Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 109 страниц)
– Я в курсе его извинений, – холодно сообщила я. – Золотое блюдо с набором обеденных мисочек мне уже прислали.
– Вот видишь, он действительно очень сожалеет обо всём случившемся. Его генерал, по слухам, впал в немилость и уже выслан из Синтана.
– А жена губернатора? Я больше не видела её фотографий в газетах, где писали о Синтане. Может, с ней что-то случилось? Может, она, как и генерал впала в немилость из-за демарша против губернатора?
– Ты про ту записку, которой не было?
– Дядя, я же сто раз объясняла тебе и людям из секретной службы, записка от Гилелы к визирю Сахирдина была, я пронесла её через три сатрапии, но потом я слегла из-за лихорадки. Меня без чувств таскали из деревни к побережью, от побережья к лодке. Наверное, где-то на этом пути моя рука задела ветку или острый камень, и бусины-капсулы на браслете оторвались. Да, я не сберегла ни адрес поверенного, ни саму записку, но она точно была.
– Была или не была – какая теперь разница? Ты и о её содержании имеешь весьма поверхностное представление.
– Почему же? Мой проводник прочитал мне всё, что там было написано. Я постаралась запомнить текст и пересказала его тебе.
– Пересказала мифическую записку, которую никто кроме тебя не видел, да ещё и со слов малограмотного туземца?
– Он не малограмотный, – поспешила одёрнуть я дядю, но он моего возмущения даже не заметил.
– Эмеран, ты и сама должна понимать, что вся эта история с посланием выглядит очень неубедительно. Был бы листок с текстом, нам было бы что предъявить дипломатам и секретной службе, а так… Да даже если записка и была, ну какое нам дело, планируется ли покушение на сарпальского царя или нет? Это внутренняя сарпальская политика, нас она не должна касаться.
– Как это, не должна? А если после убийства царя по всему Сарпалю вспыхнут гражданские войны между сатрапиями, и даже Чахучан погрузится в хаос? Что тогда будут делать строители железной дороги? А скупщики фруктов? Из-за войны все экспортно-импортные компании тут же разорятся, инвестиции будут потеряны, а аконийцы будут изгнаны из Чахучана, как когда-то были изгнаны тромцы из Старого Сарпаля.
– Понимаю твои опасения и заботу об аконийских торговых компаниях, но без записки нет никаких доказательств заговора. Как нет и мотива покушения на твою жизнь. Так что отпусти все обиды и забудь о Чахучане, как о страшном сне. Я же предлагаю тебе посетить совершенно иную сатрапию. Что скажешь об Ормиле?
– Ормиль? Ормиль… – попыталась припомнить я. – В отеле Камфуни работает труппа ормильских танцовщиц. По вечерам они демонстрируют туристам экзотические танцы в открытых развевающихся нарядах. Одну из девушек я даже снимала для почтовой открытки.
– Вот видишь, ты даже кое-что знаешь об Ормиле. Уже хорошо.
– Нет, дядя, я ничего не знаю и знать не хочу. Я никуда не поеду. Я ещё слишком молода и не успела толком пожить.
– Когда ты успела стать такой паникёршей, Эмеран? Я читал черновики твоих записок для альбома и не уставал поражаться твоей выдержке в любой трудной ситуации.
– Кстати, куда пропали мои черновики, после того, как я дала их тебе для правки? Дядя, только не хитри. Твои знакомые цензоры местами изуродовали мой текст до полной потери первоначального смысла. Я уже поняла, они испугались международного скандала и потому смягчили тон моего повествования. Но где теперь мои первоначальные записи? В тайном архиве под грифом "Совершенно секретно"?
– Не преувеличивай, – вяло запротестовал он, – они где-то в моём рабочем кабинете. Если хочешь, я поищу их на неделе. А пока выслушай и обдумай моё предложение.
– Твоё? – усомнилась я.
– Хорошо, не моё, а компетентных людей из министерства иностранных дел. Твой фотоальбом о северо-западном Сарпале имел очень большой успех. Не только на нашем континенте. Отпрыски сарпальской знати, что учатся в тромских университетах, с не меньшим интересом его изучали, а потом отправляли экземпляры на родину. В общем, маркиза Мартельская стала знаменитостью не только на северном континенте, но и среди образованной прослойки Сарпаля. В Ормиле твой альбом попал в библиотеку самого сатрапа Джелеха мин-Зибана. До меня дошли слухи, что он не прочь нанять тебя для работы над новым альбомом о его родном крае. Ну, что скажешь, племянница? Готова принять приглашение сатрапа и заработать ещё на парочку винодельческих поместий?
Признаться честно, первой мыслью было сказать веское "нет", но очень быстро во мне взыграла жадность. Нет, больше дарить винодельни отцу мне не хотелось, а вот с мечтой организовать первый в королевстве завод по производству материалов для цветной печати я так и не рассталась. После затратных покупок земель и акций я осталась почти на мели, так что очередной гонорар за альбом, которому гарантирован успех, точно не будет лишним.
– Ладно, я подумаю над предложением твоих компетентных знакомых, – обтекаемо сказала я, чтобы дядя не радовался раньше времени. – Только объясни мне, каким образом я попаду в Ормиль, если он закрыт для посещения иностранцами?
– На самом деле, не закрыт, – удивил меня дядя. – На континентальную часть сатрапии можно попасть по личному приглашению приближенных к сатрапу лиц. А вот ормильский остров Макенбаи к северу от материка открыт для туристов.
– Макенбаи? – припомнила я. – Точно, это же что-то вроде Камфуни, только без пятидесятилетней аренды. Наши танцовщицы в отеле говорили мне, что раньше работали на Макенбаи в отеле. По вечерам они танцевали перед тромскими туристами, а днём жили в деревне в пяти километрах от берега.
– Вот видишь, ты даже о Макенбаи кое-что знаешь. Осталось только решить, как ты туда доберёшься? Что думаешь об авиации? Долететь на самолёте до острова будет намного быстрее и проще. Сможешь договориться с тем приятелем Лориана, что увёз тебя с Камфуни?
– Понятия не имею. Самолёт – это не его личный транспорт, а собственность почтовой компании. Разве кто-то посылает из королевства авиапочту на Макенбаи?
– Может и посылает, об этом у своего знакомого и спроси. И сообщи издателю о своих планах, пусть выплатит тебе аванс, чтобы были средства добраться до Восточного Сарпаля. Найми ассистента, чтобы было не страшно одной путешествовать по безлюдным местам. И в путь. На Макенбаи тебя встретят и отдадут пригласительное письмо от сатрапа Джелеха мин-Зибана. А дальше тебя ждёт работа, море новых впечатлений и ещё больший успех у любителей южной экзотики.
Действительно, заманчивая перспектива. Вот только мне интересно:
– С чего это вдруг наше министерство так печётся об издании альбома об Ормиле? Королевству мало Чахучана, хочется забраться ещё и в восточную сатрапию?
– Почему бы и нет? Если честно, мне неведомы мотивы министра, знаю только, что твой фотоальбом поможет ублажить ормильского сатрапа и растопит его чёрствое сердце. Пример Старого Сарпаля научил ормильцев настороженно относиться к иностранцам. Тромцев там абсолютно точно не ждут, разве что туристов, с которых можно получить немалый доход в валюте. А вот аконийцы – совсем другое дело. Мы демонстрируем в Чахучане совсем другую политику международного общения, выказываем больше уважения к местной культуре и религии. В общем, ведём себя как заинтересованные в долгосрочном сотрудничестве компаньоны. Но одной демонстрации мало. Так что, Эмеран, на тебя вся надежда. Сделай красочный альбом об Ормиле с приятными комментариями под каждой фотографией. Помоги родному королевству завоевать расположение ормильского сатрапа и открыть границу. Уверен, ты с этой задачей справишься.
– Да будет так, – пришлось согласиться мне.
Всё-таки одни лишь деньги не способны удовлетворить все желания человека. Нужна ещё и уверенность, что ты вершишь великие дела. Или помогаешь их вершить. Хотя бы самую малость.
Да и есть кое-что ещё, что заставляет моё сердце биться чаще при любом упоминании Сарпаля. Шанти. Знаю, в Ормиле я его точно не встречу, но обязательно зайду в местный храм Азмигиль. А вдруг, чудеса случаются.
Глава 2
С началом рабочей недели я стала неистово готовиться к предстоящей поездке в Ормиль. Первым делом я добилась аудиенции у заместителя министра иностранных дел и заручилась письменным обещанием в поддержке предстоящего предприятия. Не хочу, как в прошлый раз остаться на чужбине без поддержки аконийских дипломатов.
После министерства я сразу же отправилась в госпиталь, чтобы сделать новые прививки, а потом и в оружейный магазин, где приобрела револьвер с пятью коробками патронов. Да, я теперь учёная, и без убедительного средства защиты в незнакомую сатрапию не сунусь. К тому же, продавец заверил, что из купленной мною модели можно успешно охотиться хоть на гусей, хоть на морских медведей. Поэтому после магазина я отправилась в тир – надо же мне научиться добывать мясо для собственного пропитания.
После ежедневных тренировок в тире я взяла за правило посещать городскую библиотеку и изучать всевозможные книги, статьи и брошюры об Ормиле и навыках выживания в длительных походах. Теоретическая подготовка крайне важна в моей работе, теперь я это знаю.
Следующим этапом стал поиск лётчика с пассажирской машиной, который согласится на трансокеанский перелёт до Макенбаи. Я обратилась к моему спасителю Дамьену Монье, и он обещал поискать такового среди коллег. Мне же оставалось только ждать ответа, набираться опыта в стрельбе, узнавать много нового о северо-восточном Сарпале и собирать подходящий инвентарь для пешего путешествия.
В один из дней я всё же наведалась к издателю и известила его о своих планах. Он пришёл в восторг и обещал за три дня найти инвестора, который оплатит и аренду самолёта, и экипировку, и плёнки с фильтрами для съёмки.
В итоге я вернулась в издательство в оговоренный день, но застала в кабинете моего редактора вовсе не его самого, а сидящего возле стола графа Гардельского.
– Вот мы и встретились, маркиза.
До чего же приторная улыбка играет у него на устах. Так и хочется её стереть какой-нибудь колкостью.
– Если вы и есть тот самый инвестор, – с ходу начала я, – давайте скорее сюда чек, мой издатель вернёт вам деньги после публикации альбома.
– О, неужели вы готовы принять от меня деньги? А как же финансовая независимость? Как же лелеемая вами свобода? Как же принципы и честь незамужней женщины? Не думал, что за четыре с половиной месяца, что мы не виделись, вы так сильно изменитесь.
– Зато вы всё тот же. Снова путаете личную выгоду с деловой.
– Правда? А разве не вы только что потребовали у меня чек?
– Если это вас так смущает, можете отдать его моему редактору, а он передаст чек мне. О тратах я отчитаюсь перед редактором, а он отчитается перед вами. Остальное меня не интересует. И если чека нет, всего доброго.
Я выждала пару секунд и, не видя от графа никакой реакции, поспешила развернуться и направиться к двери. И тут он произнёс:
– Кроме чека у меня есть для вас кое-что поинтереснее. Что скажете, Эмеран?
– Скажу, что не люблю загадки. Ближе к делу.
– О, сколько нетерпения. Вы такая соблазнительная, когда на вашем лице появляется этот высокомерный взгляд.
Ну, всё, я устала это слушать. Самое время взяться за дверную ручку и покинуть помещение. Стоило мне только повернуться, как граф ошарашил меня:
– "Экс 06", серийный номер 0908776 с царапиной на счётчике кадров и отломанным креплением для вспышки.
Это же камера Лориана! Та самая модель, те самые дефекты, о которых можно узнать, только если подержать камеру в руках. Выходит, она не пропала бесследно вместе с Леонаром. Граф смог найти и вернуть её.
– Где она? – в нетерпении спросила я.
– В моём поместье на западном побережье, – спокойно ответил граф, не сводя с меня пристального взгляда. – Если желаете забрать, придётся приехать за камерой лично. Двери моего дома отныне открыты для вас. Можем отправиться туда хоть сейчас. Только вы и я. Никто нас там не побеспокоит. – Тут он поднялся с места и осторожной невесомой подходкой начал подкрадываться ко мне. – В приватной обстановке мы сможем обсудить много интересных тем. Например, ваше хамское бегство с Камфуни, винодельческие интриги с Клодоном за моей спиной, моё искреннее желание простить вашу дерзость…
Он приблизился вплотную, но я не дрогнула и не отступила от графа ни на шаг – хотела показать ему свою выдержку. А он принял мою стойкость за капитуляцию и уже нашёптывал на ухо:
– … а после ночи примирения мы сможем обсудить дату нашей свадьбы и объединение акций винодельни в Фавроле. Что скажете, Эмеран? Хотите получить вашу камеру назад?
Его губы замерли в опасной близости от моих. И мне стало так мерзко.
– Какой же вы бесчестный человек, – процедила я. – Это же память о моём покойном брате. Его подарок мне.
– Стало быть, этот подарок для вас очень важен. Вот и докажите, как сильно вы дорожите памятью о брате.
– Лориан был бы против таких жертв. Он бы сказал, что нет в этом мире такой ценной вещи, на которую можно было бы обменять собственную честь. А ещё он бы посмеялся над вашими ребячьими попытками заманить меня в ваше поместье. Вы слишком самонадеянны, Эжен. Вам не идёт.
– Вам тоже не занимать целеустремлённости. Это нас и роднит.
– Даже не мечтайте. У нас нет ничего общего. И не может быть, особенно сейчас, когда я не одна.
– Что это значит? – насторожился граф.
– А разве не ясно? В моей жизни есть мужчина. И ему очень не понравится, если я расскажу о вашем непристойном предложении.
На миг граф замер, потом поражённо моргнул и наконец сделал шаг назад. Да, я умею убедительно блефовать.
– Кто он? – последовал излишне резкий вопрос.
– Не ваше дело.
– Я его знаю?
– Непременно. Его знают все.
А что, сделаю вид, будто я уже лично знакома с наследным принцем и сумела его очаровать. Ложь всегда должна быть продуманной.
– В таком случае, сможет ли ваш безымянный мужчина повлиять на издательство, когда оно откажет вам в печати альбома?
– Не откажет.
– Уверены? – ухмыльнулся граф. – Может, проверим, у кого больше связей и влияния?
– Проверять будете в министерстве иностранных дел, – веско сообщила я. – Оно заказало мне альбом. Так что в ваших же интересах отдать мне чек для оплаты поездки в Ормиль. Не дадите, будете долго убеждать министра, что не помышляли о государственной измене, когда сорвали важное международное мероприятие.
Граф заметно оторопел от моей реплики, кажется, на миг даже испугался, но быстро взял себя в руки и с усмешкой сказал:
– А вы умеете добиваться своего. Похвальное качество.
А после он вынул чековую книжку и спешно заполнил бланк, после чего оторвал его и протянул мне.
– Прошу. – И я уже сомкнула пальцы на уголке чека, как граф прибавил, – Так приятно знать, что теперь вы согласны быть у меня в неоплатном долгу и даже не противитесь этому.
– Не заблуждайтесь. Вы инвестируете издательство, а не его автора. Сейчас отдам этот чек здешнему бухгалтеру, потом будете требовать все неоплатные долги у него.
На этом я вырвала чек и уже открыла дверь, но граф явно не хотел оставлять за мной право на последнее слово.
– Вы всё равно никуда от меня не убежите, Эмеран. Больше я этого не допущу.
– Что это значит? – насторожилась я и на всякий случай прикрыла дверь. – Я должна ехать в Ормиль, вы не сможете мне помешать.
– Даже в мыслях не было. Знаете, я никогда не проводил отпуск на Макенбаи. Говорят, весной там очень живописная природа. А в частном самолёте приятней лететь вдвоём. Ваш безымянный мужчина ведь не будет против остаться в Фонтелисе, когда мы с вами вдвоём отправимся навстречу южному солнцу?
О нет, только этого мне не хватало. Ну, что за прилипчивый тип?
– Я и полечу вдвоём. С пилотом. А вы можете отдыхать, где хотите, только не мешайте мне работать.
Всё, теперь я решила окончательно уйти, но в спину прилетело:
– Как только зафрахтуете подходящий самолёт, сообщите о времени вылета. Я как главный инвестор имею полное право быть на борту.
– Это мы ещё посмотрим, – буркнула я себе под нос, но моё недовольство всё равно донеслось до ушей графа.
– Я ведь всё равно узнаю, Эмеран. К чему скрывать?
Кажется, я угодила в ловушку. Хотелось порвать злосчастный чек на глазах у Гардельяна, но я честно отнесла его бухгалтеру. Не желаю теперь даже притрагиваться к его деньгам. Пилота с машиной я найду, а дальше пусть издательство решает с ним все финансовые вопросы.
Я поспешила скорее покинуть здание, даже пробралась наружу через чёрный вход, лишь бы Гардельян потерял мой след и не вздумал преследовать.
Так я и шла закоулками, не переставая думать о своём скверном положении.
Граф не намерен оставить дурацкую мысль о женитьбе. Даже перекупка акций его ничему не научила. Думает заполучить контрольный пакет вместе со мной. Размечтался!
Наверное, дядя Сирил прав, не стоит мне отказываться от знакомства с наследным принцем. Если завоюю его симпатию, такой поклонник вмиг отпугнёт от меня всех конкурентов одним лишь фактом своего присутствия в моей жизни. Только что мне потом делать с самим принцем?
Я вышла на людный бульвар и решила успокоить нервы чашечкой кофе с пирожным в кафе. По привычке я заняла столик на веранде, чтобы наблюдать за прохожими, но никак не ожидала, что объектом наблюдения стану я сама.
Сначала мне показалось, что возле здания напротив блеснуло что-то яркое, через минуту я уловила краем уха щелчок затвора. А когда чуть ли не перед моим носом возник объектив камеры вместе с довольной физиономией фотографа, сомнений не осталось:
– Макки, что за дурацкие шутки?
– И тебе приятного дня, маркиза.
На костылях, с загипсованной ногой мой заклятый коллега бордо проскакал с улицы к моему столику и без спроса плюхнулся на свободный стул напротив меня.
– Что с ногой? – первым делом спросила я. – Опять напился и прыгнул в бассейн?
– Думаешь, Берт Макки круглый идиот, чтобы совершать одну ошибку дважды? – хитро прищурившись, вопросил он. – Нет, это всё та же нога. Живодёры на Камфуни неправильно собрали кость, так что пришлось в Фонтелисе ломать ногу заново, чтобы правильно срослась.
– Сочувствую, – сказала я и продолжила как ни в чём не бывало лакомиться пирожным.
– Жаль, что ты тут одна, – бесцеремонно заявил Макки, покручивая встроенный экспонометр на камере, что висела у него на шее. – А я-то надеялся заснять тебя с каким-нибудь ухажёром.
– На что ты надеялся? – не поверила я своим ушам.
– Что слышала, обманщица. Столько лет водила старину Макки за нос, скрывала свой титул, а ведь я уже мог десять раз снять репортаж о неприглядной жизни обедневшей аристократии, о том, как герцогская дочь в поте лица зарабатывает гроши на кусок хлеба, скитается по съёмным коморкам и скрывает от всех своё настоящее имя, чтобы не позорить чёрной работой свой древний род. Я бы такой репортаж мог о тебе снять, столько всякого компромата накопить.
– И смонтировать, – подсказала я, доедая пирожное.
– Может быть, и смонтировать, – без всякого стеснения сказал он. – А что, я, между прочим, имею полное моральное право на тебе заработать. Если бы не ты поехала с Леонаром в Чахучан, это бы я сейчас был неповторимым Бертом Макки, который пересёк Жатжайские горы и привёз в Фонтелис уникальные фотографии Сарпаля.
– Не волнуйся, Берт, – успокоила его я, – если бы ты потерялся в Жатжайских горах, ты бы оттуда точно не вернулся.
– Сомневаешься в моих навыках выживания?
– После прыжка в бассейн? Очень сильно. К тому же твоя внешность не наведёт трепетный ужас на жатжайцев, чтобы они боялись с тобой связываться. Без высокого роста и кошачьих глаз в Жатжае тебе делать нечего.
– Надо же, как Леонар прогадал, – усмехнулся Макки. – Надо ему было потеряться в горах вместе с тобой, глядишь, уже книгу бы написал об изнанке сарпальской жизни. Кстати, об этом жулике. Все наши уже в курсе, что он украл твои снимки для журнала. Теперь ни один фотограф королевства не будет с ним работать даже в самой захудалой газетёнке. Корпоративная солидарность диктует нам наказать предателя бойкотом и отпинать его в тёмном переулке при встрече. Пусть знает, как опасно обманывать фотокорреспондентов.
– Не волнуйся, его уже наказали.
– Кто наказал? – оживился Макки, – Не твой ли любовник, который приходил ко мне в госпиталь? Этот, как его, граф Гардельский.
– Он не мой любовник, – пришлось процедить мне.
– Да ладно, я же тебя не осуждаю. Даже понимаю. Он ведь тебе ровня, не то, что мы, творческая богема, нестандартно мыслящие люди. Интеллектуальная элита королевства.
– Макки, не мели чепуху. Эжен Гардельян просто приятель моего отца.
– И как же этот приятель наказал Леонара? У вас там что, был дворянский трибунал? Небось, вздёрнули простолюдина Леонара на дыбу как в старые добрые времена, да? Или привязали его за ноги к скакуну и протащили через перепаханное поле?
… или кинжал Камали, который я потеряла вместе с запиской Гилелы, улетел прямиком в Тромделагскую империю, чтобы покарать предателя…
– Какой у тебя извращённый ум, Макки, – констатировала я. – Если ты так переживаешь за Леонара, то он просто сбежал в Тромделагскую империю.
– О, ещё один изменник родины. Прямо как ты, маркиза. Заработала целое состояние на цветных фотографиях Сарпаля. Небось, кучу денег отдала тромцам за материалы для проявки и печати. Я видел те полотнища в галерее во всю стену. Это же гигантоманское расточительство. Хотя те татуированные девушки без одежды вышли очень даже ничего. Принц Адемар доволен покупкой? Небось, повесил купальщиц к себе в спальню и всякий раз любуется ими перед сном.
– Ты-то откуда знаешь про принца? – пришла я в недоумения.
– Я знаю всё, маркиза. Я даже знаю то, что ещё не случилось. Поэтому сейчас я сделаю твои снимки в кафе, через четыре месяца – в королевской опере рядом с наследным принцем, а через год ты назначишь меня личным фотографом, и я буду снимать вашу свадьбу во дворце.
– До чего же у тебя буйная фантазия, Макки, – беззаботно отозвалась я, а сама задумалась, откуда ему известно о приглашении на спектакль в королевскую ложу.
– Это не фантазия, а голый расчёт. Я уже посчитал, в королевстве осталось только пять незамужних герцогских дочерей подходящего для принца возраста. Но одна из них ещё не закончила школу, две других уже помолвлены. Осталась только ты и дочь герцога Фермонского, но я ставлю на тебя, маркиза, потому что ты больше подходишь на роль будущей королевы, чем она.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Берт, ты такой забавный, когда пытаешься что-то анализировать. И как тебе только в голову такое пришло? Лучше начинай охоту за той школьницей, если не боишься гнева её родителей. У неё шансов стать королевой в сто раз больше, чем у меня.
– С чего вдруг?
– С того. Почти триста лет назад у тринадцатого герцога Бланшарского вышел конфликт с королём Флораном II из-за приграничных земель. С тех пор королевская семья в категорической форме отказалась с нами родниться. Короли больше не отдают принцесс замуж за герцогов, и принцы не берут в жёны герцогских дочерей. Как итог, наш род потерял былое влияние и постепенно начал беднеть и угасать. Так что не трать время попусту, за мои фотографии тебе заплатит разве что королевское географическое общество, и то после моей смерти, чтобы повесить их на доску почёта.
– Не заговаривай мне зубы, маркиза, – не сдавался Берт. – Сейчас не те времена, что были триста лет назад. Ваши старые родовые дрязги простых поданных давно не интересуют. Важнее – репутация и влияние на умы масс. А у тебя репутация находчивой, смелой и независимой авантюристки. Я не говорю, что я с этим мнением согласен, но так после публикации альбома о тебе говорят люди. "Белые лилии" тебя ненавидят и проклинают, а всякие эмансипе боготворят и ставят в пример. Ценители экзотики и просто любознательные люди знают тебя только с одной стороны – как жертву обстоятельств, которая выпуталась из безвыходной ситуации, а потом ещё и познакомила их с красотами Сарпаля. Рядовых аконийцев приводит в восторг сам факт, что когда-то ты, дочь герцога, жила простой жизнью, такой же, как и они сами, а теперь своим собственным трудом, а не благодаря папенькиному наследству, ты сказочно разбогатела на своих альбомах. Для них ты не дармоедка, а трудяга, как они сами. И вот такая королева, с таким нетривиальным для аристократки, но понятным для простых людей прошлым пришлась бы всем подданным по душе. Так что не прибедняйся, маркиза. Когда станешь принцессой, назначишь меня своим личным фотографом. Что я, зря уступил тебе командировку в Чахучан, благодаря которой ты так возвысилась?
Его доводы вначале вызвали во мне лишь скепсис, но постепенно я начала всё больше вникать в его речь, а в конце и вовсе пришла в ужас. А что, если Макки прав? Что, если и монаршая семья и приближённые к ней лица пришли к тем же выводам, что и он? Тогда я в опасности.
Мне и даром не нужен ни титул принцессы, ни статус будущей королевы. Да это же просто смешно – ну какая из меня супруга монарха? Меня в детстве даже этикету толком не обучили. Я всю жизнь росла с пониманием, что я рядовая подданная королевства, как и все вокруг меня, что титул отца меня особенной не сделает, и подобно простым людям я должна жить своим умом и собственным трудом, иначе пропаду в этой жизни.
Но сейчас из-за всей этой шумихи, связанной с моей поездкой в Сарпаль, кто-то вдруг вспомнил о моём титуле и доложил наследному принцу. Даже дядя Сирил участвует в этом заговоре, раз через него мне передают приглашение в королевскую ложу. Всё складывается очень скверно, и я даже не знаю, как этому противостоять.
– Так что, маркиза, пока ты ещё не стала королевой, я решил брать быка за рога. Я человек простой, из народа, до должности придворного фотографа мне как до луны, поэтому я решил действовать решительно и наверняка.
Тут он вынул из кармана небольшую фотокарточку и положил её передо мной. А там я и мой бывший жених Леон. Мы страстно целуемся в ночи под светом уличного фонаря. Он крепко прижимает меня к себе, я положила руки ему на плечи. Нам так хорошо вместе, мы не хотим отпускать друг друга и идти по домам… Ох, всего лишь одна фотография, а я вспомнила всё, что в тот момент чувствовала. И эти воспоминания нахлынули на меня волной…
Я присмотрелась к снимку и по зернистости поняла, что он напечатан с помощью фотоувеличения. Видимо, мы с Леоном случайно попали в кадр и оказались на заднем плане какого-то снимка. И Макки этот кадр в своём архиве разыскал.
– Это мой компромат на тебя, маркиза, – с довольным видом сообщил он. – Если ты хоть самую малость задумываешься о своём грандиозном будущем, то, став принцессой, обязательно наймёшь меня во дворец. Иначе принц и всё королевство увидит в какой-нибудь газете, как ты развлекалась в молодые годы. Ну, что скажешь, Берт Макки будет пожизненным придворным фотографом принцессы Эмеран?
Я ещё раз посмотрела на фотоснимок, потом на Макки и попросила:
– Знаешь, а напечатай мне парочку таких же фотографий, но побольше. Буду потом на старости лет любоваться на них и вспоминать бурную молодость.
Торжествующая улыбка Макки начала быстро меркнуть, зато мне стало так весело от его реакции.
– Да, – добавила я, – можешь продавать этот снимок газетам хоть сейчас, тогда ты окажешь мне просто неоценимую услугу. Придворные интриганы вычеркнут меня из списка невест, а я смогу и дальше жить собственной жизнью. Как тебе такой план, Макки?
– Ну, ты и дура, маркиза, – кисло заключил он. – Отказаться от титула принцессы, да ещё добровольно…
– Я даже с принцем не знакома, так что успокойся, шантажист. Всем плевать на моих бывших и будущих любовников. А большие фотографии всё-таки пришли. Про воспоминания на старости лет я не шутила.
Кафе мне пришлось покидать под пристальным взором Макки. Его разочарованная мина ещё больше подняла мне настроение. Ну, правда, на что он надеялся?
Якобы компрометирующую меня фотокарточку я прихватила с собой, и весь вечер разглядывала её, вспоминая о тех счастливых днях, когда рядом со мной был любимый мужчина, с которым всегда так спокойно, так легко на душе. Рядом с которым меня ни на миг не покидало ощущение защищённости, пока мы бродили в горах… Ой, кажется, я невольно подумала совсем о другом мужчине. В который раз за последние четыре с половиной месяца…
Ну а с Леоном мы расстались почти год назад. В тот чёрный день я увидела его в постели с другой и громко хлопнула дверью. Потом Леон обрывал телефоны и ночевал под моей дверью, лишь бы вымолить прощение, но я была непреклонна. А теперь я точно знаю, что Леон меня не предавал. Самое время мне самой просить прощение, вот только нужно ли оно ему, спустя столько времени?
От грустных мыслей меня отвлёк телефонный звонок: это Дамьен позвонил, чтобы сообщить – частный самолёт найден, осталось только договориться о полёте с пилотом:
– Эмеран, – неуверенно заговорил он, – я не хочу ставить вас в неловкое положение, поэтому должен предупредить. Самолёт стоит в ангаре нашего аэродрома и принадлежит одному из пилотов нашей компании. Это новейший тромский моноплан с тремя пассажирскими местами. Насколько я понимаю, при полной заправке и при низкой мощности двигателя на нём можно пересечь океан, если предварительно сделать посадку у тромцев в Ингвиле.
– Прекрасно, – обрадовалась я, – могу я завтра приехать на аэродром? К кому мне обратиться?
– Даже не знаю, как сказать, – замялся он. – Я честно пытался найти для вас другой вариант, но самый современный самолёт с подходящей практической дальностью полёта есть только у одного моего знакомого.
– И? – начали закрадываться в мою голову подозрение. – Я ведь его тоже знаю, так?
– Да, это Леон Алар.
Неожиданно. Если честно, пока мы были вместе, у Леона не было своего собственного самолёта. Нет, он, конечно, мечтал о нём, но…
– Если я завтра подъеду к аэродрому, то застану там Леона?
Кажется, столь стремительный и чёткий вопрос удивил Дамьена. Конечно, весь лётный отряд в курсе нашего романа и тяжёлого расставания. Все знают, что после нашего разрыва я больше не появлялась на аэродроме, хотя, пока был жив Лориан, наведывалась туда как минимум дважды в неделю.
– Думаю, завтра Леон будет на месте, но после обеда, ближе к вечеру.
– После рейса?
– Да, вернётся из приграничья.
– Может, мне лучше приехать перед рейсом, пока он не устал?
– Тогда уж лучше послезавтра утром. Но…
– Думаете, он будет не рад моему появлению? – прямо спросила я.
– Даже не знаю, – так же прямолинейно признался Дамьен, – понятия не имею, что будет. Поэтому лучше приезжайте через три дня, когда его борт будет стоять в резерве.
– Вы правы, я так и сделаю.
На этом мы распрощались, и я повесила трубку.
Какой неожиданный поворот событий. Сначала фотокарточка из прошлого, теперь известие, что у Леона есть собственный самолёт… Определённо это знаки судьбы. Но благоприятные ли? Надо бы отыскать в своих вещах янтарный амулет со скорпионом, что-то давно я не советовалась с ним и не доверялась его жгучей силе.
