Текст книги ""Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Георгий Зотов

Первые секунды дон Бигганов просто понять не мог, что происходит в его спальне: ведь самый крепкий сон приходит к человеку лишь под утро. Похоже, кто-то очень деликатно, но в то же время настойчиво теребит его за плечо. Или это ему только снится? Глава мафии сладко потянулся и сейчас же замер в страхе – рядом с кроватью молча стояла квадратная фигура с широкими плечами, на ее голове угадывались очертания фетровой шляпы.

«Попал, – мелькнуло в мозгу дона Бигганова. – Не надо было кокаин стиральным порошком разбавлять – предупреждал же дилеров на „стрелке“. Не всем нравится, когда вместо кайфа из носа мыльные пузыри летят».

– Ты кто? – испуганно спросил он, обращаясь к таинственной фигуре.

– Проснулись, дон? – послышался в темноте тяжелый голос. – Никак не могу вас добудиться. Не извольте беспокоиться, это я – капо Шрек.

Дон перевел дух – заерзав на дизайнерских простынях, он протянул руку и включил настольную лампу. Вспышка света выхватила из мрака лицо начальника его личной охраны – Василия Шандина. «Шреком» его прозвали товарищи – за блестящую голову: она была выбрита столь скользко и чисто, что на ней едва держалась приклеенная скотчем шляпа. Квадратное туловище и короткие ноги добавляли сходства с мультяшным оригиналом. Начинал Шандин в рядах обычных уличных боевиков, но после серии удачных рейдов дон персонально назначил его капо.

– Какого хрена… – резонно начал дон Бигганов, но Шрек, которому позволялось очень многое, поднял руку, останавливая его речь.

– Дон, вы знаете, насколько я вас уважаю, – двигая челюстью, произнес он. – И я не позволил бы себе нарушить ваш сон… если бы не обстоятельства…

– Обстоятельства? – тревожно приподнялся на шелковой подушке заспанный дон Бигганов, поправляя ночной колпак кремовой расцветки.

– Да, – кивнул капо. – Впрочем, ближе к делу.

Он включил верхний свет и отступил от двери – жующий «орбит» боевик с автоматом Федорова, стоявший позади, втолкнул в комнату низкорослого подростка лет пятнадцати, в зеленом пуховике и черной бейсболке с надписью «Преведъ». Мальчик часто шмыгал красным, замерзшим носом.

– Этот щенок, – гремел Шрек, расставив ноги. – Принес такое – из-за чего мне и пришлось срочно разбудить тебя, дон. Он ходит в Трехрублевский лес вместе со своей телкой – нашел охотничью сторожку в чаще, лет пятьдесят назад построена. Там они с телкой тискаются, пока родители не видят. Ну а дальше, – он потрепал подростка по затылку, – ты давай сам рассказывай.

– Ну, че рассказывать… – тот шмыгнул носом уже в десятый раз с начала своего появления. – Идем мирно с телочкой, милуемся, а тут гляжу… след под снегом длинный, красный, будто клюкву сплошной дорожкой рассыпали… попросил телку подождать на всякий случай, а сам побег – думаю – мало ли, лося подранили… Бегу по следу, значит, подхожу ближе – какой там, бля, лось… под сосной, весь в кровище, сидит жмурик обледеневший – тронь, зазвенит, и мобильник застыл в руке… я по карманам у него пошарил – пустой. Ну че делать… мобила классная по виду, сцапал ее да к телке пошел. Дома включаю, а там видео жмурика… несите, говорит, кто найдет, к дону Бигганову – он без разговоров штукарь золотых отвалит…

– Тысячу золотых? – взбеленился дон Бигганов. – И вы еще смеете будить меня в четыре часа утра, чтобы я платил такое бабло за паршивую мобилу?

– Тихо, дон, – остудил его пыл Шрек. – Ты просто не в курсе, кому раньше принадлежал этот самый телефон. Когда услышишь, отвечаю – будешь настроен по-другому. Я тоже сперва хотел вышвырнуть щенка за дверь.

Подросток прекратил шмыгать носом и насупился.

– Барин, мне обещали бабло…– неуверенно начал он.

– Базара нет, – прервал ночного гостя Шрек. – Даю слово пацана. Деньги тебе выдадут позже, обещаю. Обожди, шкет, в соседней комнате пять минут.

После того как боевик вывел мальчика, Шрек приблизился к дону Бигганову и протянул ему мобильный телефон. Дон дернулся, непроизвольно заслонившись рукой – на большом дисплее появилось забрызганное кровью, покрытое снегом лицо киллера Сидоренко.

– Дон, – вяло сказал умирающий, и Бигганов икнул, осознавая, что это послание доходит до него с того света. – Зря я взял этот заказ, честное слово, зря… Но кто мог подумать, правда? Расскажу все по порядку, времени мне осталось немного. В общем, менты и жандармы у нас мозгами ничуть раскинуть не хотят, правду в детективах пишут – не соображают они ничегошеньки. Я сразу додумался: маньяка нужно вычислять в сфере светской тусовки, где все друг друга знают – адреса домашние, телефоны, распорядок дня, любовников и любовниц. Но кто мог оказаться убийцей? Чокнувшийся от текстов собственных песен Дима Иблан или отравивший токсическими пельменями мозг Андрей Старикевич? Все убитые относились к разным сферам деятельности – тусовщица, певица, балерина, писательница. И что же могло их всех скопом объединять? Очень просто, дорогой дон. Общение с определенными людьми на телевидении. Одни и те же лица кочуют из Alles Schprechen в «Программу Трусикум», оттуда – в «Имперские сенсации», потом – в «Профессия – сутенер» – прибавим также массу бабских ток-шоу. Любая звезда (даже ведущая род от Рюрика) непременно сдохнет, если ее хотя бы неделю не показывать по телевизору – им постоянно требуется поддерживать на плаву свою популярность. Стало быть, на ТВ работает человек, который знал их всех лично – причем это не простое шапочное знакомство, а близкое, интимное: для того, чтобы снять о звезде сюжет в нужном ключе, необходимо доверие. Сторож из «Останкино» за бутылку «Смирновской» предоставил полный спектр сплетен… Больше всех меня заинтересовала неприметная девка с Главного канала. Она не только была на «ты» с каждой из порезанных звезд, в телецентре ходят устойчивые слухи – как минимум с половиной из них барышня находилась в лесбийской связи. Девица действовала напористо – побывала в постелях у и Колчак, и у Смелковой, и у княжны Мышецкой… короче говоря, облизала всех… Видимо, поскольку эти связи были мимолетными, в департаменте полиции на них не обратили особого внимания: считать одноразовых сексуальных партнерш московского бомонда, особенно на VIP-оргиях – дело неблагодарное.

Сидоренко закашлялся, из его рта на подбородок пролилась тонкая, вишневая струйка крови. Собравшись с силами, он продолжил.

– Но это не главное. Основная проблема жандармов – они не предположили, что убийца с ножом – баба. Ха, они плохо знают женскую психологию… чувства переплетаются с ледяным расчетом… Медею вот хотя бы вспомнить, хладнокровно убившую своих собственных детей назло мужу Язону[238]238
  Герои древнегреческого эпоса об аргонавтах.


[Закрыть]…

– Ух ты, – повернулся к капо дон Бигганов. – Шрек, ты не хочешь эту Медею к нам пригласить работать? Нам необходимы решительные люди.

– Она давно померла, дон, – безразлично заметил Шрек. – Смотрите дальше.

Следующие слова давались Сидоренко с заметным трудом.

– Я не знаю, дон, зачем она это делала, – выплевывал кровь киллер. – Внезапно поехавшая крыша – самое разумное объяснение. После того как я остановился на ее кандидатуре – дальнейшее уже было просто. Дом в недорогом поселке неподалеку от Трехрублевки, где она живет, оформлен на чужое имя. В гараже – две машины, в том числе свежеперекрашенная извозчичья «Мазда»: в похожий автомобиль, если верить описаниям, в воскресенье села Маша Колчак. Поставил я на обе тачки маячки и стал ждать ночи. Поздним вечером 23-го числа «засветился» один из маячков – я выехал из дома проследить за его направлением. Девица поехала к Трехрублевке… Очень скоро я обнаружил ее автомобиль неподалеку от виллы Смелковой, припаркованный таким образом, чтобы он не попал в объективы камер видеонаблюдения. Думаю – лучше момента не представится, место глухое. Закончит она свои дела, заведет машину: я ей сзади и влеплю пулю в затылок. Оттащу в лес, никто не найдет – а потом ее ножи да сувенирчики с тела Смелковой тебе, дон, отнесу. Смотрю, выходит… тут я и обмер… голая, вся в кровище, а сверху мешок надет целлофановый. Пока я в себя приходил, она прыг в тачку и газует. Я за ней, держусь на расстоянии. Она машину в тройке километров от дачи Смелковой остановила и в лес… иду по ее следам, промежду делом глушитель на «пушку» винчу… вышел к поляне…

Глаза Сидоренко закатились – наружу показались белки. Дон Бигганов беспомощно глянул на Шрека, однако тот успокаивающе кивнул.

– Нормально, босс, – буркнул он. – Закон жанра. Сейчас заговорит.

Зрачки киллера и верно вернулись на место.

– Сидит она, только уже без целлофанового мешка, на этой поляне, прямо на снегу голая… глаза закрыты, и что-то шепчет… холодно мне… ах, как же холодно, дон… и почему я промахнулся в эту сучку? Она не человек, поверь мне… это сам ДЬЯВОЛ… Я не знаю, что горит внутри этой девки, но никого я до сих пор так не боялся, как ее… может, потому и рука дрогнула… ее имя…

Сидоренко произнес имя и фамилию и тут же повторил по слогам, как будто опасался, что его не услышат. Края рта киллера сильно подергивались.

– Пошли лучших боевиков… человек пять… со мной она расправилась одним ударом ножа. И вот еще, дон… я как знал… после договора с тобой заскочил к нотариусу, завещание переделал… тому, кто убьет Тимотэ, обещаю триста тысяч золотых… мой адвокат обязательно выплатит… ты мое слово знаешь.

Киллер посмотрел прямо в глаза Бигганову, распялив замерзающие губы в сатанинской усмешке. Дон потянул на себя одеяло – ему тоже стало холодно.

– Прощай, дон, – прохрипел Сидоренко. – Или до встречи… кто ж знает…

Дисплей померк. Как и полагается после серьезного потрясения, некоторое время Бигганов не произносил ни слова, а Шрек тоже тактично молчал.

– Позвони Сбитневу, – обрел дар речи дон.

– Может, еще кому-нибудь? – кивнул Шрек, и полез в карман за мобильником. – Ты ж слыхал, что покойник сказал… девка крутая…

– Девка… какая девка? А… – замотал головой дон Бигганов. – Да хрен с ней… завтра пошлем нарезку из этой пленки в полицию анонимно, пусть сами с ней разбираются… ты про Тимотэ-то въехал? ТРИСТА ТЫСЯЧ, елки-моталки! Уплати «штуку» мелкому, а потом сюда возвращайся – Сбитневу позвоним. Пообещаем ему двадцатку – 280 кусков чистой прибыли!

Поклонившись, Шрек вышел в комнату, где его терпеливо дожидался мальчик. Достав крокодиловый бумажник, он под завистливым взглядом мальца извлек оттуда две бумажки по пятьсот золотых: с банкнот гордо взирал одетый в голландский камзол император Петр Первый.

– Держи.

Бумажки исчезли в ладошке мальчика.

– Спасибо, – нехотя сказал тот, шмыгая носом.

– Пожалста, – хрюкнул Шрек. – Только знаешь, что… чисто совет… ты давай с телками заканчивай… я понимаю, дело молодое… но лучше бы с девочками.

– И рад бы, – пожал плечами подросток. – Но где у нас в деревне девочек найдешь? А телка, она ниче… сенца ей бросил, она в процессе жует… с ваших денег я ей бубенчик на шею куплю покрасивее… глаза у нее – знаете какие?

– И знать не хочу, – передернулся Шрек. – Смотри, потом повзрослеешь – на коров перейдешь: еще хуже будет… я, вишь ли, в твоем возрасте тоже… это…

– Че? – спросил мальчик, поглаживая хрустящую банкноту.

– Ниче, – озверел Шрек. – Ступай. Телка твоя тебя заждалась.

…Закрыв за подростком дверь, он вернулся к дону Бигганову. Вкратце обсудив денежные вопросы, капо набрал номер киллера Сбитнева…

Алиса с трудом разлепила веки – ресницы цеплялись друг за друга, как будто их кто-то связал. Раскалывалась голова – в виски словно вонзились длинные иголки. С превеликим усилием она сфокусировала зрение на том, что находилось прямо перед ней… комната с пошленькими розовыми обоями… бесформенный куль в углу (сверху накинуто покрывало с изображением оленей)… снятая с потолка люстра с тремя плафонами, большой чертеж на полу в виде идеального круга. Синие линии, проведенные мелом… странные знаки в виде рыб и черточек… черепа… сердца… и смешная бычья голова… с большими рогами и провалами на месте глаз.

Пять свечек стоят по краям чертежа. Они – необычного черного цвета.

ПЕЧАТЬ ЛУНЫ… Она смотрит на нее сверху! ИМЕННО СВЕРХУ!

Забившись на манер рыбки, выпавшей из аквариума, Алиса истошно завизжала, испытывая чувство утробного ужаса: так, должно быть, кричали все женщины, которые попадали сюда до нее. Ладони пронзила резкая боль – руки были раскинуты в стороны, подобно распятому Христу. Каждое запястье привязано к вбитым в потолок крючьям: она полностью обнажена (даже сережки вынуты из ушей), а ее сведенный от страха живот находится как раз над Печатью Луны… там, где венгерская графиня Елизавета Батори после исполнения ритуального танца в истоме примет кровавый душ…

Душ, брызжущий из артерий ЕЕ тела…

Послышался легкий стук тонких каблуков – в комнату вошла стройная девушка небольшого роста, с длинными волосами, упавшими на плечи: ее красивое лицо сохраняло сильную бледность – такую же, как и четыреста лет назад. Подняв голову вверх, она улыбнулась Алисе и весело рассмеялась.

– Ну почему вы все так визжите? Неужели ты думаешь – я не озаботилась здесь тем, чтобы приглушить звук? Ты что, совсем ничего не помнишь?

Алису накрыла тягучая волна воспоминаний… вот она, отказавшись от предложения словацкого таксиста переночевать в гостинице, едет в аэропорт Братиславы… берет там билет в первый класс на рейс в Москву… отдыхает в VIP-зале… летит на «Боинге», отчаянно зевая… чтобы убить время, просматривает на КПК флэшку Гудмэна с архивом по делу Потрошителя… выходит в зал прилета в «Шереметьево»… (старый граф когда-то спонсировал его постройку)… Каледин ее не встречает… растерянность… она набирает мобильный номер, по которому звонила из Словакии… молчание… Матерится… в растрепанных чувствах, ни на кого не глядя, выходит и садится в первое же попавшееся такси… водитель в черных очках и форменной фуражке поворачивается, чтобы спросить адрес …она вновь увлечена набором крохотных кнопок на телефоне… чувствует легкий укол в руку… поймала занозу? Кабина такси расплывается в черных пятнах…

И БОЛЬШЕ ОНА НЕ ПОМНИТ НИЧЕГО…

Сколько времени уже прошло? Пять часов? Десять? Сутки? Господи, каким образом Батори смогла ее вычислить? «Пасла» в зале прилета, переодетая как таксист, и оперативно подала ей машину. Еще когда Алиса училась на психолога, то на первом курсе знала специфическую особенность – человек, садясь в тачку, не смотрит на водителя… Вот и влипла… Бледное лицо девушки кажется ей таким знакомым… где она могла его видеть?

В зрачках Алисы, мигая ночными огнями, отразилась недавняя картина… Тверской бульвар… они с Калединым осматривают труп Сюзанны Виски… девушка, пытающаяся сфотографировать тело… городовой, закрывающий объектив фотоаппарата и выдирающий флэш-карту…

«Сатрап! – визжит девушка. – Отдай технику сейчас же, держиморда!»

…Да это же…

– Узнала? – поправила челку редакторша Юля Марсель, правильно истолковав вспыхнувший в глазах Алисы блеск. – Ну, отлично – вот и встретились. Ты едва не сорвала мне планы сравнением ДНК. Умная сучка.

Прикрыв веки, Алиса шепотом произнесла стихотворное выражение (где рифмовались слова «мать» и все другие, также заканчивавшиеся на «ть»), от которого у муттер завяли бы уши на манер осенних фиалок. Ну, конечно же, это она… одно и то же лицо, как на средневековых портретах Батори в Чахтицком замке… да и не только… на флэшке, презентованной сэром Гудмэном, черно-белая архивная фотография – «молоденькая владелица продуктовой лавки Элизабет Бэйтс»… Бог ты мой. Получается, в Лондоне она жила под своим настоящим именем. Все лондонские продуктовые лавки того времени торговали парным мясом – там она и научилась разделывать тела: ловко и быстро. Так, как резала внутренности свиней и овец, с улыбкой взвешивая свежие потроха покупателям.

– Молчишь? – огорчилась Юля и, сбросив туфли, босиком подошла к бесформенному кулю в углу. – А у меня для тебя сюрприз. Алле – гоп!

Покрывало слетело в сторону.

Открывшаяся картина заставила Алису понять – даже если тебя собираются принести в жертву и ты в панике полагаешь, что дела идут хуже некуда, не торопись так думать. Варианты «еще хуже» есть всегда, и в этом она только что убедилась лично. На стуле в углу комнаты сидел Каледин – его руки в браслетах наручников обхватывали деревянную спинку, запястья распухли и посинели. И без того робкая надежда на спасение полностью улетучилась. Федор поднял глаза к потолку и внимательно оглядел голую Алису. Он ничуть не возмутился происходящим, и это несколько покоробило жертву.

– Прекрасно выглядишь, дорогая, – поднял он брови, как во время приглашения на вальс во время ежегодного бала Дворянского собрания. – Наконец-то я имею шанс разглядеть тебя без трусов – впервые за два месяца.

Алиса в гневе раскрыла рот, но ответить на подобную наглость не успела.

– О, – расхохоталась Елизавета Батори, отцепляя от полосатого свитера бэйджик с эмблемой Главного канала и большими буквами «ЮЛИЯ МАРСЕЛЬ». – Сегодня тебе вообще лафа, господин офицер, – увидишь сразу двух голых баб: зрелище будет суперским, но недолгим. Когда я выпотрошу твою супругу и искупаюсь в ее крови, я сломаю тебе шею. Учти – девушка я не злая, но довели вы меня вдвоем до нервной дрожи. Бывало, сижу в телецентре на совещаниях и трясусь… скорее бы до вас добраться… Скажите честно, – она двумя пальцами взяла Каледина за подбородок и приподняла его лицо…– Это вы ко мне в Трехрублевском лесу киллера подсылали?

– Какого киллера? – недоуменно спросили Алиса с Калединым в унисон.

– Да никакого, – махнула она рукой. – Не вы так не вы. Уже неважно.

Она потянула через голову свитер, оставшись в красном лифчике.

– Ты куда Волина дела? – размеренным тоном поинтересовался Каледин.

– А тебе-то что? – фыркнула Елизавета, бросая одежду на пол. – У меня в гараже он лежит, твой Волин – там я его и закопала. Еще не забыл? Ты никому мой фоторобот переслать не успел, а посему главным подозреваемым остается именно он. Ты знаешь, мне его совсем не жалко – получил, что заслужил. Парнишка был до денег жадный и в постели, откровенно говоря, полнейшее чмо. Одна лишь польза с Сашки – он вас оперативно ТВ заложил. Иначе бы я так и не узнала, что вы мою ДНК втихую вычислили, сволочи.

– Волин был платным информатором ТВ, – ответил на немой вопрос Алисы Каледин. – Он сообщил им, что ты выяснила сходство ДНК убийц в Москве и Лондоне, а «пробить» наш адрес по Интернету оказалось плевым делом. Прошлой ночью Батори заявилась ко мне домой с хлороформом, отвезла сюда, а потом перехватила тебя в аэропорту: ты наговорила на автоответчик Волину: «первый же рейс из Словакии». Мобильник Сашки был у нее.

– Ты вообще подозрительно спокоен, – хихикнула Батори, расстегивая джинсы. – Интересно, сохранишь ли ты это состояние, когда я воткну нож в живот твоей жены? Не бойся, я не зверь. Она не почувствует боли, предварительно сделаю нужный укол. Думаю, ей и самой понравится.

– Это мы еще посмотрим, – с тем же ледяным спокойствием ответил Каледин.

– Надо же, какой ты крутой, – вновь расхохоталась Елизавета, стройными ногами переступая через черные штанины «варенок». – Но знаешь, не стоит думать, будто ты самый умный на белом свете. Волин мне в постельке уже давно все подробности про тебя выложил, в том числе и то, что ты можешь открывать наручники булавкой. Поэтому не волнуйся – я сломала механизм. Их теперь при желании и ключом не откроешь: только автогеном.

По лицу Каледина стало ясно – такого развития ситуации он никак не ожидал. Федор напряг кисти, стараясь освободиться от наручников, но его усилия оказались тщетными. Он запрыгал на сиденье стула с такой живостью, как будто находился верхом на резвом скакуне – однако эти движения принесли лишь сомнительный результат в виде содранной на запястьях кожи. В довершение всего наручники окончательно заклинило. Сразу утратив прежнее титаническое спокойствие, Каледин разразился блестящей тирадой, заученной еще с детского сада, расположенного по соседству с ремонтным училищем. Главное внимание там уделялось всем родственникам Батори, ее внешности, а также половым органам.

– Baszom az elet[239]239
  – Заткнись на хрен (венг.).


[Закрыть], – хлестко огрызнулась Елизавета на родном языке. Изящно заведя руки за спину, она расстегивала лифчик. – Меня этим не обидишь – я давно живу в Российской империи, у вас принято «бля» говорить через запятую. Ничего, малыш. Расслабься и получи удовольствие.

Каледину такое пожелание пришлось не по вкусу – в приступе слепой ярости он вновь прошелся по родне Батори, хотя уже и не так уверенно. Услышав отборный мат из уст экс-супруга, очнулась и висящая под потолком Алиса. Лицо ее вдруг разгладилось – потрескавшиеся губы шевелились.

– А почему именно звезд? – раздался ее голос. – Почему в Москве ты убивала исключительно известных людей, а в Лондоне – обычных уличных шлюх?

Красный лифчик Елизаветы упал вниз, освободив красивую грудь – кончики маленьких коричневых сосков застыли в невероятном возбуждении.

– Да просто так, – ответила она, поведя худенькими плечами. – Во всем вы, детективщики, ищете какую-то причину. Только одного не можете сделать – полностью влезть в шкуру человека, которому приходится убивать столетиями. Однообразие чудовищно наскучивает – через пару веков поневоле начнешь импровизировать. Да, я люблю внимание к себе. Сколько за всю историю человечества было маньяков, резавших шлюх на кусочки? Тысячи. А Джек Потрошитель один, и он вошел в историю. Я никогда не убивала людей из одной социальной группы. Наложницы из гарема, девушки из «гитлерюгенда», проститутки, служанки, звезды – все как в кино. Но в этом фильме один актер – я сама, а остальные – статисты, обычное «мясо».

Ее пальцы взялись за края тонких трусиков.

– Убивать богемных звезд, которых я знала лично, а с половиной вообще спала, изначально было чудесной задумкой: вы даже не представляете, какой это адреналин, – моргнула Батори обоими глазами. – Конечно, многих мне чисто по-человечески было жалко, но ничего не поделаешь – это элемент охоты. Так лучше, забавнее, интереснее. Водить за нос полицию я умела всегда, еще со времен Джека: разве письма, написанные кровью и пивом, вам не понравились? Рискованно, согласна. Но ведь они меня так и не поймали. Тупо и негламурно пластать ножом одних и тех же женщин: это убожество мне надоело много лет назад. Я творческая натура – постоянно должна развлекаться, играть, балансировать, как Штирлиц на грани провала. Кто знает, кого я выберу в следующий раз. Может, стюардесс, может, пиарщиц, а может – и молоденьких министерских жен. Я могу все, вы знаете.

– Знаю, – согласилась Алиса. – Ты можешь даже отрезать своей кузине язык.

Батори надула пухлые губы, как обиженный ребенок.

– Давишь на совесть? – злобно вопросила она. – Напрасно. Она сама согласилась на такую операцию. Это была мера безопасности: Илона всегда слыла болтушкой, еще когда в детстве мы играли вместе, а наши родители путали нас из-за редкого сходства. Я раскрыла ей, каким секретом обладаю, и обещала: если она заменит меня в Чахтицком замке, я вернусь за ней через несколько лет – и тоже сделаю ее молодой. Думаю, она ждала меня до своего последнего вздоха. Но, разумеется, возращаться я вовсе не собиралась.

Трусики скользнули по лодыжкам – Елизавета осталась совершенно обнаженной. Выгнувшись вперед, словно кошка, она взяла груди в пригоршню – опустив руки, погладила себя по бедрам, указательным и средним пальцем игриво лаская аккуратно подстриженный лобок.

– Хороша? Можете не отвечать, я и так знаю. Ох, сколько сотен лет я мечтала поговорить об этом хоть с кем-нибудь… Я останусь красавицей навсегда, а вот вы, как в любовном романе, умрете в один день. Конечно, вы наивно надеетесь – в самый последний момент к вам придет помощь. Расслабьтесь. Я прочла за свою жизнь ужасное количество триллеров. Если предположить, что мы находимся в детективе, то могу огорчить – определенно, вам конец. Продолжения этого романа никто не ждет, хэппи-энда тоже, вы – новые, неопробованные персонажи. Значит, вас можно спокойно убивать.

Подняв с пола нож с гравировкой Blut und Ehre, Батори плашмя провела лезвием по груди и, поднеся к губам, поцеловала острый, как бритва, кончик.

– Шоу закончено, – сказала она, уже не улыбаясь. – Теперь будет смерть.