Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 109 страниц)
– Нет! – в отчаянии крикнула я. – Шанти, стой, не ходи туда! Не делай этого!
А он будто не слышал меня и всё шёл и шёл навстречу своей погибели…
В три прыжка я настигла Шанти и вцепилась ему в плечи, заставив его развернуться.
– Шанти, это ловушка, – попыталась я достучаться до него. – там, куда ты идёшь, только смерть. Не надо, прошу тебя. Ты же сгоришь заживо.
– Не сгорю, – с грустью в улыбке ответил он. – Я просто уйду через ещё одни огненные врата в другой мир.
– Что ещё за мир?
– Тот, откуда трудно вернуться.
– Нет, – поражённо выдохнула я, стоило мне осмыслить то, что имеет в виду Шанти. – Зачем тебе идти в мир мёртвых? Очнись! Ты же живой. И твоя родственница ещё жива. Наверняка, её можно вылечить. Попросить лекарства у корабельного доктора, попросить Рагнара привезти их в Фарияз.
– Неужто ты думаешь, что я не сделал всё возможное, чтобы спасти Санджану?
По его глазам я поняла, что он действительно сделал всё и даже больше. Вот только всё было тщетно.
– Сколько раз я показывал Санджану доктору, сколько раз он заставлял болезнь отступить, столько же раз она возвращалась вновь. Боги не терпят обмана, они хотят забрать причитающуюся им душу. Я думал, что хотя бы чудодеи смогут помочь мне выкупить жизнь Санджаны у высших сил, но камней им оказалось мало. Нужна другая плата за чудо. И я не посмею отступить.
О боги, Шанти желал отыскать огненные врата в надежде выменять здоровье родственницы на камни из волшебного мира, а вместо этого получил ультиматум – одна жизнь в обмен на другую.
– Но ведь так нельзя, – только и оставалось сказать мне. – Нельзя сдаваться, нельзя покорно идти на смерть даже ради родного человека?
– Смерть для вора – слишком мягкое наказание, – услышала я категоричный голос шатенки. – Укравший у богов храмовую казну должен лишиться духа и до конца своих дней корчиться от болезней и мук. А укравший у богов причитающийся им дар, должен отдать им самое дорогое взамен.
– Свою душу?
– Своё время, – был мне чёткий как приговор ответ.
– Время? Что это значит?
И Шанти ответил:
– Годы моей жизни в обмен на годы, которых не будет у Санджаны, если я не пройду через врата и не попаду в Пустошь Забвения. Там нет ни дня, ни ночи, ни лета, ни осени. Там никто не видит, как годы сменяют друг друга, а время утекает, словно песок сквозь пальцы. Это время я и хочу отдать Санджане, чтобы она жила.
Сколько покорности и смирения в его словах. Не понимаю! Это ведь я умирала в Санго от укуса змеи, а Шанти не сдавался и боролся за мою жизнь. Почему же за свою не хочет побороться?
– Прекрати, перестань, – не выдержала я и с досады толкнула его ладонями в грудь, вдруг боль заставит Шанти прийти в себя. – Ты не должен так поступать. Даже если твоя троюродная сестра тебе близка и дорога, неужели она хотела бы принять от тебя такую жертву?
– Она ещё малое дитя, ей не понять такой дилеммы.
Дитя? Так вот в чём дело…
– Эмеран, не думай обо мне плохо. Я не ухожу в Пустошь Забвения навсегда. Может лет через тридцать, а может через пятьдесят я смогу вернуться обратно, в наш мир, когда Санджана доживёт до конца свою долгую и счастливую жизнь. Пусть я вернусь обратно глубоким стариком, но я ещё смогу дожить оставшееся мне. И все оставшиеся дни я буду помнить о тебе. А ты будешь вспоминать меня всё это время?
Буду ли? Да он издевается? Неужели за все те недели, что мы вместе странствуем по пустыне, он так и не понял, что мне до конца своих дней не забыть его?
Я так и не смогла выдавить из себя ни слова, а Шанти тихо сказал:
– Позволь мне попросить тебя напоследок.
– Нет, не позволю, – пытаясь сдержать слёзы, отрезала я, но он не стал обращать внимание на моё упрямство.
– Когда стражи огненных врат вернут тебя обратно, скажи господину Леону, чтобы позаботился о Гро. Он – добрый человек, он любит и понимает собак.
– Сам ему скажи, – огрызнулась я. – Как ты вообще можешь бросить Гро? Он же для тебя больше чем друг. А меня? Как ты смеешь бросать меня?!
Шанти немного подумал и ответил:
– Теперь, когда повеление жены визиря исполнено, Чензир поможет тебе и господину Леону добраться до Бильбардана. Может, он и вредный временами, но преданный своему делу страж. Он не оставит вас.
– Я не хочу ехать в Бильбардан без тебя.
Всё, сил сдерживать себя больше не осталось. Я кинулась на шею Шанти и расплакалась. Душа и сердце разрывались на части. Весь мой мир рушился и осыпался на осколки. Почему, почему всё так? Почему, найдя в пустынном крае дорогого моему сердцу мужчину, я должна потерять его навсегда? Почему за жизнь близких приходится отдавать самое дорогое? Почему Шанти решил принять худшую из кар, и теперь так трепетно проводит ладонью по моей спине?
– Ты ведь не хочешь никуда уходить, я знаю, – подняла я голову, чтобы посмотреть ему к глаза. – Не хочешь. И я не хочу. Так давай уйдём в Пустошь Забвения вместе.
– Эмеран, – растерянно произнёс он. – Никогда не говори таких слов перед ликом чудодеев.
– Чего не говорить? Что я не хочу тебя снова терять? Помнишь, на корабле близ Синтана я тоже прощалась с тобой, но тогда у меня хотя бы была призрачная надежда, что произойдёт чудо, и мы случайно встретимся вновь. И мы встретились. А теперь ты даже крохотной надежды мне не оставляешь.
– Так ты ждала новой встречи? – поражённо выдохнул он. – Ты тоже думала об этом?
Тоже? Да у меня и недели не проходило, чтобы не вспомнить о Шанти и нашем путешествии в горах.
– Я… – мне так хотелось признаться в чувствах, которые мне пришлось запереть глубоко в сердце, но внезапно губы Шанти коснулись моего лба, и все слова иссякли.
Впервые он прикоснулся ко мне сам, и так трепетно, так интимно… Кажется, теперь в этом мире иллюзий только мы с Шанти настоящие, без фальши и обмана. И никого вокруг, никого… Как бы я хотела, чтобы последнее оказалось правдой.
– Как же ты слеп, чужеземец, – послышался женский голос. – В час отчаяния ты спросил оракула, есть ли на этом свете хоть одна душа, что не предаст и не разлюбит тебя. Оракул наказал тебе искать её в горах. Ты и нашёл, но не поверил, что судьба настигла тебя. Потом ты просил Энтаура свести тебя однажды с твоей наречённой, и он скинул её тебе в руки прямо с неба. Но и тут ты не захотел верить в судьбу. Видно думы о родной крови и каре богов совсем тебя ослепили. Хочешь знать, что на самом деле угодно богам? Если решился стать вором и похитил у богов чистую душу, дай этой душе то, чего ты её лишил. Спроси свою наречённую, готова ли она стать опорой для чистой души, и убедись, рядом ли твоя судьба, или всё ещё далеко.
У меня голова пошла кругом от этих слов. У Шанти была несчастная любовь? Мы с Леоном угодили в авиакатастрофу, потому что бог дорог решил свести наши с Шанти пути? Судьба, наречённая… Так эта нескончаемая тоска после разлуки с Шанти появилась не просто так? Не из-за одного лишь одиночества меня тянуло и тянет к нему? Мы уготованы друг другу высшими силами? Но при чём тут троюродная сестра Шанти?
– Нет, – резко отстранился он от меня. – Это моя ноша, мне её и нести. Я готов отдать Санджане свои годы. Только свои. Чужие не приму.
– Ну, это уже не тебе решать, – твёрдо заявила я и решительной походкой направилась к роще. – Если разделить срок на двоих, он окажется вдвое короче.
– Остановись, Эмеран, – нагнал он меня и ухватил за локоть. – Ты должна вернуться к господину Леону, должна вернуться домой на северный континент. Тебе нельзя познавать забвение ни на год, ни на десять.
– С чего ты это решил? А может, я хочу, чтобы дома обо мне все забыли? Родители, которые меня настоящую терпеть не могут, работодатели с их дурацкими предложениями, королевский двор с его непонятными интригами. Все. Да они уже забыли, думают, я разбилась, и не ждут меня обратно. И я не жду встречи с ними всеми. Что мне уготовано за огненными вратами? Вечный покой? Забвение на долгие годы? Я согласна. Главное, что рядом с тобой.
Шанти не сводил с меня глаз. А в них было столько тепла и укора. Ну же, скажи, что согласен разделить со мной долгие годы заточения в другом мире. Ведь только там мы можем быть вместе. Только там, вдали от родного мира и навязанных условностей, что разделили наши континенты и народы.
– Эмеран, если бы только знала…
– Знала, что?
– Как мне тяжело оттолкнуть тебя и вычеркнуть из сердца.
– Тогда не отталкивай.
И я сделала шаг навстречу, чтобы приникнуть к его груди, обнять за плечи и ощутить робкие, но такие сладостные прикосновения к талии.
– Придётся мне вечно жалеть о любом своём решении, – тихо выдохнул он над моим ухом.
– Не придётся, – уверенно ответила я, – Потому что теперь решаю я, а не ты. И я решила быть с тобой несмотря ни на что. Так что смирись с моим выбором.
Шанти тихо рассмеялся, а потом сказал:
– Говорят, в Пустоши Забвения нет ничего, кроме лесов, через которые не упадёт ни один солнечный луч.
– Пускай. Зато всегда будет крыша из крон над головой на случай дождя.
– Там нет зверей и птиц.
– Зато и хищников нет. А прожить можно и на растительной пище.
– Там вечная тишина.
– Зато никто не орёт во всю глотку на луну, и не мешает спать.
– А ещё там…
– Но ведь вместе нам ничего не страшно. Правда?
Ответом мне был новый поцелуй. Робкий, в щёку. Ох, кажется, у меня теперь будет много времени, чтобы побороть в Шанти эту сарпальскую застенчивость с женщинами и научить целоваться.
– Ну что, идём? – спросила я.
– Если ты так решила… – снова последовала эта уклончивая фраза.
– Решила, – твёрдо отрезала я и взяла его под локоть, чтобы направиться к злосчастной роще, что скрывает за собой врата в другие миры.
– Чужестранка, – услышала я в голове мужской голос. – Уж коль ты решила пожертвовать своими годами ради ребёнка, которого даже не видела, не хочешь ли предложить за его жизнь три своих?
– Что? – не поняла я и обернулась. – Какие ещё три жизни? Откуда им взяться, да ещё в таком количестве?
Ответом мне был странный жест. Мужчина похлопал себя ладонью по груди, а я машинально потянулась рукой к разрезу рубахи и нащупала моего скорпиона. Чудодей одобрительно кивнул.
– Три раза ты была близка к смерти, и все три раза он один не дал порваться нити твоей жизни. В этом камне заключена великая сила.
Великая сила, что три раза не дала мне умереть? В первый раз – от укуса змеи-демона, второй – от лихорадки, и третий – когда Нейла вытягивала из меня воспоминания вместе с душой.
– Вам нужен этот камень? – поняла я, и поспешила стянуть его с шеи и протянуть чудодею. – Забирайте. Передайте богам или оставьте себе. Только не дайте девочке умереть.
Мужчина не шелохнулся, даже не протянул руку, а вместо этого спросил:
– Ты готова расстаться со своим амулетом? Кто будет защищать тебя в следующий раз, когда над твоей головой нависнет опасность? А ведь она уже давно ходит за тобой по пятам и стоит за правым плечом. Она всё время близко.
Если честно, его слова немного напугали меня. Но с другой стороны…
– Значит, буду вести себя осторожней, тогда и амулет не понадобится. Лучше извлеките их него живительную силу и отдайте её больной девочке. И попросите богов, чтобы оставили её в покое.
– Мы и сами знаем, что делать, – услышала я женский голос, а сама шатенка решительным шагом направилась ко мне. – А тебе надо знать только одно. Совершая сделку, не смей жалеть о ней. Иначе от неё не останется и следа и все вернётся на круги своя. И он, – тут она строго посмотрела на Шанти, и я невольно ухватила его за ладонь и крепко сжала, лишь бы не отпускать от себя, – он снова будет искать нас, чтобы обменять свои годы на жизнь дитя. Вот только дитя может не дождаться, когда он найдёт вход в наш мир.
Какое жуткое предостережение. Из него я уяснила самое главное:
– Ничто в этом мире не заставит меня пожалеть о спасении ребёнка. Даже приближающаяся смерть.
С этими словами я протянула янтарный амулет женщине. Пусть пополнит свою коллекцию аметистов новым самоцветом.
Чудодейка положила камень на сомкнутые ладони, и в следующий миг из них выполз скорпион. Перебирая лапками, он побежал вверх по её руке, преодолел плечи и шею, заполз на другую руку и вернулся обратно в свой камень.
– Силён… – удовлетворённо протянула чудодейка. – Чем больше несчастий, тем больше он накапливает сил, чтобы им противостоять. Ты славно постаралась напитать этот камень живительной мощью.
О да, ещё как постаралась, в таких опасных путешествиях-то. И как теперь буду без его защиты… Так стоп, нельзя жалеть о сделке. Жизнь ребёнка важнее безалаберного полагания на мистические силы. Как важно и то, что Шанти теперь не должен делиться с родственницей своими годами.
– Всё, сделка завершена? – на всякий случай спросила я, вцепившись в руку Шанти. – Нам больше не нужно идти с вами в Пустошь Безмолвия? Моего амулета хватит, чтобы освободить нас от этой повинности?
– Закройте оба глаза, – внезапно приказал мне голос мужчины. – И думайте о доме. О том месте, где всё ещё ждут вас.
Веки неприятно отяжелели, и меня потянуло в сон. Глаза закрылись сами собой, и в сознании разлилась тьма. Все звуки смешались и превратились в монотонный треск. А потом раздался хлопок, и я резко открыла глаза.
Зеленые вспышки в облаках, облезлый бок верблюда справа, а слева Шанти с Гро... А еще сварливая ругань Леона. Кажется, мы вернулись в родной мир! Оба!
– Проклятье, Эми, да что у вас обоих в головах? – разорялся Леон. – Ладно, он в школе толком не учился и физику не проходил, но ты-то должна знать про опасность электрического тока. Молнии кругом сверкают, бьют в колонну. А между прочим, золото – хороший проводник. А тебе этот кусок золота вблизи поснимать вздумалось, еще руку к нему потянула. Ну как тебе, приятно, когда тысячи киловатт проходят через тело?
Я попыталась приподняться и сесть, но слабость во всём теле заставила опуститься на тюк и простонать:
– Лео, что случилось?
Он обескураженно посмотрел на меня и воскликнул:
– Да тебя молния ударила! Прямо на моих глазах. И его.
Тут он перевёл взгляд на Шанти, что в отличие от меня нашёл в себе силы подняться, и теперь вопросительно смотрел на верёвку, затянутую петлей на его ноге. Он тут же что-то спросил у Леона и внимательно слушал его ответ, даже согласно кивал, пока отвязывал верёвку.
– Лео, – не выдержала я. – Да что произошло? О какой молнии ты говоришь? Мы с Шанти успели войти в дверь между мирами. Мы видели гору Фум и Осевой остров, мы нашли стражей огненных врат, отдали им цилиндр и даже выпросили исцеление для маленькой девочки...
– Эми, – с чего-то вдруг Леон решил помахать ладонью перед мои лицом, – ну-ка скажи, сколько пальцев?
Я взглянула на руку и не смогла сдержать раздражения:
– Три. У меня все в порядке с головой и памятью, не надо этих дурацких проверок.
– А, по-моему, надо. Не знаю, в каком там мире ты путешествовала, но когда ударила молния, меня аж отшвырнуло от колонны, такая вот силища вырвалась наружу. Верблюды со страху разбежались, кухарка с воякой кинулись их ловить, а мы с Гро бросились к вам. И что мы увидели?
– Что?
– Сначала яркую вспышку. Мне на миг даже показалось, что вы в ней растворились. А потом я пригляделся, нет, лежите на земле, оба ладони положили на эту проклятую колонну, куда молнии бьют, да ещё за руки держитесь. Цепь замкнулась, упорядоченное движение электронов по проводнику в действии. Короче, нашёл я пару длинных костей, воткнул одну глубоко в песок, привязал к ней Гро, чтобы не приближался к хозяину. Он же ещё тот коняга, размах лап под метр в прыжке, вдруг его током убьёт, если вкопанная в песок колонна под напряжением. Сам-то я мелкими шажками до вас добрался. Сначала костью отвел ваши руки от колонны, потом попытался между собой ваши ладони разлепить. А от вас таким холодом веет, будто вы с зимней улицы в тёплый дом зашли. Но я слышал, после удара молнии всякие чудеса бывают. В общем, накинул я петлю на твою ногу и мелкими шажками пошёл обратно, лишь бы тебя подальше от колонны оттащить. Потом за Шанти вернулся, тоже петлю ему на ногу и к тюкам. Вытащил я вас из опасной зоны. А тут и вояка с кухаркой верблюдов отловили. И вот сидим мы теперь все здесь, и я вас спрашиваю, с какого перепугу вы попёрлись к этой колонне в грозу?
А дальше я долго пыталась объяснить, что здешние беззвучные молнии не молнии вовсе, а вспышки света, что открывают дверь в другой мир. Разумеется, Леон мне не верил. И тогда мне пришлось прибегнуть к последнему аргументу.
– Цилиндр. Я отдала его стражам огненных врат. Если мне всё просто привиделось, тогда он должен по-прежнему лежать в сумке. А если его там нет, то...
Я открыла сумку и принялась ворошить её содержимое. Объектив, кассета с пленкой, еще один объектив... Так, а это что такое?
Я вынула незнакомый предмет и не поверила своим глазам. Золотые монеты, что я загребла в подземном городе, слиплись, приплавились друг к другу и стали корявым монолитом.
– Ну вот, – прокомментировал Леон, – а представь, что сила молнии может сделать с человеческим организмом. До сих пор не могу понять, как вы оба живы-то остались.
Как же так? Неужели всё, что я видела, было лишь сном, болезненной игрой воображения? Нет, не может быть, я не хочу, я отказываюсь в это верить!
Я вытрясла из сумки остатки содержимого, но цилиндра так и не нашла. Значит, все же не привиделось. А мой скорпион... Я коснулась груди и не нащупала его. Выходит, он тоже остался там, на другом краю реальности.
– Наверное, выронила где-то вместе с цилиндром, – упорствовал в своём скептицизме Леон. – В подземелье, где же ещё. Ладно, спустимся туда днём, поищем его. Иначе как мы выполним поручение твоей знакомой ведьмы и выберемся из этой проклятой пустыни? Слушай, Эми, а что это с твоей рукой, а?
Я и сама озадаченно глянула на ладонь, потом перевернула её и увидела на коже розоватый знак – ветвистая полоса по линии вен, что начинается на кисти и теряется где-то под рукавом.
– Ну, всё, будет теперь у тебя славный синяк. Ты потом внимательно посмотри, он по всему телу должен остаться. С живыми проводниками всегда так. Вот, смотри, у Шанти та же самая история.
И вправду, ветвистый отпечаток вен протянулся и по его руке. Я невольно потянулась к его ладони и снова взяла за руку. Невероятно! Наши отпечатки примкнули друг к другу и сошлись на месте ветвистого разрыва между большим и указательным пальцами. Эти полосы словно продолжения друг друга, словно знак нашей с Шанти незримой связи, которую предопределили сами сарпальские боги.
Я подняла глаза, и остатки мыслей напрочь вылетели из головы, стоило мне увидеть улыбку Шанти и его тёплый взгляд. В них было столько ласки, заботы и... любви? Не знаю точно, я всегда боялась этого слова. Но сейчас я подумала именно о ней. О любви. Вдруг я впервые в жизни нашла её?
– Ну, не буду вам мешать, – услышала я понурый голос Леона, а в следующий миг он встал и удалился.
Он видел наши переглядывания? Он всё понял? Хотя, к чему эти вопросы, я и так знаю, что Леон давно догадывался о моих чувствах к Шанти, о моих невысказанных желаниях на его счет. Леон ведь знает меня как облупленную, от него ничего не скрыть.
– Эмеран, – тихо сказал Шанти, когда мы остались одни, – если бы я знал, что у тебя был чудодейственный амулет...
– Если бы я сама знала, что он может помочь твоей родственнице, я бы сразу его отдала чудодеям. Не раздумывая.
И снова на устах Шанти появилась эта тёплая улыбка.
– Но теперь у тебя нет амулета. Нет защиты, что столько времени оберегала тебя. Из-за меня.
– Ничего страшного, – пожала я плечами, – как-нибудь справлюсь без поддержки незримых сил.
– Тогда позволь отныне мне оберегать тебя. Теперь это мой долг. До конца моих дней. Самый желанный долг из всех возможных.
– Ты хочешь стать моим стражем?
– Я бы хотел стать верным охранителем твоего сердца, твоим преданным спутником на самой извилистой и опасной дороге, что зовётся жизнью. Если ты только позволишь мне быть рядом и дарить тебе каждый день счастье и отводить грусть.
Позволю ли? Да даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что услышу однажды нечто подобное от Шанти.
– Ты… я… – попыталась я подобрать внятные слова, чтобы выразить своё пылкое согласие, но тут в наш разговор влезла Иризи.
– О, боги сковали вас нерушимыми узами.
Девушка обошла нас и села рядом, чтобы опустить голову и внимательнее рассмотреть ветвистые линии на наших сомкнутых руках:
– Такие знаки не даются просто так. Они как половинки единого целого. Где бы вы теперь ни были, в каких городах и странах ни жили, эти ветви всё равно будут тянуться друг к другу, и вы вместе с ними. Потому что эти ветви – части единого дерева, что должно принести плоды.
Как странно: в её голосе звучит удивление, но ни капли досады или сожаления. Ей будто всё равно, что Шанти теперь не сводит с меня глаз, а на неё больше не смотрит. А как же дом близ персикового сада, и верблюжьи ковры, о которых она так мечтала? Кто теперь подарит ей всё это? А что же тогда уготовано мне? Тот самый домик в глухой старосарпальской деревушке, о котором я даже боялась думать?
Разум разрывали на части противоречия и страхи, и только шум со стороны частокола колонн заставил меня отложить в сторону душевные терзания и насторожиться. А ещё приглядеться.
В ночных облаках по-прежнему вспыхивали зелёные огни, и в этой подсветке я увидела две приземистые фигуры в серых одеяниях, что пятятся боком и тащат в руках увесистое блюдо. Щит с золотом! Это камалистки, они выбрались из засыпанного песком города. Я даже рада, что с ними всё в порядке, и они целы. Так, а что это чернеет поверх их поблескивающего улова?
За пару минут девушки добрались до нашей стоянки и с облегчением опустили свою ношу на песок. А на горе золота с важным видом разлеглась иссушенная голова сатрапа. Ну да, я должна была догадаться.
– О, сестрица, поздравь нас с богатой добычей. Теперь наши сестры в Румелате не будут бедствовать. Мы раздадим им золото, и они и смогут уйти от своих поганых мужей в вольную жизнь.
– Ха, – услышал эти речи Чензир, что вьючил вместе с Леоном верблюдов, и спросил, – а если мужья своих жён не отпустят, да ещё и с золотом?
– Тогда таким мужьям голову с плеч, а из голов вещунов понаделать.
Чензир смачно сплюнул под ноги и сказал:
– Только в вашем поганом Румелате такое беззаконие и может твориться. Будь проклята ваша блудливая сатрапка Алилата. Нельзя женщине править сатрапией, это же всем известно.
– Не трогай нашу освободительницу, презренный! – вскипела одна из девушек. – Кончилась в Румелате ваша мужская власть. Настало время женщинам править и во дворцах, и в домах, и в лачугах.
Ух ты, оказывается, одной из сарпальских сатрапий правит женщина. Огромное достижение для этого патриархального континента. Надо будет разузнать об этой Алилате и её правлении. Ну, а сейчас пора бы вмешаться в спор камалисток и Чензира, а то повышенные тона рискуют вскоре перейти в драку.
– Эта ваша сушёная голова лишь мертвечина, – насмехался он, – череп и кожа. Ничего он вещать не умеет. Нет в нём колдовской силы.
– Тогда давай проверим, – сверкая злобным взглядом, сказала одна из девушек. – Спроси, что хочешь, вещун тебе всё расскажет.
– Да конечно, расскажет он. Знаю, я эти фокусы. Любая чревовещательница может по базарной площади гулять, старый череп всем под нос тыкать и притворяться, будто это он что-то там говорит, а не она. Сказки все это для детишек.
– Тогда, – хитро сощурилась вторая камалистка и почему-то задержала взгляд на Леоне, – пусть чужеземец на своём чужеземном языке спросит, а вещун ему на чужеземном языке и ответит. Вот тогда забудешь ты обо всяких фокусах и чревовещателях.
Мне эта затея сразу не понравилась, но не успела я ничего сказать, как камалистка уже подскочила к Леону, схватила за руку и потянула в сторону щита с головой.
– Большой розовый господин, позволь отблагодарить тебя за то, что вернул мне мои сандалии. Не всякий мужчина вернет женщине украденное. А ты вернул. Наверное, не совсем ты заблудший, тебе ещё можно оставить голову на плечах. А в благодарность за твою честность позволь моему вещуну открыть тебе тайны грядущего.
– Эми, – напряжённым голосом спросил Леон, как только белоглазая камалистка подвела его к щиту с черепом, – чего ей от меня надо?
– Она хочет тебе погадать. Только, Лео... будь осторожен. И не трогай череп. По-моему, он может укусить.
– Чего? – внезапно хохотнул он. – Вот эта кочерыжка и вдруг укусит? Да она же дохлая.
И конечно же он потянул в черепу руку, но не успела я даже взвизгнуть, как глазницы сушёной головы запылали белым светом, а челюсть предупредительно клацнула.
– Чёрт побери, что это за тварь?! – скороговоркой выпалил Леон и тут же одёрнул руку.
Камалистка сняла с шеи шнурок с привязанной к нему пластиной и вложила её в рот мертвеца. Челюсть щелкнула, рот захлопнулся, а из черепа начал доноситься тихий резонирующий шум, будто пластина, вставленная на место иссохшего языка, вибрирует.
– О, мудрый вещун, скажи, кто стоит перед тобой? – подчёркнуто помпезно воскликнула девушка и повернула череп в сторону оторопевшего Леона.
– Ле-е-е… ту-у-у-ун… Ле-е-е… о-о-он… А-а-а-а… ла-а-ар… – прогудел череп.
Летун Леон Алар? Мертвец вправду сказал это по-аконийски?
Судя по растерянному виду Чензира, он впечатлился от происходящнго не меньше Леона.
– Эми, что это такое? – полушёпотом спросил он меня, – Откуда оно знает моё имя?
– В этой голове поселился древний дух, – попыталась объяснить я. – С тех пор, как мы побывали на кладбище с железными колоннами, он путешествовал вместе с нами в цилиндре. За это время он, наверное, многое о нас узнал.
– Ну же, розовый чужеземец, – вмешалась камалистка, – спроси вещуна о чём хочешь, и скажи этому маловерному, – тут она глянула на Чензира, – правду ли тебе сказал вещун.
Я перевела её просьбу, а Леон, недолго думая, ввязался в странную игру.
– Как звали моего отца?
– Же-е-е…ро-о-ом
Леон нервно сглотнул и продолжил:
– А как зовут мою мать?
– А-а-а… ли-и-ис.
Жером и Алис. Да, всё верно, ненасытный сатрап не врёт. А ведь всё эти дни Леон вслух не вспоминал о своих родителях. Значит, дух не подслушивает. Он просто знает, кто мы есть на самом деле. И наверняка не только это.
Кажется, и Леон пришёл к схожему выводу, и потому начал сыпать вопросами:
– Что случилось с моей ласточкой?
– Пти-и-и-цы-ы-ы… ка-а-а-мни-и-и…
– А получу ли я страховку за неё?
– Да-а-а-а…
– А когда я вернусь домой?
– Три-и-и-и…
– Три? Три чего? Дня? Месяца? Недели? Или…
– Да-а-а-а
Три недели. Какая приятная новость.
– Эми, ты слышала? Три недели, – радостно повторил мне Леон. – Через три недели мы уже будем в Фонтелисе.
– Ты будешь, – окончательно поняла для себя я.
– Что?
– Ты спрашивал про себя. Это ты вернёшься через три недели в Фонтелис.
Да, именно так всё и будет, если череп не врёт. Леон вернётся, а я… Я просто не смогу расстаться с Шанти.
– Слушай, голова, – продолжил расспрашивать Леона, пропустив мимо ушей все мои слова, – а когда вернёмся домой, что меня там ждёт, а?
– Сла-а-ва-а-а…Жё-ё-ё-ны-ы-ы… Де-е-ень-ги-и-и… Не-е-е-бо-о-о…
Слава, жёны, деньги и небо? Как интересно. Особенно про жён во множественном числе. Это же сколько у него их будет?
– Эми, – тут же воодушевился Леон, – а давай, про тебя спросим. Голова, а скажи…
– Нет, Лео, я ничего не хочу про себя знать, – отрезала я.
– Но почему? Забавно же. Пройдёт время, потом сравним и поймём, сбылось или не сбылось.
Нет, я точно ничего не хочу сравнивать. Я уже слышала одно предсказание. Четыре ребёнка, пасынок и стылый муж. Не хочу, чтобы голова снова мне о них напомнила. А если… Иризи ведь говорила, что высшие силы творят нашу судьбу и меняют её на свой лад, если попросить. Что, если чудодеи переткали полотно моей судьбы? Прямо сегодня, когда я предстала перед чудодеями, их верными слугами, вместе с Шанти. Ведь не зря на наших руках отпечатался объединяющий знак, не зря Энтаур заставил самолёт Леона упасть посреди пустыни, не зря наши дороги с Шанти пересеклись… Или судьбу не изменить? Да даже если так, я всё равно попытаюсь, иначе не прощу себе свою покорность и смирение. Но для начала мне нужно перестать слушать всякие предсказания. Они не должны сбивать меня с намеченного пути.
– Лео, – подумала и сказала я ему, – у тебя будет интересная и насыщенная жизнь. И это главное. За меня не переживай.
– Точно? – как-то неуверенно спросил он.
– Точно. Ты лучше скажи Чензиру, доволен ли говорящей головой. А то он не верит, что она может знать другие языки, кроме сарпальского.
Леон глянул на встревоженного стража и со значением пару раз кивнул.
– Вот! Вот, – возликовала камалистка. – Вещун знает заморские языки! Вещун знает, что творится за океаном! Всесильный предсказатель отныне послужит Румелату и властительнице Алилате! Сестрица, спешим скорее домой, одарим наших сестёр золотом, поможем им избавиться от власти ненавистных мужей. Поможем милостивой Алилате прознать коварные планы сатрапа Сураджа и защититься от его неуёмной власти. Вперёд, домой! В Румелат!
На этом девушка выдернула шнурок вместе с пластиной изо рта черепа, и свет в его глазницах мигом погас. А потом камалистки подхватили щит с золотом и говорящей головой и попятились в сторону пустыни. Удивительно, но стоило одной из них пронзительно свистнуть, как из-за бархана показались два сбежавших верблюда. Ах вот где они были, просто прятались от нас и покорно ждали хозяек. Ну, пусть теперь и везут их в Румелат, нам же лучше – не придётся делиться с ними нашими вьючными верблюдами, что лишились своей ноши. Да и нам самим теперь надо… А что же нам теперь нужно делать дальше?
– Ну что Эми, – сказал Леон, – поспим немного и снова в путь? Куда мы там собирались идти искать какие-то ворота? На юг? Ладно, пойдём ближе к вечеру. Только надо будет вернуться в подземелье, поискать, где ты потеряла цилиндр, а то без него на нас отсюда стервятники точно не выпустят. А потом ещё эти змеи с тарантулами…
Он и дальше говорил о том, куда нам стоит держать курс, как мы снова спустимся в засыпанный песком город, но только под его руководством, а я думала лишь об одном – как понять, пало ли заклятие Нейлы? Не хочу думать, что мир чудодеев мне только привиделся, а цилиндр и амулет просто потерялись. Да и Шанти… Я вижу, как он смотрит на меня, не хочет отводить глаз. Значит, мы всё же были с ним вместе на пороге Пустоши Забвения, он слышал мои признания, и они врезались ему в память и сердце.
– Госпожа, – услышала я тихий голос Иризи, что приблизилась ко мне вплотную, пока я не сводила глаз с Шанти. – Госпожа, что с твоим скорпионом? Где же он?
– Теперь он больше не мой. Чудодеи забрали, чтобы выкачать из него живительную силу и отдать её маленькой девочке.
