Текст книги "Сумерки Мемфиса (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 97 страниц)
– И что ты теперь предлагаешь делать? – спросила она.
Мелос вскинул глаза.
– Найти твоего Тизаспа, прежде всего, – сказал он. – Потом выяснить, долго ли еще мы будем тут торчать, на виду у всего острова!
– Нет, – оборвала его Поликсена. – Сначала я побеседую с братом Гобарта. Сама, – продолжила она, опять ощущая, как нарастает в ней ярость, не находящая выхода. – Потом переберусь в мою каюту и буду разбираться с Тизаспом, если потребуется!
Она пристально посмотрела на ионийца.
– Найди Мануша. Скажи, чтобы пришел ко мне.
Мелос поколебался; казалось, он тоже начал сердиться на такую перемену обращения… потом быстро отвесил поклон и ушел.
Мануш отыскался без промедления. Он оказался весьма похож на брата, как и говорил Менекрат, только несколькими годами старше и уже с сединой в бороде.
Мануш выслушал царицу почтительно, не проявляя сугубого мужского интереса, в отличие от Гобарта. Он четко ответил на все вопросы – подтвердил численность войска и людей под своим началом и началом брата; сказал, что персов на кораблях вдвое меньше, чем эллинов, но при этом на каждого греческого воина приходится трое персидских. Брат Гобарта подтвердил приказ Дария о назначении Поликсены наместницей.
И, что было всего ценнее, – он передал эллинке царский указ с печатью, в непромокаемом футляре из красной вощеной кожи. Предвидя, что Поликсена вскоре позовет его, военачальник носил письмо на груди.
Поликсена поблагодарила Мануша; она тоже спрятала письмо на грудь, ощущая, как крепнет ее уверенность в своих силах.
– Ну а теперь, – сказала она, хлопнув в ладоши, – царица займет свою каюту!
Гобарт ожидал этого; вскоре он подошел к ней.
– Желаешь ли ты видеть Тизаспа? Он на корабле моего брата, – тихо произнес перс, наклонившись к самому ее уху.
Поликсена немного отодвинулась.
– Нет… не теперь, – решила она после небольшого раздумья. – Если Тизасп действительно изменник, здесь и сейчас он уже ничего мне не сделает! И лучше не давать ему понять, что нам известны его планы.
– Лучше потом поймать его с поличным, – закончил Гобарт. – Ты законная правительница, значит, Тизаспа можно будет казнить за государственную измену…
Он тихо засмеялся.
– Великолепно.
Поликсена взглянула на перса, сдвинув брови.
– У меня к тебе еще одна просьба. Я никого здесь больше не знаю, поэтому обращаюсь к тебе! Есть ли у вас в сундуках одежда, достойная царицы?
– Наверняка.
Гобарт поклонился, вновь обретая серьезность.
– И пусть прикажут готовить корабли к отплытию, – распорядилась Поликсена.
Гобарт кивнул.
– Ты царица – ты сама подашь сигнал. Можно хоть сейчас, – невозмутимо сказал он. – Но я тебе не сообщил…
– Что? – быстро спросила эллинка.
– Дарион отправил эти корабли, чтобы незаконно собрать дань с жителей Саламина, – объяснил военачальник. – Захватить тебя – это вторая цель. Люди Дариона еще на острове.
Он помедлил.
– Можно уйти сейчас, и я бы так и сделал… ради тебя! Но тогда всех, кто остался, убьют, и ты потеряешь больше трехсот воинов!
– Проклятье, – пробормотала Поликсена. – Что же ты молчал!..
Она топнула ногой и приказала:
– Послать гонцов на остров, объявить, что царица… царица уходит, – она подчеркнула свой титул. – Пусть все, кто желает, возвращаются на корабли, под мою защиту! А остальные пусть уповают на богов!
Гобарт кивнул.
– Прекрасно. Я передам твои слова на ионийские корабли.
Он быстро ушел. Поликсена осталась стоять на палубе, глядя на суда; вскоре она увидела, как они перестраиваются. Но больше не ощущала своей беспомощности.
Немного погодя ее пригласили в освободившуюся каюту. Туда уже принесли сундук, полный дорогой восточной одежды, – похоже, здесь все-таки были женщины или персы захватили по дороге добычу…
И тут Поликсена вспомнила о том, о чем все это утро не вспоминала. Она выбежала из каюты.
– Мелоса ко мне, немедленно!..
Иониец, запыхавшись, явился.
– Мелос, прикажи одному из наших… одному из моих двоих кораблей плыть назад в Коринф, – сказала она. – Пусть найдут моего сына, если он еще на свободе! Если нет… пусть попытаются помочь ему бежать, подкупят стражу, как угодно!
Мелос горячо кивнул.
– Я сам бы сделал это, если бы ты позволила!
Поликсена с усилием улыбнулась.
– Нет, ты должен остаться со мной. Мне все же кажется, что Никострат еще на свободе: и он не присоединится ко мне по своей воле. Но ему и Эльпиде может понадобиться корабль… пусть мои люди теперь послужат Никострату и скажут мне потом, где искать его!
– Понимаю, – ответил Мелос. – Будет исполнено!
Он бросился прочь.
Вскоре Поликсена увидела, как один из кораблей уходит в сторону Коринфа. Царица мрачно кивнула сама себе.
Она не сможет дожидаться здесь – это еще целый день. Она оставит у Саламина два корабля, в помощь ушедшему; а сама пойдет в Ионию. И да помогут все боги ее семье, как и ей самой.
========== Глава 156 ==========
Весь вечер того дня, в который Поликсена бежала, Эльпида не находила себе места. Гетера принялась за рукоделие – но пряжа путалась; взяла лютню, но чуть не порвала струны. Даже сын ее не утешал – напротив, будучи обычно спокойным мальчиком, в этот вечер Питфей раскричался, едва только Эльпида взяла его на руки.
Вверив Питфея Корине, госпожа дома сидела в оцепенении, глухая к жалобам ребенка. И лишь когда входная дверь открылась, Эльпида вскочила и побежала встречать. Она даже не подумала, что это может быть не супруг…
Но это оказался Никострат. Эльпида молча повисла у него на шее; она знала, что не должна сейчас разоружить мужа своею слабостью, но напряжение этого дня вылилось слезами.
В первые мгновения гетера ощутила неподатливость тела Никострата, точно лаконец хотел оттолкнуть ее; но потом он сам сжал жену в объятиях. Никострат зарылся лицом в ее пышные волосы, и они долго стояли так. Они одни остались друг у друга.
Когда Эльпида выпустила мужа из объятий, она увидела, что щеки его тоже мокры. Должно быть, от ее слез. Но если сам он тоже плакал, сейчас Никострат не стыдился этого…
– Идем в комнаты, – Эльпида потянула мужа за собой, но лаконец остался на месте. Он удержал жену, с силой сжав ее руку.
– Ты помогала моей матери?..
– Нет! – Эльпида помотала головой.
Никострат отвел глаза от ее умоляющего взгляда.
– Но ты все знала.
Выпустив руку жены, он молча прошел мимо нее в андрон.
Эльпида некоторое время стояла в прихожей; ничего не чувствуя, ни о чем не думая. Ей казалось, будто целая звездная вселенная давит ей на плечи. Потом гетера поплелась в общую комнату и села за большой стол – одна.
Она бессмысленно смотрела на знаки, оставленные кинжалом Никострата, казалось, в другой жизни. Что там – горная дорога? Или волны?.. Эльпида подперла голову рукой, повторяя пальцем другой эти зигзаги; и мало-помалу ясность мыслей вернулась.
Царица оставила им деньги, много… Нужно бежать, пока за ними не пришли, взяв только самое необходимое!.. Но куда?
В Афинах еще помнят Эльпиду – серебряный голос; и там слишком много болтливых языков… Возможно, Фивы? Мегара? Аргос?
Эльпида встала, опершись кулаками на стол.
Поликсена наказывала ничего не говорить Никострату о персидских деньгах; но эту последнюю волю Эльпида нарушит. Она пойдет и скажет мужу, какими средствами они располагают и откуда те взялись, – и будь что будет!
Эльпида услышала, как плачет в спальне дитя, и это удвоило ее решимость. Гетера быстрыми шагами вышла из ойкоса… и остановилась, глядя на дверь напротив. Никострат стоял на пороге андрона: по-видимому, он тоже только что переборол себя и вышел из своей комнаты для объяснения с женой.
Эльпида устремилась навстречу мужу; но тут вдруг спартанец прижал палец к губам и кивнул ей на дверь. Кто-то стучал!
Двенадцатилетний раб по имени Мирон робко выглянул из кухни: этого мальчика Эльпида опять выкупила у новых хозяев, когда стала матерью.
– Открывать, госпожа? – спросил Мирон. Он посмотрел на хозяйку: но та стояла как изваяние, глядя на дверь так, точно за нею собрались все силы тьмы.
Стук повторился, на сей раз более настойчиво.
Никострат метнул на жену испепеляющий взгляд; потом шагнул в коридор. – Я сам, все отойдите! – приказал он, стремительно направляясь к двери.
Он распахнул ее, ожидая увидеть кого угодно… и это опять оказался старик архонт со своим рабом. Никострат остолбенел, глядя на главу Коринфа. При градоправителе не было больше никаких охранников, но на лице его не осталось и следа дружелюбия.
– Дай пройти, – архонт без церемоний отстранил рукой хозяина дома и шагнул в прихожую. Мирон, у которого глаза были по таланту, захлопнул дверь и заложил ее засовом.
Гость постоял, оглядывая тускло освещенный коридор; и наконец заметил Эльпиду. Он направился к ней, и Никострат, в полнейшей растерянности, последовал за седобородым мужем.
Увидев супругов вместе, архонт наконец мрачно улыбнулся. Корявым пальцем он поманил их, заставив склониться ближе. И тогда тихо сказал:
– У вас есть сутки, чтобы убраться из города.
Архонт переводил взгляд с одного на другого – не то удовлетворенный, не то раздраженный произведенным впечатлением. Увидев, что царевич и его жена по-прежнему стоят в гробовом молчании, старый градоправитель произнес:
– Что вам непонятно?
Никострат наконец смог заговорить.
– Но почему…
– Потому, – ответил архонт с застарелой сильнейшей враждебностью. – Того, что учинило ваше семейство, уже достаточно, и ваша казнь делу не поможет!
Он поперхнулся. Отдышался, готовясь ужалить вновь.
– Тебя, смутьян, мне нисколько не жаль, – он взглянул на Никострата. – Но жаль будет, если Эльпида, краса и гордость Коринфа, погибнет тоже! Я всегда знал, что не следовало ей путаться с тобой… но теперь уже поздно.
Старик махнул на Никострата рукой.
– Бери свою жену и исчезните с глаз моих оба.
– Благодарю тебя, господин!.. – воскликнула Эльпида.
Она осознала, что их только что помиловали. Архонт посмотрел на гетеру исподлобья.
– Не благодари, – сказал он. – Завтра ваш дом разграбят и разнесут по камешку, выбив надпись, что здесь жили предатели, – совет уже дал свое дозволение. Ярость толпы нужно чем-то насытить… однако до следующего вечера я поставлю стражу у дверей.
Старик наставил палец на Никострата.
– Будет объявлено, что вас задержали, но вы сумели ускользнуть!
Эльпида попыталась поцеловать благодетелю руку, но архонт не дал.
– Это все, – дрожащим голосом сказал он, точно усталость вдруг одолела его. – До завтра все дороги будут для вас открыты!
Высокий гость удалился торопливой неровной походкой; телохранитель неслышно проследовал за ним.
Когда хлопнула дверь, Никострат посмотрел на жену. Она подумала, что лаконец заговорит о том, куда теперь податься; но Никострат неожиданно произнес:
– Почему архонт был так добр к тебе? Не ко мне – а к тебе?..
Несмотря на отчаянное положение, Эльпида чуть не прыснула. Мужчины! Так вот о чем он думал, пока гость распекал их!
Но, видя, как окаменело лицо мужа, она ответила:
– Я никогда не отдавалась ему… если ты спрашиваешь об этом. Но не отрицаю, что архонт, возможно, любил меня и восхищался, как многие, – прибавила гетера, позволив себе улыбнуться.
Никострат кивнул, серьезно – почти с юношеской молитвенной серьезностью глядя на нее. Эльпида знала, что за былую славу придется платить, – куда бы она ни пошла, за нею потянутся тени всех ее прежних любовников и поклонников… Но в свете великодушия Никострата эти тени исчезали.
Эльпида обняла мужа, прижавшись щекой к его широкой груди; и ладонь Никострата легла на ее волосы.
– Куда мы с тобой пойдем? – шепотом спросила она, замирая под его лаской.
– Подожди.
Лаконец внезапно отстранил жену, глядя ей в лицо.
– Ты с чем-то шла ко мне, когда явился архонт. Что ты хотела сказать?
Эльпида опустила глаза и взялась рукой за ременной пояс мужа – на котором он носил спартанский кинжал; и на улице, и дома.
– Твоя мать оставила нам деньги. Тридцать мин золотом. Ты возьмешь их?
Никострат внезапно засмеялся. Он смеялся долго, точно из внутренней потребности в облегчении. А потом сказал, утирая выступившие слезы:
– И ты меня еще спрашиваешь после всего этого? Умирать на пустой желудок или после ужина!
– Ну, после ужина все же лучше, – неловко пошутила гетера. Она обрадовалась, видя, что Никострат приободрился.
Потом она пошла покормить и уложить ребенка – а когда Питфей заснул, вернулась к мужу, чтобы посоветоваться. Они вдвоем направились в андрон. Ступить в спальню Поликсены ни один из них не мог себя заставить.
Если верить градоправителю, завтра в этот час от их семейного дома не останется камня на камне…
Они сели рядом, обнявшись.
– Куда нам бежать? – спросила Эльпида мужа.
Вопрос повис в воздухе между ними.
Потом Никострат произнес:
– Один раз… я предложил. Как видно, ошибся.
У Эльпиды заныло сердце, когда она услышала глубокую горечь в его голосе. Хотя никакой любви к Спарте у нее так и не появилось.
– Предложи теперь ты, – сказал лаконец.
Эльпида обвила своей рукой его мускулистую руку; погладила бьющуюся жилку. Пальцы ее коснулись шрама на запястье Никострата, и сердце опять сжалось от боли.
– Я сперва хотела предложить Фивы… Потому что там…
– Знаю, – отозвался Никострат. – Фиванцы уже готовы подставить шеи под персидское ярмо. Там бы нас, пожалуй, даже осыпали почестями!
– Как бы то ни было… это довольно разумно, правда?
Эльпида попыталась улыбнуться. Никострат спокойно кивнул, глядя жене в лицо.
– Но теперь ты не хочешь в Фивы. Куда еще?
– Поедем в Афины, – сказала Эльпида.
Эта идея осенила ее неожиданно. Никострат тоже никак подобного не ожидал.
– В Афины! Но ведь там нас…
– Конечно, в Афинах у нас не будет никакой возможности спрятаться, – продолжила Эльпида, все больше вдохновляясь. – Однако рано или поздно нас узнают везде. Но зато этот великий город – самый открытый из эллинских городов; и он может дать нам заступников, о которых ты мечтал!
Она опять погладила руку мужа.
– Твоя матушка, хвала ей, завела знакомства и родню по всей ойкумене. И в Афинах живет твой дядя, с которым ты так хотел встретиться!
Никострат приподнялся на лавке.
– Калликсен! – воскликнул он с изумлением.
Образ золотоволосого флотоводца за эти годы полностью выветрился у него из головы.
– Калликсен служил твоей матери. Он привез тебе меч твоего отца, – напомнила Эльпида. – И не думаю, что теперь, если ты будешь молить его о защите, он тебя оттолкнет!
– Молить о защите? – повторил спартанец.
Эльпида ожидала, что он оскорбится, как всегда на такие слова. Но Никострат лишь кивнул.
– Похоже, только это нам и остается.
Потом он встал.
– Давай собираться, – сказал Никострат. – Кто знает, сколько еще времени нам отпущено!
Перед тем, как начать складывать вещи, хозяин дома вышел наружу и убедился, что у всех дверей и у ворот в самом деле расставлены посты. Он поговорил с воинами: те подтвердили, что их прислали сюда для защиты его семьи. И хотя архонт мог до утра еще не раз передумать насчет хозяев дома… Никострат ощутил новую надежду на будущее.
***
Поликсена приказала первым делом плыть на Хиос – своим ионийцам, которым она велела спасти Никострата или, на крайний случай, разузнать о его судьбе, она сказала, что будет ждать их на острове. Ее три корабля пристали к хиосскому берегу спустя трое суток после персидской флотилии.
Поликсена все эти дни вместе с дочерью, внучкой и зятем жила в большом шатре из полосатого египетского холста – перед входом его выставили охрану, а военачальники привязали своих холеных лошадей. Бывшая и будущая царица расположилась со всеми возможными удобствами – пол был застлан ковром, на котором лежали подушки, стояли кушетки и столики с фруктами и прохладительными напитками, как в шатре персидского вельможи.
Она как раз стоя диктовала писцу свои путевые заметки, когда Гобарт доложил, что вернулись ее люди.
– А где мой сын? – воскликнула Поликсена.
Царственность вмиг слетела с нее.
– Надеюсь, что он жив и в безопасности, – ответил перс, сочувственно глядя на госпожу. Но Поликсена уже не обращала на него внимания.
Она смотрела на вошедших: Алфея, Нестора и их третьего товарища – возницу, который привез ее в Лехей. Все трое греков поклонились царице и замерли, ожидая дозволения говорить. Она нетерпеливо кивнула.
– Ну?..
– Твоего сына и Эльпиды мы в Коринфе не застали, – сказал Алфей.
Поликсена застыла на месте.
– Что это значит?
Ионийцы переглянулись.
– Мы думаем, что они бежали. Дом Эльпиды был разрушен до основания по приказу архонта и пробулов*… и разграблен простолюдинами…
У Поликсены вырвался стон.
– Но о смерти твоего сына и невестки мы ничего не слышали! – поспешно воскликнул Нестор. – Конечно, такая расправа была бы у всех на устах!
Поликсена подалась к нему.
– Ну так где же они, по-вашему?..
– Вероятно, нашли пристанище в другом полисе. Может быть, в Фивах или Афинах, – ответил Нестор. – Мы не могли разузнать больше… прости, царица!
Поликсена опустилась на кушетку и откинулась на подушки. Она долго молчала, и никто не смел заговорить. А потом царица подняла голову и посмотрела на Фрину.
– Где они, как ты думаешь?
– Я думаю, что в Афинах, – ответила дочь.
Поликсена кивнула.
– Пожалуй… Это значит, что мы скоро о них услышим.
* Верховная коллегия, предположительно действовавшая в рамках коринфского городского совета.
========== Глава 157 ==========
В тот же день было постановлено сниматься с лагеря и плыть в Милет. Царица созвала небольшой военный совет у себя в шатре – пригласив Гобарта и Мануша и, само собой, Мелоса; но никаких разногласий между ними не возникло. Каждый день промедления мог сыграть на руку Дариону и другим противникам.
Тем более, что запасы продовольствия быстро сокращались, – войско Поликсены могло бы пополнить их на Хиосе, но коринфянка не пожелала вызывать лишнее недовольство и привлекать внимание. Мануш уже после совета, оставшись вместе с братом в шатре, горячо выступал за это – он говорил, что царица должна показать свою власть. Поликсена ответила:
– Я буду показывать власть, когда для этого не придется рисковать моей дочерью и сыном.
Она обещала Фрине оставить ее у Филлиды, пока ведется бой за Милет, – и никто в городе не должен был знать, где скрывается царевна. Ну а в том, что Никострат обратится за помощью к афинскому полемарху, она была почти уверена. Как и в том, что сейчас Калликсен в Аттике.
Однако Гобарт, выслушав возражения царицы, сказал:
– Наш лагерь велик и очень хорошо просматривается. О том, что ты здесь, хиосцам известно, – а наши люди скоро будут голодать!
Перс, сидевший напротив нее на подушках, склонился к Поликсене и сказал:
– Будут ли ионийцы испытывать трепет перед царицей, которая боится потребовать свое?..
Оскорбленная эллинка выпрямилась.
– Не смей так со мной разговаривать!
Она обхватила ладонями локти и насупилась, глядя на самоуверенного воеводу.
– Ты можешь подсказать мне, как сделать, чтобы Фрину в городе не узнали? Ей в ее положении опасны любые волнения!
Гобарт улыбнулся.
– Легко. Пусть твою дочь проводят в город сейчас. Стражникам можно будет сказать, что это царская дочь, и они не осмелятся тронуть ее, – а на улицах никто ее не заметит.
Поликсена, сосредоточенно размышляя, провела пальцами по губам.
– Возможно. Но так ли ты уверен, что нам необходимо пополнить припасы?
– Я осведомлен о довольствии моих воинов, можешь не сомневаться.
Усмешка Гобарта неожиданно возбудила в ней гнев. Поликсена приподнялась на подушках, опираясь рукой о колено.
– Превосходно, Гобарт, сын Масистра. Я послушаю твоего совета и стану такой царицей, какой ты желаешь меня видеть.
Она посмотрела в подведенные глаза перса, горевшие темным пламенем, – как и у нее самой.
– Если по твоей вине моя дочь пострадает, ты лишишься головы!
Гобарт на миг изменился в лице; он быстро обернулся к старшему брату, точно ища его поддержки. Но Мануш промолчал и лишь опустил голову, сделавшись еще угрюмей: он ни словом не возразил царице. И Гобарт совладал с собой.
– Что ж, я повинуюсь тебе, государыня. Конечно, ты снимешь мою голову, если я тебя прогневаю, – сказал перс. Он поклонился ей, не вставая с места, и Поликсена склонила голову в ответ, продолжая испытывать военачальника взглядом.
– Надеюсь, что ты оправдаешь мое доверие. А теперь иди – я тебя позову, когда ты понадобишься.
Гобарт встал, и Мануш следом. Поликсена поднялась последней.
Мануш торжественно поклонился царице, выходя спиной вперед; а Гобарт задержался, придерживая рукою полотнище шатра.
– Я ручаюсь за твою дочь жизнью, царица.
Перс посмотрел ей в лицо, теперь в высшей степени серьезный; и Поликсена кивнула, улыбнувшись.
– Я рада, Гобарт. Ступай… и позови ко мне царевну и Мелоса.
Военачальник поклонился: Фрина с мужем дожидались снаружи. Полотнище упало, и Поликсена осталась одна со своими мыслями.
Поликсена подумала, как же отличаются эти двое братьев, столь похожие внешне, – преданный служака Мануш, воевавший в далекой Парфии за царя, которого он наверняка даже не видел в глаза, и привезший государев указ неизвестной эллинской женщине, готовясь отстаивать ее точно так же… и Гобарт, с первого мгновения попытавшийся притереться к будущей царице, окруживший ее своим вниманием и показавший свою мужскую власть. А сейчас он показал ей зубы.
Ну ничего. Эллинка переступила через свой смертный страх, пойдя на такое дело, – она готова править, и Гобарт это почувствовал.
Фрина появилась, в волнении сжимая руки на своем округлом животе. Поликсена улыбнулась дочери как можно увереннее.
– Тебя с Хризаорой решили прямо сейчас отвести к Филлиде. Вам дадут хорошую охрану, будь покойна.
Фрина быстро взглянула на Мелоса, вошедшего следом.
– А что, если… А если в городе узнают, чья я дочь?..
– Узнают только те, кому нужно знать. О моем появлении, конечно, на Хиосе уже известно – только взгляни на наш лагерь!
Поликсена рассмеялась.
– Ты думаешь, те хиосцы, которые узнают тебя, посмеют тронуть мою дочь?
Фрина в испуге поднесла руку к губам; но она подавила свои чувства.
– Наверное, нет…
Она сделала над собой усилие и прибавила:
– Благодарю, мама.
Поликсена шагнула к дочери, обняла и поцеловала ее.
– Ты храбрая девочка. Благословляю тебя.
Она посмотрела на Мелоса. Иониец кивнул. Конечно, он не доверил бы провожать свою жену с маленькой дочкой никому другому; и он единственный из людей Поликсены знал дом Филлиды.
– Расскажи Филлиде столько, сколько сочтешь нужным… Потом сразу возвращайся ко мне, – велела царица. – Мы отплываем сегодня же!
– Я понимаю, – ответил Мелос.
Жилище царицы было разгорожено полотнищами на несколько комнат; Хризаора под присмотром Меланто сейчас играла в шатре, за тонкой полотняной стенкой. Мелос сходил за нею и принес девочку на руках.
– Мы уйдем, как только Фрина соберет вещи, – сказал он.
– Я уже готова, – вмешалась Фрина, от волнения теребившая свое светлое платье, вышитое радужными павлиньими перьями. – Я заранее собралась!
Поликсена кивнула.
– Хорошо. Тогда пусть ко мне придет Гобарт. Он отвечает за тебя и твою охрану.
“Отвечает жизнью”, – хотела закончить коринфянка; но воздержалась.
Гобарту она повторила свои указания… предупреждения повторять не стала. Но воевода, несомненно, хорошо запомнил ее слова. Да, персы были памятливы на такие угрозы.
Выпроводив Гобарта, Поликсена впервые подумала, что начинает понимать своего племянника – понимать, почему власть над азиатами свела его с ума… Нужно будет выяснить побольше о семьях Масистровых сыновей, об их женах и детях, подумала эллинка.
Она села, потирая лоб. А ведь у нее есть еще муж и сын в Египте, которые тоже скоро потребуют самого пристального внимания; даже если бы Поликсена, для их же блага, пожелала о них забыть. Хотя воспоминания о Тураи и Исидоре не давали ей покоя, когда она позволяла себе о них задуматься.
Теперь она нечасто себе это позволяла.
Поликсена вышла из шатра – проводить дочь и посмотреть, кого ей назначили в охранники. Она охотно отправила бы Алфея и Нестора – но они были измотаны плаванием и, кроме того, не были воинами, только охотниками… Гобарт выбрал двоих солдат-карийцев и двоих своих персов, в ладно сидевших доспехах и с отменной выправкой.
– Если взять больше, это привлечет излишнее внимание, – сказал военачальник.
Поликсена с ним согласилась.
Обняв на прощание дочь, она отпустила ее.
На одном из кораблей нашлась закрытая ковровая повозка, в которую и села Фрина. Поликсена смотрела дочери вслед, пока Фрина со своей свитой не скрылась за холмами; потом царица посмотрела на солнце и быстро ушла в шатер. Ждать нечего, нужно отрядить людей в город, запастись едой, – остается надеяться, что хиосцы поделятся своим хлебом и мясом без боя. Поликсена подумала, что и на Саламине воины Дариона наверняка не столько грабили, сколько брали необходимое. Как же трудно отделить необходимое от излишнего, столь высоко почитаемую Истину персов от их Лжи!..
Она вышла к солдатам, чтобы самой проследить за всем; шагая между палаток и костров, на которых готовилась пища. Воины оборачивались на нее и кланялись, когда встречали взгляд гречанки. Поликсена выглядела впечатляюще – на ней были мидийские темно-красные штаны, высокие сапоги с бахромой, из позолоченной мягкой кожи, и длинный красный хитон с разрезами – не ионический, а простой, оголявший руки, украшенные многими браслетами. Ее талию охватывал очень широкий серебряный пояс с огненными пиропами, поднимавшийся спереди острым углом и заканчивавшийся под грудью, – напоминавший скорее панцирь; под ним, в складках шаровар, царица прятала нож. Волосы Поликсена по-прежнему заплетала в простую косу, но ничем не покрывала.
Она нашла Гобарта, который сидел у одного из костров и о чем-то говорил с воинами; все мужчины тут же заметили ее и смолкли. Гобарт быстро поднялся и поклонился.
– Что угодно моей повелительнице?
Поликсена ощутила, как его взгляд скользнул по ее фигуре. Она выше подняла голову, стараясь, чтобы загорелись ее подведенные черным глаза, а не щеки.
– Пора отрядить воинов за провизией. Кто поведет их?
Она была уверена, что вызовется Мануш. Но Гобарт сказал:
– Я сам.
Что это было – желание показать свою удаль женщине, которую он решил завоевать?.. Но даже если и так, очевидно, все было решено заранее. Поликсена кивнула.
– Очень хорошо. Тогда отправляйтесь побыстрее, чтобы вернуться до заката! Мы не будем тут ночевать!
А сама подумала, глядя на небо и море, – возможно, и придется…
Но какое-то предчувствие заставляло ее торопиться, словно подталкивало под локоть. Поликсене казалось, что она упускает из виду близкую опасность, задерживаясь на Хиосе… она поднесла руку ко лбу и наконец вспомнила!..
– Тизасп! Где Тизасп?
Тизаспа знали многие, и подозрения насчет него разошлись, как круги по воде; один из воинов Гобарта тут же вызвался пойти проверить, где ее бывший конюх, называвший себя посланником царя царей. Поликсена велела пойти двоим, на всякий случай.
– Не зовите его, только найдите и скажите мне, чем он занят, – предупредила эллинка.
Персы вернулись и сообщили, что Тизасп в одной из крайних палаток.
– Он живет там со своим слугой, – сказали ей.
Поликсена, хмуря брови, заложила большие пальцы за свой пояс-панцирь.
– Хорошо, я довольна. Присматривайте за ним, – приказала она.
Коринфянка знала, что тщательно стеречь соглядатая все равно не получится, не вызвав его подозрений. Но куда он отсюда денется?
Вернувшись в шатер, Поликсена дождалась Мелоса: он скоро прискакал.
– Ну, как все прошло? – живо спросила она, когда зять спешился.
– Хорошо, – ответил Мелос. – Стражники у ворот не помешали нам, когда мы представились. Филлида оказалась дома – муж ее теперь в Афинах, и она охотно согласилась взять к себе мою жену и твою дочь!
Иониец улыбнулся.
– Платы не просила… может, постеснялась, но была рада, когда мы предложили. В таких делах это и честнее, и вернее! Я ей дал десять мин!
Поликсена обняла Мелоса.
– Благодарю тебя, мой друг. Теперь будь рядом, – попросила она.
Мелос был тронут и насторожился.
– Что тебя тревожит?
– Тизасп, – призналась Поликсена. – И еще то, что мы, наверное, здесь заночуем.
– Думаю, в эту ночь нам ничто не угрожает, как и во все предыдущие, – ответил Мелос. – А Тизасп… если ты так боишься, прикажи его стеречь!
Поликсена положила руку ионийцу на плечо.
– Я не боюсь. Но один такой Тизасп способен отравить своими речами многих, – сказала она.
Подумала и распорядилась, топнув своим сапожком:
– Пусть его охраняют. Ничего не объясняйте, только скажите, что такова моя воля!
Мелос кивнул и быстро вышел.
Вернувшись через какое-то время, иониец доложил, что Тизаспа взяли под стражу, – он сам проследил за этим.
– Теперь можешь спать спокойно, царица.
Поликсена вздохнула. Спать на твердой земле, конечно, спокойнее. Но в эту ночь – сможет ли она уснуть?..
Гобарт и его отряд вернулись только к вечеру; с добычей, которой перс тут же похвалился перед царицей. Они привели две запряженные волами подводы, нагруженные зерном, мукой, маслом и сушеными фруктами, и еще пригнали отару овец.
– Никто и не подумал сопротивляться! – воскликнул перс.
Поликсена подарила ему свою улыбку.
– Прекрасно. Я бы вознаградила тебя, военачальник, если бы знала, какую награду ты предпочитаешь!
– Всем, что я могу взять, я уже богат, – ответил Гобарт, глядя ей в глаза. – Но я буду счастлив, если царица вознаградит меня как сама пожелает, когда мы одержим победу!
Поликсена сжала губы.
– Если мы одержим победу, все будет по-другому!
Азиату нравилось говорить ей такие большие двусмысленности – что ж, она способная ученица.
Сворачивать лагерь, конечно, было уже поздно. Поликсена еще посидела снаружи, глядя на темнеющее небо, – потом, поужинав и совершив омовение в шатре, легла спать.
Она немного поворочалась на своем мягком ложе – но потом заснула как убитая.
Разбудил ее Нестор, спозаранку ворвавшийся в шатер с криком. Поликсена, растрепанная, привскочила на постели, нащупывая нож под подушкой.
– Что случилось?.. Говори!
– Госпожа, Тизасп бежал!
Поликсена взвилась на ноги, хватая свою одежду.
– Как?..
Она наспех оделась и выбежала из шатра. И выяснилось ужасное. Тизасп и какие-то его сообщники ночью закололи охранников и, пробравшись к кораблям, уплыли! И, более того, – увели еще три корабля!
– И никто этого не видел? – воскликнула царица.
Большая часть воинов спала на берегу; а корабли Тизаспа ушли, укрывшись за скалами и за другими судами, не поднимая шума… Так значит, сторонников Дариона среди ее людей намного больше, чем Поликсена думала, – и неизвестно, сколько еще осталось!
Гобарт и Мануш явились незамедлительно, и оба говорили одно. Надо плыть в Ионию следом за предателями, не теряя времени, – возможно, они еще настигнут их; и лучше не давать врагу возможности приготовиться!
