Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 111 страниц)

– Подтверждение "баба чёрта обманула" – верное? Неясность остаётся: что нам, живым, в ваших пророчествах? Что в них сокрыто? Каков общий смысл и назначение? Не обидная для вас ситуация: предупреждаете нас о грядущих бедах, а мы на ваши предупреждения мочимся?

– Мочитесь и далее на здоровье. Выделение мочи – признак здоровых почек, но одно упускаете из вида: от всенародных мочеиспусканий вас меньше становится. Нам ваши "писанья" – мираж, всего лишь слово, понятие, а вам – "порча окружающей среды" с массой бедствий от собственных выбросов, "отходов жизнедеятельности" меньше не становится. Будь ваши мочевые пузыри прочнее – вы бы на всё подряд не мочились и мы вас не "урезали". Вот и регулировка количества человеческих особей в видимом мире.

– А какие ещё способы регулирования применяете?

– Увеличиваем число гомосексуалистов и лесбиянок. Автоматика. С увеличением числа землян будет увеличиваться и число отклонений в размножении. Сколько на сегодня известно "безрезультатных забав" сексуального характера между однополыми человеческими особями?

– Знаю о двух стандартах, распространённых: лесбиянки и "гомосеки".

– Ни от первых, ни от вторых приплода ожидать не следует, а посему, как одних, так и других к вопрос "перенаселёния планеты Земля" не касается.

– Что в итоге? В итоге мы сами себя регулируем, а вы вроде в стороне? Или ваше участие проглядывает? Каким ещё образом вмешиваетесь в нашу жизнь?

– Из вашей жизни мы не выходим ни на миг, постоянно рядом с вами и лечим вас от гордыни!

– Каким манером?

– Вас постоянно распирает гордость за науку до такой степени, что и слаборазвитым "точно известно":

– На гордость имеем основания! – а мы вам – р-р-аз! – и какое-нибудь новенькое явление подбрасываем, настолько новое, что прежние ваши знания теряют научное объяснение и в тупике оказываются. Тот же Мессинг сколько мучался? Сколько "умов" билось в попытке, хотя бы как-то объяснить "феномен"? Результат, к чему пришли? Что у вашей науки по данному поводу имеется на сегодня? Ноль! А то, что есть – "ненаучно".

– Здорово! Вещаете через мессингов вы, а в дураках ходят наши учёные! Хотя бы немного ограждайте учёных от гнева народных масс.

– Ваши учёные не наша епархия". Свои рупоры, идцщие под грифом "анти", в обиду не давали, не даём и впредь ограждать будем. Разве медиум Вольф Мессинг умер насильственной смертью? Нет, а сколько учёных-материалистов с мировыми именами в тюрьмах и лагерях сгноили?

– Поясни средневековую инквизицию в Европе?

– Опять мы,и только мы: тогда стычка произошла у нас, в верхах, отрыжка со сжиганием еретиков производилась у вас, эдакая нестыковка позиций имела место быть.

– Подробности можно?

– Выражение: "тема отдельного разговора" знакомо? Не сейчас, когда-нибудь, и в другом месте.

– Понятно, никогда. Как нам быть далее с людьми вроде Мессинга, ежели такие появятся? Как принимать, в какой реестр записывать? К какому знаменателю двигаться?

– Если появится нужда в другом мессинге – сделаем, в наших силах, но поскольку "мессингов" помечают грифом "секретно" – какой смысл выпускать на потребу "широкой общественности"? Засекретите, как и прежде:

– "Феномен" – ответ понятный, удобный, никому и ничего объяснять не нужно. С какой бы стороны НИИ не подходил к "самому большому феномену двадцатого века" – учёные, не совсем учёные и совсем не учёные – упирались, упираются, и впредь будут упираться в табличку "объяснений нет". Работники института, занимавшиеся феноменом, нашли объяснение "для внутреннего пользования":

– Не иначе, как "нечистый" на "пророка" воздействие оказал, но как доказать влияние? Чем, какими приборами и методами выяснить? Что-то сказать об этой паре с позиций науки не можем. Если пользоваться языком юристов – "на них ничего нет", а то, что есть – антинаучно. Как академику из "бессмертных" с сорокалетним "партейным" стажем признать существование какой-то там "души", или беса, вроде меня!? Вот в чём содержался главный ужас: многие учёные мужи, особенно к старости, перед финалом, видели и понимали, что дело одной "материей" не ограничивается, есть иное, неведомое им, но заявить об этом в полный голос – "не моги"! Академиков и понять можно: явление – вот оно, под носом, а научного объяснения – нет! И денег на исследование казна не даёт. Как такое пережить "советской, самой передовой науке в мире"? Отказаться от благ ради какой-то необъяснимой субстанции?

– Как быть с предсказаниями? Как реагировать? Особенно на такие, кои обещают человечеству "великие военные потрясения"?

– Из школьного курса Истории обязан и должен знать: все войны оканчиваются на "побеждённых" и "победителей". Эдакие "два берега одной реки". В войнах, в отличие от шахмат, "ничьих" не бывает. Что такое ваша прошлая война? "Борьба двух систем, или "борьба добра и зла" Это вначале так думали, и только через годы выяснили, что боролись два зла, и одно из них должно было победить. Какое зло оказалось "сверху", а какое "поверженным во прах" – известно, а был ли "победитель" лучшим – через шесть десятков лет выяснять стали.

– Вписывать твоё сравнение войны с двумя берегами одной реки? Помянем плывших между берегами вдоль реки, по течению и на этом ограничимся.

– Плывшие по течению не любят упоминаний и ничего не боятся, деньги не позволяют бояться, но всё же нет резона светиться. Их девиз: "Слава – дым, но деньги – лучше".

– Всплывает вопрос: когда нужно рассказывать о войнах? "По горячим следам", или через шестьдесят лет? У кого больше прав на рассказы о войне: у героев и других участников, или у тех, кто в военном ремесле "ни уха, ни рыла"? И что рассказывать? Что было в действительности, или что нужно сказать?

Каждый участник прошлой Большой войны соприкоснулся с ней частью тела, коя на то время была наиболее боеспособна. Рядовые граждане отечества участвовали в войне грудью, руками и ногами с отключением части тела с названием "голова", генералы – головой, но каковой была "производительность труда" упомянутых частей тела у одних и других – об этом до "последней точки" не сказано. Это не бесовская мысль и не моя, об этом говорило телевиденье.

Злые языки утверждают, что были и такие граждане, кои участвовали в войне другими частями тела, но какими – по младости лет не понимал.

На сегодня герои далёкой войны о ней сказали всё.

И о героях далёкой войны сказано столько.

Не пора ли дать слово тем, кто к прошлой войне прислонился боком? Не полной грудью, как настоящие герои, а чем-то иным, да и то чуть-чуть, самую малость? Как я, например?

Основное отличие войны о других человеческих забав и удовольствий – "линия фронта", коя чем-то похожа на медаль: у ней "две стороны" и нет строгих правил в ношении наград: какой половиной медаль обращать к зрителям, а какой – к себе, и в итоге двое награждённых одинаковыми медалями вправе носить их той стороной, коя кажется им наиболее приятной. Но такое не дозволяется. Вот куда клоню: позволительно открывать рот о войне тем, кто не бывал в окопах, не ходил в атаки, не терял друзей в боях? Не был ранен ни слабо, ни жестоко, до звания "инвалид войны"? Можно ли говорить тем, кто имеет своё мнение о войне отличное от "основного"? Тем, кто победу в прошлой войне и до сего времени, делая это в тайне и пугаясь от собственных мыслей – считает "пирровой"? Если дать таким "писателям" слово – не появится ли опасность, что своими "гнусными измышлениями своими" они в большую бочку мёду добавят ложку субъективного дёгтя"? Подобные деяния нами во все времена назывались кощунственными" до момента, когда напрочь было забыто самое явление. Определять качество помыслов основной массы граждан могли только особые люди, и они-то знали "о векторе выхода кощунов". Но времена изменились, со "знатоками" перестали

считаться и отодвинули в сторону.

– А "мёд" в бочке не засахарился?

Наступило удивительное время, настолько удивительное, что потомкам коллаборационистов разрешено открыть рот без опасения ответом получить сломанную челюсть. Пусть и вставную. По этой причине следует спешить, пока открыто "окно свободы".

– Всякое послабление рождает новые и неудержимые потоки "кощунов" , "святотатств", "глума", а чтобы никого не смыло – понимания и примирения следует давать малыми порциями.

Наступили времена "понимания и примирения".

Состарившиеся граждане страны советов, когда-то обиженные врагами и "друзьями", поняли: до бесконечности обижаться на прежних врагов не следует: чем опасен побеждённый враг новому времени? Ничем, повторно побеждать нет нужды, остаются непобеждённые враги.

– Как могут быть непобеждённые враги, если не было драки? И совсем неясно, какими потерями может окончиться предстоящее борение.

– Лукавый, на какую нужду вносишь в сознание "кощуны", цель? Какая прибыль? Мало смущать разум, так ты ещё моими руками непотребства делаешь видимыми!?

– Не забывай о моём звании "лукавый"! Во все времена ни чем другим, как только вашим смущением – не занимались.

Но опять-таки: смущение смущению – рознь, видов смущений много. Вспомни недавних, видимых бесов и чем смущали "народ честной"?

– Меж собой давно решили: "к погибели, с названием "пьяная", бесы нас

толкают! Сволочи: сами не пьют, а других – толкают!

– Не иначе, как от зависти... Что в начале заявили?

– Разве упомню что заявляли? Многое заявляли...

– "Память о вкусных вещах неуничтожима", но выше всех вкусностей – выпивка. Разве только к "пьяной погибели" идёте? И без неё прекрасно гинете. Запой – всего лишь бесполезная попытка, хотя бы на время, избавиться от "кощунственных" мыслей. Представь некую личность, долгое время перегруженную ужасными мыслями о бардаке, устроенным его предками и в котором он родился, вырос, якобы жил, и в котором скоро умрёт? Представил?

– Такое для меня нетрудно.

– Представь ту же личность, коя с дуру начинает искать причины гнусного жития своего и для этого осматривает округ? И не только оглядывается, но и понимает беспросветность такого жития? Как у вас принято говорить: "безнадёга". Главное, чего нельзя делать вам – вдумчиво осматриваться вокруг. Но куда худшие последствия от наблюдений – это задумываться об увиденном.

– Сделал.

– Сколько можно прожить таким "перегруженным" и не свихнуться? Или удариться в запой? Варианты – на выбор.

– Если скотина, – долго буду в "перегруженных" пребывать, века, но по твоему раскладу получается, что в запой уходят умные люди? Это раз. Второе: не пей – свихнёшься, пить – то же самое настигнет. Когда быстрее результат наступит?

– Какая разница, когда!? Интересное было когда-то время: существование "лукавых" считали заблуждением, яростно их отрицали, гнусные мысли и деяния приписывали нам, а что рождалось в черепных коробках – это вы сами! Ох, уж эти ваши "двойные подходы"!

В случае со мной есть объяснение: когда происходили главные события истории с названием "война" – был чист от смущений со стороны беса, и если бы что-то соображал и знал грамоту – в меру соображений и писал бы "по горячим следам", проклиная врагов через каждую вторую строку.

С возрастом представления о жизни изменились "в силу объективных причин", и старые события "рассматриваются в свете нынешнего дня", да простят нас с бесом редакторы! Удивительную окраску приобретают старые дела, непонятную и "противоречащую общепринятым нормам".

– Не прибегай к любимому занятию вашему: не ври! "Нормы" и "рамки" для основной массы всегда устанавливали единицы.

У нас двоих есть плюсы: мы пишем о войне через шестьдесят лет. И такому даём коллективное объяснение:

– "Войне, чтобы в воспоминаниях очевидцев выглядела не такой страшной, какой была – нужно, как и вину, дать выдержку.

И ещё: если во время "выдержки" в "военном вине" появятся "вредные ферменты" – можно отделаться оправданием:

– Запамятовали! Дело-то когда было!? – можем уйти и на "попятный", "изменить показания", "вильнуть хвостом", "сделать реверанс", или хотя бы лёгкий книксен.

А каково тем, кто написал о войне "по горячим следам"? Сегодня они в "бронзе", и в прошлых показаниях о войне изменить, хотя бы букву единую не могут, полное сходство с запретом добавлять что-то новое "в святое писание". "Нет ходу назад, позади..." – что позади? Позади ничего нет, а что было – приятных воспоминаний не вызывает... Вот и стоим, как и прежде "до последнего", какими бы неприятными открытиями эти "гнусные историки из отщепенцев" не смущали народ:

– "Нет у нас путей к отступлению! Вперёд, товарищи"! – и посочувствовать нужно: "вино войны" они испили "невыдержанным".

– Доказательства нужны, пример, пояснение...

– Пиши: "у известного на весь мир полководца руки были в крови убитых крестьян Тамбовской губернии. Но в войну об этом вас не оповещали".

– А-а-а, понял: "маршала победы" помянул!

– "Машину победы" но не "маршала". Откуда начал путь военного? От "царя-батюшки", ему присягал... Но когда случился переворот – не застрелился, нарушил присягу и служил "стране советов". Оказался бы по "причине сложившихся условий" у кого-то ещё – и там бы воевал успешно: нож не выбирает предметы для резки, нож должен быть прочным и острым. Не тупиться. И "маршалу" безразлично кого громить – но громить! Попутное сомнение появилось: "маршалов победы" хватает, с избытком, лишние есть, а вот "маршала потерь людских" – ни единого!

Мешанина из предложений с названием "Прогулки с бесом" на две трети – бесовская и чужая, поэтому иногда написанное рассматриваю с позиции постороннего человека: "вот об этом следовало бы промолчать, или сказать как-то иначе... Вдруг случиться, что кто-то из прошлых врагов увидит бесовские выпады и возразит! Или напрасно говорится: "всё познаётся в сравнении"? Как изменился за шестьдесят лет и каким стал мой не состоявшийся поработитель? Как и о чём думает сегодня? И тревожит ли память о прошлом? И может ли он думать? Ведь старые мы сегодня...

Глава 18.

Прогулка в суд.

Комплекс неполноценности граждан отечества, живущих на «социальное пособие» – вес пособия в денежных единицах.

Но проявления массовых недовольств от самих защищённых пенсией не исходит, не считая редких случаев, когда поизносившиеся политики пускают слезу о "трудной жизни пенсионеров". Причин – две с подпунктами. У первой:

а) немощный, слабый от старости голос пенсионеров,

б) те, кто обязан заботиться "о достойной старости" – глухие.

Бес ситуацию объясняет так:

– Тридцатилетний срок правления "вождя, отца и друга всему совецкому народу" отбил охоту жаловаться на житие и выработанная привычка "жить скромно" не позволяла рождаться фантазиям на тему: "что делать с большой пенсией, на какие прихоти тратить"?

Вторая причина страданий граждан "пенсионного возраста":

– Мать нашу (вашу), это ж надо: работали-работали – и "заработали"! – уточнений, чем именно обогатились – не делают.

Выше приведённые соображения – результат телевизионных передач настоящего времени, но собственным носом разницы комплексов не улавливаю. Но употребляю.

Перехожу к рассказу о документе, без которого денежные компенсации в иностранной валюте могли пройти мимо: Её Величество "совецкая" Справка!

Далёкое по времени пребывание на оккупированной территории особо в вину не ставилось и было похожим на татуировку, коя в обычае у сидельцев.

В первые мгновения после окончания "Большой драки", грех пребывания на оккупированной территории был "угнетающим, максимально позорным, ярким и осудительным фактом" и мешал жить "по-человечески". Так сестра, поступая в столичный, престижный "именной" вуз – умолчала о пребывании на оккупированной врагом территории:

– Душа замирала, когда подходила к вопросу о "проживании на временно оккупированной территории", а от вопроса "были Вы за рубежами советского союза" – повышалось артериальное давление и доводило до полуобморочного состояния.

Доверься анкете о годичном пребывании в лагере на польской земле в сорок четвёртом году – и сестрица от страхов могла бы уйти в мир иной легче, чем от пребывания в лагере. Какая буря страхов и ужасов гуляла в её душе, когда в "Анкете" заявляла о своей непогрешимости – трудно представить, но в итоге – выдержала! За прошлую смелость при общении с "родной "совецкой" властью женщину сегодня следует наградить: по тогдашним меркам "грех сокрытия неприглядного прошлого" вписывался в разряд "непростительных", "неотмоленных" грехов, но сегодня древний грех наивен, а посему и простителен.

Во имя великой любви к знаниям и желанию стать образованным человеком – сестра пошла на обман, но кого сестра обманула в пятьдесят четвёртом году – этого до сего дня так и не понял, а посему признаю её прошлое молчание подвигом!

К настоящему времени основная часть "грешников прошлого" ушла в мир иной, а те, кто пока ещё шевелится – прошлое не воспринимают и никакими словами о нём не отзываются. Не трогает древних грешников прошлое "страны советов", будто его и не было. И меня прошлое не трогало до момента, пока не "обуял бес". Или наше любимое при любых неприятностях:

– "Бес попутал!"

О "грехе пребывания в оккупации" сами оккупированные вслух не говорили, но о нём помнили те, кому "страна доверяла оберегать её покой и целостность". Кто всегда у нас "оберегал покой страны"?

Отец работал на захватчиков, по уши погряз в коллаборационизме, с присвоением звания" "вражеский прислужник и прихвостень", но до полного звания "изменника родины" не дотягивал, не попал в категорию "советских граждан запятнавших себя предательством родины". Параграф "служение врагам" содержит массу пунктов и впредь не собирается худеть от них. Отец запятнал себя мелкой работой на "железке" у врагов и до полного звания "предатель" не дотягивал. Работать на врагов – оно, вроде бы, и не совсем кого-то предавать, но это, конечно, как смотреть: были времена в отечестве нашем, когда за кражу катушки ниток с производства виновного прятали на десять лет по статье с названием: "кража двухсот метров пошивочного материала". Звучит! Один – и столько украсть! такому деянию и наказания не придумать!

И в это же время обитателей сельской местности "родное отечество" прятало в лагеря за "колоски". Колосок – понятен, осязаем и ценен, за колосок можно и убить, но почему сажали за неверную расшифровку "РСФСР" – никто из историков не берётся объяснить и до сего времени.

Мы "РСФСР" объясняем мы: "Ребята, Смотрите, Федька Сопли Распустил"! – кто был согласен с таким переводом названия "страны советов" – следовало убивать вне очереди, а сборщиков колосков и похитителей "пошивочных материалов" – во вторую и третью. И всё это требовалось "любить"!

Нет слов, коими мог бы рассказать о падении отца, поэтому буду применять готовые, известные литературные блоки и штампы, и прочее, что подвернётся под руку.

В сознании всякого коллаборациониста тогда сидело два страха с малыми различиями:

а) "враги-то – военные люди, а где военные – там стреляют, а где стрельба – там... там "попасть под горячую руку и сгинуть ни за понюх табаку" – проще пареной репы! – два основных и любимых повода ухода из жизни у русских людей.

Второй страх находился в отдалённом будущем и назывался: "а вдруг немцев попрут и наши вернутся"!? – что "наши" по возвращении разъяснят заблуждения на тему кто "наш", а кто – "чужой" и сколько вражеских прислужников задумывались об этом – сведений у нас нет... Прозевал, пропустил, не выяснил в своё время набор страхов и душевных мук, кои терзали отца на службе врагам.

Если бы советская власть, изгнав врагов, тут же, немедля, приступила к "постановке к стене" граждан, испытавших оккупацию и "опустившихся до служения врагам" без учёта причин падения – половина России в её центральной части осталась бы без населения.

– Не преувеличиваем?

– Нет. Набирай: "отец принимал участие в сопровождении военных грузов по захваченным железным дорогам страны саветов". Было?

– Было...

– За враждебное действие против страны советов получал от врагов награду?

– Получал...

– Ходил в коллаборационистах полных два года?

– Ходил...

– С родителем выяснили, но как жили не запятнавшие честь и достоинство служением врагам остальные савецкие люди, чем животы поддерживали – вопрос. Которые честными были откуда и каким кормом держались? Если через линию фронта – каким образом? Авиацией? Помнишь хотя бы один налёт, когда сверху вместо бомб сыпались иные "гостинцы"?

– Не упомню... прозевал...

Когда отец вражеский прислужник – потомство хорошим быть не может. Закон нашей жизни выведен из "яблочко от яблони не далеко падает..."

Приличный кусок молодой жизни "садовая" истина смущала, но наше извечное "а Ванька кто!?" всё же свело на "нет" смущение: один ли достоин осуждения, одного ли леймить позором в городе, где тысячи под врагами побывали? Может, поэтому, став взрослым и осознав глубину падения отца не застрелился, не удавился, или каким иным способом не произвёл расчёты с жизнью от позора, но пришёл к ужасному выводу:

– Чувствую в себе бывшего секретаря обкома партии, нынешнего губернатора и первого богача в губернии в одном лице, а потому абсолютно безвозмездно, без единого серебряника, за одну идею готов предать бывшего "товарища"!

О героях писать легко и просто, в жизнеописаниях героев нет чёрных строчек. Умолчания и пропуски – есть, и во множестве, а "фактов в прошлом, порочащих честь и достоинство героя в настоящем" – нет... Сплошная ЖЗЛ... ну, да, "жизнь замечательных людей"! Их биографии – красивы и правильны.

– Набирай: "...и пришли в страну времена, когда "звезду героя" получали за умелое владение ледорубом".

– На кого намёк?

– "Имеющий память знает..."

Вот и пишу в паре с бесом об изменниках и о тех, кто до полного звании "изменник" не дошёл всего каких-нибудь пару шагов.

– Оригинально и ново: "пара шагов до измены". До нас многие писали об "одном шаге до подвига", а мы – о "двух шагах до измены". В этом что-то есть! Успокойся, проведи лёгкую гимнастику пальцам и продолжай стук о неверности человеков; "кто такие "жрицы любви" объяснять не нужно, и если презираемы владелицы женских прелестей – как пользоваться презираемым? Не за пусто "спасибо", но за большие деньги покупать любовь презренных? Будь чист и верен подруге, избраннице сердца, не пользуйся прелестями падших за плату: у жены прелести не меньшие и не столь затратные. Необъяснимы желания плоти: отдавать телесные силы с доплатой и после этого заявлять:

– Эх, как её отодрал! – и ни один не догадывается, что в отодранных оказывается отдиравший.

Трата сил и материальных ценностей при общении с платной женщиной – мелочь в сравнении с эмоциями, кои падшие отнимают у плательщиков: СМИ врут рассказами вроде: "девушек держали неделю и насиловали..." "Отдирали" неделю "презренных" без малейшего чувства к отдираемой?

Врёте, козлы: платные женщины, не до дна циничные, оставляют в душах посетителей след:

– "Хороша проститутка была"! – тратиться на женщин и презирать могут неполноценные типы мужска пола. Разве при общении с падшими женщинами всё происходит иначе, чем с "возвышенными"? Вроде бы нет, ничего нового индусская "Камасутра" не допустит, а посему всякие ненатуральности исключены. В какой момент врёте, кто и кого больше презирает: вы – "падших", или они – "стоячих"?

– Женщины не видят мужские слабости и не догадываются, что они у нас есть. Наши слабости проявляются во время "битв"... особенно "проигранных".

– И коллаборационизм сравним с "падшими" женщинами: презираем, но необходим. Когда враги позволяли оккупированным "совецким" гражданам работать на себя – разве не рисковали? Если за прокорм коллаборационист служит одному, то за лучший прокорм, не раздумывая, уйдёт служить другому. Вывод: корми подданного хорошо – он не предаст.

Мир не терпит разбаланса, от него тряска происходит: сколько бывших "идейных и стойких товарищей" в недавнем прошлом сегодня "верой и правдой" служат "проклятому капиталу"?

Молодость коробилась памятью: "отец врагам служил. И неважно, что житие победителей вот уже шесть десятков лет навозом по истории плывёт и проживаешь в государстве "торжества самого передового и гуманного строя в мире, победившего самую страшную..." – кого и что победил воспеваемый строй в известные времена – об этом написано много.

В послевоенное время существования "страны советов" всё пишущее, говорящее и показывающее поминало тех, кто сотрудничал с оккупантами, и, разумеется, не было дураков, кои с ясным взором заявляли о работе на оккупантов.

Сколько десятилетй продолжались времена позора у потомков вражеских пособниковз одна из целей нашего совместного труда.

– Видишь ли, не всегда нужно выяснять до конца кто, кому и кого предавал, могут всплыть неприятные подробности о преданных.

– Клеймо останется навсегда!

– Вынуждаешь повторяться: так и преданные клемёнными могут оказать не слабее предателей.

Стыд улетучился, отцово служение врагам стало походить на посудину с водкой, побывавшей в контакте с воздухом и потерявшей водочную мощь.

Исцелиться помогла нынешняя служба вчерашних "идейных товарищей" нынешнему "проклятому капиталу", она затмевает отцово служение древним замшелым захватчикам.

Сегодня друзья и знакомые подают руку при встрече, наперёд зная, кому подают руку: "нечистому перед страной советов и перед всем народом". Куда было девать точно таких потомков коллаборационистов, как и я – об этом ничего не говорилось.

Но как только последняя "капля стыда" за отца вытекла – тотчас пришло переживание не менее ужасного свойства, чем первое, многолетнее: "почему стыд за отца, въевшийся с юности в память, как татуировка в кожу, исчез!? Причина!? Кто и как исцелил от "проказы стыда"!? С чего "развернуло" на сто восемьдесят градусов от прошлого смущения за отцово служение врагам!? По всем "законам жанра" должен был уйти в мир иной с душевной скорбью за прошлое, но этого не случилось! Почему, абсолютно не смущаясь, через шесть десятков лет рассказываю о падении отца? Почему бы ещё не подождать столько? Не потерпеть? С чего вполне сознательно, а местами даже и с удовольствием, "сдаю" отца на осуждение "широкой общественности"? Рассказами о служении отца врагам позволяю той же "широкой общественности" думать:

– "Твой отец был коллаборационистом, а мой – героем и стойким защитником отечества от врагов"! – почему бы не дать повод испытать гордость за предков? И герои, и презренные вражеские прислужник едины в одном: каждый своим способом спасали потомство от гибели.

– Какие стены в доме?

– Чего спрашиваешь? Ай, не знаешь?

– Знаю. Потому и спрашиваю.

– Бревенчатые. Старые.

– Немедля вбей гвоздь в незаметном месте.

– Зачем?

– Бич повесишь.

– Из бархата?

Рассказы – не гордость моей биографии, так почему бы не помалкивать в тряпочку до конца дней, какая нужда в разъяснениях и дополнениях прошедшему мимо "Конторы Глубокого Бурения"? Ай, заболел ужасным видом предательства с названием "сдача органам близких людей"? Или это особая форма эксгибиционизма? Или это всё дело лап беса?

– Поясняю: прошлое служение отца врагам на фоне нынешней картины жизни в отечестве выглядит детской забавой. Отец за минимальные блага служил врагам, несмываемый позор наживал, ныне простаки вроде твоего родителя вызывают кривую ухмылку на многих физиономиях.

– Пусть так, соглашусь с твоими доводами, но скажи: что на сегодня ужаснее, чем прежний коллаборационизм "совецких людей"?

– Не догадываешься?

– Нет

– Двойное гражданство. Задумывался "в чём хитрость "двойного", какие выгоды владельцу даёт двойное дно?

– Не думал, далее "как можно быть "гражданином двух стран?" не заходил.

– Вот она, русская узость мышления: хотя бы единый из вас задумался над пустяком "насколько коллаборационизм отвратительнее двойного гражданства и кто автор песен о низости коллаборционизма?

– Кто?

– Двойные, как всегда, придумали, и вы, как всегда проглотили.

– Смысл?

– Отвести внимание от себя. Знаете прекрасно "на воре – шапка горит", но почему не применяете к двойным непонятно. Тебе постоянно суют под нос: "быть преданным родине", а двойного преданности не касаются, двойному преданность "матери-родине" лишнее. Только по одной этой причине не следует переживать за отцово служение врагам. Есть и другое объяснение твоих переживаний: зависть.

– Как понимать?

– Просто: когда видишь героев прошлой войны – и тебе хочется быть "в славной когорте победителей", но хватает ума понять: "героического места в прошлом у тебя нет". Отсюда всё и течёт. Такое ваше устройство: если куда-то хочется, но ходу нет – недоступное место объявляете "плохим" с глубоким уходом в оппозицию к обитателям недоступного места. Древний приём, безотказный, им "солидные люди" пользуются до сего дня. А ты – так, мелочь, тебе "солидные" люди! А ты – так, мелочь...

– Ах, мой милый бесик, как ты добр и разумен: так просто и понятно объяснил многолетние душевные муки мои!

Многое из написанного "ни в какие ворота не лезет", но отказаться от сказанного не могу в случаях, когда бес согласен удалить набранный текст, иначе – "отозвать исковое заявление", как принято выражаться у судейских. Явление имеет название "подмена бесовского личным" и по совокупности изложенное подпадает под статью "сговор".

Дать ясные и исчерпывающие ответы о своём прошлом "с субъективных позиций" побудили многие причины, но сказать, какая из них в основе – не могу... хотя, нет, была одна, и, возможно, она-то и вынудила заняться увязыванием знакомых слов в предложения. Причин могло быть и больше, все разные и неповторимые, но первой всё же остаётся одна: бес! Это он был главным совратителем на клевету о "нашем великом прошлом" и все "выпады" – не мои, это всё его "наущения".

Но бесам виднее, куда и во что вселяться: первый шаг к "писательской пропасти" был совершён без участия беса и в благословенные времена "торжества социализма в отдельно взятой стране".

Началось с того, что товарищ по работе "на бытовой почве, находясь в состоянии алкогольного опьянения режущим предметом собственного изготовления ("кухонный нож"), нанёс телесные повреждения супруге в виде колото-резаных ран" – следовала фамилия пострадавшей.

Семейный "преступник" утверждал, что нанёс супруге всего одну "колотую" рану, иных не было, но работники "правоохренительных органов" не стали переписывать протокол:

– "Когда, где и кто видел, чтобы отечественные "работники органов правопорядка шли на поводу у нарушителей закона"!? – милицейские протоколы в отечестве и во все времена оставались "объективными, исчерпывающими и правдивыми документами". Иных не было, не заводили. И тогда в протоколе упоминались "мягкие ткани", кои повредил товарищ жене. По приходе в себя, товарищ погрузился в состояние глубокого смущения после того, как ему объяснили, какие части тела супруги называются "мягкими", и что тыкать в них кухонным ножом – не дело! Она состоит из "мягких тканей", но наиболее мягкими для "выпившего лишнее товарища", тогда оказались неприличные для упоминания места. Мысль о возможной отсидки "за причинение телесных повреждений" не так угнетала "дебошира", как факт повреждения "мягких тканей" тела жены.