Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

Глава 22. Книга

«Никто из благоразумных не сочтёт ложь за малый грех; ибо нет порока, против которого Всесвятой Дух произнес бы столь страшное изречение, как против лжи»…

…Когда мы будем совершенно чисты от лжи, тогда уже, если случай и нужда потребуют, и то не без страха, можем употребить ее.

Иоанн Лествичник «Лествица»;

указание на Псалтирь 5:7

Первой, кого я увидел, вернувшись на землю, была Мэрион. Альвийка со скучающим видом ковыряла носком сапога каменные плиты пола и явственно поджидала меня.

– О, уже вернулся? Здорово, я думала, что ты застрянешь у своего бога надолго.

– Как видишь, обошлось.

Девушка оторвалась от разглядывания моей фигуры.

– Если ты хотел не привлекать к себе внимания, то не следовало чинить доспехи и одежду. Ты слишком чистый для того, кто только что вышел из боя.

– Возможно, ты и права, но полагаю окружающим сейчас не до того. Не подскажешь, что происходит?

– Ничего особенного, – альвийка пожала плечами. – Тебя не было минут пятнадцать или около того, а твоим соплеменникам было действительно не до тебя. Твой оруженосец подбегал, но я ему сказала, что ты куда-то отошёл, и пообещала найти или дождаться. Так что он убежал обратно, очередь занимать.

– Очередь?

– Ну да, – девушка бросила на меня насмешливый взгляд. – Там целая очередь собралась. Сотни желающих получить благословление и посвящение из рук «ангела», как вы называете этих созданий. О том, что все они приняли участие в изгнании опасных демонов, он уже во всеуслышание заявил, но ведь помимо этого каждому воину надо выдать награду и объяснить, что с нею делать. Даже если на каждого потратить всего одну минуту, то двести человек – это двести минут. Твои девицы вызвались ему помогать, но такая толпа рассосётся всё равно не скоро. Так что ты зря торопился.

– Вызвались помогать? – я мгновенно выхватил главное. – Ангел объяснил окружающим их статус?

– Да, – с удовольствием произнесла жрица, словно что-то смакуя. – Он сказал, что они обе входят в братство Грааля. Ты бы видел, какие шум и смятение это посеяло! Заодно упомянул и меня. Назвал природной ведьмой, чья душа ещё не окончательно погублена и для которой есть ещё надежда.

– Понятно, – я чуть по-новому смерил её взглядом. – Ты не обольщайся, даже если такая надежда для тебя и всего вашего народа и есть, то очень небольшая, если вы не примете покровительство Господа.

– Если я правильно понимаю, то приняв Правила, мы уже, в каком-то смысле, приняли это покровительство и живём по этому вашему закону.

– Не по нашему, а по Закону Божию.

– Тебя не покоробит, если Лунный Свет не станет торопиться с публичным озвучиванием своего согласия?

– Нет. Было бы наивным ожидать от падшего Ангела слишком многого.

Я отвернулся, а за моей спиной донеслось тихое фырканье.

– Кстати, поздравляю с совершённым Подвигом.

– Благодарю, – я повернул голову, – а откуда ты узнала?

– Весь сквад получил уведомления, но вклад в общее дело у каждого свой. Ты же умудрился и вовсе сорвать главный приз. Не хмурься, я не в обиде. Жаль, конечно, что награда досталась тебе, а не мне, но я своё ещё наверстаю. В конце концов, награда – мелочь в сравнении с достижением. Последнее гораздо ценнее, но достижение, полученное тобой, мне в любом случае не светило, – я слишком сильна для того чтобы Система мне его выдала.

– Вот как? А чем ценнее? Скажи уж, раз сама подняла эту тему.

– Хм… Я думала, ты спросишь обо мне. Любое засвидетельствованное и выделенное Системой деяние имеет цену и влияет на личное Возвышение. Подвиг – самое простое из всех, и при этом одно из наиболее ценных.

– Я бы не назвал Подвиг лёгким делом.

– А я и не утверждала этого. Я имела в виду, что он относится к тем достижениям, которые сравнительно просто получить, а это другое. Вспомни сам, за что Система чаще всего выдаёт достижение?

Я не колебался ни мгновения.

– За первенство. Чаще всего – за первенство.

– Верно, – альвийка недовольно скривилась. – А теперь задумайся: если достижение за первенство в чём-либо уже было кому-то выдано задолго до твоего рождения, то на что тебе рассчитывать? У народов, давно участвующих в Великой Игре, все или почти все подобные достижения выданы ещё в незапамятные времена, и второй раз их не получить, хоть из кожи вон вылези. Теперь понимаешь? Даже самым выдающимся представителям моего народа остаётся довольствоваться стандартными бонусами и совершать подвиги. Ещё можно попытаться совершить нечто заковыристое, что Система отметит как достижение, несмотря на отсутствие первенства, но подобное – огромная редкость. Как вариант, можно попытаться получить титул, но на практике, большинству представителей моего народа проще совершить Подвиг.

– Но ради чего все эти старания? Я понимаю, когда за Подвиг Система выдаёт ту или иную награду в виде навыка, но ты ведь имеешь в виду ценность самой отметки о его совершении, я правильно понимаю?

– Помимо конкретной награды достижения могут повышать вероятность удачного преодоления расовых барьеров, от банальных Пределов до перерождения, могут влиять на передачу имеющихся у тебя системных свойств потомкам, могут незримо влиять на другие вещи. Озвучиваемая вслух награда чаще всего служит лишь незначительным довеском к этой, являющейся, на самом деле, основной.

– Кстати, ты ведь тоже получила награду в виде баллов репутации с Гавриилом?

Мэрион неопределённо хмыкнула, не подтверждая, но и не опровергая моих слов.

– Все получили, тебе нет смысла этого скрывать. Как ты собираешься её получить?

– Думаю, что я найду способ.

– Неужели Мария не пригласила тебя в домен? Если пожелаешь, я сам проведу тебя, если получу дозволение Гавриила.

– Нет!

Я удивлённо повернул голову, начиная смутно о чём-то догадываться.

– Ты отказалась или тебя не пригласили?

– Пф-ф-ф… – альвийка гордо выпрямилась, – я подумала, что не стоит подвергать нашу дружбу столь серьёзному испытанию. Искушение одной из сторон может оказаться слишком сильным. Ваша жрица не возражала.

Я замялся, кое-что вспомнив. Но деваться некуда.

– Признаю за собой долг жизни.

Альвийка задумчиво и как-то оценивающе смерила меня взглядом.

– Я признаю твой долг. Жизнь за жизнь. Не переживай, возможно, ты рассчитаешься по нему быстрее, чем думаешь.

– Мне надо начинать беспокоиться?

– Можешь начинать, – альвийка многообещающе улыбнулась.

Проход перед воротами был завален трупами. Думаю, ещё недавно проехать тут на коне было возможно только топча копытами павших, но сейчас тела уже растащили в стороны и, небывалое дело, никто их суетливо не раздевал и не грабил. Чуть в стороне от расчищенного прохода трупы людей и коней никто не трогал, и они вперемешку устилали землю так, как приняли смерть. Воздух пах свежей кровью, но не было слышно стонов и криков раненых. Это сказало мне лучше любых слов, что массовое исцеление уже состоялось, и, руководствуясь какими-то своими соображениями, Ангел поднял на ноги даже раненых коней, хотя формально мог этого не делать, ведь они не считались участниками миссии. Что ж, пожалуй, мой негласный спор с Марией о философии фарисеев можно считать выигранным мною. Впрочем, не буду зазнаваться, – аргументы сторон ещё не исчерпаны, да и уровень богословия у меня пока лишь третий. Этого достаточно для суждений о сущности христианской морали и веры, но ведь религия не ограничивается одним лишь христианством.

Кое где трупы павших образовывали завалы. Вероятно, в этих местах сражались демоны. Вот тут целое нагромождение. Скорее всего, здесь людям противостоял голем, хотя его останков я почему-то нигде не вижу. Возможно, он пал где-то в другом месте, например, в одном из зданий. А вон в том направлении пытался отступать кто-то из ледяных воинов, и следы из оставленных за ним тел тянутся к выломанной двери дома. Это для инициированного опытного рыцаря с наложенным на него благословением одиночный демон не представляет особой угрозы. Но тут им противостояли обычные люди.

– Красиво и чуточку страшно, – хрипло шепнула сбоку Мэрион. – Обезьяны слишком отличаются от нас, и их трупы не ужасают. Что до нежити, то обширные подземные полости – большая редкость, а заваленный телами коридор смотрится не так впечатляюще.

Я несколько удивлённо покосился в её сторону, но сдержался и смолчал. Кто знает, возможно, она говорит сейчас искренне. В Ледяном Аду, во время боя с нежитью убитых альвов на улицах города было не так уж и много, – грудами они не громоздились, по крайней мере. А сами призраки были и вовсе бесплотны. Если Лунный Свет опасалась отпускать её на миссии в другие миры, то реальный боевой опыт альвийки может быть не таким уж и большим, или просто специфическим.

Я огляделся и постарался визуально оценить потери. Перед боем сарацинский отряд превосходил наш примерно вдвое. Сейчас же мы сравнялись по численности. Грубо говоря, среди наших воинов погиб каждый второй, а у сарацин – двое из трёх. На самом деле потери были ещё больше, ведь в подсчёте следует учесть и раненых. Удивительно, что при таких потерях никто не обратился в бегство. По крайней мере, в статистике миссии не было сообщений о дезертирах. Интересно, это эффект воодушевления людей, услышавших обращение к ним Системы, которое они должны были принять за Глас Божий, или эффект наложенного на нас благословления? Надо будет спросить потом у Марии, это важный момент.

Две сотни человек, собранных в одном месте, это совсем не много. Конечно, если они не слоняются как попало, а стоят в строю или хотя бы просто компактно. Как ни удивительно, большинство присутствующих оказались христианами, даже те, кто прибыл в отряде сарацинского эмира. С другой стороны, я уже понял, что здешние края отличаются куда большей веротерпимостью, чем Испания или та же Франция. Здесь то тут, то там располагались магометанские селения того или иного течения, христианские поселения той или иной конфессии, иудейские общины и даже обитали, по слухам, племена самых настоящих язычников. И никому, казалось, не было до этого особого дела. В дружинах местных баронов, орденов и эмиров служили люди самых разных вероисповеданий, хотя, конечно, католики на магометанской службе не встречались или были большой редкостью. Справедливо и обратное. Однако для меня было неприятным откровением обнаружить, что в здешних краях (и Святой Земле) нам подчас противостоят не только магометане. С другой стороны, а какой выбор у вассала? Он обязан воевать за сюзерена, какой бы веры тот ни был. Вот и получается, что в католическом войске можно встретить не только католиков, а в магометанском – не только магометан. Кстати, у монголов, судя по рассказам Хехехчин, ситуация точно такая же.

Наше появление не осталось незамеченным, но призывно замахавших руками телохранителей я проигнорировал, так как Ангел, что-то говорящий сирийцу в чешуйчатом доспехе, надетом поверх халата, поднял голову и посмотрел в нашу сторону.

Вообще-то Ангелов в Небесном Граде многие сотни, так что запомнить лица каждого из них почти непосильная задача даже для моей памяти. Однако именно этого я знал. На призыв Марии Гавриил прислал того, кто был закреплён за нашим Братством и вёл учёт всех его дел.

– Приветствую рыцаря Грааля.

С шорохом одежды, звяканьем металла и всхрапом коней взгляды всех присутствующих обратились на меня, так как альвийка ловко скрылась за моей спиной, совершенно пропав из виду. Наверное, это можно посчитать проявлением вежливости или чувства такта с её стороны, ведь прозвучавшие слова были явственно обращены ко мне, а не к ней.

– Подойди ко мне, дитя.

Медленно шагая вперёд сквозь расступающихся людей, я исполнил прозвучавший приказ. Подошёл и опустился на колено, склоняя голову.

– Приветствую Вестника.

Выждав пару секунд, я выпрямился, ловя спокойный взгляд его глаз и торжественные кивки Марии и Хехехчин, стоящих за его спиной. Я обратил внимание, что их одежды были чистыми, как и мои, а доспехи неповреждёнными.

– Покажи Знак.

– Знак божественного покровительства, – пришла подсказка от Избранной, переданная по всё ещё работающему каналу связи сквада.

На мгновение я замер в замешательстве, но всё-таки сообразил, какой Знак имеется в виду, так что оконфузиться мне не довелось. Знание о том, как выставить его на всеобщее обозрение само всплыло в памяти, хотя это действие мне довелось выполнять впервые.

– Этот человек тоже находится под покровительством Господа. Но если конфликт с ним случится по светским делам, то при определении тяжести наказания это будет учтено как смягчающее обстоятельство. Повторю ещё раз всем: члены Братства Грааля – не пророки и не мессии, а мечи и руки Господа, посредством которых творится на земле Его воля. Каждый из них – это меч, карающий и оберегающий этот мир. В то же время они могут ошибаться и совершать любые поступки, дурные и добрые, так как остаются людьми, а не каждый человек вынесет возложенную на него тяжкую ношу. Им многое дано, но и спрос строг, а за даруемую им Силу они платят кровью, своей и врагов Господа.

– Встань сбоку от меня, – беззвучно шепнул мне прямо в мысли его голос.

– Моё время пребывания на земле истекает. Я прибыл сюда не для проповеди, наказания грешников или увещевания кого-либо, а для выдачи награды, малой частью которой являлось дарованное вам всем святое исцеление. Кто не был ранен – не удивляйтесь исчезнувшим шрамам, проросшим зубам или исчезнувшим хворям, какими бы они ни были. А теперь примите основную часть награды!

Ангел взмахнул рукой перед воинами, пожирающими его взглядами.

– Перед каждым из вас сейчас возникла карта, видимая только тому, кому она предназначена. Возьмите её.

Строй воинов перед нами дрогнул, словно волна прокатилась. А в руках людей стали возникать карты.

– Сейчас каждый из вас слышит Голос или видит текст, если он владеет грамотой. С вами говорит Завет – незримая Книга, оставленная Господом для всех Его творений. Её тайны и заповеди пока что недоступны вам, но они откроются только посвящённым. Если ваше желание лучше послужить Господу не исчезло, то ответьте согласием на предложение принять Имя, под которым она вас запомнит. Не бойтесь, Книга смотрит вглубь и в любом случае поймёт, что оно дано. Но будьте внимательны и произнесите желаемое Имя как можно чётче, а лучше напишите, если умеете. Выбор, совершённый сейчас, будет уже не изменить.

Строй забубнил разноголосицей. Некоторые, как будто к чему-то прислушиваясь, произносили своё имя несколько раз. Статус «воина» на глазах заменялся статусом «оруженосец».

– Надо подождать несколько минут, пока новые знания укладываются у них в голове, – мысленно шепнул нам всем Вестник. – Тому, кого вы знаете под именем брата Риккардо, будет дарован статус рыцаря. Если он выдержит Испытание.

Я вскинул взгляд в сторону фигур в накидках Ордена, но белый плащ обнаружился всего один, и принадлежал он другому святому брату. Ещё один рыцарь, похоже, погиб в прошедшем бою. Как и многие другие. Я замер, жадно всматриваясь в застывшие в ступоре лица, ища знакомые.

– А что потом? – прозвучал в моих мыслях голос Марии, но предназначался он не мне.

– Потом, – ответил Вестник, – карта в их руках преобразуется в оружейную, и мне надо будет объяснить им как совершить обдуманный выбор. Навыка владения выбранным оружием оруженосцы не получат, их статус недостаточно высок для этого.

– А потом?

– А потом я улечу, так как моя миссия на этом будет выполнена.

Послесловие автора (техническое примечание):

В связи с тем, что эта тема эпизодически всплывает снова и снова, напоминаю своим читателям, что системный бог, назвавшийся Архангелом Гавриилом, не является настоящим Богом (в представлении монотеистических религий). Это подделка, созданная Системой. Причём настолько грубая, что сам системный бог, едва осознав себя, мгновенно вычислил, что он не может быть тем самым Богом, ибо у него нет ни всеведения, ни всемогущества, а значит внушенное ему заблуждение о том, что он Бог – ложь, скорее всего – Искушение Лукавого. За основу системного бога всегда берётся личность реального человека (в данном случае – катарского епископа, отказавшегося отречься от своих убеждений и сожженного за это на костре по приговору инквизиции). И кем же ему себя считать, учитывая свою почти божественную силу? В представлении монотеизма подобное ему существо возможно, но это однозначно Ангел. Либо падший, либо Небесный, – системный бог не знает, какой именно. Падший ангел, справедливо изгнанный из Рая на грешную землю, но которому милосердный Бог даровал шанс и возможность искупить совершённые грехи? Или Ангел Небесный, которому поручено важное дело, и которому надлежит выполнить Божью волю так, как должно Ангелу Небесному, не поддавшись на возможные искушения Лукавого?

Считающий себя Ангелом (Посланником Божьим), системный бог желает вернуться в Рай и вновь встать рядом с Богом. И выданное ему задание – хранить и защищать этот мир – он будет исполнять до конца.

Глава 23. Тёмная сделка

– Моё имя – аль-Хасан сын Аби1. Султан султанов, царь царей, повелитель повелителей, Малек ал-Эссераф2; могущественный, грозный, каратель мятежников, победитель франков, и татар, и армян, вырывающий крепости из рук неверных,2 назначил меня эмиром Белого Замка.

1 «Хасан» можно перевести с арабского как «красивый», «добрый». Имя персонажа вымышленное.

2 Он же аль-Ашраф Халил, текущий султан Египта, сын умершего султана Сайф ад-Дина Калауна (Килавуна).

3 Это официальные эпитеты к титулу египетского султана, которые использовались им самим. Взяты мною из его официального письма великому магистру ордена тамплиеров, которым Малек ал-Эссераф объявляет его ордену и всем христианам-католикам войну.

(примечание автора)

Я замешкался, осмысливая звонкие эпитеты. Первый раз слышу, чтобы турок называли татарами. Хотя, наверное, это оправдано, ведь все народы, живущие на востоке, принято называть татарами (или тартарами), даже монголов и тех, кого они завоевали.

– Так это ты тот рыцарь, который захватил Маргат?

– Да, – я ещё не определился с тем, как себя вести и поэтому предпочёл дать краткий ответ.

– Для меня честь лицезреть столь доблестного рыцаря. Жаль, что ты франк.

Вопреки значению своего имени стоящий передо мной эмир Белого Замка не был красив. Осанка воина, но могущее быть вполне привлекательным внешне лицо портило жёсткое выражение, горбатый нос и глубокие складки на лбу и в уголках губ, которые не убрало даже святое исцеление. Мог ли человек с таким лицом и на его месте быть добр? Едва ли.

От жрицы альвов я слышал, что лишь по-настоящему сильный человек (с её слов – альв) может позволить себе быть добрым, а для всех остальных подобная черта характера – слабость. Спорная точка зрения, как по мне, но и повод задуматься в то же время. Для матери твоих детей доброта – добродетель. А для правителя? Лишь очень наивный человек может полагать, что Бог добр. Нигде в Святом Писании не сказано ничего подобного. Бог мудр и строг, но справедлив, а справедливость и воздаяние плохо согласуются с добротой.

Я слишком глубоко задумался, разглядывая лицо собеседника, и тот нахмурился.

– В детстве я переболел оспой, но Аллах не призвал меня к себе. В более старшем возрасте – получил шрам через всю щёку, сражаясь с неверными. Я привык. Ты видел меня прежним?

Снятый шлем уже не скрывал промокшую от пота белую хлопковую шапочку, обтягивающую крупную голову слишком тесно, чтобы заподозрить под ней наличие волос. Мой взгляд скользнул по вышитой на груди зелёной розе с тремя рядами лепестков4 и невольно зацепился за прореху в одежде. Трудно сказать шиит передо мной или суннит. Отсутствие шёлкового халата не говорит ни о чём. Может быть, местный житель и смог бы выделить нужные нюансы, но мой уровень богословия таких знаний не давал.

4 Главный герой не разбирается в суфийских тарикатах (братствах). Эти знания откроются ему лишь на четвёртом уровне богословия (потому что он христианин, а не мусульманин).

(примечание автора)

– Нет, я лишь недавно прибыл в эти края, и до сих пор мало кого здесь знаю. Предупреждая твой возможный вопрос, в братстве Грааля, в котором я состою, место рождения рыцаря не имеет значения. Представители твоего народа в наших рядах тоже есть. Как есть и из куда более отдалённых краёв, где люди никогда не слышали о Боге, и поклоняются языческим идолам.

– Ты хорошо владеешь нашим языком, – эмир сдержанно уважительно кивнул. – Я слышал легенду о Граале. Признаться, мне она всегда казалась вымыслом. Вас правда выбирает Камень?

Я покосился на жадно вслушивающегося в наш разговор тамплиера в белом плаще. Было бы странно, если бы он, проведя в этих краях годы и годы, не выучил самый распространённый здесь язык.

– Так гласит легенда. И она недалека от истины.

– Хм… – сарацин сощурился. – Вы приходите из царства царя-рыбака? Как его здоровье?

Я усмехнулся.

– Разве ты не знаешь, на какого именно Рыбака намекает эта легенда? С ним всё в порядке. По крайней мере, пока.

– Так вот почему на монетах символ рыбы! – неожиданно воскликнул тамплиер, невольно прерывая наш диалог.

Телохранители за спиной эмира дёрнулись, но сразу же замерли, – за спиной святого брата тоже стояли вооружённые люди. Моего вмешательства в едва не вспыхнувший на пустом месте конфликт не потребовалось, сарацин вскинул повелительно руку, приказывая своим слугам оставаться на месте.

– Ты сказал «пока». Неужели с этим что-то может измениться?

Со вздохом пожимаю в ответ плечами.

– Наше братство возникло неспроста, и неспроста мы оказались вынуждены заявить о себе именно сейчас. Чаша терпения Господа переполнилась или просто пришло время, но нашему миру грозит вторжение демонов, которым будет наплевать на веру любого из нас. Хотя может быть некоторые из бесов потребуют от своих новых рабов склониться перед их хозяевами лже-богами. Моя миссия – остановить начавшуюся войну, потому что скоро этому миру понадобятся все его силы, чтобы устоять в грядущей буре.

– Это твоя личная задача или твоего братства? – уточнил эмир, поджав губы и быстро проведя рукой перед своим лицом. Не знаю, может быть это был какой-то знак, отвращающий Зло.

– Моя личная. Основная задача Братства – оберегать этот мир, и мы будем выполнять её несмотря ни на что, вне зависимости от успеха моей миссии. Другие рыцари, насколько мне известно, сейчас пытаются предотвратить другие конфликты. Но этот – самый крупный и опасный из всех.

– Какие силы вам противостоят и сколько у нас времени?

Я поймал себя на мысли, что мне нравится этот мусульманин. Он почти мгновенно выхватил главное.

– Вторжение начнётся не внезапно, и скорее будет походить на прилив. Сначала демоны будут приходить редко и поодиночке или небольшими группами. Кажется неопасным, но что это не так ты видел своими глазами. Потом… потом всё начнёт становиться хуже и хуже. Я бы не называл это Карой Господней за людские грехи, скорее – Испытанием. Просто оно дано не одному человеку, и даже не какому-то одному народу, а всему нашему миру. И мы либо пройдём его с честью, либо исчезнем, будто нас никогда не было на этой земле. Впрочем, возможно, что немногие выжившие станут рабами демонов и навеки потеряют шанс спасти свою душу.

Сарацин катнул желваками, и некоторое время просто молчал.

– Мне передали, что вы хотели захватить Красную Башню.

Я поморщился.

– Не совсем так. Мы же оба понимаем, что наличными силами захватить и удержать её невозможно. Поэтому предполагалось, что свои претензии на это укрепление заявлю я.

– Смешно, – эмир ухмыльнулся. – И на что же вы рассчитывали? Не подумай, в твоих словах нет оскорбления моей чести, по крайней мере, пока. Мне просто любопытно.

– Я собирался бросить тебе вызов на поединок. Если бы победил ты, я бы предложил за себя щедрый выкуп, действительно очень щедрый и выплаченный без промедления. А если бы победу одержал я, то потребовал бы от тебя уступить мне Красную Башню, чтобы передать её тамплиерам.

– Глупый план. На что ты рассчитывал? Согласись я на подобный вызов, меня бы не поняли ни мои люди, ни султан, ни Аллах. А уж если бы я ещё и проиграл… Может у вас и принято решать подобные споры поединком, но у нас другие обычаи и законы.

– Если бы ты отказался, я бы бросил вызов твоим воинам и кидал бы его снова и снова, искушая их жадностью, пока ты бы не передумал.

– Не знай я кто ты, вдоволь посмеялся бы над такими словами. Но я знаю, а ещё видел останки демона, зарубленного перед башней. Это ведь ты в одиночку въехал в Маргат, рубя нерадивых стражников как гнилую капусту, а потом, как ни в чём не бывало, пришел к тамошнему эмиру с мешком серебра, предлагая выкуп за единоверцев?

Он требовательно уставился мне в лицо, и я неохотно кивнул.

– Если бы я лично не присутствовал здесь и сейчас, нипочём бы не поверил. И султан тоже не поверит, даже если я поклянусь, что видел то, что видел, собственными глазами. Что ж, я верю, что тебе хватило бы храбрости или безумия бросать вызов моим отборным воинам одному за другим и рассчитывать на свою победу. Но что бы ты стал делать, если бы я не устрашился и просто запретил бы им принимать твой вызов?

– Я бы просто уехал.

– Просто уехал?

– Да, я предупредил брата Риккардо, что если ты откажешься от поединка, то не стану штурмовать ни Красную Башню, ни Белый Замок.

– Даже не знаю, смеяться мне или восхищаться. Штурмовать Белый Замок? Ха! Впрочем, Маргат тоже был крепким орешком, а в моём гарнизоне хватает христиан. Может и низариты есть, кто знает? В любом случае, твой план бы не сработал. Я верю в Бога, и не собираюсь идти против Его воли, но проблема в том, что мне просто не поверят. Тем более что идёт война.

– Я понимаю, и не собирался требовать от тебя Белый Замок или что-то совсем уж невероятное. А мои разногласия с султаном ещё можно попробовать решить миром. Формально, между мною и им нет войны.

– Ха! Ты можешь попробовать, конечно. Но мудрее будет поступить иначе. Султан не поверит в нападение демонов, но охотно поверит в мою измену, если я отдам его врагам даже самое захудалое укрепление. Даже если он не подумает об этом, то в его окружении найдутся люди, которые обязательно нашепчут нужные мысли. Но ещё охотнее все поверят в то, что тамплиеры смогли захватить Красную Башню силой. Тем более что битва была, и я потерял многих воинов, о чём султану обязательно доложат, даже если я сам этого не сделаю. Война есть война и потери на ней неизбежны. Если султан, да хранит его Аллах, победит, то его армия двинется по побережью на север, и вы сами оставите это укрепление, так как оборонять его будет бессмысленно, и непосильно для вас. И оно просто вернётся ко мне без боя. Если же Аллаху будет угодно даровать победу неверным, то никто не упрекнёт меня в этой потере, в силу её ничтожности на фоне такого поражения. Если же ты договоришься с султаном о мире, то да будет так.

– Ты предлагаешь солгать о том, что мы сражались друг с другом, умолчав о демонах?

– Нет, конечно, – эмир поморщился, – это бессмысленно, так как для этого людям надо было бы отрезать их языки, причём даже этой меры бы не хватило. Я предлагаю рассказать людям правду, подчеркнув, что мои люди понесли большие потери, и я был вынужден отступить. Окружающие сами домыслят себе остальное. Что до самого этого места, то оно осквернено демонами, и я даже не знаю, какие очистительные обряды потребуются для того, чтобы кто-то захотел поселиться в этих стенах.

– Если в крепости не оставить гарнизон, то в ней могут поселиться разбойники.

– Не думаю, что за несколько месяцев тут успеют завестись разбойники. А там и война завершится, так или иначе. Если же рыцари Храма решат оставить свой гарнизон в проклятом месте, то это будут их трудности. Но если их разъезды начнут тревожить моих людей, то я буду считать нашу договорённость расторгнутой.

Внезапно в окружающей нас толпе люди стали расступаться, и мы отвлеклись на Хехехчин с Избранной, над головой которой продолжала висеть отметка божественного покровительства. Девушки приблизились и остановились, соблюдая приличия. А я поспешил их представить.

– Эта благородная дама – Мария, дочь визиря ильхана Аргуна. После того как мусульманские заговорщики предали и отравили своего хана, его визиря схватили и казнили, а её продали в рабство. Но Камень призвал её на службу Богу, прямо из рабского загона, а она приняла новое имя, поскольку старая жизнь для неё закончилась.

Эмир некоторое время молчал, а потом вежливо наклонил подбородок, первым приветствуя отмеченную Благодатью.

– Если это правда, то предатели совершили немыслимый грех, каковы бы ни были их помыслы.

Мария спокойно кивнула в ответ, воздержавшись от слов.

– Принцесса монголов Хехехчин, родственница великого хана монголов Хубилая, невеста умершего хана Аргуна. В связи с заговором в столице ильханата, она прибыла к своим единоверцам-христианам, вассалам своего жениха, дабы не попасть в жадные руки слуг египетского султана.

Это был удар, который аль-Хасан ибн Аби не сумел сдержать. Его лицо дрогнуло.

– Ваше высочество, – я склонился в лёгком поклоне, – не соблаговолите ли вы…

Я прервался, поскольку Хехехчин вздохнула и сунула руку в котомку на своём боку, извлекая тубус со свитком. Его она передала Марии, а у той верительные грамоты принцессы с полупоклоном принял уже я.

Сарацин щёлкнул в воздухе пальцами, и откуда-то из-за его спины к нам поспешно протолкались двое. Изучение бумаг не заняло много времени, а после эмир, а за ним и все его воины склонились в глубоком поклоне, как перед лицом императорской крови.

– Я обязан известить о вашем прибытии своего повелителя, ваше высочество, – глухо произнёс сарацин. – И я это сделаю так быстро, как только возможно.

Казалось, воздух вокруг сгустился от его слов, но приказа о нападении не последовало. Может быть, дело было в нашем статусе, может – в недавнем явлении Ангела Небесного, может – в осознании тщетности самой попытки нападения. Сам эмир как будто съёжился, но не так, как это делают трусы, а как будто на плечи его легла неподъёмная каменная плита. Думаю, все вокруг прекрасно осознали последствия присутствия в наших рядах принцессы монголов. Те явятся за ней, это неизбежно как прилив. И они придут как прилив, как приходили много раз до этого. Может быть, султан и сможет их остановить, может быть, они не пойдут в этот раз на юг, в Египет, а удовольствуются лишь этими землями, но что от этого местным жителям, на которых падёт гнев бесчисленного монгольского войска?

– Я передумал, – невыразительным глухим голосом внезапно вновь нарушил наступившую тишину эмир. – Я и мои люди сдаёмся в плен. Лично тебе, и рассчитываем на твою милость и защиту, да смилуется над нами Аллах. Я прикажу, и Белый Замок распахнёт ворота перед твоим войском.