Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 109 страниц)
Глава 12
После чаепития настала пора собираться на поиски загадочного семилитрового яйца. Помнится, ещё во Флесмере я просила Стиана показать мне найденную им скорлупу, но он сказал, что она затерялась где-то в недрах орнитологического института, где её приняли за папье-маше. Не то чтобы я сомневалась, а была ли та скорлупа на самом деле – даже если это выдумка, чтобы заманить меня на остров, я всё равно рада, что побывала здесь – просто я её так и не видела и даже не представляю, что нам надо искать.
Через пару часов блужданий по зарослям нам неожиданно улыбнулась удача – мы нашли нечто вроде растоптанной корзины из толстых прутьев, присыпанной листьями и голубыми матовыми осколками в синюю крапинку.
– Гнездо! – тут же поняла я, но Стиан моего энтузиазма не разделил.
– Гнездо, но не то. Скорлупа, которую мы нашли с Рагнаром, была серой. И гораздо толще этой.
Вот незадача… Но это ведь не повод унывать.
– Если это было не семилитровое яйцо, то, может быть, оно вмещало хотя бы литра три? Это ведь тоже очень много.
– Литр, не больше, – был непреклонен Стиан.
– Зато оно красивое. Я такого окраса скорлупы ещё не видела.
Пока я вытаскивала камеру из сумки, а потом, ползая возле гнезда, снимала обломки яиц, Гро всё рвался их обнюхать, а после принялся рыскать вокруг, видимо, в поисках разбежавшихся птенцов. В какой-то миг мне даже показалось, что в гуще леса кто-то недовольно заквохтал.
– Слышишь? – только и успела я спросить Стиана, как вдруг Гро метнулся в сторону и исчез в зарослях.
Из-за намордника мы слышали только его невнятное ворчание в листве. Оно то отдалялось, то приближалось, пока к нему не присоединился треск веток и бамбука.
Внезапно из зарослей прямо на меня выскочило нечто бурое, мохнатое, длинношеее и на двух высоких ногах. Я со страху тут же нажала на кнопку, а полутораметровое существо пронзительно крякнуло и кинулось к кустам. Но не тут-то было – Гро выскочил наперерез белянке и, если бы не его намордник, точно перекусил бы ей шею в прыжке. А если бы не его ловкость и способность уворачиваться от атак, лесной гигант наверняка проломил бы ему голову одним резким выпадом шеи вперёд.
Пока эти двое бегали кругами, я сумела разглядеть двуногое создание. Это точно птица – основательный клюв отметал все остальные варианты. Но вот перья... Они такие тонкие и длинные, что их проще принять за шерстинки. А вот на мощных лапах такие когти, что мне стало боязно за Гро – эта птичка уже пытается подпрыгнуть на одной ноге, чтобы вытянуть другую вперёд и вонзиться когтями в его тело.
Я так увлеклась съёмкой битвы двух тяжеловесов, что едва не прозевала момент, когда она стала угрожать и нам со Стианом. Птица едва не протопталась по мне, залёгшей возле гнезда, но Стиан вовремя схватил меня под мышки и оттащил в сторону. Следом настала очередь Гро. Его он ухватил за ошейник и придержал, дав птице время опомниться и беспрепятственно убежать в лес.
– Что это было? – осмелилась спросить я, когда всё стихло, и даже Гро успокоился. – Тот, кто высиживал яйцо, или тот, кто из него недавно вылупился.
– Не знаю, Эмеран, – не менее потрясённый, чем я, отвечал Стиан. – в прошлый раз я видел здесь похожую волосатую птицу, но серой масти с зелёным отливом, и размером куда скромнее этой.
– Неужели, мы напали на след семилитрового яйца? – только и хотелось знать мне.
– Не знаю. Но скорлупу, на всякий случай, заберём с собой.
– Зачем?
– Попробую собрать и склеить из неё хоть одну целую оболочку, чтобы оценить размер здешней яйцекладки.
– Понятно. А чем будешь клеить?
– Лейкопластырем. Или у тебя есть предложение получше?
– Лучше возьми мою чёрную изоленту. Лейкопластырь нам ещё может пригодиться по назначению. С такими-то когтистыми птицами в здешних лесах.
Стиан согласился и принялся собирать скорлупки в припасённый для фруктов мешок. Я охотно помогала ему в этом занятии и каждый раз вздрагивала, когда наши руки случайно соприкасались над раскрытым мешком. Неужели это последний раз, последняя возможность, когда я смогу дотронуться до Стиана? Каким мне богам помолиться, чтобы это было не так?
Покончив со сборами скорлупок, мы решили вернуться в лагерь, чтобы больше не будоражить Гро случайными встречами с пернатыми. Когда мы выбрались из зарослей обратно к озеру, мне показалось, что что-то в обстановке близ палатки изменилось. Точно, возле неё не было огромной корзины, полностью набитой неизвестными мне фруктами.
– Кажется, я ошибся, – внезапно сказал Стиан, разглядывая неожиданную находку.
– В чём? – ничего не понимала я.
– Белая Мать – точно не богиня смерти. Наверное, это крайне полезное божество, которое нужно задабривать такими вот подношениями.
С этими словами Стиан подошёл к корзине, покопался в ней, выудил оттуда кожистый фрукт в виде большой жёлтой шишки, отрезал от него кусочек и отправил его в рот.
– Ну как? – поинтересовалась я.
В ответ он отрезал ещё одну дольку и протянул её мне. О боги, какой необычный молочный вкус у этого у тропического плода.
– Ну что ж, теперь мы точно знаем, – заключил Стиан, – что Белую Мать островитяне из ближайшей деревни точно любят и понапрасну травить не станут. Значит, остаёмся здесь. Может, завтра нам ещё что принесут. А если не принесут, то я сам пойду в лес искать такие же фрукты, что лежат в корзине. Хорошо, хоть теперь-то я знаю, что в этом лесу есть съедобного.
– Значит, с возвращением на судно можно не спешить? – в надежде спросила я.
– Думаю, Рагнар не обидится, если мы повременим с этим пару дней.
Прекрасно. Это именно то, что мне и нужно. Не хочу, чтобы это путешествие так быстро заканчивалось. Тем более, мы так и не нашли семилитровое яйцо, за которым приехали. Вернее, за фотографией загадочной птицы, которая его отложила.
Всю вторую половину дня мы просидели у потухшего костра, собирая из десятка разрозненных скорлупок целое яйцо. Вернее, их у нас получилось целых три. И все размером всего лишь с мой кулак.
– Да, на семь литров не потянет, – заключила я.
– Зато мы может предположить, что их высиживала та самая птица, которую ты успела снять.
– Думаешь, это была их мать?
– Или отец. У подобных птиц самцы и самки попеременно охраняют гнездо.
– А где же теперь птенцы?
– Думаю, пока один из родителей отвлекал внимание Гро на себя, другой увёл их подальше в лес.
– Разумно.
– Да, нелетающие птицы знают толк в обороне от наземных хищников. Но, думаю, никого крупнее водного мангуста они здесь раньше не видели. Гро их явно удивил.
– Как и они его.
Мы ещё немного пообсуждали островных птиц, договорились, что завтра пойдём на разведку в другую часть леса, что раскинулась за озером, и в итоге принялись готовить ужин.
– Да, – задумчиво протянул Стиан, перебирая фрукты в корзине, – если бы в прошлый раз нам с Рагнаром преподнесли такой же подарок, мы бы сразу выяснили, что на этом острове можно есть, а что нет. А то мы как два дурака понабрали в первый день всё, что попало в поле зрения и куда руки дотянулись, а потом сидели, резали нашу добычу на кусочки, пробовали, плевались, снова пробовали, пока не поняли, что на продажу отсюда везти нечего.
– Бедняги, – с улыбкой посочувствовала я, вынув со дна корзины нечто на подобии морковки, только с кожурой апельсина и десятью сросшимися у основания хвостами. – А это что такое?
– Кажется, я видел такие плоды на невысоком облезлом кустарнике. Может, это что-то вроде острого перца?
Он разрезал шкурку, добрался до куцей мякоти, попробовал её и сказал:
– Нет, это что-то кисло-сладкое. Сгодится для фруктового салата.
– Точно, – осенило меня, – нарежем разные плоды кусочками и зальём их соком той штуки с молочным вкусом.
– Идёт, – согласился Стиан и ту же глянул на Гро. – Но кашу варить всё равно придётся.
Пока он занимался готовкой ужина для пса, я потрошила игольчатые скорлупки, обдирала шероховатую кожицу, вскрывала сухие стручки – в общем, делала всё, чтобы добыть мякоть бархатистых фруктов и наколоть сытных орехов.
Трапеза вышла изумительной. Я была горда собой и своими скромными кулинарными навыками, вернее, чутьём, с которым подобрала сладкие, кислые и молочные плоды. Больше половины даров от островитян так и остались нетронутыми – блестящие чёрные ягоды, маленькие красные "кабачки" и огромные шишки "хмеля" мы даже не распробовали.
Пока Стиан кормил Гро, я прихватила с собой горсть ягод, камеру, и отправилась к водопаду, чтобы заснять его в сумерках, когда над лесом взойдёт луна.
Как только я приблизилась к брегу, снизу на меня уставилось четыре пары испуганных глаз-бусинок на обескураженных пухлых мордах. Я застала на водопое каких-то воистину гигантских хомяков размером с болонку, а они испугано шугнули в кусты, и даже предложенные мною ягоды не заставили их вернуться обратно и попозировать мне. Ну и ладно, мне же больше достанется.
Доев сочные ягоды с тягучей красной мякотью, я приступила к работе. Пока раскладывала штатив и водружала на него камеру, луна уже посеребрила струйки водопада. Я приступила к съёмке, пару раз сменила дислокацию, чтобы найти более выигрышный ракурс. А потом со мной что-то произошло…
Голова закружилась, сердце забилось как сумасшедшее, дыхание участилось, а под кожей словно затаилась россыпь искр – притронься, и они вмиг взорвутся тысячью фейерверков. Кажется, добрые островитяне всё-таки отравили нас…
Собрав волю в кулак, я смела в охапку оборудование и побежала к лагерю. Гро уже поел и мирно лежал возле бережка, а Стиан мыл в заводи посуду.
– Ты… – пытаясь унять дыхание, выпалила я. – Как ты?
Стиан озадачено повернул голову, посмотрел на меня и сказал:
– Со мной всё хорошо. А с тобой?
– Не уверена.
Тут он отложил миски, приподнялся и встал напротив меня, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза. А меня уже начало заметно потряхивать.
– Тебе плохо? – сообразил он.
– Они нас чем-то отравили. Ты разве не чувствуешь?
– Нет, со мной всё в порядке.
Он стоял передо мной такой спокойный и уверенный в себе, а у меня по венам бежал настоящий огонь. И он точно скоро испепелит меня изнутри.
– Помоги, – только и смогла прошептать я, теряя способность трезво соображать и осознавать происходящее со мной.
И Стиан внял моему крику души. Он схватил меня под локоть и подвёл к костру. Потом задрал пальцами мой подбородок и долго смотрел в глаза, потом отвёл прочь от костра, снова посмотрел в глаза, снова подвёл к огню.
– Что ты ела? – задал он самый банальный вопрос
– То же, что и ты.
– Нет, было что-то ещё. Подумай.
И я вспомнила:
– Чёрные ягоды. Они были такие вкусные.
– Ну-ка, покажи.
Он поднёс мне корзину с остатками фруктов, и я тут же приметила среди шишек коварные дары.
– Я теперь умру, да? У нас ведь нет противоядия? А если попробовать добраться до берега и…
Я начала лихорадочно придумать план спасения. Я даже метнулась к палатке, чтобы собрать вещи и скорее бежать через лес к судну Рагнара, но Стиан меня остановил:
– Успокойся, – мягко улыбнулся он, – тебе ничего не грозит. Во всяком случае, ничего серьёзного.
– Так что тогда со мной происходит? Почему так тяжело дышать? Почему так жарко? Почему сердце выпрыгивает из груди?
А ещё это непонятное томление внутри. Как будто душа рвётся наружу, чтобы заполучить что-то очень важное, без чего она умрёт.
– Думаю, в тех ягодах есть что-то наркотическое. У тебя зрачки расширены и не реагируют на свет. Тебе ничего не мерещится? Может, тени или яркие силуэты?
– Нет, но… наркотик? – не могла поверить я. – За что? Зачем они хотели нас опоить?
– Ну, как тебе объяснить. Если бы на острове жили более развитые племена, освоившие земледелие, они бы подарили тебе бутылку вина или кукурузного самогона. Но примитивным культурам алкоголь, как правило, не знаком, и потому они ищут способ уйти от реальности другими доступными средствами. Например, психотропами природного происхождения. Ты точно ничего такого не видишь? Может, у меня ослиные уши отрасли ли свиное рыло?
– Нет, я вижу тебя таким же, как и всегда. Но сердце так колотится… Прямо как тогда…
И тут меня посетили смутные воспоминания. Что-то подобное со мной уже происходило. Кажется, в Чахучане. Было и сердцебиение, и галлюцинации, и видения после того как я выпила вермут с подлитым в него зельем…
– Половой стимулятор, – наконец вспомнила я.
– Что? – переспросил Стиан.
– В Чахучане один мерзавец подлил мне половой стимулятор, который купил у старой знахарки. А в том стимуляторе было намешано куча растений со всех концов Сарпаля. Наверное, там был и сок этих самых гамборских ягод.
– А ты права, – неожиданно согласился со мной Стиан. – Бильбарданские купцы приторговывают в своих лавках каким-то любовным чудо-средством, просят за него непомерные деньги. Его даже в соседние сатрапии переправляют. Бильбарданцы говорят, что главный ингредиент для зелья приходится добывать на острове дикарей. Может, это эти самые ягоды и есть?
– Да, это точно они, это из-за них сердце так бьётся.
– Ну, тогда я знаю, чем тебе помочь, – радостно заключил он и отправился к костру. – Пей побольше чая, он выведет остатки токсина из организма. Через пару часов все неприятные ощущения точно пройдут.
Пару часов? Нет уж, я знаю другой способ, как избавиться от охватившего моё тело жара и трепета. И он намного приятнее чаепития.
Кажется, Стиан понял, что я собираюсь делать – тревога явственно вспыхнула в его глазах, когда я подскочила к нему, впилась губами в его губы, а мои руки инстинктивно заползли под его рубаху.
– Эмеран, пожалуйста, успокойся, – начал уговаривать он меня, попутно уворачиваясь от моих жарких поцелуев, – ты ведь не понимаешь, что делаешь.
– Нет… – с трудом выдохнула я, – я всё понимаю.
– Но ты под действием дурмана. На самом деле ты этого не хочешь.
– Не правда, очень хочу.
О боги, какие у него рельефные мышцы, какая гладкая кожа. А эти губы, этот запах… Вот он – мой самый желанный дурман, который я так давно хотела испробовать.
У меня почти получилось стянуть с него рубаху, как вдруг Стиан схватил меня за запястья, отвёл их в сторону и со сталью в голосе сказал:
– Всё, хватит. Тебе надо успокоиться и прийти в себя.
Я видела, как по его лицу пробежала тень, а потом он просто отпустил меня и отошёл в сторону.
Внутри меня закипала гремучая смесь из вожделения, злости и страха. И если я сейчас не спущу пар, то попросту взорвусь и разлечусь на мелкие кусочки от охватившей меня страсти.
Не теряя ни минуты, я кинулась вслед за Стианом и вцепилась в него, лишь бы не отпускать. Я прижалась грудью к его спине, а щекой уткнулась в плечо и слушала, как учащается его дыхание. А потом его ладони накрыли мои сжатые кулаки и потерянный голос произнёс:
– Эмеран, так нельзя.
– Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?
– Нет, ты очень красивая.
– Но не настолько как Элиса?
– Что?
– Ты ведь до сих пор думаешь о ней. Ты её не отпустил. И она тебя не отпустила. Но она тебя не любит, ей нравится только играть тобой и твоими чувствами. Ты ей не нужен. Но ты нужен мне. Очень нужен. С тех пор, как мы встретились в Жатжайских горах, я не могу перестать думать о тебе, пока тебя нет рядом. Мне было так одиноко, когда мы расстались в первый раз. А когда расстались во второй, я места себе не находила. Мне было так больно из-за твоего обмана и моей собственной глупости, что я… что мне… Стиан, только не бросай меня в третий раз. Иначе я тебе этого никогда не прощу. Не прощу, слышишь?
Внутри меня вопило отчаяние. Если здесь и сейчас он отвергнет меня окончательно, я умру. От тоски и безнадёги точно умру, прямо здесь на месте. Но Стиан молчал. Его хватка ослабла, а я смогла высвободить руки и отстраниться от него, но только чтобы обойти, прильнуть к его груди и взять за руку. Я осторожно приложила свою ладонь к его, а потом обхватила кисть так, что тайные символы, оставленные молнией, снова соединились в единый рисунок.
– Посмотри, – прошептала я, – это ли не знак, что нам суждено быть вместе? Боги проклянут нас, если мы не подчинимся их воле.
И я снова попыталась поцеловать Стиана, а он лишь отстранённо произнёс:
– Боги нередко заблуждаются. А ещё они даруют простым смертным беды и испытания, которых в их жизни могло и не быть.
Его ладони впились в мои плечи и попытались отстранить меня, но я не собиралась сдаваться, обвив руками талию Стиана.
– Но почему? – не могла понять я. – Почему ты так со мной? У тебя совсем нет чувств ко мне? Ни капельки? Когда мы надолго расставались, разве ты ни разу не думал обо мне?
– Что бы я ни думал и ни чувствовал, но сейчас я не воспользуюсь твоей слабостью.
– Это не слабость, это те чувства, которые я не могу больше держать в себе.
– Ты ведь пожалеешь об этом.
– Нет, никогда.
– Поверь, так и будет. Я знаю, о чём говорю.
– Ты ничего не знаешь.
– Я знаю лишь одно. Ты несвободна.
Сказав это, он с каменным лицом попытался отодвинуть меня от себя, но я не собиралась так просто сдаваться:
– Несвободна? Я что, заключённая какой-то незримой тюрьмы? Я разве чья-то раба? У меня нет ни мужа, ни любовника, чтобы называть меня несвободной.
– Но у тебя есть жених.
– Он мне не жених, – в который раз с нажимом повторила я. – Он мне никто, просто будущий правитель моей страны.
– Прекрасная партия для настоящей маркизы.
– Самая отвратительная партия для уважающей себя женщины.
На его лице отразилось изумление. Кажется, Стиан не ожидал от меня такого ответа. И тут я поняла – нельзя упускать шанс – либо сейчас он поверит мне и примет меня, либо этого не произойдёт никогда.
– Я ни за что не выйду за него, – сказала я, снова приблизившись к Стиану. – Даже если весь двор будет умолять меня об этом, даже если мама проклянёт и не впустит в свой дом. Потому что мне не нужен Адемар. Мне нужен ты. Только ты.
Я, не отрываясь, смотрела ему в глаза, и с каждым мигом в их ледяном омуте отражалось всё больше тепла. И расстояние между нами становилось всё короче и короче…
Я в который раз приникла губами к его губам. И на сей раз Стиан ответил мне. И это было так волшебно. Внутри меня с новой силой запылал костёр нерастраченной страсти. Он испепелял душу и выжигал все мои мысли. И в миг, когда Стиан разорвал наш поцелуй, мне показалось, что я умираю.
– Что? – снова ничего не могла понять я.
А он смотрел на меня с такой тоской, что сердце готово было остановиться.
– Так нельзя, – услышала я тихие оправдания, а его руки лихорадочно скользили по моей спине. – Мы не можем.
– Ещё как можем.
– Я не хочу, чтобы ты потом жалела об этом.
– Я и не буду.
– Будешь, я знаю. Если мы сейчас поддадимся слабости, она будет преследовать тебя всю жизнь. Она не даст тебе покоя. Ты будешь вспоминать об этой ночи всякий раз, когда он будет прикасаться к тебе. Эти воспоминания не дадут тебе спокойно жить. Ты будешь знать правду, будешь знать, что однажды изменила ему, а он обязательно почувствует, что мыслями ты отнюдь не с ним и…
– Что ты такое говоришь?
– Одна девушка уже попыталась быть хорошей женой своему мужу, но не смогла, потому что всё время вспоминала о том, как изменяла ему со мной…
Дальше я ничего не слышала. В ушах стоял шум, и кровь закипала от охватившей меня злости.
– Я не твоя Элиса, – прошипела я, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу злость, – Я никому не изменяю и никого не вожу за нос. Я не собираюсь выходить замуж за денежный мешок, а ради ласки держать на коротком поводке простодушного возлюбленного. Я – не Элиса, запомни ты это, наконец. И я ненавижу Адемара, как ты не можешь это понять. Он – худший из мужчин. Он – манипулятор, кобель и тиран. Лучше я буду жить в трущобах и побираться на помойке, чем перееду в его резиденцию. Лучше я проживу до конца своих дней на необитаемом острове, где нет ни одного мужчины, чем лягу с ним в постель. Потому что у меня есть принципы. И всегда были. А если ты не в состоянии этого понять, то катись ко всем демонам. Надоело, всё надоело! Я больше не собираюсь тут перед тобой распинаться, не дождёшься!
Последнее я прокричала так, что, наверное, распугала всех окрестных обезьян. Я снова ударила его в грудь, вырвалась из таких долгожданных объятий, а он растерянно смотрел на меня и не мог ничего сказать. Ну, значит, пора заканчивать наш бессмысленный спор, а то в висках стучит так, что голова, того и гляди разорвётся на части. А ещё это жар под кожей…
Не в силах больше его терпеть, я приблизилась к берегу и принялась расстёгивать блузку. Когда настала очередь обуви и брюк, за спиной раздалось взволнованное:
– Эмеран, ты что делаешь?
– Хочу искупаться, не видишь? – огрызнулась я.
– Но не в таком состоянии. Ты ведь можешь, утонуть.
– Плевать. Мне жарко.
И я продолжила раздеваться. Пусть смотрит и знает, от чего отказывается.
Оставшись в одном белье я задумалась, прыгнуть в вводу в нём или завершить стриптиз, но тут мою талию обвили сильные и нежные руки Неужели он решился?
– Всё, Эмеран, хватит, – словно успокаивая меня, тихо сказал он, и потянул за собой в сторону палатки. – Ты просто сильно перенервничала. Тебе надо немного полежать. Может, ты даже сумеешь заснуть. Поверь, утром тебе станет легче, и ты обо всём этом забудешь…
– Но я не хочу забывать.
Бедро неожиданно запылало от боли. Это какое-то насекомое воспользовалось моментом и тут же укусило меня. Пока мы шли к палатке, я раз пять прихлопнула налетевших на меня букашек. Зуд отбил всякое желание плотских утех, а Стиан, воспользовавшись тем, что моё внимание переключилось на мелких кровососов, запихнул меня под навес, закрыл проход москитной сеткой и сказал:
– Ложись спать. Я подежурю. Ни о чём не беспокойся.
И он ушёл. А я легла на циновку и, закрыв лицо руками, едва не расплакалась. Ну почему так? Почему самый лучший в мире мужчина оказался таким бесчувственным чурбаном? Почему он снова отверг меня? Почему заставляет страдать? Будь проклят Адемар, будь проклята Элиса, будь проклята северная шаманка, которая наложила на него заклятие. Если бы не эти трое, между мной и Стианом не выросла бы эта стена непонимания. Мы бы уже давно могли быть вместе. Мы бы и сейчас могли, но вот Стиан… Стылое сердце, холодные глаза. Не прощу, никогда не прощу тебе этого унижения. Но плакать из-за тебя я больше не буду. Я лучше отомщу тебе, так страшно, насколько ты этого заслуживаешь. Если ты заставляешь меня страдать, то будешь страдать так же сильно, как и я!
Услышав мерный стук, я поняла, что Стиан отдалился от лагеря и сейчас рубит бамбук для костра. Что ж, самое время провернуть мой нехитрый план.
Я выбралась из палатки, огляделась. Никого. Только Гро сидит у костра и как-то подозрительно на меня смотрит, даже пытается недовольно завыть. Кажется, он чувствует, что из-за дурмана я не совсем в себе, и его это немного пугает. Надеюсь, не настолько, чтобы вцепиться мне в руку или ногу.
Возле костра я нашла пустую миску. Замечательно. Так, а вот и корзина с заветными ягодами. Ну, всё, доктор Вистинг, теперь вы точно узнаете, каков любовный напиток Гамбора на вкус.
Голыми руками я давила горсти ягод, а меж пальцев в миску бежали струйки красного сока. Когда стук близ леса затих, я быстро осушила миску и принялась ждать. И минуты не прошло, как Стиан оказался рядом и обеспокоено спросил:
– Зачем же ты вышла из палатки? Может, накинешь одежду, чтобы мошки тебя не кусали?
Я молчала, ничего не говорила. Я только улыбнулась ему и протянула руку, предлагая сесть рядом со мной у костра.
– Эмеран, с тобой точно всё в порядке? – кажется, что-то заподозрил Стиан.
Я только кивнула и продолжила улыбаться. Моя ладонь коснулась его щеки, а он и не думал отводить её. Он смотрел мне в глаза с такой теплотой, что сердце моё дрогнуло. Неужели, он оттаял? Неужели корка льда на стылом сердце треснула. Нет, не хочу гадать и снова ошибиться. Уж лучше я всё сделаю наверняка.
Я приподнялась на колени и прильнула к Стиану всем телом, впиваясь жадным поцелуем в его рот. Я обхватила его голову руками, немного запрокинула её и… Надеюсь, сок волшебных ягод, что я держала во рту, уже попал в его желудок. Да, я уже чувствую, как ладонь Стиана скользит по моему бедру, а это значит, я всё сделала правильно.
Когда я отстранилась от него, чтобы одарить торжествующей улыбкой, Стиан лишь сокрушённо выдохнул:
– Эмеран, что же ты наделала…
– Ты не оставил мне выбора.
– Теперь его у тебя тоже нет.
– И это прекрасно.
А дальше началось настоящее безумие. Огонь внутри меня разгорался с новой силой. Я пылала и была готова объять пламенем Стиана. А он больше не сопротивлялся моим неистовым ласкам. Он принимал их и дарил мне море нежности своими чуткими прикосновениями и осторожными поцелуями.
Я и не заметила, в какой момент мы оказались в палатке. Помню только полумглу, отблески костра на обнажённой смуглой коже, помню, как готова была рвать одежду на Стиане, а он непростительно долго дразнил меня, стягивая с моих плеч то одну бретельку бюстгальтера, то другую, чем ещё больше сводил меня с ума.
Поцелуи, объятия, ласки – он щедро одарил меня ими, но я нестерпимо желала большего. И Стиан не посмел заставлять меня долго ждать.
Пламя страсти поглотило нас без остатка. Мы сгорали в нём, поднимались словно струйки дыма к небесам, неумолимо разлетались искрами в стороны и снова возрождались из пепла, чтобы в который раз раздуть огонь нашего желания.
Только под утро наши силы иссякли, хоть страсть ещё и продолжала теплиться внутри. Я положила голову Стиану на грудь, а он так трепетно обвил руками мою талию и плечи, что я сразу поняла – он тоже не желает отпускать меня.
– Как же я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, – тихо призналась я. – Не хочу, чтобы дурман развеялся, и мы снова стали чужими друг другу.
– Уже не станем, – явно с улыбкой сказал он, и в следующий миг моих волос коснулся невесомый поцелуй.
– Но ты сказал, что действие ягод закончится утром. И что тогда? Всё будет как в сказке? Карета превратится в тыкву? Ты снова будешь холоден со мной и продолжишь делать вид, что мы просто друзья?
– Эмеран, – и он слегка приподнял мой подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза, – те ягоды лишь природный дурман, а не химический наркотик. Их сок действует на человека пару часов, не больше. А эта пара часов закончилась где-то в самом разгаре ночи. И после этого ты всё равно кидалась на меня как тигрица и вытворяла такое…
Да? Так я сейчас абсолютно трезва? Как и Стиан. И тем не менее, он всю ночь старался исполнять все мои желания, лишь бы сделать мне приятно…
– Знаешь, – спросил он, – для чего бильбарданцы придумали любовный напиток из таких вот ягод?
– Для того, чтобы престарелые сластолюбцы соблазняли пугливых девственниц в первую брачную ночь?
– И для этого тоже. Но, как правило, такой напиток дают выпить обоим молодожёнам, чтобы они побороли робость и стеснение в первую брачную ночь.
– И что заставляло тебя робеть? Только не вздумай повторять тот вздор, что ты скармливал мне весь вечер, а то я тебя поколочу.
– Не буду, – улыбнулся Стиан, – но больше всего я боялся, что наступит момент, когда дурман в твоей крови развеется, ты придёшь в себя и поймёшь, что больше я тебе не нужен.
– Дурмана больше нет, а ты – есть. Ягоды мне больше не нужны, а ты – очень нужен. Теперь, когда мы с тобой по-настоящему вместе, ты же больше не будешь прогонять меня?
– Ни за что и никогда. Ты слишком дорога моему сердцу.
– Дорога? – не могла скрыть я удивления. – И как давно ты это понял?
– Наверное, – беззаботно с нотками мечтательности поведал он, – в ту пору, когда ты была для меня просто заблудившимся в горах фотографом.
Просто фотографом? Так это случилось ещё в пору нашего первого путешествия? Да с того момента почти год прошёл, а Стиан всё это время молчал! Просто молчал и ничего мне не говорил!
– Поверить не могу… – обескуражено призналась я. – А я как девчонка влюбилась в тебя, когда ты ещё был для меня простым паломником. Я как безумная фанатка собирала твои фотографии, рыдала над ними ночами, всякий раз думала, что мы больше никогда не увидимся. А я, оказывается, всё это время была дорога твоему сердцу. Нет, я поверить не могу… я… – мне пришлось подавать волну захлёстывающего меня негодования, чтобы закончить, – Что же ты сразу мне об этом не сказал?
– Как простой сарпальский паломник простому аконийскому фотографу?
– Да! Именно так и надо было сделать. Прямо там, на борту контрабандистского судна, пока тот матрос не отвёз меня в порт.
– Я и хотел дождаться следующей лодки, чтобы плыть за тобой следом в порт Синтана. Даже Рагнар сказал мне, что пора бы заканчивать спектакль и самое время плыть навстречу своей судьбе.
– Он так сказал? Удивительно. Мне казалось, Рагнар с первого взгляда невзлюбил меня.
– Ну что ты, это была просто настороженность, а не ненависть. Всё-таки он заведует делами на судне Альвиса, и вдруг на борту появляется незнакомая аконийка. Он просто не знал, чего от тебя ждать. Но ты быстро смягчила его нрав.
– Чем же?
– Он решил, что ты точно в меня влюблена, раз даже несмотря на болезнь, переживаешь обо мне и всё время спрашиваешь, где я и что со мной.
– Я думала, он твой наниматель и на правах начальника мучает тебя за то, что ты привёл на судно постороннюю женщину.
– Да? – загадочно улыбнулся Стиан, – вообще-то в те дни, что ты провела в лазарете, мы с Рагнаром и доктором Шенке пили вино по вечерам, вели светские беседы, ели на ужин морские деликатесы. Никаких пыток и наказаний. Кроме щупалец осьминога под острым соусом.
– Теперь-то я понимаю, что кузен не стал бы тебя обижать. Но тогда я и вправду боялась за тебя.
– Когда доктор рассказал о твоих подозрениях и страхах, Рагнара это подкупило. Потом, когда мы с тобой долго прощались на палубе, и ты с Хоргеном отправилась в порт Синтана, он долго донимал меня предложениями всё бросить и плыть за тобой следом.
– Так почему же ты не поплыл? – затаив дыхание, спросила я.
– Только потому, что Хорген вернулся и сказал нам с Рагнаром, что ты сбежала от него на яхту своего любовника, с которым страстно обнималась прямо на палубе.
– Это неправда, Гардельян мне не любовник, – с нажимом напомнила я. – Он просто охотник за моим титулом, и я его за это презираю. А ещё за то, что в детстве он наябедничал на меня отцу. И вообще он неприятный тип. А обнимались мы по-дружески, потому что я была ужасно рада, что хоть кто-то из знакомых заберёт меня, наконец домой.
Мне так сильно хотелось оправдать себя в глазах Стиана, что я была готова говорить и говорить о ненавистном графе, лишь бы он мне поверил. Но тут Стиан мягко улыбнулся и попросту произнёс:
– Верю.
– Правда?
– Сейчас я вижу твои глаза и ясно понимаю, что тот человек тебе действительно неприятен. Как жаль, что я не мог понять этого тогда.
