Текст книги "Сумерки Мемфиса (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 97 страниц)
– Я должна быть с ней. Я люблю ее, и я должна, – прошептала Поликсена. – А ты – будешь со мной, спартанец?
Она взглянула на своего охранителя, пытаясь улыбнуться. Ликандр, прямо глядя на хозяйку, улыбнулся в ответ.
– Я тоже должен, и тоже люблю, – сказал он. – Ты могла бы и не спрашивать! Я буду с тобой до конца!
Конечно, Поликсена могла бы и не спрашивать. Но слова преданности, произнесенные спартанцем вслух, наполнили ее уверенностью и силой на многие дни вперед.
В храм владыки Та-Кемет вошли в сопровождении немногих избранных – остальные, победители и побежденные, одна благоговейная толпа, ожидали их снаружи.
Поликсена и Ликандр были в числе этих немногих. И они видели, как под ноги персу и египтянке полилась кровь, смешанная с молоком, – ее проливали на брачной церемонии и во время многих священных обрядов; жрецы ходили вокруг этой пары, окуривая их благовониями и наполняя воздух монотонными песнопениями. “Хотела бы я знать, что служители Нейт чувствуют сейчас… что чувствовали, переписывая свои тексты в угоду персу”, – думала Поликсена.
Но по лицам жрецов ничего нельзя было прочесть… кроме удовлетворения, пожалуй. Только теперь Поликсена поняла, насколько эти люди веруют; и поняла, чем они могли впечатлить Камбиса.
Кроме тайн богини, конечно, к которым Поликсена тоже прикоснулась.
Когда царь и царица вышли к своему народу, все стихло – все смотрели на их божественные силуэты и их короны, не зная, что думать о своем будущем. А Поликсена, стоя близко к любимой госпоже, видела ее лицо.
Камбис воздел руки, и толпа разразилась криками. Многие – восторженными; кое-кто – яростными; но возмущение тонуло в восторгах.
Нитетис повернула голову к грекам и, безошибочно найдя свою филэ, улыбнулась ей, с любовью посмотрев в глаза. Казалось, в эти мгновения они узнали друг о друге все, о чем еще не было возможности поговорить.
Поликсена улыбнулась великой царице и склонила перед ней голову.
* Одна из ипостасей Ра, в которой Ра сливался с Хором.
* Митанни – древнее государство на территории Месопотамии; Хеттское царство – древняя держава в Малой Азии. Оба царства – старинные союзники и соперники Египта.
========== Глава 32 ==========
Гулянье, по случаю бракосочетания и коронации царя и царицы по египетским обычаям, было устроено с размахом времени Амасиса – и с азиатской беспечностью, шумом и здоровой грубостью. Ликование победительных варваров наполняло город великой богини: самое его основание, казалось, сотрясала удаль степняков, на которую еще не нашли управу.
Самое страшное – когда такую силу организует мужская власть, которая никогда не успокаивается по своей природе: власть, непрестанно жаждущая новых кровавых свершений.
Так думала Поликсена, покачиваясь в своих носилках, в которых ее несли во дворец. Эллинка прислушивалась к барабанному бою и конскому ржанию; запах лошадей и скота, который азиаты всюду перегоняли с собой, заполнил весь город. Тянуло дымом и жареным мясом. Мелькание факелов в руках гибких юных танцовщиков, выступавших прямо на улицах и площадях, врывалось в щели между раздернутыми полотнищами; своих юношей подбадривали криками уже изрядно пьяные персы. А когда мальчишки кончат танцевать, тогда зрители их… а может, это уже происходит. Посреди Саиса!..
Поликсена сморщилась и поспешила откинуться на подушки подальше, задернув полог.
Ей подумалось, что египтян на улицах почти не видно, хотя это торжество их царицы. Но что за торжество? Не насмешка ли – Египет пошел замуж за Персию, и Персия поглотила Египет, сочетавшись с ним, как и учил великий математик Пифагор?..
Но нет: просто время Египта еще не пришло. Женская власть – власть потаенная, которая начинается в гинекеях и гаремах… но которая крепнет тем больше, чем больше успокаиваются мужчины. А может, и питается мужской силой и кровавыми свершениями.
Поликсена закрыла глаза и увидела перед собой Камбиса, затерявшегося в переходах храма Нейт, подобно мальчику. Персидский царь как будто снова лишился всех достижений зрелости, пожертвовав египетским священным обычаям свою бороду и волосы, опять вступив в пору ученичества.
Поймут ли его собственные подданные? И к чему все это приведет?..
Впервые Поликсене стало жаль завоевателя, который, быть может, имел самые благие намерения по отношению к побежденным, намереваясь стать им отцом, как Кир Великий; и которого принялись использовать в своих целях и переделывать на свой лад, как только он вступил на египетскую землю. Но такова жизнь, и такова Маат. Египтяне – это не азиаты, подобные глине.
Носилки остановились и опустились; Поликсену тряхнуло на подушках, но она осталась сидеть как сидела. Только когда к ней заглянул Ликандр, окликнув госпожу, коринфянка выбралась из носилок.
Ликандр не успел выпрямиться и отстраниться: Поликсена обхватила его за шею и поцеловала в губы быстрым обжигающим поцелуем. Лаконец, прерывисто вздохнув, поднял подругу и сжал в объятиях, погладив по спине; его ладонь скользнула ниже, и огонь пробежал по ее животу и бедрам, заставив сжать ноги. Ликандр поставил ее на землю, и они посмотрели друг другу в глаза – серьезно и страстно, как тайные любовники.
“Теперь я не могу ничего изменить, даже если бы и пожелала выбрать другого”, – подумала Поликсена. Она коснулась щеки Ликандра, и атлет перехватил ее руку, прижавшись поцелуем к ладони, потом к запястью.
– Что же я делаю, – прошептала Поликсена.
Она вдруг почувствовала, что могла бы отдаться этому преданному воину прямо здесь, посреди освещенного факелами и персидскими кострами дворцового сада: под барабанный бой и крики пьяной страсти, которая и в ней самой возбудила темную, пугающую жаркую страсть, проснувшуюся между ног и грозившую захватить ее целиком. Как будто Поликсена безрассудно и безудержно устремилась к смерти, вместе со своим лаконцем. Так вот как это бывает?..
Ликандр вдруг больно сжал ее руки и оттолкнул ее от себя.
– Я могу еще ждать… сколько будет нужно, – сказал воин, задыхаясь. Он отвернулся, закрываясь от ее взгляда рукой. – Идем, или ты опоздаешь!
Они быстро пошли вперед, а Поликсена подумала, что остальные эллины видели все.
Они дошагали до дворца, и Поликсена показала стражникам письмо – папирус с печатью теперь уже великой царицы. Стражники были персы, и не просто персы – “бессмертные”: но они, увидев печать, тут же склонились и расступились, давая дорогу гостям.
Греки повели ее коридорами, по которым Поликсена ходила только однажды, но которые наперсница царицы запомнила на всю жизнь: этой дорогой она провожала Нитетис к персидскому царю.
Они вошли в пиршественный зал, освещенный огнями Элама, которые играли на египетских настенных рисунках – изображениях древних фараонов, гнавших перед собой связанных пленников. Зал заполняли персы: как и на улицах, великолепием своих одежд, важностью и бесцеремонностью затенившие египтян. Но рассажены приближенные Камбиса были по египетскому обычаю, за отдельные столики; и одетых в белое и державшихся с достоинством уроженцев Та-Кемет в зале оказалось довольно много.
Поликсена опустилась на свое место, среди знатных египтян, многих из которых она к этому времени знала по именам и должностям; она гадала, когда появятся царь и царица. Вот, верно, будет зрелище!
Поликсена поискала глазами в зале Роксану – и нигде не нашла младшую сестру и царицу Камбиса. Она не видела персиянку и на коронации мужа. Поликсена облизнула внезапно пересохшие губы и заставила себя думать только о госпоже.
Камбис и его египетская жена не заставили себя долго ждать. Они и в самом деле привели всех в изумление своим видом. Каждый выход высокого египетского господина был представлением, нацеленным на то, чтобы поражать все чувства, заставить желать преклонения. И увидев царя, все уткнулись лбами в пол, пораженные его величием так же, как когда он был одет по обычаю своей страны.
На Камбисе сейчас был синий шлем с золотым уреем – еще один церемониальный убор фараона; подбородок украшала золотая с синим накладная борода. Он был весь в золоте – помимо многих драгоценностей и сверкающей ткани его сложного покроя схенти, перс еще и покрыл свое тело золотой краской. Таким же живым божеством предстала и Нитетис: ее длинное узкое синее платье обнажало обе восхитительные груди, но даже у персов ее вид не вызвал похоти, а только трепет. Ее груди были покрыты царской синей краской, так что тело сливалось с одеждами. Со лба египтянки глядела золотая кобра – другая корона царицы; голову, против обыкновения, покрывал жесткий черный парик, делавший лицо совсем незнакомым.
Перс и египтянка сели на свое место на возвышении. Нитетис взглянула на мужа, усмехнувшись золотыми губами, и Поликсена вдруг пожалела, что пришла. Нужна ли она теперь этой богине?
Камбис сделал знак начинать пир. Нитетис так и не посмотрела в сторону Поликсены; казалось, она даже не вспомнила о ней.
Великая царица обменивалась любезными замечаниями с египетской знатью, которая теперь трепетала от ее дыхания, как камыш на полях Иалу; а Камбис говорил, пил и смеялся со своими персами, которые наконец привыкли отвечать ему так же, как тогда, когда он был одет по обычаю Заратуштры.
Поликсена, чувствуя себя необыкновенно одинокой и всеми преданной, почти ничего не ела и не пила, ощипывая венок из васильков, который ей надели на шею. Эллинка хотела уже подняться и уйти… она видела, что некоторые гости выскальзывают за дверь, видимо, в жажде других развлечений; ей же хотелось только убежать от всех и разрыдаться, проклиная свое положение и свою наивность.
Но тут вдруг ее тронули за плечо. Поликсена вскинула голову.
Стоявший перед ней юный прислужник держал на обеих руках необыкновенной красоты ожерелье из аметистов, отбрасывавших лиловые блики, и синих и красных с золотом эмалевых цветов очень тонкой работы.
Онемевшая Поликсена молча наклонила голову, позволив надеть себе эту драгоценность. Потом подняла глаза, не сразу решившись посмотреть в сторону царицы. Когда же посмотрела, увидела, что Нитетис глядит прямо на нее и улыбается, не сомневаясь в любви подруги – и во власти своей любви над нею.
Заметил ли жест своей жены Камбис?.. И если заметил, как поступит?
Но в следующее мгновение великая царица уже говорила что-то мужу на ухо, а тот кивал, упоенный ее словами. Потом посмотрел на нее таким же взглядом счастливого обладателя, каким Нитетис одаривала Поликсену.
“Как же она любит играть! Я совсем не знала ее”, – подумала эллинка.
Потом она ощутила новое прикосновение к плечу. Перед ней опять возник тот же молодой раб, который, поклонившись, прошептал, чтобы эллинка покинула зал. Там ее будут ждать воины царицы, которые проводят знатную гостью в отведенные ей покои.
Так ее приглашают здесь погостить! Вернее – Нитетис приказывает ей остаться…
Поликсена молча кивнула, встав с места. Не глядя ни на кого, царская гостья направилась к выходу; она особенно избегала смотреть на своих греков.
За дверями ее, как когда-то во дворце Амасиса, ожидали воины-египтяне, которые, поклонившись, пригласили эллинку следовать за собой. Поликсена оглядела коридор и увидела персов, охранников и просто знатных гостей, которые вышли из зала проветриться или по другим делам. Теперь ее эллины не покинут ее, даже если Поликсена им прикажет!
Ее провели в комнату, в которой Поликсене сразу бросился в глаза письменный стол и высокий стеллаж, полный свитков; а также небольшие жертвенники в стенных нишах, Ра и Нейт, с золотыми изображениями богов, перед которыми уже успели возжечь благовония. Ладанный дым защекотал эллинке ноздри. Дверь из этого кабинета вела, по-видимому, в спальню.
“Меня здесь оставят жить… пока я нужна царице”, – подумала Поликсена. Она прижала руку к бьющемуся сердцу.
Она спросила своих сопровождающих, где можно разместить ее воинов, и египтяне заверили ее, что об ее охране позаботятся, а царица подобрала для нее стражу на смену. Поликсена отчаянно взглянула на Ликандра: ей показалось, что лаконца придется оттаскивать от нее силой. Она схватилась рукой за свое ожерелье, подарок Нитетис, и попыталась ободряюще улыбнуться; тогда Ликандр кивнул ей с несколько успокоенным видом и согласился пойти, куда ему прикажут.
К Поликсене подошла служанка, которая провела ее в смежную комнату, оказавшуюся спальней. В ванной комнате, примыкавшей к спальне, эллинке приготовили горячую воду и все, нужное для туалета; потом она отправилась в постель.
Поликсена натянула до подбородка простыню, подумав, что дворец полон пьяных персов и находится под властью персидского царя, который представлял из себя благого бога Та-Кемет – но который не был им: и такому мнимому богу может ударить в голову любая самая жестокая прихоть…
Но она все равно ничего не сможет поделать.
Поликсена закрыла глаза и представила себя в объятиях Ликандра, вспомнила его поцелуй и торопливую ласку; прощальный взгляд лаконца перед тем, как их разлучили. Она улыбнулась. Потом повернулась на бок и, немного полежав без всяких мыслей, заснула.
***
Пробуждение ее было еще более удивительным, чем вчерашний вечер.
У нее на кровати сидела великая царица, подобрав ноги. Поликсена ахнула и откинулась назад, чуть не ударившись головой о спинку кровати. Она быстро села.
Нитетис была одета в просторное белое ночное одеяние, глаза совсем немного накрашены, волосы связаны на затылке единственной золотистой лентой. Египтянка ласково усмехнулась, протянув к Поликсене руку.
– Ну, что ты испугалась?
Поликсена вскочила с кровати, прижимая к груди простыню. Поклонилась.
– Прошу простить меня…
– Перестань, – зло сказала великая царица.
Она нахмурилась.
– Теперь меня окружает гораздо больше людей, которые прячут от меня свои лица и помыслы, сгибаясь и падая ниц при моем появлении! Я не желаю видеть тебя на коленях… и чтобы ты прятала от меня глаза!
Поликсена вспомнила, как Нитетис ставила на колени ее брата. Она помедлила, потом понимающе кивнула.
– Как пожелаешь, богиня.
Эллинка улыбнулась госпоже, и та улыбнулась ей, как тогда, когда они еще свободно дружили. Но теперь на лице Нитетис была какая-то насмешка над своим положением.
– Иди умывайся, потом мы позавтракаем и поговорим, – распорядилась египтянка.
Когда Поликсена вернулась к ней, ее кровать была уже застелена, и к ложу, с обеих сторон, придвинуты столики с едой. Великая царица лежала на животе на свободной половине кровати наперсницы, поставив локти на подушку и болтая ногами в воздухе. Она улыбнулась подруге сияющей улыбкой и похлопала по кровати рядом с собой.
Поликсена осторожно легла на живот подле царицы, устроившись на подушке таким же образом.
– А что твой божественный супруг? – спросила она.
Нитетис взяла с блюда половинку граната и стала длинным ногтем выколупывать из мякоти темно-алые зерна, похожие на драгоценные камешки.
– Мой божественный супруг напился по случаю своего воссияния, как настоящий варвар, – холодно ответила она. – Сейчас слуги приводят его в чувство. Камбис не пожелал, чтобы я наблюдала его в таком виде, – пояснила она, покосившись на эллинку.
Поликсена сочувственно кивнула.
– А как ваши персы? – спросила она.
Нитетис покачала головой.
– Мой любимый философ, ты не представляешь себе, что это за люди, – пробормотала она, улегшись на подушку совсем. Поликсена печально усмехнулась.
– К несчастью, представляю, царица… Или ты можешь что-нибудь рассказать мне о них, чего я еще не знаю?
– Они люди очень лукавые, и вместе с тем очень искренние, – сказала Нитетис. Перевернувшись на спину, она подложила руки под голову, глядя в покрытый голубой глазурью потолок, на котором тонким серебряным росчерком была изображена небесная Нут со своими детьми-звездами.
– Мы совсем не знали их, и вы не знаете… Персы многим похожи на вас, эллинов, – заметила Нитетис. – А мой муж… он ведь и в самом деле желал принести нам добро! – рассмеялась она.
Поликсена кивнула.
– Я верю, – сказала она. – А теперь?..
Нитетис посмотрела на нее.
– С утра к моему супругу и повелителю явились рабы, чтобы обрить голову и тело, как полагается… уже пора, – сказала она с какой-то злостью. – Я выгнала их и сказала, что больше не допущу к царю под страхом смерти!
Поликсена горячо кивнула.
– Ты прекрасно сделала, по-моему, – сказала она.
Коринфянка помолчала, рассматривая царицу.
– Он полюбил тебя, я вижу… а ты сама? Мне кажется, ты тоже начинаешь его любить!
– Камбис первый мужчина, которого я познала, и первый, который познал меня, – отозвалась Нитетис. – И он из тех, кого стоит любить! Правда, он только завершил великое дело своего отца, но в нем много собственных прекрасных устремлений!
Поликсена изумилась.
– Нитетис, ведь ты говоришь о покорителе своей страны!
Царица села в постели, сурово и насмешливо глядя на подругу.
– Дорогая, ты забываешь, что наша великая древняя страна – не ваша маленькая Эллада! Мы некогда были империей, заставлявшей трепетать все известные нам народы! А азиатские царства, как и племена пустыни, многие столетия были нашими данниками!
Она помолчала.
– Ты не знаешь, что в священной Та-Кемет уже правили цари-иноземцы? Уджагорресент мне рассказывал!
Нитетис сухо улыбнулась.
– Вот приди персы на вашу землю, для вас это было бы погибелью! К счастью, до этого далеко!
Поликсена взялась за горло, ощущая холод во всем теле.
– Царица, ты не знаешь, где сейчас может быть мой брат?
Неожиданно страшное подозрение вползло в ее душу, как грозовая туча.
Нитетис взглянула на нее и отвернулась; и Поликсена поняла, что египтянка подумала о том же самом. Царица потерла плечи руками, точно во внезапном ознобе.
– Я пыталась разузнавать о твоем брате, посылала и в Навкратис, и в Мемфис… но мои люди не нашли ни его, ни его друга.
Поликсена прикрыла глаза.
– Великие боги!..
– Перестань! Ты же знаешь, как Филомен удачлив, – с усмешкой сказала Нитетис. – Думаю, что он жив, а если мы не знаем о нем, значит, он намеренно от нас скрывается!
Поликсена обхватила свою подушку и зарылась в нее лицом. Она вдруг ощутила себя предательницей своего брата… но в чем? Как? Разве мало в Египте греков, которые служат процветанию этой страны?
– Не будем пока об этом, – попросила она госпожу; и Нитетис охотно кивнула.
Поликсена коснулась ее плеча.
– А твой царь не против того, что ты принимаешь меня во дворце?
– Камбис сегодня собирался на охоту, это займет целый день, – ответила египтянка. – И завтра у него военный совет. Он будет обсуждать со своими персами, как привести к покорности Ливию и Кирену. Мне царь сказал раньше, чем всем своим советникам!
Нитетис улыбнулась.
– Камбис и меня звал на охоту, но я отказалась, ответив, что не люблю убийств и не желаю их видеть. Я свободна и сегодня, и еще несколько дней.
– Может быть, он пойдет к Роксане, но не сказал тебе, чтобы не обижать, – произнесла эллинка.
– Может быть, – спокойно согласилась Нитетис.
А потом прибавила:
– Камбис ведь видел, как я послала тебе ожерелье. Я и желала, чтобы он видел… Тебе понравилось?
Ее горячая рука легла на бедро подруги, а другая уже давно теребила ее пояс. Поликсена сглотнула.
– Понравилось, очень красиво, – сказала она. Поликсену бросило в холод, потом в жар. – И Камбис не возражал?..
– В Персии происходит много вещей, о которых не говорят вслух, – сказала Нитетис. Ее черные глаза были совсем близко. – Больше, чем у нас! Мой супруг снисходителен к моим слабостям!
“Какое счастье, что Ликандр не слышит этого”, – пронеслось в голове у коринфянки.
– Ты у меня погостишь? – спросила великая царица. – Мы столько можем обсудить, и столько сделать!
– Если тебе угодно, – ответила Поликсена.
– Только если ты сама желаешь, – строго сказала царица. – Мне нужна не служанка, а друг!
Поликсена кивнула, зажмурившись от ощущения благоуханной близости великой госпожи. Несмотря ни на что, она любила ее, как не любила никого больше; и теперь – еще сильнее, чем раньше.
========== Глава 33 ==========
Царская охота оказалась удачной – персы добыли несколько коз, много зайцев и настреляли в камышах уток. Вся эта дичь была по приказу Камбиса зажарена на ужин, на который он собрал всех приближенных. Персы ели много мяса, как были невоздержанны и в пьянстве.
Поликсена, с утра проведя с госпожой несколько восхитительных часов, днем была предоставлена сама себе: царица ушла вершить дела со своими управителями, а подругу попросила разобраться со списками с персидских свитков, в которых в подробностях излагалось учение ариев: Камбис с радостью разрешил своей египетской царице слушать и записывать слова мобедов*, прибывших с ним. Так зороастрийцы называли своих жрецов.
– Помоги мне перевести эти речения на греческий язык, – настойчиво попросила Нитетис любимую эллинку. – Я не хочу, чтобы их видели глаза египтян или непосвященных персов. Среди них так много поклонников самых ужасных богов. И персам в этом деле я совсем не верю, как не смогут они и перевести как должно!
Поликсена трудилась в кабинете до самого вечера, когда ее позвали на ужин.
Египтяне не хранили мясо подолгу, и позволить его себе могли только богатые – забитый скот и птицу, которые быстро портились на жаре, тут же съедали всем домом. Но убитая на охоте дичь имела особый, ни с чем не сравнимый вкус и аромат; и для своего нового персидского фараона дворцовые повара постарались на славу, приготовив мясо с разными пряностями и зеленью, с кислым молоком, с чесночными соусами.
Великая царица, конечно, этим вечером заняла свое законное место – на возвышении рядом с фараоном, и Поликсене было отрадно видеть это. Еще большим облегчением, намного большим, было лицезреть царя, который опять начал отпускать волосы и бороду, и оделся почти так же, как прежде: в алые шаровары и длинный златотканый халат. Вот только зороастрийскую хлопковую рубашку-седре под низ не надел, и распашная одежда позволяла видеть обнаженную грудь перса, на которой висела тяжелая золотая цепь и несколько ожерелий. Прекрасная царица тоже надела длинное струящееся алое платье в складку, с рукавами и закрытой грудью; на голове ее были уложены сложно переплетенные косы, и лоб венчала золотая диадема. Сегодня Нитетис совсем походила на азиатку.
Поликсена с удивлением обнаружила в зале и Роксану с ее персидскими служанками и наперсницами. Младшая царица была одета гораздо легче и более открыто, чем раньше, – в тонкий египетский лен; волосы ее, разумеется, были покрыты, но головная накидка позволяла их видеть, разделенные надо лбом пробором, черные и блестящие. Ее служанки тоже избавились от своих тяжелых одежд. Но, несмотря на это, персиянки по-прежнему обмахивались веерами… у Роксаны был новый веер из белых страусиных перьев взамен сломанного. Ее густо накрашенное лицо было бледно, но она была спокойна, время от времени отстраненно и высокомерно поглядывая в сторону помоста великой царицы, откуда Нитетис распоряжалась слугами и управителями по праву госпожи царского дома. Поликсена подумала, что эту азиатку стоит опасаться.
Царь же сегодня казался веселым и почти счастливым; он приобнимал Нитетис, хотя египетская церемонность запрещала это фараону, и подкладывал ей лучшие куски со своего золотого блюда.
Эта трапеза казалась гораздо более радостной и более семейной, чем вчерашний пир; и Поликсена, не в пример прошлому вечеру, ела с удовольствием.
Она знала, глядя на царя и царицу, что Роксана сегодня будет спать одна.
Перед сном великая царица зашла к подруге, пожелать доброй ночи и осведомиться о ее успехах. Поликсене было что показать, и Нитетис осталась очень довольна.
Коринфянка спросила Нитетис о том, где содержатся ее эллины и можно ли увидеться с ними. При виде тревоги, снедавшей подругу, царица нахмурилась; потом сказала, что воины Поликсены ублаготворены и ни в чем не нуждаются. Им послали еду с царского стола.
“Персидские объедки”, – подумала Поликсена. И тут же со стыдом одернула себя. Разве все эллины не живут здесь от щедрот египтян, с кем бы их хозяева ни заключали соглашения?
Нитетис прибавила, что если Поликсена пожелает, она может свидеться со своими эллинами завтра утром. Утром и сама Нитетис придет к наперснице, и они закончат перевод.
Торопливо поцеловав эллинку, царица ушла.
Утром, после умывания и завтрака, служанка доложила Поликсене, что ее воины уже ждут встречи с госпожой. Конечно, Нитетис понимала, с кем из них Поликсена больше всего хочет увидеться.
Поликсена и жаждала, и страшилась этого свидания.
Когда она вышла из кабинета, Ликандр, ожидавший с другими воинами в коридоре, подступил к ней – могучий, красивый и несокрушимый. Но в серых глазах молодого воина при взгляде на госпожу появилась нежность и страх, которые делали слабым даже спартанца. Влюбленный, конечно, не мог упрекнуть ее за то, как Поликсена проводила время; но Поликсена сама зарделась под его взглядом.
Тут коринфянка увидела, что другие эллины оставили их с Ликандром наедине. Поликсена, не решаясь поднять глаза, взяла охранителя за руку и отвела в сторону, за расписанную болотными птицами колонну.
Она тихо спросила лаконца, не нужно ли ему что-нибудь, потому что она задержится у царицы. Ликандр тут же перебил ее, спросив, что госпожа делала и не угрожал ли ей кто-нибудь.
Поликсена наконец посмотрела на воина и рассказала обо всем… почти обо всем. Ликандр серьезно и понимающе слушал; хотя, когда речь зашла о Нитетис, Поликсена увидела, что между нею и ее другом опять появилась стена. Он был не Камбис.
Впрочем, так и лучше. То, что может быть между ними, – далеко в будущем, если сбудется; сейчас же, в настоящем, Поликсена еще не была своему воину ни женой, ни невестой.
Однако, когда Поликсена заговорила о сегодняшнем военном совете и подозрениях насчет собственного брата, спартанец тут же забыл о ревности.
Он согласился с Поликсеной в том, что Филомен мог примкнуть к Псамметиху; и соглашался с нею и в том, что это безрассудство. Но Филомену могли прийти на ум такие соображения, которые не приходили ни Ликандру, ни его сестре. И, конечно, коринфский царевич лучше знал обстановку там, где сейчас находился.
И он был прирожденный полководец!
Ликандр распрощался со своей госпожой без нежностей: лаконец только поклонился. Но Поликсена знала, что их связало намного более глубокое чувство, чем иных любовников.
Нитетис припозднилась, и Поликсена начала уже тревожиться. Когда она уже в беспокойстве мерила шагами спальню, великая царица вошла стремительным шагом, широко улыбаясь: не дожидаясь приветствия, она крепко обняла наперсницу и поцеловала.
– Совет уже состоялся! – воскликнула египтянка. Хлопнула в ладоши. – Камбис позвал меня, как и следует!
– И что же решилось на совете? – воскликнула Поликсена.
– Наш царь останется здесь, в Саисе. С этими… землями, – закончила Нитетис, поморщившись, – персы совладают и без него!
– Камбис осторожен, – уточнила Поликсена, не сдержав усмешки.
Нитетис склонила голову набок.
– Ты могла бы назвать это трусостью, эллинка, – согласилась она после молчания, во время которого коринфянка почувствовала себя очень неуютно. – И военачальники часто бывают храбрее царей! Но ведь и у вас цари не в каждый бой бросаются сами! Царь-военачальник нужен, когда совершается великий передел мира, который сейчас уже совершился!
Коринфская царевна вдруг ощутила себя ничтожной перед тысячелетней мудростью востока, прозвучавшей в словах египтянки. Но ведь люди востока непохожи на эллинов во всем!
– Прости, великая царица, – смиренно сказала наперсница, хотя в душе ее поднималась буря. – Я нужна тебе сейчас?
– Да, сейчас, – кивнула Нитетис. – Потом я буду занята, а ты можешь продолжить свою работу… Я люблю ваш язык, – неожиданно улыбнулась прекрасная дочь Априя. – Он гораздо более гибок, чем язык Та-Кемет, и позволяет выражать мысли, несвойственные нам и доселе бывшие нам неизвестными. Но мир меняется, и избранному богами народу нужно приспосабливаться, если мы не хотим погибнуть!
Поликсена поклонилась. Они с царицей почти все время говорили по-гречески – может быть, поэтому Нитетис казалась ей почти единомышленницей. Но она при всем при этом была египтянка, дочь другого мира.
Пару часов они провели в работе, совершенно забыв о своих различиях, покрываясь испариной в попытках вникнуть в священный для ариев смысл. Священный язык зороастрийцев очень отличался от повседневного персидского языка, и был не менее труден, чем иероглифика. Персы тоже вкладывали в свои слова множество значений, непонятных эллинам: но греческий язык служил наилучшим посредником между двумя восточными государствами.
Потом Нитетис простилась с подругой, сказав, что ее ждут храмовые обязанности. Замужество не освобождало египтянку от служения богам, которым она была посвящена, как и обязанностей по отношению к друзьям и подчиненным, – в отличие от эллинок, даже бывших жрицами, для которых замужество означало полную перемену обязанностей и, чаще всего, затворничество в доме.
***
На другой день царица и ее наперсница расстались: они прощались с большой неохотой и в большой тревоге. Персы уже выступили в сторону Ливии и Кирены. Нитетис не столько беспокоилась о судьбе этих данников Та-Кемет, сколько волновалась об умонастроении Камбиса, которому наскучило сидение на месте и опять захотелось покорять; или, может быть, что-то раздражило перса в поведении египтян или азиатов. А уж что говорить о Филомене и мемфисцах!..
“Брат, только бы тебе достало ума”, – мысленно молила Поликсена того, кто уже давно был для нее недоступным и почти чужим.
Нитетис подарила ей еще много драгоценностей, и в числе их несколько перстней, которые ювелиры царицы изготовили, примеряя на ее собственные пальцы: руки у египтянки и ее наперсницы были почти одинаковы, особенно теперь, когда Поликсена давно уже перестала заниматься черной работой. На двух серебряных кольцах было четкими иероглифическими знаками выгравировано имя Нитетис.
Поликсена знала, как египтяне заботятся о сохранении своего имени в свитках, в металле и в камне: не меньше, чем о бальзамировании своих тел. Пока имя не истерто с памятников, умерший живет и душа его живет.
Перед расставанием подруги также обсудили содержание Поликсены, ее слуг и охраны: теперь, когда царица насовсем переселилась во дворец, саисский дом Нитетис оставался почти в полном распоряжении эллинки. До вторжения Камбиса, пока не совершился великий передел мира, царевны жили на средства, выделявшиеся из казны фараона, на доходы храма Нейт и на подарки, которые делал своей воспитаннице предусмотрительный Уджагорресент. Теперь же, – Нитетис заранее поделилась радостью, которую они вот-вот могли спугнуть, – Камбис одарил рабами, золотом и скотом саисский храм Нейт, намереваясь урезать доходы других храмов.* Часть доходов храма Нейт теперь поступала великой царице, как главной жене Камбиса и жрице Нейт.
