Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 109 страниц)
Наконец, Леонар с переводчиком вернулись на борт, я отчётливо услышала их шаги в коридоре, а через некоторое время Рин Реншу зашёл ко мне к каюту.
– Я бы хотел просить у вас прощение за мои необдуманные слова, – смущённо заговорил он. – Мне не следовало предлагать вам продегустировать мясо…
– Я вас прощаю, и давайте уже не будем об этом, – поспешила сказать я.
– И всё же мне так неудобно.
– Пустяки, забудьте.
Я заметила, как тёмно-карий взгляд из-под очков упал на газету в моих руках, после чего Рин Реншу спросил:
– О, вы интересуетесь нашей прессой? Как вы её находите? Можно ли сравнить с аконийской, или чахучанским журналистом ещё есть куда стремиться?
– Могу только сказать, что фотоснимки выполнены на достойном уровне, – дипломатично ответила я. – Увы, в сарпальской грамматике я не сильна. Только сейчас я со стыдом поняла, что не помню, как читать на вашем языке.
– О, ничего страшного. Хотите, я прочту вам? Что вас интересует?
– Нет, не нужно, не хочу отнимать ваше время.
– Ну что вы, мне будет очень даже приятно помочь вам.
Ох уж эта придворная учтивость. Рядом с губернатором Рин Реншу усвоил её сполна. И ведь не отвяжется теперь.
– Да, знаете, я тут увидела фотографию вашего губернатора, и мне так стало интересно, о каком мероприятии идёт речь.
Я протянула толмачу газету, он быстро сориентировался в тексте и ответил:
– О, здесь написано о приёме в честь открытия этой весной в Синтане филиала Аконийского сельскохозяйственного банка.
– А кто та женщина, что стоит рядом с губернатором? – осторожно спросила я и машинально накрыла ладонью браслет под рукавом рубашки.
– Это супруга губернатора.
– Как странно, почему же она не присутствовала на интервью? Судя по фотографиям в статье, губернатор свою жену от прессы не скрывает.
Рин Реншу как-то странно на меня посмотрел, но доброжелательно ответил:
– Наверное, в тот день она была нездорова. Но вы побывали на женской половине дворца и могли там с ней встретиться.
– Но не встретилась, – изобразила я искреннее сожаления. – А было бы интересно побеседовать с женой влиятельного сарпальского политика.
– Может быть, вам повезёт в следующий раз, когда мы вернёмся с Синтан.
– Кстати, когда это наконец случится? Кажется, всё, что можно, мы в Чахучане увидели. Для серии статей материала хватит.
– Да, – задумчиво протянул Рин Реншу, потом ненадолго замолчал и радостно добавил. – Но господин Леонар сегодня услышал в деревне историю о чудесном горном храме недалеко на юге. Теперь он хочет обязательно побывать там.
– В каком ещё храме? – поражённо выдохнула я, не веря своим ушам.
– Храм бога Понгу, охранителя чахучанской земли и истиной веры, – с энтузиазмом начал рассказывать мне толмач. – Он стоит в Жатжайских горах уже больше тысячи лет. Паломники со всего восточного Чахучана посещают его круглый год. Нам надо просто доплыть до предгорной деревушки, там найти проводника и верхом на лошадях добраться до храма. Полдня туда, полдня обратно. Зато вы сможете сделать очень красивые фотографии храма и реликвий, а ваша статья пополнится интересными для ваших читателей фактами о культуре Чахучана.
Мне даже сказать было нечего. После того как радостный Рин Реншу покинул мою каюту, я поняла одно – как же я ненавижу Леонара!
Я так хотела плыть обратно, а теперь ещё этот храм! Ну, зачем он ему? Хочет эффектные снимки фасада и молельных полотнищ с оскалившимися божками? Или он нашёл повод, чтобы потянуть время и продлить дни нашей совместной командировки? С чего бы вдруг, по-моему, мы уже успели выяснить отношения. А извиниться за своё свинское поведение он мог бы и в Синтане. Там бы я простила его с большей охотой, чем в затерянном среди гор храме жуткого клыкастого божества.
Глава 11
К вечеру мы уже были в соседней деревне. Рин Реншу долго искал проводника до горного храма, а потом вдвоём они долго искали лошадей, экипировку и припасы на день. Поход назначили на следующее утро, чтобы к вечеру успеть вернуться назад.
С рассветом мы покинули пароход. На окраине деревни нас уже ждал измождённого вида мужчина средних лет с неприятно бегающим взглядом. Звали его Шэн и от всех виденных мною сарпальцев его отличала жиденькая бородка, которую он почему-то не брил.
Четыре навьюченные лошади уже были готовы к поездке, нам оставалось только забраться в сёдла и пуститься в путь. Я смотрела на низкорослых животных, и мне уже было их жалко. Вернее, жалко рыжего коня Леонара и мою серую кобылку. Они наш вес вообще выдержат? Мы – не миниатюрные сарпальцы, с нами бедным животным придётся нелегко.
Но это не единственная трудность. Леонар как истинный городской житель оказался не очень готов к верховой езде. Пока Шэн придерживал коня, он пытался забраться в седло. Учитывая, что стремени у сарпальского седла отчего-то нет, задача непростая. Леонар изрядно помучил нетерпеливого коня, пока с пятой попытки не запрыгнул в седло, держась за гриву. Конь от неожиданности едва не взбрыкнул, если бы не поводья в руках Шэна.
Я смотрела это представление со скепсисом. Вверенную мне кобылку я для начала погладила, ласково поговорила с ней, попутно проверила подпругу, а потом аккуратно подвела её к перевёрнутому чану у обочины. Вот на этот чан я и взобралась, чтобы с него спокойно залезть в седло и не пугать кобылку ударом своего веса по спине.
Вот такая я находчивая. А всё потому, что в детстве я частенько гостила у своей кузины Марибель, большой любительницы верховой езды. Её отец – и мой дядя – барон Морелонский владеет внушительной конюшней, так что у нас с Мари никогда не стоял вопрос, чем заняться на летних каникулах.
Шэн и Рин Реншу с поразительной лёгкостью забрались на своих скакунов. Можно было трогаться в путь, но не прошли мы и десяти метров, как позади раздался отчаянный женский крик.
– Погодите… не уезжайте… помогите бедной вдове…
За нами бежала растрёпанная женщина в сером халате. В руках у неё был объёмный свёрток, его-то она и выставила перед собой, будто хотела отдать.
Мы остановились. Шэн недовольно что-то пробурчал, а женщина сразу подошла к моей лошади и стала меня умолять:
– Северная госпожа, прошу, помоги. Ты ведь так далеко живёшь, только ты одна можешь навсегда избавить меня от моего горя.
Я спешилась, чтобы переговорить с женщиной, правда, Шэн тут же сказал:
– Не слушай безумную Сакду, она совсем лишилась разума, как умер её муж. Всякую чушь несёт.
А я посмотрела на хрупкую женщину с измученным лицом, покрасневшими белками и мешками под глазами и поняла – нет на этом свете такого мужчины, кто бы мог понять всю боль и невзгоды сарпальки. Разве что другая женщина.
Пусть девочку-танцовщицу я не смогла спасти от страшной участи, но теперь у меня появился шанс помочь вдове. Нельзя его упускать, иначе я саму себя перестану уважать.
– Что с тобой стряслось? – спросила я Сакду.
– О, госпожа, я самая несчастная из вдов. В моём доме поселилось зло, и каждый день оно изводит меня и моих сыновей.
– Что это за зло? – спросила я, готовясь услышать историю о жадных родственниках покойного мужа, что хотят выгнать несчастную вместе с детьми на улицу, лишь бы прибрать к рукам жилище, но я ошиблась. Всё оказалось куда интереснее.
Сакда протянула мне свёрток. Откинув ткань, я увидела длинную деревянную шкатулку с удивительной резьбой. На крышке, по бокам, даже на дне мастер вырезал целый сад переплетающихся деревьев, цветов и лиан. Завораживающая работа. Я сдвинула защёлку шкатулки и подняла крышку. Внутри лежал кинжал с резной костяной рукояткой в виде женской фигуры по пояс.
– Какая красота, – только и смогла сказать я.
– Красота? – на миг женщина будто опешила от моих слов, а потом начала умолять, – тогда забери эту красоту себе. Забери и увези её подальше отсюда на свой северный материк!
– Хорошо, – согласилась я и полезла в сумку за дырявыми монетами, мысленно прикидывая, сколько могут стоить шкатулка с кинжалом.
Но не успела я достать деньги, как женщина отдалилась сначала осторожными шагами, а потом и вовсе сорвалась на бег.
Я растерялась. Что это было?
– Зря ты взяла проклятый кинжал, госпожа, – только и сказал Шэн. – Лучше выкинь его, не бери с собой в горы. Может беда случиться.
– А этот кинжал проклят? – невольно улыбнулась я. – Ну-ка, расскажи, что с ним не так?
Я уже предвкушала, как привезу домой две экзотические безделушки, да не простые, а с уникальной историей, которую будет интересно рассказать друзьям. И Шэн меня не разочаровал.
– Тридцать лет уже прошло, как поселился в горах отшельник. Как раз там, куда мы едем. Все тридцать лет он жил в пещере, общался с богами, постигал их мудрость. И боги сделали его просветлённым, наделили силой творить чудеса. Только людей тот отшельник сторонился. Как услышит из своей пещеры человеческие голоса, так силой мысли камни в воздух поднимает и на людей скидывает, чтобы не подходили они близко к его убежищу. Не любил он нашу суетность. А этим летом отшельник помер, отдал свою душу и тело богам. Старший муж Сакды, Намган, смелый был, полез в ту пещеру посмотреть, что от отшельника там осталась.
– Подожди, – прервала я его рассказ, – Что значит, старший муж? А есть ещё и младший?
– И средний. Сакда ведь за трёх братьев вышла. Сначала за старшего, потом, когда подрос средний, и его в мужья взяла. Потом младшего. А что ты так смотришь? В наших краях женщин мало, на каждую вдову очередь, а так, если что с кем случится, женщина в семье останется. Да и нехорошо ждать, когда старший брат помрёт, неправильно это поэтому сразу все вместе живут, по очереди с женой своей ночуют, и детей общих растят.
– Может это и правильно в сложившихся обстоятельствах, – покачала я головой, – но мне всё равно жаль ту женщину.
– Ты лучше младшего мужа её пожалей. Парню всего семнадцать лет, а ему приходится с сорокалетней старухой спать. Так о чём я тут тебе говорил? А, да, нашёл старший муж Сакды в пещере отшельника этот кинжал и забрал его с собой. Намган ведь пастухом был. Носил он этот кинжал с собой, думал, овец от волков защищать. Волки в горах большие и злые. А ещё голодные, особенно сейчас. Но Намган волков убить не успел. Как-то выронил он кинжал, долго его в траве искал, а нашёл свою овцу, окровавленную. А кинжал этот в боку у неё торчал. Выходит, кинжал отшельника летать умеет, как те камни, что он на людей со скалы сбрасывал. Только камни вниз летели, а кинжал вдоль пастбища слонялся, пока не воткнулся в овцу. Потом Намган ещё пару раз кинжал терял, и ещё пару раз зарезанных овец находил. Непростой ведь этот кинжал, сам из-за пояса вылетает и ищет себе жертву. Вот в том месяце Намган решил выкинуть кинжал подальше от дома, чтобы больше скот не терять. Неделя прошла, проснулась Сакда, а старший муж её на циновке лежит, а из сердца у него этот кинжал торчит. Выходит, нашёл он Намгана, неделю по округе летал, но нашёл, отомстил своему похитителю. После похорон Сакда этот кинжал в пещеру отшельника отнесла, думала успокоится. А на следующий день кинжал обратно домой прилетел, младшего сына Сакды по руке полоснул. Сакда тогда это кинжал в сундук спрятала и на замок закрыла, так ночью из сундука страшный грохот доносился до самого рассвета – это кинжал буйствовал, вылететь на охоту за людьми не мог. Сакда так испугалась, что начала этот кинжал всем соседям предлагать, чтоб взял его кто-нибудь и подальше от деревни увёз. А никто не берёт, всё знают, только до рукоятки дотронешься, этот кинжал за тобой и твоей семьёй будет летать. Так что не бери его, госпожа. Кинь шкатулку, пусть Сакда грех своего старшего мужа сама искупает. Или братья его. Нельзя было тревожить отшельника, и вещи его нельзя было брать…
Шэн ещё что-то пробурчал, Рин Реншу в это время закончил переводить Леонару историю о летающем и карающем кинжале, а я всё держала открытую шкатулку в руках и рассматривала костяную рукоять. Симпатичная женская головка, изящная шея, округлые бёдра и… три груди. Интересный элемент, очень многозначительный.
Я поймала себя на мысли, что очень хочу ощупать работу мастера и в то же время опасаюсь. Нет, я совсем не суеверная и сказки всерьёз не воспринимаю, но… но что-то меня всё равно останавливает.
Я захлопнула шкатулку, замотала её в тряпку и положила в дорожную сумку, что была подвешена на боку у серой кобылки. Под неодобрительный взгляд Шэна я забралась в седло с пригорка и сказала:
– Если я кину шкатулку здесь, кинжал ведь доберётся до семьи Сакды? Хватит с неё слёз и мучений. Я увезу кинжал в Аконийское королевство и оттуда в вашу деревню он уже точно не вернётся.
– Тот отшельник сильным был, и его кинжал в себя его силу вобрал, – с недоверием ответил на моё предложение Шэн. – Для него даже океан не преграда.
– Думаю, в Аконийском королевстве сила кинжала иссякнет. Нет на моей родине ни храмов, ни богов, чтобы её подпитывать.
Наш проводник опять что-то недовольно пробурчал, но больше спорить не стал, и мы двинулись в путь к синеющим у горизонта горам.
Бескрайние зелёные луга упирались лишь в голубизну неба. На ковре растительности изредка появлялись тёмные точки. Только через длиннофокусный объектив я смогла разглядеть, что это разбредшиеся по поляне грациозные рогатые животные.
– Антилопы, – без всякой оптики сказал мне Шэн.
Пришлось остановить кобылку, чтобы запечатлеть стадо на обе плёнки и продолжить путь.
Вдоль вытоптанной тропинки время от времени попадались странные кучки камней в форме пирамидок.
– Каждый путник и паломник, – пояснил Шэн, – должен остановиться у такой кучки, потом три раза обойти её по часовой стрелке и кинуть в неё камень или монетку. Так он задобрит духов, иначе они не позволят ему вернуться из странствия домой.
Сам Шэн именно так и поступил: спешился, обошёл пирамидку и подкинул в неё округлый камушек. Рин Реншу сделал то же самое. Даже Леонар отыскал в кармане монетку и задобрил ею незримые силы. Я же и не подумала спешиваться, только усмехнулась и ничего делать не стала – я же не суеверна и ничего не боюсь, вон, даже летающий кинжал в шкатулке себе забрала.
После полудня Шэн решил устроить привал, чтобы подкрепиться. Он развёл костерок из сухих веток кустарника, вскипятил чай. К чаю прилагались пресные лепёшки, ломти копчёного мяса и кусочки сахара, отчего-то грязного-коричневого и не особо сладкого.
Мясо тут же навеяло мне воспоминания о несчастных собаках, так что есть его я побоялась. Да и в Шангути мне доводилось слышать о похищенных трупах лошадей… Нет и ещё раз нет, пусть Шэн ест своё мясо сам. Так я отобедала лишь парой лепёшек, а сахар скормила своей кобылке – она была этому очень рада.
Через пару часов мы достигли подножия гор, и тут у меня дыхание перехватило от увиденного. Тропа терялась в ущелье между скал, а на самих скалах по обе стороны от прохода сумасбродный мастер высек гигантские, в три десятка метров высотой статуи богов. Слева скалился уже знакомый мне по полотнищам в губернаторском дворце рогатый божок. Ног у него я насчитала восемнадцать, рук – тридцать две. И в каждой руке зажат некий предмет. С левой стороны я опознала только лук, щит, верёвку, колокольчик, чью-то оторванную ногу, а с правой – меч, кинжал, топор, чашу, оторванную руку. Каждой из восемнадцати ног божок попирал живое существо. Большей частью это были фигуры мужчин и женщин, но среди них я различила ещё и гуся, быка, барана и кабана.
Другая статуя на соседней скале меня и вовсе озадачила. Это был двадцатиметровый скелет, судя по позе, извивающийся в танце.
– Слева Важуш, многорукий охранитель Жатжайских гор, – поведал Шэн после моей просьбы рассказать об этих статуях. – Тысячу лет назад царь Сарп направил своё войско в Чахучан, чтобы покорить наши земли. Тогда совет жрецов воззвал к верховному богу Понгу, молил его о заступничестве и помощи. Понгу услышал мольбы и послал навстречу войскам Сарпа своего тридцать пятого сына Важуша. Своими длинными руками он карал сотню воинов Сарпа одним взмахом, а их поверженные тела втаптывал могучими ногами в землю. Долгие годы Важуш охранял Жатжайские горы от захватчиков, пока жрецы приносили ему дары. – Тут Шэн указал на ноги рогатого бога и начал перечислять. – Свинья, овца, утка и корова – вот такие жертвы требовал для себя Важуш. Многие годы на жертвенниках всех чахучанских храмов горели их туши. Но однажды во всём Чахучане не осталось ни одной коровы. Вот тогда Важуш и отвернулся от нас и вознёсся в небесный чертог своего отца, а армия Сарпа беспрепятственно вошла в Чахучан. Но в память о великом сражении каменщики выдолбили в скале фигуру Важуша. Вдруг однажды он снова захочет вернуться к нам.
Какой интересный миф. И как складно согласуется с историей о том, как царь Сарп с трудом завоевал Чахучан из-за непроходимости здешних гор. Леонар отчего-то не стал это записывать, просто выслушал перевод Рина Реншу и даже не пошевелился. Тоже мне репортёр. А ещё хотел что-то узнать о чахучанских верованиях.
– А что за скелет справа? – спросила я Шэна.
– Это Хозяин костей, покровитель отшельников. Много веков назад он и сам был человеком, простым паломником. Как-то раз он уединился в пещере и обратил свои молитвы Понгу. Так горячо и искренне он молился, что дух его вознёсся к Небесному Дворцу и пробыл там много дней на пиру богов. А когда дух спустился на землю, он увидел вместо своего тела лишь обглоданные зверьми кости. Вот тогда-то дух-паломник и стал Хозяином костей. Теперь в Жатжайских горах он охраняет других отшельников от диких животных и разбойников, чтобы те не вредили их телам.
Надо же, каких только божеств и мистических существ нет в Чахучане, просто диву даёшься человеческой фантазии. Но Леонар и на этот рассказ не обратил внимание, только сидел на коне с отсутствующим видом и смотрел на извивающееся вдали русло реки. И кто из нас двоих теперь после этого журналист? Сам ведь хотел посетить горный храм, познакомиться поближе с чахучанской культурой.
Я же свой шанс не упустила. На обе плёнки я сняла статую с разных ракурсов и расстояния. Наверное, не меньше получаса на это потратила. Да я бы задержалась возле этих диковин монументального искусства ещё дольше, но Шэн поторопил меня, сказал, что нам ещё нужно доехать до храма, а потом успеть вернуться в деревню до заката. Что ж, может быть, на обратном пути у меня получится сделать ещё несколько снимков необычных статуй в при освещении.
Мы продолжили путь, въехав в ущелье. Тропинка жалась к поросшей редкой зеленью скале и поднималась вверх. Где-то вдали эхом раздавалось тихое монотонное пение. Многоголосье молельного гимна явно долетало до нас из заветного храма. Вот только как далеко он находится?
– Скоро приедем, – отвечал Шэн, и мы продолжали взбираться по горной тропинке и блуждать по изгибающемуся серпантину.
Голоса хора становились то ближе, то дальше, а вскоре и вовсе пропали. Зато над нашими головами раздался цокот копыт. Я подняла голову, но никого не увидела.
– Скоро приедем, – зачем-то вновь повторил Шэн, хотя никто его ни о чём не спрашивал.
Теперь цокот копыт я услышала позади нашего небольшого каравана. Я обернулась и увидела двух всадников в чёрных халатах и серых штанах. Косматые, с неубранными волосами, с нестриженными бородами и не очень приятными выражениями лиц.
– Шэн, – тихо позвала я его, – кто эти люди?
– Скоро приедем, – как заведённый повторял он безразличным тоном.
Впереди путь нам преградили ещё двое всадников. Такие же неухоженные, а у одного ещё и шрам на лбу.
Мы остановились. Всадники позади тоже. Похоже, нас загнали в ловушку. Но кто и зачем?
Сверху по-прежнему доносился цокот копыт. Я снова подняла глаза и заметила ещё двух всадников на горной тропинке, что с интересом склонили головы и взирали на меня.
– В чём дело? – обратился к мужчинам Рин Реншу. – Я веду гостей самого губернатора Керо Кафу в храм Понгу, а вы преградили нам дорогу. По какому праву?
После тягостного мига тишины вперёд выдвинулся человек со шрамом и заявил:
– Я – Тиен Тан. Вы ступили на землю, что издавна принадлежит моему племени, и потому я готов принять от вас уплату за право покинуть эти горы. Разрешаю оставить себе по паре лепёшек, чтобы вы не умерли от голода по пути в деревню. Остальное же я заберу себе в дар от вас за своё гостеприимство.
Разбойники. Те самые, о которых нас предупреждали военные в Шангути. Как же я могла о них позабыть?..
Внутри всё похолодело. Я с силой сжала поводья, не зная, что делать дальше. Бежать – невозможно, мы окружены. Может быть, наш проводник что-нибудь придумает?
Вот только Шэн молчал, затем подъехал к главарю банды и присоединился к его приспешникам. Когда лошадь Шэна развернулась, я посмотрела на главаря, потом на него. Такой же бородач, как и эти…
– Предатель, – невольно вырвалась моя догадка. – Ты же нарочно нас сюда завёл.
Шэн ничего не ответил, зато Рин Реншу тихо сказал нам с Леонаром по-аконийски.
– Лучше подчиниться. Тогда мы сможем вернуться в деревню живыми. Но пешком.
– Что они с нами сделают? – только и спросил Леонар.
– Ничего. Это же горные разбойники, они очень трусливые. У них нет оружия. Они только ограбят нас, но жизни лишать не станут. Они верят, что со времён битвы с армией Сарпа только Важушу дозволено убивать людей и животных, а если человек лишит жизни человека, Важуш покарает убийцу и растопчет его. Поэтому горные жители и не причиняют зла живым существам.
Предводитель прикрикнул на нас, и настала пора спешиваться. Разбойники тут же подошли к нашим лошадям и принялись рыться в дорожных сумках. Как только самый молодой из грабителей вынул свёрток с подаренной мне резной шкатулкой, Шэн прикрикнул на него и отобрал добычу, после чего снова замотал шкатулку в тряпку и осторожно положил её на место.
Разбойник с мясистым носом стянул с моего плеча сумку и тут же высыпал её содержимое на землю. Я ахнула и кинулась к своим объективам, боялась, что они разобьются. А разбойники, отбросив в сторону непонятные им кассеты с плёнками, принялись собирать монеты. А ещё их заинтересовали цветные фильтры. Как дети они смотрели сквозь красные и жёлтые стекляшки на небо.
Я хотела было собрать раскиданные вещи, но носатый грубо пресёк эту попытку – он просто сгрёб объективы и плёнки обратно в сумку и забрал её себе. Мне же приказал отойти в сторону и не мешать.
– Стукнуло же тебе голову потащиться в этот храм, – раздражённо прошипел мне на ухо Леонар, когда я приблизилась к нему. – Чего тебе в каюте парохода не сиделось? Сейчас бы уже плыли обратно в Синтан.
– Что? – опешила я от такой наглости. – Это же ты захотел сделать репортаж о чахучанской культуре. Так что не надо списывать на меня свои промахи.
– Какие ещё промахи? Кто тебе вообще сказал, что я хочу ехать в горы? Я уже домой собирался, и вдруг тебе кто-то в деревне рассказал про это храм…
– Мне никто ничего такого не рассказывал, – насторожилась я. – Что ты выдумываешь? Ты же сам услышал в деревне о храме и захотел сделать репортаж.
– Тебе это Рин сказал?
Голос Леонара заметно сник. Я и сама начала догадываться, что произошло. Мы оба повернули головы к нашему толмачу, а он так спокойно взирал на нас, что становилось не по себе.
– Простите, госпожа Эмеран, – обратился он ко мне по-сарпальски, – вы – хороший человек, и я бы никогда не помыслил обидеть вас. Но вы оказались там, где вас не должно было быть.
– Что это значит? – только и спросила я, но Рин Реншу не успел ответить.
Леонар с силой схватил его за грудки и хорошенько тряхнул.
– Ты что задумал, мелкий поганец!? Зачем ты нас обоих обманул и привёл сюда? Зачем? Отвечай!
Внезапно разбойники кинулись к ним и развели в разные стороны, но не для того чтобы разнять, а чтобы обыскать каждого и вывернуть карманы.
– Если хотите вернуться в Синтан, а из Синтана в Аконийское королевство, – всё же обратился Рин Реншу к Леонару, – не ссорьтесь со мной.
Когда разбойники обобрали их, главарь подошёл к каждому и вручил обещанные две лепёшки.
– Всё, можете идти в деревню, – разрешил он, – Тиен Тан всегда держит своё слово.
Рин перевёл сказанное Леонару, тот резким взмахом руки выхватил еду, а другой ладонью уцепился в моё запястье и повёл за собой, в обратный путь. Я и опомниться не успела, как мою правую руку перехватили и потянули назад.
– По древнему горному обычаю женщина тоже наша добыча, – объявил Тиен Тан и смерил меня победоносным взглядом.
– Что? – еле выговорила я.
В голове взорвался фейерверк из бессвязных мыслей. Единственное, что я придумала ответить, было:
– Я – подданная Аконийского королевства, я не могу быть вашей добычей. Я человек, а не скотина.
– Ты ступила на мою тропу, и теперь ты моя.
Кажется, Леонар всё понял и без перевода. Он отпустил мою руку и одним махом ударил наглеца по лицу. Низкорослый предводитель повалился наземь, а Леонар уже отбивался от его не менее приземистых подручных. И тут блеснуло лезвие ножа. Молодой разбойник приложил холодную сталь к горлу Леонара, а сам за спиной сказал:
– Если ты дёрнешься, то сам перережешь себе горло. Нашей вины в том не будет, а ты истечёшь кровью и умрёшь.
Рин Реншу старательно всё это перевёл, а Леонар замер в нерешительности, не зная, что делать дальше. И я тоже не знала. У меня будто почва ушла из-под ног, и страх парализовал волю. Я ведь не просто так стою в окружении бандитов. Не просто так оказалась в Жатжайских горах, вместо того чтобы ехать по железной дороге в столицу Чахучана.
– Рин, – в гнетущей тишине обратилась я к нему, – зачем ты заманил меня сюда? Это приказ генерала Зиана, да? Это ведь он запретил нам ехать в Мантанг и отправил в плавание по реке?
– Прости, госпожа Эмеран, – смиренно ответил он, подтвердив все мои подозрения, – но слуги видели тебя во дворце рядом с покоями госпожи Гилелы. Не надо было тебе там появляться.
– И в этом вся моя вина? – опешила я.
– Генералу неведомо, виновна ты или нет, – спокойно отвечал он, – знаешь ли ты то, чего не должна знать или нет. Если бы я нашёл в твоей каюте письмо от госпожи Гилелы или другую записку, я бы просто забрал её с собой и отдал генералу. Я бы попытался убедить его, что тебе ничего не известно, что ты просто посыльный и чужих писем читать не умеешь. Но я ничего не нашёл. Мне нечего показать генералу, нечем оправдать тебя.
– Но я и вправду ничего не знаю, Рин, – взмолилась я, поняв, что дела мои совсем плохи. – Я не делала ничего плохого, поверь.
– Генерал не поверит, – покачал он головой. – Если от госпожи Гилелы нет письма, значит, она передала тебе своё послание устно, и оно теперь здесь, – тут он постучал пальцем по виску, – в твой голове. А я не хочу, чтобы генерал Зиан приказал принести ему твою голову.
– Рин, прошу тебя, не надо…
– Лучше тебе остаться здесь, госпожа Эмеран. В Жатжайских горах никто не посмеет причинить вред живому существу. Здесь твоя голова останется цела. А потом, может, и генерал смягчится и забудет о тебе.
– А если я отдам тебе записку? – прибегла я к последнему аргументу.
Рин Реншу задумался и долго молчал, чтобы в итоге сказать:
– Если ты отдашь записку, генерал всё равно не поверит, что ты не умеешь читать на нашем языке. Ты для него шпионка, он сразу так решил, стоило тебе заговорить с ним по-сарпальски. Прости, госпожа Эмеран, но лучше тебе исчезнуть в этих горах навсегда.
– Рин, пожалуйста, – я принялась лихорадочно расстёгивать манжету и стягивать с себя браслет, но толмач протестующе замотал рукой.
– Нет, не отдавай мне ничего, я не хочу видеть чужие письма, не хочу знать чужие тайны. Моя голова мне тоже дорога.
Рин Реншу отвернулся и не сказал мне больше ни слова, только попросил молодого разбойника убрать нож от глотки Леонара и отпустить его. Тот и отпустил. А Леонар выдохнул, расправил плечи и обогнул Рина Реншу, чтобы подойти ко мне.
Главарь со шрамом уже пришёл в себя и поднялся на ноги, только свирепый взгляд и разбитый нос напоминали о недавней потасовке. Тиен Тан грозно двинулся навстречу Леонару, но тот лишь выставил вперёд ладонь и одним движением оттеснил его.
Он приблизился ко мне, взял за руку и крепко сжал:
– Эмеран, всё будет хорошо, я тебе обещаю, – проникновенно прошептал он, глядя мне в глаза.
Не в силах сдерживать эмоции я вцепилась в него и крепко обняла. Вот он, мой единственный защитник, последний, кто останется рядом и не даст в обиду. Мой заступник, он меня не бросит…
– Эмеран, – продолжал он шептать мне на ухо, – ты сильная духом, я знаю. Ты справишься с трудностями, ты выстоишь и не сломаешься. Нужно только немного потерпеть.
– Что? – не поняла я. – Ты к чему это говоришь?
– Я должен попасть обратно в Синтан. Нужно известить наше посольство о произошедшем. Они предпримут всё возможное, чтобы вытащить тебя отсюда.
Всё внутри оборвалось. Я оторопела от его слов, а Леонар отстранился и добавил, глядя мне в глаза:
– Пойми, если я не вернусь, никто не узнает, что с тобой случилось. Никто не поможет тебе. Я должен уйти.
– Нет, – твёрдо заявила я. – Ты не можешь так со мной поступить. Пожалуйста, останься.
– Эмеран, я хочу просто помочь тебе, – он ласково провёл руками по моим волосам и скользнул ладонями по щекам. – А ты сильная и независимая, я ведь знаю. У тебя такой сильный удар правой, даже мне пришлось тяжко. А этим коротышкам с тобой точно не совладать. Ты их без труда осадишь. К тому же ты всегда была такой самостоятельной, ты из любой ситуации найдёшь выход. Ты выстоишь и не сломаешься. Я верю в тебя.
А потом его руки опустились на мои плечи и потянули ремешок фотокамеры. Среднеформатной камеры с чёрно-белой плёнкой, на которую я снимала репортаж.
– Я должен сохранить твою работу, – увещевал он, – эти дикари не должны её уничтожить.
И он снял с моей шеи камеру. И в этот миг я потеряла всякие силы к сопротивлению. Я просто стояла как вкопанная и уже ничего не слышала, только сквозь пелену наворачивающихся слёз видела, как Леонар уходит, а двое бандитов пытаются вырвать из его рук камеру, но Рин Реншу что-то говорит им, и те отстают.
– Идём, женщина, – привёл меня в чувство тычок в спину. – Нужно успеть до заката вернуться в наше логово.
Леонар и Рин Реншу брели по тропинке вниз, а я провожала их взглядом, пока грубая рука не схватила меня за предплечье и не заставила идти совсем в другую сторону.
Вот и всё, Эмеран, пришёл конец твоей своенравности и независимости. Отныне ты чужая добыча, просто кусок мяса.
