Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

Телеведущий «101 канала» Влад Кистьев находился примерно в таком же настроении, как и красавица Лилит после визита родного брата. Наверное, даже хуже – он уже час сидел в офисе и напряженно ломал голову, что бы эдакого дать в главный выпуск новостей, начинавшийся через пять минут.

Неделя выдалась ну просто никакая. Рейтинги падали, словно осенние листья, пресыщенный народ зажрался. Чего ему ни покажи, хоть эксклюзивные съемки Евы Браун без трусов – все не нравится. Аналитику никто не смотрит вообще, специальные репортажи тоже – ну кого, скажите на милость, в Аду удивишь документальным фильмом про знаменитого людоеда, если тот последние двадцать лет живет в соседней квартире?

И пусть на каждой планерке он настоятельно требовал от сотрудников эксклюзива, понятное дело, настоящей сенсации сейчас в городе не найдешь. Все перехватывают конкуренты – конечно, с такими гонорарами… Вот «Хелл NN» – они могут в прямом эфире отслеживать поступление в город VIP-душ, скажем, как Слободан Милошевич (тот репортаж был просто блеск), от самых Адских Врат, организовывать ток-шоу хоть из девятого круга, брать интервью у свежих, не замурзанных тележурналистами персон. Но где взять столько золота? Бухгалтерия не дает согласия на подобные дорогостоящие проекты. Спасибо, хоть реклама спасает положение, тем более что по закону ее должно быть не меньше половины всего экранного времени (а по возможности и больше) – но нужно и чем-то цеплять зрителя.

Кистьев вздохнул. Зацепишь его, подлеца, как же. Цензоры из Учреждения уже замучили – в этой программе им видятся «слабые намеки на юмор», тут – мало чернухи, проглядывает «ненужный позитив», там – реалити-шоу недостаточно нудное, согласно рейтингу, во время его просмотра засыпает лишь треть всех зрителей, а тошнит и вовсе только десятую часть. Ха, эти чиновники будут поучать телевидение, как ему нужно работать! Словно они и так не знают, как требуется обеспечивать нудные программы.

Другое дело, трудно усидеть на двух стульях, от них реально требуют невозможного – чтобы люди и смотрели телевидение, и чтобы их одновременно от него тошнило. Спору нет, на Земле это удавалось элементарно, но тут-то, извините меня, совершенно другой контингент! Еще неизвестно, в какой канаве они вообще оказались бы в этом финансовом году, если бы не запустили спасительное реалити-шоу «Стон-2». Хороша была идея и с ток-шоу «Двери», когда гости с подачи ведущего дрались в прямом эфире, но пришлось его прикрыть – зрители в студии вошли во вкус и начали колотить охрану, техников, осветителей, а также самого ведущего, который потребовал повышения зарплаты. Офигел совсем – и так по двенадцать тыщ золотом гребет, и все ему мало. Легче закрыть.

…Кистьев мертвым взглядом посмотрел на данные свежих рейтингов, подготовленные отделом маркетинга. Да, дела все хуже и хуже – сколько монет вбухано в грандиозную раскрутку новых сериалов вроде «Златой телец» (юмористическая версия пустынных похождений пророка Моисея, сам Шеф одобрил) и «Доктор Трупаго» (очередная страшилка про медицинского зомби-маньяка) – а оба взяли и провалились в зрительских оценках. А ведь какие звезды участвовали – и Борис Карлофф, и Евгений Леонтьев, и Кларк Гейбл, и Жерар Филипп! Обидно, просто до слез обидно. Вот и теперь – такая обалденная тема, серийные убийства в Аду, просто чума! Но где возьмешь инфу? К родственникам жертв не допускают, органы словно воды в рот набрали, дома оцепили, съемку не разрешают – приходится лишь толпами запускать в эфир безликих экспертов-криминологов. Но кому нужны скучнейшие рассуждения говорящих голов?

Реальность такова, что они в Аду, поэтому нужно воспринимать ситуацию такой, какой она есть. Как ни крути, но придется основной новостью ставить то, что в Таиланде умерли два тигренка-альбиноса – стало быть, уже сегодня, после таможенных формальностей, их появления можно ожидать в городском зоопарке. Однако Кистьев спинным мозгом ощущал, что зрителя ситуация с тигрятами ничуть не впечатлит – подумаешь, эвон в зоопарках и настоящие тираннозавры с мастодонтами запросто по травке бегают.

Он поднялся с кресла, готовясь идти в эфирную – но в этот момент в дверной проем прямо на снегокате, на котором он рассекал по коридорам студии, ворвался Сергей Пристяжнев и с грохотом врезался в кожаное кресло. Снегокат недовольно забуксовал.

– Владя! – страшным голосом заорал Пристяжнев, и Кистьев осознал, что случилось либо что-то очень классное, либо столь же весьма хреновое. – Меняй на хер всю сетку, срочно выходим со спецвыпуском! Мне только что позвонил мой источник из Учреждения, офигительный секрет раскрыл – ты не поверишь, кто УБИЙЦА! Эти придурки из «Хелл NN» перевернутся от зависти в своих поганых гробах!

Кистьев без сил упал обратно в кресло и почти парализованной рукой вцепился в коммутатор. Тот зашипел ужасным акцентом секретарши-румынки.

– Гримеров ко мне, срочно! И всех технарей – тоже сюда!

Не услышав в ее ответе должного рвения, он заорал так, что услышали на улице:

– Я ЧТО, НЕЯСНО ОБЪЯСНИЛ? СКОРЕЕ!

Отключившись, он вонзился глазами в расплывающегося в улыбке Пристяжнева.

– Ну не тяни кота за хвост, а? Премия уже у тебя в кармане. Кто это?

После того как Пристяжнев с апломбом назвал имя, в кабинете воцарилась полнейшая тишина. Все только услышали, как из рук Кистьева выпала золотая ручка «Паркер».

Малинина, как недалекую личность, примитивно увлеченную девками и самогоном, всегда пугала таинственная неизвестность. Как перемещаются с Земли в Ад, он уже был в курсе: в принципе ничего сложного в этом не оказалось. Но то, что предстояло совершить путешествие обратно, такого приключения унтер-офицер никак не ожидал.

– Нет, а почему именно мы-то, вашбродь? – уже в который раз деликатно намекал он Калашникову. – Разве у Шефа спецназа не существует в наличии? Да и потом, он же у нас кто? Как-никак определенно – враг рода человеческого. Ну и пусть нашлет на этого козла чахотку или СПИД – и всего делов. Я в России-матушке уже хрен знает сколько лет не был… Мне боязно как-то по улицам бегать… А ну как мы вообще капсулы перепутали?

Калашников выслушивал его сомнения, нетерпеливо поглядывая на часы.

– Ты опять голливудских фильмов на ночь обсмотрелся? – прервал он трусливую малининскую философию. – Шеф такой крутой, такой могущественный, пальцем шевельнет – всем каюк: эти фильмы он сам и финансирует, чтобы ему на Земле правильный пиар был. А пиар, братец, да будет тебе известно – штука искусственная и мало что общего имеет с действительностью. Ты знаешь, какая в городе бюрократия? Пока он этот спецназ отберет, пока нужные бумаги подпишет, пока все руководство назначит – как минимум неделя пройдет. Да и с чего ты взял, что мы в ту бригаду не попадем? А отца Андрея надо устранить, пока он дров не наломал… Если батюшка придумает другой способ девушку Лилит убрать, круг замкнется… Что тогда?

– И правда, что тогда? – с ожиданием воззрился на начальство Малинин.

– Долго объяснять. Но поверь на слово – дела очень плохи, – проникновенно объяснил Калашников. – Нам с тобой как можно быстрее требуется попасть на Землю, чтобы посчитаться с Андрюшей за его свинское поведение в последнюю неделю – это во-первых. А во-вторых – вернуть обратно в Ад всех персонажей, что сейчас валяются возле костяного алтаря. И если Монро и Клеопатру я бы лично оставил, потому что они кучу земных мужиков осчастливят, то вот Гитлер с Дракулой точно никому не сдались. По ним тут сковородки плачут.

– Ну а как мы туда попадем-то? – не сдавался Малинин. – Вы рассказали, что требуется земля с наших могил, верно? Но на алтаре в Ладыженском такой земли точно нет!

Лежавший между двумя спорщиками связанный доктор Склифосовский начал подавать признаки легкой активности. Не сговариваясь, каждый из коллег одновременно пнул его ботинком под ребро. Врач отключился, что позволило продолжать дискуссию.

– Нет, – подтвердил Калашников. – Поэтому, если мы съедим красную капсулу, то ввиду арамейского заклинания попадем аккурат в те места, где были похоронены после смерти. Возможно, придется вылезать на белый свет из разрытой могилы – представляешь, как это колоритно будет выглядеть со стороны? «Рассвет мертвецов» Ромеро отдыхает. Чего ты так побледнел? Ладно-ладно, братец – шучу, лишних свидетелей и инфарктов нам не надо. Меня товарищи зарыли в братской могиле возле Москвы. А тебя где?

– Да в том-то и дело, что под Ростовом, – понуро признался Малинин. – Как же мы тогда с вами встретимся-то? В Москву небось на паровозе не меньше чем неделю ехать.

– Сейчас паровозы, говорят, куда быстрее ходят, – отрезал Калашников. – Да и на фиг тебе поезд? Полетишь на аэроплане. Кстати, могу тебя порадовать приятной новостью – из могилы ты вылезешь абсолютно голый, одежда сгорает при перемещении. Разумеется, денег у тебя тоже не будет ни копейки: золото с собой не возьмешь.

– Вот те раз… И куда же я в срамном виде, да еще и без денег? – приуныл Малинин.

– А тебя, унтер, как гимназистку целоваться – всему на свете учить надо? – огрызнулся Калашников. – Дай кому-нибудь несильно по башке в темном переулке, забери бабло, костюм, документы, после чего – сразу на аэродром, сунь полицейскому стольник. Пока тебя хватятся – ты уже в Москве, а дальше – на извозчика и гони к Красной площади. Там на Васильевском спуске встретимся через пять часов… И давай не опаздывай, как сегодня.

– А вдруг не успею? – засомневался Малинин.

– Это приказ! – заявил Калашников, тем самым отменив возможность дальнейшего обсуждения, и унтер-офицер, вытянувшись, принял стойку «смирно». – Должен успеть.

С улицы раздался скрежет тормозов и шум множества моторов – у подъезда остановилось не меньше десятка автомобилей, в том числе один черный «Ламборджини-дьябло» – в данном случае Шеф не счел нужным скрывать свое присутствие. Мертвые бабушки на лавочках, забросив привычное вязанье, с интересом разглядывали прибывших, перешептываясь. На крыше соседнего здания блеснули «дальнобойные» линзы – судя по всему, там обосновались вездесущие фотографы бульварных газет или телевизионщики со специальными камерами. Кто-то подскочил к Шефу за автографом, но его смяла охрана.

– Решайся, – настойчиво повторил Калашников. – Времени уже не осталось. Если ты не со мной, то дело слишком важное – тогда я поеду один. Как-нибудь справлюсь.

Размахнувшись, унтер с силой бросил на пол форменную фуражку с кокардой.

– А, пропадай моя душа на молекулы, – горько усмехнулся Малинин, приготовившись к неизбежности. – Будь что будет – куда вы, вашбродь, туда и я. Глупо бояться на самом деле-то. Сижу, трясусь – словно смерти испугался. А разве мы и так уже не мертвые?

На лестнице послышался нарастающий топот ног. Калашников положил на стол небольшой диктофон, на который он дальновидно записал откровения доктора, – во время общения со Склифосовским цифровая машинка находилась у него в наружном кармане.

– Уф-ф, наконец-то я тебя уломал, – улыбнулся Алексей. – Хорошо, тогда приготовься. Берешь красную ампулу, на счет «три» – отламывай головку и выливай в рот. Как водку.

– Огурчика, жаль, нету… Не перепутать бы с синей… – пожаловался Малинин, дрожащими пальцами вытягивая из пластмассовой коробки требуемую капсулу.

– Хорош скулить, унтер. Думать некогда. Ну, поехали! Раз, два… ТРИ!

…Оба в один и тот же момент почувствовали ужасную боль, как будто всеми своими легкими вдохнули капли расплавленного свинца. Чудовищные ощущения, заставившие их забиться в небывалых конвульсиях, длились лишь пару секунд – и Малинин, и Калашников ощутили миллионы огненных брызг, мгновенно разорвавших их тела на частицы, и они понеслись куда-то по пылающему коридору с небывалой космической скоростью. Раздался рвущий уши грохот, похожий на атомный взрыв, и все накрыла огромная, как цунами, ревущая волна сплошной темноты.

Оцепеневшие люди застыли в дверях и в шоке смотрели на связанного доктора Склифосовского и тлеющие кусочки горячего пепла, рассыпавшегося на полу поверх двух пустых ампул, накрытых щегольской фуражкой с казачьим околышем…

Машина отъехала от ночной бензоколонки настолько быстро, что работник-азербайджанец Мамед лишь цокнул языком и покачал головой – что-то с батюшкой не то происходит. Появился из темноты мрачный как туча. Пробурчав сквозь зубы слова приветствия, попросил заполнить «девяносто третьим» целых двадцать (!) канистр: срочно уезжает в глухую поморскую деревню под Архангельском, а там, дескать, с горючим полная труба. Ну, его-то, Мамеда, какое дело – клиент просит, хоть тонну зальем.

Разговор словоохотливого азербайджанца относительно того, что цены на бензин растут как на дрожжах, а правительству хоть бы хны, батюшка не поддержал – расплатился, не глядя, взял сдачу, погрузил канистры в автомобиль и рванул с места – даже спасибо не сказал. Ну и погнал святой отец, аж пыль из-под колес. Опасно же – тряханет как следует на колдобине – дороги-то у них не московские – бензин сдетонирует не хуже взрывчатки, Мамеду это еще по пребыванию в Карабахе известно. Аллах ведает, с чего батюшка так быстро решил смотать удочки. Жалко, в этой дыре каждый клиент на счету.

Дома у отца Андрея ушло некоторое время на то, чтобы расставить канистры в ключевых местах. Спокойствие так и не являлось к нему, особенно после того, как пришла новость о неожиданном исчезновении лейтенанта Харченко – пустой «Форд» только что обнаружили всего в нескольких километрах от его особняка. Сначала мальчик пропал, теперь вот мент. Приехавшие с вопросами милиционеры хотя и были любезны с батюшкой, но уже начали посматривать на него косо – не сегодня-завтра вежливо (пока вежливо) попросят комнаты осмотреть, а ему это совсем не надо. К мозгу связного так и не удалось подключиться, а СЕДЬМАЯ кандидатура рядом с алтарем не появилась: их прекрасный, детально разработанный план потерпел фиаско.

Отцу Андрею хотелось изгрызть все локти, но ничего не поделаешь – очевидно, что он проиграл. Похоже, псам удалось взять или даже уничтожить сразу обоих – и исполнителя, и связного. Надо было убирать эту сволочь Калашникова одним из первых, так нет – сам Антропов настоял, чтобы сначала разобрались как минимум с половиной кандидатур. Он покорился – человек столько лет проработал в спецслужбах, профессионал, наверняка знает, что делает… И вот в итоге к чему привело это совершенно ненужное ожидание!

Впрочем, не стоит опускать руки. Он еще успеет выполнить ПРОРОЧЕСТВО. Шесть кандидатур лежат у него в комнате, и они никуда не делись. Спеленав, он перевезет их по два человека на скрытую лесную базу «Рая сейчас», где обитает надежный сторож, который не станет задавать лишних вопросов. Там, в уединенной комнате, он кропотливо выберет новых связного и исполнителя – проведет хоть сотню спиритических сеансов, чтобы выйти на каждого из них персонально. С курьерами тоже наверняка проблем не возникнет – конечно, велик соблазн отправлять в Ад братьев из секты, но лучше снова перейти на бесплатные похороны бомжей и бездомных, потому что их на Руси-матушке – пруд пруди, а ментов, жаждущих халявных бабок, – еще больше.

Нет, пожалуй, одним исполнителем он уже не ограничится. В молодости его здорово удивила вторая часть фантастического фильма «Терминатор» – получалось, что в будущем сидят полные идиоты. Ведь уже и так понятно, что один робот-киллер не справляется, пошлите сразу взвод – и кранты будут этому самому Джону Коннору! Так нет – и во второй, и в третий раз биться со Шварцнеггером приезжает одинокий, как перст, киборг. Впрочем, третью часть «Терминатора» отец Андрей лично не смотрел – но ему пересказывали содержание.

Взвода, вероятно, в данном случае будет многовато, однако мобильная бригада из трех исполнителей – то, что надо. Двое в первый же день устранят Калашникова и других любознательных псов, а третий напрямую займется этой дьявольской сучкой Лилит.

Разумеется, теперь у него нет в запасе пары лет, чтобы спокойно сидеть в удобном кресле, неспешно разрабатывая детали плана. Есть и чисто физические осложнения – тяжело таскать туда-сюда на своем горбу шесть человек, обколотых успокоительным, а также не забывать каждый день кормить их внутривенно. Слава Богу, что человечество изобрело памперсы, иначе со всеми этими адскими существами пришлось бы туго – и так уже в комнату без противогаза не зайдешь. Короче, он отведет себе на реализацию максимум МЕСЯЦ. Немного, но при условии крайне напряженной работы будет достаточно.

…Поставив последнюю канистру в подвале, отец Андрей достал из старого холодильника жбан с квасом и выпил его залпом, не замечая, что струйки сладковатой жидкости заливают грудь. Жалко дом, одна кухня чего стоит – но он чересчур наследил тут. Пусть сгорит все – и потайная комната, и подвал, и остатки эликсира, – чтобы после его отъезда особо любопытным местным ментам или московским поклонницам нечего было исследовать.

Он не паникует, вовсе нет. Просто и в спецназе так учили – если появился нежелательный «двухсотый», лучше сразу его сжечь – за угли нет никакого наказания. А уже потом, на лесной базе, он разыграет все, как по нотам – без малейших ошибок, учтет все, на чем прокололся. Ближе к утру, когда он соберет вещи и будет готов перетаскивать сонных пленников, разольет бензин из канистр. Пламя должно охватить одновременно и дом, и подвал, после того как он выйдет за порог с телом последней жертвы. На внезапный пожар сваливать не будет – хачик на бензоколонке все равно расскажет, что он покупал бензин. Спросят, зачем сжег? Так ведь здание не застраховано, его личная собственность. Хочет с кашей ест, а хочет – по ночам поджигает. Объяснит, что, мол, был ему нехороший сон, будто нечистая сила в доме поселилась, по подвалам шурует.

…Включенное радио на кухне в очередном обзоре криминальных происшествий упомянуло, что примерно час назад неизвестными был ограблен мелкий магазинчик готовой одежды в подмосковной Лобне. Воры взяли немного – всего лишь два костюма, рубашки и три тысячи рублей из взломанной ломом кассы. Отец Андрей не услышал этого, ибо возился в подвале. А если бы и услышал, то вряд ли придал бы значение.

Продираясь сквозь колючие ветки, Калашников и Малинин шагали к дому отца Андрея – по той же тропинке с вросшими узловатыми корнями, по которой недавно бежал и обращенный в вампира несчастный лейтенант Артемий Павлович Харченко. Всю дорогу Алексей тихо, но злобно отчитывал унтер-офицера за то, что прождал его у Васильевского спуска на целых три часа больше, чем они условились перед приемом эликсира. Тот вяло, сонно и нудно оправдывался, снимая с опухшего лица елочные иголки.

– Вашбродь, ну что мне было делать? Не могу же я просто людям просто так, за здорово живешь, по голове стучать. А для того чтобы успеть девку в себя влюбить, одолжить у ее брата одежду и денег на билет занять, на это приличное время надоть. Я и так спешил, всего за пару часов уложился, разве плохо? Да и на ероплан, как выяснилось, нынче без пачпорта не пущают… Пришлось полицмейстеру на том аэродроме, чтобы на борт пустил, дополнительно сто долларей отстегнуть. А девка сдобная, вашбродь, горячая – у-у-у, зараза. Она мне и свою карточку презентовала, с надписью. Хотите взглянуть?

– Дурак, – еле сдерживаясь, чтобы не разораться, шипел Калашников, заглушая гложущее его изнутри чувство зависти. – У нас дело такой исключительной важности, а ты, скотина, наплевал на все и по бабским постелям валяешься. Нигде своего не упустишь – где же это в природе видано, чтобы голый грязный мужик, вышедший ночью из леса, сумел бы первую встречную бабу за два часа в себя без памяти влюбить?

Малинин самодовольно ощерился улыбкой пресыщенного сметаной кота.

– Так дело-то, вашбродь, нехитрое, – пропел он, не забывая глядеть под ноги. – Бывало, у нас-то в деревне как пойду вечером на гулянку, так выберу какую погрудастее, да и…

– Грандиозно, – завершил малининские откровения Калашников. – А мне вот, столбовому дворянину, пришлось у паршивого лабаза замок ломать, чтобы прибарахлиться. Думаешь, приятно становиться тем, кого когда-то ловил? А я ведь и тебе костюмчик прихватил – заявится, думаю, дурак голым на Красную площадь, с него станется.

– Э-э-эх, – тоскливо протянул Малинин, оглядывая светлеющие силуэты деревьев. – Обидно, что толком ничего и не увидели. Столько лет Расея во сне снилась – все думал, как бы на нее, родимую, хоть одним глазком поглядеть… А тут – из леса в Ростове – в постель, оттуда – в ванную, потом – на аэродром… Только в такси по дороге к Васильевскому что-то новое и разглядел. А ездят в Москве ничуть не лучше, чем у нас в Аду. Пробки на дорогах жуткие, гаишники уроды, и все друг друга матерят.

– А мне, ты знаешь, пофиг, – флегматично заметил Калашников. – Я уже к городу как-то привык. Осмотрелся, конечно, по сторонам немножко, пока тебя ждал. По мне, вообще в Белокаменной мало что изменилось. На лошадях больше не ездят и пиво в основном вместо водки пьют, если по рекламе судить, а так осталось все то же самое. Извозчик на такси, сволочь, поначалу втрое заломил – угадал во мне приезжего.

– Вас как будто все это даже и не удивляет, – пробурчал Малинин. – Так спокойно себя ведете, как будто мы не из Ада, а из Жмеринки в отпуск потусоваться заехали.

– Я, братец, свое отудивлялся, – кратко пояснил Калашников. – Первое время мне лично было крайне изумительно с Иваном Грозным и Леонардо да Винчи в одном автобусе на работу ездить, а потом как-то привык. Человеку вообще свойственно ко всему привыкать.

– Это верно, – охотно согласился Малинин. – Кстати, видел с месяц назад у Шефа в приемной этого да Винчи. Приходил скандалить – жаловался, спрашивал, нельзя ли что-то с каким-то Дэном Брауном сделать – чуму на него наслать или холеру в крайнем случае. Даже на вирус эбола мужик был согласен – по нему видно, что совсем отчаялся.

– А Шеф чего? – без интереса спросил Калашников.

– Ничего, – развел руками Малинин. – Посмеялся. Жалко, говорит, тебе, что ли? Щас народ в музеи не ходит, галереи не смотрит – а тут, глядишь, и интерес к твоему творчеству у молодежи проснется. Отрицательная реклама, сказал, она вдвойне реклама.

Калашников, казалось, не слушал его – он мрачно рассматривал что-то впереди.

– А вы домой разве не хотели бы заглянуть, ваш-бродь? – перевел тему Малинин.

– Нет, – пожал плечами Калашников. – Кого я там увижу? Большинство знакомых и родных в гражданскую с голодухи опухло, а кто уцелел, так тот давно уже умер.

Алексей соврал. Он сам чуть не опоздал из-за того, что искал могилу Алевтины на старом кладбище. Не нашел – ни памятника, ни оградки. Рыдал полчаса, как идиот.

Они вышли на поляну, освещенную восходящим солнцем. Малинин дополнительно посветил фонарем в сторону уходящей в холмы тропинки, и его слегка передернуло.

– Вашбродь, тут целая лужа запекшейся крови. Непонятно, чья она. Может, медведь корову задрал? Неуютно мне. У вас что, оружия с собой вообще никакого нету?

– К сожалению, – с явным неудовольствием констатировал Калашников. – Где ж его возьмешь за пять часов? Только нож кухонный с собой и прихватил в магазине. Когда замок ломал, кожу стесал, болит. Хреново все ж быть смертным, знаешь. Я уже привык, что в городе за час любая ткань регенерирует, а тут такая лажа.

– Вы мне зубы не заговаривайте, – впервые за последние сто лет сдерзил Малинин, и Калашников невольно раскрыл глаза от удивления. – Как мы без оружия-то справимся?

– С доктором же справились, – отмахнулся Калашников, поднимаясь на вершину скользкого, покатого холма. – А у того пушка поопаснее была. Но, с другой стороны, честно скажу – легко не будет. Я по отцу Андрею в Интернет-кафе подробно досье посмотрел, когда адрес его вычислял, – крепкий орешек. Где только не побывал – даже на Кавказе, как Лермонтов. Наверняка у него под подушкой лежит что-то огнестрельное, а у нас такого не имеется. И натура мне подсказывает – он с нами не станет в театр играть, как господин профессор. Пристрелит сразу, как только увидит. Ему не привыкать.

– И что мы тогда делать с ним будем? – приуныл Малинин.

– Помирать будем, – присвистнул Калашников, шагая по мокрой траве. – Ладно, не трясись ты так. Испробуем верную схему а-ля Склифосовский – я вхожу, его отвлекаю, а ты следуешь вслед за мной и с размаху бьешь его по башке… ну, если получится. Это ж все-таки дом в поселке, а не небоскреб. Ничего сложного, влезешь в окно сзади. Судя по газетам, у него помощник утонул три дня назад, мужик один живет.

– Может, вы мне все-таки расскажете, что там случилось, прежде чем мы начнем по второму разу умирать? – окончательно осатанел Малинин и демонстративно встал на месте.

– Вот осел упрямый, – с досадой сплюнул Калашников, также остановившись. – Да чего рассказывать, секретов никаких нет – мог бы и сам догадаться. Если мы сейчас не отправим доброго отца Андрея прямиком к нам в город и не подожжем со всех сторон его скромное жилище, то погибнет весь мир – случится конец света. Я надеюсь, ты доволен?

– Потрясающе, – еле слышно прошептал Малинин и плюхнулся в траву. С минуту он сидел, бесцельно разглядывая пожухлые травинки вокруг. Наконец его прорвало.

– Интересно, и какого хрена каждый раз так получается? С чего такая закономерность? Почему если в обычном детективе объявляется лопоухий маньяк средней руки, то обязательно ставит задачу как минимум – уничтожить весь мир? Прямо житья от этих глобальных гениев-злодеев не стало. Так скоро и кошельки красть будет некому.

– Я тоже так считаю, братец, – сдержанно произнес Калашников. – Но что поделаешь? Такова уж специфика зла. Возьми, например, «Аль-Каиду». После того как они небоскребы в Нью-Йорке взорвали, им нельзя за мелочь браться – поклонники не поймут. У злодеев-одиночек тоже выбора негусто: если просто зарезать семь мужиков и баб, ну кто, скажи на милость, такую ерунду оценит? Посмеются только, скажут, любитель пришел. А вот конец света устроить – суперская вещь, тем более это до сих пор никому не удалось. Правда, что будет дальше, они не думают. Ну так на то они и маньяки.

Малинин пятнисто посерел лицом – темные тени легли на его скулы.

– Слушай, не ты ли фрицев шашкой, как капусту, в Перемышле рубал? – взбесился Калашников. – А тут какого-то попа испугался? Пошли быстрее. Надо закончить, пока окончательно не рассвело. Я иду первый, ты – за мной, только немного погодя, чтобы не разобрали, что нас двое. Из этого дома все вокруг хорошо просматривается.

Малинин кивнул и нехотя поднялся на ноги.

Они подошли к дому отца Андрея крадучись, изредка включая карманный фонарик – стало темнее, солнце скрылось за тучами. Расставшись с Малининым и стиснув ему на прощание руку, Калашников снял обувь и неслышно подобрался к окну на левой стороне особняка. Створки, к удивлению Алексея, оказались открыты. Втянув ноздрями прохладный воздух, он уловил присутствие в нем щекочущего резкого запаха.

Это был разлитый бензин.