Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 111 страниц)

А имелось у горожан с каждым днём меньше и меньше, старый ширпотеб проедался, а нового не производилось. Поэтому в те времена процветали портнихи, сапожники и другие мастера нужных в повседневном быту, предметов. "Коробейники", вроде отца, доставляли товары потребителю.

– ...и этот факт – сильный аргумент тому, что "челночный" промысел зародился в ваших краях во времена оккупации. "Не было бы счастья – да несчастье помогло". Опять польза!

Оккупационных "коробейников", как отец, ныне в отечестве нашем многие миллионы. И добывают хлеб насущный древним купеческим способом: "купил здесь – продал там". Нынешним коробейником, в отличие от менял военного времени живётся проще: нет вам страха и угроз неизвестно откуда, нет и ни какой-либо другой опасности.

Набрав "дефициту", нужного селу, отец отправился в "поход". Стояла зима, перемещался батюшка от села к селу, и сколько длился "вояж" – об этом семейные хроники ничего не говорят.

Но в одно прекрасное солнечное утро, на сельской дороге традиционным немецким "Halt!" отца остановили полевые жандармы... Да, те самые, кинематографические жандармы с бляхами на груди.

Откуда свались, аспиды!? – отец не переживал за встречу с полевыми жандармами: перемещаться без страха и опасений позволял документ за подписями оккупационного начальства.

Но "аусвайса" оказалось недостаточно и батюшку отправили в город под охраной: коммерция – коммерцией, но вас, уважаемый "коммивояжёр" задержали в прифронтовой полосе!

– Бес, крепко жалею, что мало расспрашивал отца о житии в оккупацию, так что, дружище, надежда на тебя. Но один издевательский вопрос отцу помню: "не переходил ли в пылу меновых операций линию фронта"? Разыщи душу родителя в своих Сферах, войди в общение и спроси об этом? Тебе проще сделать.

– Хорошо, выполню просьбу. Родитель, по причине слабых познаний военной обстановки, мог и не знать, что шутя переходит линию фронта...

– Не "загибаем"?

– Нет, нормально... Третья причина: пренебрежение языком захватчиков. Отец нал древний греческий богослужебный язык и считал, что его достаточно чтобы оградиться от житейских бурь, а знай язык новых хозяев в "Аусвайсен" вычитал: "обладатель пропуска может свободно перемещаться по территории железнодорожного узла в любое время суток, но не в прифронтовой полосе"!

– Именно! Долго выясняли, но выяснили: "криминал интернационален", то есть, когда пахнет деньгой – "чёрный белому – брат родной", а если формулу переделать для оккупированных менял – будет выглядеть так: "меновая торговля не признавала никаких линий, даже и "фронтовых".

Ладненько, едем дальше: доставили батюшку в город и без промедлений – в городское управление Гестапо.

Ужасная организация размещалась в единственно красивом, уцелевшем от налётов Люфтваффе, старом, до переворотной постройки, здании "дворянского собрания". С просторным подвалом под всем зданием. Любое Гестапо без подвалов – не Гестапо.

Здание бывшего Гестапо и до сего дня украшает город. Неправильно сказано "здание бывшего Гестапо": дом сооружался в старину без учёта, что в нём когда-то разместится карательная организация иностранцев. Здание красивое, редкое настолько, что ныне предприимчивые люди делают открытки с видом древней красоты и получают "навар".

Открытки "хитрые" и сделаны так, что соседи старинного здания ни единым углом не попадают в кадр. "Красота без "навара – не красота"!

Многие здания старой постройки в городе имели нижний, цокольный этаж. Проще – полуподвал. Как правило, окна в таких полуподвалах делались на уровне тротуара, и в такой подвал под зданием, но с окнами на улицу, и определили родителя.

Была и другая часть подвала, с окнами во внутренний двор, но отцу повезло, если пребывание в подвале под зданием, где разместилась ужасная организация оккупантов, засчитать "везением"

Было и второе "везение": отца посадили в подвал с окнами на улицу и без стекол в рамах. Или небольшие подвальные рамы лишились стёкол во времена переворота семнадцатого, или остекление вынесло взрывом немецкой бомбы в начале военных действий, или подвальные "глазницы" лишились стёкол по каким-то иным причинам этого и бес не знает.

Рамы без стекол в январе "минус" сидящему в подвале, а что сиделец мог голосом подать знак соотечественникам о своём бедственном положении – плюс!

– Верно излагаешь! Но граждан, желавших прогуляться мимо здания с ужасной начинкой, и где у входа торчал часовой с автоматом не находилось. И ещё: когда батюшку посадили в подвал с окнами на улицу, то враги соображали стандартно для всех "органов дознания": "у русского с невинным лицом могут быть пособники, и они обязательно выйдут на контакт с ним! Следовательно, всякий, кто будет замечен в попытках установить контакт – должны немедленно задерживаться!"

По прошествии двух суток с момента ввержения батюшки в "узилище иродово", человеком, не обратившем внимания на вооружённого часового у входа в здание бывшего дворянского собрания, был Василий Васильевич Крайродной.

Какая сила привело Краяродного к подвальным окнам Гестапо – об этом можно только догадываться, и одну из таковых, не без помощи беса – излагаю: "лучший друг не появляется на работе вторые сутки, нет его и дома... Тревога в семействе друга на пределе. Где может быть? Сгинул в поездке от рук партизан? Нет, за последнее время крупных диверсий на дорогах не было, уж я бы знал. Тогда что? Что думать, где искать друга? А может..." – и ноги Краяродного понесли к зданию Гестапо. Наитие, или знания? Никаких планов спасения Василь Васильич не имел, и поход в сторону Гестапо определялось им как "разведка по наитию". Военные люди не дадут соврать о видах разведок: "разведка боем", нахальная, жестокая, бездумная, а потому и затратная людскими жизнями, "разведка с целью добыча языка", "авиационная" и "разведка ради любопытства".

Есть ещё один вид "разведки", сугубо русский и не менее эффективный, чем перечисленные выше: "авось", и его-то Василий Васильевич и применил. Родное и могучее, вечно живущее "авось", кое только среди русского народа срабатывает в девяноста случаев из ста, а десять оставшихся процентов принадлежат напарнику "авось": "а вдруг"!?

Получилось! Вот оно, везение: через подвальное окно без стёкол, отец успел рассказать о бедственном положении до момента, пока часовой у входа не сообразил, что между сидящим в подвале и пока ещё свободным аборигеном происходит обмен информацией неизвестного содержания.

До часового, не взирая на мороз, так же дошло, что присутствует при сговоре сидящего в подвале русского с пособником из русских, и без промедлений приступил к борьбе чувств, кои присутствуют в сознании всякого подчинённого:

"Сейчас задержать русского и доставить начальству, или ограничиться нагоном страха"? – русский зимний день отбил охоту исполнять воинскую дисциплину и часовой выразительно махнул стволом автомат-пистолета PM тридцать восьмой модели в сторону Василь Васильича:

– "Отойди от окна и от греха"! – бесовский вольный перевод на русский язык намерений древнего немца-часового в адрес Края Родного.

Длительная беседа с другом не состялась, долгие беседы в таких позициях у русских не приняты, хватило отцова:

– Скажи начальству, что сижу... -

Имей Василий "Цейс Икон" – не стал "светиться" появлением у подвального окна и провоцировать часового у входа в здание. и появление у подвальных окон Гестапо было бы лишним:

– "Загребли друга"! – велик и прекрасен русский язык! – если "взяли" принимаем за малое, несущественное – "загребли" могло окончиться не сидением в изоляции, но, с учётом военного времени преждевременным, нежелательным и скорым уходом из жизни. Потом, потом будут разговоры, если "потом" придёт, а сейчас друг сидит в подвале Гестапо и надо что-то делать...

Василь Васильич не пожелал рисковать жизнью потому, что никогда прежде не слышал "героизму всегда есть место", а знай прибаутку героизме Крайродной всё едино ничем не мог помочь другу.

– На тот момент высшим героизмом были сведения о положении друга, и задерживаться у подвального окна без стёкол не резон.

Крайродной верил, что часовой далее угроз не продвинется, не откроет огонь на поражение, но отеческое "кто знает, что у немца на уме" принудило исполнить требование.

Вторая причина выполнения указаний часового "сгинь": "зачем дразнить часового? Поди, на службе, дело сделано, нужно живо оповестить начальство о пребывании работника в подвале Гестапо.

И часовой с аргументом пулемёт-пистолет модели МР тридцать восемь" серьёзная пара, и Василь Васильич, коснувшись зимнего головного убора правой рукой в адрес часового прямым ходом отправился к общему начальству с плохой вестью...

За что батюшку взяло Гестапо? – о, великий и могучий русский язык, ибо в вопросе "за что взяли" могут быть два верных ответа:

а) "за жопу ("яйца" вариант),

б) за преступление.

– Удлини предложение следующим образом: "что ужасного совершил прислужник, каким деянием нарушил клятву "на верное служение Рейху", если был схвачен и отправлен на выяснение в страшную организацию Гестапо? За обмен коробки немецких спичек, пусть и в прифронтовой полосе, даже и Гестапо не стало карать!

Всё оказалось куда хуже: когда подозрительного мужичка из русских с мешками и сумками остановили в прифронтовой полосе, то, естественно, жандармы произвели обыск сумок. Ни на грязную соль, ни на ядовитый самосад стражи нового порядка не обратили внимания, но почему-то проявили повышенный интерес к изготовленными в Рейхе спичками.

– Объяснение простое: и ты, пребывая в чужих краях, дрогнул сердцем увидев предмет с родины. Разве не так?

У жандармов не было вопросов задержанному: "где, когда и по какой цене вами был приобретён коробок спичек?" – не знали жандармы русского языка, да и не жандармское дело выяснять что, когда, где и как.

– Распределение ролей с предельной ответственностью за возложенные обязаннсти и невмешательства в дела других контор, то есть, организаций. Правило "выполняй свою работу хорошо"! – живо и до сего времени.

– Немецкое правило сработало на батюшке, жандармы были настоящие, а посему коробок спичек основательно подвергся исследованию. И ведь подвело батюшку не собственное, а чужое любопытство: старший жандарм выдвинул "ящичек" коробка, чтобы исполнить обязанность: "что внутри коробки содержится"? – и увидел на внутренней стороне "крышки"

иноземных спичек мелкий, убористый текст на немецком языке. Главное, что избавило батюшку от немедленного получения девяти граммов немецкого свинца в лоб: текст на немецком языке!

Текст адресовался получателю посылки, одному из работников поездных бригад. В письме сообщалось, что какая-то авиация в "пух и прах" разнесла город адресата, и все его родня погибла. Сам адресат, отцов напарник, не догадался исследовать коробку спичек и отдал её отцу на обмен.

– Бесяра, отчего и почему такое "затмение" нашло на человека?

– Таким "затмениям" название дано: "охранительные", и живут они в каждом народе. Если бы отцов напарник узнал о гибели семьи – какой бы из него был работник?

Тайное письмо выступало "деморализующим германскую армию фактом и распространяло упадочнические настроения среди рядовых Вермахта"! К разложению морального духа германской армии, сам того не понимая, "приложил руки и ноги" отец, и деяние могло для него закончиться всего одной пулей. Решение о пуске пули в лоб какого-то менялы из русских принималось не жандармами, задержавшими менялу в прифронтовой полосе, немецкий прошлый "орднунг", даже и военный, не позволял лишать жизни без разбирательства, поэтому отец и оказался в Гестапо на "предмет выяснения всех обстоятельств попадания коробка спичек в его руки".

После доставки батюшки в Гестапо, без промедления, задержек и "созревания" задержанного начались допросы.

Без истязаний, криков и всего, чем изобиловал потом советский кинематограф, когда показывал ужасы чинимые в стенах Гестапо. Были вопросы и ответы, батюшку взяли "тёплым" и попытки играть "я ни я и хата не моя" выглядели детской игрой.

Подвал был перерывом между беседами:

– Кто, где, когда, и при каких обстоятельствах, с какой целью, вручил вам коробок спичек!?

– Солдат из проходящего эшелона – живо начинает работать фантазия, когда телу грозит уничтожение! "Модус вивенди" во всех допросах не отказываться от первой "версии".

Выглядело правдоподобно: попросил у солдата спичек засветить фонарь, служащий был отозван командиром, мне надлежало приступить к исполнению своих обязанностей и получилось так, что не смог возвратить взятое.

– О, мать-фантазия!? Как, где и что выдашь, если хвалёный мозг от ужаса за сохранность тела не способен что-либо понимать!?

– Хочешь сказать...

– Да, хочу сказать: тогда один из наших вдохновлял батюшку на импровизации.

– Уж не ты ли?

– Может, и я...

– Друг, бесик, временами что-то накатывает и вижу сцену допроса отца. Не твоими ли стараниями приходят картины из прошлого?

– Возможно, бывает...

А допрос продолжается:

– Какой солдат, как выглядит, обрисуйте! Как происходил акт передачи спичек? Это не простая коробка спичек! – и отцу показали злосчастные письмена на внутренней стороне коробка.

– Какой эшелон и куда!? Вы работник транспорта, вы можете знать о всех передвигающихся эшелонах! – косяком пошли неразрешимые, безответные вопросы.

Простое, естественное поведение в ситуации, когда телеса всех людей на Земле ничто в сравнении с моим – сдать напарника давшего коробок спичек и вопросы с непредсказуемыми ответами автоматически отойдут в сторону. Чего рисоваться, игры в "героя" лишние. Предал страну и работаешь на врагов – надо выгораживать немца-чужака, врага и захватчика? Старшего напарника по работе? Кто он? "Брат, сват, отец родной?"

– Батюшка о начальнике Гестапо думал: "большой ты начальник, но и мы не пальцем деланы, не думай, что тебе одному решать кто винове. Твой соотечественник мой коллега, "собрат" по профессии! До беды не был врагом, а когда остался один в целом мире – какой из него враг? Или мы не христиане?

– Силён, нагл и драчлив – враг, а когда "сокрушен сердцем" – и ты нуждаешься в сострадании.

– Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

– Метель сбила, заблудился... – довод убедительный, возразить нечего, господин начальник видел силу русской метели третьего дня в городе, а какова эта метель в поле – гсподин начальник не знал, не довелось испытать прелесть русской метели.

Метель оправдывала появление русского мужичка в прифронтовой полосе, но коробка спичек с деморализующим текстом сообщения из Рейха сводила оправдательные доводы на "нет",, проклятая, портила картину отцовой невинности.

На вторые сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на предмет выяснения степени вины работника.

Железнодорожное начальство, возможно, кинулось спасать прислужника незамедлительно, как только Крайродной уведомил командиров о бедственном положении друга.

Вопрос древней немецкой морали, о нынешней ничего не знаем: "на кой хрен начальнику являться в грозное учреждение спасать работника из аборигенов? Сам заплутался в меновых операциях – сам и распутывайся, не подставляй руководство под ненужные вопросы! Оказывал мелкие услуги? Было, за услуги получил расчёт марками по европейским правилам! – нет, начальники серьёзных организаций военного времени в мирной беседе пришли к выводу, что преступление работника из русских не велико, совершено не по умыслу, а неведению. Задержанный не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Nain, боже упаси, как мог написать разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение не зная языка, а три бранных слова на языке Гёте не в счёт? Работник добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в трудное Рейху время – помнил начальник отцовы портфели старинной работы, вот они, всплыли, не дали утонуть, ничего бесследно не проходит в этом мире!

– Бесследно исчезают люди...

Отца выпустили. Никто не вербовал работать "на благо и процветание Рейха", хватало бумаги о "верном служении Рейху" подписанной при найме на работу.

Расстались мирно, но начальник грозной организации не удержался от напутствия и настоятельно рекомендовал впредь "проявлять внимание и быть осмотрительным при совершении меновых операций" – определения сорта опасных операций и осмотрительности не было.

Храбрый сегодня, могу веселиться на полную в адрес начальника грозной вражеской организации Гестапо:

– Как прикажете понимать призыв, Herre начальник, "будьте осмотрительны?" Не менять казённое имущество на самогон и сало? Надо подумать, найдёт спрос, а от чего производители самогона и сала откажутся. Мто может пойти в дело мирному населению с "железки"?

– Бесяра, не будет кощунством петь "гимн" переводчикам Гестапо с немецкого на русский и обратно? О иных органах дознания Рейха ничего не знаю.

– Пой и оглядывайся по сторонам.

– Чего так?

– Опасаюсь причинить атрофию слуховых нервов "патривотам"

Отцовы объяснения на немецкий язык переводила, да будет её душе вечный покой, приятная и обходительная женщина.

Вежливая, вызывавщая доверия через минуту общения, высочайший мастер перевода и не меньший знаток души человека. Было желание рассказать сверх того, что знал о коробке немецких спичек, но поскольку иных вопросов не было – желание поговорить "за жизнь" с переводчицей пропало. Отец не понял, кем была переводчица: то ли немка хорошо знавшая русский язык, или русская в совершенстве владевшая немецким. Скорее, русская из "прислужников", но как была допущена в грозную организацию долго рассказывать.

Это каким надо быть дураком и не расспросить детали жития под "пятой врага"!

– Кто были переводчиками в войну?

– Знавшие "идиш", язык на половину из немецких и еврейских слов.

– Могла переводчица быть еврейкой?

– Могла.

Тогдашние переводчики и следователи представляли тандем, а по иронии военного времени главному дознавателю отводилось вторая роль: начальник не знал языка аборигенов и довольствовался переводом, но всё переводчики сообщали дознавателям, "фильтровали базар" и как основательно установить невозможно.

– Допрашивай всех сгнивших в ГУЛАГе через переводчиков, глядишь, нынче прошлому никто и ничего не смог предъявить, не было погибших, три четверти загремевших "ни за понюх табаку" признали невиновными. Переводчики у немцев выполняли не только техническую работу "с русского на немецкий и обратно", привносили своё, редактировали ответы допрашиваемых.

Переводчица, работавшая с отцом, быстрее начальника поняла, что задержанный не представляет Рейху угрозу и переводила отцов рассказ не дословно, а в смысл. Типа: "что слышу – то и перевожу"? Ныне такие переводы "синхронными" называют? Считай, женщина рассказывала повесть, а в повести можно что-то и утаить...

– А, в самом деле, есть хотя бы одна повесть военного времени, написанная переводчиком? Как с вражеской стороны, так и с нашей?

– Где ты, "душа переводная"? Не ты ли внушила шефу, что "дело" маленького русского пособника выеденного яйца не стоит? Пустяк, ерунда, мелочь, полное отсутствие криминала! Не думал этот маленький и пожилой человек разваливать Вермахт ужасными сообщениями из Рейха! Коробок злополучных спичек не масштаб для Гестапо, не дело столь серьёзному учреждению заниматься коробкой спичек!

– Рисковала женщина? Каков был размер её авторитета у начальства?

– Как переводчицы – весьма большой.

Были и другие факты ухода советских людей "из лап Гестапо", и таковых знаю два: отец и тётушка. Та самая, коя находясь в "логове врага" сумела выйти на Гестапо и приструнила хозяина бауэра, когда тот до предела распоясался в презрении к "рабам с востока". Странное дело, но Гестапо встало на сторону "рабыни" и удовлетворило тётушкино желание поменять работу в сельском хозяйстве на шахтном дворе. Тётушка просилась на подземные работы, но ей вежливо объяснили, что "в Германии в шахтах женщины никогда не работали". Даже в военное время.

– Чёртовы европейцы!

Третий случай из лагерной жизни тётушки: в соседнем, мужском лагере, в Эссене, работала русская врач из "немецких прислужников" Врачей "враг/друг" не волнует, врач живёт между "больной/здоровый", дело врача исцелить плоть, а остальное дело политиков и прочих прохвостов.

Как враги доверили русскому доктору работать в лагере, куда подевались "расовые предрассудки", ай, в старых заявлениях о немецком расизме много вранья?

Комендант лагеря, как любой комендант такого заведения, был страшной скотиной, но кто и когда видел гуманных комендантов лагерей? В те времена в лагере, будь то немецкий, или какой иной, комендант-гуманист применения не находил.

Комендант выбирал жерву и забивал насмерть,

–.Садизм, испытывал оргазм...

– Это всё же Европа, и на каждый случай смерти заключённого составлялся акт с подписью лагерного врача. Нельзя убивать без акта! И русская женщина взбунтовалась:

– Ты людей убиваешь, а я должна прикрывать твои зверства "липовыми" актами? Не будет этого! – время военное, она врач из русских, сама на "птичьих правах", но восстала!

Опять необъяснимость: начальник лагеря, символ власти, владыка жизни заключенных, воплощение силы "нового порядка" отступил!

Мог комендант показать власть взбунтовавшейся русской врачихе? Похоже, не мог, отступил, ничего не применил. Кто ты? Никто, прислужница, да я...

Странность два: в Гестапо на "предмет усмирения" бунтарку не таскали, и вообще никто и ничего не сказал взбунтовавшейся русской медичке по теме протеста. В паре с ней работал немецкий врач, и настолько был очарован смелостью русской коллеги, что, не раздумывая, предложил ей "руку и сердце"! Она не отказала, и всё это случилось в славном городе Руре в "грозном пламени войны"

Что сегодня думаю о Гестапо? Рядовая организация, но дураки в Гестапо не держались...

– ... дураки туда и не попадали... дуракам в Гестапо дороги заказаны...

Убивали в Гестапо? Убивали, ныне в рядовом и "родном" отделении милиции можно лишиться жизни проще и скорее, чем в чужом вражеском Гестапо времён войны.

– А что делать? Пьяная сволочь из "своих", изрыгающая хулу на "стражей порядка" не должна рёбрами рассчитываться за хамство?

– Бить пьяных дураков не осознающих своей дури опасное занятие, вредное бойцу. Почувствовал желание дать добрую оплеуху охмелевшему – сигнал о начале порчи, подавай заявление и уходи из органов, а задержишься – в палача превратишься. Бьющие сдвинутых не лучше избиваемых. Картина "двойного заболевания"

– Как это понимать: "двойное заболевание"?

– Просто: пьяная скотина изрыгает хулу на "стражей порядка", какие ни есть? Изрыгает, но только "в состоянии алкогольного опьянения", трезвый живёт с поджатым хвостом. Это болезнь, а когда работники органов мудохают больных и они не здоровы. Что в итоге?

– В "воспитательных целях" хулителям отбивают бока, в итоге "полное взаимопонимание" и все довольны...

Глава

Легенда о повешенных.

Дорогой читатель, приносим извинения и повторяемся: каждая глава представляет рассказ о событии, а когда оно случилось, думаем, не имеет значяения. Например, ужасные события краем глаза виденные в зиму сорок первого-второго излагаем в конце повести, хотя по правилам настоящих писателей рассказ о повешенных следовало поместить где-то в конце ноября сорок первого и начале декабря. Почему в конце ноября? Просто: в конце ноября сорок первого зима взяла власть в свои руки и не выпускала до марта.

– Добавь "со снегом и морозами"

Окончание прогулки грустное: как-то вырвавшись из окружения в четырёх стенах с большим боем за овладение валенками сестры, а "бой" происходил солнечным утром, радуясь победе не задумываясь о направлении прогулки – двинулся в город. Улица, по коей ноги несли засидевшееся тело с уклоном, и процесс несения совешался лёгко и в удовольствие.

Ах, недокормленное детство, может потому лёгкое, подвижное и счастдивое!

Курс обучения грамоте окончился, сестра сидела дома и дарила радостные мысли братцу: "зачем ей валенки, если никуда идти не нужно"!? – наконец-то никакими условиями валенки не были привязаны к ногам сестры!

За одно проводил ходовые испытания нового зимнего пальто с верхом из сукна немецкой шинели, но на русской вате.

Да простит читатель, если таковой найдётся, но гимн Пальто пропою, а если где-то повторюсь, прославляя необходимый предмет гардероба – такое совершу по причине неумения излагать мысли. В написании гимна пальто за помощью к бесу обращаться не стану.

Как могла попасть немецкая солдатская шинель с дыркой от пули оккупированным "совецким" гражданам? Кража, сняли с убитого солдата Вермахта? Так это мародёрство, а мародёров во все времеа убивали свои чужие? Или живые оккупанты избавились по суеверию "не защитила владельца"! – никто другой пользоваться?

– Не знали, что шинель с дыркой от пули приобрела волшебные свойства, не было среди оккупантов знавшего, что две пули в одну шинель не влетают. Если враги сознательно избавились от шинели – как происходил акт избавления? Отдали за "данке шёен, родали, пропили? И если пропили – сколько поллитровок русского самогона получили за военное одеяние? Качество самогона? Хлебный "первач" семьдесят два процента алкоголя, или фальсифицированный "свекольничек"?

Мощные и настойчивые вопросы приходят из неведомого пространства, нет защиты от них, и бес бывает бессилен.

Два достоинства было у обновки:

а) охраняла тщедушное тело владельца от холода,

б) и от вопросов родителям:

– В какой лавке сукнецом разжились?

Быстро добрался до центра города, ходьба под уклон не требует усилии, успевай переставлять ноги, катиться под гору . Улица входила в центр города образуя небольшую площадь с малым сквером, и на крайних деревьях висели... люди!

Ужас ударил по сознанию, и, развернувшись в сторону дороги прибытия, не соображая и не оглядываясь, переключил ноги на высшую передачу...

– ... не обратив внимание, как висевших разглядывали живые...

– Ну, да, подходящий момент разглядывать зевак и забыть страшные разговоры женской половины населения монастыря до прихода врагов:

– Немцы всех перевешают! – вот оно, сбывается предсказание, немцы приступили к делу, затем и пришли в город! Начали вешать с центра, а как скоро доберутся до монастыря "одному богу известно" Нечем было думать, на месте думалки прочно сидел страх разбавленный каплями утешения:

"авось, до монастыря не доберутся, между сквером и монастырём длинная улица с домами, пока всех перевешают день кончится... или что-то случится и вешанье отменят... до меня не дойдут... А что будет завтра!? завтра меня повесят"!? – ввалился в келью, мать посмотрела на горящую от мороза и бега физиономию сына:

– Кто наполохал? – "наполохал" в матушкином исполнении означало "напугал", а понимание слова пришло взрослому: "сполохи", молнии далёкой грозы, полымя, полыхание:

– Ай, с кем подрался? – сынок проскочил улицу без стычек, а случись кто затеять детскую драку убил на месте:

– Никто...

Зимний день скатился в вечер с торжеством зажигания лампы... Играть не хотелось и улегся спать...

Страхи страхами, но спал крепко. Повешенные страшны, но бомбёжки страшнее.

Утро следующего дня отодвинуло страхи вчерашние, но не совсем: редко, но вид висящих людей приходил из памяти. Это были первые и последние повешенные, кои напугали шестилетнего малого.

В сквере увидел большие тупорылые машины с гибкими "усиками" направленные вперёд и в стороны. Интерес деталям вражеской автомобильной технике проскочил секундой и был ю задавлен висевшими людьми!

Утром вспомнились повешенные и то, как мигом забыл солнечный день, мороз и как мгновенно включились ноги на возможную скорость и понесли тщедушное тело в валенках сестры в дорогой монастырь-хранитель! Скорее, в родное гнездо пока не догнали и не повесили рядом! В городе вешают, а монастырь далеко, может и не доберутся.

Был трусом? Был, потому и не подошел ближе, чтобы удовлетворить любопытство и рассмотреть лица повешенных

– Сработал охранительный страх, есть такой, рассматривать лица повешенных в шестилетнем возрасте не рекомендуется.

Неприятная картина, запоминающаяся.

– У повешенных вываливаются языки, отчего у мнительных детей может сложиться мнение, будто висящие дразнятся. Потому-то и не подошел ближе и не рассмотрел висевших: молодые, старые?

– Оттого и летел, не замечая подъёма. По чудо-улице отец и я отступали из трамвайного парка в памятный вечер налёта вражеской авиации, и тогда подъём не замечался.

– Будь подъём улицы больше имеющегося – преодолели за то же время, не чудо управляло твоими ногами, страх. Разменял седьмой год, война, разговоры взрослых, собственный опыт нулевой, вот и рождался страх без рассуждений.

Увиденное шептало "скоро и до вас доберутся"!" – время шло, горела лампа, в монастыре стояла тишина, грезился круг с повешенными в центре, хожу по кругу и не могу сойти...

В семье не было разговоров о повешенных в городском сквере, а что говорили другие – не знал. И о своих впечатлениях не имел привычки с кем-то делиться, держал в себе и не страдал от ночных кошмаров.

Монастырь, помучившись в молчании, разродился убеждением:

– Предатели выдали! – имена-фамилии предателей не оглашались. Результат мерзкого деяния висит на деревьях, за повешенных оккупанты получили порцию ненависти горожан, но не от всех, а только от родственников повешенных...

Имена и фамилии приложивших язык к "смерти молодых борцов за свободу родины" продолжали оставаться в тайне, но так не бывает...

– Сколько висеть казнённым и предупреждать живых: "смотрите и думайте о судьбе нашей, можете проникнуться лютой ненавистью вешателям и жить мечтою о мщении!"?

– Суток достаточно, молва о казни разлетелась за час. Это у англичан повешенные пираты висели до состояния голого скелета, враги выдавали повешенных родне без задержек.

Повешенные вошли в "славную историю борьбы с оккупантами на захваченной (временно!) территории страны саветов, как герои-подпольщики, навечно покрывшие себя неувядаемой славой"

Так постановили верха и требовали от рядовых савецких граждан неукоснительной веры. Граждане верили, деваться некуда, исполняли указания, но и хитрили: не поминали героев, пользовались официальной "нет человека – нет проблемы"

И я ненавидел оккупантов, но поскольку тестов проверки уровня ненависти не существовало – ненависть не имела сорта и ничего не стоила. Забавная ситуация: оккупанты были рядом – ненависти не было, изгнали, разгромили – ненависть появилась:

– Сволочи! Убийцы!

Через годы, во время празднования очередной победной даты в мае, сидел в том скверике на лавочке и наслаждался музыкой духового оркестра. Солнце, тепло и радость! – единый мрачный мазок чёрной тучей закрыл солнце: зимний солнечный день и висевшие на деревьях люди. "Печальные страницы в Книге большой победы"