Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 109 страниц)

Глава 7

Эти выходные, как и планировалось, я провела в гостях у семейства Вистингов. Утром Стиан заехал за мной, чтобы отвезти на загородную виллу, а там нас первым делом встретила радостная Жанна. Я подарила ей книгу с детскими стишкам и картинками упитанных весёлых животных. Шела была рада презенту не меньше Жанны. Она пообещала, что они обязательно разучат несколько четверостиший про братьев наших меньших, а Жанна просто взяла меня за руку и повела в детскую, где за маленьким столиком мы учились рисовать дятлов и лошадей.

Потом была обещанная прогулка к пруду в полукилометре от виллы. Стиан усадил Жаннну себе на плечи, Гро привычно бежал впереди и разведывал путь, а я шла рядом и несла мешочек с хлебными крошками для рыб и уток.

Эта прогулка стала для меня очень познавательной. Я с интересом наблюдала, как Стиан общается с Жанной, а она с ним. То, что девочка его ужасно любит и дорожит его вниманием, было понятно и без слов. Что бы ни говорил Стиан, а он тоже в ней души не чает. И как настоящий родитель он успевает и выслушать, и пошутить, и ответить на вопросы, и рассказать что-то познавательное. Может даже пожурить и призвать к спокойствию, когда Жанна расшалится, но без резких интонаций и обидных слов. И ведь Жанна его слушается….

Я была покорена педагогическими способностями Стиана. Мне и десятой доли его навыков общения с детьми не доступно. По сравнению с ним я просто профан. И кто тут говорил, что у женщин забота о детях в крови? Либо я не женщина, либо у меня какая-то не такая кровь. Слишком холодная. Но вот рядом с таким жизнерадостным и улыбчивым ребёнком меня начинают посещать неожиданные мысли и чувства. Как я хочу, чтобы у меня была такая же доченька. Нет, в первую очередь мне, конечно же, нужен сын. Но вот маленькая весёлая девочка-егоза мне теперь точно жизненно необходима.

Помимо мешочка с хлебом я захватила с собой на прогулку и новую камеру. Очень уж мне хотелось запечатлеть Жанну на лоне природы. Стиан против съёмки не возражал. Он даже согласился, чтобы я сняла их вместе. Интересно, это просто желание порадовать Жанну, ведь я пообещала прислать ей все её фотографии с Шанти, когда напечатаю их, или это новый уровень доверия? Раньше Стиан сторонился моей камеры из желания соблюсти конспирацию, а теперь что? Он больше не боится, что я покажу его снимки кому не следует? Он уверен, что я этого точно не сделаю?

После прогулки был семейный обед. Я снова увидела супруга и тестя Шелы. Оказывается, дедушка Стиана вовсе не инвалид – с помощью сына он смог пересесть из кресла на стул за обеденным столом и при этом твёрдо стоял на ногах. Видимо, у него что-то с суставами и долгое хождение по дому бывшему советнику императора уже не по силам. Зато долгие застольные беседы вполне по зубам, и потому он долго расспрашивал меня о жизни в Фонтелисе, пока речь не зашла о моих загородных владениях.

– Я слышал, ваша семья издавна занимается виноградарством. "Закат в Эрминоле" – этот коньяк ведь родом с вашей винодельни?

– Винодельни моего отца, – уточнила я. – А вам доводилось пробовать "Закат"?

Рольф улыбнулся и с довольным видом поведал:

– Это самый лучший коньяк из всех, что я когда-либо пробовал. Мягкий вкус, алкоголь практически не чувствуется, а послевкусие с нотками мускатного ореха и мёда… М-м-м, потрясающий напиток. Одни разговоры о нём уже распаляют аппетит. Надо будет обязательно подать его к ужину и…

– Рольф, у вас печень, – вроде и учтиво, но с нажимом сказала тестю Шела.

– А ещё у меня сердце, селезёнка и почки. И что? – немного побрюзжал он. – Один бокал не повредит. Он пойдёт только на пользу. Особенно "Закат" семнадцатилетней выдержки. Это же настоящий эликсир.

– Так вы коллекционер, – поразилась я, ибо по описанию коньяка поняла, что Рольф Вистинг его точно пробовал, а не просто запомнил название продукции семейных виноделен Бланмартелей, когда ему предоставили полное досье на меня. – Кажется, теперь я знаю, какой презент привезти такому ценителю как вы в следующий раз.

– О, коньяк от самой маркизы Мартельской я буду хранить в сейфе и доставать только по праздникам. Кстати, вы сами, какой коньяк предпочитаете?

– Если честно, я больше люблю красное вино.

– Разумеется, с ваших родовых виноделен, – загадочно улыбнулся Рольф.

– Наверное, я вас удивлю, но самое лучшее вино, которое мне доводилось пробовать, мне подали на юге Сахирдина.

– Неожиданное признание. И чем же оно лучше аконийского?

– Наверное тем, что оно гранатовое. Это очень необычный терпкий напиток.

– Да, – оживилась Шела, – Стиан привозил нам его. И правда, очень приятное вино. От него сразу чувствуешь такой прилив сил.

– В Сарпаль его считают лекарство от любая болезнь, – сказал Стиан.

– Да? Так оно целебное?

– Лучшей средство от дизентерия и любая инфекция. От него в Восточный Сарпаль мало людей мучиться боль в сердце.

– Ох, как жаль, что ничего подобного ни в империи, ни в королевстве не производят. – Тут Шела посмотрела на тестя и сказала, – Вам бы было полезней пить гранатовое вино вместо вашего выдержанного коньяка.

– Если маркиза привезёт с собой из Сарпаля саженцы граната и посадит их на одной из своих виноделен, я был бы не прочь попробовать аконийское гранатовое вино.

– Хороша идея, – отозвалась я, – но, боюсь, мне не по карману такие эксперименты. Во всяком случае, не в ближайшие годы.

– Отчего же? – поинтересовался Рольф. – Ваши винодельни несут убытки? Виноградники вымерзли зимой? Или аконийцы перестали покупать вино?

– Нет, с винодельнями всё в порядке. Но их всего три, и они приносят не так много чистой прибыли, как мне думалось до того, как я их выкупила.

– Дорогая, ты выкупала свои винодельни? – неподдельно удивилась Шела. – Но как же так получилось? Что произошло, раз тебе пришлось с ним расстаться?

– Не мне, – начала объяснять я, – а моим предкам. В предыдущие столетия Бланмартели переживали не лучшие времена и потому вынуждены были расставаться с тем, что нажили достойнейшие представители нашего рода. Я же теперь пытаюсь собрать утраченные старшими поколениями земли и вернуть им статус родовых владений. И пока что у меня это получается.

– Какая же ты молодец, – похвалила меня Шела. – Ты всё правильно делаешь. То, что принадлежало семье, должно остаться в семье. Для этого никаких денег не жалко.

– Ещё бы, – внезапно подал голос молчавший до этого Мортен, – чего жалеть деньги, если их дарят поклонники.

На миг я потеряла дар речь. Что? О чём он вообще говорит? И откуда эта неприятная ухмылочка на устах? Чем я вообще её заслужила?

– Поклонники моего творчества ничего мне не дарят, – сказала я, стараясь сохранить самообладание, – они просто покупают мои работы.

– А, теперь это так называется.

Что? Это такой намёк, будто я содержанка, и тяну деньги со своих любовников? Ну, тогда мне придётся разочаровать отца Стиана:

– Работа фотографа неплохо оплачивается, если сотрудничать с крупнейшим домом мод и продавать эксклюзивные сюжеты. На четыре небольших винодельческих поместья мне как раз хватило.

– Ну, а теперь-то хватит ещё на двадцать. С нынешним-то любителем фотоискусства.

На это я не нашлась что ответить – у меня просто иссякли слова. Зато они были у Шелы. Она зверем смотрела на супруга и беззвучно что-то прошептала ему одними губами. Больше он меня своими "остротами" не тревожил, да и обед уже подошёл к концу.

Когда для Жанны наступил тихий час, и у меня появилось время отдохнуть от прогулок и уроков рисования, мы с Шелой уединились в саду, чтобы поболтать.

– Кажется, я чем-то обидела вашего мужа, – попыталась я разобраться. – Очень уж он не приветлив со мной. Что я сделала не так? Может, мне нужно перед ним за что-то извиниться.

– Не бери в голову, ты тут ни при чём.

– Тогда в чём дело? Почему он цеплялся ко мне за обедом?

– Потому что он упёртый баран, – с раздражением сказала она, – и с возрастом это только усугубляется. Ты вот удивлялась, почему я три раза с ним разводилась. Да вот именно потому, что он упёртый баран. Если что и вбил себе в голову, то его не переубедить.

– Ваш муж убеждён, что женщины не способны зарабатывать деньги честным трудом? Или это какие-то тромские предрассудки об аконийских женщинах?

– Это его уязвлённое эго. Не принимай его слова на свой счёт. Просто до меня у Мортена была первая жена, и она сбежала от него вместе с аконийским любовником в Фонтелис. И вот с тех пор Мортен на всякий случай недолюбливает всех аконийцев. Потому что упёртый баран. Но ты не переживай. Я ему ещё устрою. Придётся ему вспомнить о хороших манерах и о том, как вести себя прилично перед гостями.

В её словах было столько решимости, что я невольно поразилась: а ведь эта маленькая хрупкая женщина и вправду может устроить головомойку своему атлетичному супругу. И я даже верю, что он к ней прислушается. Но мне вот теперь интересно другое – сбежавшая из этого дома в Фонтелис жена Мортена и наш агент, добывший в этом доме секретные документы о готовящемся покушении на сарпальского царя – это случайно не одно и то же лицо? Если так, то я, кажется, понимаю истинную природу неприязни ко мне отца Стиана. Он что-то подозревает, думает, что и я сотрудничаю с аконийской разведкой, а в этот дом явилась, чтобы вынюхивать и высматривать. Что ж, отчасти он прав. Но всё же я не желаю зла его семье. Даже напротив…

После тихого часа Шела сумела надолго отвлечь Жанну на игры и стишки из моей книги, поэтому мы со Стианом до самого вечера просидели в семейной библиотеке среди карт, ботанических справочников, и зоологических энциклопедий, тщательно планируя наше предстоящее путешествие.

После ужина Рольф, отмахиваясь от Шелы, всё же уговорил меня распробовать его "Закат в Эрминоле" семнадцатилетней выдержки. А потом он захотел показать мне коллекцию своих охотничьих трофеев. Мы целый час блуждали по коридорам виллы, разглядывая чучела, рога и головы убитых животных, торчащие из стен. Кого тут только не было: олени, бараны, медведи, рыси, леопарды, даже тигр.

– О, так вы тоже бывали в Сарпале, – догадалась я.

– Нет, это работа Мортена. Когда он служил в Фариязе, то выследил и убил тигра-людоеда, который терроризировал все окрестные деревни. Местные были ужасно благодарны ему за это. Ну а он отдал тушу зверя знакомому таксидермисту и потом привёз свой трофей сюда, чтобы присовокупить к семейной коллекции.

– Стало быть, все мужчины в вашей семье увлекаются охотой.

– Да куда уж там. Мортена я, конечно, с детства приобщал к этому делу. Кое-чему он у меня даже научился. А вот на Стиана у меня уже сил не хватило.

– Да вы что, он же прекрасный охотник. Я сама видела, как он попал газели в глаз с огромного расстояния.

– А потом, наверное, весь вечер хандрил, разделывая её тушу, и в мыслях просил у неё прощение за то, что хочет съесть её мясо.

Я невольно улыбнулась, но вступилась за Стиана:

– Он не хочет отнимать чью-то жизнь просто так. Только ради пропитания. И в этом есть своя логика.

– Знаю я эту логику, – недовольно скривил губы Рольф. – Моя покойная супруга тоже жалела всех, кто тут висит, даже отказывалась заходить в эту часть дома. Стиан многое перенял от своей бабушки. Она тоже была неконфликтной, незлобивой, умела поддержать в трудную минуту, найти нужные слова, когда всё идёт наперекосяк. – Тут он тяжко вздохнул и добавил, – С ней дом был другим. Здесь было больше света. И понимания.

– Как давно её не стало? – осторожно спросила я.

– Пять лет.

– И сколько же вы были вместе?

– Пятьдесят восемь лет. Пятьдесят восемь долгих, сложных, но счастливых лет.

Вот это да. Мои родители вместе уже двадцать девять лет, и за это время успели окончательно охладеть друг к другу. Даже не представляю, чтобы кто-то из них сожалел, что другой покинет этот мир и оставит его одного. Уж скорее это будет поводом для тихой радости. Ну, и предлогом разделить со мной наследство и прожить остаток своих дней в собственное удовольствие. А у Рольфа всё совсем не так. И это не может не подкупать.

После задушевной беседы с бывшим советником императора я и о нём изменила своё мнение. Даже если некогда этот человек и продумал план по устранению верховного царя Сарпаля, он бы точно не поручил это грязное дело внуку. Особенно единственному продолжателю собственной фамилии. Особенно Стиану, который своей мягкосердечностью напоминает ему о горячо любимой супруге и точно не способен на злодейство. В последнем я абсолютно уверенна, а вот что касается Рольфа… Кто знает, может, сейчас он просто хочет расположить меня к себе, потому и прикидывается скорбящим вдовцом. А может, и не прикидывается и искренне скучает по почившей жене – трудно понять.

Зато с самым младшим членом этого семейства было всё предельно ясно. Когда настало время укладывать Жанну спать, Шела увела её наверх, но вскоре вернулась, и подошла ко мне с неожиданным вопросом:

– Дорогая, ты знаешь какие-нибудь детские сказки? Жанна закапризничала и сказала, что не будет спать, пока ты не расскажешь ей историю на ночь.

Я была польщена и вместе с тем растеряна. Что рассказывать пятилетней девочке? То же, что рассказывала мне нянюшка Энора в моём детстве?

Мы поднялись со Стианом в комнату Жанны, а она, лёжа под одеялом и обнимая плюшевого зайца, озорно улыбнулась мне и спросила:

– А ты знаешь истории про принцесс и рыцарей?

Вот так и разрешилась проблема – что поведать маленькой девочке. Я припомнила одно шутливое предание, но оно оказалось слишком коротким, и мне пришлось рассказывать вторую историю. Жанна была настроена и на третью, но Стиан сказал, что пора спать, и тогда малышка протянула ручки для прощальных объятий.

– Спокойной ночи, – поцеловав её в лобик, сказал он.

– Спокойной ночи, – ответила Жанна и потянула ручки ко мне.

Я склонилась над девочкой, обняла и, почувствовав маленькие пальчики на своём плече, услышала неуверенное:

– А поцеловать?

Кажется, меня удостоили наивысшей степенью доверия. Ну как тут можно отказать? Я поцеловала малышку и провела ладонью по её шелковистым волосам, сказав:

– Засыпай и тебе обязательно приснится принцесса Соланж и её благородный рыцарь Лелио.

Жанна наградила меня лучезарной улыбкой и послушно закрыла глаза.

Когда мы со Станом покинули детскую, я не удержалась от вопроса:

– Она со всеми такая?

– Какая?

– Общительная, коммуникабельная. Всегда идёт на контакт с новыми людьми.

– Она приветлива со всеми, но если не получает от человека внимания, долго докучать ему не будет.

– Ясно.

– Но, – добавил он, – рассказать на ночь сказку никого кроме близких ещё не просила.

– О, я ужасно польщена такой честью, – улыбнулась я. – Знать бы только, чем я её заслужила.

– Ты говоришь по-сарпальски.

– Ты тоже. И что из этого?

– Все дело в женском голосе. Наверное, последней, кто говорил с Санджаной по-сарпальски и рассказывал ей сказки перед сном на родном языке, была её мать. Подсознание – загадочная вещь. Думаю, твой голос вызывает у Жанны приятные ассоциации и напоминает о чём-то родном, но утерянном и далёком.

Вот оно что… Шела по внешним признакам ассоциируется у Жанны с родной матерью, но для полноты образа Шеле не хватает знания сарпальского. Зато оно есть у меня. И теперь мне даже сложно представить, что подсознание Жанны подсказывает ей, когда она слышит мой голос…

Эту ночь я провела в гостевой комнате, но толком выспаться на новом месте у меня не получилось. Поднявшись рано утром, я подошла к окну и с удивлением наблюдала, как Стиан с Мортеном совершают пробежку вокруг дома.

Как мило, что отец и сын вместе занимаются поддержанием физической формы. Вон, Мортен даже вырвался вперёд и с довольным видом что-то говорит Стиану через плечо, будто подзуживает его бежать быстрее. Какое ребячество. Можно подумать, на седьмом десятке у него сил больше, чем у двадцатисемилетнего. Ну, ничего, пусть бежит, пусть тренируется. У него ведь молодая жена, чтобы удержать такую, надо много стараться. Хотя, я на месте Шелы давно бы бросила такого хама и никогда бы к нему не возвращалась. Ну да ладно, что-то я совсем не о том думаю…

Глядя на Стиана, на его промокшую от пота футболку, что обтянула грудь и торс, я невольно вспомнила тот день, когда лилафурские коты разорвали в клочья рубашку Стиана, и он стоял передо мной, совсем рядом, а я могла дотронуться до его смуглой кожи, провести ладонью по крепким плечам, а он мог бы…

Мои мысли стремительно улетели в мир чувственных грёз, и я вернулась в реальность только, когда Стиан с отцом скрылись из виду.

Что со мной происходит? Я ведь уже давно не девочка, чтобы сходить с ума от красивого мужского тела. Годы работы в доме мод научили меня не обращать внимания на привлекательную оболочку, а вместо этого стараться разглядеть в человеке саму его суть.

За завтраком я внимательно смотрела на Стиана, на его спокойное одухотворённое лицо, на то, как он заботливо вытирает испачканную кашей щёчку Жанны, как внимательно слушает, что говорит ему Шела, как аккуратно выкатывает коляску с Рольфом в сад, чтобы посидеть с дедом в беседке и уделить ему внимание.

Кажется, теперь я знаю, что меня так соблазняет в Стиане – его искреннее желание быть заботливым. Заботливым отцом, заботливым сыном, заботливым внуком. А вот заботливым и внимательным возлюбленным он может быть?

Каков он в отношениях с женщиной? Как ухаживает, что говорит? Делает ли комплименты, дарит ли цветы? А какой он любовник?

Почему-то касательно Шанти у меня таких вопросов не возникало. В крае, где к женщине относятся чуть лучше, чем к бессловесной скотине, он был просто образцом галантности. А вот Стиан…

Проклятье, да почему за эти выходные он если и говорил со мной, то всё больше о предстоящем путешествии? Где тот Стиан, что стоял передо мной на палубе сейнера и просил выслушать его и простить? Куда же подевались те чувства, что вспыхнули между нами в Сахирдине? Он больше не хочет обнимать меня, взять за руку? Почему? Из-за того, что на сейнере я перегнула палку и была непростительно жестока с ним? Кажется, я окончательно растоптала его чувства, когда отказалась читать просунутое под дверь каюты послание. Стиан не простил мне такого унижения…

Да нет же! Он ведь был так рад увидеть меня в своём институте. Этот его взгляд и улыбка… Нет, он был искренен в своей реакции, его глаза мне не врали. А потом был день рождения Шелы, моё знакомство с Жанной, планы о совместной работе над будущей книгой, эта поездка за город. И почему-то огонь в глазах Стиана медленно угас. Я снова что-то сделала не так? Или дело в том, что я и вовсе ничего не делала?

Всё, я поняла! В прошлый раз я была инициатором разрыва наших отношений. Стало быть, только мне и решать, будут ли они возобновлены или нет. Стиан ждёт от меня сигнала. Ну что ж, он его получит.

Переходить к решительным действиям на глазах его семьи я не осмелилась и потому приступила к осуществлению плана по завоеванию израненного сердца доктора философии, когда мы вернулись во Флесмер.

Каждый день я приезжала к Стиану в его институт, и там мы продолжали обговаривать все детали предстоящей поездки. Я делала всё, что могла: одаривала его долгими взглядами, как бы невзначай касалась его руки, когда он листал очередной справочник, надевала платья, что выгодно подчёркивают мою фигуру, добавляла игривых ноток в голос.

Но всё это оказалось бесполезно. Я будто наткнулась на ледяную глыбу. Нет, Стиан был всё так же приветлив и радушен со мной, но только как друг и не более. Он будто очертил красную линию между нами и наотрез отказался пересекать её и подпускать меня ближе к себе.

Это такая месть? Наказание за мою былую холодность? Он хочет, чтобы теперь страдала я? Можно подумать, я не страдала, когда узнала, что Шанти больше нет. Можно подумать, что я не лила слёзы, когда пересматривала его фотографии, которые тайно засняла в Сарпале. Мне тоже было несказанно больно. И, кажется, эта боль теперь снова подкрадывается ко мне.

Всю неделю я пыталась пробить невидимую стену из любезных улыбок и вежливых речей. За три дня, что мы провели в институте и в поездках по магазинам и складам в поисках провианта и инвентаря, никаких успехов в соблазнении Стиана я не достигла. Попытать удачу мне оставалось только вечером, когда Стиан звал меня на ужин после насыщенного рабочего дня в очередной ресторан.

В одну из таких встреч мы сидели за уютным тихим столиком в стороне от танцпола и слушали, как ансамбль играет задушевную музыку. Стиан был непривычно задумчив, будто мысли унесли его далеко отсюда. Странно, днём он был бодр и жизнерадостен, а как только мы пришли в это заведение, им словно овладела меланхолия – смотрит куда-то в сторону, через раз реагирует на мои слова.

– Стиан? – в очередной раз пришлось мне напомнить ему о моём присутствии.

– Да, – отстранённо произнёс он, даже не посмотрев на меня.

– Такая приятная музыка играет.

– Да, приятная, – словно на автомате ответил он.

– И вечер сегодня такой волнующий.

– Да, наверное.

Ясно, намёков он сегодня не понимает. Значит, скажу открытым текстом.

– Пригласи меня на танец.

Тут Стиан будто очнулся, наконец обратил на меня свой взор и сказал:

– Да, конечно. Идём.

Мы вышли из-за стола и направились к танцполу, где под неспешную мелодию уже кружило с полдюжины пар. Стиан осторожно положил руку мне на талию, в другую взял мою ладонь, а я смогла коснуться его плеча, такого крепкого и надёжного...

Наконец-то я нашла способ сблизиться со Стианом. Хоть в танце, хоть у всех на виду, но мы рядом, пусть и мысли Стиана всё равно далеки от меня.

После пары кругов по танцполу я решилась пойти на провокацию и скользнула ладонью по его плечу, чтобы осторожно коснуться пальцами шеи. Мой жест возымел действие, и Стиан повернул ко мне голову, перестав смотреть куда-то в сторону.

– Чем вызвана твоя сегодняшняя мечтательность? – улыбнувшись, спросила я, не забыв игриво провести пальцами по обнажённой коже над воротничком его рубашки. – Может, ты куда-то спешишь, и я тебя отвлекаю от важных дел?

– Нет, что ты. Всё хорошо. Просто я всё думаю о предстоящей поездке. Всё ли мы учли, ничего ли не забыли.

– Я уверена, что ты ничего не упустил. Я доверяю твоему опыту.

– Рад это слышать.

Он смотрел мне в глаза с какой-то непонятной, невыразимой тоской, что меня саму на миг посетило уныние, и я невольно отвернулась. Ну что я делаю не так? Почему он так холоден, хоть и не безразличен?

Мой взгляд скользнул к ладони Стиана, что трепетно держала меня за руку, и остановился на броской отметине – маленьком ветвистом следе от молнии между большим и указательным пальцами. Таком же, как и у меня. Вон она – часть единого целого, вторая половинка печати, что послали мне сарпальские боги. И со временем эта отметина не поблекла и не пропала, что у меня, что у Стиана. И это о многом говорит.

Я невольно уцепилась за его ладонь и повернула руку так, чтобы совместить наши знаки. Три веточки соединились в единый рисунок, и время будто остановилось. Теперь Стиан смотрел на меня так пронзительно и нежно, что моё сердце едва не пропустило удар. Он понял, он всё понял! Кажется, сейчас он слегка наклонит голову и запечатлеет поцелуй на моих губах. А я отвечу, обязательно отвечу. И плевать, что на нас смотрят десятки пар глаз. Сейчас этого не важно. Больше ничего не имеет значения кроме меня и Стиана.

Я уже была готова первой прильнуть к его губам, как вдруг пронзительный звон бьющегося стекла вырвал меня из любовной неги, вернув на танцпол. По ногам плеснуло что-то холодное, и мои туфли вмиг намокли.

Я обернулась и поняла, что мы подобрались слишком близко к столику, а я, видимо, случайно задела чей-то бокал вина и смахнула его на пол, прямо себе под ноги. Ну, какая же я растяпа…

– Простите, пожалуйста, – только и оставалось сказать мне молоденькой шатенке, что зверем смотрела на меня, чуть ли не прожигая взглядом. – Не переживайте, я всё оплачу и…

Внезапно девушка соскочила с места, прошипела мне что-то по-тромски, потом чуть тише сказала что-то своему немолодому спутнику и сквозящей раздражением походкой стремительно направилась к выходу.

– Простите нас, – внезапно сказал по-аконийски седовласый мужчина, а потом потянулся к внутреннему карману своего пиджака, вынул чековую книжку с ручкой и быстро заполнил бланк, чтобы оторвать его и отдать мне со словами, – Это компенсация за ваши испорченные туфли. Ещё раз простите.

Я уже ничего решительно не понимала, а мужчина как-то странно посмотрел на Стиана, потом подозвал к себе официанта и спешно расплатился, чтобы подняться с места и последовать за своей спутницей.

Я в растерянности сжимала чек в руке, и только голос Стиана заставил меня очнуться.

– Кажется, нам тоже пора. Ты…

– Да, мне надо в дамскую комнату, привести себя в порядок.

– Я подожду тебя у выхода.

– Хорошо. Я скоро.

Я и отправилась в уборную выливать затёкшее в носки туфель вино и отмывать их от красных разводов.

Как же всё это странно – бокал вина опрокинула я, а мне ещё за это предлагают деньги. Что-то тут не то. Я точно чего-то не знаю – какой-то маленькой детали, которая должна всё расставить на свои места.

Когда я закончила с помывкой и сушкой обуви, мы со Стианом покинули ресторан. Он уже поймал такси, чтобы отправить меня в отель, но я сказала:

– Давай просто пройдёмся по набережной. Отель ведь не так далеко.

– В минутах двадцати.

– Прекрасно. Чем не повод продлить наш вечер ещё немного.

Стиан не был против. Он отпустил такси, и мы неспешно побрели по ночной улице, что вела к набережной реки.

– Расскажешь, что сегодня произошло в ресторане? – аккуратно спросила я.

Стиан немного замешкался, но произнёс:

– Прости. Это всё из-за меня.

– Да что происходит? Почему вы все просите у меня прощение?

– Просто ты попала под горячую руку. Элиса явно хотела плеснуть вином в меня, а пострадала ты. Прости, я не хотел, чтобы всё так вышло.

Так… Значит, всё-таки не я смахнула со стола тот бокал. Девушка метнула его в нашу со Стианом сторону. Но зачем? Так-так-так… Элиса… Где я уже слышала это имя? Элиса-Элиса-Элиса…

– Так это была твоя бывшая возлюбленная? – наконец поняла я.

– Она, – сухо ответил Стиан, опустив глаза.

Так вот почему он весь вечер был сам не свой. Он ведь заметил её в ресторане сразу – отсюда и эти взгляды в сторону, и рассеянное внимание. Да они играли в гляделки весь вечер, пока я пыталась обратить внимание Стиана на себя!

– Или она не такая уж и бывшая? – заподозрила я. – Если бы она тебя разлюбила, то не стала бы жонглировать бокалами. Уж поверь, я как женщина в этом разбираюсь. Или… Да она же приревновала! Точно. В меня метила, в меня и попала. Слушай, да она у тебя горячая штучка. Вижу, её отец тоже страдает от её крутого нрава, и только успевает расплачиваться с жертвами её несдержанности.

Меня вправду начала забавлять эта дурацкая ситуация, но тут Стиан огорошил меня:

– Это был не отец Элизы, а её муж

– Что?

– Ланхауг. Владелец матрасной фабрики. Ужасный скряга, когда дело касается недовольных покупателей и возврата товара. Даже удивительно, что он предложил тебе деньги.

Я слушала его и не понимала:

– Так у тебя были отношения с замужней женщиной?

– Не очень хороший поступок для последователя Азмигиль, не правда ли? – попытался отшутиться он.

– Ну… Если честно, в Фонтелисе и не такое бывает, но… Муж Элисы вообще в курсе, что у его жены была связь с тобой?

– Думаю, он с самого первого дня всё знал. Она не собиралась ничего от него скрывать.

– О… Кажется, звание столицы безграничной любви надо переносить из Фонтелиса во Флесмер, – только и оставалось отшутиться мне.

Вот только Стиану явно было не до смеха:

– Нет, ты не так всё поняла. Это не я соблазнил замужнюю женщину. Это Ланхауг сделал Элисе предложение, когда я отправился в очередную поездку по Сарпалю и вернулся домой только через пять месяцев.

– Так, постой, – попыталась я осмыслить всё сказанное им. – Выходит, изначально с Элисой был ты? А тот старик увёл её у тебя?

– Не совсем. Элиса сама приняла его предложение. И на неё никто не давил. Просто так сложились обстоятельства.

– Обстоятельства? Какие обстоятельства могут заставить девушку бросить молодого возлюбленного и выйти замуж за старика, который ей в отцы годится? У неё были финансовые проблемы? Родители вынудили на неравный брак?

– Нет, ничего подобно.

– Тогда что?

– Одиночество. И неоправданные надежды, – с лёгкой горечью в голосе произнёс он. – Мы ведь были вместе ещё со времён моего студенчества. В один год мы получили дипломы. Я – университета, она – колледжа. У Элисы были вполне конкретные представления о собственном будущем. Колледж, замужество, дети. Всё по плану, всё в свой срок. А вот у меня со сроками вышла накладка. Сначала была первая длительная поездка в Сарпаль, потом вторая и третья. Я ни в чём не виню Элису. Она ждала от меня предложения, а я его ей так и не сделал. Не потому что не хотел. Просто я не мог поступить с ней так жестоко и безответственно – жениться и уехать на полгода на другой континент. Мой отец в молодости был военным, и именно так он и жил со своей первой женой – она дома, он в гарнизоне. И ничем хорошим это не закончилось. Я чужие ошибки повторять не хотел. И каждый раз оставлять Элизу один на один со всеми жизненными проблемами – тоже. Я просто работал в надежде поскорее закончить исследования и навсегда вернуться в Фонтелис, чтобы сделать Элисе предложение, жениться, купить дом, завести детей. Но я не успел. Четыре года назад Ланхауг меня опередил. К тому времени он овдовел и решил подыскать себе молодую жену, которую не стыдно привести на светский приём, а Элиса… она просто получила предложение руки и сердца, которое очень долго ждала.

– Но ведь ждала от тебя, – начала негодовать я.

– Нет, – покачал он головой, – она просто хотела быть невестой, а потом и замужней женщиной. Я ей всего этого дать в срок не сумел, и она получила всё, что желала от Ланхауга.

– Не похоже, что она счастлива от своего выбора, – Стиан вопросительно посмотрел на меня, и я объяснила, – Ваша связь. Выходит, вы несколько лет были любовниками.

– Три года, – уточнил он.

– И почему вы не расстались?

– Не знаю. Наверное, сам факт замужества не принёс Элисе кроме статуса жены ничего особенного.

– А почему ты не оставил её?

Ответа не последовало.

– Ты её любил, – поняла я и осторожно спросила. – И до сих пор любишь?

– Теперь вряд ли. Слишком много всего неприятного я услышал в свой адрес и адрес Жанны год назад, когда приехал с ней во Флесмер.

– Да ладно, – не сдержала я улыбки. – Неверная жена обвиняла своего любовника в неверности ей?

– И это тоже. Просто однажды Элиса не поняла меня, когда я повёз Жанну в парк аттракционов вместо того, чтобы ехать на свидание к ней. Был скандал по телефону. После этого я больше не решался звонить ей первым.