Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

– То есть у нас в России звёзд шоу-бизнеса легко можно обезьянами заменить? – страшно удивился Питирим. – А почему никто до сих пор этого не делал?

– Кто вам сказал, что не делал? – приподнял тоненькие брови Хрисанф. – Давно уже метод освоен. А вы серьёзно полагали, что это люди? Господи Иисусе, да посмотрите на ту же Бабаенгу, какого уровня интервью она даёт – урчит лишь да прыгает. Недорогой вариант, карликовая мартышка с Явы. В сущности, сейчас поставки налажены – не только орангутанги, но также шимпанзе и гиббоны. Правда не подозревали, владыко? Включите гуляй-ящик да присмотритесь повнимательнее. Нет, человеки среди них тоже есть, и не меньше четверти. Но их число неуклонно сокращается – вот буквально на днях Диму Еблана макаком суматранским заменили. Продюсерам ведь и раньше приходилось быть немножко дрессировщиками – ходи туда, пой то, говори это, на фото улыбайся… Ну, в общем, последние года четыре стало проще вместо звёзд животинку на сцену ставить, всё равно по интеллекту недалеко ушли. У Попыхайлова в зоопарке кличка Чунга-Чанга была, уже тогда обратили внимание, что любит обезьян одну и ту же фразу часто повторять, типа «Без тебя, без тебя, без тебя».

– Святые угодники, – шепнул митрополит. – А как же ему теперь грехи отпускать?

– Да никак, – с досадой ответил Хрисанф. – Попсу сюда в принципе зря пригласили. Бедняжки суть скоты бессловесные, скорее даже из области ихтиологии, разумом как рыбки аквариумные, рот открывать умеют, но не более. Конечно, они безгрешны аки ангелы. Даже разгульный образ жизни им простить можно. Ведь когда, прости Господи, некие абреки используют овцу небогоугодно, она в этом не виновата. Я уж не говорю про то, если овца в «Плейбое» снимется. Перекрестим страдальца, да пущай идёт к бананам.

– И то хлеб, – согласился Питирим. – А ты что скажешь, соратник?

Милонов приподнял голову и сощурился:

– Моя дичь чует… поохотиться хочу… зверь дикий близко-близко… где лук да стрелы?

– Так, не вздумай трогать животное, – строго потребовал Питирим. – Сиди тихо и вон на ту кнопочку давай нажимай. Скотинке сей безобидной мы грехи отпускаем.

Голосование прошло удачно: Попыхайлов был вознаграждён кусочком сахара, хитоном и убрался со сцены. Объявили музыкальную паузу – под восхищённый свист появилось рэп-трио священников «Go Go Gосподь» и начало исполнять новый хит. Солировал в песне эфиоп, остальные подпевали, звеня крестами и подпрыгивая.

Был на Голгофе распят, Но повернул время вспять. Everybody, щас же come on. Зло, а ну-ка отсюда move on. К нам он снова придёт, yeah, И принесёт с собой мёд, yeah. Святые смотрят в окно, Запад – говно, Америка – чмо, в рифму веретено. Go go, Gосподь, go go. Иисус любит нас всех. Слышишь ты его смех? Go go, Gосподь, go go.

Вслед за тем на сцену взошли один за другим трое политиков, провалили тест на покаяние и сгинули в геенне огненной с массажем и свежими морепродуктами. Святополк Боголюбский получал сообщения о рейтингах, и по сердцу разливалось тепло – четыре пятых населения империи прильнули к телевизору. «Забавно, – думал он. – Какой интересный народ. Они ненавидят правительство, депутатов и счастливы видеть, как те горят живьём. Но при этом всегда за них голосуют. Фантастически извращённая любовь».

…В штабе же графа Карнавального царило полнейшее уныние. Сайты с фотографиями из Корнилова никто не посещал, митинги никак не собирались, и население проявляло отчётливый похуизм в ответ на пламенные призывы вступить в борьбу с чёрной гидрой царизма.

Как, собственно, и всегда.

Проблеск № 6

Ночная буря

(маяк на острове Эйлин-Мор, 26 декабря 1900 года)

В Администрацию маяков Шотландии,

Его Превосходительству сэру Роберту Мюрхеду

Дорогой сэр!

Довожу до Вашего благородного сведения, что на подведомственном нам маяке несколько дней назад произошло необъяснимое, трагическое и тем самым страшное событие. 22 ноября сего года я покинул по личным делам (внезапно занедужила моя супруга Элизабет) маяк на острове Эйлин-Мор архипелага Фланнан, оставив там в качестве смотрителей трёх человек – Томаса Маршалла, Дональда Макартура и Джеймса Дуката. Смею заверить Вас, что все трое отличались служебным рвением, дело своё знали, выполняли обязанности не за страх, а за совесть и были замечены в употреблении виски лишь в том случае, когда шотландцу совсем невозможно отказаться – в день рождения нашего великого короля Роберта Брюса, да упокоит его душу Господь. То было не первое их дежурство, посему я отправился ухаживать за бедняжкой Элизабет без особых колебаний. Однако уже 15 декабря американский капитан парохода «Арктор», следовавшего из Филадельфии в Лит, пожаловался – с маяка не поступают световые сигналы. Корю себя, что не придал тому значения, но всем нам, сэр, известны капризы колонистов из Нового Света, каковые надменно считают себя гражданами независимого государства и более ста лет не признают власть британской короны. Тем не менее я засобирался в дорогу, поскольку так или иначе хотел появиться на острове 20 декабря. Однако не на шутку разыгравшийся шторм позволил мне осуществить эту задумку только сегодня. Когда судно «Гесперус», занимающееся обслуживанием маяка (как Вам известно, он был возведён на острове лишь год назад), прибыло на западный причал, я сразу понял – случилось нечто непредвиденное. Никто не вышел встречать нас, в башне отсутствовал свет, и на пирсе не стояли железные ящики для провианта. Удивившись этому, я попросил матросов разрядить ружья в воздух, дабы привлечь внимание обитателей маяка. Однако, хотя выстрелы были слышны чрезвычайно отчётливо, остров продолжал хранить угрюмое молчание (простите меня, сэр, за это витиеватое выражение – в детстве я мечтал стать писателем). Поднявшись к маяку, я обнаружил, что двери и окна тщательно заперты изнутри. По счастью, у меня имелся при себе ключ. Войдя в башню, я вновь окликнул смотрителей, но ответом мне стало безмолвие. Кровати не были заправлены, стол перевёрнут кверху ножками, на полу стояли блюда с жареной курицей, салатом и хлебом, плащи висели на месте, лишняя посуда была тщательно вымыта и убрана из мойки, а часы остановились. В вахтенном журнале я прочёл запись: «Шторм закончился, Бог с нами». В полном недоумении я бросился к причалу и строжайше приказал матросам идти со мной. Они повиновались чрезвычайно неохотно. Видите ли, сэр… думаю, Вы знаете – у Эйлин-Мор дурная слава. Со стародавних времён здесь ходят легенды о том, что в пещерах острова на большой глубине обитают мертвецы, феи-людоедки и души убитых эльфов, которые утаскивают к себе зазевавшихся матросов. Семьсот лет назад даже безжалостные норманны опасались причаливать к Эйлин-Мор, предпочитая огибать его стороной – и уж особенно по ночам. Ладно ещё матросы, временами здесь бесследно исчезали целые рыбацкие суда. В общем, нехорошее, гиблое место, сэр, что там говорить. Хотя лучшего обзора для маяка и не придумаешь. На протяжении всего дня мы кропотливо обыскивали сам остров, а также помещения башни, однако никаких следов исчезнувших людей нам обнаружить не удалось. С каждым часом мы всё глубже погружались в отчаяние, а один из матросов, восемнадцатилетний юноша, пал на колени и горячо молился Святой Деве, прося избавить нас от дьявольских козней. Почему? Сэр, странности на этом не закончились. Все лампы маяка оказались почищены и заправлены маслом, фитили подрезаны – их явно собирались зажечь, но почему-то прервали своё занятие. Причал находился в ужасном состоянии, словно подвергся нападению неведомой силы – металлические поручни были вырваны из гнёзд и перекручены. Загадочное открытие ждало нас и на вершине скалы, где огромный гранитный валун раскололся пополам, будто нечто чудовищное вышло из его глубины. Даже будучи в смятении, я не терял хладнокровия и предложил логичное объяснение – все трое смыты в море гигантской волной во время бури. К сожалению, сэр, теперь я вынужден опровергнуть самого себя – такое практически невозможно. По правилам, всем троим смотрителям одновременно категорически запрещалось выходить на причал при малейших признаках ярости моря. А если они выскочили наружу в сильное ненастье, то почему без плащей? И наконец, согласно данным нашей погодной службы, сэр, в районе островов Фланнан 14–15 декабря вообще не наблюдалось не то что шторма, а даже высокого прибоя. Получается, все мои добрые знакомые заранее приготовились к ужину, зачем-то помыли лишнюю посуду, оставили еду без внимания, легли спать голодными, а потом исчезли в неизвестном направлении. Журнал маяка и вовсе содержал записи, назначение коих мне не удалось разгадать. Например, 12 декабря Маршалл отметил: «Дукат раздражён», 13-го – «Дукат спокоен, Макартур плачет», 14-го – «Дукат, Макартур и я молились», а 15-го – «Бог превыше всего». Судя по всему, сэр, смотрители пребывали в страшном волнении – нечто за стенами маяка испугало их. Однако они не могли покинуть остров. Я не исключаю, что страдальцы находились на грани помешательства. Более того – похоже, они специально заперли себя в помещении: им вменялось в обязанность делать записи мелом о погоде на приборной доске у входа, но последняя запись произведена 12 декабря. Совершенно безумное происшествие, неправда ли?

Напуганные обстановкой, мои матросы отказались спать на маяке и провели ночь на судне – в бессоннице, постоянных стенаниях, призывая на помощь святых. Всё тот же юноша предположил – возможно, один из смотрителей, будучи одержим злым духом, убил двух своих друзей, а затем в порыве раскаяния бросился со скалы в море… Однако мы подняли дурачка на смех. Никто из моих людей не страдал психическими отклонениями, они постоянно несли ночную вахту и были очень дружны.

Не в силах понять смысл произошедшего на Эйлин-Мор, нижайше прошу Вас, сэр, прибыть к нам для инспекции как можно скорее. Отсылая Вам это письмо, я останусь на острове до самого Вашего появления. Скромно напоминаю, что мы должны признать Томаса Маршалла, Дональда Макартура и Джеймса Дуката погибшими при исполнении служебных обязанностей, благодаря чему их семьи смогут хлопотать о пенсии по утрате кормильцев, уповая на неизменную милость Её Королевского Величества.

Всегда Ваш покорный слуга, начальник смены береговых маяков,

Джозеф Мур.

И да хранят Ваше Превосходительство Господь Бог и сама королева Виктория!

26 декабря 1900 года

P. S. Сэр, прошу Вашего прощения! Думаю, Вам также следует переговорить с капитаном Питером Кригсом, ловившим на своём судне омаров близ Эйлин-Мор 14 декабря. Он сообщает, что видел на острове нечто необычное, однако дальнейшую информацию готов предоставить за вознаграждение в десять гиней. Поздравляю Вас с прошедшим Рождеством, дорогой сэр! Жду нашей встречи!».

…Роберт Мюрхед прибыл на остров 29 декабря. Он проигнорировал все предположения Джозефа Мура о мистической составляющей пропажи персонала маяка. Его скорее интересовало, допустили ли смотрители нарушение инструкции, дабы избежать выплат их семьям пенсий. Согласно официальному заключению Мюрхеда, все трое покинули маяк вопреки правилам, вышли на пристань, и внезапная волна смыла их в море. Объяснений, по какой именно причине исчезнувшие люди перевернули стол, аккуратно поставили на пол миски с едой, а также тщательно заперли двери и окна перед выходом, не последовало.

Тела смотрителей маяка так никогда и не были найдены.

Человек проскользнул в коридор в кромешной тьме. Он заранее отключил видеонаблюдение, а также электричество вне номеров. Вообще, чёрт бы побрал этот технический прогресс. Убить-то дело нехитрое, а вот попробуй провернуть всё незаметно – ноги переломаешь. За каждым твоим шагом кто-то следит. Веб-камеры, онлайн-приложения, геолокаторы на грёбаных гаджетах. «Улыбайтесь, вас снимают!» Ничего, было время научиться – его лицо не останется на записях. Он исчезнет, как и прежде. Ключ скопирован заранее (слава пластиковым карточкам), план отлично продуман.

Бесшумно двигаясь, чёрная тень прокралась к одной из комнат.

Ключ тишайше вкладывается в щель. Дверь открывается без единого писка. Ступая кошачьим шагом, незнакомец влился внутрь, словно тягучая субстанция, и аккуратно прикрыл за собой деревянную створку: щеколды заблаговременно смазаны оливковым маслом. Пре-вос-ход-но. Рукой в перчатке он вытянул из кармана узкий, тускло блеснувший в темноте стилет. Вряд ли придётся использовать, но просто на всякий случай, если охранник вдруг здесь. Тогда сразу по горлу, чтоб не успел вскрикнуть, а с девчонкой уже будет легче. Он отлично видит в темноте. Так, вроде никого нет. Кровать тут – Варвара крепко спит, накрылась одеялом с головой. Сейчас…

Белая вспышка разорвала темноту. Тяжело упало тело.

– Одной пули хватит? – деловито спросили мужским голосом.

– Да не, – отозвались женским. – Давай ещё вторую, он же сволочь.

Еле слышно, со странным гудением, прозвучал второй выстрел.

Включился свет. На полу посреди гостиничного номера валялся Джеймс Гудмэн. Одной рукой он зажимал простреленный бок, другой, морщась от боли, держался за ногу.

– Вы что, вообще охренели? – простонал он.

– Не ори! – зашипела Алиса. – Ты мне ребёнка разбудишь в соседнем номере!

– А, поэтому пистолет с глушителем? – понял Гудмэн.

– Ну, естественно, – вздохнул Каледин. – Варвара, бедненькая, плохо спит по ночам, ты думаешь, нам обоим надо сейчас до утра сидеть у её постели и сказки рассказывать? А насчёт остального – дорогой мой, ты сам охренел. Скажу честно, случись тебе заглянуть в номер ко мне или к Алисе, я бы тебя просто вырубил. А ты сразу явился за Варварой, и тут Алиса права: это сволочизм. Ты прислужник сил зла, но похищать ребёнка-то зачем?

– Я не собирался её убивать, – проскрипел зубами Гудмэн. – Я джентльмен, а не палач. Просто, когда берёшь в залог ребёнка, родители традиционно становятся сговорчивей. Клянусь, мне требовалось лишь подробно поговорить с вами… потом я обязательно отпустил бы девочку. Вы даже понятия не имеете, с чем связались…

– Вот сейчас Алиса перевяжет раны, чтобы ты не истёк кровью, и мы тесно пообщаемся, как тобой и было запланировано, – с доброй улыбкой сказал Каледин. – Хотя ты знаешь, я бы выстрелил в тебя ещё раз. Предыдущее общение со злом научило меня интересным вещам. Во-первых, когда зло сначала берёшь в плен, оно обязательно вывернется – сбежит, просочится в замочную скважину, обратится в ворона и улетит в окно. Во-вторых, оно может напасть на того, кто тебе дорог, и скрыться вместе с ним. В-третьих, зло атакует тебя самого в тот важный момент, когда ты спросишь – кто же за тобой, зло, стоит? Ты в суматохе выстрелишь, не глядя, и, конечно, убьёшь зло насмерть. Слушай, я уже побывал в приличном количестве переделок, посмотрел кучу фильмов ужасов и прочитал массу мистических детективов. Поэтому я решил сразу тебя обездвижить и побеседовать нормально, без всяких там сюрпризов со спецэффектами.

– Гениально, – с уважением сказал Джеймс Гудмэн. – Разрешите пожать вашу руку?

– Иди на хуй, – отказался Каледин. – Ты не джентльмен, а говно собачье.

– Спорить не хочу, – кивнул Гудмэн, превозмогая боль. – Как вы догадались, что я приду за кем-нибудь из вас?

Каледин сел рядом с ним на пол. Алиса деловито разматывала бинт.

– Не больно? – Она осторожно ощупала кончиками пальцев кровоточащее пятно.

– Нет, терпимо, – героически ответил Гудмэн, закусив губу.

– А сейчас? – спросила Алиса, одной рукой зажав ему рот, другой же врезав по ране.

Глаза инспектора полезли из орбит.

– Это для начала, – явно наслаждаясь его реакцией, пообещала Алиса. – Как ты осмелился полезть к моему ребёнку, урод британский? Жду не дождусь нашего чаепития. Сначала Федя с тобой поговорит, а после я тебе охотно коробку звездюлей распечатаю.

– Ну что ты, дорогая? – смутился Каледин. – Врежь сразу, я могу и подождать.

– Работай, милый, – ласково улыбнулась Алиса. – Сначала дела, удовольствие потом.

Фёдор придержал заваливающегося на бок Гудмэна за воротник.

– Как догадался? А было не так уж и сложно. В мозг сразу запала незначительная, мимоходом сказанная при вашей встрече фраза Алиски, что ты совсем не изменился. Я приревновал сдуру, но в её голосе звучало изумление. Вечером я перебирал архив газет, читая статьи о загадочной смерти одиннадцати человек на Мальте в тысяча девятьсот шестнадцатом году. В Мджарр приезжала специальная бригада из Скотленд-Ярда… и на одной из фотографий оказался ты, хоть и под другим именем – Алекс Гудмэн. Очень странно видеть перед собой человека, коему сто тридцать годков от роду, но он совершенно не постарел. Восемь лет назад, расследуя убийства в стиле Джека Потрошителя, я столкнулся с существом, четыре века подряд сохранявшим молодость… с ходу стало ясно – что-то тут не так. Пришлось попросить коллег тайно взять твою ДНК на анализ.

Гудмэн закрыл глаза и с досадой застонал.

– Да, вот именно, – кивнул Каледин. – Оказалось, в ней тоже содержится ДНК варана с острова Комодо… причём в куда большем количестве, чем мы нашли в трупе Фелиции. Примерно восемьдесят на двадцать. Слушай, как тебе удаётся выглядеть нормально? Если судить по результатам анализа, ты вообще не человек. Неужели в Скотленд-Ярде не заподозрили?

Из угла рта инспектора на шею пролилась кровь.

– Считается, что в британской полиции работают уже три поколения Гудмэнов, – произнёс он. – Особенность человеческого вида – дети похожи на отцов… Когда я уже не мог стариться с помощью косметики, добавляя седину в волосы, рисуя морщины, я уходил на пенсию, а через десять лет вновь возвращался на должность – уже в качестве своего потомка. Да, мне нравится в Скотленд-Ярде. Там в буфете превосходный чай, и всегда есть с кем обсудить погоду. Я не знаю, как назвать мою природную национальность, но я обожаю быть англичанином. И кстати, потому я в прошлый раз и попросился помогать в расследовании вам, миледи… я думал, что джентльмен, действовавший по лекалам Джека Потрошителя – один из наших, потерявший рассудок… в моих интересах было остановить его. Я довольно быстро убедился – мы здесь ни при чём. Многие собратья уже уходили из племени и предавались глупым бесчинствам. Но почти всегда возвращались.

Его руки шарили по телу, сжимая материю костюма.

– Кто ты такой? – спросил Каледин. – Ответь мне, твои раны не смертельны. Если ты всё расскажешь, обещаю – Алиса удержится, чтобы тебя не добить. Мы поедем в больницу.

Гудмэн медленно покачал головой.

– Больница? – усмехнулся он. – Какая разница? Я уже умираю. Ваши пули лишь завершат процесс давней болезни – мне осталось не больше двух недель. Поразительно. Я мог бы превратить вас в два ведра жидкости, уничтожить на месте, но моя сила полностью исчерпана, до самого дна. Во мне больше нет ни воды, ни огня, и я, почти как вы, кажусь человеком. Одно-единственное отличие. Думаю, господа, вас это немножечко удивит.

Он развёл в стороны полы пиджака. Рванул рубашку так, что посыпались пуговицы. У Каледина открылся рот. Алиса непроизвольно отшатнулась. Кожи на груди у инспектора фактически не было. Вместо этого тело покрывала тёмно-серая субстанция, напоминавшая паутину, с ярко-зелёными прожилками, разбегавшимися к плечам и к животу. В самом центре, между сосками, располагались двенадцать ровных блестящих пластинок, напомнивших Каледину чистку рыбы на кухне: ЧЕШУЯ.

– Ни хрена себе… – очень тихо, почти неслышно произнёс Фёдор.

– Да, в баню тут не сходишь, – усмехнулся Гудмэн. – Ухудшения идут все последние годы… мы превращаемся обратно… вырождаемся… погибаем как вид. Из-за вас. Конечно, мы сами позволили сделать такое с нами… ужасно глупая самонадеянность…

Он сильно закашлялся – изо рта полетели сгустки крови, и стало понятно, что времени для разговора осталось совсем немного. Фёдор приблизил своё лицо к лицу Гудмэна.

– Облегчи душу, – сказал он умирающему. – Скажи, что произошло в Корнилове?

Мутнеющие глаза Гудмэна слегка прояснились.

– Несчастный случай, – прохрипел он. – Только и всего… нам ни к чему массовое убийство. Хэйлунван строжайше запретил… истреблять людей… во имя чего бы то ни было… Мы уже лет сорок этим не занимаемся, не похищаем, не убиваем без причины… Просто после подзарядки энергия так сильна, что ты не всегда способен её контролировать… Хэйлунван сказал – не привлекайте внимания… ищите в маленьких городках, там реже возможность провала. Так получилось, честное слово. Он не виноват. Я был приставлен следить за вами… клянусь, вас бы никто не тронул, не докопайся вы до совершенно ненужных вещей. Я предчувствовал… я предупредил, что она выяснит…

Зубы инспектора лязгнули, из ушей и носа полилась кровь.

– Он умирает, – встревожилась Алиса. – Вези его в больницу, иначе мы ничего не узнаем.

– Я и не собирался вам говорить, – удивился Гудмэн. – С чего вы взяли?

– А в чём проблема?

– Ну… вам иначе дальше будет неинтересно.

– Звони в «скорую», – вздохнул Каледин, и Алиса стала набирать номер.

Фёдор бережно положил голову умирающего на пол. Гудмэн вцепился в его руку последним, конвульсивным движением. По телу пробежало несколько коротких судорог.

– У тебя совесть есть? – не надеясь, спросил Фёдор. – Объясни, в чём дело?

– Мы больны, – проговорил Гудмэн, прерываясь на кашель. – У нас есть только один шанс, чтобы спастись… вы не должны… мешать… нам… Да, согласен, методы негуманные. Но вас осталось слишком… много, а собратьев… слишком мало. Требуется чуть-чуть времени… в этом году, впервые за тысячу дней, Сатурн вошёл… в нужную фазу с полнолунием. Я получил сегодня звонок… один раз за сотни веков, всё… наконец-то получилось. Не препятствуйте. Мы оставим вас в покое… и не вернёмся… никогда.

Глаза Гудмэна остановились, изумрудный блеск в зрачках погас.

Каледин высвободил свою ладонь из влажной руки мертвеца. Поднялся и вышел в коридор. Алиса разговаривала с бригадой прибывших врачей (плюс пребывания в крохотной стране, тут все приезжают быстро) – завидев Каледина, она вопросительно взглянула ему в глаза. Медики вошли в комнату, и скоро оттуда донеслись возгласы «Holy shit!» и «What the fuck is that?» Каледин остановился под большим красным знаком No Smoking, пошарил по карманам, достал сигарету, торопливо щёлкнул зажигалкой.

– Я попросила, чтобы сегодня же провели вскрытие, – устало заметила подошедшая к нему Алиса. – Вероятно, результаты будут через четыре часа. Может, хоть на этот раз мы поймём, с чем именно пришлось здесь столкнуться. Слушай, ты крут. Поначалу я подумала, что ты элементарно ревнуешь, но… и в самом деле, он совсем не изменился, кроме седины в усах. Интересно, почему Гудмэн столько лет не забывал старить себя искусственно, а в этот раз запамятовал?

– Древнее зло, оно, понимаешь ли, тоже человек, – усмехнулся Каледин. – И ничто человеческое ему не чуждо. Представь – если он живёт на белом свете несколько десятков тысяч лет, что такое ему шесть-семь годиков? Облажался, не рассчитал. Случается. Кстати, я тут знаешь, о чём подумал? У нас с тобой ещё как минимум четыре часа свободных. Варвара спит. Шварц спит. Майлов спит. Ты не находишь – это довольно-таки хороший повод для совместного уединения… особенно после моего поступка в супергеройском стиле? Ведь я сумел спасти тебя, нашу дочь, персонал отеля, а возможно, и весь остальной мир. Впрочем, чего это я… размечтался?

Алиса взяла у него сигарету и затянулась.

– Какая наивная, жалкая попытка, – презрительно сказала она. – Вот мужики, честное слово, я с вас офигеваю… Так ты спасал мир сугубо ради того, чтобы меня трахнуть?

– Да, – бестрепетно согласился Каледин. – А что тебя удивляет?

– Ну, в общем-то, всё логично, – растерялась Алиса. – Даже когда я была юной гимназисточкой и ночами втайне от маман читала любовные романы, я всегда полагала: принцесса обязана дать рыцарю за освобождение. Поцелуй – ну это какие-то слюни девчачьи, объятия – бесполая фигня, а чисто сиськи потискать взрослым людям несолидно.

– Я тоже так считаю, – с ледяным спокойствием заверил Каледин.

В душе Алисы в этот момент традиционно происходила страшнейшая, хорошо знакомая ей битва. Дивизия светлых воинов благочестия и сексуального воздержания на танках, с гранатомётами и снайперскими винтовками окружила взвод отвратительных монстров самого разнузданного разврата, зажавших в руках тупые зазубренные средневековые мечи. Битва длилась секунд двадцать – изнемогшему в неравном бою благочестивому воинству ничего не осталось, как капитулировать перед блядством.

– Я тебя не люблю, – надменно заявила Алиса.

– И я тебя тоже, – кивнул Каледин. – Но разве это повод не лечь в кровать?

– Так пошли в твой номер, идиот, – прошипела Алиса. – Уже десять минут потеряли!

…Вахмистр Майлов внезапно проснулся под утро. В соседней меблированной комнате творилось нечто странное, однажды слышанное им в прошлом, в поездке на остров Гаити.[332]332
  События из романа «Череп Субботы».


[Закрыть] Демоны устроили невидимый карнавал – хохот, женские стоны, скрип пружин и буйство кровати, которую словно колотили об стенку. Майлов сотворил крестное знамение и помотал головой. Бесовский шабаш не прекращался – казалось, он лишь усилился. Вахмистр в сердцах выматерился и посмотрел на пустой шкалик возле кровати.

– Больше ни единой капли, – строго пообещал он сам себе.

…В хранилище музея медэкспертизы Валетты раздался грохот. На пол просыпались обломки ящика. Наклонившись сначала в одну, затем в другую сторону, на столе начала медленно подниматься мумия Фелиции. Её глаза светились мягким изумрудным светом.