Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 111 страниц)

– Немцы живут в заблуждении, немецкий "эталон зверств" перестал быть таковым, прошлые немецкие грехи сравнимы с заокеанским "платёжным средством": ничего не стоит, но держит мир за горло. Интересное совпадение: авторы заокеанской валюты и немецких "грехов" одни и те же...

– Когда и кто затмит древние немецкие провинности? Есть кандидаты?

– Есть, кандидатов на преступления всегда хватает, только работать начинают при определённых условиях, по причине.

В сущности человек добр до опреднлённой черты, после коей человеческое уходит из поля зрения (за спину) и тогда держитесь!

– Будут преступления по ужасу не меньшие прежних?

– Будут, без них существование человеков не проходит, не получается житие без преступлений, но немецкие будут образцом и мерой. Оно и к лучшему: способности и таланты останутся на что-то иное, но не на "разрушенное войной":

– "С нас хватит, мы другие"!

С освободившихся из мест заключения через какое-то время снимают судимость и вчерашний преступник приходит в новее время очистившимся.

Когда-то были штрафные батальоны, в коих "преступники" очищались кровью, пролитой в бою:

– Пролил кровь при защите союза совецких социалистических, а потому чист и безгрешен, продолжай святое дело по освобождению...

– Куда клонишь?

– Туда: немцы долго не терпят, придёт повтор с участием второй половины семитов, разнесут в пух и прах ретивых носителей ислама – очистятся перед иудеями, сниму с них древний грех. И вам баня не повредит, не одни немцы виноваты в прошлых деяниях. Зачем всё валить на немцев? Не согласятся немцы со словами на знамени "так, значит, нам нужна одна победа", но вы обязательно начертаете, вам радость без слёз не в радость!

– Сколько процентов немцев на сегодня втайне мается прошлым "расовым превосходством", и как сильно страдают от засилья пришлых? Эх, почему не имею дара медиума и не могу вызывать дух отца? Всего один вопрос задать:

– От немца презрение испытывал, "унтерменшем" не честил, "русише швайн" не слышал?

– А что значит "унтерменш?"

– "Унтер" низший, внизу, то есть, "менш", "нижестоящий мужчина",

"неполноценный", то есть.

– Боже сохрани, какие презрения? Никто и никого не презирал, не было. На одном поезде ехали, один риск на всех, какие презрения? Бывало, выпивали вместе...

– И рюмками чокались, и "прозит" произносили? С врагом!?

– "Прозит" не говорили, не знали, что означает, пользовались нашим пожеланием "будем здоровы" Как не пожелать здоровья пьющему с тобой? Не по-русски, пьющий с тобой уже не враг, как не пожелать здоровья пьющему с тобой? У пьющих врагов нет, пьющие друзья. Чокались стаканами, рюмок не было. Рюмка посуда мирного времени, а стакан посуда "войны и мира"и в мир, и в войну.

– Понятно, чокались...

– Как пить не чокнувшись, кто и когда пил не чокаясь? А, знаешь, что означает чоканье посудой с выпивкой? Нет? То, что будет повторение и стаканы встретятся не единожды.

Бывало, и в картишки время убивали, немцы возмущались, когда наши мужики мухлевали и обыгрывали. Простаки эти немцы, верили в карточную удачу!

– Шулерам рожи не били? Всё же хозяева...

– Нет. Играешь с противником в карты – на одну доску становишься, или в проигрыше окажешься, или в прибыли. Игра в карты без обмана проверка удачи, а хочешь нажиться учись обманывать.

Отец не отказывался от выпивки, но за время служения врагам не видел пьяным. Держался за работу, немцы изгоняли любителей выпить на производстве, не доверяли пьющим.

Это ж надо докатиться до распития отечественного самогона с врагами! Понятно, страшная нужда погнала служить врагам, но пить самогон! До чего дошли в падении вчерашние "совецкие" люди! Ублажали русским самогоном вражеские утробы! Что свои утробы заливали самогоном – чёрт с вами, пейте, пропивайте оккупированное отечество, но как осквернять русский национальный напиток в компании с врагами-иноземцами?

– По какому горлу стекать в желудок первачу безразлично, немецкое, русское, "первач" протекал одинаково горячо.

– Тогдашнее распитие национального напитка с врагами похоже на нынешнее сращивание криминала с правоохранительными органами.

– Кого вписывать в криминал, а кого в "правоохранители"? Нужно уточнить, иначе сравнение выглядит непонятно.

Молодой идиот, почему не расспросил отца о мелочах работы?

Работник железных дорог Германии военный человек, гражданский?

Если гражданский – безоружный, не военный, и без оружия работы хватает, а если причастен Вермахту – и приспешникам следовало выдавать оружие, а оружия у отца не было.

– Приводили состав в пункт назначения, старший сдавал документы на груз, отправлялись отдыхать и ждать вызов на поездку в обратный путь. Работа простая, проще некуда.

Герои нуждаются в пище и сне – антигерои не в меньшей степени нуждаются в помянутых позициях. И ещё раз:

– О, балбес отравленный "победным угаром" и прошедший мимо подробностей в служении отца врагам. Как расходились немец-начальник после прибытия в пункт назначения, куда шел старший подкреплять плоть презренной пищей, где и как питались вражеские приспешники? В общей столовой, раздельно, висели таблички: "Только для немцев", где высыпались в ожидании обратной поездки? Кто расскажет о мелочах быта на железке военного времени? Бес? Или живой железнодорожник Германии, сопровождавший грузы по рокаде в компании русских прислужников?

– Скажи, старшОй бригады автомат МР тридцать восьмой модели носил?

– Нет, нет, повторяю, не было оружия!

– Как без оружия? Поди, война, партизаны могут встретить!? – молчит отец, нет сигнала...

– Дорогой напарник, немедленно лети в Германию, разыщи одного работника Германских железных дорог, наведи справки как работал в компании русских помощников, выведай, брали оружие технические работники?

– И без полёта скажу: нет, эшелону придавалась военная охрана!

– Глубоко пали граждане Третьего Рейха, общавшиеся с "восточными дикарями" и павшие до игры в карты и распивавшие алкоголь кустарного производства, надо потерять память и забыть, с какими целями и задачами были посланы в Россию! Как можно игнорировать призывы фюрера "держать рабов с востока на расстоянии вытянутой руки от себя"? Причина поражения Рейха скрыта в отсутствии строгости в отношениях работников железки из аборигенов и новых хозяев, они предрешили исход войны!

Чтобы могло быть на захваченной врагами территории, будь все немцы на то время такими, как отцов начальник?

– Война немедленно прекратилась по причине "невозможности её дальнейшего продолжения по экономическим причинам"

Кем стал для отца напарник-немец, случись врагам победить в войне? Продолжал сопровождать грузы в паре с отцом? Или, пребывая в стане победителей, вознёсся "до необозримых высот" с потерей памяти о поездках по рокаде? О поездках, коя любая могла кончиться гибелью? Интересно глянуть на тогдашнего рядового работника из немцев, ставшим после победы господином!

– Мусульманин не станет самогон пить, вера не позволяет!

– Ислам вино пить запрещает, а что проходит через огонь "чистое" Без нагрева самогон получишь? Нет, стало быть, можно и выпить.

– Не кажется созрели на пророчества?

– Кто "созрел"? Ты?

– Не важно, кто, пишем-то вместе.

– Хорошо, пророчества – так пророчества! С чего начнём?

– С ужасного, пророчества добрыми не бывают, не встречал добрых пророчеств, только ужасы. Давай что-нибудь до мокрых штанов, не сбыточное.

– Что именно? Тема?

– Что-нибудь, на твой вкус.

– Интересно! Пророчеств хочешь ты, а приготовление на меня валишь? Должен предупредить: мои предсказания не из серии "конца света", у моих пророчеств нехорошее свойство, сбываются. Начнём с географии...

– Давай!

– Как хорошо знаешь школьную географию?

– На "три с плюсом", но, бывало, поднимался и до "пять". Карты любил, за что географичка миловала:

– Знает карту – знает, где и кто находится. А это уже "тройка"! – но и обижалась:

– Мог блистать в географии, но ленив. Талантливый середняк! – – Все государства Европы помнишь? Назвать можешь?

– Давай так: будешь называть государство, я столицу и с кем государство соседствует. Идёт?

– Идёт. Уроков географии с выставкой оценок за хорошие знания предмета проводить не будем. Австрия?

– Вена. Граница с Италией, Венгрией, Германией... С кем ещё? Германия долго терпела отложение народа одним языком с ней говорящего, но всё же не вытерпела и сказала австрийцам:

– Аншлюс без возражений! – подробности воссоединения нужны?

– Не нужно. Англия?

– Островное государство со столицей в Лондоне. Расползлось по всему миру, а потому границы отсутствуют.

– Хорошо, Францию с Германией поминать не будем, имена существительные женского рода...

– .... но столицы-то мужские! Один Берлин сколько шуму наделал в двадцатом столетии? Хочу добавить: славный Мюнхен, столица Баварии, сегодня на четверть принадлежит иноземцам. Пример тому, во что обходится неудачное строительство империи.

– Помяни хотя бы одно государство Европы "именем существительным мужского рода"?

– Не задразнишь: Лихтенштейн!

– В "точку"! Что видим в итоге?

– Христианская Европа – всплошную "женщина", а кто "мужчины"? Едем в Азию: Афганистан, Пакистан, Курдистан...

– Курдистан пока не государство...

– Хорошо! Иран, Ирак...

– Сирия... Турция... Индия... – елейно, как бес, "пропел" я.

– ...Ливан, Израиль! – "мужчины"!

– Поляки, чехи, словаки, венгры, румыны, болгары...

– Эти-то к чему, из какой "оперы"?

– "Страны и народы", коих "страна советов освободила от одного", чтобы присоединить к другому и не лучшему. Получилось, но как Остерайх отвертелся от "любви всего совецкого народа" – загадка.

Вернёмся к пророчествам, кои в будущем коснутся упомянутых "мужчин".

– Тебе-то чего бояться? Свой срок прожил, спи без тревог и волнений. Фиксируй первое пророчество:

"...когда, ныне могучая заокеанская держава, как всякая империя, по причине многолетней гордыни и тунеядства придёт в упадок и ослабеет до нуля – тогда-то весь арабский мир, сговорившись, поднимется на сворачивание головы извечному врагу своему: Израилю..."

– Думаешь, до того арабский мир не передерётсяв в "промежности"? То есть, между собой и у "семито-хамитской группы народов что-то полуится?

– Получится! Не мешай! Что за манера влезать в пророчества! Прерванное

пророчество может и не сбыться!

"...и ему, как государству, в очередной раз придёт конец. В процесс сворачивания головы еврейскому государству старушка-Европа не влезет,

вечная "дипломатия" и страх "как бы самой не развалиться!" удержат от вмешательства в чужие разборки. И когда арабский мир в истеричной манере своей приступит к празднованию победы над Израилем – тогда-то Европа приступит к отмщению "за гибель любимого Израиля".

– Итог?

– Ни Израиля, ни арабского мира. Останется торжествующая женщина – Европа!

– Похоже на прошлые деяния великой заокеанской державы.

– Чему удивляться? Откуда "заокеанская держава" вышла? Разве не из Европы?

И опять одолевают бесовские фантазии:

– Война окончена, нет её, забудем о ней. Оставим только работников железной дороги: немцев и русских. Одни – хозяева, другие – работники. Одни командуют, другие – выполняют команды. Какой бы у них был язык?

– Естественно, немецкий! Какой ещё? Они бы принудили подчинённых выучить язык повелений и приказов!

– Уверен? И никто из "повелителей" не стал бы интересоваться языком покорённых? Думаю, что они изобрели бы что-то среднее между языком аборигенов и своим. На манер "идиш".

– Каким языком сорок лет общались побеждённые немцы с русскими победителями? На русском. Каков процент советских оккупантов выучил немецкий язык для общения с побеждёнными? Вникать в суть подобных "заносов" не желаю – заметил бес и умолк.

Глава 81.

Оккупационная школа для сестры.

Многим запомнилась зима сорок первого дробь второго. Вёл бы дневник, если бы знал грамоту? Нет: многое в происходящем вокруг не понимал.

"Великая автоматика": грамота приходит вместе с пониманиями, а если нет пониманий окружающего – зачем грамота?

Или ничего сложного вокруг меня не происходило, или происходившее не касалась по причине: не понимал. Всё вроде бы затихло и вошло в какую-то "колею". Пусть и "оккупационную", но колею. Всё было просто и понятно: кое-как пропитаться, что-то надеть на тело и чем-то изгнать холод из старой монашеской кельи. Тепло нагонялось вечером, перед укладыванием в "логово".

Низкий поклон Неведомым Силам с одновременным протестом:

поклон – за ужасную память,

протест – за отказ дать просветление:

– "Великие, для чего мне это? Смысл"?

С дозволения оккупационных властей аборигенам разрешили открыть школу. Сегодня многое известно о прошлых школах, но нет ответа на простой вопрос: для чего, для какой цели захватчики собирались дать "недочеловекам" минимум знаний. Чтение, письмо не далее подписи и счёт до пятисот. Хватит!

И ни одна "умная" немецкая голова не взяла в расчёт соображение:

– Обучившийся начальной грамоте абориген может далее и сам обучаться! Было бы желание, а знания он найдёт самостоятельно! – сегодня мальчиков и девочек насильно учат, но от стараний педагогов число "вундеркиндов" на тысячу школьных голов не увеличивается.

Кем были организаторы школ для оккупированных русских детей, какие у них были имена и фамилии? В каком разряде "врагов страны советов" они числились многие годы, и к какому "лику" сегодня причислить их?

Для разрешения вопросов нужны исследования, но и без таковых можно именовать "вражескими приспешниками". Редкостная ситуация:

люди, учившие детей грамоте, были "врагами народа" и назвать их "патриотами России" язык не поворачивается!

– Твоё дело считать их кем угодно, но они мне симпатичны! Обучать детей грамоте в смутное и ужасное время – такое на героизм тянет! Всегда, в любых условиях нужно учить детей! Даже и бесплатно! Как всегда...

Родители согласились, и кое-как обрядив сестру, послали учиться. Школа располагалась на другом конце города, а это немалые километры ногами. Сестре было десять лет.

Что есть школа? Прежде всего место, где учат письму, чтению и счёту.

– И не только. Хватало "храмов науки", где на слабые детские умы невинными песенками вешали "высокие идеи"

– Знаю одно: сестра быстро и хорошо освоила чтение, а вмешивались захватчики и давили на педагогов предложениями усиленно заниматься немецким языком и прививать советским детям чуждую культуру не известно. Пели русские дети "Дейчланд, Дейчланд юубер алес", или ограничивались изучением русского языка и счётом с помощью международной цифири? Висели в классах на стенах портреты фюрера?

Эх, ну почему меня не отправили в школу, где найти хотя бы единого врага-учителя той школы!? Кто платил учителям "серебряники"? И сколько? Больше нынешних, меньше?

– Какие учителя? Столько не живут, оставь мечты.

– Танковую дивизию рагромил – и нет её, пропала, забыли сборище ползущего железа, а школа аборигенам опаснее танков. Врагами были не учителя, во врагов превращались малолетки с памятью "начальной грамоте обучился в оккупацию" Память притормозить можно, отключить в нужном месте, а как быть с подробной биографией? Признаваться, что два месяца познавал грамоту под "пятой врага"? И куда в таком разе летит страшилка "враги идут убивать русских?"

– Нехорошие выводы напрашиваются, неприятные...

– и не один...

"Изгнать ненавистного врага с захваченной советской земли"! – лозунг правильный с двумя позициями: одни провозглашали, другие выполняли призыв и не менялись местами. Кто больше думал о "захваченной земле" до сего дня выясняют. Как думаешь, чем страшна всякая оккупация?

– "Актами насилияем оккупантов над мирным населением. Жестокостями и преступлениями"

– Это вторично. Всякая оккупация и до сего дня опасна привыканием и приёма вражеской культуры. Дольше оккупация – больше взаимног понимания. Потому-то "верха" и не считались с потерями в людях при освобождении захваченной территории. Но о своём страхе помалкивали.

– Прибалтам "закон" годен?

– Годен с условием: к хамству привыкнуть невозможно.

А что учителя? Жизненный цикл заканчивался, уходить пора, хранителями памяти оставались обучаемые дети. Вопрос: "что думали повзрослевшие ученики через годы об оккупантах когда всё "вернулось на круги своя" и на них обвалили поток информации "о злодеяниях врагов на захваченной территории", как верить в зверства, когда на себе не испытал? И как воспринимали документальные кадры о лагерях Рейха? Да, держат людей за колючей проволокой, но за что, за какие преступления? – вопрос остаётся без ответа.

– Некогда было думать, работали на восстановлении разрушенного войной народного хозяйства. В том и содержится ужас: они учились в школе, а кто-то в то же самое время умирал в лагере. Вот она, какая "разнобокая" война!

Шесть десятков лет живу с памятью о сестриной школе и не могу определить: учение было злом, добром, какая была школа: русская, вражеская? Что не савецкая – наверное, не пели дети "о ста-а-алине муа-адром, ра-а-дно-о-ом и люби-и-и-мам..."

– Ответ один: "на оккупированной территории всякая школа могла быть только вражеской", всякая не совецкая школа – вражеская!

Не знаю язык свой, но люблю. Бывает и не редко: любим не зная объекта любви, и часто незнания спасают нас. Помогают жить.

– Да, да, верно! Например, не следует смотреть телевиденье, когда оно показывает житие состоятельных людей... чтобы не появилось "у-у-у, сволочи, когда только нажрётесь!?"

Русский язык обладает многими удивительными свойствами, и одно из них такое: в нем есть "последние слова" Одна жалуется другой:

– Обругал меня последними словами! – если есть "последние" слова в языке, то должны быть и "первые", коими хвалят и ободряют. Не иначе!

Есть ли разделение на "первые" и "последние" слова в других языках мира – не знаю, но допускаю, что такое может быть во всех языках германской группы. Вот набор "последних" слов, кои хочу выложить в адрес прошлых врагов:

– Враги! Оккупанты проклятые! Убийцы! Изверги! Негодяи и сволочи! Ублюдки и подонки! Нелюди, наконец! – после такого "набора" должно следовать проклятие прошлому: оно ужасно!

– Бес, всякому прошлому нужно определять границы? Или обойдёмся без них?

"Последние слова" из прошлого, как контрабанда, перешли границу и обосновались в настоящем времени. Что останется для будущего времени – об этом старикам не следует волноваться, их путь заканчивается.

Соглашаться с "последними словами"? Могу о прошлом думать что-то своё, или мнение должно быть "одно на всех"?

Ах, оккупационная школа, как тебя забыть? Как забыть, если в ней сестра постигла азы грамоты? приступила к главному в жизни: учиться. Куда девать вражескую школу, как стереть из памяти? – и все проклятья в адрес оккупантов ослабляются...

Что получается? Враги шли истреблять народ, но вместо этого дозволяли открывать школы? Или из всей германской армии городу достались особые, ненормальные враги? Не понимавшие: "грамотный раб стократ опаснее неграмотного"!? Почему в нашем городе враги остановились в "выжигании советской земли"!? Чего ждали, почему делали отсрочки в

уничтожении местного населения? Не для того ли, чтобы восстановить разрушенное руками покорённых, а затем их уничтожить? Как бы ни игралась "пьеса", а финал тот же:

– "Смерть аборигенам"!

Нестыковки всё же есть, и главная из них такая: "зачем учить "варваров с востока", если им уготован известный конец"? "Исполнение последних желаний приговорённых к смерти"? Для чего траты?

Вот он, ужас оккупации: если оккупант злобствует над аборигеном – понятно, он – оккупант, враг, пришелец, чужак, чего от него ждать! И злобствование его полезное, нужное для будущего:

– Помни, что они с тобой делали! – на фоне оккупантов "свои" обязаны быть лучше во много раз и по всем пунктам.

Но что вспоминать, когда оккупант как бы и не совсем таковой? Когда не выполняет функции оккупанта и врага?

– Компаньон, загляни в прошлое, оно тут, рядом, недалеко... Руку протяни – и достанешь...Всего-то шестьдесят лет до него. Посмотри, что было бы со мной, одержи враги победу?

– Когда в вопросах доходишь до определённой грани – радуешь, но сейчас радости не испытываю: просишь вернуться в прошлое, повернуть время в иную сторону, и рассказать о том, что могло быть, но не случилось? Такая работа трудна для сущности высшей квалификации, а для меня – невыполнима.

– Прибедняешься? Чего тогда стОят твои дипломы Гарварда, Оксфорда, Беркли, Сорбонны и Карлов университет в Праге, в коих учился?

Что образование для человека? Если бы имел удовольствие начать обучение в школе на оккупированной территории, то на сегодня этот факт

был бы не меньшей гордостью, чем бесовское образование, полученное в перечисленных высоких учебных заведениях Европы. Начать познавать грамоту в школе при оккупантах – это всё же редкость.

Земляки! Старые ныне черти! Кто из вас начинал знакомиться с грамотой во времена оккупации? Какая это была школа? Чистая от "измов"? Насиловали "идеями нацизма" так, как потом в школах "страны советов тиранили "светлым коммунизмом"? "Верой христовой" травили? О "превосходстве германской расы над иными народами" речь в школе велась? Или какими другими, не менее "высокими" идеями пичкали неокрепшие детские мозги? Были там пионерские галстуки? Значки с ликом какого-либо "вождя" на слабых детских грудях носили?

Какое счастье учить русский язык и не знать, для чего нужно такое делать! Ставили тогда "неуды" за невыученное стихотворение "пролетарского поэта":

"... я русский бы выучил только за то,

что им разговаривал Ленин!"

Вот оно что! Оказывается, тысячи лет русский язык совершенствовался ради того, чтобы в итоге "им разговаривал Ленин"! Да за такое русский язык следовало учить в любых обстоятельствах, вплоть до оккупации! Иначе никак не сравниться с самым большим врагом России!

– Бесяра, друг, понимаю: ныне невозможно выяснить, как и что преподавали "гнусные пособники оккупантам, эти вражеские прихвостни и презренные репьи на хвостах фашистских собак" советским детям, возможно, и пионерам". Без, хотя бы малых сведений, картина оккупации будет неполной... Помочь можешь?

– Могу. Набирай: "Учебник арифметики" до переворотного издания был аполитичным: "дважды два при любой власти даёт в итоге "четыре", а в гуманитарной науке, будь то литература и русский язык, царствовала

"Вешние всходы.

"Вторая книга для классного чтения и бесед,

устных и письменных упражнений

В ШКОЛЕ И В СЕМЬЕ.

_________

Составил Д. И. Тихомиров.

Со многими рисунками в тексте.

Издание 27-е.

без перемен съ с 26-го издания 1900г. Особым Отделом Ученаго Комитета Мин. Нар. Просвещ. допущеннаго к классному употреблению в низших училищах.

Главный склад: Москва, Большая Молчановка. д. Дм. Ив.Тихомирова, контора журнала "ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ". Достаточно?

– Более, чем "достаточно"! Отлично!

– Поэзия "великого пролетарского поэта" не принимала участия в "актах агрессии на неокрепшие души детей", но головы детей забивали поэтическим старьём:

"Колокольчики мои, цветики степные!

Что глядите на меня, томно-голубые?

И о чём грустите вы в день весенний мая

средь нескошенной травы головой качая..."

Как-то сестра принесла из школы книжку-"копейку "Сказка о золотом петушке", и, гордясь умением читать, познакомила брата с содержанием книжки. Топилась плита, в маленькое оконце на кухне, талантами отца заделанное кусками стекла, светило солнце второй половины дня и сестра читала сказку из книжки с картинками. Не было войны, не было ничего плохого, а переживания сказочного Додона не трогали.

После сказки захотелось на улицу, но "гардероб" был на противоположной половине года: летний. Штаны выше колен из военного, тонкого брезента с лямкой через плечо наискось, рубашка с коротким рукавом и чулки, удерживаемые на нужной высоте выше колен бечёвками. Лямка от штанов застёгивалась спереди на большую и старую пуговицу. Ни летней, ни зимней обуви не было: летняя не нужна, а зимняя с нашим нулевым бюджетом была непозволительной роскошью.

– Потому отчаянно, до больших скандалов со слезами, претендовал на валенки сестры. Чтобы как-то отвлечь от зимней прогулки, где без валенок никак не обойтись, сестра заключила договор:

– Читаю сказку, а ты за это сидишь дома – таковы были условия знакомства с великим поэтом земли русской. Что выбрать?

Полный коварных замыслов, выслушал сказку и по окончании нарушил договор: стал требовать валенки на прокат.

Как рассказывали те, кому довелось начать обучение "под пятой врагов" в таких школах, учителя ни единым словом не упоминали "советских поэтов", но всё русское было разрешено преподавать без ограничений. Школа просуществовала совсем малый срок и закрылась. Очень хотелось бы узнать причину её умирания, но "тайна сия сокрыта за большим количеством печатей".

– Забываешь: "и нет ничего тайного, чтобы не стало явным". Гибкий ты: если чего-то не знаешь – придумываешь, измышляешь "гипотезы".

Гипотезы хороши, но не в исторической науке...

– Почему?

– Гипотезы в Истории имеют свойство превращаться в "истину". Эталон – "штурм Зимнего дворца революционными рабочими, солдатами и матросами". Поди, забыл? И меня, беса с пятью высшими образованиями, пытаешься втянуть в "гипотезы"!

– Но ими-то пользуются!

Как быть с "пробелами и пустотами в Истории" – никто объяснить не хочет. Или не может? А как хочется заполнить "пробелы"! Особенно в образовании сестры: почему она прекратила образование? Потому, что:

а) из-за линии фронта учителям убедительно погрозили кулаком с зажатой и намыленной верёвкой,

б) у педагогов возникли трения с германо-немецко-фашистской военной администрацией по программе преподавания,

в) за труд "просвещения" учителя получали мизерную плату, забастовали и на этом деятельность "идеологических диверсантов" закончилась.

Могли быть четвёртая и пятая причины прекращения работы школы, но на них отсутствует фантазия. И бес не хочет помогать:

– Мало трёх? Любой одной из перечисленных причин хватило бы для прикрытия школы.

Любимая тётушка, которая в возрасте сорока трёх лет, добровольно отправилась служить "великой Германии", в схожих ситуациях любила повторять:

– "Как не болела – а умерла!" – но был и другой вариант, не менее точный:

– "Не умер бы Данило – да болячка задавила".

– Предпочтение тех, или иных поговорок – дело вкуса каждого. "Кому – поп, кому – попадья, а кому – попова дочь" – добавил соавтор.

Глава 82

Отдых от прогулок.

Оккупационные вечера.

В келью приходил вечер и зажигалась большая керосиновая лампа с непонятным названием «десятилинейная». Зажигание лампы на то время приравнивалось к торжеству.

Что могло значить название лампы "десятилинейная", что это были за "линии" – не знаю и до сего дня. Обладание такой лампой и керосином к ней считалось верхом благополучия: лампа "кушала" керосин, нужный углеводород никто и никому за "спасибо" не раздавал, но требовал деньги. Или что-то иное в обмен на керосин. Итог: лампа в "десять линий" – много, "десятилинейная" лампа в оккупацию – "признак "терпимого" положения", прежняя лампа для оккупированных – дороже нынешнего "Майбаха", или "Бентли" для российской (и не совсем) элиты.

Керосин проходил под грифом "стратегический материал", но откуда и как появлялся в келье – не знаю.

Есть подозрения, как добывался осветительный нефтепродукт и оно целиком касается отца: "железка" – предприятие с круглосуточным графиком работы, а потому работа в ночь требовала освещения. Только под одеялом ночью свет не нужен, а на железной дороге ночью без освещения никакие работы не делают.

Вот и пользовались фонарями. В фонарных "праотцах" горели свечи, а когда свечи заменили керосином – об этом знают работники столичного музея "Предметы работников железных дорог от Адама и до наших дней".

Музей находится на Николаевке.

Что немец? Положено на фонарь в сутки 0,5 литра керосину – будь добр выдать порцию! Как сэкономишь керосин, каким способом – твоё дело, но "фонарь должен светить"! – враги никак не могли допустить, что из отпущенных на нужды производства 0,5 л. керосину можно что-то сэкономить. Гибкий я: зачем давать полный свет, когда хватает половины фитиля? Тем паче, что никто не проверяет световой поток осветительного устройства? Если нет приборов проверки света, то чего жечь драгоценное топливо впустую? Разве "совецкая власть" не долбила:

– "Экономия, экономия, экономия, а расточителей народного имущества – под суд"! – ай, "родная и любимая", "спасибо" тебе, прошлые уроки ныне оказались спасительными! Оно, конечно, следовало полностью сжигать отпущенные 0,5 литра вражеского нефтепродукта и таким манером "приносить вред врагам", но прошлые уроки экономии, полученные от "совецкой" власти намертво сидели во вчерашних "совецких" людях и не позволяли за короткое время забытьт лозунги. Да и жить во мраке не хотелось...

И ещё: как мог немец, отцов напарник, обвинят отца за плохой свет? Дать фонарю полный свет – явная "демаскировка", опасный, подозрительный недосмотр! – заботясь о маскировке в пользу Рейха – убиваю двух зайцев: мне – керосин, врагам – мнение:

– "Хороший работник: заботится и думает о живой силе Рейха"!

Мог ли отец добывать керосин с кем работал в паре? Отказал бы напарник в бутылке керосина? "Да", "nain"?

Керосином в бутылках из-под "Смирновской" водки торговали на базаре, но догадка о керосине пришла во вторую оккупационную зиму.

Как отец добывал керосин – понятно, с керосином общался, и подобное явлении нами оправдывается просто: "на хлебе – и без хлеба!?", но как и откуда "стратегический материал" попадал к торгующим на базаре аборигенам – вопрос!

Кто был тогдашним "керосиновым монополистом"? Сколько торговцев "стратегическим материалом" оккупанты поставили к стенке? "Изгоняли из храма", то есть, с базара?

Без "наущений бесовских" (пора!), на благодатной "совецкой" почве и только на ней! – рождается картинка: войны – нет, вот и сидит вполне боеспособный мужичок на торжище с поллитровкой керосину. Подхожу, в кармане – "мандат на право задержания подозрительных граждан", со мной – двое помощников, но без мандатов "удостоверяющих личность", и кротким голосом, в коем только тупица не услышит власть – вопрошаю:

– Откуда керосинчик-то, из каких ёмкостей нацедил?

– Из колодца... Во дворе колодезь... оттудова...

– Веди, показывай... – пришли: один – на "ватных" ногах, остальные – "твёрдой революционной поступью". Зачерпнули из колодца, понюхали – вода...

– Ну, и где керосинчик-то?

– Ей-богу, вчерась был! Вот те крест! – "вера в крест" меня не трогает и "керосинщик" получает "по всей строгости совецких законов". А враги?

– "Продаёшь керосин? Продавай, керосин – нужный, необходимый в жизни товар, без керосину нет света... Где взял"? – выяснять, где аборигены добывают керосин – указаний от старших командиров по этому вопросу не получали.