Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 98 (всего у книги 109 страниц)
Внезапно Сафар заметался, словно не зная, куда бежать – к двери или к люку, ведущему в подвал. Но когда оттуда вылез Стиан, Сафар сурово воззрился на него и угрожающе покачал пальцем.
– Ты… ты… – едва не задыхаясь о волнения, выдавил он. – Я знал, я догадался, что без тебя тут не обошлось.
– О чём ты? – недоумённо спросил его Стиан. – Где без меня не обошлось?
– Полукровка, что залез во дворец Сураджа из рода Сарпов и украл его наложницу вместе с печатью власти. Ты, это был ты!
Ну вот, слухи о наших похождениях успели дойти даже до Миразурта…
– Во-первых, – твёрдым и уверенным голосом начал Стиан, – никуда я не лез. Меня месяц продержали в тюрьме, прежде чем притащили во дворец, чтобы я взял на себя все прегрешения Сураджа за все семь лет его власти. А во-вторых, это Сураджу не стоило красть у меня мою жену.
– Что? Жену? – Тут Сафар снова метнул на меня полный изумления взгляд и вопросил. – Эмеран-фотограф из пустыни – твоя жена?
– Жена, даже не сомневайся.
– А зачем же ты тогда свою жену в пустыне бросил? Или… ты её в той пустыне таки нашёл, и тогда она стала твоей женой?
– Да, всё так и было.
– Так чего ты тогда свою жену к Сураджу из рода Сарпов повёз? – вспыхнул он от негодования. – Глупец! Да ты хуже любого обманщика и проходимца. Ты хоть понял, что натворил?
– Я знаю, что сделал, – с нотками металла в голосе ответил на его упрёки Стиан, – как знаю и то, что поступить иначе не мог.
– Да ты не глупец, ты – злодей! – взмахнул руками Сафар. – Так и знал, нельзя вам, северянам, верить. В тебе ни капли сарпальской крови не осталось, всю её выцедил и пропитался северным коварством. Что, украл печать Великого Сарпа и задумал стать повелителем Старого Сарпаля?
– Я украл? – явно оскорбился Стиан.
В следующий миг он направился к двери, открыл её и вышел во двор. Я приподнялась, чтобы глянуть ему вслед, и увидела, как Гро радостно машет Стиану хвостом, а он, не обращая внимания на пса, подходит к верблюду, снимает с его спины сумку и несёт её в дом.
Мне сразу полегчало, когда Стиан вернулся обратно и закрыл за собой дверь, а то в голове успела проскользнуть тревожная мысль, что Сафар переусердствовал с критикой, и Стиан решил уехать от него прочь. Без меня. Но когда Стиан открыл дорожную сумку и достал оттуда нефритовую пластину на золотой цепи, не по себе стало уже Сафару.
Стиан приблизился к нему и водрузил печать власти на грудь говорливому радисту со словами:
– Переживаешь, что печать Великого Сарпа попала в руки северного варвара? Ну, так забирай её себе. Ты же чистокровный сарпалец. Ничего, что живёшь в Сахирдине. Старый Сарпаль будет рад принять тебя как своего нового сатрапа.
Сафар обескуражено воззрился на Стиана, потом опасливо коснулся нефритовой пластины и словно ошпаренный отдёрнул руку.
– Нет! – возопил он и поспешил стянуть цепь с шеи. – И не уговаривай! Это твоя ноша, сам с ней и разбирайся.
Сафар тут же сунул печать в руки Стиана, а тот с озорной ухмылкой сунул её обратно Сафару. Взгляд радиста заметался по комнате и, приметив дорожную сумку Стиана, Сафар распахнул её и запихнул печать внутрь.
– Вот ещё, – когда злосчастная печать скрылась от глаз, немного успокоившись Сафар заявил, – не нужен мне никакой Старый Сарпаль, мне и здесь неплохо живётся. Я простой человек, я раб говорящей рогатой коробки, и повелевать сатрапиями не умею. А уж всем царством так тем более. Ладно ещё Старый Сарпаль. А если помрёт последний наследник великого царя Фархана? Нет, ехать на Запретный остров и становиться царём я не согласен. Уж лучше тут, по городу укрывшись плащом гулять, разговоры слушать, к чужакам приглядываться, а потом в подвале с пустынными копателями через рогатую коробку переговариваться. А ты сам с этой печатью разбирайся. Что хочешь с ней делай. Хоть увози на север, хоть возвращай сатрапу, хоть кому другому подари. Или жди, когда младший сын верховного царя помрёт.
– Не помрёт, – мрачно глянув на Сафара, сказал Стиан.
– А тебе откуда знать?
Повисло тягостное молчание. Даже Руфия в испуге закрыла рот ладонями и принялась отползать от моей лежанки в углу комнаты.
– Младший сын царя обязательно выздоровеет и займёт трон своего отца, – твёрдо и уверенно произнёс Стиан. – А если нет, на востоке помимо Сураджа живёт немало истинных Сарпов, чтобы занять трон сатрапа Старого Сарпаля и, если понадобится, престол верховного царя. А я как был вольным странником, так и останусь. На большее и не претендую. Всё, что мне сейчас надо, так это увезти Эмеран домой. Ей нужен врач. А мне нужно, чтобы она снова была здорова.
На этом он замолчал и принялся перебирать вещи в своей сумке, чтобы достать оттуда припасённые в дороге порошки из трав и скляночки с целебными настойками.
Ни Руфия, ни Сафар и слова ему не сказали, когда он направился к кухне и принялся там орудовать кувшинами и пиалами, чтобы развести для меня лекарство.
А потом он сидел возле меня и по глотку поил травяным чаем, тихо приговаривая:
– Всё будет хорошо, Эмеран. Всё будет хорошо.
Он так настойчиво уговаривал меня в это поверить, а я слушала и думала лишь об одном – он и сам понимает, что врёт прежде всего самому себе.
За последние недели я так глубоко погрузилась в бездну болезненных ощущений и мыслей, что и не заметила, как рядом со мной молчаливо страдает и Стиан. Это ведь его пленила Алилата, чтобы сделать марионеткой в политических играх. И всё из-за этой проклятой печати Сарпов. Не ради власти Стиан позволил водрузить её себе на грудь. Сатрапом-искупителем он решил стать лишь ради встречи со мной. Кто же знал, что эта его хитрость с подкупом жрецов и наделением истинной властью принесёт столько проблем. Сначала бунт старосарпальцев против Сураджа, потом плен у Алилаты… А теперь ещё выясняется, что древняя традиция с заменой островной династией Сарпов на старосарпальскую по-прежнему в силе.
Если все наследники верховного царя отправятся вслед за ним в иной мир, то истинный сатрап Старого Сарпаля должен будет занять пустующий престол. И если Сурадж не усмирит толпу и не вернёт себе шамфарский трон, то Стиан… Нет, это всё казуистика и дурное стечение обстоятельств. Ничего не будет. Сегодня вечером мы поедем на запад к нефтяному месторождению, а после…
– Стиан, – спросила я, – как мы выберемся из Сахирдина? Если нас будут эвакуировать на тромском судне, как мы доберёмся до открытого моря? Оно же вдоль сахирдинского побережья совершенно несудоходное.
– Можно, конечно, ехать северной дорогой в Ормиль до порта Шамшир. Оттуда точно можно выйти в открытое море и перебраться на корабль Альвиса на радость Рагнару. Но есть способ куда проще.
– Какой?
– Дождёмся, когда на грунтовую полосу возле месторождения сядет первый грузовой самолёт, и улетим на нём во Флесмер.
Точно, как я могла забыть, что тромцы посылают в Сахирдин мощные грузовые самолёты, под завязку забитые ящиками с продовольствием и с громоздким оборудованием для аэрофотосъёмки. В таком наверняка найдётся место для двух пассажиров и одного пса.
Мысли о скором возвращении домой придали мне сил куда больше, чем горький отвар степных трав. Незадолго до заката Стиан принялся укладывать наши вещи и седлать верблюдов, чтобы пуститься в путь под покровом ночи. Предвкушая ночное дыхание пустыни, что обязательно принесёт прохладу и свежесть, я по мере сил помогала ему с поклажей, вот только мы слишком долго провозились около дома Сафара, что и не заметили, как в опустевшем квартале появились незваные гости.
Двор окружили десятки всадников в до боли знакомых чёрных одеяниях. Все они недобро смотрели на Стиана, но был среди них один подчёркнуто добродушный тип в белом наряде, что величаво протянул:
– Приветствую вас, дорогие гости с далёкого севера в краю бескрайних песков и.
Я подняла глаза и обомлела. Это же Киниф-адж Нигош, сын визиря дел, что вытащил нас с Леоном из альмакирской тюрьмы и приютил во дворце своего отца, чтобы потом отправить на юг Сахирдина с ответственным заданием, результатом которого и стала наша иллюстрированная книга о самой засушливой сатрапии Сарпаля.
Да, это точно он – скользкий тип, который улыбается в лицо и тут же прокручивает в голове коварный план, как бы лучше тебя использовать в собственных целях. Именно с таким выражением лица он сейчас и взирает на Стиана…
– Господин, прости и помилуй! – воскликнул выбежавший на шум Сафар и упал ниц перед лошадью Кинифа. – Это всё пустынные копатели! Они соблазнили меня сладкими речами и северным колдовством. Это они заставили меня разговаривать с рогатой коробкой и выдавать ей все тайны, какие услышу на улицах Миразурта.
– Пошёл вон, – процедил Киниф, словно не желая слушать признания Сафара. – Иди в дом и запри дверь, чтобы я тебя больше не видел.
Перепуганный радист отполз подальше от коня, а потом кинулся в дом, чтобы выполнить повеление визирева сына. Как только дверь захлопнулась, Киниф снова подобрел и обратил на меня свой взор:
– Раз снова видеть тебя, миледи.
– И я… – пришлось соврать мне, а в голове уже заметались тревожные мысли.
Что я упускаю? Мы с Леоном не выполнили какой-то наказ Кинифа, когда издавали книгу? Недостаточно остро обозначили страдания сахирдинцев, живущих в безводной пустыне? Что-то оскорбительное о сатрапии и здешней власти осмелились оставить в тексте? Или…
– Здравствуй, мой старый друг, – неожиданно обратился он к Стиану.
– Здравствуй, господин, – с подозрением в голосе произнёс он.
Господин?.. Старый друг?.. О боги, как я могла забыть? Да они же одноклассники и старые приятели. Точно, это же с подачи Кинифа и его семейства тромцы ведут разработку нефтяного месторождения в Сахирдине, а Стиан выполняет роль посредника между нефтяниками и Нигошами. Это хорошо, стало быть, Киниф нам друг, он поможет нам беспрепятственно добраться до тромцев в пустыне. Во всяком случае, не станет мешать. Ведь так?
– Дай угадаю, – внезапно Стиан перешёл на тромский, глядя Кинифу в глаза. – Сафар донёс тебе о нашем появлении, и ты тут же примчался сюда со своей свитой.
– К чему мне чьи-то доносы, если этот олух не единственный сахирдинец в округе, кто владеет радиостанцией и может перехватывать чужие сигналы.
– Ясно, – словно признавая поражение, кивнул Стиан. – И давно ты в Миразурте вместе со своей радиостанцией прослушиваешь тромский канал?
– С тех самых пор, как до Альмакира дошли слухи, что какой-то полукровка хитростью отнял у Сураджа из рода Сарпов печать власти вместе с самой красивой наложницей из гарема, – тут Киниф красноречиво глянул на меня и продолжил. – Сам понимаешь, при мысли о хитром и изворотливом полукровке мне почему-то всегда приходит на ум твоё имя. И мне было так приятно сегодня услышать в эфире такой знакомый голос. Я уже давно жду тебя здесь, чтобы рассказать столько славных новостей.
– Каких ещё новостей? – в напряжении спросил Стиан.
– О, их было так много, но, пожалуй, осталась одна, о которой ты ещё не успел услышать. Сегодня в полдень пришла весть, что на Запретном острове скончался младший сын верховного царя. Династии островных Сарпов больше нет. Зато у Сарпаля теперь есть новый верховный царь. Осталось только найти его самого и нефритовую печать Великого Сарпа при нём. Как думаешь, удастся мне это сделать, если прикажу стражам вывернуть твои сумки наизнанку?
Стиан ничего не ответил, и Киниф торжествующе рассмеялся. А я отчётливо поняла – не видать нам в ближайшие дни ни нефтяников, ни врача, ни Флесмера с его благами цивилизации. А всё потому, что кто-то в детстве не научился выбирать в друзья порядочных мальчишек из простых, не облечённых властью семей.
Глава 18
В окружении стражей и под сладкие речи Кинифа мы ехали через пустыню вовсе не на запад, на восток – прямиком к столице Сахирдина.
То, что нас взяли в плен, я поняла без лишних разъяснений. Стиан был мрачнее тучи и никак не реагировал на реплики старого друга... А друга ли? Киниф ведь предал Стиана, когда решил выследить и сцапать приятеля, на которого так не вовремя упало бремя царской власти.
И что теперь Киниф хочет от Стиана? Чтобы он отказался от печати Сарпов? Да он с радостью это сделает. Пусть теперь Киниф будет царём, если ему этого так хочется. А мы уедем, улетим, уплывём во Флесмер и забудем всё как страшный сон.
Но Стиан ничего такого и не думал говорить Кинифу. Он продолжал молча выслушивать его прибаутки и ни к чему не обязывающие замечания про погоду, а сам сосредоточенно смотрел на шею верблюда и явно что-то обдумывал. План побега? Уговоры для того, чтобы Киниф отпустил нас?
– Послушай, – внезапно обратился он к Кинифу, – я примерно понимаю, что ты задумал и чего от меня хочешь. Ладно, я поеду с тобой в Альмакир и сделаю всё, что попросишь. Но тогда и ты исполни одну мою просьбу.
– Да? – удивился Киниф. – И чего ты хочешь?
– Эмеран больна, ей нужен врач. Он уже ждёт её на пути к нефтяному местрождению. Прикажи своим людям сопроводить её в пустыню, а я поеду с тобой.
– Ты и так едешь со мной в Альмакир. И миледи едет с нами.
– Ты не понимаешь, – с нажимом произнёс Стиан. – Она тяжело больна, ей нужна помощь.
– Не волнуйся, Нейла ей и поможет.
– Твоя ведьма-мачеха? Не смеши. Эмеран нужна профессиональная помощь. Квалифицированный врач и фармацевтика, а не травы с заговорами. Ты-то не можешь этого не понимать
– Про врачей и фармацевтику я всё прекрасно понимаю. Не понимаю только, почему ты приехал в Сарпаль с этой женщиной, и что вы делали во дворце Сураджа из рода Сарпов. А ещё я не могу взять в толк, почему в прошлый раз, когда она оказалась в доме моего отца, она сказала, что у неё есть муж, маркиз Мартельский по имени Леон, а потом выяснилось, что никакой он не маркиз и даже не муж. А потом один из моих людей сказал, что у миледи точно есть мужской гарем, и в Мола-Мати она изгнала из него господина Леона и приняла вместо него тебя.
– Слушай, хватит пересказывать эти глупые сплетни. Ты ведь провёл во Флесмере полжизни, так что должен понимать, что за ними стоит на самом деле.
– Я-то понимаю. Но всё же объясни, зачем тем летом ты просил меня принять этих двух хаконайцев в доме моего отца? Миледи такой же фотограф, а господин Леон такой же авиатор, как ты богомолец. Пока эти двое под твоим присмотром обследовали пустыню, их соотечественники втёрлись в доверие к придворным лекарям на Запретном острове, и вот несколько месяцев назад в царском дворце вспыхнула эпидемия какой-то неведомой хвори. Любопытное совпадение, правда? И, что самое интересное, когда вести о смерти царя и его сыновей начали расползаться по Сарпалю, эта миледи проникла во дворец младших Сарпов и с твоей помощью скинула Сураджа с трона младшей династии. И после этого ты, правда думаешь, что я оправлю её к тромским врачам?
От услышанного в ушах зашумело. Киниф считает, что я аконийская шпионка – самая настоящая и самая коварная. Он, правда думает, что служба внешних связей подослала меня во дворец Сураджа, чтобы мы со Стианом устроили в Старом Сарпале государственный переворот? Если так, то наши дела плохи. Стиан уже рассказывал, что бывает с теми, на кого в Сарпале падает подозрение в шпионаже. И подземная тюрьма – это только начало…
Сердце забилось чаще, а перед глазами всё поплыло и горизонт начал клониться в сторону… Когда поводья выпали из рук и верблюд недовольно заревел над ухом, в голове промелькнула мысль, что я отчего-то уже не сижу в седле. А когда лба коснулся влажный язык Гро и руки Стиана приподняли меня за плечи, последнее, что я слышала, были насмешливые слова Кинифа:
– Что это с ней? Последствия того же яда, от которого умер верховный царь с сыновьями? Она и Сураджу хотела его подлить, но он вовремя поменял бокалы?
Ответа Стиана я не дождалась. Меня поглотила тьма, безвременье, небытие, а может и сама смерть. Я не чувствовала ничего, кроме дикого страха, что больше не открою глаза и не увижу этот мир со всеми его горестями и страданиями. Отчего-то теперь, когда опасность расправы нависла нам моей головой, мне очень сильно хотелось жить.
– Она невиновна, – разрезал тишину женский голос. – И она не больна. Я знаю, как вернуть её истерзанный дух в измождённое тело. Скажи ему, что она станет прежней, но только если он будет сговорчивее и выполнит всё, что прикажет ему господин Ариф-джах.
Голос… такой знакомый голос. Но почему же я никак не могу вспомнить, чей он?
Казалось, прошла сотня лет, не меньше, прежде чем я смогла разлепить глаза и увидела полумрак небольшой комнаты, светильники у стен, балдахин над головой, россыпь подушек вокруг меня, кровать, на которой я лежу, и размытый женский силуэт за газовой тканью.
– Ну что, – услышала я чуть насмешливый голос, – тебе уже лучше, чужеземка? Чувствуешь, как жизнь по капле возвращается в твоё бренное тело?
Пошевелив рукой, я и вправду поняла, что ожила и теперь могу двигаться. Я подползла к краю кровати и одёрнула занавесь, и перед глазами предстала женщина средних лет со смутно знакомыми чертами лица. Стройная, с густыми чёрными волосами и горящим лукавством взором. Чем-то она напоминает мне немного постаревшую Алилату. Или очень сильно помолодевшую и похорошевшую…
– Нейла!? – пронзила мой разум невероятная по своей абсурдности догадка.
Женщина заливисто рассмеялась.
Быть того не может – это действительно она. Но как? В последний раз, когда я её видела, Нейла была такой старой, грузной и морщинистой. Куда делись её годы? Улетучились, испарились? Она что-то наколдовала или…
– Что было том цилиндре, который ты заставила меня отвезти в Мола-Мати и передать стражам огненных врат? – догадалась спросить я.
– Плата богам за утраченные годы, – перестав смеяться, патетично провозгласила она.
– Так те души наложниц ты обменяла на вечную молодость? – начала понимать я. – Ты погубила всех тех девушек во цвете лет только для того, чтобы боги забрали их молодые и чистые души, а в обмен повернули для тебя время вспять и одарили тебя вечной молодостью?
– Ничто не вечно, поверь, уж я-то знаю. Иначе не стала бы я передавать столп стражам врат уже третий раз.
– Третий? – пришла я в ужас. – Да сколько же тебе лет? Сто?
Ведьма снова рассмеялась:
– Какая ты мечтательница. Даже богам не под силу сделать смертного вечно живущим. Я живу всего лишь шестой десяток лет. В прошлый раз ты видела меня не в лучшие мои дни. Волшба отнимает много сил, и чтобы вернуть их, приходится прибегать к чужой помощи.
– Вот как. Значит, решила моими руками вернуть себе растраченные годы. Послала меня на верную смерть в пустыню.
– Но ты же вернулась оттуда и, как я вижу, ты всё ещё жива.
О, какие знакомые слова. Кажется, нечто подобное мне уже говорила Гилела, когда я встретила её на выставке. Теперь понимаю, откуда эта чёрствость – всему виной материнское воспитание.
– Я жива, но… – произнесла я и осеклась.
Мрачная комната, в которой я оказалась наедине с Нейлой, начала блекнуть, и воспоминания о последних днях захлестнули мой разум. Киниф, его стражи, поникший Стиан, а ещё доктор в пустыне, к которому я так и не доехала…
– Я умираю, – пришло ко мне неутешительное осознание неизбежного.
– Не умираешь, – отрезала Нейла и направилась к столику, где стоял кувшин.
Налив из него в пиалу бурую жижу, она поднесла её мне, чтобы протянуть и сказать:
– Пей.
Кажется, это отвар. Довольно пахучий и густой.
– Это противоядие? – спросила я.
– Противоядие? – повела бровью Нейла. – От чего?
– От отравы Алилаты. Или её проклятия. Или проклятия Чёрной Матери, – окончательно запуталась я и решила спросить. – Ты знаешь что-нибудь про колдовство последовательниц Камали?
– Я знаю только то, что Алилата просто соплячка, ей не тягаться со мной в искусстве волшбы. Все эти её говорящие головы – ничто в сравнении с истинным искусством прорицания. А её потуги по завоеванию Восточного Сарпаля просто смешны. Она никакая не верховная жрица и не царица вовсе. Она молится ложным богам и верит в ложные истины. Но одного у неё не отнять. Она умеет заставить других верить в то, чего нет. Прямо как тебя.
– Меня? Но я…
– Думаешь, что умираешь? Думаешь, что сатрапка Алилата дотянулась до тебя своей костлявой рукой? Нет, твоя болезнь наслана не ею. Она не смертельная и успешно разрешится через девять лун. А чтобы тебя больше не мучила тошнота, пей отвар. Когда придёт срок, сила голыш-травы поможет тебе быстро разрешиться от бремени.
– Бремени? Какого ещё бремени?
Нейла ничего не ответила и только насмешливо ухмыльнулась. Что она имеет в виду? Отвар, девять лун, бремя…
– Нет… – схватилась я за голову, не желая верить её словам. – Нет, только не сейчас. Только не так!
Меня охватил страх, невиданный и беспощадный. Я беременна? Давно? Видимо, уже месяц, не меньше. И всё это время меня на самом деле мучил ранний токсикоз, а не какие не проклятия. И теперь я сижу на кровати во дворце, где из врачей есть только костоправ и повитуха, и пью отвар из каких-то сомнительных трав. А это значит только одно – мне нужно во Флесмер. Срочно. Немедленно.
– К чему противиться судьбе? – приняв моё молчание как знак сомнения, произнесла Нейла. – Или уже забыла, как я предсказала тебе четырёх детей?
– Так я беременна четвернёй?
– Размечталась, – фыркнула Нейла. – Будешь рожать каждый раз по одному ребёнку.
– Тогда я должна вернуться домой. Мой сын, мой наследник должен родиться здоровым, а значит, не здесь. Прошу тебя, уговори Кинифа отпустить нас.
– Это уже не моё дело, кто тебя отпустит и когда. И это не в твоей власти тоже.
– А в чьей тогда?
– Отца твоего дитя. Только он может проложить для тебя путь на волю, если будет делать то, что ему скажут.
Это я и боялась услышать. Мы со Стианом заложники во дворце визиря. Снова. И наши желания здесь никого не интересуют.
– Я хочу увидеть Стиана и поговорить с ним, – предупредила я.
– Его здесь нет.
Сердце моё сжалось.
– Где же он?
– Во дворце сатрапа Арифа-джах Фершида.
Только этого нам не хватало…
– Чего он от него хочет?
– А тебе-то что? Жди, когда отец твоего дитя вернётся к тебе, и тогда спрашивай его обо всём, что вздумается. И пей отвар. Только с ним ты сможешь выносить здоровое дитя.
На этом она покинула комнату, оставив меня наедине с собственными мыслями и страхами.
Поверить не могу, я теперь не одна, внутри меня зреет и растёт новая жизнь. Мой малыш, мой мальчик, мой наследник – маркиз Мартельский. Он сейчас такой крошечный и беззащитный, а я так не вовремя расклеилась, и всё время ною о своих недомоганиях. Вернее, из-за беременности меня и захлестнула плаксивость и жалость к самой себе. Но сейчас не время для капризов – не здесь, не в чужом дворце, не в очередном плену. Ради моего мальчика я должна взять себя в руки и быть сильной. Кроме меня его сейчас некому защитить. Хотя нет, у нас с моим мальчиком есть Стиан. Но только где он сейчас?
Неделю, семь долгих и бессмысленных дней я провела на женской половине в персональных покоях без докучающих соседок, зато с изобилием еды и лакомств. Ранним утром и после заката две служанки провожали меня в сад на прогулку, а после уводили обратно в комнату. Каждый вечер меня ждали свободные купальни и обходительные банщицы. Киниф с Нейлой устроили для меня настоящий курорт, где у меня всего было в изобилии. Но не было только Стиана.
Как я ни просила Нейлу отвести меня к Кинифу, а его отвести меня к Стиану, он неизменно отвечал:
– У верховного царя Сарпаля много неотложных дел.
– И каких же?
– Об этом знает только сатрап Сахирдина, который любезно согласился принять в своём скромном жилище столь важного гостя.
Он неизменно говорил мне всё это в лицо с такой издёвкой, что на третий раз я не выдержала и спросила:
– Что за спектакль вы все здесь устроили? Какой из Стиана царь? Ты, господин, не хуже меня знаешь, кто он такой на самом деле. Так зачем старательно делаешь вид, что готов признать Стиана истинным правителем всего Сарпаля?
– Кто тебе сказал, миледи, что хочу? Эта старосарпальская чернь готова назвать своим правителем любого, кто обласкает её справедливыми законами и честным судом. Мне же до людского суда нет никакого дела. Кто такой Шанти, как ты верно заметила, я прекрасно знаю. Он всего лишь тромец, который возомнил себя истинным сарпальцем. Он думает, что знает и понимает нас, и, пожалуй, это почти что правда. Но это всё равно не делает Шанти одним из нас. Он здесь чужак, такой же, как и ты. Я знаю его семью, знаю, что за люди вырастили его. Отец – обыкновенный колонизатор, мать… – тут он усмехнулся и покачал головой, – да, видели бы в Ормиле эту живую богиню. Ну а дед Шанти мнит себя великим стратегом и кукловодом. Я это понял лет в тринадцать, когда случайно услышал, как он сказал Шанти что-то вроде – води дружбу с этим мальчиком, ведь его отец большой человек с большим будущим, когда он станет визирем, ты будешь лучшим другом его сына и однажды вернёшься в Сарпаль как дорогой гость богатого семейства. Как видишь, надежды старого Вистинга оправдались – наши семьи связаны крепким узлом взаимных интересов. Но это, как говорят на севере, просто бизнес. Теперь в интересах рода Нигоши, чтобы мой старый друг послужил на пользу Сахирдина и всего Сарпаля.
– Это же подло, – не удержалась и тихо произнесла я.
– Подло? Миледи, неужели ты думаешь, что и с тобой Шанти завёл знакомство только по доброте душевной, и его дед не нашёптывал ему, как славно будет заполучить в союзники настоящую родовитую хаконайку? Чем ему может быть полезна твоя семья? Несметными богатствами? Связями?
– Хватит, – не стала я терпеть эти намёки. – Ты не первый, кто пытается меня убедить в корысти Стиана и коварстве его деда.
– И ты, миледи, конечно же, скажешь, что это не так, что Шанти бескорыстно водит с тобой дружбу. И не только дружбу.
Вот ведь подлец. Чуть ли не слово в слово пересказывает мне домыслы службы внешних связей, лишь бы заронить в моём сердце зерно сомнения.
– Видишь ли, господин, мы с Рольфом Вистингом хотим создать совместное предприятие. Он купит землю, я привезу из Сарпаля саженцы граната, и вместе мы откроем винодельню. Таким будет узел, что свяжет семью Вистингов и род Бланмартелей. Насколько крепким, покажет время. И Стиан тут ни при чём.
На моё заявление Киниф отреагировал лишь едким смешком.
– Так уж ли ни при чём?
– Абсолютно, – постаралась я изобразить безразличие к тому, за кого переживаю не меньше, чем за моего малыша. – Хочешь сделать из Стиана царя-марионетку, и стать при нём всемогущим царским советником? Твоё право. Только не удивляйся, когда твоя затея провалится. Ты не Рольф Вистинг, искусству дёргать за верёвочки тебе ещё учиться и учиться.
Кажется, мои слова немного задели Кинифа, но виду он не показал.
– Я, и вдруг кукловод? Нет, миледи, такая роль не по мне. Это сатрап Сахирдина Ариф-джах Фершид не прочь получить в свои руки послушную марионетку, которая поедет с его старшим сыном Муазом-адж Фершидом на Запретный остров и там прилюдно передаст ему всю свалившуюся на него власть. Сарпам больше не суждено править целым континентом. Настала пора роду Фершид положить начало новой царской династии.
Новая династия… Где-то я это уже слышала. Кажется, у Алилаты появились конкуренты.
– Ничего не выйдет, – сказала я Кинифу. – Простые люди не примут сахирдинца как своего нового царя. Они верят в некое пророчество, где сказано, что Запретный остров уйдёт под воду, если род Сарпов пресечётся.
– Деревенские сказки. Но ты их плохо знаешь, миледи. Ещё говорят, что Запретный остров расколется на части, если царь помрёт, а нового избрать не получится. Сейчас, когда все сыновья верховного царя ушли вслед за ним в мир Вечной Услады, люди затаились в тягостном ожидании. Кто-то ропщет, что стихия вот-вот поглотит столицу, а кто-то вспоминает другое пророчество – о последнем царе. Говорят, его пошлют людям боги. Мать последнего царя будет обитательницей Небесного дворца, а отец – простым смертным. Богиня-мать научит своего сына искусству, а враги отсекут ему один палец, за что он получит прозвище Четырёхпалый. Согласно пророчествам он станет последним царём, а потом настанут другие времена. Какие именно, никто точно не знает. Кто-то говорит, что Запретный остров при правлении Четырёхпалого непременно потонет. Что ж, тем лучше. Выдадим Шанти за последнего царя, переправим его на Запретный остров, а там сахирдинская свита разнесёт слух, что он хочет отдать всю свою власть вместе с печатью Сарпов Муазу-адж Фершиду, чтобы обмануть богов и не дать пророчеству о гибели острова исполниться. А что, жители столицы будут только рады такому известию и с радостью примут Муаза как нового правителя, который избавит их от безвластия и предвестника всяческих бед по прозвищу Четырёхпалый.
– Какая чушь, – только и оставалось сказать мне. – Никто на это не купится.
– Ты плохо знаешь сарпальцев, миледи. Жители Шамфара же как-то поверили, что Шанти живое воплощение Великого Сарпа, и поэтому надо гнать Сураджа прочь из столицы. Эх, если бы старосарпальцы не разнесли слух, что новый сатрап-искупитель высокий полукровка с голубыми глазами, я бы забрал у Шанти печать и сразу отдал бы её Муазу, а Муаз въехал бы с ней на Запретный остров как настоящий царь-искупитель, победитель Сураджа и освободитель угнетённых. Но люди будут ждать на Запретном острове царя-полукровку, значит, они должны его получить. И ещё эти пророчества… Ну, за сына богини Шанти выдать несложно, тут даже и врать не придётся. А вот на счёт Четырёхпалого… Может, отрубить Шанти палец для большей правдоподобности?
– Что?! – пришла я в ужас от услышанного. – Нет, не делай этого! Не надо! Прошу, дай мне увидеть Стиана. Я поговорю с ним. Я уговорю его отдать тебе печать. Или тому Муазу. Стиан сделает всё, что хочет ваш сатрап. Только не делай ему больно.
– А его и не надо уговаривать, – недобро усмехнулся Киниф. – Он уже готов и поехать на Запретный остров, и отдать печать Муазу-адж Фершиду. Он согласен на все наши условия. Но в замен просит кое-что.
– Что? – затаила я дыхание.
– Чтобы тебя отвезли к нефтедобытчикам и дали улететь на самолёте ко Флесмер. Ну, или проводили до Шамшира и посадили на тромский корабль. Он говорит, что не сдвинется с места, пока ты не окажешься во Флесмере и там тебе не окажут медицинскую помощь. Бедняга, он всё ещё думает, что тебя отравили. Даже и не знаю, как ему сказать, что ты теперь носишь под сердцем ребёнка.
С какой-то странной интонацией он произнёс это, а я поняла, что должна действовать:
– Тогда пусти меня к Стиану, и я уговорю его не ставить тебе и Муазу никаких условий.
– Ты же понимаешь, миледи, что сатрап Ариф не отпустит тебя из Альмакира, пока Шанти не окажется на Запретном острове и не передаст власть его сыну. Ну, или пока ты не родишь дитя.
