Текст книги "Сумерки Мемфиса (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 72 (всего у книги 97 страниц)
– Посмотрите туда, – громко и отчетливо сказала она, показывая воинам в сторону гавани. Более пяти сотен голов повернулось, как по команде. Солнце уже опускалось, огромное и красное, и вода бликовала розовым.
– Вы видите, что подступает вечер! А значит, к ночи город должен быть в наших руках!
Поликсена заколебалась, слыша ответную тишину. Она до сих пор говорила с воинами только по-гречески, потому что в круг ее слушателей входили лишь те, кто знал ее язык. Но многие из азиатов наверняка не понимали ни слова из речей царицы, и она повторила все то же самое по-персидски; хотя успела за эти годы подзабыть язык Дария и Камбиса.
– Я слыхала, что некоторые отчаянные вожди сжигали свои корабли, чтобы отрезать себе путь к отступлению, – продолжила Поликсена, повысив голос. – Наши корабли целы, но все равно что сожжены! Никто не ждет нас за морем, мы голодны и томимся жаждой… а с юга вот-вот подойдет наш враг!
Она хотела вновь перевести сама себя; но тут Гобарт, подъехавший на лошади слева, удержал повелительницу. Военачальник выехал на полкорпуса вперед и повторил ее слова своим персам. Это вызвало живейшее волнение в рядах солдат.
А потом Гобарт повернулся к царице и, понизив голос, сказал ей, прервав ее обращение к солдатам:
– Мне думается, что Дарион, если получит предупреждение, войдет в город с севера.
Поликсена кивнула, убрав за ухо прядь волос.
– Это очень осложнит наше положение.
Гобарт, не дожидаясь ее разрешения, громко сказал это персам. Поликсена увидела, как заволновались в шеренгах греческие гребнистые шлемы, и повторила все для соплеменников.
Вслед за чем Гобарт сказал ей:
– Этого довольно, царица. Ты воспламенила все сердца, так не дожидайся, пока они остынут!
Поликсена кивнула. Она посмотрела в глаза персу – на нем теперь был позолоченный шлем, открывавший лицо и горло, который подчеркивал его наследственную стать и благородство.
– Твои люди готовы?
– Да, государыня.
Поликсена сжала поводья.
– Тогда я приказываю – строиться!.. Займете место сразу за мной: когда станем входить в город, пойдете первыми!
– Повинуюсь!
Она не успела опомниться, как Гобарт ускакал; его шлем-шапку, сверкавшую красноватым золотом, царица различила среди персидских солдат во главе войска. С трудом владея собой, Поликсена сжала коленями конские бока и развернула лошадь к Мелосу.
– И ты – за мной! Держись рядом, будешь прикрывать!..
– Да! – крикнул в ответ Мелос. Ей пришлось сощуриться, чтобы взглянуть в лицо ионийцу: садившееся солнце уже било им в глаза. Еще немного, и…
– Мы должны успеть! – свирепо крикнула Поликсена. Она ударила пятками коня и подскакала к рядам солдат. Мануш встретил ее, ограждая от столкновений. Он несколькими окриками разогнал передовых всадников – персов в дорогих одеждах, давая место царице.
– Выступаем! – проорал он по-персидски; так, что его собственная лошадь чуть не присела. – Музыканты, труби!
Рядом оглушительно протрубили в рог или в раковину. Загрохотали барабаны; этот низкий, чувственный звук пронзил все тело Поликсены дрожью. Ее конь дрожал и прядал ушами.
– Вперед!.. – крикнула царица, не выдержав этого ожидания.
Ударив коня пятками, она послала его вперед; и в первый, бесконечно ужасный миг ей показалось, что никто за нею не последует. Но затем наместнице в спину ударил крик, вырвавшийся из сотен глоток, и затопотали сотни пар тяжелых сапог; позади ее застучали копыта. Теперь она не могла бы повернуть назад, даже пожелай того…
“Если я остановлюсь, меня сомнут… затопчут”, – подумала Поликсена.
Неожиданно она вспомнила, что не знает этой дороги к южным воротам. Но Гобарт предусмотрительно вырвался вперед и теперь скакал рядом, направляя ее.
А потом рука перса взлетела вверх.
– Стой! – крикнул он.
Поликсена с трудом сдержала коня; он так и плясал под нею. Войско за ее спиной тоже встало.
Впереди, в толще стен и между двух башен, виднелись открытые ворота, окованные железом. Их охраняли стражники-греки – не двое, а целый отряд…
Поликсена не успела встревожиться: Гобарт поскакал навстречу угрозе, и за ним последовали его воины – двадцать человек, конных и пеших.
До царицы донеслись мужские голоса; но переговоры оказались короткими. Было еще достаточно светло, чтобы своими глазами убедиться в том, какие гости пожаловали. Стражники Милета пропустили Гобарта и его солдат.
“Вот сейчас их запрут там”, – подумала эллинка.
Но ничего подобного не произошло: поглотив персидский отряд, ворота остались широко распахнутыми. Поликсена увидела, что стражники смотрят прямо на нее и делают знаки ей… Возможно, эти люди знали ее, когда она была здесь госпожой!
Не давая себе времени усомниться, она тронула поводья. Черный конь пошел шагом – Поликсена чувствовала всем существом, что сейчас торопиться нельзя. Снова забили в барабаны; и тоскливо и призывно запели где-то позади сурнаи*.
Ворота были пройдены, и воинов обступили дома, по-азиатски закрытые и подслеповатые, с маленькими садиками, прятавшимися внутри. Поликсена завертела головой в поисках своего передового отряда; она увидела отблеск Гобартова шлема и его черные волосы, разлетавшиеся из-под позолоченной медной шапки. Воевода узнал ее и поднял руку, махнув царице.
Эллинка вздохнула с облегчением и обернулась на остальных.
Улицы были тесны для такого воинства, и людям пришлось растянуться змеей: хвост этой змеи еще терялся за воротами. Смерклось уже настолько, что Поликсена перестала различать задних – и, к своему испугу, потеряла из виду Мелоса и других греков. Милет, как и другие известные Поликсене города, ночью почти не освещался, и теперь они могли растеряться и не дойти до цели – а потом, когда возвратится настоящий хозяин, их окончательно разделят и разобьют…
Из темноты вырвался свет факела; и к царице подскакал Мелос.
– Аполлон Стреловержец! – воскликнул он. – Я тебя чуть не потерял!..
– А я тебя! – крикнула Поликсена.
– Я строил наших, – ответил иониец, оправдываясь. – Вон они, видишь? Там, где факельщики!
Поликсена, присмотревшись, кивнула.
– Теперь во дворец!..
Во дворец – ночью?.. Но так лучше, право, лучше, вдруг поняла Поликсена почти ликующе. В темноте легче сломить сопротивление – и, что еще важнее, ввести врага в заблуждение насчет своих сил… Ей самой ее воинство сейчас кажется несметным!
Поликсена поскакала навстречу Гобарту.
– Ты найдешь сейчас дорогу во дворец? – спросила коринфянка, задыхаясь, когда они съехались.
– Вот наши проводники, – ответил Гобарт, улыбаясь. – Мы погоним их впереди!
Он показал на двоих стражников-греков с факелами, которые смиренно ждали приказа.
Услышав это “мы погоним”, Поликсена тут же с отвращением вспомнила, какие слухи ходили о Дариевом войске. Что военачальникам царя царей приходится кнутами гнать в бой солдат, набранных из многих покоренных народов…
Но теперь ее соратник был совершенно прав. Нет ничего лучше как прибегнуть к помощи самих горожан.
Она кивнула, и Гобарт приказал милетцам вести. Войско опять пришло в движение, и времени думать и бояться у Поликсены совсем не осталось. Она, к тому же, устала, отвыкнув от долгих прогулок верхом: коннику приходилось все время сжимать колени*, и ноги у нее разболелись до самой поясницы.
Она почти не запомнила эту дорогу до дворца – ей все представлялось каким-то безумным ночным приключением. Ну а вдруг Дарион все-таки там?..
Коринфянка захохотала, представив себе такое завершение пути. Мелос спросил царицу, отчего она смеется, – и когда Поликсена сказала, засмеялся тоже. Стоило только вообразить лицо Дариона при виде них!
Но потом стало не до шуток. Их войску никто по пути не помешал – это, скорее всего, значило, что некому было отдать такой приказ: по-видимому, насчет отлучки наместника им не солгали.
Наконец они подошли к воротам дворца, за которыми был сад на холме. И шипастые дворцовые ворота оказались запертыми: их охраняли персы в дорогих вороненых доспехах.
Эти стражники совсем не спешили впустить врагов своего господина. Один из азиатов, нисколько не устрашившись огромной армии, потребовал объяснений – по какому праву чужаки хотят войти.
Поликсена, решив не нарываться на лишнюю ссору, выкликнула Мануша и попросила его предъявить пергамент. Тот был возмущен таким сопротивлением охранников, но спорить не стал: в руки стражникам драгоценный указ не дали, но позволили рассмотреть, посветив факелом.
И, однако же, персы опять не дрогнули и отказались впускать пришлецов без разрешения господина! Поликсена почти восхищалась такой стойкостью. Но она понимала, все сильнее волнуясь, что это мужество придется сломить…
И кара храбрецам не заставила себя ждать. Поликсена наблюдала происходящее с отстраненным ужасом: Гобарт опять выехал вперед. В руке его был обнаженный кривой меч.
Перс взмахнул им на скаку, и голова одного из стражников слетела с плеч. Солдаты, напиравшие сзади, дружно ахнули; царица едва подавила крик. А потом Мануш, подоспевший следом за братом, казнил второго ослушника.
– Отворить ворота, именем царя царей! – свирепо рявкнул Мануш, воздев свой меч: кровь, стекавшая с него, казалась черной. – Или всех мятежников ждет смерть!..
Поликсена бросила взгляд на мертвецов, лежавших искалеченными грудами; эллинка ощутила, как грудь резануло болью. “Лучшие всегда гибнут первыми, – подумала она. – Хотела бы я знать, найдется ли у меня хотя бы один такой честный воин!..”
А потом ворота заскрипели и медленно отворились изнутри.
Дворец был готов к сдаче.
– Путь открыт, моя царица, – сказал торжествующий Гобарт. Окровавленный меч его был все еще обнажен.
* Сурнай (зурна) – древний духовой деревянный музыкальный инструмент, родственный гобою, распространенный в Азии.
* Стремена, как и седло, – более позднее изобретение.
========== Глава 161 ==========
Вдоль главной аллеи сада теперь были расставлены каменные чаши на рифленых каменных подставках; в чашах горел огонь. Поликсена сразу же вспомнила о неугасимом огне, который поддерживали служители в персидских святилищах. Или это было сделано Дарионом просто для лучшей видимости?..
Дорогу охраняли стражники – ионийцы, которые не оказали вошедшим никакого сопротивления, только провожали их потрясенными взглядами, вцепившись в свои копья. Как видно, эти воины защиту дворца от всех чужаков делом чести не считали – или их уже достигли слухи о смене власти: с некоторых пор ионийцы научились смотреть на чужеземцев, хозяйничавших на их земле, и на наместников, которых над ними сажали, как на преходящее бедствие, которое нужно пережить. Дворцовые стражники и открыли ворота Поликсене – как открыли бы их Дариону, будь на то изволение великого царя.
Аллея вела не до самого дворца – она кончалась большой круглой площадкой, откуда в стороны расходилось множество дорожек: так было сделано для безопасности, еще первым хозяином дворца, который превратил его в крепость. Там Поликсена остановилась, опасливо вглядываясь в цветники, – дорожки были окаймлены рядами нарциссов, которые одни белели, отмечая их.
Гобарт остановился рядом с нею.
– Я бы посоветовал тебе теперь спешиться.
Поликсена посмотрела на перса, уловив яркий отблеск месяца на его акинаке: военачальник чистил свой меч пучком травы. Потом она обернулась на Мелоса: зять кивнул.
– Да, царица, так безопасней.
Конечно, лошади замедлили бы их дальнейшее продвижение, – не говоря о том, что, спасаясь, легче броситься в гущу деревьев. Но Поликсена не собиралась спасаться. Кроме того, у нее так болели ноги, что коринфянка боялась, как бы они не подвели ее, едва только она слезет с лошади.
– Нет, я поеду верхом до самого дворца. И я не хочу бросать здесь коня, – сказала Поликсена непререкаемым тоном.
Она посмотрела на Гобарта.
– Веди меня, если сможешь.
Перс кивнул, не вдаваясь в споры. Потом он подъехал к брату и они поговорили, понизив голос и взглядывая на царицу; Поликсене это не очень понравилось, но она ощущала, что пока против нее ничего не затевается. Потом Гобарт снова подъехал к ней: теперь он освещал себе путь факелом.
– Я поеду впереди, а Мануш останется. Мы рассредоточим людей по саду, на случай опасности; еще пятьдесят человек войдет во дворец справа, со стороны женских покоев, и мы встретимся наверху.
– А дворцовые казармы? – воскликнула Поликсена.
Гобарт успокоительно кивнул.
– Мой брат займется этим.
Затем он углубился в сад, прокладывая себе путь между клумб с алыми тюльпанами и уже увядшими лиловыми крокусами; Поликсена последовала за Гобартом, а за ними отряд персов и греков. Сразу за царицей ехал Мелос – неразлучные друзья, Алфей и Нестор, и другие эллины от них поотстали.
Поликсена смотрела на азиата, уверенно находившего дорогу, и думала, сколько человек из прежней челяди оставил в живых – и оставил у себя на службе Дарион. Как ее встретят там?.. Увидит ли она хотя бы один рассвет с террасы этого дворца?
Ранние цветы на клумбах казались во мраке яркими тревожными огоньками. Поликсена не могла припомнить, что сажалось здесь раньше, при ней; и, что пугало еще больше, она не помнила планировки этого огромного сада. Возможно, Дарион многое переменил здесь, так же, как во дворце. А может, руку к этому приложила его супруга – та самая, которая была задушена по приказу господина…
При мысли об этой персиянке Поликсена тут же вспомнила о других обитательницах дворца; ее поразила мысль, что своих наложниц и маленькую дочь Дарион оставил в Милете, на милость захватчиков. Но если они попытаются пригрозить наместнику смертью его дочери и женщин, это едва ли его устрашит.
Поликсена ощутила отвращение к себе при такой мысли; она хлопнула коня по шее, вынуждая ускорить шаг, и сосредоточилась на дороге и на своих спутниках.
Они миновали беседку, полускрытую пышными кистями глицинии, посреди выложенной ракушечником площадки. Поликсена вспомнила, что эта беседка – последняя на пути ко дворцу; глицинию разводила еще Артазостра. Они проехали между кустами алых роз, которые еще не зацветали; и наконец отряд выехал на открытое место перед дворцом. Они увидели двойные двери, затененные нависшей над ними полукруглой аркой.
Эти двери охраняли персы – однако, увидев их лица и то, как они держат свои копья, царица поняла, что с ними сражаться не придется. Она не ошиблась: стражники не оказали сопротивления. Они наверняка знали Гобарта – и предпочли положиться на него, видя это вторжение. А может быть, Мануш уже вошел во дворец и охранники были предупреждены.
“А возможно, они даже не догадываются, что мы враги! – неожиданно с изумлением подумала эллинка. – Ведь Дарион никого не посвящал в свои планы, касающиеся меня!..”
Как много, в самом деле, всегда зависит от низших – от тех, кем обычно пренебрегают… Как сказал Гобарт, от каждого человека по отдельности зависит очень мало, и лишь слагаясь вместе, ничтожные человеческие воли образуют великий разум.
По требованию Гобарта двери отперли изнутри; Поликсена увидела темный коридор, которым столько раз ходила в бытность свою правительницей. При свете факелов снаружи и внутри она даже могла различить рисунки на стенах – уродливые мифологические картины, пославшие по ее телу дрожь. Эти картины пережили стольких хозяев дворца…
Она ощутила прикосновение к колену и едва не вскрикнула.
– Госпожа, идем, – сказал Мелос: он уже спешился и теперь готовился помочь ей слезть с лошади.
Поликсена, приняв руку ионийца, спрыгнула на землю; она едва не присела, ощутив внезапную слабость в бедрах, и с трудом удержалась от стона. Тело болело так, точно ее долго избивали розгами, как спартанских мальчиков перед алтарем кровожадной Артемиды Орфии*. Нет, нужно будет непременно возобновить езду верхом, здесь для этого предостаточно места!
Поликсена усмехнулась таким мыслям; а потом кивнула своим спутникам.
– Идемте, друзья.
Она огляделась.
– Пусть присмотрят за моим конем.
Гобарт оставил нескольких человек позаботиться о лошадях; а потом напомнил царице, что времени терять нельзя.
– Я первый, – опять предупредил он.
Перс вступил в коридор, пахнувший отсыревшим за зиму камнем и минеральными красками. За ним следовала Поликсена, а за нею – Мелос и люди Гобарта.
Проходя мимо разрисованных стен, Поликсена бросила взгляд на намалеванную красной охрой уродливую ведьму Медею. Сама не зная почему, она коснулась рукой ее ухмыляющегося холодного лица. Потом коснулась ножа, пристегнутого к поясу.
Они быстро шли, и Поликсена слышала частое дыхание своих товарищей: дворец казался пустым. Попрятались? Или Мануш разогнал всех?
Они наткнулись на два окровавленных трупа, лежавших поперек коридора; на сей раз тела принадлежали грекам, но эта ужасная находка ободрила Поликсену. Царица поняла, что брат Гобарта уже здесь.
Начав подниматься по лестнице, они наконец услышали шум и мужские голоса наверху. Гобарт обогнал царицу, перепрыгивая через ступеньки; а потом до нее донесся торжествующий смех братьев-персов. Победа осталась за ними!
Поликсена ощутила, как кровь запела в ее жилах; она забыла об усталости. Эллинка взлетела по лестнице, не чуя ног, и увидела, что второй этаж дворца полон ее людьми. Они смеялись, выкрикивали оскорбления далеким врагам, обнимали друг друга. Гобарт поспешил ей навстречу, расталкивая остальных; в глазах его Поликсена прочла безумие мужского торжества.
– Город наш, царица!..
Поликсене показалось, что сейчас военачальник на глазах у всех оторвет ее от пола и закружит, как, бывало, делал брат; и воспоминание о Филомене обдало ее холодом.
– Спокойно! – приказала коринфянка, вскинув ладонь навстречу воеводе. – Эй, вы все! – крикнула она; голос ее, раздавшись под этими сводами, потряс саму царицу.
Всех это не отрезвило, но кое-кто прислушался; военачальники, первыми вернувшие себе хладнокровие, призвали солдат к молчанию. Мелос, пробившись вперед, собрал вокруг себя ионийцев и карийцев.
– Вы позаботились выставить охрану? – громко спросила Поликсена, оглядывая мужчин. – В саду, в казармах? Вы приготовились к обороне? А городская стража – они сложили оружие?..
Она усмехнулась почти презрительно.
– Представьте себе, что Дарион вернется в Милет, как лиса в курятник, и нас всех здесь передушат – мы не успеем даже всполошиться. Мы можем очутиться во дворце, как в ловушке! Или наместник нападет на наши корабли, покинутые воинами! Вы позаботились обо всем этом?..
– Да, госпожа!
Гобарт вышел вперед. Но по лицу перса Поликсена поняла, что он подумал не обо всем и ему стыдно; царица сжала губы и кивнула.
– Хорошо. Как будем действовать дальше?
Гобарт посмотрел ей в глаза.
– Ты пойдешь в безопасное место, царица. А мы приготовимся встречать врага, буде он явится!
Поликсена хотела возразить, но не сразу подобрала слова: от близости этого человека она терялась.
– Тебе нужно отдохнуть, – повторил перс, чувствуя, как его увещевания действуют на нее; и это наконец возмутило царицу. Она осознала, что на нее и Гобарта уже все смотрят и видят, что между ними происходит!
– Пока Дарион не отступит, я не сомкну глаз, – холодно сказала Поликсена. – Иди, делай что должно! – приказала она, ощущая, что ей опять приходится полностью вверить себя мужчинам.
Она отвернулась; потом снова посмотрела на воеводу.
– Я расположусь в большом зале с фонтаном. Он выходит на террасу, откуда далеко видно… Ты знаешь, где это?
– Да, – Гобарт поклонился. Потом посмотрел на брата и пошел прочь первым; азиаты устремились за своим предводителем. Поликсена проводила их взглядом, ощущая бессилие сделать что-нибудь еще: она даже не знала, все ли эти люди персы и нет ли среди них воинов других, более диких племен…
– Мануш! – воскликнула царица, видя, что старший из братьев еще не ушел, дожидаясь ее распоряжений. По крайней мере, кое-что оставалось в ее власти. – Проследи за тем, чтобы солдаты не насильничали во дворце, – приказала она, понизив голос. – Теперь все придворные, слуги и рабы, которые живут здесь, мои! Тебе понятно?..
– Да, государыня, – Мануш поклонился.
Поликсена подумала о том, что воины уже успели натворить здесь, пока ее не было, и сколько из них послушается ее приказов. Она обещала себе, что с мародерами и насильниками будет расправляться без жалости, если только власть перейдет к ней.
“Как только перейдет!” – поправила себя коринфянка.
Посмотрев вокруг, она увидела, что с нею остались только Мелос, Алфей и Нестор – и еще несколько их товарищей.
– Остальные ушли занимать оборону, – сказал Мелос, когда Поликсена взглянула на него.
– Хорошо. Так и следует, – коринфянка кивнула, опять ощутив, как наваливается усталость. Все же в выносливости ей было не сравняться с воинами. – А вы – идемте со мной.
Они быстрым шагом прошли дорогой, которую царица смутно припоминала. Поликсена замечала стражников, оставленных Манушем; они кланялись ей, а она от утомления не различала даже их лиц. Наконец коридор расширился в зал, пол которого пестрел черными и белыми клетками.
Поликсена остановилась; она ощутила водяную прохладу на лице и руках. Фонтан посреди зала все еще бил. Вдруг Поликсене захотелось подойти и сунуть под эти струи голову, как делали бедняки, купаясь посреди площади в греческих городах…
Она увидела мягкую кушетку у стены, перед малахитовым столиком, и улыбнулась.
– Я присяду ненадолго, – сказала царица.
Подойдя к кушетке, она опустилась на нее и облокотилась на столик, подперев голову рукой. Поликсена посмотрела в сторону террасы, но не могла различить ничего, кроме темноты. Она выпрямилась и откинулась на стену, положив руки на колени. Потом веки ее опустились.
Она просидела так, казалось, всего несколько мгновений; но внезапно коринфянка вскинулась, будто ее толкнули.
– Кто здесь?..
Мелос стоял рядом.
– Ты заснула, – сказал он. Видно было, что он не винит Поликсену в этом – но теперь ей пришла пора проснуться. Она резко встала, чувствуя себя посвежевшей и готовой действовать.
– Что происходит?
– Похоже, что в городе началось сражение, – ответил иониец. – Выйди сама, посмотри!
Поликсена быстро пересекла зал и спустилась по ступенькам на террасу. Была глубокая ночь. Царица увидела огни, горящие вдоль главной аллеи… и, проследив взглядом до ворот сада, различила живые огоньки, мечущиеся снаружи. Это были факелы в руках воинов!
Поликсена быстро взглянула на Мелоса, который подошел и стоял рядом, охваченный таким же чувством.
– Дарион вернулся, и силы разделились, – пояснил иониец. – Часть воинов города встала на нашу сторону, а часть бьется за твоего племянника!
– Дарион сам участвует в сражении? – воскликнула Поликсена: ее изумила такая отвага. Мелос кивнул.
– Похоже, что так!
Больше ничего нельзя было сделать. Когда оба смолкли, Поликсене показалось, что до нее долетает шум битвы, вопли ярости и торжества; взявшись за голову, эллинка прошлась по террасе. Потом она обернулась к Алфею, подошедшему сзади.
– Пошлите кого-нибудь наблюдать за сражением! Пусть докладывает новости!
Алфей, кивнув, быстро ушел. Поликсена осталась на террасе, глядя на Милет, объятый пламенем и расколотый на два лагеря из-за нее; она сжимала кулаки. Время казалось бесконечным. Самое ужасное было – представлять, что пока она сидит здесь, Дарион одержит победу, перебив ее защитников; а потом явится сюда, чтобы захватить ее, беспомощную… Поликсена коснулась рукояти меча, и это ее несколько успокоило.
А потом внизу раздались топот и лязг, возбужденные мужские голоса. Поликсена рванулась навстречу этим голосам, и Мелос перехватил ее.
– Сейчас мы все узнаем! – воскликнул он.
Они вышли на середину зала. Поликсена взялась за меч и увидела краем глаза, что Мелос тоже опустил руку к оружию. Она улыбнулась, готовясь приветствовать тех, кто бы ни поднимался сейчас им навстречу.
Это оказался Гобарт со своими людьми.
Гобарт, несомненно, напившийся крови и пьяный ею. Гобарт, который торжествовал!
Не успела царица опомниться, как он бросился к ней и поднял, схватив за талию, как главный свой трофей; Поликсена задохнулась, захваченная его безудержной страстью. Потом перс опустил ее; он смеялся от радости.
– Дарион мертв? Отступил?.. – воскликнула эллинка.
– Бежал! Его сторонники перебиты или сдались, – ответил военачальник. – Мы захватили город и весь его флот!
Поликсена засмеялась, захлопав в ладоши; еще не веря ни ему, ни себе.
– Прекрасно!
Потом, немного помолчав, она спросила:
– Каковы наши потери?
– Совсем невелики. Еще не подсчитали, – ответил Гобарт. Его радость несколько улеглась, и Поликсена удовлетворенно улыбнулась.
– Тогда приказываю точно подсчитать потери и доложить мне. Обо всех раненых позаботиться, всем мертвым дать погребение.
Она помнила, как персы-зороастрийцы относятся к мертвым, – они часто пренебрегали ими, опасаясь осквернения. Но Гобарт молча кивнул, не возражая ей.
– Послать на берег за матросами и слугами, – продолжила Поликсена. – Мне нужна моя служанка.
Меланто, как и Менекрат, дожидалась на корабле.
Гобарт снова кивнул.
– Еще?..
Поликсена вздохнула; она потерла свой шрам. Казалось, она получила эту рану в сегодняшней битве.
– После этого нам всем следует отдохнуть. Завтра будем праздновать победу, – закончила царица.
* Артемида Орфия (“Прямостоящая”) – одно из главнейших божеств в Спарте.
========== Глава 162 ==========
Требовалось столько всего решить, о стольких вещах сразу позаботиться – но отдохнуть было необходимо. Поликсену проводили в ее новые – или старые – покои. Раздевать ее взялась неизвестная рабыня, испуганная до полусмерти, как, очевидно, все женщины во дворце; но такой помощнице Поликсене легче было довериться. Никто из челяди не будет на нее умышлять, пока ими владеет страх.
Служанка обтерла ее тряпицей, смоченной в воде с лавандовым маслом, дала ей воды с вином, которую царица жадно выпила. Пока ей расплетали косу, Поликсена подумала, что подсчитать количество убитых с обеих сторон будет затруднительно из-за темноты. Точно так же, как темнота облегчила задачу и нападавшим, и оборонявшимся… при свете дня все предстанет совершенно иным.
Служанка надела на нее сорочку, и царица уснула, как только коснулась головой подушки.
Проснувшись, она увидела Меланто, которая как раз что-то ставила на прикроватный столик. Солнце светило сквозь резные ставни, бросая на лицо Поликсены решетчатую тень.
Царица поморщилась и провела рукой по лбу.
– Я же приказала, чтобы меня разбудили на рассвете!
Меланто виновато улыбнулась.
– Это твой зять велел, чтобы тебе дали отдохнуть, госпожа, – ты была вся разбитая.
Поликсена быстро села, презрев боль во всем теле.
– Мой зять здесь не царевич!..
Она осеклась. А кто же?.. Кому ей наследовать, как не Мелосу, – лучшему и ближайшему к ней родственнику?
Поликсена тряхнула головой, отгоняя пока что бесплодные мысли.
– Горячую ванну, – приказала она прислужнице. – Потом подбери мне платье в кладовых… Сумеешь? Платье возьми персидское, но не слишком тяжелое.
– Да, госпожа, – радостно ответила Меланто. – Здесь хорошие девушки, они давно служат.
Поликсена слегка нахмурилась, но ничего не сказала. Ей надлежало привести себя в достойный вид, прежде чем являться остальным.
В большой ванной комнате, выложенной синей керамической плиткой, она попарилась в горячей воде, а давешняя рабыня-гречанка вымыла ей голову – с лимонным соком, чтобы волосы заблестели, и розовым маслом. Смыв с себя дорожную грязь, Поликсена встала в ванне во весь рост и приказала облить себя холодной водой.
Служанка струхнула, но спорить не посмела. Поликсена взвизгнула, когда на ее блаженно разогретое тело обрушился каскад холодной воды; а потом подставила еще и голову. Вот так хорошо. Усталости как не бывало!
Прежде, чем набросить на себя широкую белую домашнюю одежду, царица быстро осмотрела свое тело. Она осталась довольна: тело ее было значительно крепче и моложе, чем у многих ее ровесниц.
Она позавтракала в своих покоях, медленно жуя свежий хлеб с сыром и кружочками огурца и запивая чистой водой; мысль ее при этом работала гораздо быстрее. Кого повидать первым в этот первый день царствования?.. Какие распоряжения сделать – кого наградить, кого удалить от себя?
Меланто принесла ей прекрасное шелковое платье – пурпурное, затейливо вышитое серебряными лилиями и крупными жемчужинами, и под низ – белое льняное, усыпанное мелким розовым жемчугом. Продевая руки в рукава и запахиваясь, Поликсена довольно хладнокровно подумала, что мертвая жена ее племянника была сравнима с ней ростом. Что ж, персиянки, как и персы, высокие. А разница сложения сводилась на нет шириною платья.
Служанка тщательно подвела ей глаза, припудрив веки золотой пудрой, и слегка нарумянила щеки. Волосы же Поликсена оставила распущенными в знак своего положения; только подкрутила по одной прядке на висках, сзади сплетя их вместе.
Меланто повесила ей на шею тяжелое золотое ожерелье с аметистами, украсив руки витыми браслетами. Поликсена посмотрелась в зеркало, удовлетворенная своей величавой красотой, – и подумала с печалью, наденет ли еще хоть раз наряд своей родины…
Затем новая мысль пришла ей в голову. Поликсена схватилась за холодное ожерелье, повернувшись к служанке.
– Где ты это взяла?..
– В ларце царицы, – ответила Меланто, испугавшись этого нового выражения на лице хозяйки.
В ларце жены Дариона!.. Служанки уже копаются в ее драгоценностях без ведома новой царицы; а как же дворцовая сокровищница?..
Несколько мгновений Поликсена стояла неподвижно, разрываясь между противоположными стремлениями.
– Где Мелос? – воскликнула она. – Приведи его!
Меланто поклонилась и заторопилась выполнять приказ; и, выходя из спальни, она нос к носу столкнулась с Мелосом. Стражники у дверей пропустили его без всяких вопросов.
– Наконец-то ты встала!
Мелос был чистым и нарядным, в белом хитоне и голубом гиматии с золотом; в волосах его тоже блестели какие-то украшения. Поликсена на миг залюбовалась зятем; но потом вернулся гнев.
– Я встала бы раньше, если бы меня разбудили как было велено. А ты что делал? Я еще вчера приказала подсчитать наши потери убитыми и ранеными!
– Как раз этим я и был занят. Шел к тебе с докладом, только переоделся, – ответил иониец смиренно.
Оказалось, что убитыми потеряно семьдесят два человека, из них двадцать – греки; ранеными значительно больше. Темнота помешала лучникам с обеих сторон, помогала солдатам переходить в наступление и бежать, зато в ближнем бою создавала полную неразбериху. Воины поранили много своих; после короткой схватки люди Дариона отступили… Солдат противника было захвачено живыми полтора десятка, мертвых нашли около тридцати.
– Сдается мне, что не такая это и великая победа, – рассказывал Мелос теперь с печалью в голосе. – Дарион может напасть на нас при свете дня, и будет действовать гораздо увереннее. Или же прибегнет к хитрости.
