Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 109 страниц)

И опеку над Жанной он изначально переложил на родителей не потому что так было удобнее оформлять документы, а потому что он знает, что никогда не увидит, как она закончит школу, как станет юной девушкой, как выйдет замуж и родит детей. Он просто хотел, чтобы у неё была семья. Всегда, невзирая на то, вернётся ли он из очередной поездки живым и как долго протянет его хвостатый приятель. Он знал, что ему не придётся растить Жанну, потому сделал всё, чтобы своим отцом она считала другого мужчину и больше не переживала муку от потери самого близкого человека.

Стиан всё предусмотрел, всё рассчитал, лишь бы смягчить удар для самых близких людей после того, как он их навсегда покинет. Он и мне не хочет делать больно, потому и не позволяет нам сблизиться, всё время отталкивает меня от себя. Но мне-то от этого становится ещё больнее.

Что мне теперь делать? Отказаться от наречённого, выкинуть из головы всякие пророчества и не начинать заведомо провальные отношения? Но ведь от собственной судьбы не убежать, да и не хочу я этого делать. Я хочу, чтобы и Стиан понял, что нельзя растрачивать оставшееся ему время на бегство от самого себя и своих чувств. Своим желанием не расстраивать меня он мне же и делает больно.

Я теперь ясно для себя поняла: сколько бы лет нам со Стианом не отвели боги, эти годы будут нашими и только нашими. Я для себя это чётко решила. Осталось только убедить в своей правоте и его.

Глава 11

Раз уж, желая остаться в одиночестве и разобраться в себе, я забралась в чащу леса, а обед ещё даже не жарится в котелке, я решила всё же немного отвлечься от дурных мыслей и переключиться на работу.

Стайку цветастых попугаев на вершине дерева кешью я приметила быстро. Вот только беда – кадр, снятый снизу, вряд ли получится эффектным.

То, что искусство требует жертв, я уяснила давно, потому быстро отыскала взглядом ветвистое дерево неподалёку и, вспомнив детство, принялась карабкаться по нему вверх, цепляясь ногами и руками за плотно обвившие ствол толстые лианы.

Скрип ветвей и моё сбившееся дыхание не остались незамеченными для попугаев. Как только я преодолела половину пути, села на ветку и задрала глову, то не заметила ни одной птицы поблизости. Зато отдалённые крики зверей явственно доносились до моих ушей. Ну и ладно, посижу тут в засаде и обязательно кого-нибудь дождусь. Не может быть, чтобы вся лесная живность теперь обходила и облетала это место стороной. В конце концов, не зря же я лезла сюда и засадила в ладонь противную занозу.

Минут пятнадцать поблизости ничего не происходило, а после я увидела стайку маленьких тёмных птичек на пальмообразной папайе в пяти метрах от меня. Вернее, абсолютно тёмной и невзрачной была лишь одна пташка, а три других, что пели, летали кругами возле неё и скакали по стеблям развесистых листьев, выделялись красными головками и красными же подложками крыльев. Да это же брачные танцы пичуг: одна дама оценивает трёх кавалеров, что хотят показать ей себя во всей красе, лишь бы она выбрала одного из них.

Я успела плавно навести объектив на это голосистое трио, как вдруг птички вспорхнули с ветки и куда-то улетели. Что я сделала не так? Как дала себя обнаружить, чем спугнула? Ах да, кажется, я поняла. Это всё блики от металлического корпуса камеры и объектива. Ну, ничего, со времён моих странствий по Жатжайским горам и походу через изрытую сурками поляну я успела осознать свои ошибки и даже знаю, как их теперь избежать.

Я достала из сумки рулон чёрной изоленты и начала заклеивать ею все блестящие элементы на камере. Да уж, теперь мой аппарат выглядит крайне уродливо, зато птиц точно не напугает.

Через полчаса ожидания моё терпение было вознаграждено. Сначала в кадр попали бордовые птички с синей грудкой, потом стайка попугаев. Ещё двадцать минут ожидания, и на высоком дереве вдали показалась семейка обезьян с удивительно узкими, почти лисьими мордочками. Они так ловко скакали по лианам, цепляясь за них всеми четырьмя конечностями и даже хвостами, что я не могла поверить своему счастью – наконец-то у меня будут не просто снимки с экзотическими зверьми, а драматическая история их жизни, где есть место дракам, материнской заботе, сражениям за связку мелких розовых плодов, ласковому копошению в шерсти соседа и сладкому сну. Вот она – дикая жизнь без прикрас. Правда, обезьянами публику уже давно не удивить, так что нужно поискать каких-нибудь более экзотических животных.

Не успела я об этом подумать, как над головой что-то пролетело, заслонив солнце своим телом. Я тут же подняла глаза к небу, но никого не увидела. Кажется, это была не птица – звуков крыльев поблизости я так и не услышала.

Сверху снова пролетела тень, и теперь уже я вооружилась камерой и задрала объектив, пытаясь угадать траекторию полёта неведомого существа. То, что я увидела в видоискателе, заставило меня обомлеть. Ящер, летающий ящер! Настоящий дракон! Как на фреске с кладбища голов в Мола-Мати. О боги, я нашла его! Нашла!

Я поспешила сделать первый снимок чудесной рептилии, второй, а потом ящер приземлился на скрюченную ветку безлистого дерева, сложил свои яркие жёлтые крылья, и я увидела обыкновенную, ничем не примечательную ящерицу. А потом на меня снизошло озарение: да я же смотрю на неё через телеобъектив.

Я оторвала взгляд от видоискателя, оценила расстояние до дерева, куда улетела ящерица, снова посмотрела на неё через объектив и поняла, что размер этого животного примерно с две мои ладони. Какой провал… А я-то уже успела обрадоваться, что встретила того самого дракона, который откладывает семилитровые яйца. Какая жалость, но этот экземпляр слишком мал для таких подвигов. Хотя и он тоже достаточно любопытный. Кажется, его кожаные складки в виде крыльев произрастают не на спине, а с боков. Раз, и ящерка расправила крылья, став похожей на ската. Раз, и крылья захлопнулись, распластавшись по бокам. Эх, вот бы заснять её ещё и в полёте…

Мои ожидания были вскоре вознаграждены. Ящерка немного побегала по стволу, повертела головой, потом расправила крылья и прыгнула в пустоту. Я долго пыталась нацелить на неё камеру, но рептилия слишком быстро перемещалась в воздухе. А потом я увидела, как к ней летит такая же ящерка, только синяя.

Не знаю, что за собрание устроили рептилии, но за пять минут я заметила ещё парочку летунов. Наверное, я истратила на них треть кассеты, но полной уверенности, что поймала в кадр хоть одного ящера в полный рост и с хвостом, у меня не было. Обидно, если вместо жёлтого летуна у меня будет лишь половина его крыла. Но в любом случае ящеры сделали для меня полезное дело – заставили навести объектив на маленьких, пушистых, упитанных и крайне симпатичных существ.

Я была готова запищать от умиления – до чего же эти комочки меха обаятельные. Не могу понять, кто это? Помесь карликовой обезьяны с мышью? Головы у этих малышей круглые, шеи не видно – морда сразу переходит в туловище. Глаза огромные и таращатся то ли с испугом, то ли с удивлением. Шёрстка песочная, пальчики чуть короче, чем у уродливой руконожки. А хвосты длиннее тела раза в полтора и на конце закручиваются в спираль.

Семеро мохнатых милашек сидели на ветке, прыгали, возились друг с другом, шныряли в дупло и снова из него вылезали. По поведению они очень похожи на обезьян. Но вот по пищевым привычкам – на каких-то землероек.

Я проследила как один зверёк оторвался от своей компании, переполз на лиану, с лианы на другую ветку и уже там в поле его зрения попала длинная, чёрная, склизкая – одним словом – уродливая тысяченожка. Насекомое старательно перебирало многочисленными лапками и ползло куда-то по своим делам, но тут мохнатый шарик кинулся на неё, вцепился зубами, а потом я минут пять наблюдала настоящую кровавую баню, где малыш терзал, рвал, расчленял и пожирал свою добычу. Мне даже стало жаль тысяченожку – слишком мучительный её постиг конец. Да и мохнатые зверьки больше уже не казались мне милыми и забавными – я-то думала, они питаются фруктами, а они оказались безжалостными убийцами.

Мысль о фруктах заставила меня навести камеру на какое-нибудь плодовое дерево и подождать, когда кто-нибудь приползёт к связке крупных зелёных ягод, чтобы полакомиться ими и попозировать мне.

Ожидание было вознаграждено, хоть и не сразу. Рывками, распластав длинный, утолщающийся к концу хвост, по стволу ползла белка. То, что это именно она, я поняла по характерной морде и ушам – на их концах не просто были кисточки – оба уха и были настоящими толстыми кисточками, так похожими на те, что гримёры в доме мод используют для нанесения пудры. Яркая красная шерсть на спине сбивала с толку, но светлое брюшко явно роднило сарпальского грызуна с его северными собратьями. Вот только толстые бока явственно говорили, что в тропическом лесу белке живётся куда сытнее, чем в северном. Конечно, здесь же нет снежных зим, не нужно делать запасы на время суровых холодов – рви свежие плоды круглый год и не знай бед. Потому и бока упитанные, и ляжки толстые…

Я с интересом наблюдала за кульбитами гигантской белки в её желании подобраться поближе к связке ягод на дереве и сорвать их. Она так ловко уцепилась задними лапами за ветку и обвила её хвостом, что без проблем свесилась вниз головой прямиком к связке, а потом начала одну за одной отрывать ягоды передними лапами и, придерживая их, упоённо сгрызать.

Нет, наши аконийские белки такое не вытворяют. Они вообще ведут себя скромнее. Поэтому мне не жалко было потратить десяток кадров на беличью акробатику.

Когда зверёк убежал, я ещё немного поснимала гигантских бабочек, птиц необычного окраса, обезьян с полосатыми хвостами. Я бы снимала и дальше, как вдруг заросли напротив дерева, где я затаилась, зашевелились.

Я задержала дыхание и замерла. Если бы я могла подобно хамелеону мимикрировать под окружающую среду, я бы точно слилась с деревом, лишь бы не выдать своего присутствия. Кажется, там внизу шныряет кто-то большой, сильный и опасный – вон, пятиметровые пальмы так и ходят ходуном. Может там бродит длинношеий верблюд – гигант, как на фреске в Городе Ста Колонн? А может, та самая четырёхметровая птица, которую Стиан никогда не видел, но уверен, что она существует? Надеюсь, она не людоедка. Очень сильно на это надеюсь… очень-очень…

Я мёртвой хваткой держалась за ствол дерева и с тревогой наблюдала, как колыхание пальм волною перемещается в сторону нашего лагеря. Кажется, гигант идёт к Стиану. Надо скорее предупредить его. Но как? Крикнуть? Тогда я рискую привлечь внимание великана и вызвать удар на себя. Тогда надо действовать иначе – скорее спускаться с дерева и бежать кратчайшим путём к лагерю. Немедленно. Сейчас же.

Как только зелёная волна отдалилась от меня и затерялась в густоте леса, я принялась переставлять ноги с ветки на ветку. Страха высоты не было – был только азарт и желание побыстрее добраться до Стиана. Спешка меня и погубила. Один неосторожный шаг, и под ногой раздался предательский хруст. Нога скользнула в пустоту, но я успела уцепиться руками за опору и вскарабкаться на прочную ветвь.

Проклятье, да что же мне так не везёт? До земли ещё метра три, а у меня теперь нет ни одной опоры, чтобы добраться до нижних ветвей. И что мне делать? Прыгать? Не уверена, что у меня получится. Вернее, что получится прыгнуть – я верю, а вот приземлиться и не переломать при этом кости – сильно сомневаюсь.

Не думала, что окажусь в такой дурацкой ситуации, но всё же надо уметь признавать поражение. Поэтому:

– Стиан! – закричала я во всё горло. – Помоги мне!

Надеюсь, лесной великан не кинется на мой зов. А если кинется, то тогда я смогу отвлечь его от лагеря, а сама постараюсь забраться повыше. Лишь бы они со Стианом не встретились на одной лесной просеке.

Не прошло и пяти минут, как густые кусты снова пришли в движение, бамбук начал разлетаться в разные стороны, а из зарослей вынырнул Гро и мой взволнованный спаситель с огромным ножом.

– Эмеран, где ты?! – тревожно оглядываясь по сторонам, прокричал Стиан.

– Я здесь, – пришлось мне подать голос сверху, и Стиан озадаченно поднял голову, чтобы посмотреть на меня. – Прости меня, я знаю, что веду себя как дура, но я не могу отсюда спуститься.

– Что ты там вообще делала?

– Снимала толстую белку и летучих ящеров. И ещё маленьких насекомоядных обезьян. Они такие жуткие потрошители, когда добираются до тысяченожек.

Стиан озадаченно выслушал меня, немного помолчал, а потом опустил свой нож и рассмеялся:

– Ты неисправима. А я уже успел испугаться, что на тебя кто-то напал.

– Почти, – вовремя вспомнила я и, оглядев с высоты окрестности, поспешила сказать – Тут кто-то проходил рядом. Очень большой. Я не видела его, но все деревья вокруг пришли в движение от его туши. Надо уходить поскорее отсюда. Вдруг это хищник.

– Я понял, – тут же сориентировался он и подозвал к себе Гро, чтобы снять с него намордник.

Пёс радостно покрутился вокруг дерева, пару раз грозно обгавкал замешкавшихся на соседних деревьев обезьян, и тех тут же сдуло как ветром. Я снова затаила дыхание и присмотрелась к пальмам – не шевелятся ли они, не идёт ли кто огромный к нам? Всё было тихо, а значит, самое время спускаться вниз.

– Для начала вспомни, как ты туда залезла, – подсказал Стиан.

– Тем же путём я уже не спущусь. Ветка сломалась.

В доказательство моих слов она тут же нашлась под ногами Стиана, и тогда он предложил:

– Попробуй использовать переплетённые вокруг ствола лианы как ступеньки. Ставь на них ноги и медленно спускайся к нижней ветке.

– Что? Ты уверен?

– Не бойся, я тебя подстрахую. Верь мне. Всё будет хорошо.

Ну, раз он так считает, я не буду возражать. Хотя нет, буду.

– Стиан, как мне спустить камеру?

– Что?

– Я не буду карабкаться с ней по стволу наперевес. А вдруг я упаду, и она разобьётся?

– Эмерен, ты серьёзно? Боишься, не разобьётся ли камера?

– Ну, конечно. Без неё мне на этом острове нечего будет делать.

– Ладно, попробуй спустить мне её. Я попытаюсь её поймать.

– Попытаешься? Нет, ты хорошенько её лови. Это самое ценное, что сейчас есть у меня.

– Самое ценное, это твои кости. Лучше думай о них.

Мы бы ещё долго так пререкались, но я поспешила снять с плеча сумку с объективами, свесить её, дождаться, когда Стиан встанет точно под ней с вытянутыми руками, и отпустить.

Сумка была прочно схвачена, и я с облегчением выдохнула – мои объективы целы. За ними настала очередь камеры, и Стиан так же легко поймал её. А вот вслед за камерой настала пора спускаться и мне.

Я дрожала всем телом, когда пришлось перенести обе ноги на крохотные ступеньки из лиан. Так, пока держусь руками за ветки, всё не так уж и плохо. Пока под лианами есть ещё лианы, я могу не торопясь спускаться вниз. Пока внизу Стиан, он точно подстрахует меня.

Одна мысль об этом приободрила меня, и я стала увереннее ступать вниз, как вдруг вместо лианы моя нога угодила на тонкий стебель плюща. Всего секунда, и я уже парю в воздухе, тщетно пытаясь уцепиться руками хоть за что-то.

Помню, как моя ладонь ударилась о ветку, сучья уцепились за шляпу, а я извернулась, но не удержалась и полетела вниз. В память чётко врезались лишь испуганные глаза Стиана, его руки, а потом наступил миг звенящей тишины и кромешного мрака.

Когда я открыла глаза, то увидала Стиана, его безмятежное лицо, его шея, засыпанная моими растрепавшимися волосами, его губы… А потом я поняла, что он лежит навзничь, а я лежу на нём, очень даже неплохо себя чувствую, потому что это Стиан смягчил своим телом моё падение.

– Ты в порядке? – забеспокоилась я, поняв, что он мог сильно приложиться головой и спиной о землю и упавшие ветки.

– Живой, – неуверенно выдохнул он. – А ты как?

– Я в порядке. А с тобой точно всё хорошо?

Я даже решила ощупать его на всякий случай на предмет травм, но как-то неожиданно для меня самой моя ладонь невольно скользнула по его груди, а потом пальцы коснулись подбородка и поползли по скуле. В ответ я ощутила, как моей талии коснулись сильные руки, и окончательно потеряла голову. Я не удержалась и поцеловала Стиана, осторожно, неспешно, чтобы распробовать его настроение и эмоции. А их, как будто и не было… Стиан не ответил на мой поцелуй. Он словно одеревенел и его руки, что сжимали мою талию, теперь пытались меня оттолкнуть.

– Что не так? – с болью в сердце спросила я, – мне казалось…

– Тихо, – шепнул он, глядя куда-то в сторону, – кажется, тут кто-то ходит.

Проклятье. Я так увлеклась процессом соблазнения, что позабыла обо всякой безопасности. А Гро тем временем подошёл к дереву, с которого я слезла, уставился на заросли папоротника вокруг него и с подозрительным молчанием начал вилять хвостом.

Я поддалась рукам Стиана и слезла с него. Он взял свой нож, медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Вокруг всё затихло, и эта тишина нагнетала тревогу. Почему Гро молчит? Он ведь должен чуять зверей и защищать нас от них.

– Кажется, ложная тревога, – обнадёжил меня Стиан. – Просто показалось.

– Точно? – спросила я, всё ещё не решаясь подняться.

– Точнее быть не может, – уверенно заявил он, – так что идём обратно к озеру. Обед скоро будет готов.

И, не дожидаясь меня, он зашагал в сторону лагеря, Гро припустил за ним, а я только теперь поняла, что Стиан просто меня надул. Никто в кустах не бродил – он просто придумал отговорку, чтобы я больше его не целовала. Какая же я дура… А Стиан – просто бездушный мучитель. Изверг. Истязатель. Всю душу мне наизнанку вывернул и даже не хочет капитулировать. Как будто я ему противна. Как будто он забыл всё то, что было между нами в Сахирдине.

Я была зла, растеряна и унижена. Если бы было можно, я заорала бы во всё горло от обиды и безысходности. Ну почему он так со мной поступает? В жизни не поверю, что Стиан думал о моей якобы помолвке с Адемаром, пока я его целовала. И не о своём оборотническом проклятии тоже. Когда мужчина наедине с симпатичной ему женщиной, он не станет отбрыкиваться от её решительных действий. Значит, вывод следующий: я ему больше не интересна как женщина. И, видимо, уже очень давно.

Осознав эту горькую истину, я сдержала слёзы, попыталась найти застрявшие в распустившихся волосах шпильки, а потом вспомнила, что моя шляпа с москитной сеткой до сих пор висит на дереве.

Я нашла на земле палку и, подпрыгивая, долго тыкала ею в шляпу, пока она не слетела с зацепившего её сучка. Шляпа плавно спланировала на низкорослый папоротник, и я потянулась за ней, как вдруг из развесистых лопухов высунулась голова.

Я не сразу поняла, кто передо мной, наверное, из-за птичьих перьев в волосах, костей вместо серёг в ушах и связок фруктов, перекинутых через плечи. И всё же это был человек. Его смуглое лицо было испещрено чёрными полосками – видимо, это краска для маскировки в лесу. И, судя по копью в руке, я столкнулась с охотником. Или воином. Или просто убийцей, который очищает островной лес от незваных чужаков.

Я в ужасе попятилась назад, моля всех сарпальских богов, чтобы туземец не метнул в меня копьё. А он и сам начал пятиться прочь от папоротника. И тут я увидела его в полный рост во всём его скромном облачении. Из одежды на островитянине была только набедренная повязка. Вернее, тонкая ниточка и подвешенный к ней мешочек для мужского достоинства. Зато на шее его висела куча шнурков с костяными амулетами, на руках – браслеты из деревянных бусин, на лодыжках гирлянды из красных и синих перьев.

– Бала мата… – неожиданно прошептал мой визави. – Бала мата прейда.

– Что? – невольно вырвалось у меня, – я не понимаю, что ты говоришь.

– Бала мата, – уже в полный голос проговорил он, – Бала мата…

Последнее он и вовсе истерично проорал и, обронив фрукты, кинулся в гущу леса, из которого ещё долго доносилось:

– Бала мата, бала мата…

Не знаю, сколько времени я простояла в ступоре, не понимая, что только что со мной произошло. А потом я пришла в себя, схватила шляпу, закинула на плечо сумки с оборудованием и рванула в лагерь.

Неподалёку от озера я застала Стиана и тут же выпалила:

– Там был человек. Низкорослый, в перьях и с копьём. Он… он…

– Что?! – опешил Стиан. – Ты видела гамборца? Где он?

– Убежал. И обозвал меня напоследок.

Стиан кинулся в сторону леса, Гро рванул за ним, но минут через пять они вернулись обратно. На лице Стиана застыло разочарование, но завидев меня, он тут же стал расспрашивать:

– Ты видела его около дерева? Как он был одет? У него была боевая раскраска? А татуировки?

Я старательно ответила на все его вопросы и под конец спросила:

– Что он хотел от меня? Он ведь мог убить меня тем копьём, да?

– Нет, ну что ты, – успокоил меня Стиан. – Я же тебе говорил, гамборцы – очень мирные островитяне, они стараются не контактировать с людьми извне. То был не охотник, а собиратель фруктов. Тем подобием копья он явно сшибал их с дерева, потому ты и видела, пока сидела на дереве, что заросли ходят ходуном. Собиратель сам тебя испугался, потому и убежал. Он ведь никогда раньше не видел высоких светловолосых северянок. Даже сложно представить, какое сильное впечатление ты на него произвела.

– Да уж… Наверное, теперь прибежит в свою деревню и расскажет всем, что неподалёку от озера поселилась зеленоглазая демоница. Или людоедка. Или злая ведьма.

– Как ты, говоришь, он тебя назвал?

– Назвал? А, ты про эти странные слова. Он всё время повторял "бала мата, бала мата". Что это такое? Название какой-то фольклорной нежити?

– Увы, я с местным фольклором не знаком, и очень об этом жалею. В прошлый раз, когда мы с Рагнаром были здесь, островитяне прятались от нас и не шли на контакт. Я слышал только тихие голоса в лесу, и они говорили не совсем на сарпальском. Их язык похож на тот, которым пользуются жрецы Мерханума, бога-сотворителя всего сущего. Это древнее сарпальское наречие, которое вышло из употребления лет триста назад. Память о нём осталась только в храмах верховного бога и здесь, и, видимо, на изолированном от внешнего мира острове. Бала мата – это что-то вроде Белой Матери, как я понимаю. Похоже, тебя приняли за местное божество.

– Белокожая богиня? – усомнилась я, – Тогда почему тот человек от меня в ужасе убежал?

– Ну, поставь себя на его место. Если бы тебе во плоти явилась Камали, что бы ты почувствовала?

– Ужас и трепет, – не раздумывая ответила я. – Я со страху бы умерла на месте.

– Ну вот, значит, ты понимаешь чувства своего нового знакомого. Может, Белая Мать – это антропоморфное воплощение смерти. Так что вряд ли тот охотник снова захочет с тобой встретиться. Думаю, люди из его деревни надолго забудут дорогу к этому озеру, лишь бы не сталкиваться с нами.

Что ж, это обнадёживает. Всё-таки не хочу я бродить по лесу и прислушиваться к каждому шороху в кустах. Это очень мешает работе. А ещё мне очень мешает тягучая атмосфера недосказанности между мной и Стианом:

– Послушай, – начала было я, – мне кажется, нам надо поговорить о том, что было в лесу.

– Так ведь ничего страшного не случилось, – поддевая лопаткой кусочек рыбного филе в котелке, беззаботно сказал он. – Просто островитянин добывал плоды с дерева, случайно встретил тебя и…

– Я не про это, – прервала я этот поток напускного пустословия. – И ты прекрасно понял, о чём я говорю.

Стиан напрягся. Я видела, как побелели костяшки на руке, которой он держал лопатку, и смекнула – этот разговор задевает его за живое. И очень сильно задевает.

– Я знаю, что ты прикасался ко мне ночью, когда думал, что я сплю, – в лоб призналась я и получила обескураживающий ответ:

– Извини, этого больше не повторится.

– А я хочу, чтобы повторилось.

Тут он поднял на меня глаза, полные изумления, а после начал объяснять:

– Эмеран, я ведь говорил тебе, что моё будущее под большим вопросом. Я не знаю, что меня ждёт завтра, через год, через два. А твоё будущее уже предопределено. И я не хочу сбивать тебя с жизненного пути, по которому тебе предстоит пройти.

– О, да ты, не иначе, уже всё решил за меня. И как мне жить и с кем жить. А ты не много ли на себя берёшь?

– Эмеран, – примирительным тоном заявил он, – мне очень жаль, что тогда на сейнере я дал тебе повод усомниться в себе. Не затаи ты обиду на меня, всё между нами могло бы сложиться иначе. Но содеянное уже не исправить и теперь ты невеста другого мужчины.

– Я не невеста, – пришлось с нажимом пояснить мне.

– Но это ведь только вопрос времени.

– Нет, это вопрос моей совести. А она запрещает мне провести остаток жизни с человеком, которого я не люблю.

– В таком случае моя совесть запрещает мне ради своих эгоистичных порывов сбить с пути очередную девушку. Я больше не хочу быть третьим лишним, из-за которого ещё одна семья не может найти согласие и любовь в своих сердцах.

– Нет никакой семьи. И не будет. Я её не хочу.

– Но ты ведь очень скоро пожалеешь об этом скоропалительном решении. Я не хочу, чтобы из-за меня ты сломала себе жизнь. Ты ведь можешь добиться очень многого, если выйдешь замуж за будущего правителя своей страны. Я же не смогу тебе дать тебе и сотой доли того, что может он.

– Он не даст мне главного. Любви.

Стиан промолчал, но вскоре сказал:

– Одной лишь любви, как правило, для девушки оказывается мало.

– Ты что, сравниваешь меня со своей ненаглядной Элисой? – начала закипать я. – А тебе в голову не приходило, что все люди разные? Или ты во всех женщинах хочешь видеть именно её? Всё дело в ней, да?

– Да, – был мне неуверенный ответ.

– Не верю, – твёрдо заявила я.

Стиан поспешил сделать вид, что ему срочно надо заняться жарящейся в котелке рыбой и ему теперь не до разговоров. А я поняла, что эту стену непонимания мне не пробить.

– Скоро будет готово, – переворачивая скворчащие кусочки, предупредил он.

– Обедай без меня, – холодно заявила я и, схватив оборудование, направилась вдоль берега к противоположному концу озера.

Внутри меня всё клокотало от возмущения. Как он может так со мной поступать? Указывать, что мне делать, врать. Если это была ложь во спасение, то напрасно. Меня спасать не надо, мы не в горах и не в пустыне.

А может, он всё-таки не врал? Вдруг Стиан и вправду до сих пор любит свою взбалмошную Элису? Тогда я умываю руки. Мужчина, на уме у которого всё время другая, мне не нужен. Не потерплю, чтобы он обнимал меня и в мыслях представлял Элису. Это просто ниже моего достоинства. Иллюзия любви точно не для меня.

Вот так я всё и решила для себя. И чтобы показать Стиану всю степень своего недовольства, вместо обеда я решила заняться съёмкой водопада. Да, знаю, сегодня он очень старался, хотел порадовать меня своими кулинарными умениями, но я уже сыта его заботой. Всё, чего мне сейчас хочется, так это побыстрее отснять материал и покинуть этот остров, что вместо надежды на романтическое приключение принёс мне только разочарование.

Установив камеру на штатив, я запечатлела водопад на длинной выдержке, чтобы струи в кадре казались шёлковыми нитями, а не рванными брызгами. Вслед за водопадом пришла очередь озёрной фауны. А я и не знала, что лягушки здесь такие причудливые: с ярко-зелёным тельцем и безумными красными глазами. На всякий случай я решила держаться от них подальше и снимать с помощью длиннофокусного объектива на почтительном расстоянии – а то вдруг они ядовитые и как прыгнут на меня, если им что-то не понравится.

После лягушек настала очередь пауков. На кусте из ярко-оранжевых цветов я к собственному удивлению усмотрела поразительный экземпляр на непомерно длинных лапках. Парочка из них напоминала недоразвитые клешни скорпиона, а сам паук подобно крабу двигался боком. Я внимательно наблюдала, как он подбирается к погрызенному кем-то листу, и растерялась, когда этот лист ожил и отбежал в сторону.

Я пригляделась и поняла, что лист – это тоже насекомое, только с очень продуманной маскировкой. Центральная жилка ложного листа оказалась вытянутым брюшком, огрызки – лапками, а пятна – глазами. Остаётся только восхититься его внешним видом. Ни одна птица не разглядит в зарослях такую букашку и не полакомится ею. Разве что длинноногий паук-краб случайно на неё наступит.

Вслед за неизвестным мне листообразным насекомым, я обнаружила бегающую палочку на длинных ножках и с усиками-антеннами. Она перебирала лапками по тонкой веточке кустарника и зрительно ничем от неё не отличалась. Вот это камуфляж. Да такую "палочку" ни одна птица не увидит и не склюёт. А ещё птица явно не станет клевать проползающих по той же ветке отвратительных на вид мохнатых гусениц в зелёную полоску и с длинными ветвистыми иголками, похожими на облезлую ёлку. Ну, и страшилища. Особенно, если увеличить иголки и …

– Доставка обеда, – неожиданно раздалось за спиной. – Специально для фотографов-трудоголиков.

Стиан пришёл ко мне с накрытой тарелкой в руках и завёрнутой в лист вилкой. Какой сервис. А этот запах рыбки… Всё, не могу больше вредничать. Демонстрацию характера оставлю на потом, а то сейчас у меня слюнки потекут от предвкушения трапезы.

Мы устроились на берегу озера. Я уплетала божественного окуня в кислом соусе, а Стиан делился со мной планами на ближайшие дни:

– Пару дней ещё можно побыть тут, а потом всё равно придётся возвращаться на судно. Но пока мы не ушли отсюда, хочу побродить по лесу, поискать осколки скорлупы.

– Того самого ящера?

– Той самой птицы, – был непреклонен он. – Я всё-таки склоняюсь к мысли, что это именно птица. Пойдёшь со мной?

– В лес?

– Вдруг помимо скорлупы мы найдём и целые яйца? Или даже их родителя.

– Было бы здорово, – уже загорелась я его идеей. – Лагерь разбирать и прятать не будем?

– Нет, конечно. Островитяне к нему и близко не подойдут. Так что за сохранность вещей можно не переживать.

– Ладно. Так когда идём?

– Как только ты выпьешь мой фирменный чай с цветками жасмина, – улыбнулся он. – Вода в котелке как раз должна была закипеть.

Эх, похоже, не умею я долго обижаться на мужчину, который так трогательно обо мне заботится. Всего лишь его тёплая улыбка, всего лишь предложение испить чашечку чая, и я готова выкинуть все дурные мысли из головы, лишь бы быть с ним рядом и не думать ни о чём плохом. Обманчивая иллюзия идиллии, но она мне сейчас очень нужна. Ведь всего пару дней, и наше путешествие может закончиться. И мы больше никогда не будем вместе. Никогда…