертвуют, то добровольно, правда?.. А здесь оно как-то все шероховато…

Верно: в домах, куда врывались мундиры, слышалась гулкая возня. Вот раздался треск дерева, звон битой посуды; трое мундиров вышли, неся заветный мешок, а за ними на улицу вывалил хозяин дома. Он гнулся в пояснице, будто от удара под дых, и хрипел что-то. Крайний мундир обернулся и замахнулся дубинкой, битый хозяин поспешно скрылся в дверях, мундир хохотнул.

– Бродяга, – спросил Билли, – ты ж городской, знаешь ихние порядки… Скажи, что оно такое?

– Будто сами не видите, – пожал плечами бывший пивовар.

Пятеро разведчиков стояли на площади, к которой приближалась процессия. Чтобы особенно не притягивать взглядов, они купили по кружке горячего вина – мол, стоим себе, пьем, обычное дело. Но даже без вина на них никто бы и не глянул: внимание горожан целиком поглощали мундиры с фургонами. В близости от разведчиков собралась группа из пары дюжин человек – видимо, жителей площади. С тревогою они наблюдали, как фургоны ползут к их домам.

– Сколько ж можно!.. – говорил один. – Трех недель не прошло!..

– У меня цеховая льгота, – тихо твердил другой. – Так им и скажу: цеховая льгота, подписана лично бургомистром. Я им бумагу покажу.

– Срать им на льготу, а бумагой подтереться, – ответил кто-то.

Еще один чуть не плакал:

– Как жить-то?.. Четверо детишек у меня… И так кормить нечем, а теперь-то что?..

– Разбойники!.. – воскликнула женщина.

Тут Джо отметил: а женщин-то на площади раз, два – обчелся. Смотрят в окна, не отлипая от стекол, но на улице – сплошь мужчины.

Угрюмый карнавал уже выезжал на площадь. Всадники разъехались клином, расчищая просеку для процессии. Первый фургон вместе с троицей мундиров замаячил на площади, а головной всадник рявкнул:

– Слушай указ!

Горожане притихли.

– Министерством налогов и сборов ее императорского величества – постановлено! По насущной государственной необходимости, для преодоления последствий войны, провести – сбор подати наперед! Всякий взрослый житель Земель Короны в счет месяца апреля обязан уплатить подать размером – три десятины от обыкновенного дохода! К сбору приступить – немедленно!

– Три десятины?.. – выдохнул кто-то. – Боги святые, это ж грабеж! Откуда столько?!

– Постановлено Короной! – громыхнул конник. – Р-разойтись по домам! Подготовиться к сбору!

– В гроб загоняете… – простонал из толпы тот, плаксивый. – У меня детишек четверо…

– Наблюдается недовольство? – спросил мундир с учетной книгой подмышкой.

Он обращался ко всадникам. Двое из них двинули коней в группу мещан. Люди невольно раздались в стороны, лошади рассекли толпу, будто нож – головку сыра, и выкроили ломоть: жалкий отец четверых и пара невезучих, что стояли рядом с ним.

– Недовольные? – рыкнул с высоты всадник и, не дожидаясь ответа, стукнул мещанина тупым концом копья.

Тот упал навзничь, остальные двое бросились в стороны, но всадники свалили их ударами по ногам. Не торопясь, со знанием дела избили лежащих древками. Горожане остались на мостовой, корчась от боли. Конник объявил:

– Среди горожан Лоувилля недовольство отсутствует. Указ зачитан и прослушан. Приступаем к выполнению.

Другой крикнул оставшимся мещанам:

– Чего уставились?! По домам!

Они молча потянулись к своим жилищам.

– Надо вмешаться!.. – шепнул Лосось. – Зверство же!

– Ох, вмешаемся, – буркнул Весельчак. – Прямиком в земельку…

– Мы ж за справедливость, – сказал капрал Билли. – Должны что-то сделать!

Прежний Джо уже бы вмешался. В земельку или нет – это потом узнается, а для начала свалил бы на мостовую ближнюю пару всадников, у одного бы отнял щит, закрылся от стрелка из фургона. И все это – раньше, чем мундиры хоть что-то смекнули! Прежний Джо не устоял бы на месте – так бы жгло его изнутри праведным огнем!.. Нынешний стоял. Отгорело в нем… Только глянул на Бродягу – тот командир разведки, вот пусть и решает.

– Кто такие? – надвинулся на них крикливый всадник.

Бродяга развел руками:

– Нездешние. Путники.

– Тогда черт с вами.

Разведчики остались среди площади – с кружками вина, как и были. Мещан уже не было – все скрылись в домах. Та толпа, что следовала за сборщиками, остановилась на улице – путь ей перекрыл конный арьергард. Площадью завладели сборщики в мундирах. Расставив фургоны по трем сторонам от фонтана, они поделили меж собою дома и принялись за дело. Распахнулись первые двери, зашумела возня в жилищах первых жертв. Судя по звукам, сборщики не вели никаких переговоров, просто вскрывали подряд все шкафы, ящики, кладовки и выгребали все ценное.

– Как они отмеряют три десятины?.. – шепотом спросил Лосось.

– Никак, – ответил Джо.

Четверо путевцев были потрясены. Все они выросли в селах и никогда не видели подобного. Лорд, владеющий деревней, не присылал воинов за оброком. Он знал, сколько причитается с каждого двора, и крестьяне знали. Сами привозили лорду оброк – раз в сезон, а не дважды в месяц, как здесь! И в мирное время никто не выгребал из закромов все подчистую! Такой грабеж устраивали только армейские фуражиры… Но война же кончилась, верно?

– Ну и порядки у них в городе! – выронил Билли.

– Не хочу быть мещанином, – буркнул Весельчак.

А вот Бродяга – бывший горожанин, пивовар – кое-что понимал в происходящем. Во всяком случае, он один не выглядел ошеломленным. Напротив, некой хмурой уверенностью дышала его поза. Уже не впервые Джо подумал: где-то я встречал этого парня. Он был вот так же уверен в себе. Имя вылетело из головы, лицо забылось, но осталась эта ровная уверенность.

– Эй, ты куда это?..

Бродяга двинулся с места и подошел к главному всаднику:

– Уважаемый, позволь спросить.

– Чего?..

Тот уставился на Бродягу с этаким брезгливым удивлением – будто на говорящую жабу.

– Ты давеча зачитывал указ. Могу я увидеть бумагу?

– Чего-о?! – брезгливости стало меньше, к удивленью прибавился гнев. – Что себе позволяешь?!

– Ты сказал, – пояснил Бродяга, – что проводишь сбор именем Короны. Значит, под копией указа должна стоять подпись владычицы или ее ответственного секретаря. Вот и хочу взглянуть, есть она там или нет.

– Умник нашелся?!

– Умнику ли, дураку ли, а ты обязан предъявить по требованию.

– Значит, недовольный!

Всадник ударил Бродягу древком.

Всякий толковый воин знает: не наноси одинаковый удар дважды подряд. Что из этого выйдет? А вот что. Бродяга хорошо запомнил, каким путем падало древко на голову того мещанина. И сделал полшага в сторону, и ухватил конец копья, и дернул. Копье вылетело из руки всадника, а в следующий миг нацелилось жалом в его же шею.

– Указ, – потребовал Бродяга.

– Ба… бэ… – пробулькал всадник.

– Что там у тебя? Недовольство?!

Двое других направили коней к группе разведчиков. Капрал Билли шагнул им навстречу:

– Мы за справедливость! Покажите бумагу, что вы не разбойники, а люди владычицы!

Из ближнего дома как раз вышла тройка мундиров. Главный – тот, с учетной книгой, – услышал крики, окинул взглядом площадь и прогундосил:

– Недовольных указом быть не должно. Недовольство есть признак бунта.

Конники опустили копья, арбалетчики в фургоне заскрипели тетивами. Всадников было шестеро (не считая той дюжины, что стояла заслоном); стрелков – девять. То бишь, пятнадцать экипированных воинов против пятерых разведчиков, вооруженных лишь кинжалами. Прежний Джо расправил бы плечи пошире и рявкнул во весь голос: «Вы – шваль, не солдаты. Всю жизнь били только безоружных. А я – гвардеец герцогини Альмера, пехотинец Эрвина Ориджина! Убирайтесь, пока целы!» Нынешний молча стоял и ждал, пока Бродяга скажет: «Простите, уважаемые, погорячился, черт с этим указом…» А всадник с копьем был все ближе, и нынешний Джо все же чувствовал крохотный, свечной огонек в груди. Вот если этот дурак доскачет прежде, чем Бродяга пойдет на попятную… Вот если…

– Р-разбойники! – офицерским голосом отчеканил Бродяга.

И верховой дурак на всем скаку налетел на Джо. А Джо прыгнул в сторону, крутанулся, выхватил руку из-под плаща и – кинжалом по конской ляжке. С треском разряда лошадь споткнулась, всадник вылетел из седла, грохнулся о мраморный фонтан. Другой атаковал Билли – но капрал распахнул плащ, став подобием гигантского нетопыря, и дико заорал:

– А-ааааа тварюга-аааа!

Боевой жеребец растоптал бы его, но этот конь сроду не видел боев, как и всадник! Конь испугался и шатнулся в сторону, столкнулся с третьим всадником. Человек полетел кубарем…

– Расстреляйте их! – крикнул мундир.

Джо, Билли, Лосось присели за мраморный постамент фонтана. Бродяга остался единственной целью, и арбалетчики сдуру пальнули в него. Он прыгнул. Назначенные ему болты прошили первого, обезоруженного конника. Кровь брызнула ручьями, кто-то завизжал. Джо подхватил щит поверженного врага и зашагал к троице синих мундиров. Звякнул арбалет, второй. Один промазал, второй пробил щит, но только чиркнул по плечу. Первый мундир замахнулся дубинкой – Джо подсел и ободом щита сломал ему челюсть. Второй ударил сбоку – захрустели ребра, но Джо развернулся и пнул его в пах. Третий – с учетной книгой – бросился бежать, вопя: