Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Там ничего страшного не видел, но задерживаться в изменённом сознании почему-то не хотелось. Пробудь дольше, удлини время пребывания – – возможно, что и увидел что-то необыкновенное, редкое и чудесное, или там и остался, а в обычный мир вернулся «тронутым»...

Короче: задерживаться в изменённом мире дольше минуты и выяснить причину, по которой задерживаться не следует – не советую. Можно сказать и так: "за последствия эксперимента не отвечаю", хотя такая "медитация" не опаснее, чем нынешнее курение канабиса, или приём во внутрь одуряющих продуктов химии.

Что такое медитация, что она даёт – не знаю. Оно, понятное дело, можно медитировать стандартно, как все любители медитаций, но мне хватает и того изобретения, к коему пришёл самостоятельно в неполные семь лет. "Медитацией" с перестановкой частей света собственного изобретения занимаюсь и до сего дня, но редко: потерял интерес.

Лучший результат от перестановки местами частей света достигается в момент, когда светило висит над горизонтом на расстоянии одного, двух часов до "падения" за горизонт, и в такие часы уходящее светило легко принять за приходящее.

Сравнимы были мои забавы с путешествием Алисы в Зазеркалье? Возможно, но об Алисе тогда я ничего не знал.

И пустяковое, пусть только моё неправильное и ошибочное замечание: и в наше время, иногда, пилоты военных машин, оснащённых современными приборами навигации, блуждают. Думаю, что на них наваливается точно такое "изменённое сознание", какое устраивал с собой, когда менял местами восток и запад у завалинки восточной стены кельи. Мои "медитации" были забавой и меня на военной машине не заносило на чужую территорию с последующими "международными скандалами".

Об "изменённом сознании" малый неполных семи лет, понятное дело, не имел представления, но как самостоятельно вышел на "забаву" с переменой местами востока и запада – объяснить не могу.

Глава 93.

«Слепота».

Какими событиями памятно оккупационное лето за номером «сорок два»? Что-то осталось в «кладовой памяти», и это «что-то» извлеку, отряхну от «пыли веков» и выложу на всеобщее обозрение:

Единственный, основной предмет туалета – длинная, до колен, рубашка с определением "с плеч – да в печь". Не облекаясь во второй предмет туалета, штанов из тонкого тёмно зелёного армейского брезента, мог выходить на улицу без риска: улица пустовала. Удобно. Только сейчас понял, почему древние предки носили длинные, до пят, рубахи.

У каждого есть своё пространство, где можно о "приличиях" не думать и вести себя так, как он может. То есть, пребывать "не обученным в приличиях".

Таким пространством для меня была завалинка у восточной стены кельи. Выходил, садился на землю, спиною прислонялся к завалинке и смотрел сонными глазами на окружающий мир. Иногда занимался перестановками запада с востоком, но делал такое не каждое утро. Забывал. Так устроен: сделал "открытие", додумался переставлять части света, почувствовал результат – и ничего иного не нужно! "Открытие" не представляет интереса, оно уходит в какие-то отделы памяти на "вечное" хранение. Нужно искать что-то новое. В то утро я по своему способу не "медитировал"

И в то утро всё проходило, как и прежде: я уселся полусонный на тёплую землю и оглядел окружающий пейзаж. Изменений нет. Тишина и ничего нового. Светило заняло своё место над крышами келий на востоке от меня... И тут увидел маленькую кучечку земли, похожую на песок, но странного, тёмного цвета. Песок таким не бывает! Получалось, что спросонья сел рядом с ней. Кругом была серая монастырская земля, а маленькая горочка земли – черная! Интересно!

Как, увидев непонятный песок у стены родной кельи, не поворошить его пальцем?! Поворошил. Пальцем. Указательным. Правым. Со странного вида "землёй" от вмешательства пальца ничего не произошло. Но откуда она взялась!? – вопрос родился быстро и так же быстро умер. Интерес к странной "земле" отошёл в сторону, но осмотр окружающего мира без перестановки местами частей света продолжался.

И возможно, что от света у меня стали слезиться глаза. Раньше, в другие точно такие же дни, глаза от солнца не слезились, а сейчас их что-то беспокоило. Что делают мальчики моего возраста и знания до сего дня в таких случаях? Правильно, они начинают тереть природные оптические устройства кулаками без учёта того, где эти кулаки были секунды назад. Процесс "протирания" глаз мать называла "продиранием". Что взять с приютского воспитания!? Она могла позволить себе любые обороты речи.

А тогда я "продрал" глаза. От простой и привычной процедуры "продирания" глаз, без задержек и немедля, в глазах началась дикая резь! Не соображая от боли, снова схватился руками за зрительные приборы и ещё добавил в них порцию неизвестной гадости. И заорал! А, заорав, кинулся в дом и к матери:

– Гла-а-з– а-а– а– а!!!

– Что глаза!? – мать видела, как дитя держится руками за "оптику" и орёт дурным голосом, но ничего понять не могла! Что случилось с глазами сына в абсолютно тихое утро у стен родной кельи – неизвестно! Злодеев, кои могли бы причинить вред глазам, ни рядом, ни в отдалении не было, а он страдает дурным голосом! Непонятно! Правильно сказано: "ужасное – это неизвестность". Во все времена и у всех народов неизвестность всегда была страшнее самой опасности и у каждого народа имеется набор действий в непонятных ситуациях.

Что могла предпринять мать? Какой мог быть опыт по лечению глаз? И от какой болезни? По оказанию помощи глазам у матери была только вода, и мать немедленно пустила её в дело! Странно: боль и резь стала уходить. Медленно, но верно. Такое с болями в наших телах бывает.

Что это было тогда? Какая "земелька" была насыпана у восточной стены кельи? Кем? Для чего? С какой целью? Навредить "крапивному семени предателя родины"? Нет? Или это была чья-то то шутка? Но для исполнения такой шутки нужно было приходить короткой летней ночью к стене кельи, сыпать неизвестную дрянь без опасения, что тебя заметят. Кто "старался"? Какой "патриот" из "наших"? Ведь отец никому зла не делал, он только зарабатывал крохи у оккупантов и это было поводом разделаться таким способом с его отпрыском? "Очистить родину-мать от предателей"?

Плевать в мои глаза! Они остались целыми, и даже не болели! Волнует другое: что было насыпано у восточной стены кельи!? В том месте, где по утрам я "медитировал"? Что за химикат? Где монастырский "борец с вражескими прихвостнями" добыл порох?

"Дух исследователя" в то солнечное утро моим пальцем удовлетворил любопытство! Удовлетворить желание "духа исследования" – превыше всех телесных мук! Но что же это было? Что за "песок"? Порох? Потом имел общение с порохом, этим нужным, прекрасным и благородным продуктом человеческой деятельности, но почему он так злобно обошёлся тогда с моими глазами!? У пороха другое назначение: выталкивать снаряды из стволов пушек и рвать стальные болванки на массу стальных осколков, но не вызывать резь в глазах! Не жжёт порох, если не показывать ему огонь, знаю! Не поджигайте порох – и он вас не тронет. Не провоцируйте его! – первое условие при общении с порохом.

– Верно, но если порох не поджигать, то теряется смысл его бытия! Его изготовляют для поджигания "вам на потребу".

– Бесяра, с таким непомерным образованием, как твоё, стыдно не знать, что в старину мужчины пили раствор пороха на спирту для укрощения семени своего. Понятно о чём это я?

– Понимаю. Избавляло женщин от зачатия?

– Не пробовал, не знаю...

Глава 94.

Качели.

Как-то в один из дней лета в районе недавней «пивной» часовни, что в северо-восточном углу, запел патефон! Если, как написано в книгах, «кони, заслышав пение трубы рвались в бой», то и я мало чем отличался от книжного коня... хотя, нет, у меня «класс» инструмента был выше.

Неописуемая радость – это услышать пение знакомого музыкального устройства, и, думаю, не было в военное время таких, кто прошёл бы мимо поющего ящичка с именем "Патефон".

Следуя на звук вспомнил собственный патефон, радовавший слух в короткие дни прошедшей зимы, вспомнил и его исчезновение из дома:

– Съели мы патефон – объяснила мать исчезновение музыкального устройства. Если бы я был так устроен: "сгинул патефон – и память о нём сгинула", но всё не так и я бегу на его зов!

Прибыл на место увеселения: это было выше нынешнего "Диснейленда"! Что там всякие нынешние увеселительные "ленды", грош цена им! На тогдашнем, помимо поющего патефона были и качели! Примитивные, на двух жидких столбиках с перекладиной из лома. Две пёстрые, прежде невиданные верёвки, не толще моего мизинца, были основным элементом увеселительного сооружения с названием "качели". Рядом, на табуретке, заливался "Рио-Ритой" патефон. Что это была "Рио-Рита" – об этом узнал через годы, когда постиг начальную грамоту и повторно встретился с пластинкой. И память работала на меня: помнил "Рио" с первой встречи, а как называется – потом.

Основная деталь тогдашних качелей – верёвка. Пёстрая, красивая и с цветной ниткой, но уж очень непрочная. Хилая верёвка выдерживала только совсем уж маленьких детей, кои не понимали прелести качелей.

Веса детей моего возраста, даже шкетов вроде меня, красивая верёвка не выдерживала и рвалась. Её связывали и вновь пускали в "эксплуатацию". Владелица качелей берегла "аттракцион" для самых маленьких.

Верёвка, для надёжности, к перекладине шла в "две линии", но это не спасло её от обрывов. Качались по очереди, но очередь в отношении меня не соблюдалась: то ли владелица качелей боялась воздействия моего "веса" на диковинные верёвки, или это происходило потому, что я был всё же из дальнего конца монастыря. "Чужой".

Повторяю: "качели" таковыми называться не имели права, это была пародия на качели: место на верёвке, где помещались тощие детские зады, каким-то тряпьём для избавления от врезания верёвки в нижнюю часть тел. Всякий, получающий удовольствие от качания, долго выдержать врезавшуюся в зад верёвку не мог. Было понятно, что качели сооружались женскими руками, были примитивными, и, как спортивное сооружение, представляли опасность для получающих удовольствие детей. Когда верёвки рвались, и очередное раскачивающееся тело падало на землю, то определить, чего больше получали от качания, было трудно:

удовольствия, или ушибов.

У верёвки была и ценность: зная её слабость "на разрыв" качающимся не позволялось увеличивать "амплитуду":

– Качайся потихоньку!

Когда приходила моя очередь качаться, то тряпичная защита зада для всех почему-то исключалась для меня. Дискриминацию видел, понимал, но почему-то страданий и обид не испытывал. Или уже тогда кто-то неведомый учил анализировать ситуацию? Это на седьмом-то году жизни? Не рановато ли? Если видел, как качающиеся падали при обрыве цветной, непрочной верёвки, то стоит ли переживать что лишают столь скромного удовольствия? Не будет ли такой отказ избавлением твоего тощего зада от ушибов?

Поющий патефон доставлял больше удовольствия, чем рискованное качание. Что такое "дискриминация" – не знал, но подвергался. Какие это были прекрасные, тёмные и невежественные времена!

Качели долго не просуществовали: появившийся молодой немец из тех, кто стоял в монастыре, внимательно и ненадолго уставился на примитивное "спортивное сооружение", достал из нагрудного кармана кителя мечту каждого монастырского мальчишки – перочинный нож и аккуратно, под перекладину, обрезал красивые, но непрочные верёвки!

Владелица спортивного сооружения начала вежливый галдёж вопросами "зачем и почему". Тогда солдат, ничего не говоря, отрезал кусок "верёвки" длиною с ладонь, из другого нагрудного кармана кителя достал зажигалку, добыл огонёк и поднёс к концу верёвки. Та зашипела внутри себя, выбрасывая струйку огня. Солдат подержал удивительную верёвку на уровне глаз "владелицы" качелей и бросил на землю. Любители качелей открыли рты: верёвка горит внутри! Фокус! Горящая верёвка! Да так сильно и быстро горит! Вот так верёвочка! Окончив демонстрацию материалов по подрывному делу, солдат смотал "верёвку" в моток и удалился.

Был разговор в монастыре о "качелях на бикфордовом шнуре". Опять: видел горящую верёвку, а название узнал позже! В жизни нормальных людей первой всегда шла "Теория", следом "Практика", и только у меня всё и всегда было наоборот!

Как бикфордов шнур оказался основным предметом качелей неизвестно, но что враги не учинили владелице допрос с пристрастием "кто, где, когда, зачем и сколько метров стратегического материала военного назначения похитил..." точно.

– Бдительный молодой оккупант был умным человеком, дисциплина дисциплиной, но и самому соображать нужно.

– Мог повлиять воздух монастыря?

– Не только повлиял, но и попортил изрядно! Вражеский парень рассудил: "нужно быть не в меру бдительным? Хорошо, доложу командованию о шнуре на качелях аборигенов, и что тогда? У командиров появится нехороший, трудный с ответом вопрос: "какой ротозей допустил попадание немецкого военного имущества особого назначения аборигенам", потенциальным врагам!? – начнутся лишние расспросы и ненужные дознания. Следствие окончится выводом по законам военного времени, наказание может быть любым. Не проще ликвидировать шнур молча? "Нет шнура – нет и проблемы"? Мог вражеский солдат мыслить по такой схеме?

Глава 95.

Пятая часовня.

"Кляйне фляйшконтора".

Терзает страх: «мелочь о монастыре рассказал, а главное упустил. Но что»?

Прежний, нетронутый "совецкой" властью монастырь в плане представлял квадрат с длиною сторон метров в триста, но строители монастыря о мере длины "метр" не знали, или, посчитав метр неправедным пользовались старой саженью. До сего дня мечтаю измерить длину оставшейся, сравнительно целой, западной стены родного монастыря, но как приступить к выполнению мечты – не представляю. Что со мной будет, если вдруг появлюсь у монастырской стены с изготовленным мерительным инструментом по древней системе мер? Каким образом и кто первым отреагирует на "изыскания"?

– Тебя примут за представителя власти, пришедшего с дурными намерениями в адрес граждан, построившихся на монастырской земле.

Ориентировка монастырских стен, как у египетских пирамид: с севера на юг две стены, восток-запад ещё пара, а по углам часовенки помянутые выше.

Малые и тесные сооружения видом напоминающие большой храм предназначались на "чтение часов" И об этом рассказано. Сложены часовенки, как и стены, из красного кирпича, о кирпичах иного цвета в старину не знали потому и не делали.

В середине стены, обращённой к востоку храм, и это всё, что сталось от комплекса храмовых сооружений. Совецкая власть сдуру разрушила его, когда попыталась что-то переделать под себя, и на сегодня остаётся фотографическая память о древнем величии культовых сооружений России.

Автор не представляет, как в действительности воздвигался монастырь, но верный привычке рассазывать о неизвестном продолжит:

"отмерянную площадь оградили стеной, поставили двое врат, и приступили (помолясь) на сооружение главной храмины.

Выполнение плана по строительству келий насельницам не нарушалось, и над зарождавшейся обителью царила благодать.

Вначале монастырь был в другой части города с числом монахинь более половины тысячи, поэтому вполне возможно, что монастырь на новом месте вначале построили, а затем и заселили. Пожалуй, что обитель строилась для определённого числа монахинь. Не могло быть, чтобы вначале настроили келий, защитили обитель крепкой стеной от влияния внешнего мира и только потом поместили насельниц. Где причина, где следствие у женского монастыря – не знаю.

И была пятая часовня, большая, и во времена, когда главный храм ещё не был возведён, в этой часовне возносили молитвы богу. Часовня была эдакой "времянкой для молитв". Как и сейчас, когда, опомнившись, "россияне" вроде бы повернулись лицом богу и восстанавливают когда-то ими и опоганенные храмы. Сегодня в таком восстанавливаемом храме проходит служба и тут же лежат стройматериалы. Минус молитвы в храме, где на полу лежат мешки с цементом, таков: "Господи, прости, а, сколько сегодня стоит мешок цемента марки "300"? Неделю тому назад цена была такая, а что на сегодня просят? И сколько времени понадобится для полного высыхания деревянных балок, что приготовлены для замены кровли"?

Пятая часовня, красивое и относительно целое сооружение, находилась внутри монастыря и чуть в стороне от главного храма. Пол в часовне был выложен красивой плитка с рисунком в тонких "небесных" тонах. От одного вступления на такой пол хотелось взлететь к небу!

Над входом в часовню – защитный козырёк на кованых ажурных опорах навечно вделанных в стены. Чудо кузнечного ремесла древности. Железо козырька проржавело от времени и светилось дырами небесного света. Простояв многие годы, козырёк не имел, кроме дыр в железе, изъянов и готовился прослужить и впредь не одну сотню лет.

Мастера древности, ваша работа – память о вас на века!

В часовне немцы устроили бойню. Глумились над православной верой? Нет. Какой может быть глум с их стороны, если до них в этой часовне я устроил склад для "социалистического имущества"? Почему бы им не устроить бойню реквизированного "советского крупного рогатого скота для нужд германской армии"?

Забой производился внутри часовни, а снаружи, когда производился забой – стояли монастырские женщины и терпеливо ждали отходов производства.

В производстве мяса требуется много воды, и воду мясникам поставляли монастырские женщины, за что те рассчитывались внутренностями советских коров. Если бы я был медиком, то назвал бы их "паренхимой" Вот они-то и были "платёжным средством" в расчётах за принесённую воду. В отличие от сегодняшнего времени, благотворительность у них не была в почёте. Это они сейчас испортились настолько, что раздают заработанное тем, кто и не заслужил: как важно нагнать страх один раз! Нахожусь по "левую" сторону от таковых раздач потому, что от них не претерпел ни единой "капли мук". Соотечественники, кто в прошлом пострадала от пришельцев, сегодня в одном из городов провели конференцию. О чём вели речь участники конференции – не знаю, но на том собрании не имел бы оснований и рта открыть по причине: мои муки от войны были ничтожно малы.

Предложений в воде было больше, чем коровьих внутренностей, а посему наблюдалась "инфляция". Не всем доставалось отходов карликового вражеского мясного производства, но поскольку время было военное, то монастырцы делись добытым пропитанием.

Сколько голов крупного рогатого скота в день забивали враги – нет у нас статистических данных, но мне хватает картины того, как женщины стоят и ждут выхода мясника из часовни и какие внутренности коровы вбросит им. Тогда смотрел и думал: "ну, почему бы ни дать ВСЕМ этих ужасных и страшных, пока они не побывают на огне в чугунке, кровавых органов животных!? Почему иногда кто-нибудь из бойцов выходил из часовни с ведром помоев и пытался отогнать молча стоящих женщин, обливая их? Злые и отвратительные враги! А как они раздавали те отходы! Выносили громадный таз на парапет, крепкий немец ухватывал порцию и кидал ожидавшим! Развлекался, сволочь!

Возраст меняет зрение и по-другому увидел прошлые картины раздачи скотской требухи насельникам монастыря. Сколько лет понадобилось понадобилось на влезание в шкуру вражеских мясников, чтобы понять одного из них!

Откуда, как и почему увидел русских женщин, ожидавших отходов от вражеских мясников? "бесовское совращение, не иначе! Каким бы не был фашистом и сволочью, но как мог спокойно заниматься мясницким делом в то время, когда рядом стоит толпа голодных женщин и ждёт милости в виде коровьей требухи? Вождь, посылая на восток, сказал, что там живут "низшие существа" недостойные сожаления", а на деле всё оказалось не так! Меня обманули и я вижу людей с обычными заботами!? Гнать долой с глаз своих, чтобы не видеть их глаза!?

В каком возрасте приходят муки от вида чужого голода и пища отказывается пролезать в собственное горло? "Не идёт"? Или "чужого" голода не бывает? И как счастливы те, кого не страдает от мук при виде чужого голода!

– Добавь: "где-то глубоко в сознании любого мужчины, не учитывая "тронутых умом" – сидит неосохнанное "женщины и дети должны быть сыты", и когда зверь с названием "мужчина" видит женский голод – происходит сбой с выходом из равновесия. Появление нарушения чувств – у каждого своё.

После пребывания мыслями в шкуре одного их вражеских заготовителей мяса – понял их и простил.

Было и смешное: сегодня это "чёртовы европейцы", а тогда "проклятые оккупанты", оставаясь всё же воспитанными людьми, за каждое ведро воды благодарили на "вражеским, отвратительным немецким языком":

– Danke schon! – что для русского уха звучит как "дам кишок". И никто не задумывался о пустяке: отчего и почему немчура, коя ни "ни бе, ни ме, ни ку-ка-ре-ку!" в русском языке, так свободно произносит только два слова!? Что, специально выучили? И очень удивлялась та, когда вместо кишок получала за труды кусок печени. Так нужно учить иностранные языки? Безусловно!

Тёткины постояльцы, Курт и Линзе, работали мясниками в часовне-бойне. В каких ролях – этого не знаю. Думается, что такой человек, как Курт, не мог бы и курице отделить голову от тушки, а не то, чтобы забить "крупный рогатый скот". Это был человек из породы не способных "обидеть и муху", так что на операцию забоя, мне думается, его не ставили.

– Позволительно думать о солдате Вермахта Курте так: "почему вообще был в команде заготовителей провианта для Вермахта? Почему не в окопах? молодой и здоровый мужик"? – следом получаю вопрос от беса:

– Здоров ли был?

Ныне дозволено думать: Курт выполнял подсобную работу, которой в производстве мяса хватает. Вот герр Линзе мог быть бойцом скота, натура позволяла выполнять такую работу, но Курт – nein!

Сегодня удивляюсь в поведении немецких мясников из часовни: если "сидишь на хлебе" – мяса себя можешь оттяпать у родимого производства в необходимом количестве и в любой момент. Моя логика понятна: "как не жрать колбасу, если тружусь в колбасном цехе"!? За такое отношение к себе достоин всяческого осмеяния и презрения со стороны соотечественников! Никто и никогда не поверит в сказку, что "не могу съесть и куска колбасы"! За такое заявление сочтут беспардонным лжецом, идиотом и придурком: "вы только посмотрите на него: "сидит" на мясе – и без мяса"!

– А всё немецкая мораль военного времени: общий котёл для всех солдат и никаких исключений!

Как-то раз кто-то из тёткиных постояльцев принёс ведро свежей крови. У матери имелась гречневая мука, и она тут же напекла что-то вроде оладий. Кулинарная фантазия матушки на тему оладьев из гречневой муки и скотской крови была самой вкусной в жизни! Прошло столько лет, сожраны тонны различных продуктов, но вкусовая память об оладьях из гречневой крупы на коровьей крови осталась и до сего дня. Потребляли советские граждане кровяную колбасу во времена "расцвета социализма", было с ними такое, едали, но те гречанки на крови остались в памяти: первыми они были.

На сегодня часовню, где враги когда-то били скот, восстановили. Красива часовенка ныне, но не так, как та, первая, древняя.

И не бес, а собственная память шепчет:

– Здравствуй, часовня! Тебя ли вижу? Ту, древнюю, истинную, или ты – копия? Чиста и прекрасна ныне, но не прежняя. Не та, кою когда-то построили, освятили, и к тебе приходили верующие очищать души от тревог земных. Память, проклятая память, не позволяет душе полностью уйти в молитвенный экстаз и подсовывает мысли, не отвечающие "святости момента": "да, да, "христолюбивый" народ русский когда-то тут склад устроил, а другие, не менее "богалюбивые" – скот били... Какой ещё этап пройти осталось"?

Ныне в часовне обращаюсь к небу с просьбой о помощи, и просьба идёт первой. Главной. Просьб о прощении за прошлое надругательства над тобой небу не адресую...

И та часовня, в северо-восточном углу, которая когда-то торговала пивом – ныне отремонтирована и приведена в порядок. И никто из молодых не знает, что пол века назад сие культовое сооружение с большой выгодой для "советского" государства торговала пивом "распивочно и на вынос".

– Насколько святы нынешние мысли о главном храме отечества? И разве у святости есть сорт? Не думаешь: "красив ты ныне, но и твоё тело когда-то рвали на куски, не прежний ты, другой. Копия, не святость, всего лишь напоминание о "богоизбранности" вашей!

Вывод: "учение, поддающееся искажениям – направлено против естества человеческого потому и ложно". Что говорит основная заповедь христианского учения?

– "Любите друг друга..."

– Верно. А вы что делаете?

– Главное – первым заявить о "христолюбии", всё остальное – излишки, кои можно хранить на складе-часовне. Ответь, "вражина": а бог знал, что "христалюбивый русский народ" через тысячу лет неустанных вознесений "горячих" молитв забудет о "христолюбии" и отречётся от него? Знал, что со временем одумается и вернётся "в лоно православной церкви"? И как такие "отпады" и "возвраты" понимать?

– Не иначе, как с большого "перебора" приключилось! – дипломату дано уходить от прямых ответов, обучекны дипломаты "искусству" уходить от нежелательных ответов. Но есть и "самородки", кои и без обучения обойдут любого дипломата.

Глава 96.

Расстрел.

В нашей местности бывают редкие летние дни, когда небо закрывается тонким и ровным слоем из облаков высокого стояния. В такие дни нет теней и окружающий мир, оставшись без солнца становится матовым. Никто в такой день не взялся определить в какой части небесного свода находится Светило. Воздух абсолютно неподвижен и от этого ещё больше теряется «ход времени». В такие дни тянуло медитировать, и любимое занятие по перестановки востока и запада местами протекало весьма успешно.