Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

Бок о бок ко мне пристроились принцесса и Мэрион, играющая роль знатной дамы и телохранительницы. У меня были большие сомнения насчет талантов альвийки как актрисы, но пока она справлялась. И если поначалу кривилась, то потом вошла во вкус и даже стала, по-моему, находить в этом какое-то удовольствие. В любом случае, с её присутствием оставалось только смириться. «Кысмет» (сложное философское понятие, переводится как неизбежность, предопределённость, рок; примечание автора), – как сказал, пунцовея от стыда, один из моих новых вассалов, сцепившийся с ней языками и посрамлённый в поединке. Надо сказать, после этого все насмешки в адрес Мэрион как отрезало. Нет, её не стали считать своей, просто правильно оценили собственные шансы. Никто из воинов не желал оказаться тем, в кого будут насмешливо тыкать пальцем, говоря, что он проиграл схватку женщине. Можно было бы сказать, что она джинн, это тоже сняло бы напряжение, но так вышло даже лучше.

Так или иначе, но после захвата Маргата и последовавшей за завершением миссии суетой потребовалось публично обозначить статус союзницы. Мысль выдать её за свою сестру или жену я отогнал как нелепую, да и просто опасную. Прибыв в христианский город, я буду вынужден назвать своё имя и происхождение. Мои слова наверняка проверят и узнают, что я прибыл в Левант на галере ордена один, без родни. Кроме того, против этого предложения почему-то резко высказались присутствовавшие на совете девушки. Исключая саму альвийку, которая лишь напоказ ухмылялась. Можно было бы заявить её знатной дамой, но тогда у окружающих возникли бы вопросы касательно её происхождения, на которые и мне, и ей было бы трудно ответить. В результате, пришлось просить остаться с нами Хехехчин. Мне было очень неловко, но принцесса неожиданно согласилась. Там возникла проблема с верительными грамотами великого хана монголов, которых у девушки с собой конечно же не было, так как они остались на далёкой Суматре, с посольством. К счастью, этот вопрос смогли как-то решить, причём без меня. Пришлось раскошелиться за беспокойство, но, с учётом обстоятельств, можно сказать, что я дёшево отделался. Кажется, Избранная и сама опасалась оставлять меня один на один с коварной альвийкой. Ещё бы! Но сделка с её хозяйкой была заключена мною, а значит и крест этот – мой. Я предлагал Марии остаться, и поехать с нами, но долг звал её в другое место. Что до принцессы, то ей, с её слов, всё равно было нечем заняться.

Разумеется, о присутствии столь высокопоставленной особы требовалось уведомить монголов. Пусть жених Хехехчин мёртв, а новый хан ещё не избран, но игнорировать прибытие посланницы своего сюзерена они не могут. Ибо не дай Бог с ней что-нибудь случится. Император Хубилай не спустит с рук подобного оскорбления, а без его утверждения ни один кандидат не станет новым ильханом. Принцесса настоятельно рекомендовала мне донести эту мысль до всех окружающих.

Так что мне пришлось приказать доставить пред наши очи самых значимых купцов, торгующих с монголами, и предъявить им верительные грамоты Хехехчин и саму принцессу. Как один из них смотрел на большую квадратную алую печать на свитке… «По мандату небес, пусть (император) живет долго и счастливо»2. А потом натурально пал ниц просто перед бумажным свитком и, кажется, даже хотел облобызать принцессе сапоги, но оробел и не осмелился. Сама девушка в голубом церемониальном шёлковом платье, с украшениями из нефрита и бирюзы, с крупной чёрной жемчужиной на подвеске, смотрелась просто потрясающе. Осанка – как у королевы, лицо – непроницаемая маска. За весь разговор она не проронила ни звука, а её верительные грамоты я предъявлял лично, так как традиции её народа прямо запрещали ей брать что-либо от просителей или передавать им из рук в руки. Встать на ноги упавший ниц купец не осмелился даже когда приём закончился. Так и отползал к двери тронного зала на карачках, постоянно кланяясь и припадая лбом к полу. Но при этом цепко удерживая в руке выданный на расходы увесистый мешочек с серебряными монетами и грамоту, написанную Хехехчин.

Что ж, если Мария действительно сможет доставить эту делегацию в столицу ильханата, то события могут принять интересный поворот.

2 Императорская печать Китая, или Наследственная печать царств – одна из величайших реликвий Китая. Пропала около X – XIV вв. н.э., но значение реликвии было таково, что о ней помнят и в наши дни. Обстоятельства и точное время утраты неизвестны. Таким образом, наличие оттиска этой печати на верительной грамоте Хехехчин – дело хотя и вполне возможное, но всё-таки является авторским вымыслом.

Эта печать на протяжении многих веков переходила от династии к династии. Её рассматривали как атрибут власти, символизирующий Небесный мандат – источник легитимации правящей династии. Статус печати соответствовал статусу священной реликвии, вызывая практически религиозный трепет. Поэтому падение ниц перед её оттиском для китайца того времени – абсолютно естественная реакция. К тому же, в Китае того времени полагали, что пропуск к власти и великой судьбе выдаёт человеку Небо.

Нефрит, бирюза, чёрный жемчуг, голубой шёлк – всё имело значение, и эти цвета и материалы неспроста входили в комплект церемониальной одежды монгольской (китайской) принцессы.

Китайский дипломатический протокол на взгляд европейца был чрезвычайно унизительным. Но тогдашних китайцев не интересовало мнение западных варваров.

(примечание автора)

Путешествие – штука не только утомительная, но ещё и довольно скучная. Кони идут медленно, а один и тот же ландшафт перед глазами приедается очень быстро. Даже если поначалу всё и кажется внове. Единственное развлечение – разговор на ходу. А кроме меня, равного по статусу собеседника для девушек не было. Так что поддерживать беседу пришлось именно мне. Не такая простая обязанность, между прочим. Что до статуса, то хоть принцесса и не ровня простому рыцарю (и даже барону), но мой статус стража Грааля поднимает меня на уровень высших светских владык. Но не выше, ведь всякая власть – от Бога. Альвийка – отдельный случай. В теории, по положению она равна Марии – Избранной. С другой стороны, она поклоняется демонице, а не Господу, да и вообще не человек. И всё-таки она благородной крови, как и я, и Хехехчин, а её высокий статус признан Посланником Божьим.

Утром я рассказал спутницам сказку про амазонок. Просто и у монгольской принцессы оружие на поясе, что почти неслыханная вещь для дамы, и у альвийки оно есть. Разумеется, его можно было бы спрятать, а не носить открыто, – но зачем поражать случайных свидетелей чудесами, если сталь понадобится обнажить? Опять же, оружие на поясе – это важный показатель статуса. Особенно актуальный именно для дам, которые вынуждены ехать по-мужски и одеты по-походному.

Я поднёс к лицу правую руку, украшенную массивным серебряным перстнем с затейливым растительным орнаментом и утопленным вглубь лалом. Чуть повернул, чтобы солнечный свет отразился на идеально выверенных гранях. Уже лишь по этому признаку можно понять, что перстень – не дело рук человеческих. Не удержавшись, бросил ещё раз Подсказку.

Кольцо заклинателя

Ранг: Е

Тип: артефакт Порядка

Описание: редкая разновидность накопителя магической энергии.

Вкрадчивый шёпот: эта дешёвая поделка сложнее, чем кажется.

Свойства:

– Ёмкость: 993/993 единиц.

– Самостоятельное восстановление израсходованной энергии со временем (вариативно).

– Ободок кольца всегда в пору.

– Любуешься? – ехидно поинтересовалась приблизившаяся ко мне с левого бока альвийка.

– Скорее – ищу подвох.

Подъехавшая с правого бока Хехехчин навострила уши.

– Неужели ты не веришь в чистоту помыслов Лунный Свет? А ведь она просила передать тебе эту награду авансом, хотя обещанного мороженого я пока так и не увидела.

– Признаться, такая доброта будит во мне сомнения.

Девушка тихо засмеялась.

– Излишняя подозрительность вредит доверительным отношениям, но продлевает жизнь. Что тебя в нём смущает?

– Чуйка шепчет, – что-то с этим кольцом не ладно.

– О, неужели ты почувствовал заключённого в нём духа? Не тревожься, он абсолютно безопасен. Просто твой личный ранг не позволяет увидеть все свойства подарка. В нём заключено слабенькое привидение, низшего – F – ранга, причём ловушкой душ служит этот драгоценный камень. Оправа вторична и не имеет особого значения.

Я с лёгкой неприязнью покосился на жрицу.

– А если оно вырвется на волю?

– Исключено. Сущность внутри связана разновидностью рабского контракта и намертво привязана к камню. Любое существенное повреждение артефакта приведёт к её развоплощению, она уже просто не может существовать вне кристалла.

– Не слишком ли жестоко?

Жрица напоказ зевнула и качнула в отрицании головой.

– Это обычный астральный паразит. Смотри на него как на пиявку, лишённую разума. Выпусти её на волю, и она будет сосать энергию из окружающих, пока не лопнет. Подобных ей обычно просто уничтожают, но магический потенциал этой твари был сочтён достаточно высоким, чтобы попытаться найти ему применение.

– А какой в этом смысл? Ведь можно было сделать обычный накопитель.

– Тогда бы перстень не мог вырабатывать и самостоятельно восполнять потраченную энергию.

– То есть это свойство – самое ценное?

– Конечно, ты ведь был у нас и знаешь наши расценки, – десять тысяч единиц маны могут быть обменяны на одно очко Системы. Даже в условиях низкого энергетического фона твоего мира пленённый дух способен полностью зарядить накопитель кольца за сутки с небольшим. В условиях моего мира этот показатель был бы в разы выше. Так что это действительно очень редкая и ценная вещь.

– То есть для того, чтобы накопить на одно очко Системы кольцо должно копить энергию декаду?

– Скорее пару недель.

– А сколько оно стоит? – заинтересованно полюбопытствовала Хехехчин. – Ведь если одно очко Системы эквивалентно доходу со среднего лёна за полгода, то…

– Такие артефакты не продаются.

– Они считаются настолько ценными? Но что мешает изготавливать их в больших количествах? Вам не хватает драгоценных камней?

– Их невозможно изготавливать в хоть сколько-то больших количествах, – Мэрион терпеливо вздохнула. – Драгоценные камни и манопроводящие материалы не дёшевы, но эту проблему ещё можно решить, вопрос лишь в цене. Работа мага-артефактора обойдётся уже дороже, и такого мастера ещё надо суметь найти, а найдя – уговорить принять заказ на работу. Но дело даже не в этих сложностях и тратах, а в заключенной внутри сущности. Могущественную сложно поймать и её не удержать простым камнем, тем более, если она ещё и разумна, – это просто опасно. А от слабой нет толка. То есть нужен не просто мелкий никчёмный астральный паразит, а неразумный дух, при этом достаточно сильный, но не чрезмерно. При этом желательно использовать сущность, не способную к саморазвитию, так как иначе есть риск, что однажды она станет достаточно могущественной, чтобы вырваться на свободу или даже «выпить» хозяина, если не что похуже. И даже не это основная сложность. Ты просто не представляешь себе тупость подобных созданий, – альвийка скривилась. – Основные усилия, а значит и расходы, при создании артефакта уйдут на дрессировку. Дух должен согласиться стать рабом, а это непростая задача для того, у кого нет мозгов.

Глава 2. Преданья старины глубокой

Замок временем срыт

и укутан, укрыт

В нежный плед из зелёных побегов,

Но… развяжет язык молчаливый гранит —

И холодное прошлое заговорит

О походах, боях и победах.

(В. Высоцкий «Баллада о времени»)

– Впереди город.

– У тебя хорошее зрение, Мэрион. Да, это должна быть Тортоса. Через несколько часов сможем размять ноги.

– Хуан, расскажи что-нибудь интересное. Пожа-а-алуйста…

Ну вот, опять начинается. Я бы, например, лучше послушал рассказы альвийки. Хотя они у неё и изобилуют кровожадными подробностями, которые, как я подозреваю, она вставляет умышленно, так как не любит рассказывать истории ещё сильнее, чем я. А слушать рассказы Хехехчин мне быстро надоедает. Хотя Мэрион, кажется, нравится. Особенно описание разных фасонов платья, и какими они бывают. А может они обе надо мной таким образом исподтишка измываются, с них станется. В любом случае, лучше поберечься и до подобного не доводить. Так что я, вздохнув, начал рассказывать то, о чём сам услышал лишь недавно, и эти истории ещё не успели выветриться из памяти.

– Говорят, много веков назад эти земли принадлежали арабам. Это была северная граница их государства – халифата, – которое простиралось на юг до самого Египта, на запад – через всю северную Африку до моей родины в «землях франков», а на востоке доходило до Персии включительно, то есть занимая и те земли, где сейчас находится государство ильханов – твоего убитого жениха, Хехехчин. Та империя была настолько богата, что её жители, не желая рисковать своими жизнями на военной службе, стали привлекать к ней рабов и иноземцев. Сначала – на службе телохранителями у своего султана, потом – повсюду. Правителя той империи эта ситуация тоже устраивала, ведь рабы и наёмники, которых прозвали гулямами, были верны лишь ему, и их можно было привлекать к подавлению бунтов недовольной знати и простого народа не боясь, что они откажутся проливать кровь соплеменников или ослушаются приказа.

Большинство гулямов были из народа тюрков, то есть являлись турками. И долгое время всё было прекрасно, и постепенно вся армия того государства стала состоять лишь из воинов-гулямов, но тогда же их командиры задумались: зачем им служить своим изнеженным хозяевам, если можно просто взять власть в свои руки и самим стать господами? Ведь вся военная сила находится в их, и только их, руках. Когда очередной султан умер, то его малолетнего наследника свергли, а страна погибла в кровавых междоусобицах, распавшись на множество мелких и крупных владений, в которых местные жители перестали быть хозяевами своей судьбе, своими собственными руками подарив власть рабам и иноземцам. Так погиб тот погрязший в богатстве и изнеженности арабский халифат, в котором науки и искусства поднялись на недостижимую в наше время высоту. По крайней мере, так говорят.

Шли века, возникали и исчезали в безвременье новые государства и целые империи, не было только мира истерзанной войнами и междоусобицами земле. Потом, в далёкой Персии, в одном из племён живших в дикости скотоводов-тюрок пришёл к власти вождь по имени Сельджук. Созданное им государство в результате завоеваний выросло в целую империю, чьи владения на западе включали и эти земли, а вся Сирия была лишь малой её частью. Чем-то они напоминали твоих соплеменников, Хехехчин. Созданная ими империя быстро распалась в очередных междоусобицах, и от неё остались лишь жалкие осколки, но сами тюрки никуда не делись, а предприняли новые завоевания.

Вторгнувшись в Святую Землю и захватив священный Иерусалим, турки, будучи мусульманами, стали осквернять и разорять чуждые им христианские храмы, избивать и оскорблять священников, грабить иноверцев, не только христиан, и даже обращать в рабство паломников. Местные мусульмане им не препятствовали, ведь они были единоверцами захватчикам и их, а также их святыни, никто не трогал. Многие из них наоборот радовались чужой беде. Своими злодеяниями, а также набегами на византийские земли, турки спровоцировали самый первый «священный поход», в организации которого принял активнейшее участие тогдашний император Византии. Вот только прибывшие на выручку христианских святынь «проклятые франки» не стали разбирать правых и виноватых, а карали и грабили всех мусульман без разбора. Досталось и иудеям, и тем христианам, кто не был католиком. Говорят, во взятой приступом Антиохии христианские рыцари шли по улицам, заваленным трупами турок, по щиколотку в чужой крови.

– У нас тоже случалось подобное, – подхватила Хехечин. И пропела:

Было доброе и злое – только помню павший город,

Где мой конь в стенном проломе спотыкался о тела.1

1 Олег Ладыженский «Касыда о взятии Кабира».

Касыда – традиционный жанр поэзии на Ближнем и Среднем Востоке, а также в некоторых других землях.

(примечание автора)

– Мой народ взял штурмом много крепостей во время последних завоеваний. Кажется, тот город назывался Тебриз, что на языке покорённого народа означает «Великий». А может эта касыда о падении какого-то другого города? Мы захватили их так много, что я уже не помню.

Я оглянулся на подозрительное молчание со стороны Мэрион. Та мерно покачивалась в седле, в такт движению лошади, но её полуприкрытые веками глаза незряче смотрели вперёд, будто она видела что-то своё, не зримое нам.

Хехехчин замолчала. Я не стал дожидаться момента, когда повисшая пауза станет неловкой, а кашлянув продолжил прерванную речь.

– Как я уже упоминал, та древняя империя турок просуществовала не слишком долго, и распалась ещё до вторжения моих единоверцев. Единственный сохранившийся до наших дней её осколок – это Конийский султанат2 в нескольких сотнях километрах к северу отсюда. Было ещё Хорезмское царство на востоке, но оно пало во время нашествия твоих соплеменников, Хехехчин, ведомых Чингисханом.

2 Конийский султанат, он же Иконийский, он же Сельджукский, он же Румский (то есть «римский» – завоёванный у византийцев). Осколок распавшейся империи Сельджуков. В период своего расцвета занимал большую часть полуострова Малая Азия, в первую очередь его центральную часть. В реальной истории окончательно распался в 1307 году. Между ним и крепостью Маргат находятся владения Киликийской Армении и земли павшего княжества Антиохийского (на текущий в книге момент – владения египетского султана).

(примечание автора)

– Тебя этому в твоём ордене учили?

– Нет, конечно. То есть кое-что рассказывали, но не много. Больше о ветхозаветных временах, о которых повествует Библия. Ты же христианка, так что сама всё понимаешь. Но когда я принял решение отправиться в паломничество в Святую Землю, то много расспрашивал и о ней, и о прилегающих к ней землях. Среди братьев не так уж мало тех, кто воевал в здешних краях, и они охотно рассказывали о них. Потом, уже здесь, я разговаривал с другими людьми, в том числе находясь в Маргате, когда ожидал решения эмира. О текущем состоянии дел мне, разумеется, не докладывали, но охотно делились рассказами о том, что было в прошлом. А я слушал, потому что мне было скучно, как вам сейчас.

Альвийка фыркнула и сделала вид, что не слушает. Впрочем, надолго её не хватило, и вскоре она, как ни в чём не бывало, вновь повернула голову в мою сторону, демонстрируя чуть скучающее внимание. Обычно её интерес выдают острые уши, разворачивающиеся в сторону звука, но под иллюзией мне их сейчас не видно.

– Монголы наступали, беря приступом город за городом, уничтожая их жителей, складывая курганы из отрубленных голов. И тысячи турок в ужасе бежали на запад, туда, где продолжали жить их соплеменники в окружении ранее завоеванных ими народов. Часть подалась на северо-восток, в Конийский султанат, подлив масла в огонь войны тамошних турок с византийцами и завоевав многие их земли. Сейчас на его месте находится множество мелких полунезависимых владений, правители которых гордо именуют себя князьями, а то и царями3. Но ещё всего лишь несколько десятилетий тому назад это было крепкое государство. Ещё до моего рождения его армия, по наущению египетского султана4, захватила и разрушила тогдашнюю столицу Иерусалимского королевства – священный Иерусалим. Причём турки истребили всех его жителей.

То нападение не было неожиданным, и у малочисленных защитников святыни было время для отступления. Но рыцари-госпитальеры отказались покинуть обречённый город, а командор тамплиеров отказался выполнить соответствующий приказ магистра своего Дома и тоже остался со своими братьями. Все они погибли.

3 Разумеется у турок не было «князей» и «царей». Это интерпретация главного героя местных титулов, таких как армянское «мелик» (царь), тюркское «бей» (вождь), арабский титул «эмир» (повелитель) и так далее.

Сами турецкие бейлики формировались по двум принципам – территориальному и родоплеменному. Так название бейлика «османогуллары» (зародыш Османской империи, будет основан в 1299 году) дословно переводится как «сыновья Османа».

4 Прямых доказательств тому, что в 1244 году турки захватили и разграбили Иерусалим, уничтожив его христианское население, именно по наущению египетского султана я не нашёл, но нашёл много косвенных указаний на это.

(примечания автора)

– А другие?

– Другие турки ушли на юго-запад, поступив на службу к египетскому султану, правителю арабов, непримиримому врагу монголов, так как те угрожали его землям. Султан был рад получить новых воинов, бывших врагами его врагов. Но он просчитался. Враг твоего врага не обязан быть твоим другом. Так вышло и в данном случае. Когда султан умер, его собственные вельможи и военачальники, среди которых было много привеченных им турок, предали и убили наследовавшего ему сына, а один из них сам сел на египетский трон (главный герой очень вольно излагает историю падения династии египетских Айюбидов; примечание автора).

– И что сталось с этим предателем? – неожиданно заинтересовалась Мэрион.

– После убийства законного наследника появилась масса претендентов на опустевший трон, как из числа родни пресекшейся династии, так и из числа просто влиятельных вельмож и военачальников. Поэтому в стране началась жестокая междоусобица, которая затянулась на много лет, и в кровавой круговерти которой сгинули почти все, кто её начал. Правители едва успевали сменять друг друга, так часто их убивали или свергали вчерашние сторонники. Тот султан, о котором я хочу упомянуть, тоже был турком и был он ничуть не лучше предшественников, скорее даже хуже, так как именно он выжил в той вакханалии предательств и насилия. А к власти он пришел так.

В крупной битве у Айн-Джалута египетское войско, возглавляемое тогдашним султаном, одержало верх над монголами. Все праздновали великую победу, но были среди победителей и недовольные, те, кто жаждал большего, и теперь, когда угроза вражеского вторжения миновала, решили, что их час настал. На обратном пути в столицу Египта – Каир, во время охоты, эмир Бейбарс, выходец из мамлюков, турок, разумеется, приблизился к султану и смиренно попросил у него в дар захваченную в плен знатную монгольскую девушку. Тот, в знак своего благоволения искусному вождю и воину, согласился, и эмир приблизился, чтобы поцеловать в благодарность его руку. Но вместо этого выхватил меч и ударил им султана в шею.

Подлец, предатель, убийца, но этот эмир и бывший раб действительно был очень умелым полководцем, за что получил у соплеменников, когда сам стал султаном, льстивое прозвище Абуль-Футух, что означает «Отец побед». Он причинил много зла моим единоверцам до того как умер. А правил он семнадцать лет. По меркам нашего мира – это не мало. Умер же он от яда.

Альвийка засмеялась.

– То есть междоусобица продолжилась. Его ведь отравили? – спросила Хехехчин, бросив быстрый взгляд. – Христиане? Или это сделали люди Старца Горы, о котором ты рассказывал в прошлый раз?

– Говорят, Бейбарс сам хотел отравить не угодившего ему эмира Хамы. Но то ли перепутал чаши во время встречи, то ли заподозривший неладное эмир незаметно подменил их… Разное говорят. Итог один – царь Вавилонский (так франки на Востоке называли султана Египта; примечание автора) Бейбарс Первый умер.

– Он тоже был турком?

– Эмир Хамы? Нет, он был курдом, но вёл происхождение из пресёкшейся законной династии прежних правителей Египта, то есть мог, по праву крови, претендовать на трон. По крайней мере, он имел на него куда больше прав, чем какой-то бывший раб и предатель. Разумеется, Бейбарс опасался такого вассала.

– И этот эмир стал следующим султаном?

– Нет, Хехехчин. Его казнили. Впрочем, по одной из версий, Бейбарс его успешно отравил, а чтобы доказать свою невиновность, незаметно вылил яд и наполнил чашу вновь, после чего на глазах у всех отпил из неё. Но не учёл, что яд остался на стенках.

– Какая поучительная и смешная история, – Мэрион довольно причмокнула губами. – Змея, подавившаяся собственным ядом… Обязательно расскажу её дома, пусть и сестра посмеётся.

– У тебя есть сестра? – удивилась принцесса.

– А почему тебя это удивляет? – жрица демоницы насмешливо приподняла брови.

Монголка сердито нахмурилась, но сдержалась и вновь обернулась ко мне.

– А что стало потом?

– Малолетнего сына Бейбарса вскоре свергли, ведь все помнили о происхождении его отца и о том, как он захватил трон. А к власти пришёл последний выживший из числа тех, кто начал эту междуусобицу, – султан Калаун, который был в ту пору всего лишь сотником мамлюков-телохранителей. Он тоже был тюрком, но из другого их племени – половцев. Я не знаю, кто это такие, но живут они за Византией, за морем, где-то в направлении полуночных5 стран. Рассказывают, что когда его продали в рабство в Египет, в школу воинов-мамлюков, он даже языка арабского не знал. Но это не помешало ему стать султаном этой страны и даже ухитриться умереть своей смертью в прошлом году. Арабы дали ему прозвище Аль-Альфи, что в переводе на наш язык означает «Тысячный». Дело в том, что по слухам, работорговец продал тогда ещё молодого безвестного раба за тысячу серебряных дирхамов. Это местная мелкая разменная монета. Сейчас в Египте велено говорить, что его продали не за тысячу серебряных дирхамов, а за тысячу золотых динаров, но это явное преувеличение. Никто не стал бы платить такие деньги за простого раба. Думаю, арабам неловко и унизительно вспоминать о том, как дёшево оценили их султана, вот они и рассказывают байки.

5 Во многих славянских языках слово «полночь» переводится как «север», а «полдень» – как «юг». Таким образом, полуночные страны – это северные страны, а полуденные – южные.

Происхождение столь странного названия связано с древним способом определения сторон света. На юге солнце в полдень находится строго над головой и тени исчезают. В северных странах этого нет: солнце отклонено от вертикали и даже в полдень даёт тень, указующую на юг. Пройденное расстояние на север измеряли по разнице в длине тени, – чем севернее, тем она длиннее.

(примечание автора)

Нынешний правитель Египта – родной сын Калауна. И ему отчаянно нужны победы, чтобы завоевать авторитет у своих собственных придворных и военачальников, многие из которых справедливо полагают его безродным, и втайне думают, что они гораздо более достойны трона, нежели он.

– А откуда ты это знаешь? – скептически вопросила альвийка. – Неужели слуги эмира были с тобой настолько откровенны?

– Нет, конечно. Но я разговаривал не только с ними. А после захвата нами крепости разговаривал и с придворными, из числа тех, кто по той или иной причине не успел, не сумел или не захотел сбежать.

– Так получается, эти турки живут здесь повсюду?

– Да, Хехехчин. И как ты теперь понимаешь, их не любят.

– А вас?

– И нас, Мэрион. Мне с издёвкой рассказывали, что нас, франков, даже на контролируемых нами землях, всего лишь терпят. И то лишь потому, что уровень податей у нас вдвое ниже, чем у арабов. А когда ты видишь, что сосед платит меньшие налоги, чем ты сам, то это порождает очень вредные мысли. И это ещё один повод для ненависти к нам правителей Египта, ведь они тоже чужаки для тех, кем правят. Тем более что в окрестных землях хватает людей, прекрасно помнящих о том, что когда-то их народы жили гораздо богаче. Особенно в Сирии, ведь войны с христианами, монголами и турками постоянно прокатываются именно по их землям, разрушая древние оросительные каналы, разоряя и сгоняя людей с насиженных мест. А откуда уходят люди – туда приходит пустыня.

Обе девушки о чём-то задумались.

– Турки, живущие к северу от этих мест, являются вассалами ильхана монголов, который, в свою очередь, является вассалом великого хана Хубилая, императора Китая. То есть они вассалы моего погибшего жениха. Я правильно понимаю?

– Всё верно. Не так давно монголы сокрушили Конийский султанат, и тот признал себя их данником. А до того вассалами монголов добровольно признали себя мелик (царь) Киликийской Армении, князь Антиохийский и граф Триполитанский.

– Это могущественные владыки? Они могут нам помочь? – встрепенулась принцесса.

– «Вассал моего вассала – не мой вассал», – процитировал я вслух древний закон, о котором знает, наверное, каждый. – Ни христиане, ни турки не служат императору Хубилаю. И не станут подчиняться невесте своего погибшего сюзерена.

Девушка в досаде и разочаровании сжала губы, и я решил подсластить горькую правду.

– К тому же войско твоего жениха было разбито выступившей ему навстречу египетской армией, а сам он, после поражения, отказался помогать попавшим в затруднительное положение вассалам, поддержавшим его в той войне. Первым, под ударом мстительного «царя Вавилонского», пало княжество Антиохийское, потом было разорено и принуждено к выплате огромной дани Киликийское царство, а несколько лет тому назад пало и графство Триполитанское. Крепость, из которой мы выехали, когда-то была его частью. Сейчас мы направляемся в Тортосу, последний осколок этого графства, который промыслом Божьим и доблестью своих защитников – тамплиеров – сумел отбиться в то тяжёлое время. Вот только сил у них, как ты понимаешь, маловато.

– А что здесь делают эти турки? – подала голос альвийка, почему-то задав его на арабском языке.

Я задумался. Не такой уж глупый вопрос, как может показаться. Хотя выводы после увиденного напрашиваются сами собой, но вдруг мы ошибаемся? Быть может, мы наткнулись на следы торгового каравана и его охраны? Может быть убитые – это не жертвы, а вовсе наоборот?

– Грабят, – уверенно развеял мои сомнения незаметно поравнявшийся с нами воин, – и пояснил, – убитые сопротивлялись или оказались слишком старыми. В том селении жили езиды. Они тоже веруют в единого бога, но не так как мы или христиане, так что обращать их в рабство Коран не запрещает.

Мельком я подумал, что это обычное дело: стариков, младенцев, слабых и раненых брать в плен нет смысла – они не выдержат дороги, а много за них не выручишь. В случившемся даже нет особой жестокости, в конце концов, и сарацины, и мы в Испании зачастую поступали ничуть не лучше. Что до воина, то хоть он и вмешался без разрешения в нашу беседу, но наказывать его, пожалуй, не стоит. Всё-таки мы в походе. К тому же Мэрион могла адресовать вопрос именно ему.

– Если часть здешних турок является нашими данниками, – неожиданно вымолвила Хехехчин, оборачиваясь ко мне, – то как вассалы ильхана монголов, они находятся в состоянии войны с султаном Египта и его вассалами. Правда я не понимаю, почему они грабят христианские земли, но, наверное, на войне такое случается. А может это турки, служащие египетскому султану?