Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"
Автор книги: Лев Сокольников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 111 страниц)
– Вопрос: кто будет ликвидировать старых "квашистов"? Бывшие "совецкие" солдаты? Так и они старые, а если за срок в семь десятков лет не выяснили правых и виноватых – о каких ликвидациях сегодня речь заводить? Призвать молодь, дать стволы и третью воину начинать? Третью старушка Европа не выдержит, не увидит победителя. Вечная, непрекращающаяся война? Отпадают танки... Хотя, нет, танки оставим заокеанской державе, коя без разговоров "о демократии" и в туалете не обходится. Это её право танками "мировой порядок" наводит, а вам нужно изобрести что-то иное, редкое и гениальное настолько, что ни одному латышу отвертеться не получится... А памятники материальные – пустяки, их и взорвать можно, что и случается, когда памятники в памяти разваливаются, тротил силён только над камнем... В этом и разница.
– Нет выхода – не сиди перед монитором и не долби по "клаве" одним пальцем, а что набрал – стереть.
Неожиданно, ни к месту, что произошло явно не без вмешательства беса – пришло понимание: мемуары "больших" отечественных "эксов" мало чем отличаются от признательных показаний" у следователя с разницей: если отечественные следователи "шьют дело запрещёнными законом методом", а проще – выбивают "признательные показания кулаком", или каким иным твёрдым предметом если подследственные отказываются помогать следствию -с мемуаристами ничего из помянутого делать не нужно, те сами и без принуждений "колятся". Но не во всём, не все и не до конца.
В мемуарах, в отличие от "Протокола допроса" многое можно "забыть", утаить и "пройти мимо факта", чего не позволят в протоколах допросов
– У протоколов плюсы, протоколы переписывают...
Если после признательных показаний мелкую сошку изолируют от общества, то с экс-президентами такое не делают, но издают записи воспоминаний большими тиражами. Короче: какой-нибудь "экс" говорит:
– Смотрите: вот что можно делать с вами без опасения получить в ответ поворот головы на сто восемьдесят градусов по оси шея тулово!
– "Эксов" и понять можно: потребности в материальном обеспечении при выходе на покой несравненно выше, чем у пенсионера села Малое Бодаево, что на Брянщине.
– Другая причина, принуждающая президентов на покое "пописывать" – возрастные нарушения в работе природной цистерны с диагнозом "старческое недержание мочи".
– Длинно.
– Набирай: "ишурия", но разве не было договора излагать ясно и без непонятных терминов? Что такое "ишурия"?
– Не знаком с дамой Ишурия, не страдаешь старческим недержанием мочи? Запишись в счастливчики.
Как выяснили выше, на писание мемуаров нужна хорошая, надёжная, не "дырявая" память, плюс собственная манера изложения событий прошлого, но таковые качества у пописывающих экс-президентов отсутствуют напрочь.
– Чему дивиться, откуда взяться манере, если прошлые речи готовили "литнегры"?
– Президенты на покое не рассказывают письменами о проделках с излишне доверчивым народом, каются устно и коротко "простите меня", но не все и не всегда.
Глава 10.
Приход малых радостей.
Читатель, начинка половины первой книги ненужная, ничего не дающая, и если пробежишь пару глав не вдумываясь в написанное – потеря невелика, ущерба основе повести не причинишь, да и повксть вреда не принесёт.
– Что сделано – то сделано...
Страницы сочинения рождались легко, свободно, без волокиты, процесс написания напоминал готовку пирожков с капустой в посудине с растительным маслом...
– ... что-то похожее на психографию...
– Не сбивай... – одному за короткое время наварганить столько не смог, не получилось, нужно признаться, квартирант старался, а кто из нас больший дискредитатор великого совецкого прошлого остаётся невыясненным.
Технический исполнитель повести (стук по клавиатуре, не более) далеко не лучший человеческий экземпляр, владеющий родным языком, есть лучше, но почему бес выбрал малограмотного на роль переписчика Истории получил объяснение:
– Твоя роль в переписке нулевая, ни на что не влияющая, и если не ты – кто-то другой с не меньшей скоростью и с меньшим числом ошибок тиранил "клаву".
– Историю невозможно переписать, а соврать нагло сколь угодно.
– Никому и ни разу не удавалось ухватить всю Историю, целиком, будь хоть трижды "большим учёным", каждый отгрызал кусок от матушки по силам и способностям, жевал и переписывал, помня о заказе сверху. Переписка Истории начинается с единственного вранья по закону "Шила и Мешка" Кто знает, где проходит граница между переписью Истории и "субъективным взглядом на события прошлого"?
Обустроена граница – выдайте имя врага, набравшегося наглости её нарушить!
– Бесяра, я хорош, но и ты не хуже: вбрасываешь ненужные, непонятные и тяжёлые вопросы. Ведь чтобы правильно ответить на заявление о переписи Истории надо хотя бы
прослушать десяток лекций светил историко-архивной науки, а если нет ничего какое имею право что-то стучать?
– Ты кто? Профессор Истории? Нет, машинист с посредственными знаниями русского языка, потому в десятый раз повторяю: ни о чём не думай и клацай клавиными кнопками . Не пойму, за что мудрейший учитель Пётр Анреевич не выпускал тебя из "пятёрок"?
– Может, оно и так, но могу неправильно зафиксировать сказанное, а кому отвечать, кому принимать презрительное "с суконным рылом в калачный ряд"? Тебе?
Позывы на "пописывание" испытываю со школы, и только сейчас понял: заражение многословием письменной формы произошло стараниями савецкой надёжной и прочной программы изучения родного языка.
Программа не предусматривала из тридцати стриженых учащихся голов хотя бы половину превращать в писателей, намерения учителя словесности выглядели скромнее: обучить без корявостей и ошибок, пользоваться родным языком, внятно излагать мысли кириллицей, не писать в бессмертном, могучем, основном, важном в демографии вопросе русском слове из трёх литер на месте "у" "ю".
В школьные годы писал по требованию учителя, а сегодня применяю прошлые знания родного языка не совсем по доброй воле: "бес путает".
Парадокс: бесам деньги без надобности, но зачем других "путают" никто ответиь не может, путы далее фантазий "путанного" не распространяются.
Живёт вера: "бесовские путы добром не кончаются, и подтверждение телевизионные рассказы о денежных прогрешениях (взятки) начиная от мелочи сроком в пару лет колонии-поселения и до пожизненной изоляции в "Белом лебеди".
– Не фантазируй, за "дачу в лапу" никого под крылья белой птицы не отправили и не отправят, "ворон ворону глаз не выклюет"
Если бы не "враг рода человеческого", иных у людей нет – никогда не взял в руки "стило" и не уселся за клавиатуру компьютера. В половине сочинения и неискушённый читатель увидит бесовское влияние, но вторая половина сочинения, кою набирал без цензуры и бесовского нажима – чистая", "правдивая" и "лучшая"... какая ещё?
Временами приходит не меняющееся от времени сомнение: "пожалуй, не следовало учителю "русского языка и литературы" хорошо и надёжно обучать письму и объяснять способы выражения словами тайн души и сердца"? Длительная задержка в работе объяснялась "отсутствием темы".
Нынешняя световая граната не даст вспышки, какую устроило Российское телевиденье в мае одна тысяча девятьсот девяносто неприятного года, когда Первый канал громко, внятно, не единожды, сообщил на оставшуюся от развала совецкой империи русскую половину:
– Германия, сознавая тяжесть прошлых деяний ныне готова заплатить валютой всем, кто работал на её благо в годы войны – новость по силе ничуть не уступала древнему объявлению войны. Сообщение касалось обитателей европейской части России, побывавших под вражеским игом, но вторая половина "страны советов", тыловая, оснований на волнения о валюте не имела.
Сколько сердец, имевших повод волноваться, дрогнули, и насколько сообщение по силе воздействия оказалось мощнее древних сводок "совецкого информационного бюро" остаётся неизвестным. Сколько народу подивилось шуткам телевиденья и этого не знаем, но внутренний голос (на то время бес не сидел) казал:
– Слышь, мужик, зайди в собственный архив, стряхни пыль со страниц прошлого, просмотри, вспомни, кто ты и что ты, сопоставь свои данные с телесообщением и действуй, имеешь касательство, пусть и слабое, на уровне шестилетнего пацана, но общение с матушкой Войной имеешь. Пробуй, авось что-то и обломится.
Примирения денежными знаками с гражданами обиженных в прошлом Deutschland,ом в Европе дано закончилось, и только "гордые совецкие люди с презрением смотрели на иностранные подачки" Замшелая Европа дивилась:
– Необъяснимое поведение победителей: ныне, как никогда нуждается в иностранной помощи, любая монета окажется благом – и нате вам, гордость! У гордости срок есть, обиженные приняли компенсацию, и только "совецкие люди" не хотят отказаться от прошлых убеждений и живут в уверенности:
– Гордость совецких людей выше компенсаций! – единственная на всю Европу гордость!
– Сорт обиды важен. Мелкая обида не может претендовать на объёмистые компенсации, сверх меры любопытные докопаются и разоблачат обман. И хорошо, если без последствий, а если как прежде? Скандал в масштабе Европы? Забыл, как однажды на провокацию толкнул?
– На какую провокацию, напомни?
– Когда зудом задал вопрос "стойкому и убеждённому" приверженцу фактов сжигания (живьём!) людей в печах Аушвица. И вопрос невинный присутствовал:
– Как представляете процесс сжигания тела, технология? Чем разогревали печи до нужной температуры в градусах Цельсия? Предлагали очереднику улечься на подающее устройство, сложить руки, закрыть глаза и прочитать отходную молитву? Или загружали в холодную печь и включали форсунки с неизвестным топливом? И, как от невинных и простых вопросов "товарищ" воспламенился и брызгал слюной?
– Припоминаю, было, было... Если набраться нахальства – и за малую обиду можно требовать больших компенсаций, всё кроется в названии обиды.
– Какая высшая?
– Вечно юный братец Геноцид без срока давности, сильный и неуничтожимый, ничего мощнее геноцида на сегодня нет.
Под стать братцу Геноциду выступают сестрицы "Кровная" обида, "Незабываемая", а возглавляет родственничков сестрица "Смертельная", той трупы подавай. До сих пор на обидчиков охоту ведёт, а найдя прихлопывает с участием международного суда. У вас издавна живёт "смех сквозь слёзы", предлагаю новинку добавить: "мир сквозь зубы"
– Растолкуй.
– Что непонятно? Видел улыбающихся людей?
– Видел, сам иногда улыбаюсь...
– Улыбаешься от уха до уха открытым ртом, не стиснув зубы?
– Понятно, вроде, как и замирились, но открывать рот память не позволяет... фальш-улыбка.
– Она самая.
– Как понимать "примирение"?
– Так и понимать: примешь компенсацию – дай слово, что впредь не выпустишь ни единого худого слова в адрес плательщиков.
– Что-то одно следовало оставить за "совецким народом": гордость победителей в далёкой войне плюс отказ от компенсаций, или разделить славу победы с союзниками и помнить причинённые врагами неудобства не менее ста лет.
– Столько перебитых – и всего лишь неудобства? Хотя бы капля совести есть?
– Флакон с Совестью в командировки не беру, лишний, ненужный груз, за сутки до вселения положил в ячейку Вселенского банка, есть такой.
– Помянули примирение не грех поведать историю о настоящем примирении.
– Длинная?
– Не особо, но впечатляющая.
– "Шапка" нужна, заголовок, то есть?
– Сделай:
«Сельская история оккупационного и послевоенного времени»
Изложена Бесом с правками, замечаниями и
сомнениями наборщика (моими).
– Было так: заняли оккупанты село, и по своему иноземному обычаю поставили над селянами старосту из жителей села.
В будущем пришлые сами собирались управлять захваченными, а на время военных действий ответ за "орднунг" в селе возложили на старосту
Человеческого в ставленнике было немного, и это немногое касалось физиологии: питание, сон, размножение, и что-то ещё по мелочи, таких на Руси честят "зверем" нанося обиду четверолапному зверью.
Зверское назначение мужик исполнял исправно и с рвением, кое терпящие определяли как "не по делу", напрасно, "не перечь моему ндраву"
Задержек в пуске кулака не было как в семье – так и вне семьи, "крутым" был, в зверстве никого не выделял.
Если удариться в рассмотрение причин зверств людских – таковых окажется больше нужного в деле очистки человеческого древа от дефектных ветвей...
– ...занятие, караемое международным судом известного города в Европе.
– Нюрнберга?
– Нет, как-то иначе зовётся... забыл...
Время военное, проводить исследования патологии какого-то аборигена захватчики не собирались, но коротко, по-военному сказали:
– Назначаем старостой. За порядок спросим.
– Почему назначили старостой? Рекомендация сельчан?
– Логики не вижу: кто по доброй воле поставил явного палача управлять собою?
– Тебя логика обошла вниманием, оттого и не видишь, что всю историю тем и занимаемся, что ставим палачей, пьяниц и дураков на управление своими телами. Случается, что и души доверяем:
– Душевный человек царь-батюшка!
У врагов привычка была: сгоняли жителей селения на просторное место, выбирали крупный экземпляр из аборигенов и делали командиром над остальными.
– Разве в мире животных не так?
– Предводитель с характером палача естественно, а мягкий вожак приведёт племя к вырождению, проверено на иванах грозных.
Староста, какая ни есть, всё же власть, а любая власть без органов соблюдения порядка (полиции) таковой не является, будь ты каким угодно старостой.
Нужна вооружённая свита, нужна, без свиты никак, но кого рекрутировать? Только из своей деревни, не соседей звать, в самом-то деле! – и на другой день, поутру, по деревне прошёл приказ:
– Так, мужики, шустро прибежали до моего подворья, получили оружие и построились на получение указаний, как служить новому порядку! – а мужики, сукины дети, не идут, причины выставляют:
– Старые мы, какая с нас служба? Молодых нет, война вымела подчистую, быть тебе без войска.
Двух братьев неопределённого возраста мобилизация не тронула, не призвала защищать "успехи колхозного строя", и подробности недосмотра в призыве неизвестны.
– Присутствие паники, мобилизационная неразбериха, возраст братьев... что угодно могло быть. Повестка на явку в военное учреждение по дороге затеряться, могли и братья затеряться... Неразбериха, в общем. Староста до них:
– Чтобы поутру явились! – братья грозный окрик пропустили мимо уха и на утро не явились...
– ...точно так могли не явиться в военкомат и другие граждане страны советов?
– И началась у главы новой власти на селе затяжная война по имени "гражданская" в пределах одной деревни, но без правил и соблюдения женевских конвенций при ведении войн" Годится?
– Сойдёт.
– Нет нужды приводить список пакостей, учинённых старостой семейству братьев-отказников, но наибольшей была конфискация коровы "для нужд германской армии". Корова на селе первая кормилица во все времена, какими бы прекрасными они не были, в обнимку с молоком и лебеда в желудке приют найдёт. Без коровы... без коровы-матушки селянин долго не живёт...
Не остался представитель новой власти без опоры, нашёл слабого человека и повесил на шею вражеский "винтарь"...
Оккупационное время оказалось временным и коротким по меркам Истории: воинская мощь с востока погнала врагов туда, откуда и явились. Староста, было, собрался бежать вслед за врагами, но замешкался по неизвестной причине.
– Почему "неизвестной"? Очень даже известная и понятная, что человеку, что зверю: "пусть смерть получу, но в доме родном, не на чужбине кости лежать будут, родная земля примет". И зверью в человечьем обличье не отказать в любви к земле родной.
Взяли старосту братья-уклонисты, судили своим судом, где главной статьёй обвинения фигурировала реквизированная на нужды германской армии корова, и учинили быструю расправу: вывели недавнего сельского временного владыку в чистое поле, воздаяние по заслугам начали с отрубания рук с пояснениями за что:
– За корову! – полное четвертование не случилось: коварный староста умер от болевого шока и от потери крови.
– И братаны, узрев результат мести, тронулись рассудком.
– Основательно?
– Нет, не настолько, чтобы произвести расчёт с жизнью, так, средне... Где-то около забоя скота, или чуть выше.
тронулись рассудком
Окончив святое дело борьбы с врагом, братья отметили акт возмездия обильной выпивкой, явили себя односельчанам и заявили:
– Кто надумает хоронить падлу узнаем и решим таким манером! – односельчане, зная нрав братьев, не посмели ослушаться и оставили труп на усмотрение Природы.
Труп пролежал зиму, весну, а на лето скелет, чтобы не пугал детей и женщин, нарушив запрет судей, предали земле. Без могилы и опознавательного знака, принятого в христианском вероисповедании.
– Сомнительная история, неправдоподобная...
– Излагай сомнения.
– Правом без разбора вины убивать подданных владело только государство, самосуды преследовались со всей строгостью закона. Как братанЫ без последствий угробили старосту?
– Благодаря формуле "вождя мирового пролетариата": "Государство – это вы...", но точное исполнение не знаю: "вы", "мы"?
– История о возмездии окончена, или продолжение будет?
– Будет: мужик, что не устоял перед нажимом старосты и взял в руки вражеское оружие, после возврата всего и вся на круги своя, получил "червонец" на отсидку в славном городе Магадане, что стоит до се на краю земли русской.
Отбыл срок, выжил, вернулся в село, работал честно, колхозная общественность, придавленная трудом от восхода до зари, не поминала нехорошее прошлое человека, но не братья: приходил очередной совецкий титульный праздник, основательно заливали на воротник, ловили давнишнего "полицая" и крепко били.
– Забавлялись, очищали совецкую землю от предателя.
– Получилось?
– Получилось, выжили мужика, ушёл из деревни бывший вражеский прихвостень.
– Мораль?
– Обойдёмся без морали...
– Кому ответ держать после выяснения, что история от первой и до последней литеры выдумка?
– Тебе, кому ещё, что спросить с бестелесного?
– Со старостой понятно, получил своё, не ушёл от возмездия, как братаны кончили пребывание в видимом мире? Знаешь?
– Знаю, стандартно, без особенностей: старшОй, пребывая в состоянии алкогольного опьянения средней степени, вздумал на шкив работающего агрегата по очистки семян поставить ремень привода, момент из раздела "глупых героизмов" Бездушная техника по локоть размяла правую (десницу) верхнюю конечность с последующей ампутацией. В миг жевания десницы герою в мельчайших подробностях пригрезилась отрубленная рука старосты.
– Жестокая, страшная картина, в деревне мужик без десницы не мужик.
– Не скажи, шуйца уцелела, она-то и выручала, держала стакан.
– Младшенький?
– К сорока годкам цирроз печени приключился, да такой скорый и шустрый, что за срок меньше года мужик в мир иной отправился... Достаточно мрачных историй прошлого, возвращаемся в Фонд.
За семь десятков лет цветения социалистической системы, всё и вся за трудящихся решал очередной "отец нации", единственный и неповторимый, владевший даром видеть будущее страны на многие годы вперёд. Он-то и решал, "презирают савецкие люди иностранные подачки, или презрение давным-давно встало поперёк горла и мешает дышать? Пребывали во мраке неведения и не понимали причину нехватки воздуха, или что-то поняли, но молчали? Или прошлые обиды от врагов продолжали перекрывать доступ кислорода"? – никто, ни разу не устроил плебисцит с вопросом:
– Устали от презрения древним врагам, или ещё лет пятьдесят продержитесь? Презираете заработанные честным трудом на чужой земле иностранные деньги, или готовы всё, до единого пфеннига, отдать на укрепление социалистического отечества? – не было плебесцита-референдума, хватало кухонного и злого:
– Слышь, Вань, я не против поменять "презрение и гордость советского человека" на марки... – говорил когда-то молодой, а ныне состарившийся строитель Рейха точно такому созидателю чуждой вражеской империи.
Любопытство, кое всегда "голое", дарило собеседникам вопрос:
– Знать в какую сумму оценят прошлый труд в шахте Рура ("стального сердца Германии") с сорок первого по пятый? – отвечал другой претендент, не выпячивавший обидчиво губы в сторону зарубежных работодателей:
. – Чего выпячивать-то? Какая разница, кто выжимал соки? Как однажды сказали в отечестве "человек создан на труд отечеству" – так и работал без вопросов, не привыкать к работе. На кого работать дело десятое, главное как мои старания оплатят.
Граждане страны советов, имевшие основания гонять в черепной коробке приятную мысль о предстоящей расплате за прошлое, с наслаждением предавались мечтам.
– Не все, осторожные, знавшие где живут и с кем имеют дело, определяли обстановку народной прибауткой "курочка в гнезде, яичко в пизде, а мы яешенку жарим!"
– Понимали, из не снесённых яиц яичницу нормальные люди не жарят, но от надежды "а, вдруг?" не отказывались.
– Одно из любимейших ваших занятий.
Выплата компенсаций советским гражданам, побывавшим когда-то за рубежом не по собственному желанию, пришлась на времена, когда экономическое положение страны определялось привычным, простым и понятным только русскому человеку словом:
– Хуёвое – если сравнить граждан России с атомной бомбой разница очевидна: когда в бездушном устройстве объём урана под номером "двести тридцать восемь" превышает критическую массу и бомба взрывается – масса недовольных граждан может перевалить далеко за критическую без всяких последствий.
Лучшие политические, экономические и просто без звания, десятки лет пытались понять: "как, отчего и почему, каким образом, после многолетнего, упорного и успешного труда на строительстве социализма строители докатились до положения, когда недавний савецкий прочный, надёжный и устойчивый рубль, почти золотой, скатился в деревянные?
Отчего и почему платёжное средство подкатило к границе, за коей маячило "в базарный день гроша не стоит", отчего рублёвая гордость перешла к иностранным валютам?
Отправился к старшей сестре на семейный совет:
– Слышала новость?
– Какую? Новостей пропасть, успевай уши развешивать.
– Немцы собрались порадовать валютой за прошлое. И мы, вроде бы, не в стороне стоим от расплаты. Что думаешь, что скажешь? Пойдёшь в органы за поясняющими бумагами своему прошлому? Ага, военному? За справкой?
– Нет, нет, что ты! Дочь институт заканчивает, какие марки! Обойдусь без марок, как бы вреда не было!
– Каким образом?
– Ну, как же! А вдруг все узнают, что её мать...
– ... десятилетней два года пробыла в оккупации, не умерла голодной смертью, мало того, в составе семьи оказалась в польском городе Люблине вблизи с "Кобет Майданек пекло"? И не помнит, почему и отчего не попала в само пекло? И родные органы, кои всегда и всё о тебе знали, вдруг потребуют объяснений, почему осталась жива и не оказалась в топке печи? За справкой иди в ФСБ, и если там на тебя нет ничего получишь ответ:
– Извините, но вы чисты перед прошлым и настоящим, как слеза дитя, а о будущем не беспокойтесь. Думайте о настоящем проживании в стране, где позволительно быть кем угодно, даже сумасшедшей, пожалуйста, но будущее отменяется, не предвидится, и посему спите сном праведников. Что знаете о праведниках прошлого? – и, довольная ответом, остаёшься чистой перед прошлым, настоящим и... извиняюсь, будущего нет, нам отказано в будущем.
И глядя на нынешний мир чистыми, постаревшими глазами цвета небесной синевы скажешь:
– Не была на оккупированной территории, не выезжала в польский город Люблин в конце июля сорок третьего года в составе семьи – а как пройти мимо срока в год и три месяца в лагере польского города Люблина одноименного воеводства не знаешь. Не знаешь сестра, отчего и почему, пребывая рядом с "Кобет Майданек пекло" осталась цела, и об этом от органов получишь справку. Впрочем, как хочешь, а я иду сдаваться. Если не имею будущего – попытаюсь хотя бы слабой прозой оставить при себе кусочек прошлого. Коли не горишь желанием побывать в кусочке военного времени длиною в три полных года, не хочешь выяснить, насколько жестоко послевоенный склероз повредил память о военном времени – дозволь брату окунуться в прошлое и окажи помощь фактами.
Три военных года представляют больший интерес, чем последовавшие пятьдесят "мирных и щасливых", что вспоминать, какие радости?
Если за семьдесят лет "торжества" система не подарила столько интересного, как четыре года войны – какими словами поминать систему? Пятьдесят лет прятались от самих себя, может, хватит? Умирать скоро, пусть хотя бы память покается.
Попытки понять почему "власть советов" тянула резину с выплатой компенсаций пять десятков лет – привели к выводу:
– Произведи одновременно с гражданами обиженной Европы выплаты и савецким помощникам в строительстве Рейха – суммы до последнего пфеннига ушли в привычную и любимую графу "псу под хвост", родное государство тех денег и понюхать не позволило с оправданием:
– На врагов страны советов работали!
Умнейшая, но, как всегда, меньшая часть граждан знала о наползающем крахе, не минует крах, наступит, и тогда нужда заставит "гордых совецких людей" вытянуть руку в сторону иностранцев с беззвучной просьбой "помогите", а что занятые суммы принято возвращать с процентами – протягивающие руку не думают.
Друзья – это друзья, но если враги в трудное время быстрее друзей просчитали обстановку и протянули руку с с валютой – куда вписывать бывших врагов?
– Увидели и поняли; пора поддержать спадающие штаны гражданам сгинувшей страны советов.
Никто не знал о размерах компенсации за прошлое, неизвестность огорчала, но ненадолго: спасала поговорка о курочке в гнезде, о яичке в том месте, и о яичнице из ожидаемых яиц.
Какой процент бывших "рабов с востока" держал нехорошие крайне огорчительные мысли "хер вам, а не марки" не знаем, но, пожалуй, терпеливые и выдержанные бывшие строители чуждой савецким людям империи утешались и ободрялись:
– Жили без марок – и ещё поживём!
Оказаться в стороне от волнительной процедуры раздачи чужих денег своим гражданам "совецкое" государство, разумеется, не могло, и тогда-то и был сляпан
"Фонд Прощения и Примирения с прошлым".
– Искажаем, название иное: "Память. Ответственность и Будущее"
– "Ликуй Исайя"! – за одно название фонда авторам миллион выдать следует. Кто автор фонда, , кто призывает мириться: граждане Германии, "наши"? Вот он, желанный миг, вот оно щастье без границ, так и тянет на изречение красивостей: "глубокий мир и покой воцарились в глубинах остатков совецкой империи с названием Россия"! Дело за малым: получить желанную компенсацию, устроить шикарный банкет и сдать прошлое в архив.
– Надо же, половину века раздумывали: мириться, али "делать губы писей" ещё столько?
Вступление было интригующим и в духе времени. Так и есть: у всякого времени свой дух, но почему меняется правильного ответа никто не знает.
Кто из бывших строителей Рейха и что разглядел в названии Фонда – опросов не проводилось, не держим привычку интересоваться деятельностью вновь рождённых фондов, хватает веры, а если в ком-то сидит бес и толкает задавать необдуманные вопросы – следует задать вопрос квартиранту:
– В названии Фонда сокрыто предложение пересмотреть перечень давнишних обид, касавшихся напрямую граждан "страны советов" укреплявших могущество Рейха честным трудом.
Правопреемники прошлых работодателей обращались с предложением мириться не ко всем, но тем, у кого были основания мириться с прошлым. Статьи и пункты, кои предлагалось забыть бывшим работникам на Рейх, основатели Фонда не указывали, за них подсуетились "наши" и "свои"."Карточкой претендента на компенсацию" с ушами от прежней и любимой "совецким" народом педерастической "Анкетой".
Ах, как хочется быть первым, на кого свалились простые вопросы:
– Кто изобрёл примирительный Фонд: "наши", или потомки давнишних врагов? Правопреемники? – вопросы распирали гордостью:
– Надо же скудным разумом родить такое! Каков молодец! – что славу первооткрывателя мог перехватить кто-то ещё и влезть в соавторы категорически отвергалось.
– Как можно отбирать последнее!? – если Фонд соорудили "наши" в компании со "своими" – кражи по крупному обязательно случатся, и такая уверенность раздражала и основательно портила "предмарочный" участок жизни.
– Компаньон, это твой напарник такой сообразительный и наперёд знал, что кражи будут, а какие мысли в адрес Фонда, держали прочие претенденты?
– Ваши вечное "с бешеной собаки хоть шерсти клок".
Гнал подлые нехорошие мысли о соплеменниках, а те далеко не уходили, возвращались и отравляли жизнь:
– Наживутся, ох, наживутся фондовские суки на грошах бывших работников на Рейх, как пить дать, наживутся, непременно наживутся!
– Клянись высшей клятвой уголовного мира "падлой буду, век свободы не видать", если претендующие на компенсацию с тобой за компанию со всеми, не будете оповещены работниками средств массовой информации о том, как к "чистым" рукам "товарищей" из Фонда прилипнут солидные суммы немецкой валюты!? – и как в воду глядел!
На то время страна советов полностью истощилась средствами на создание фондов, и создать чисто совецкий "Фонд примирения с прошлым" не могла, потому-то и случилось раздвоение: марки немецкие, фонд – совецкий.
Призыв к примирению давнишние работники на Рейх услышали, но какими словами выразить примирение, если ни в душе, ни в памяти и других местах старых тел не присутствовало и капли вражды к древним работодателям претенденты не представляли.
Хорошо и честно работать "рабов с востока" враги научили, а пиздеть не по делу не у врагов не получилось: в языке врагов отсутствовало только русское определение "пиздеть не по делу".
– Как сегодня заявить сыну древнего работодателя: "твой папаша был нехороший и заставлял работать сверх меры" если сын предлагает расчёт за давнишний труд? Когда у плохих отцов хорошие дети рождались?
Помощь пришла от "своих" листком плохой, годной разве в туалете, бумаги с не лучшей типографии:
"Учётная карточка претендента"
кою без промедления, чтобы не отдаляться от прошлого, назвал "Анкетой", особа во все времена была ближе и понятнее: "спрашивают – отвечай"
"Карточка претендента" по сути была сестрой старой Биографии с облегчением, и если первая давала полную свободу творчества – сестрица Карточка выставила шестнадцать наводящих вопросов.
– "Те же яйца только сбоку"
– Повторы портят литературу.
– Не все, повторы освежают память и выкладывают новое, пропущенное в первом прогоне. Органы знают об этом.
Основная задача при общении с любыми Фондами – знать, где лежит кошелёк и как оттуда бесшумно вынуть содержимое. Без неприятных последствий, то есть.
