Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

Стоя на коленях возле лежащего без сознания охранника, Калашников тупо разминал в ладони остатки горячего пепла, ощущая непроходимую горечь во рту. От Антропова не осталось ничего – на этот раз сгорели даже зубы. Если бы не присутствие скорбно молчащего Малинина, он бы зарыдал самыми настоящими крокодиловыми слезами.

Что ему теперь делать? Как он мог отпустить человека, обладавшего ценнейшей информацией, в закрытую комнату вместе с сицилийским придурком? Голова закружилась от успехов – поддался минутной эйфории, и вот пожалуйста. Эта заплывшая жиром скотина лежит на полу, а у него на руках полный букет: свежее убийство, неопознанный киллер и рассыпавшийся в пепел главный свидетель. Катастрофа.

А ведь подумать только – когда он был жив, то раскручивал подобные преступления одним щелчком пальца, похвалы от начальства и премиальные сыпались одна за другой!

Кабы не революция, наверняка бы к двадцатому году уже получил звание полковника – с личным кабинетом, приличным жалованьем и представительскими расходами. С внезапным остервенением он ударил себя кулаком в лоб – окружающие невольно попятились. Состарился. Как уж тут не признаться самому себе, что за восемьдесят лет, тупо отлавливая китайцев на однотипном мелком мошенничестве, он деградировал окончательно.

…Охранник слабо пошевелился, видимо, начав приходить в себя. Калашников с разворота вмазал сицилийцу по красной роже, напоминавшей по цвету кирпич. Тот хрюкнул и снова уронил голову на пол. Сзади раздались сдержанные аплодисменты. Он обернулся.

– Не психуй, – сказал Ван Ли, опустившись на корточки рядом с бесчувственным телом. – С каждым может случиться. Я вообще мечтаю об одном – хлопнуть стакан змеиной настойки, голова идет кругом. Мы с Краузе столько лет проработали бок о бок… Вместе же обыскивали эту чертову вокзальную ячейку… И я, глядя на его актерские выкрутасы, абсолютно ни о чем не догадался!.. Ты думаешь, меня смогли бы так провести на Земле? Ни за что.

Калашников безмолвствовал.

– Основную догадку ты уже высказал, – сидя на полу, как ни в чем не бывало продолжал Ван Ли. – Я, если не возражаешь, тоже добавлю свои пять фыней… То есть, тьфу, пять копеек. Теперь уже очевидно, что малую толику вещества, которое поступало Андропову от заказчика убийств, связной оставлял себе, – оно требовалось ему для ликвидации курьеров, выполнивших свою задачу по доставке контейнера. Вот это, – подкинул он на руке плоскую черную коробочку, – мы только что вытащили у него из шкафа – судя по форме, контейнер вшивали в брюшную полость курьера, предварительно вычистив внутренности.

Для таких вещей Шеф и учредил таможню – у многих народов мира принято класть в гроб к покойнику какие-то штуки: а он не желает, чтобы в Ад тащили что попало. Со стороны заказчика это было умнейшее решение – установить контакт именно с Антроповым. Иначе, без своей руки среди таможенных офицеров, ему вряд ли удалось бы транспортировать эту милую водичку в город: все прибывшие подвергаются обыску. Видимо, курьеры поступали в строго определенное время – именно из-за этого наш «крот» месяц назад неожиданно поменял часы дневного дежурства на ночное.

– Да, – устало кивнул Калашников, опустившись на пол рядом с Краузе. – У них была договоренность, что курьеры приезжают исключительно ночью, заказчику было легче закапывать тела на Ладыженском кладбище под покровом темноты. По этой причине Антропов был вынужден просиживать ночи в офисе, как привязанный, детальное время доставки контейнера заранее не обговаривалось.

– О! – поднял вверх Ван Ли указательный палец. – Вот именно! А после того как курьера доили, Антропов ликвидировал ставшую ненужной тушку с помощью только что доставленной святой воды. Если бы не компьютерные счетчики входящих душ на Главных Вратах, мы так бы и не узнали, что несколько человек бесследно исчезли, даже не появившись в городе. Что же касается Краузе, то я хочу тебе сказать…

– Да хрен бы с ним, – Калашников страдальчески поморщился, словно от зубной боли. – Все и так понятно. И себя, и других подставил. Сказал бы раньше – мне это кресло сто лет не нужно, с удовольствием уйду. А вот с «кротом» я срезался, словно девица, которая начиталась шпионских романов. Обидно… Только похоже – для меня все кончено.

Ван Ли собрался возразить, но ему помешали.

– А каким образом вещи из могил могут попадать в Ад? – не выдержал доселе молчавший Малинин. – Вот я помню, когда у нас в гражданскую мародеры могилы разрывали, то из черепушек дергали серьги и прочие штуки. Почему же они там сохранились?

Калашников с Ван Ли отвлеклись от печальной темы и посмотрели на Малинина с таким презрением, что тот осознал свое ничтожество сразу и бесповоротно.

– Вижу, братец, что ты в гимназии больше девок бегал в соседнюю подворотню тискать, нежели науку постигал, – ледяным тоном произнес Алексей, рассматривая Малинина снизу вверх. – Тогда оно и простительно, что тебе неизвестны даже простейшие штуки. Ты не задумывался никогда: наши черепушки тоже в гробах на Земле, но мы-то с тобой – здесь, с руками и ногами. А сам ты сюда как попал – не с саблей ли в руке? Вот то-то и оно. Еще в Китае времен императора Цинь Ши-хуанди считалось, что те вещи, которые погребаются вместе с покойником, становятся одушевленными, то есть у них тоже как будто появляется душа, поскольку они следуют за их владельцем в потусторонний мир в одной связке. Например, тело курьера лежит на кладбище, но его душа в городе имеет все уникальные черты и особенности, которыми тот обладал при жизни. В это верили и североамериканские индейцы шайены, специально уродовавшие мертвых врагов, чтобы родственники не узнали их на том свете – какой с Земли уйдешь, такой здесь и появишься. Ампулы с веществом действительно закопаны на Ладыженском кладбище, но таким же образом, каким душа курьера попадает в город, эти штуки переносятся вместе с ним – если они вшиты в тело, то автоматически становятся его частью. Ё-моё, да люди мобильные телефоны в Ад протаскивают, видаки, ящики с пивом… Делов-то – переправить капсулу! Время нафаршировать курьера у них есть – пока останки мертвеца не преданы земле, его душа бродит по транзитному залу между Раем и Адом, находясь в подвешенном состоянии. Только после похорон она обретает покой и отправляется в нужную точку на поезде-экспрессе вместе с вещами – как сам среди транзитников неделю сидел, не помнишь уже? Подкупленный Антроповым сотрудник транзитного терминала вычислял курьеров быстро – после того как им внутрь вшивали капсулу, у «осликов» на теле в том месте, где была святая вода, появлялась еле заметная светящаяся печать. Да и не так много народу с Ладыженского прибывало, найти их по служебному компьютеру и номерам было легко. Ну что, родненький? Тебе еще раз повторить – или понял?

Ван Ли подавил спазмы смеха, наклонившись и сделав вид, что пристально изучает остатки пепла. Под насмешливым взглядом Калашникова Малинин тихо возрадовался, что уже мертв и находится в Аду. Потому что если бы это происходило на Земле, ему пришлось бы выйти в туалет и там застрелиться.

– Более того, мой мудрый друг, – не удержался китаец, окончательно уничтожив Малинина. – Мы же тут не голые ходим. Люди появляются в городе в той одежде, в которой их похоронили. Конечно, подавляющая часть вещей экспортируется в Ад благодаря людям моей национальности: китайцев больше всего в мире, и соответственно, их больше и умирает. Чем выше продолжительность жизни в Китае, тем сильнее будет ощущаться дефицит товаров в городе. Может быть, именно поэтому все крупные эпидемии последних лет, типа САРС или птичьего гриппа, возникают конкретно в нашей стране – каким-то оптовикам в городе срочно требуется обеспечить поставки.

Малинин был готов выброситься в окно. Калашников поднялся с пола, размышляя, не ударить ли еще разок лежащего охранника ногой, – искушение было велико.

Алексей отчетливо представлял себе, как радостный Шеф сидит в подвале Учреждения, смакуя предстоящие новости. Его настроение быстро изменится. Можно с полным основанием считать, что дело окончательно провалено – теперь не осталось вообще ни единой зацепки. Антропов сгорел, Гензель бесследно исчез, Краузе оказался не «кротом», а обычным интриганом. Зато убийца по-прежнему на свободе. Более того – зловещие слова Иуды о том, что «ждать осталось недолго», начинают сбываться. Иначе как объяснить то, что Антропов проглотил обе ампулы с веществом разом – вместо того чтобы попытаться сбежать?

– Свою задачу он уже выполнил, – произнес Ван Ли, и Калашников с ужасом понял, что все это время не думал, а говорил вслух. – Видимо, заказчику требовалось для какой-то намеченной цели принести в жертву строго определенное количество людей.

– Логично, – протерев воспаленные глаза, согласился Алексей. – Я все больше убеждаюсь в том, что это не действие наобум, а какой-то мистический ритуал, назначение которого нам пока неизвестно. Сколько еще человек ему потребуется убить? Джек Потрошитель зарезал пять женщин и остановился, так как проводил обряд «черной мессы» для омоложения. Некий свиновод из Канады скормил своим хавроньям полсотни шлюх с целью обеспечить себе вечную жизнь. Вариантов много. Но очевидно, что в доставке вещества убийца больше не нуждается. Кандидатур на превращение в пепел, как мне кажется, тоже осталось немного – судя по количеству курьеров-контейнеров, святую воду киллеру выделяли небольшими порциями. Скорее всего, инструкции он получал от Антропова… Любопытно, как он себя поведет, оставшись без чуткого руководства?

– Начнет психовать, – хмыкнул Ван Ли. – Или заляжет на дно. Может, убийство Дракулы было последним, а может и нет. Но чтобы это выяснить, нам надо найти самого убийцу.

– И как мы найдем эту тварь? – не сдержавшись, харкнул на пол Калашников. Плевок приземлился рядом с многострадальным телом охранника. – Ты разве не видишь, в каком мы положении? Все ниточки, что вели к киллеру, я только что оторвал. И еще…

Он замолчал на полуслове. Стоп-стоп-стоп. И как это он забыл? Когда Малинин комично ввалился в кабинет, Антропов рассмеялся… Он вспомнил слова, которые генсек насмешливо выплюнул ему в лицо: «Только и умеете, что крутить портреты по ТВ, хотя лично я нашел бы его в пять минут».

ЕГО. Каторжанин из каменоломни, рябой старик в золотых погонах генералиссимуса. Иосиф Сталин, укрывшийся в городских джунглях, – он и есть его последняя ниточка надежды, которая осталась для выхода на убийцу. Пусть Сталин не знает его имени – но он явно в курсе, кого должны убить следующим. Шеф правильно сказал, что его нужно найти любой ценой. Но у него это вылетело из головы…

Алексей обвел взглядом сотрудников оперативной бригады.

– Ван Ли, Малинин, Эстевес – останьтесь. Остальных прошу подождать в коридоре – нам нужно обсудить кое-что. И, пожалуйста, вытащите туда же этого борова. Все таможенники обязаны сдать сотовые. Новость о гибели Антропова не должна попасть на телевидение. Запомните – каждый отвечает головой. Я лично вычислю звонок.

Охранника проворно поволокли, ухватив за ноги. Дождавшись, пока выйдет последний человек, Калашников повернулся к присутствующим. Но не успел сказать ни слова.

– И что тут происходит, хотел бы я знать? – раздался голос, прерывающийся от злобы.

В дверном проеме появилась хорошо знакомая им всем фигура с козлиными рогами.

Человек в черном, раскачиваясь в полутрансе, по буквам повторил имя связного, водя руками над вибрирующей тарелкой. Его глаза закатились так, что были видны лишь белки, подбородок дрожал. Потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, больно царапая одна другую. Тарелка глухо звякнула. Ничего… опять ничего. Он начинал смутно подозревать, что со связным случилось что-то плохое. Способности, которые он открыл в себе после взрыва, были ограниченными – человек в черном мог наладить спиритический контакт лишь с отдельными персонажами потустороннего мира. Будь иначе, он получил бы прекрасную возможность общаться напрямую с исполнителем … Но когда человек в черном неоднократно пытался настроиться на его волну, то ощущал лишь слабые электрические покалывания – и ничего больше.

Связь с мертвыми зависит не только от медиума, а также и от состояния душ усопших. Кто-то охотно идет на контакт, как любимец всех медиумов, честолюбивый француз император Наполеон Первый, а у кого-то мозг заблокирован, словно кирпичной стеной – сколько ни старайся, не влезешь даже в молекулу разума. Естественно, контакт будет лучше, если у тебя есть «сувенир», частичка того, с кем пытаешься связаться, – дух покойного обязан прийти на «свой» запах. Как только подмазанная тысячей долларов пожилая домработница, трясясь от страха, принесла ему пару волос с головы близкой родственницы Антропова, их общение со связным стало ясным, как будто они разговаривали по телефону.

Ноль. Глухо. Что могло произойти, если уже час, пытаясь вызвать душу Антропова, он натыкается на вязкую субстанцию – слепая тьма, из которой не долетает ни единого слова, а его отчаянные крики тонут в ней, словно в болоте? Только утром он с удовольствием зачеркнул красным карандашом новую фамилию в списке, отметив, что остаются считанные часы для достижения долгожданной цели, – и на тебе.

Сегодня они должны были обсудить со связным, как поступить с исполнителем. Человек в черном по-прежнему восхищался профессионализмом киллера, но миллион золотых монет для достойной оплаты его труда взять негде. В качестве основного платежного средства в Аду со средних веков принимались старинные испанские дублоны, с помощью которых, как считала инквизиция, дьявол соблазняет души, что увеличивало ценность каждой монеты в несколько раз. Да и сколько потребуется курьеров, чтобы переправить такую прорву денег? К счастью, исполнитель пока абсолютно не подозревает, что ему могут не заплатить. Однако неизвестно, как он поведет себя, узнав про то, что у его кассира появились серьезные проблемы. Рад парень этому не будет – это уж как пить дать.

…Синяя тарелка саксонского фарфора жалобно зазвенела – человек в черном непроизвольно ударил по ней рукой. Чувство транса, обволакивающее голову, начинало постепенно улетучиваться. Сорвалось. Ладно, позже он попробует еще раз – возможно, что-то происходит с ним самим, не может правильно сосредоточиться. Конечно, при таком напряжении нервы горят, как проводка. Надо успокоиться, поспать с часик и на свежую голову возобновить попытки. Это же вроде как антенна или как обычное радио – случаются помехи, когда хочешь настроиться на нужную волну.

А пока он спустится в подвал, чтобы узнать, как дела у Гензеля. Что-то парень совсем раскис в последние сутки – сидит грустный, бесконечно пьет водку и пялится в телевизор. К принесенной с рынка свиной крови, которая для него – как для дошкольника мороженое, вампир не проявил интереса, красная жидкость сворачивалась в канистре. Явно устал в подвале сидеть.

Он накинул легкую куртку, выходя наружу, и сразу же наткнулся на того, кого не очень-то хотел сейчас видеть. Его лицо сразу потемнело, приняв скорбный вид.

– Здравствуйте, батюшка! – жизнерадостно сказал упитанный мужчина с двумя подбородками, на лысине которого с трудом удерживалась серая фуражка. Он только что растер каблуком брошенный на землю окурок и уже прикуривал новую сигарету.

– Добрый день, сын мой, – кротко ответил человек в черном, поправив полы рясы. Он мельком глянул на стоявшую неподалеку машину сине-белого цвета, внутри никого не было. Мужчина приехал к нему один, так что ничего страшного.

– Что-то срочное, Артемий Павлович? Я прошу извинить меня, но хотелось бы побыть одному, чтобы помолиться о его душе… Вы же знаете, что у меня произошло…

– Ужасно это, просто ужасно, – захрюкал лейтенант, дыша в лицо собеседнику кислой смесью перегара и дыма. – Кто бы мог подумать такое про Иванушку? А тут раз – и пропал. Даже тела мы не нашли, только записку, что кончает с собой, на берегу реки, да одежды обрывок. Баграми искали – нету тела, небось унесло уже иль под корягу засосало. Это ж как надо бабу любить, чтобы в семнадцать лет – и головой с обрыва, а?

– Мне тяжело это обсуждать, Артемий Павлович, – тихо, но настойчиво произнес человек, глядя в землю. – Сердце не каменное – болит. Я Ивана с двенадцати лет знал, и уже тогда он не мяч с мальчишками гонял, а посты соблюдал. Для меня Ад разверзся, когда я узнал, что мальчик руки на себя наложил. Я же парню как отец был… а он не посоветовался… не пришел… не открылся… Мы помолились бы вместе, глядишь, боль душу-то и отпустила бы.

Его лицо было искажено настоящей скорбью, казалось – еще совсем немного, и он не выдержит, разрыдается. Однако по нетерпеливому виду служителя закона было заметно, что он пришел по совсем другому вопросу и лишь отвешивает положенные в таких случаях реверансы, совершенно не интересуясь судьбой юного самоубийцы.

– Да-да-да, – давился с пулеметной скоростью словами милиционер, со вкусом смакуя бычок. – У нас-то, конечно, работа такая, всякого насмотришься, очерствели совсем… Я к вам заглянул, чтобы соболезнования свои выразить, ну и промежду делом поинтересоваться, хе-хе-хе… У нас из Москвы скоро новая партия жмуриков ожидается, так хотел спросить… Рассчитывать ли мне на вас или самому их закапывать?

Человек в рясе вытер слезу, скатившуюся по щеке.

– Вы меня извините, но мне сейчас ни до чего дела нет, Артемий Павлович, – сказал он, глядя на темные очертания деревьев вдали. – Я еще в себя не пришел. Вот как ОН силы даст, так и займусь этим снова. Пока ничего делать не могу, из рук все валится.

Лейтенант довольно ясно ощутил, что на этот раз на казенные деньги его отделению уже не отправиться в сауну с девочками, похороны бомжей придется оплачивать им самим. Ему не очень понравилось такое положение дел, однако спорить он не мог.

– Ох-ох-ох… Понимаю вас, как не понять-то, батюшка… Дело-то такое, совсем молодой… – заговорил лейтенант, тоже потускнев – было с чего огорчиться. – Ну что тут сказать, слезами горю не поможешь. Все мы там будем, это вы, отец Андрей, не хуже меня знаете.

Он еще долго рассыпался в стандартных сожалениях, пока человек в черном, глядя в его жирное лицо, насмешливо думал: хорошо бы пригласить мента в подвал и там познакомить с Гензелем. Жаль, но придется упустить такую чудесную возможность, эту свинью в фуражке обязательно хватятся. Он небось уже успел раззвонить всему отделению, что направляется к отцу Андрею договариваться «насчет жмуров».

– Вижу, что вы болеете за Иванушку всем сердцем, сын мой, – он скорбно склонил голову. – Ну что ж, буду молиться за спасение души его заблудшей. Это все, что я могу для него сделать. Завтра съезжу к родителям мальчика – бедные они, помочь им надобно.

Услышав слово «помочь», милиционер заторопился, ссылаясь на срочные дела по вопросу борьбы с гидрой преступности. Человек в черном любезно проводил гостя до обочины, понаблюдав, как блюститель порядка натужно втискивает свое необъятное тело в служебный «Форд». Взревев, машина рванулась с места, осветив фарами тревожно шевелившие листвой деревья – надвигался ливень. Дождавшись, пока машина скроется за поворотом, отец Андрей кошачьим шагом направился в сторону подвала.

«Все мы там будем» – пришли ему в голову банальные и официозные слова мента.

Да, дорогой мой. Это уж точно.

Нет, ну что такого люди находят в этом кофе? Совершенно непонятно. Горький, терпкий напиток, который практически невозможно пить без сахара, вызывающий пульсирующую головную боль и чувство изжоги в трепещущем от такого издевательства желудке. Да, чего только не сделает с человечеством любовь к моде. Сначала великие мира сего начинают пить непонятные заграничные напитки, а их подданные, испытывая зависть, стремятся слепо им подражать. Еще неизвестно, что было бы с кофе, если бы его не полюбил турецкий султан. В Центральной Африке тоже веками глотают по утрам тонизирующий пальмовый сок, но в Европе никакого распространения это не получило. А бушмены, жители засушливых пустошей, и вовсе пьют ночную росу с листьев пустынных деревьев – что может быть еще натуральнее? Но нет. Да будь оно проклято, это кофе!

Иуда отставил от себя чашку с прекрасно приготовленным капуччино. За столько лет он так и не смог приучить себя к этой бурде, но упрямо употреблял ее ежедневно. Больше всего ему нравилось казаться современным человеком – это выгодно отличало его от остальных, тех, кто был с ним в гроте возле Масличной горы. Трудно представить, скажем, апостола Павла в костюме от «Армани», с гаванской сигарой во рту и карманным компьютером в руках, а вот он – пожалуйста. Иуда считал себя самым умным, самым передовым из них, умеющим выживать в любых условиях. Жалко, что ОН это не оценил.

Тринадцатый не сомневался, что офицерик не сможет добиться результата, которого он страстно желал две тысячи лет, видя во сне, как беседует с НИМ на прогулке по Гефсиманскому саду – спокойно, словно равный… Но в то же время в глубине его души теплилась робкая надежда: а вдруг? Прошло совсем немного времени, прежде чем он окончательно убедился – чудес не бывает. Как всегда, ОН проигнорировал его просьбу. Что ж, тем хуже для НЕГО. Пока они с Шефом изображают из себя хозяев положения, кто-то нашел его Книгу и скоро совершит то, к чему эта парочка никак не может прийти. Возможно, они даже должны сказать ему спасибо – ну да как же, от этих-то дождешься.

Он запрокинул голову, в сотый раз сладостно загибая пальцы… Палач, блудница, дракон, мертвец, ведьма, вурдалак и… Иуда улыбнулся. Уже неважно, что «и». Для него хуже все равно не будет. Первое время, лежа на коврах, он плакал от бессилия. Надо же, придумать такой идеальный рецепт – и не суметь этим воспользоваться. Тринадцатый уже знал, что все давно представляют событие так, как его нарисовал миру другой апостол, хотя на его взгляд – это скучнейшая фантазия, похожая на рекламную статью из желтой прессы.

Примерно раз в сто лет он просыпался, трясясь от ужаса. Ему виделось, что Книга найдена и уничтожена, он явственно чувствовал, как ее страницы, словно живые, корчатся от боли в пламени. Но потом страх уходил, и он понимал, это нервы, Книга – существует. Эх, как легко теперь жить на Земле, не то что в старые времена. Сейчас он мог бы спокойно сохранить текст на флэшку и не трястись, что единственный экземпляр пропадет безвозвратно. Ему не нужно было бы светиться с поцелуем в саду – он просто послал бы анонимный e-mail первосвященнику Каифе из ближайшего Интернет-кафе, и тот знал бы его не в лицо, а только под особым ником, загадочным псевдонимом. Скажем, он взял бы себе кличку God. А что – разве плохое имя?

На нефритовом столике лежали кропотливо вырезанные описания самых суровых диет из женских журналов, которые он выписывал, не таясь ни от кого – ананасовое питание Софи Лорен, отжимания Элизабет Тейлор, методика Ларисы Долиной. Ради всего святого – если им хочется, пусть считают его сумасшедшим. Но две тысячи лет в одной комнате, малоподвижный образ жизни – если не ограничивать себя в чем-то, легко раскормиться до размеров слона. Он тщательно следил за своей фигурой – занимался в тренажерном зале, игнорировал чипсы и пиво, издевательски присылаемые ему Шефом. Страницы с диетами были прижаты к поверхности массивным словарем, раскрытым на пятнадцатой странице, – как Иуда и обещал Калашникову, он начал шлифовать произношение своего зулусского. Сколько пожизненных сроков он уже отбыл в этой белой камере? Со счету собьешься.

Его томила неизвестность. Что же в данный момент происходит в этом… как его назвал офицерик … городе? Продолжает ли свой путь тот, кто нашел его Книгу, или его удалось остановить? Он часами прилипал к телевизору – огромный жидкокристаллический экран домашнего кинотеатра транслировал все каналы, как Ада, так и Рая, но, разумеется, Иуда выискивал новости, которые были необходимы только ему. Трудно описать, что он испытал, услышав в утреннем выпуске про убийство легендарного вампира Дракулы – его час близится, теперь лишь одна-единственная жертва отделяет всех от событий, описанных в Книге. И пусть ПРОРОЧЕСТВО случится не сразу, а только через шесть дней после возложения на алтарь последнего трупа женщины, – главное то, что событие уже невозможно будет остановить, как бы Шеф и Голос этого ни хотели.

На столе бесшумно материализовался из воздуха обед, который он заказал еще вчера. Тайский суп том кха кхай из кокосового молока и креветок, вареная капуста брокколи с грибным соусом, свежевыжатый клубничный сок. Ничего жирного, ничего, что может повредить его спортивному телу. В прошлом тринадцатый намеренно заказывал экзотические блюда вроде молочного ягненка на вертеле, надеясь разозлить своих сторожей: дескать, смотрите, как Иуда на ваших глазах раздирает на куски «агнца божьего». Но потом оставил эту мысль – судя по всему, за ним не наблюдали, никаких скрытых видеокамер в белой комнате не стояло: охране наплевать, чем узник занимается в свободное время.

Он неторопливо положил в рот ложку супа, зажмурившись от удовольствия, язык обволакивал терпкий, покалывающий легкими иголочками перца кокосовый вкус.

Из черных динамиков телевизора раздалась энергичная музыка с барабанным боем.

– И вновь в эфире – «Хелл NN», самый лучший новостной канал города, – сообщил ведущий, говоря с сильным акцентом. – Мы прерываем передачу, чтобы передать срочное сообщение. «Хелл NN» – будьте первыми, кто узнает. Оставайтесь с нами и после небольшой рекламы вы увидите то, что никогда не видели.

Вытащив ложку изо рта, тринадцатый подался к экрану, предвкушая сладкое…