Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 111 страниц)

– ... и сестрица твоя, вражина, в поступательной анкете обошла молчанием факт пребывания на оккупированной территории страны советов плюс отъезд за границу страны саветов в конце июля сорок третьего!

– В преступлениях кроется прелесть, и если без внимания верхов проходит одно – почему не попробовать ещё и ещё?

В восемьдесят лет сестра каялась:

– Душа замирала, когда подходила к вопросу о "проживании на временно оккупированной территории", а от вопроса "были Вы за рубежами советского союза" сердце уходило в пятки с повышением давления крови до обморока.

– У восемнадцатилетней девушки давление? "Хороша совецкая власть"!

Доверься анкете, окажись честной, расскажи о годичном пребывании в лагере на польской земле в сорок четвёртом году – от страха могла уйти в мир иной скорее, чем от пребывания в лагере. Какая буря страхов и ужасов гуляла в душе, когда в "Анкете" заявляла о непогрешимости трудно представить, ведь могли и проверить...

– В обязанности учебного заведения не входило наведения справок кто ты и что ты, за прошлую смелость при общении с "родной "совецкой" властью женщину сегодня следует наградить орденом "за прошлое мужество"

– Нет такого ордена, а нужен... Когда-то грех сокрытия неприглядного прошлого вписывался в разряд "непростительных", "неотмоленных грехов перед родиной союзом советских социалистических республик" Иных родин не было.

– Наивен древний грех сестры, а посему простителен.

Во имя великой любви знаниям и желанию стать образованным человеком сестра пошла на обман, но кого сестра обманула в пятьдесят четвёртом году до сего дня не понял и признаю обман сестры подвигом.

К настоящему времени основная часть "грешников прошлого" ушла в мир иной, а те, кто пока ещё шевелится – прошлое не воспринимают и никакими словами о нём не отзываются. Не трогает древних грешников прошлое "страны советов", будто его и не было. И меня прошлое не трогало до момента, пока не обуял бес.

– Не уходи от стандарта, набери "бес попутал".

– Хорошо, заменил...

Побывавшие в оккупации особо о "достижении" не распространялись, но особо и не таились, оставались ровными:

– Чего таиться, если был под пятой врагов пару лет? Кому положено знать о твоём прошлом те знают. Кому "страна советов" доверяла оберегать покой и целостность"?

Если отец был "вражеским прислужником" всякий, не испытавший коллаборационизма, в минуты высшего душевного подъёма мог уколоть отца "вражеским прихвостнем", но внутренним чутьём, если оно не крепко залито, понимал: "мужик нормальный, до звания "изменник родины и предатель" вроде не дотягивает...Свой..."

– Статья "служение врагам" содержит массу параграфов и впредь не собирается худеть.

– Смотря с какой стороны подойти к вопросу: в отечестве были времена, когда за кражу катушки ниток на швейной фабрике виновного изолировали от общества на десять лет по статье "кража двухсот метров пошивочного материала". Ужасающая честность!

– Как звучит! Столько украсть! – нет прощения расхитителю социалистической собственности!

Одновременно обитателей сельской местности "родная власть" прятала в лагеря за "колоски".

Колосок – понятен, осязаем и ценен, за колосок можно и убить, но почему сажали за неверную расшифровку "РСФСР" – никто из историков не объяснил. Пробел в знаниях, ничуть не думая о последствиях, исправила мать:

– Ребята, Смотрите, Федька Сопли Распустил! – согласные с переводом подлежали не меньшему наказанию, чем расхитители колхозного имущества (колоски) и похитители "двухсот метров пошивочного материала"

– Когда над новой властью глумились многое потерявшие в прошлой жизни понятно, но почему люмпены издевались над "федькой"?

– По одной причине: веками пребывала "матушкой-Расеей", а тут враз в какую-то "рсфср" превратилась с требованием любить и уважать. Набирай: "любовь к родине прямо пропорциональна благам, кои родина позволяет сильным и наглым стричь покорных – и обратно пропорциональна срокам отсидки, когда стригали переходят край".

– Закон пояснить не мешало, труден в толковании...

– Закон должен быть труден в толковании, а если прост и понятен – это не закон, издевательство. Чего пояснять? Пояснения старые: "много взял – мало получил", отсидку много берущих и "отсидкой" грех называть.

Нет слов, коими смогу рассказать о падении отца в бездну служения врагам (Германские железные дороги), а потому пущу в дело готовые, литературные блоки и штампы, а равно и другое, что подвернётся под руку. В сознании когдашних коллаборационистов сидели два страха:

а) враги военные люди, а где военные там стреляют, а где стрельба там... там попасть под горячую руку и сгинуть ни за понюх табаку проще не бывает. Второй страх пребывал в будущем неизвестной длины и назывался "что будет со мной, когда немцев попрут и наши вернутся"!? – что "наши" по возвращении разъяснят заблуждения на тему кто "наш", а кто "чужой" и сколько вражеских прислужников задумывались об этом сведений не имеем. Прозевал, пропустил, не выяснил в своё время набор страхов и душевных мук, кои терзали отца на службе врагам.

– Займись савецкая власть постановом к стене служивших врагам на занятой территории – так, глядишь, половина России в центральной части осталась без населения.

– Не преувеличиваем?

– Нет. Набивай: "под руководством старшего напарника из немцев отец принимал участие в сопровождении вражеских грузов по недавним "стальным магистралям страны советов" Мягкая формула, обтекаемая. Было?

– Было...

– За враждебное действие против "страны советов" получал от врагов оплату?

– Чего стоила работа – то и получал. Не больше и не меньше. Отличие врагов от "друзей", те дармовщину не признавали.

– Батюшка пребывал в коллаборационистах два года?

– Ну, было, ходил... Чего спрашиваешь?

– С родителем ясно, но как жили "стойкие совецкие люди, не запятнавшие честь и достоинство совецкого человека служением врагам, чем два года оккупации пропитание добывали, откуда "стойкие" корм получали? Если через линию фронта снабжались – ради чего и как? Авиацией? Был хотя бы один налёт савецкой авиации, когда сверху вместо бомб сыпались макароны и прочие крупы?

– Не упомню... прозевал... прятался...

– Может быть хорошим потомство вражеского прислужника?

– Садоводы закон вывели "яблочко от яблони недалеко падает".

– Открытие садоводов смущало, но наше извечное "а Ванька кто!?" свело на "нет" смущение. Один ли достоин осуждения, одного "клеймить позором" в городе, где тысячи под врагами побывали? И потому, став взрослым и осознав глубину падения отца – не застрелился, не удавился, или каким иным способом не произвёл "расчёты с жизнью от позора", но пришёл к выводу, спасшего от суицида:

– Почему вчерашний секретаря обкома партии не наложил на себя руки, но шустро, быстро, без оглядки, пересел в кресло губернатора и через совсем малое время стал первым богачом в губернии? И почему без единого серебренника, а всего-то за одну идею, не предать бывшего "товарища"?

О героях писать легко и просто, в жизнеописаниях героев нет чёрных строчек. Умолчания и пропуски присутствуют во множестве (кто не грешен!), но чтобы "фактов, порочащих честь и достоинство героя" – нет, сплошняком "жизнь замечательных людей".

Вот и стучу по клавиатуре в паре с бесом об изменниках, и о тех, кто до полного звании "изменник" не дошёл пару шагов.

– Оригинально и ново: "пара шагов до измены". Об "одном шаге до подвига" сказано, мы изобрели "два шага до измены". В этом что-то есть! Успокойся и готовь пальцы на рассуждений о человеческой неверности. Начинай:

– Кто такие "жрицы любви" и "презренные твари" – объяснять не нужно, но отчего и почему мужи за кровные покупают телесные прелести "презренных" – вопрос интересный и нуждается в пояснениях. Будь верен подруге-жене, единой и неповторимой, не траться карманом и телом на прелести падших женщин, помни:

– Телесные прелести жены не меньшие, но столько не стоят, как у падших. Необъяснимы желания мужские: отдавать силы плоти оплатой карманом и заявлением:

– Как отодрал! – и не понимать, что в "отодранных" сам оказался. Трата сил и средств при общении с платной женщиной в сравнении с эмоциями, кои падшие отнимают у плательщиков – мелочь. Нынешние СМИ изредка пугают рассказами вроде: "девушек держали неделю и насиловали...". Неделю "драли презренных" без чувства к отдираемой?

– Врут козлы-садисты: платные женщины не до дна циничные, и они способны оставить след в гнилых душах ваших:

– Хороша проститутка! – тратиться на женщин и презирать могут неполноценные особи мужска пола. Или при соитии с падшими процесс происходит иначе, чем с "возвышенными"? Вроде нет, в деле совокупления на сегодня никаких новинок нет, всё прежнее... В какой момент врёте, кто и кого больше презирает: вы – "падших", или они – "стоячих"?

– Женщины не видят мужские слабости и не догадываются, что есть. Слабости мужские проявляются во время "битвы", когда "атака" начинается без "артподготовки" и проигрывается.

– Случай, когда "отказ полезнее согласия..."

– Коллаборационист презираем как падшая женщина, но разве враги, давя работу аборигенам, не рисковали? Коли за прокорм коллаборационист служит одному – есть опасение, что за лучший уйдёт служить другому.

– Вывод: "корми подданного хорошо – и он не предаст".

Мир не терпит нарушения баланса, от него тряска происходит: сколько бывших "идейных и стойких товарищей" в недавнем прошлом сегодня "верой и правдой" служат "проклятому капиталу"?

Память коробила годы молодости: "отец врагам служил"! Неважно, что житие победителей шесть десятков лет навозом по истории плывёт и проживаешь в государстве "торжества самого передового и гуманного строя в мире, победившего самую страшную..." – кого и что победил воспеваемый строй в известные времена – об этом написано много.

В послевоенное время существования "страны советов" всё пишущее, говорящее и показывающее поминало работников на оккупантов нехорошими словами, но рядовые граждане, не опустившиеся до службы врагам – не выражали презрения к падшим, понимали:

– Слаб человек, а "совецкий", брошенный властью особенно.

– Куда девать тонны литературы, повествующей о "героической борьбе совецких людей с захватчиками"?

– Так и мы, вроде, в литературу ударились...

– У нас сорт иной, нехороший... "не совецкий".

– Килограмм выдадим?

– Попытаемся.

Как долго протекали времена позора у потомков вражеских прислужников, на какой ноте окончились страдания – одна из целей совместного труда.

– Клеймо останется навсегда!

– За шесть десятков послевоенных лет в отечестве народилось племя коллаборационистов иного сорта, и старый вражеский прислужник обесцветился полностью и потерял интерес.. Древний стыд давно улетучился, и отцово служение врагам сравнимо с не выпитой водкой долго имевшей контакт с воздухом, такую "выдохшейся" называют. Следует сказать "спасибо" и вчерашним идейным товарищам, это они, дорогие и любимые, излечили стыдливых, показав на многих примерах, как без мук морального характера служить "проклятому капиталу". Что прежние коллаборационисты, служившие за мелочь древним замшелым захватчикам? Ничего, пустое место, вражеские прислужники прошлого не имели солидных счетов в закордонных банках, не грабили отечество. Не ври, будто никто руки не подавал нечистому перед страной советов и перед всем народом. С каким моральным самочувствием тянули житейскую лямку другие потомки никто и никогда не спрашивал.

– В заявлении "Природа не любит пустоты" убедился воочию: как только последняя капля стыда за прошлое отца вытекла пивной мочой тотчас пришло переживание не менее ужасного свойства: почему стыд за отца, въевшийся с юности в память, как татуировка в кожу, исчез? Причина? Кто и как исцелил от "проказы стыда"!? Какая сила развернула на сто восемьдесят градусов от прошлого смущения за отцово служение врагам!? По всем законам жанра должен уйти в мир иной "полный душевной скорби" за прошлое, но этого не случилось! Почему, абсолютно не смущаясь, через шесть десятков лет рассказываю о падении отца, отчего бы ещё не подождать столько? Не потерпеть? С чего бы, вполне сознательно, а местами даже и с удовольствием, "сдаю" отца на осуждение публике? Рассказами о служении врагам позволяю "широкой общественности" думать:

– Твой отец коллаборационист, мой – стойкий защитник отечества, а когда ничего иного нет – остаётся гордость за предков. И герои, и презренные вражеские прислужники – едины в одном: каждый спасал продолжателей рода на свой манер. Какие стены в доме?

– Чего спрашиваешь? Ай, не знаешь?

– Знаю. Потому и спрашиваю".

– Бревенчатые. Старые.

– Немедля вбей крепкий гвоздь в незаметном месте.

– Нужда?

– Бич повесишь: накатит очередная порция стыда за прошлое отца – истязай плоть.бичуйся! Бич сделай настоящий, из голенища ялового сапога, не замшевый, найди кожу голенищ яловых сапог.

– Свинчатку приладить– На конец свинец крепить?

– Не надо, перестараешься и концы отдашь... покаобязательно, здоровый нужен..., а свинец металл тяжёлый...

Рассказы далеки от гордости биографией, стоило "помалкивать в тряпочку" до конца дней и не делать разъяснения и дополнения к прошлому, прошедшему мимо "Конторы Глубокого Бурения".

– Бесяра, есть заболевание: "сдача близких людей органам власти"? Вид эксгибиционизма, или дело лап твоих?

– Делаю разъяснение: прошлое служение отца врагам детский лепет в сравнении с сегодняшней картиной жизни. Отец детей спасал, за минимальные блага врагам служил, позор на голову наживал, а сегодня деяния твоего родителя вызывают на многих физиономиях недоумение:

– Нашёл чем удивить...

– Пусть так, соглашусь, но скажи: что на сегодня ужаснее, чем прежний коллаборационизм "совецких людей"?

– Не догадываешься?

– Нет

– Двойное гражданство.

– В чём хитрость "двойного", какие выгоды владельцу приносит "двойное дно"?

Далее вопроса "как можно быть гражданином двух стран" не заходил, узость мышления не позволяла найти ответ вопрсу "насколько древний коллаборационизм опаснее нынешнего двойного гражданства"

– Одно настоящее, другое по нужде. Иноземец, не гражданин, работает в столице, и если какую уголовщину делает в стране пребывания – органы охраны порядка берут родимого за жопу и знакомят с местами перевоспитания. Колониями, то есть.

С двойными гражданами сложнее, те в уголовщину не лезут, не профиль, в основе финансами оперируют, и когда чутьём, выше собачьего определяют очередной шахер-махер пахнет отсидкой – покупают авиабилет и отбывают на вторую родину, вторая родина в обороне крепче первой и не выдаёт "старателей", не принято.

– Двойное гражданство схоже с коллаборационизмом, трудно установить кто кому служит, кто враг, а кто свой.

– Деньги друзья человека, а облегчающие карман первые враги. . "Двойные" служат кому угодно, лишь бы пахло монетой.

– Знаешь, кто придумал фальшивое заявление "служение врагам ужасно"?

– Кто?

– "Двойные" и придумали, а вы, как всегда, проглотили.

– Смысл?

– Отвести от себя внимание. Ведь знаете собственное "на воре шапка горит", но почему не применяете к "двойным" гражданам – не понимаю. Тебя тиранят и срамят призывом "будь преданным родине", а "двойных" преданность родине не касается, нет родины у двойных", но только "место пребывания"

Отменят в отечестве "двойных" – продолжишь переживания отцовского служения врагам, а до отмены спи спокойно и смотри на окружающий мир ясными глазами. "двойные" между "родинами" пролезают. Хотя бы по этой причине не следует переживать за отцово служение врагам. Есть и другое объяснение переживаний: зависть.

– Как понимать?

– Просто: видишь героев прошлой войны – и тебе хочется быть в "славной когорте победителей", но хватает ума понять: "тебе места в героическом прошлом не отведено". Отсюда всё и течёт. Такое ваше устройство: если куда-то хочется, но ходу нет недоступное место объявляете "плохим" с глубоким уходом в оппозицию избранным. Древний приём, безотказный, им солидные люди пользуются до сего дня.

Есть и другой способ: разорись на военную форму, накупи регалий, сделай "иконостас" и уверуй в себя:

– И я воевал! – возрастные изменения в мозгу оправдывают заявления:

– Случайно уцелевший герой, ныне забытый и с комплексами.

– Ах, милый, добрый и разумный бесик, как просто, понятно объяснил длительные душевные муки мои, а если пустить в работу судейскую терминологию – "отозвал исковое заявление"

Многое из написанного ни на что не годится, бросовое и обманное, но отказаться от сказанного не могу, пусть и бес согласен удалить набранный текст. Наблюдается подмена бесовского моим и по совокупности подпадает под статью "сговор".

Дать ясные и исчерпывающие ответы о своём прошлом "с субъективных позиций" побудили многие причины, но сказать, какая в основе – не могу... хотя, нет, была одна, возможно, она-то и вынудила заняться увязыванием знакомых слов в предложения. Причин могло быть больше и разных, но, пожалуй, первой остаётся бес-искуситель! Не будь беса – желания дальше желаний не ушли, остались на месте сладкими мечтами получить звание "писатель" за изложение "дел давно минувших дней".

– Открещиваешься? "Я не я, и хата не моя"? Хорош!

Прогулка в суд.

Сущностям с пугающим званием «бесы» виднее в кого и зачем вселяться, предупреждений «приготовься, иду портить твоё житие» не делают, чем-то напоминают «от Судьбы не уйдёшь»

При заселении сущность объяснила, зачем понадобилась моя телесная оболочка, но от объяснений жизнь лучше не стала.

Первый шаг к писательской пропасти случился без участия беса во времена "торжества социализма в отдельно взятой...", и, пожалуй, это и была главная причина бесовской оккупации.

– Беся, ведь никто не станет воевать за овладение пустынями, всякий завоеватель стремится оттяпать плодородные территории. Так?

– Так.

Малое служение Фемиде началось с того, что товарищ по работе "на бытовой почве, находясь в состоянии алкогольного опьянения режущим предметом собственного изготовления ("кухонный нож") нанёс телесные повреждения супруге в виде колото-резаных ран" – следовала фамилия пострадавшей.

Семейный "преступник" утверждал, что нанёс супруге колотую рану неизвестной глубины, иных не было, но работники органов не стали переписывать протокол:

– Когда, где и кто видел, чтобы отечественные работники органов правопорядка шли на поводу нарушителей закона!? – милицейские протоколы в отечестве во все времена оставались "объективными, исчерпывающими и правдивыми документами", иных не заводили. И тогда в протоколе упоминались повреждённые мягкие ткани.

По приходу в себя товарищу объяснили, какие части тела жены повредил в состоянии алкогольного опьянения отчего товарищ пришёл в смущение:

– Я? "Кухонным ножом мягкие ткани?"

Женщина вся состоит из мягких тканей, на женщине нет ничего твёрдого, но мягчайшим местом выпившему лишнего товарищу в тот неприятный момент оказалась неприличная часть тела ниже пояса.

Факт вооруженного нападения на филейную часть супруги угнетал дебошира сильнее предстоящего наказания.

Обойти медицину колото-резаной раной не получилось, вмешалась, родная, оказала помощь и завела "Историю болезни"

О колото-резаных ранах причинённых с умыслом медицина обязана оповещать правоохранительные органы, что и было сделано после оказания помощи пострадавшей. Схема проста, как медный пятак.

– Латунный.

К написанному медициной документу органы охраны порядка добавляли замечания, рождалось дело, в савецком обществе никто хлеб даром не ел.

– Почему не настучать "дармоедов не было"?

– Какая разница? Подумаешь, на десяток литер длиннее!

– Не помнишь, кто о "литводе" выступал?

– Не сбивай с темпа, не гаси вдохновение!

Ныне наблюдается "прогресс": на экранах "дурацких" ящиков зрителям сомнительных фильмов показывают операции по удалению инородных предметов (пуль) из тел героев и не совсем таковых.

– Что-то схожее с подпольным лечением гонореи высокого человека, подлая болячка не считается с положением...

В медицине, как и в юриспруденции, всё должно быть точно описано. Тогдашняя рана в "Истории болезни" пострадавшей поминалась "колото-резаной", и двойное название говорило о многом. Помяни милицейские бумаги рану на филейном месте женщины только "колотой" – деяние сослуживца перевели в разряд "неосторожных обращений с колющими предметами", уголовно наказуемое деяние пролетело над головой коллеги, не зацепив и меня.

– И ничего, что было потом, не узнал, а это минус. "Не вдохнул воздух зала судебных заседаний" и не выступил в роли общественного защитника.

Перед коллегой маячил реальный срок заключения по статьям:

а) "изготовление холодного оружия",

б) "применение оного из хулиганских побуждений в состоянии алкогольного опьянения"

В стране на то время Эверестом возвышалась "борьбы с бытовым пьянством" и отягощала вину подсудимого, а на борьбу с пьянством на производстве сил у страны не оставалось.

Следствие было лёгчайшим, пустяковым, "дознание по делу" коротким: никто и ничего не скрывал, налицо была унылая "бытовуха" и материала на телевизионный сериал, входивший в моду, не хватало. И не профессионал видел: "запускать судейскую машину на слабое дело не следует", но и оставлять без внимания факт безобразного поведения было нельзя.

И по другой причине не стоило запускать судебную машину: на время, когда товарищу пришла очередь держать ответ за содеянное меж супругами наблюдался мир и прощение по всем пунктам. Почему супруга простила дурное обращение с её телом? Возможно потому, что рана телесная оказалась не столь глубокой, чтобы основательно портить супругу биографию отсидкой в колонии общего режима сроком в три года. Или были другие соображения, но семейные отношения к началу процесса пребывали в стадии полного замирения: супруг, если воспользоваться медицинскими терминами, "вступил в полосу стойкой ремиссии на выпивку".

И рана в районе "четвёртого верхнего квадранта левой ягодицы" выглядела как след длиною в два шва, то есть, в медицине, как и в технике, свои правила: если положено ставить скрепки на тканях с интервалом в пару сантиметров – ни один медик по прихоти своей не увеличит и не уменьшит расстояния.

Каким глубоким остался след в душе супруги – лирические отступления милицейские протоколы прошлого не отражали.

А ныне как?

Результат глубоких переживаний супруги вылился в отказ от судебного преследования мужской составляющей семьи, своя жена не должна сажать собственного мужа!

Дело шло к успешному замятию, оно бы и замялось, но проклятый нож отличной стали не хотел переходить в разряд кухонных предметов и торчал в деле. Выступай орудием преступления вилка – нанесение повреждений телу вилками суды не рассматривают, уровень не тот, а, нож, извините, холодное оружие и без суда не обойтись даже и при обоюдном желании сторон не судиться. "Телесные повреждения на бытовой почве с применением холодного оружия (кухонный нож) никак не хотели проходить мимо.

Но в том времени были и плюсы: "оступившимся на бытовой почве товарищам", организации, в коих "поскользнувшиеся" совершали "трудовые подвиги", руководство выделяло из среды самих трудящихся "общественных" защитников.

Определение "общественному" защитнику не знаю и выскажу своё, упрощённое: "сегодня "сгорел я, завтра – ты". Ещё принято вспоминать о "суме и тюрьме", но поговорка "рука руку моет и обе чистые" нас не касалась, она вращалась в "высших эшелонах власти", а в "нижние" слои граждан не опускалась даже в состоянии сильнейшего опьянения.

Из "дружного рабочего коллектива, активно переживавшего за судьбу поскользнувшегося товарища желавших по доброй воли защищать "пьяницу и дебошира" не нашлось, не рвались сослуживцы на защиту. Сопереживать и выражать сочувствие образца "сегодня – ты, завтра – я" – пожалуйста, сострадающего добра натурально и убедительно сколь угодно и с превеликим нашим удовольствием, но чтобы по доброй воле рваться в судилище и неизвестно во что влезать – увольте! Не простое дело общественный защитник!

– Та-а-ак, мать вашу, не хотите добровольно – заставим! – и, как заведено у нас, руководство цеха проявило волю, жертвой которой почему-то оказался я:

– Коллектив поручает тебе быть общественным защитником в суде – с кривой ухмылкой врал шеф о "решении коллектива". Врал начальник, всегда врал, и не сомневался, что врёт:

– Интересное дело! Никогда и никого не защищал, какой из меня "защитник"!? – перешел в оборону.

– Общественный... какой ещё? – сразил шеф – понятно, что "нулевой" и вообще никакой. Кого посылать? – вопрошал начальник кабинетное пространство – особо не волнуйся, его будет профессионал защищать, а ты – так, сбоку. От общества. Что-нибудь хорошее скажешь. Работаете, вместе водку пьёте... Не я общественных придумал, так что деваться тебе некуда.

– Что могу сказать!?

– Не знаю, не знаю, подумай, время есть. Пьёте вместе? – повторив водочный упрёк командир трудового подразделения уставился на меня совершая проверку "на вшивость"

Взгляд командира выдержал "стойко, мужественно, с честью и достоинством", мысленно перечислил алкоголь содержащие напитки, коим когда-то укрепляли дух на производстве. Упрёк начальника в распитии спиртных напитков на производстве не касался, обходил стороной:

– Кто будет отвечать, если в высоком суде ляпну лишнее? Не по теме?

– Ты и будешь... кому ещё? Других общественных защитников не будет.

Что придумать, за что такая напасть? Взять и нахально не явиться в суд? Нельзя, последствия непредсказуемы... Почему попал в защитники, когда следовала направить мастера? И язык лучше подвешен, и руководимых хорошо знает, вот его и надо отправить на защиту "бытового дебошира и пьяницу"!

А тогда назначение в общественные посчитал наказанием за несовершённые преступления: за время работы ни разу не был "уличен в распитии спиртных напитков на производстве". Постоянно трезвый? Так? Факт говорил начальству:

– Не может быть, что не "берёт за воротник", мужик умён, хитёр, хорошо маскируется, настоящий талант в маскировке алкогольной натуры своей! – за кого принял начальник цеха, назначая на роль "общественного" – до сих пор не понял.

Куда деваться? "Спорить с начальством что мочиться против ветра: брызги на самого полетят"! – старая истина, хорошо знаем до сего времени, но всё же мочимся против ветра.

Всё же, какую речь подготовить, что сказать-промямлить в "защиту осуждаемого"? – вспомнились годы учёбы в школе и состояние перед экзаменами: зачем устраивать в голове кашу из экзаменационных билетов, если голова – одна, а билетов – уйма! И все умные, серьёзные, а стало быть, и трудные для ответов. Какие могут быть билеты, когда на улице весна!? Все экзаменационные билеты мира можно отдать за один весенний день, любые экзаменационные билеты в прекрасную пору года – преступление перед подрастающим поколением! Ценным билетом был билет в местный клуб на очередной трофейный фильм! Только в таком билете содержится истинный смысл жизни и радость бытия! И если зимой, в самый разгар "сезона обучения", талантливые преподаватели в классе ничего не смогли вложить в мою голову из того, чем были богаты – что смогу "вспомнить", держа в руке экзаменационный билет!? Если "кладовая памяти" пуста – как не скреби "по сусекам", а на "колобок"-троечку не наскребёшь.

Это нашего мастера, крайне злоязыкую личность, нужно было посылать "общественным защитником", а не меня! Во-первых: старше на два года, а равно и настолько больше опыта, необыкновенно ядовитый на язык и большой специалист по "вывертам". Что за "выверты"? А это когда все видят события "под прямым углом", но объяснить увиденное не могут – тогда-то и появляется мастер и объясняет, что угол, в который загнали граждан – "кривой"! Сколько было в стране "злостных искажателей прямых углов советской действительности" – учёт не вёлся.

– Сменил профессию, поменял на адвокатскую? В защитники подался? Теперь не увидим? – особенность была у человека: когда издевался языком – правый глаз наполовину прикрывался. Редкий тик?

– И ты туда! Давай, бей! Какой из меня адвокат? Разве просился в "общественные"? И не думал, мне "адвокатская" практика нужна, "как в жопе зубы"! – медленно заводился. Злился на начальника цеха, превратившего меня "адвоката", а злость выливал на мастера. Всё, как у всех.

– Не скажи, зубы в заднице не помеха...

– Интересно, чего же там-то зубам делать?

– Ошибся начальник, ни того в "общественные" выбрал... плохой из тебя защитник, провалишь дело... Чую, проиграешь процесс, и упекут раба божия – мастер помянул коллегу по фамилии – на Колыму! А причина в тебе: туго соображаешь. Нужда зубов в жопе: чтобы хватать блага ртом и задом! Так больше получается. Не грусти, что и как скажешь в судилище -

не имеет а-аб-солютно никакого значения! Нуль! Или веришь в судебную туфту? Хотя бы помнишь, где и когда живёшь? Напомнить?

– Не надо, знаю... Родная, отечественная и незабываемая.

– Послушай судейский анекдот – анекдоты любил и развесил уши.

Прелесть малого числа анекдотов в тональности, интонациях. Анекдот от мастера был старым, "бородатым", если не считать "театральности":

– Идёт суд над кассиршей-растратчицей, молодой девахой. Было, тратили молодые кассирши "народные деньги", а "самый гуманный суд в мире" отправляя растратчиц на отсидку. Ничего интересного.

На оплату хорошему адвокату у девахи, понятное дело, денег не было, а по "закону о защите" адвокат нужен, вот к ней и приставили молодого, свеже обученного начинающего адвоката с "лицом кавказской национальности". Грузина.

Что сказать в пользу молодой растратчицы государственных денег, чем оправдать? Гиблое дело, такие дела адвокаты-профессионалы "тухлыми" называют. Не на чем "строить линию защиты" и абсолютно непонятно, какими речами "отвести карающий меч правосудия" от обвиняемой: пусто! Не юристу понятно: проигрышное дело подсунули адвокату "с лицом кавказской национальности", но "отступать некуда, позади..."

Когда пришло время пройтись по стезям лучших защитников виноватых – кавказец начал так:

– Уажаеми граждани суди! Ви пасматрель будим на мой падзащитни! Харашо пасматри! Нет, какой красиви деушька! Слова нет! Падсудими пакажи рук, рук пакажи! – девица, выполняя указания "спасителя" оголила руку настолько, насколько позволяла одежда:

– Нет, ви пасматри, какой эта красиви рук! Слов нет, какой красиви рук! Такой рук не можит браль гасударствений деньга! Падсудими, пакажи груд, груд пакажи! – ярился и нагревался адвокат. Команду на открытие груди девица выполнила быстро и без смущения, а грудь и в правду была правильной, объёмистой и, следовательно, красивой – ви пасматри на это груд! Вах, какой груд! Слов нет, какой красиви груд! Падсудими, пакажи ног, ног пакажи! – девица не заставляла себя ждать: обнажённая нога, прекрасная, как и другие явленные взору суда