Текст книги "Прогулки с Бесом (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 111 страниц)

Как-то в один из вечеров отец загонял вагон в парк, я стоял рядом.

Называть время "вечернее" не годилось: солнце висело на приличной высоте, вагон пустовал, похоже нутро "граждан п-сажиров говорило:

– "Неча раскатывать в трамваях, время тревожное, ненадёжное, лучше быть под своей крышей. Война настоящая, не шуточная, не краткий пограничный конфликт, вон куда враги дошли и укорота им нет, а что будет дальше одному богу ведомо"

Издавна заведено: неприятные события следует встречать в своём углу, каким убогим угол не был. Отчего и почему великое и бессмертное "на миру и смерть красна" забывается – этому объяснения нет.

И когда вагон был поставлен на место, когда слух очистился от шума работы трамвайных двигателей – со стороны заходящего солнца услышал низкий гул чего-то работающего, что-то не совсем, но похожее на работу трамвайных двигателей.

– "Со свиданьицем"! Звук невидимых работающих авиационных моторов со стороны захода был неровным, гудело с какими-то падениями и подъёмами, но что такие подъёмы и падения звука называются "модуляцией" шестилетний малый не знал.

Прежние, неучтённые симфонии моторов Люфтваффе с проходом над городом, а таковых было пять, или шесть забылись напрочь, и пришло понимание: "эти летят к нам, хватит стоять в строне, пришла пора и нам отведать прелести авиционного налёта. Начало обычное, увертюра-бомбёжка, а если будете паиньками – к бомбёжкам добавят что-то ещё..." – и скоро жители города поняли: "прерывистый гул со стороны заходящего солнца ничего хорошего не сулит слушателям: бомбовая нагрузка машин Люфтваффе полная,приличный концерт ожидается!

Первый налёт вражеской авиации, повторяю, начался в момент, когда отец загонял вагон в "стойло". Отцов вагон поворачивал в ворота парка, в небе продолжался гул моторов, но он никак не проявлялся на действиях важатого: отец спокойно, без спешки ставил вагон на место. После того, как вагон был поставлен и опущена "дуга" – отец зашёл к женщине в стеклянной будке на въезде в парк и малое время что-то говорил.

Всё было сделано быстро, и мы споро отправились в монастырь. Много позже, уже взрослым, увидел репродукцию картины большого художника "Дети, бегущие от грозы".

Картина напомнила нашу ходьбу-пробежку от трамвайного парка до монастырской кельи с разницей нашего бега и детей на картине: девочка несёт на себе братца, и общий ход одинаков, а в нашем случае меньший то есть я, чесал впереди старшего и не понимал, отчего отец передвигается так медленно!

"Смфонию" встретили в стенах кельи и без страха.

В первый налёт городу досталось не крепко. Вражеская авиация в основном "долбила" железнодорожный узел, что находился километрах в трёх-четырёх от монастыря. Это было первое "боевое крещение" вообще, но монастырь оно не коснулось, в первый налёт нам показали, как такое "крещение" делается, эдакий показ возможностей Люфтваффе.

Первый налёт, если не изменяет память, был последним в жизни демократичного городского общественного транспорта.

Одни говорили, будто единственная и крайне глупая вражеская бомба разнесла тяговую электрическую станцию, лишив трамвай питания, но другие возражали:

– Последними из города уходили сапёры, они-то и взорвали – истина всегда сидит между спорщиками, каждый прав: электростанция перестала давать ток, а тяговые подстанции взорвали выполняя приказ "оставлять врагу безжизненные пространства..."

–... а заодно и тем, кто остался в оккупацию...

– Бес, история войны знает случаи, когда смертоносные устройства не срабатывали. Знаешь, отчего не все сто процентов убийственных предметов срабатывали? Кто те милосердные, умышленно вворачивали в носы бомб-убийцы неисправные алюминиевые конические взрыватели? Или изготовители взрывателей грешили перед военными?

– В ином месте поговорим...

– Говоришь совсем, как работник органов...

Никто, разумеется, и никаких ремонтов на тяговой по/станции после налёта авиации делать не собирался, и на другой день по утру, жители города безропотно перешли на древний, привычный, забытый, но здоровый вид передвижения по городу: собственные ноги. Этот способ передвижения в России известен под названием "одиннадцатый номер" и старые люди хорошо его помнят.

Рассказ о самом демократичном и прекрасном средстве передвижения – трамвае, закончу песней, маленькой и весёлой, кою подарила тогда матушка:

"Вагон ползёт, как черепаха

вожатый спит, как бегемот,

кондуктор лает, как собака:

– Пройдите, граждане, вперёд"!

Старые, знавшие люди, говорили, что тяговую подстанцию, питавшую электроэнергией городской транспорт, была взорвана отступающей Красной Армией согласно требованиям "вождя" "оставлять врагам выжженную землю". В призыве выжженная земля не называлась "советской" по причине: "советская земля" выжигалась и тем, кто на ней оставался, отдавшись на волю судьбы и оккупантам.

– Кто из народов Европы в Большую войну применял "тактику выжженной земли"? Отечественные вои "сорок первого памятного" – не в счёт?

– Куда собрался вклеивать сведения?

– Голое любопытство в смеси с гордостью: "никто так со своими не поступал, я пожалуйста, сколь угодно и без утраты звания "вождь всего народа".

"Первая любовь" приходит или к кому-то, или к чему-то, но чтобы к двум позициям одновременно – об этом ничего не знаю.

– А как такое: "влюбился в красивую женщину за рулём "Бентли"?

– И "Бентли", и женщину – следует рассматривать по-одиночке...

– Чего знать? К тебе любовь пришла в августовский вечер, когда отец загонял вагон в стойло... в парк, то есть...

Так и было, верно говорит "вселенец"! – близился жаркий и тихий вечер. "Первая любовь" появилась со стороны захода солнца и это были удивительные птицы, не махавшие крыльями, как все нормальные пернатые... Доселе невиданные птицы проплывали высоко в небе в строну восхода солнца и в большом количестве. От стаи исходил удивительный, до этого не слышанный прежде, гул.

Почему диковинные птицы стороной пролетали город было непонятно, но о стаи замечание сделали:

– Заныли, аспиды! – а шестилетний шкет влюбился в ноющх птиц.

– Чего ждать от извращенца.

– Извращенцами рождаются, становятся? Что думать малому о больших птицах, коли "птахи" ничем не угрожают, велик грех шестилетненого? Потом были страхи, а первая встреча обошлась без урозы проститься с жизнью.

Да, проплывала вражеская авиация высоко в небе, но не говорила, что явилась сделать из меня фарш угостить родную землю. Любовь жива до первой непрятности, и то не у всех, хватает и терпящих.

– Не крутись, элемент извращения налицо: любовь проявилась не совецким аппаратам тяжелее воздуха, а вражеским.

– Тогда о пределяй и размер моей вины. Появись первыми в небе над монастырём краснозвёздные летательные аппараты, да надери чужим ерапланам задницу, сбрось с небесной синевы бесформенными обломками – полюбил своих, им отдал чувства, тот же нынешний футбол, но тогда в небе не было иных аппаратов тяжелее воздуха, воздухом над моим миром владели чужие аппараты с единственной целью: всё и вся смешать с землёй.

Возможно, в то же время где-то и кому-то с неба сбрасывали пропитание и одежду, но я получал иные "гостинцы".

И всё же полюбил самолёты за красоту. Жестокие, страшные, неудержимые, беспощадные, неразборчивые, непонятные – и красивые!

Когда самолёты шли "волнами" на восток, а на востоке от монастыря находилась станция – пролетарии монастыря радовались нормальной, естественной христианской радостью:

– Слава богу, пронесло! – во вздохе содержалась великая благодарность богу за милость: не позволил вражеским авиаторам разгрузить бомбовые люки машин на их головы. Почему никто тогда не говорил, согласуясь с догматами христианства:

– "Доблестные асы Рейха, черти бы вас взяли! На восток курс держите? Далеко лететь, и риск заполучить снаряд от зенитного орудия совецких ПВО имеется, не продолжайте полёт, сбрасывайте смертоносный груз нам, а наших братьев на востоке не трогайте?

Нас ждёт оккупация, мы в глазах всего савецкого народа порчены оккупацией, отныне граждане второго сорта и готовы закончить пребывание в мире сем согласно крылатости "сам погибай а товарища выручай!", и ежели строго придерживаться призыву вообще погибших не будет.

– Верно, но забываешь о крылатости со знаком минус: "своя рубашка ближе к телу", она-то, проклятая, и не позволяла выполнить "сам погибай..."

Luftwaffe Bommbenfliegerkrafte летели на восход солнца....

– Немецкого языка не знаешь, какого хрена умничаешь?

– Не умничаю, но иноземную бомбардировочную авиацию и её игры с мирными савецкими гражданами следует поминать немецким языком, а дойдёт очередь хранить животы от работы отечественной бомбардировочной авиации перейду на русский. Поминать "немецкую бомбардировочную авиацию дальнего действия" длиннО, войны затевают не ради длинных бесед, потому и Luftwaffles короче "немецкой бомбардировочной авиации дальнего действия" Оккупант говорил аборигенам "Komm!", а не "иди суды", суть названий не менялась и объединений позиций не наблюдалос.

Много сожалений, большинство провокационных, не забыты до ныне, а одно, провокационнее остальных, выглядит так: – Дорогие монастырцы, ответьте себе, мне не надо: на какое неизветное будущее, ради каких прекрасных времён впереди, отчаянно цеплялись за жизнь в настоящем? Полученное на пребывание в видимом мире время называть "жизнью" было большим грехом, и впредь ничего хорошего вас не ожидало, чего тряслись "господи, пронеси!?", почему не плевали в небо в налёта вражеской авиации, а потом и своей авиации, почему не доверяли судьбе оставшиеся крохи?

"Профессионал пера" давно заметил наши метания от темы к теме и осудил, но бесу и мне метания понятны и оправданы: нынешние метания в сочинении результат древних бомбёжек. Бес не испытал прелестей бомбёжек, нет нужды метаться от темы к теме, но всё же почему-то мечется вместе со мной.

– "Солидарность" проявляю...

"Испытавшие прелести бомбёжек до конца дней остаются..."

– Бесяра, как правильн набрать: "мятущимися", "мятежными"?

– "Мятущимися", метаться, "как кошка на пожаре"

– Погоди, рано о пожаре речь заводить, пока ничего не горит, до пожаров будут иные события.

Совецкие времена имеют основания на гордость по количеству запуганных граждан, но страх сгинуть от "родной и любимой власти" не входил в сранение со страхом от работы асов Люфтваффе. Если страх савецкого сорта был длительныи и неуверенным "посадят-обойдётся" – страх работы вражеской авиации был коротким и паническим до названия "душа с телом расстаётся"

– Паника граждан, вкусивших вражеские бомбёжки, превышала совецкий мелочный страх:

– Что твой "червонец" в лагере? Так, мелочь! Тебе бы, сучонку, разок в бомбёжке побывать!

Неправильное название "временные панические настроения", паника, единожды обуявшая, навсегда прописывается в памяти, и единственные, кто справляется с ней это Его Величество Склероз с братом Маразмом, единственная пара, сжигающая блоху Панику вместе с шубой".

Телесным метаниям бомбируемых предшествовали муки разума: "где надёжно укрыться!?" – включали наитие, ждали ответа неведомых спасителей, но собственные соображения о местонахождении надежного убежища в работу не пускали:

– "Что бог даст..."

Ни один сценарист, ни один режиссер, никогда и ни в одном фильме о прошлой войне, не вставит в речи отрицательных героев крамолу, граничащую с предательством:

– "Скорее пришли эти чёртовы немцы, бомбить перестанут, на своих "бонбы" кидать не станут!" – в каком количестве голов "совецских граждан" могла сидеть подлая мысль о желательности скорого прихода врагов никто и никогда не узнает.

Ах, как хороши, прекраны и правдивы наши фильмы о войне, как равильно, без ошибок, спроектировано и расставлено по кадрам! В военных фильмах даже смерть героев красивая! Нет и единого кадра о смерти, от коего зрителю неловко за поведение умирающего!

Почему популярен фильм из семнадцати серий о советском "гении разведки"? Немало сделано отечественных фильмов о героях невидимого фронта, а семнадцатимгновенный заслонил всех? Простой ответ: "красивый и с минимальным количеством убитых. Играй "действующие лица и исполнители" берлинским говором а зрителю оставь титры под кадром – и тогда фильм получил высшую оценку мировой Академии Кино!

– Пожалуй! Лик актёра на роли непровального разведчика не славянский, но арийский. Если бы "режиссерка" фильма на роль взяла типичное ваше лицо с носом-картофелиной, или любое другое, но не то, что есть в действительности – фильм прожил бы не дольше других из этой серии.

– К чему клонишь?

– Не понял? Представь, вместо актёра с арийским лицом роль отдали со славянской внешностью? Забавный фильмец бы получился: кругом одни лица, а у разведчика иное. Совсем, как если в войне с китайцами в вашем Генеральном штабе работал китаец, и никто бы не поверил, что товарищ Сунь Хуй в Чай кадровый разведчик Поднебесной.

Смешивать нельзя, сравнивать допустимо, полезно и нужно. Отступление не имеет связи с прошлым, набивать не нужно.

Одно непонятно: почему "семнадцатисерийного" героя-разведчика именуют "Штирлицем?".

Глава 65.

Продолжение бомбардировок.

Дополнение первой любви.

Цель бомбардировок с воздуха проста и понятна: люди, и не совсем такие, управляющие «ап-п-а-а-ра-атами тя-тяж-ж-ж-желее воздуха», кидали сверху убийственные предметы с названием «бомбы» и пытались угодить в меня. У меня была была противоположная цель: «применять известные способы и уклоняться от встреч с чужими бомбами всех калибров». Чаще картина выглядела так: желания бросающих бомбы и уклонявшихся от встреч с бомбамирасходились по диаметру. Так и жили: те кидали – эти уворачивались, но местами не менялись. Между задачами одних и других пребывала начинка , в кою и отправимся на прогулку.

В "первая любовь" сокрыто два заблуждения: женщины, что им естественно, при звуках "первая любовь", представляют её, как что-то возвышенное и прекрасное, единственное и то главное, ради чего им, женщинам, стоит появляться в этом мире. Любовь и женщина – единое целое, женщина приходит в этот мир только для "первой" и "единой" любви. Желательно – "вечной".

Всё, что потом у неё бывает после "первой любви" в "интимной сфере", носит название "тягомотины", или "нудиловки".

– Дозволь ремарку?

– Чего спрашиваешь? Соавтор, твои права выше моих, можешь дать команду на запись чего угодно, но спрос будет с тебя.

– Мелочь. Не запишем сейчас – забуду. Набирай:

"Интересен женщине – она с тобой, терпит, что приносишь во имя великой цели: выяснить "чего ты стоишь", а по выяснению решает: "продолжать оставаться с тобой, или покинуть эту никчемность?" Не редко бывает, что понимая мужскую ничтожность, женщины остаются рядом.

– Сволочь ты, братец! Забыл, что отношусь к "великому братству мужчин"?

– Обиды выскажешь в приватном порядке, без занесения в протокол. Продолжай о "первой любви" и постарайся не сбиться с мысли. Трудная тема.

Отдают женщины, как и мужчины, единственную, первую любовь какому занятию неизвестно, но что мужчины отдают первую любовь чему-то иному, а не женщине знаю по себе. "Первую любовь" отдал "мёртвому железу": авиации, а явись первой девочка с розовыми бантами в кудряшках, но не мотоцикл – влюбился в кудряшки.

В древние времена, как ныне, не было пышного цветения техники, и всё же юноши отдавали чувства не друг другу, но увлекались небом, водными просторами, строили нужные стране объекты, лечили здоровых людей...

На противоестественные влечения не было времени, не нарушали естественный ход жизни и о "нетрадиционной сексуальной ориентации" ничего не знали.

Женщине Природой дадена мечта о крепкой, верной, неповторимой, неразделённой с кем-то ещё, надёжной, страстной, жертвенной мужской любви, но даденные женщине страсти Природой ныне "накрываются медным тазом", далеко не каждая получает первую мужскую любовь. Многие миллионы женщин уходят в мир иной, так и не встретив первую любовь. Что-то другое бывает, суррогат с иностранным название "секс"" испытывают многие, но не любовь. Только женщина видит себя первой любовь избранника и не допускает, что её порядковый номер перевалил за дюжину...

– ... как в фильме: "двенадцать женщин бросил я и десять бросили меня?"

Первая любовь пришла с неба вместе с первой бомбой, что в виде чёрной точки отделилась от "аппарата тяжелее воздуха" и выполняя неизвестно какой-то закон механики понеслась к земле. Результата встречи воющей чёрной точки с землёй хватило на вспышку любви. Совсем, как в народом любимой песне о знаменитом разбойнике: "нас на бомбу променял..."

– Не менял на бомбу, но на птицу, вывалишей яйцо необычнгой формы, соблазнился, было. И опять никого не было рядом с поучениями:

– Птичка сволочь и стервоза, увидел в небе такую – собери внимание в кучу и будь готов распластаться на земле при первых звуках воя выпавшего из пуза птахи "яйца"

Да, уподобился любимому народом песенному герою, и мне хватило одной ночи, чтобы будущие "первые любови" истратил на одну любовь авиации. У меня всё случилось, как и у Стеньки Разина, где "одну ночь с ней провожался", но не с соплеменницей, а с персиянкой.

Пожалуй, можно думать, что ничего с иностранкой у Стеньки в ту ночь не е получилось, поэтому он утром и выбросил княжну в Волгу!

И я отдал первую любовь куску летающего иноземного металла. Это было крайне не патриотично с моей стороны, но это случилось!

Почему и отчего вообще появляется первая любовь? Скажу о себе: первая любовь посещает нас, милые женщины, от удивления, восхищения и от необъяснимости чуда! Или от хорошего удара по голове, что бывает реже. Такие случаи описаны в литературе по криминалистике. Первая любовь может зародиться и от тайны. Совет вам: если вы мечтаете всё же встретить "свою" первую любовь, хотя она у вас может быть и десятой по счёту, то будьте таинственны, как египетская пирамида, восхитительны, удивительны, необъяснимы, и до предела загадочны. Настолько загадочны, что и сами себя понять не сможете! И тогда первая, или двадцатая, какая разница! любовь вам будет обеспечена до конца дней ваших. Запомните, что наличие какой-либо из телесных красот для получения "первой любви" недостаточны. То есть хочу сказать: если вы будете иметь в себе указанные выше свойства, то в вас будут влюбляться все, без разбора и непрерывно, и все такие приходы любви будут у вас только первыми! Сколько своих сестёр способна "обездолить" женщина, на которую прольётся непрерывный "дождь" из "первой" любви!? И всё первые, первые, первые... Всё заграбастать себе одной! Любовь мою, любовь от него, и ещё от массы других из нас!

Если бы тогда, перед появлением самолётов Люфтваффе, явилась любая девочка моего возраста – тогда бы она была "первой любовью". Так нет вам, девочка появилась, когда раздача "любви" с "аппаратов тяжелее воздуха" окончилась и они улетели на заход солнца. Не было у меня права любить девочку: прятался от "гостинцев" с неба в земляной норе с громким названием "бомбоубежище".

Что-нибудь одно: или любовь, или спасение "живота своего". Те, кто мог совмещать в себе этих два великих чувства – приписаны к "ликам святых".

А всё Luftwaffe, оно, его вина, оно появилось раньше девочки! Или хотя бы в один момент с нею, тогда была бы возможность выбирать! Ага, придуманное "право выбора" в христианстве, это когда выбирают кому кланяться: основателю учения, или его "извечному врагу "диаволу".

Измени события порядок следования – вся бомбардировочная авиация Рейха раз и навсегда превратилась бы в постылую и ненавистную! Но, увы, "поражение чувств" получил от вражеской авиации, что и ужасно! До сих пор живу с любовью к авиации, хотя во все дни жизни добывал хлеб насущный не служением ей. С возрастом пришло и понимание, что все машины, висящие в воздухе, не могут быть плохими, или хорошими: они "нейтральны". Но в шесть лет понять такую "запредельщину" – невозможно.

Безразличны пилоты боевых машин. Не машина выбирает цель для ракеты, поэтому ненавидеть "авиационное железо" – глупо. Приводит в восторг само изделие, но ни то, что оно делает. Когда смотрю, как палубная авиация стартует с авианосцев, как она "приземляется" на палубу – не думаю о том, где эта красивая птица была час назад и чем занималась. Когда сегодня гражданский лайнер, полный пассажиров, грохается на землю, то искать в нём причины падения – пустое занятие.

Из воздушной мощи, что служит человечеству, любовь отдаю одномоторным авиаэткам. Лёгким и несерьёзным.

Стартует авиационная громадина – да, взлетит, обязана взлететь громадина, по ней отмерили взлётную полосу, не имеет права не взлететь!

А крылаиая малышка напоминает лёгкую, изящную девочку, ну, совсем как та, что видел в монастыре после первой бомбёжки!

Ушибленные первой любовь не женщине, но к железу, , неспособны любить. Нет, нет, успокойтесь милые женщины, мы будем вашими верными спутниками, но не требуйте первой любви, первая любовь отдана мёртвому железу! Если сегодня мальчик часами сидит перед экраном монитора – конец, не пригоден первой любви, любовь состоялась с ящиком, набитым сложной электроникой, и если не хотите в старости остаться без в0 в ранней юности не давайте сыновьям умные ящики с названием "компьютер"

– Долой ромео с джульеттами, да здравствуют социальные сети!

– Ага, осталось провозгласить здравицу нетрадиционалам.

Сгинет и первая любовь, не станет её. "Надцатая" по счёту и следующая за ней будет, такого добра вокруг сколь угодно, но первой любви – нет и нет! Дети? Будут дети, как без них, но безумств, рождаемых первой любовью не ждите.

Глава .

Вонючая ночь.

– Даже и мала Война в разряде «пограничного конфликта» немыслима без техники, с голыми руками к победе придти ни у кого не получалось.

– Убрать?

– Пусть остаётся примером качественного "ляпа"

Граждан, убежавшие на восток от прущего врага, считались разумными и вызывали подозрительную зависть у оставшихся встречать неизвестность: "живут в тишине и спокойствии, а тут от бомбёжек того и гляди с ума сойдём"! – что убежавшие лишились удовольствия испытать малую и пустяковую обработку с воздуха десятком бомб об этом завистники помалкивали. И не задумывались: "не получилось убежать – терпи страхи"! – или воюй сним и побеждай.

Но как быть, когда страшно, а бежать некуда? Конечно, бежать есть куда, направлений для бега хватало, но страх расставания с родным гнездом оказывается сильнее страха перед неизвестными немцами.

Как скоро граждане города сообразили, что от налётов вражеской авиации хорошего ждать нечего – зависело от "пониманий текущей обстановки каждого отдельного индивида", а когда такое понимание перешло в уверенность – немедленно родился вопрос: "где спасться от аспидов"!?

С какого исторического периода, и в какой стране, граждане пришли к выводу, что наилучшим укрытием от угроз с неба остаётся нора в земле? Любая нора? Как естественного, так и рукотворного происхождения? Такие норы у нас и до сего дня называются "убежищем". Категории нор-убежищ различны.

Совсем скоро до пролетариев монастыря дошло: "чужие птицы появляются в небе над городом не шутить!" – и всякое монастырское сооружении ниже уровня земли на пять сантиметров перешло в разряд "бомбоубежищ", превратились в места в места спасения тел.

Если в убежище-подвале глубина была в десять метров, да если такой подвал выложен старинным кирпичом, да на каждый кирпич мастер ставил своё клеймо – да, это настоящее убежище, достойное уважения. Кирпичи, из которых были выложены старые подвалы, и до сего дня отзываются звоном, если по ним стучат металлом. И потолок у такого убежища сводчатый, из того же старинного кирпича.

"Советский социалистический" кирпич изготовлялся из прежней глины по другой технологии, называвшейся "передовой".

Срочная, быстрая, экстренная технология, какая угодно, но не та, по какой изготовляли кирпичи в старину. Советский кирпич, изготовленный в темпе, не был прочным, не звенел, а от слабого удара испускал чахоточный звук и рассыпался.

– Войди в соображение: после формовки прежний кирпич проходил сушку строго отведенное время, и только после подвергался обжигу. Не спешили строить сацилизм, размеренно жили и каждая новинка годами приносила радость. Кирпич обжигали в печах с отоплением дровами. Догадываешься, как ныне кирпичную керамику обжигают?

– Понял: открывают газовую форсунку на полную – и "пропадай моя телега все четыре колеса!", керамика не сгорит, а если и случится пережог – спрос на кирпич не падает, разберут и такой.

Сегодня на выступлениях воинов элитных частей показывают сцены, где крепкие парни ломают кирпичи руками, или о свои головы. Цирковые номера доблестных воинов и без участия беса рождают сомнения: "на нынешний кирпич достаточно бросить короткий строгий взгляд – и новая керамика рассыплется без удара. Вам, ребятки, дать на слом головами старый, изготовленный до переворота, кирпич и условие: кто переломит старика на голове будет награждён "Почётной грамотой с бантом"

– Старый кирпич устоит и против роты доблестной десантуры, но рисковать головами не следует, мало прочных голов.

Основной монастырский подвал не мог вместить желающих, сохранить жизни будущему. Были в монастыре и другие подвалы, отрытые в новейшие времёна и предназначенные для хранений припасов в зиму, но это были примитивные ямы, отрытые до начала упомянутых военных действий.

Выдержать, не сломаться, не запаниковать сознанием: "вон, соседка пошла прятаться от бомбёжки, а нам места не хватило!" мог не всякий. "Обойдённые судьбой" прятались в любой земляной норе без учёта её категории. Это походило на случай, когда в городе есть только одна переполненная гостиница: или терпи в ней всё, что она предложит, или...

Сооружениям, кои никак не тянули на звание "пяти звёздные", тут же сами спасающиеся от бомбёжек дали прозвание: "убожества". Это почти, как и "убежище". "Убожества" никак не могли спасти от бомбардировок и все это прекрасно понимали. Понимали, сознавали и продолжали в них прятаться. Это удивительное проявление моей психики, возможно, уже описано светилами психиатрии, давать своё не стану, нет ничего по теме. Не могу сказать, как простые совецкие женщины становились аналитиками:

– Слышь, Моть, вчерась не было аспидов, как бы сегодня двойную порцию не бросили...сегодня ждать надо!

Прогнозы были безошибочными, точные, как золото высшей очистки: три девятки. Выше не бывало.

Приближающаяся война повышала уровень нервозности, было отчего нервничать: к дозволенным вестям "наши войска после длительных и тяжёлых боёв были вынуждены..." – умолкало тарелочное радио – включалось "сарафанное"

– "Сарафанное" радио превышало государственное деталями. Было отчего нервничать: ухудшалось положение с пропитанием и доставали налёты Luftwaffe/

– Это и понятно: радуй утром и на сон грядущий шесть месяцев "завтра повесят" и ты занервничаешь.

– Вот так: воюют мужчины – нервничают женщины, а кто высказал "крылатость" "у войны не женское лицо" неизвестно.

Один прокорм приравнивался к двум войнам одновременно. Заявить: "жрать было нечего" не могу, чем-то питались, но "чем-то" стёрлось в памяти. Если выжил – стало быть чем-топитался.

Избыточные переживания от налётов вражеской авиации превратили монастырских женщин в приборы необыкновенной чувствительности, и дар предвиденья на бомбёжки развился до такой степени, что каждая третья из них могла предсказывать будущий график налётов вражеской авиации с точностью в "три девятки":

– Сегодня прилетят, аспиды!

Дар "пророчества" не миновал и мать, но с небольшим отличием: если соседка Шурка публично заявляла:

– "Сегодня ночью – наша очередь..." – Шуркины предсказания мать считала сортом ниже своих и спасать семейство в большом общественном подвале не водила. Если сегодня кто-то пригрозит "не ответишь где в это время находился отец до конца дней будешь сидеть в одиночной камере!"

– С "тиливизером"? Компьютер будет? – отец отказывался прятаться:

– На всё воля господня... – и оставался в келье.

Численный состав породы людей, кои согласны с любыми высказыванием со стороны , но делают своё не известен, но в утешение читателю скажу: они носят прозвание: "себе на уме". То есть, руководствуются только своими соображениями, а чьи-то соображения в расчёт не принимают.

Такова и мать. У неё имелся свой график налётов вражеской авиации "на городок рабочих", но она им ни с кем не делилась:

– Всё равно не верили!

Сегодня думаю, что по причине малой грамотности она вообще не имела никакого графика, а в "спасательных операциях" руководствовалась каким-то, на уровне зверя, чутьём. Её "график" абсолютно не совпадал с прогнозами других женщин. Отличался от "общественного". Помимо "графика" налётов авиации она имела собственное мнение и по иным вопросам:

– Нужны мы им. Чего у нас бомбить-то?

И всё же она не выдержала, и однажды, только однажды! Повела нас спасаться от предстоящей опасности. Придёт бомбёжка к нам, или облетит стороной – сказать не могла, но повела нас прятаться: всеобщий страх перед налётами с запада не миновал и мать.

Не в большой, капитальный монастырский подвал со сводчатым потолком мы пошли спасаться, а в "убожество" на соседней улочке. В погреб. Что толкнуло мать в земляную нору? Непоколебимая уверенность сестрицы Нюры;

– Сегодня прилетят обязательно!? – почему мать только однажды "дрогнула" и поддалась чьей-то уверенности? До веры кому-то ещё, помимо себе, она никогда не опускалась!

Подвал на соседней улице сами спасающиеся называли "убожеством", но такая оценка не мешала им набиваться в "убожество" до предела. Так было и в ту ночь.

Ошибки в прогнозе не было, и предсказание тётушки Нюры сбылось в начале ночи: подлая, неугомонная вражеская авиация начала "работу" с наступлением полной темноты.

Враги прилетели и, не мешкая, приступили к основному занятию: долго и обильно "долбили" город и станцию. Основательно. Каждый из пребывавших в "убожестве" с минуты на минуту ожидал: "долбание малозначительных мест вот-вот закончится и вся мощь военно-воздушных сил обрушится на их яму!

Сегодня, когда заканчиваю седьмой десяток лет "командировки" в этом мире – непонятная сила тянет задавать вопросы в пустоту. Вопросы сплошь низменные, призёмлённые и нет ничего удивительного: родились они в погребе для хранения припасов на зиму. Нужно представить ночь конца лета сорок первого и тесный, закрытый изнутри, слабенькой крышкой, погреб. Плюс отсутствие какого-либо источника света, плюс "обработка" вражеской авиацией только ей одной известных объектов. Хватит?

В возрасте шести лет дети с горшком управляются сами, если от неизвестного продукта на них не наваливается диарея... то есть, понос... понос.