Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 95 (всего у книги 109 страниц)
– Нет! Я не стану! Я не…
Договорить я не успела. Внезапно моя рука под нажимом ладони жрицы скользнула вниз, а дальше… Дальше была лишь багровая пелена – она застлала всё вокруг.
Кровь была повсюду: на разорванном платье пленницы, на каменной плите, на полу и в жёлобе. Жрица энергично двигала кинжалом в моих руках, а они теперь тоже были в крови.
Я не чувствовала ног, не чувствовала присутствия духа в собственном теле. Кинжал выскользнул из пальцев, а я отчего-то оказалась на полу. Кажется, я упала и отползла к стене, и меня совсем не испугали ноги мёртвого извращенца, что упёрлись в моё плечо. Мертвец не сможет причинить мне вреда, а вот живые…
Четыре жрицы распевали малопонятные заклинания, пока пятая старательно орудовала кинжалом. Держа пустую чашу в вытянутых руках, царица неспешно приближалась к растерзанной жертве.
Я зажмурила глаза, не в силах смотреть на это безумие, но хлюпающий звук заставил меня снова их открыть, и я увидела Алилату. С перемазанным красными разводами лицом она держала чашу у самого рта и с остервенением вгрызалась в кровоточащий кусок упругого мяса размером с кулак. Или это было вовсе не мясо...
Последнее, что я увидела, прежде чем багровая пелена перед глазами сменилась кромешной тьмой, был жёлоб под каменным столом и ручеёк крови, что бежал в соседнюю комнату прямиком к статуе Камали. Кажется, в глазницах черепов за её спиной начали вспыхивать огоньки нездешнего света: ослепительного и несущего тьму.
Я тонула в этих лучах забвения, а когда открыла глаза, то снова очутилась в темноте, вот только в воздухе больше не витал удушающий аромат благовоний. В нос ударила опьяняющая струя чистого воздуха, и с первым же вздохом я ощутила, как она выбивает из меня всю накопленную боль и тошнота подступает к горлу.
Так плохо мне ещё никогда не было. Даже после первой бутылки крепкого алкоголя в юности. Меня едва не выворачивало наизнанку, и с каждым новым приступом тошноты лишнее покидало мой организм, а разум всё больше прояснялся. Я поняла, что стою на коленях возле стены дома по ту сторону площади от храма, Илимин держит мои волосы, а Гро обеспокоено тычется носом в спину.
– Слишком слаба для верховной жрицы, – обсуждали меня неподалёку мерзкие ведьмы.
– И неопытна.
– Верховная жрица не должна знать жалости к недостойным.
– Она даже не смогла нанести удар в сердце. Всё пришлось делать за неё.
– Внутри она такая же мужелюбка, как и все, кто отправился на съедение Чёрной Матери. От неё не будет никакого толка.
– Ничего страшного, – послышался голос Алилаты. – У неё ещё будет время всему научиться с вашей помощью. Она нужна нам. Кто-то же должен привезти учение Чёрной Матери на северный континент. Только там мы сможем найти полную поддержку среди северян, понимающих истинную суть вещей. Северяне богаты, умны и могущественны. С их помощью мы установим новый мир в Румелате куда быстрее, чем только лишь своими силами.
Проклятье… А ведь ещё недавно я верила, что царица Алилата – самая мудрая и справедливая правительница на всём южном континенте. Нет, она такая же полоумная душегубка, как и её товарки. Новый мир, новая мораль, новая справедливость – нет, не это им на самом деле нужно. Всё, что он хотят, так это перемалывать живых людей в жерновах своего людоедского культа. Кровь, сердца и головы – вот их вожделенная добыча. И если я не вырвусь их этого колдовского круга, то следующей жертвой на каменном столе буду уже я сама. А потом Гро. И Стиан. И…
В сторону сантименты и жалость к самой себе. Ты должна думать Эмеран, думать. Иначе каждый день для тебя может стать последним.
Глава 16
Три дня я не могла прийти в себя после пережитого в подземном святилище ужаса. Приступы отвращения накрывали меня волной тошноты по нескольку раз на дню, стоило мне подняться с кровати, принять пищу или выйти из дворца для съёмки городских пейзажей
В один из дней, когда Илимин сопровождал меня по окраинам Барията, мы забрели в квартал, где вовсю кипела стройка. От вида пыльного облака, в котором копошатся измождённые полуголые мужчины с обветрившейся кожей, исполосованными от шрамов спинами и потрескавшимися от жажды губами, мне стало не по себе. А когда один из надсмотрщиков огрел кнутом по спине самого на его взгляд медлительного бедолагу, я снова ощутила, как тошнота подступает к горлу.
Лживая мерзавка Алилата… В храме говорила своим жрицам и монахам, что сокрушит рабство в Старом Сарпале, а сама устраивает в своей столице стройку силами сотен невольников и с чётко отлаженной системой телесных наказаний. И чем царица лучше Сураджа? Тем, что не продаёт своих подданных, а сама безраздельно владеет их жизнями?
Эти вопросы терзали меня весь день до самого вечера, пока за ужином, куда Алилата пригласила всех приближенных к ней жриц, она не сказала мне:
– Ты грустна и задумчива. Чем заняты твои мысли?
Пришлось мне собраться духом и честно ответить:
– Сегодня я видела стройку на окраине Барията.
– Да, это будет новый квартал для семей чесальщиц и ткачих, – беззаботно отозвалась она, протягивая обглоданную куриную кость лежащему у стола Гро.
– И там было очень много раздетых мужчин.
– Нынче стоят знойные дни, – будто не понимая, о чём я, продолжала она.
– И тех мужчин надсмотрщики били кнутами как какой-то скот.
– Ах вот ты о чём, – неожиданно улыбнулась она. – Это преступники, приговорённые к исправительным работам. Приходится всякий раз напоминать им, что они не вольнонаёмные строители, а воры, мошенники, буяны и тунеядцы. Их отправили на стройку, чтобы они смогли доказать всем, что ещё могут послужить на благо новому Румелату. Прошли те времена, когда преступники бездельничали в темницах и проедали подати из городской казны. Никто больше не будет кормить их задарма. Или они искупят свою вину делом и заслужат свой кусок хлеба, либо отправятся туда, где находят своё последнее пристанище насильники и убийцы.
Я даже не стала спрашивать, что это за место. Видимо, место казни, или очередной алтарь для оскопления, или же заклание злодеев на потеху четырёхрукой Красной Матери.
– Поверь, – продолжала она, – надсмотрщики делают доброе дело, когда подгоняют своих подопечных и не дают им окончательно стать непосильной обузой для добропорядочных румелатцев. Разве в твоей стране поступают иначе с преступниками?
– Иначе, – пришлось ответить мне. – Ни в моём королевстве, ни в империи, откуда родом Стиан, нет рабства.
Кажется, последнее слово крайне не понравилось царице. Я видела, как блеснули огнём недовольства её глаза, прежде чем она процедила:
– В Румелате нет места рабству. Ни один человек не может владеть другим. Ни муж женой, ни мать ребёнком, ни правитель подданными.
– Однако на деле ты как царица Румелата владеешь жизнями и свободой тех людей на стройке. В твоей власти их наказать или помиловать. Даже не знаю, что ты предпочитаешь делать чаще.
– Я предпочитаю лепить из неприглядных комков глины изящные кувшины, которые смогу наполнить чистой водой, а не перебродившим вином. Понимаешь меня?
– Понимаю. Ты хочешь перестроить румелатское общество на новый лад. Я уже видела, как ты перекроила уклад во многих семьях, как наводнила весь Сарпаль оскоплёнными монахами, как наделила румелатских девочек с детских лет свободой самовыражения и в то же время низвела мальчиков до школьных арестантов, чья участь в будущем быть послушными и удобными, если не рабами, то низшими существами. Здешние мужья уже стали бесправными в собственных семьях, а что будет с их сыновьями, когда ты построишь свой новый счастливый мир, мне даже трудно представить. Наверное, счастлива в нём будет лишь половина румелатцев.
Наверное, зря я всё это высказала Алилате прямо в лицо. Надо быть умнее и сдержаннее. Но после всего, что я увидела вчера, чувства и разум разошлись в разные стороны.
– Веками мужчины принижали, ломали и заставляли женщин подстраивать под них и удобный лишь им одним мужской мир. Так что мне плевать, будут ли мужчины счастливы в новом женском мире. Им просто придётся смириться и покориться.
– А если не покорятся?
– Значит, отправятся к праотцам.
– Как это? – пришла я в недоумение. – Ты казнишь всех несогласных?
– Казню, отправлю на изнурительные и смертельно опасные работы, на войну с Сахирдином, в конце концов. Думаешь, мне так уж и нужны земли соседей и даже Запретный остров? Нет, мне хватает и того, что оставили мне мои предки. Но если в ближайшие годы я избавлю Румелат от лишних и бесполезных мужчин, то лет через десять нас с лёгкостью завоюют соседи, у которых будет боеспособная и многочисленная армия. Только поэтому я должна напасть на другие сатрапии первой. Как когда-то Великий Сарп именем Инмуланы вёл свои войска по просторам континента, так и я поведу их с именем Камали на устах. Старый Сарпаль с твоей помощью я уже почти получила, так что наша объединённая армия сметёт войска ормильского и сахирдинского сатрапов, а старосарпальский флот потопит все бильбарданские корабли. Восточный Сарпаль станет румелатским, а потом мы найдём способ пересечь пески Мола-Мати и двинуться на запад. Красные сёстры и братья во всех сатрапиях уже готовятся открыть ворота городов нашей армии. Это будет самая жестокая война в истории человечества. Сарпальская земля насквозь пропитается кровью. Чёрная Мать будет пировать долгие годы. Миллионы мужчин станут кормом для неё. А когда война закончится и весь Сарпаль станет принадлежать Румелам, я или моя наследница найдём способ, как избавиться от всех тех воинов, что будут не нужны в мирной жизни.
– Избавиться? – поразилась я. – Но как? Почему?
– Да потому, что они просто будут не нужны в новом женском мире. Зачем в едином румельском Сарпале агрессивные, безмозглые, живущие одними лишь инстинктами и верой в свою исключительность мужчины? Все беды нынешнего мира породили именно они – алчные до богатств и плотских утех тираны. Кто из них не сатрап с безраздельной властью, тот домашний деспот из грязных трущоб. Только мужчины сколачивают воровские шайки, только мужчины насилуют женщин и детей, только мужчины крушат и ломают то, что стояло до них веками. По своей природе они хуже скотов, потому что приносят больше бед и убытков чем пользы. В этом мире половина всех людей – мужчины, а это слишком много. Будь их лишь десятая часть, Сарпаль стал бы чище и светлей.
Я слушала её и с каждой новой фразой всё больше убеждалась, что Алилата тронулась умом. Какая ещё десятая часть? Что она несёт!
– Если на десять женщин будет приходиться один мужчина, – аккуратно заметила я, – тогда Румелат быстро вымрет. От кого матери буду рожать новые поколения счастливых румелатцев?
– От тех мужчин, что смогут доказать свою покладистость и полезность для нового общества и потому заслужат право жить в нём. Один молодой мужчина может оплодотворить хоть сотню девушек. Воспитывать этих детей всё равно будут их матери, сёстры, бабушки и тёти.
– А ты позволишь им воспитывать сыновей, или девять из десятерых новорождённых мальчиков повелишь кинуть в огненную яму?
– Видно, ты считаешь меня злодейкой. Зря. Я ничего не имею против маленьких мальчиков. Они милые и забавные. Пока не вырастут и не станут сначала несносными юнцами, а потом наглыми мужланами. И для того, чтобы послушные мальчики не стали ворами и насильниками, я построила по всему Румелаты школы для мальчиков, которые ты назвала тюрьмами. Там их научат послушанию, смирению, труду, помогут побороть их скотскую природу и стать настоящими людьми.
– А если побороть не получится?
– Все пятнадцать лет моего правления получалось, с чего вдруг теперь не получится? Ты довольна Илимином?
– Ну… он… – растерялась я, не понимая, к чему это вопрос.
– С шести лет Илимин обучался в школе для мальчиков, и потому смог стать послушным и исполнительным слугой. Другие из этих школ и не выходят.
– И они тоже лезут без спроса в постель? – не удержалась я от едкого замечания.
– Что? – налился сталью голос царицы. – Илимин посмел ослушаться тебя и проявить неуважение? Он ответит за это, я обещаю.
Она тут же начала искать взглядом Илимина среди выстроившихся у входа стражей, и я не на шутку испугалась за него.
– Нет, не надо его наказывать. Он ничего не сделал. Это было просто недопонимание. Илимин не сделал ничего плохого. Он просто хотел быть услужливым и думал, что может предугадать мои желания, но ошибся. Я всё ему объяснила, и больше он не докучал мне. Я довольна им. Он очень исполнительный и послушный.
– Ну, хорошо, – смилостивилась Алилата. – Раз непослушания не было, я не буду его наказывать. А ты, я вижу, переживаешь за него? Понравился? Хорош оказался мой подарок?
Её вопрос так и сочился ехидством, а я поняла, что могу невзначай спросить:
– А тебе мой?
– Сатрап Старого Сарпаля? Очень, – расплылась она в коварной и такой многозначительной улыбке, что я не удержалась от ещё одного вопроса:
– Он ещё жив?
– Разумеется, жив. Он же не дикое животное в человеческом обличии, как некоторые жители соседних сатрапий. Он меня не раздражает. Он очень даже воспитанный и послушный. Не настолько послушный, как Илимин, но мне это даже нравится.
Постепенно её улыбка стала такой мечтательной, что меня в который раз поразил укол ревности. Что это там ей нравится? Что Стиан в отличие от здешних вымуштрованных стражей похож на живого человека, а не на машину? Или что он вежлив в общении, обходителен и внимателен к ней как к женщине?
А Гро ведь всё не отходит от Алилаты, так и лежит возле её стула и принюхивается к подолу платья. Он чует на нём запах Стиана. На платье. Запах Стиана. Видимо, он сильно впитался в ткань. А это значит, Стиан касался платья царицы. Значит, он касался и её самой. О боги, неужели она околдовала его и влюбила в себя? А про меня он забыл и больше не вспоминает?
– Ты уже уговорила его вернуться в Шамфар, – силясь подавить клокочущее внутри меня недовольство, переменила я тему. – Ведь там сатрап-искупитель должен передать тебе власть над Старым Сарпалем?
– А это уже не твоего ума дело, – невзначай, но твёрдо произнесла она. – Лучше кушай мясо и пей вино. Что-то ты слишком бледна. Ты не заболела?
– Нет аппетита, – соврала я, памятуя, как ещё днём рассталась с обедом, так и не успев его толком переварить.
– Если нет аппетита, пей гранатовое вино. Ты нужна мне бодрой и полной сил.
– Нужна? Зачем?
– Чтобы вернуться на родину и распространить учение Красной Матери по всему северному континенту. Судя по Стиану ваши северные мужчины смогли преодолеть свою скотскую природу, но в них ещё теплится агрессия, и они смогут собрать армию, которая однажды пойдёт войной на румельский Сарпаль, где уже не будет лишних мужчин. Поэтому Север должен стать безопасным для Юга, а северные мужчины покориться Камали. Для этого ты сначала привезёшь им картинки из своей чудо-коробки и покажешь красивый и приветливый Румелат. Потом ты привезёшь сюда ещё одного учёного мужа, чтобы он написал трактат о Красной Матери и распространил её учение по всему Северу. Пока ты здесь, Шепси и Шукета обучат тебя премудростям красной веры, а потом ты вернёшься домой и как верховная жрица построишь там храм, сначала в честь Красной Матери, а потом, когда найдёшь среди новообращённых красных сестёр достойных женщин, и тайный храм Чёрной Матери. А потом вместе вы сделаете всё то, что делали в Румелате до восшествия на престол царицы Генетры все тайные последователи Камали. Вы проникните в школы, в городские советы, во дворец вашего сатрапа, в конце концов. Вы обратите в красную веру всех власть имущих, посвятите в тайны чёрного учения их жён и дочерей. Шаг за шагом вы сделаете Камали верховной богиней Севера, приструните всех опасных мужчин и окончательно освободите женщин из-под их гнёта. Вы взрастите новые поколения свободных людей, и тогда весь мир станет безопасным и чистым. Этот мир, наконец, полностью станет женским. И он останется таким до скончания времён силами красных сестёр и Чёрной Матери. Да будет так.
– Да будет так! – поддержали её сидящие за столом ведьмы и отсалютовали бокалами.
А я сидела и недоумевала: она это всё всерьёз, или просто так странно шутит? Какой ещё мир женщин? Мы живём в мире людей обоих полов. Как можно поделить его надвое, а потом ненужную половину попросту истребить? Как можно отбирать сыновей у матерей, как можно затевать кровопролитные войны ради истребления мужчин? Но самое поразительное в речи царицы – это её план по камализации северного континента. Ничего бредовее я в жизни не слышала. Что-то мне трудно представить, чтобы светские дамы собирались по ночам в своих салонах и оживляли мертвецов, а их мужья смиренно сидели по домам, лишь бы не привлекать к себе лишнее внимание профессиональных кастраторов.
Алилата судит о Севере по меркам Юга и не понимает главного: Аконийское королевство и Тромделагская империя давно живут по своим законам. Север давно избавился от веры в богов и заменил её верой в технический прогресс. Мне проще представить молящихся на усовершенствованный конвейер рабочих или домохозяйку, поклоняющуюся новой кофеварке, чем новообращенных поклонников что Красной, что Чёрной Матери. Никому на Севере не интересны говорящие черепа, костяные дудочки и призывы истреблять ненужных мужчин. Даже эмансипэ на это не польстятся... Я ведь не польстилась.
Но предложение изучить основы камализма для его дальнейшей проповеди я непременно приму. Ведь только так я смогу задержаться во дворце на недельку-другую. А если Шепси с Шукетой станут моими учителями, тогда я получу свободный доступ в закрытую часть дворца. И там мы с Гро непременно отыщем след Стиана. И его самого.
Увы, но на следующее же утро сестрицы-камалистки пригласили меня вовсе не в свои покои на запретной половине дворца, а в склеп под залом приёмов, где в тусклом свете масляных ламп среди черепов в нишах стен они читали гимны во славу Камали и заставляли учить заклинания для предстоящего ритуала по изготовлению говорящей головы. Они даже вернули мне забытый в тайном храме кинжал с трёхгрудой богиней и напутствовали:
– Скоро ты будешь готова свершить главное таинство красной веры. Ты призовёшь всезнающего демона в тело мёртвого преступника и станешь пожирательницей его дыхания. Этим самым кинжалом ты отсечёшь ему голову и сделаешь из неё настоящего вещуна. Он будет с тобой до конца твоих дней и по первому же зову начнёт предрекать грядущее и открывать тайны прошлого.
– А ещё из костей того мерзавца можно сделаешь пару дудочек. Одну для себя, другую подаришь кому-нибудь из сестёр
– А из откушенного языка сделаешь талисман и повесишь на шею.
Мне тут же вспомнился тот злосчастный день в жатжайском городке, где я невольно угодила на шабаш местных камалисток и там впервые узрела ожившего мертвеца. Мне так живо представился его отвратительный чёрный язык, что выполз изо рта, и та девушка, что впилась в труп жадным поцелуем, лишь бы этот язык откусить… и меня снова замутило.
– Что, плохо тебе? – словно с издёвкой спросила одна из сестриц, пока я, скрючившись, стояла на коленах над плошкой с тлеющими благовониями и расставалась с остатками завтрака. – Что-то не то съела?
– Или выпила? – поддержала её другая.
– Смотри, не усердствуй с яствами, не перебарщивай с вином. Царица не любит слабых до чревоугодия жриц.
Их слова не очень-то походили на предостережение. Когда я вернулась в свою комнату и рухнула на кровать, меня посетила тревожная догадка: а не травят ли меня? Все последние дни я списывала своё недомогание то на кишечную инфекцию, то на последствие нервного потрясения, а сейчас всерьёз задумалась о происках злопыхателей. Вернее, злопыхательниц.
Шепси и Шукета давно меня невзлюбили. Весть, что Алилата назначила меня верховной жрицей в благодарность за поимку старосарпальского сатрапа, их явно не обрадовала. Может, это они что-то подмешивают мне в еду или питьё? Это такая злая шутка или расчёт вывести меня из игры? Может, они и камализму не собираются меня учить, а всё, что им надо, так это дискредитировать меня в глазах царицы Алилаты? Мне, конечно, плевать на возложенную ею на меня миссию по обращению северян в камализм, но умереть во дворце от несварения я точно не хочу…
Стоп! А что если не в Шепси и Шукете дело? Что, если никаких планов по развращению северян у царицы нет, а на самом деле она держит меня подле себя, чтобы я не вернулась во Флесмер и не заявила властям о похищении Стиана? Что, если это она отдала приказ травить меня? В этом предположении больше логики, чем в её желании сделать меня верховной жрицей. Ну, какая из меня камалистка? А вот на роль очередной жертвы для шестирукой Чёрной Матери я бы точно подошла. Хотя бы потому, что люблю Стиана и не намерена отдавать его диктаторше и мужененавистнице. И она это чувствует, точно чувствует…
Весь день я лежала на кровати в обнимку с Гро и обдумывала сложившееся положение. На душе было препаршиво. Даже пёс чувствовал, как мне плохо, и всё норовил уткнуться носом мне в живот.
– Знаю, – говорила ему я, – но что я могу поделать? Я ведь здесь такая же заложница, как и твой хозяин.
Гро с грустью посмотрел на меня и пошёл дожёвывать куриное бёдрышко, которое я так и не смогла доесть в обед.
Удивительно, но что бы ни подъедал за мною и Алилатой Гро, чувствовал он себя более чем хорошо, если не считать тоску по Стиану в глазах. И всё же я пришла к выводу, что столоваться мне лучше не во дворце, а в какой-нибудь городской харчевне. А во время застолий в компании Алилаты я буду есть только то, что берут из общих тарелок и едят другие. И пить, что разливают из одной бутылки всем. Но аппетит лучше поумерить и не испытывать лишний раз судьбу.
Так я и поступила, объяснив свои отлучки в город необходимостью съёмок повседневной столичной жизни. И всё же мои ухищрения не ускользнули от внимания всезнающей царицы:
– Тебе не нравится дворцовая кухня? – в один из дней спросила она меня. – Говорят, ты накупила чуть ли не мешок яблок и груш на рынке и привезла их во дворец. Зачем?
– Подумываю о том, чтобы съездить в другие города Румелата, посмотреть, как живут люди там, – соврала я. – Надо же мне запастить провиантом.
– Одних яблок будет мало, – заметила она.
– Конечно. Поэтому завтра я прикуплю круп и муки в дорогу.
– Да? И откуда у тебя при себе столько руфий?
– Продала одну из побрякушек Сураджа. Он любитель одаривать ими гаремных девушек.
– Лошадей тоже купила?
– Ещё нет, но…
– Вот и не покупай. Возьмёшь моих с царской конюшни. Съездите с Илимином в парочку деревень через неделю и вернётесь обратно. Твоё обучение ведь ещё не закончено?
Сказав это, она глянула на Шепси с Шукетой, и те хором заявили:
– Нет, госпожа, она ведь совсем не хочет учиться.
– Притворяется хворой и постоянно отлынивает.
– Скоро казнят намеченного буяна, а она ещё не выучила заклинания призыва.
Так, кажется, меня пытаются опозорить перед Алилатой. Не знаю, зачем они это делают, но терпеть я этого не стану:
– Вы сами не можете мне ничего толком объяснить. То бухтите, то скороговоркой тараторите, да ещё и в два голоса разные заклинания. Скажите прямо, я вам давно не нравлюсь, вот вы и не хотите выучить меня всем премудростям жрицы. И пёсик мой вам тоже не нравится, всё время гоните его, не пускаете вместе со мной в склеп, чтобы он полежал у меня в ногах, пока я учу гимны.
– Это не собака, а коварный оборотень, – чуть ли не зашипела одна из сестриц.
– Он кусачий.
– И злой.
– Полукровка больше им не управляет, так может, ты сама решила стать оборотницей, чтобы вобрать в себя силу пожирательницы, а потом покусать нас?
– Ну что за вздор, – рассмеялась я, ибо поймала их на противоречии. – Сама госпожа Алилата уже сказала вам, что никакой Гро не оборотень, а вы всё своё твердите. Как так? Может, неумелые из вас жрицы вышли? Золото из мёртвого города вы таскать научились, а как отличить собаку от оборотня до сих пор не знаете. Даже не представляю, чему вы можете меня научить.
Сказав это, я в который раз провела ладонью по лбу сидящего возле меня Гро и многозначительно посмотрела на Алилату. Мой немой намёк был тут же понят, и царица повелела:
– Акана, займись ты обучением нашей гостьи. Она должна стать пожирательницей дыхания к началу новой луны. Возьмёшь её с собой в Зал Мрака на вечернюю молитву. Может там ей откроется истина, и она проникнется учением Чёрной Матери.
Я посмотрела на Акану и поняла, что это та самая жрица из тайного храма, что заставила меня вонзить кинжал в грудь нерадивой матери.
– Да, госпожа, я буду её наставницей. Должен же кто-то научить нашу северную гостью вскрывать грудные клетки и отрезать головы. И учению Чёрной Матери тоже. Она должна знать и уметь многое, чтобы принести имя Камали в каждый северный дом.
Если честно, после обещания научит меня вскрывать грудные клетки, я побоялась связываться с этой садисткой. Если её уроки будут состоять из расчленения трупов, а то и вовсе живых людей, я этого ужаса не перенесу.
– Возьми с собой своего пса, сестра Эмеран, – неожиданно сказала Акана, – он нам пригодится.
У меня сердце ушло в пятки. Я поспешила притянуть Гро к себе, а после еле выдавила:
– Нет, его резать не дам.
– Глупая, – усмехнулась Акана, – за что мне резать приручённого зверя, если он никого не убил и не покусал? Это двуногих зверей надо класть на алтарь и вырезать им сердца. А твой пёс ничего дурного не делал. Но раз вокруг столько разговоров, что он оборотень, так пусть он им и станет. Я попробую привязать его к тебе. Когда северные люди увидят настоящего оборотня, они охотней поверят в силу и могущество Камали.
Какая глупая теория. В Сарпале люди в первую очередь думают, как извести или хотя бы прогнать оборотня, а во Флесмере они будут задаваться вопросом, как овладеть таким методом дрессуры, чтобы собака начала копировать повадки хозяина. И все же её предложение меня крайне заинтересовало:
– Ты действительно можешь связать душу человека и зверя?
Ответом мне был только многозначительный кивок.
– А как отвязать, чтобы умирающий зверь не утащил душу человека в мир мёртвых?
Я и вправду очень хотела это знать. Я до сих пор так и не нашла ответа на вопрос, который ещё недавно занимал все мои мысли – как спасти Стиана, когда Гро не станет. Но Акана молча смотрела на меня, не мигая, будто ожидая продолжения вопроса. А я всё ждала от неё ответа. А его и не было.
– Ты всё узнаешь в Зале Мрака, – не слишком-то дружелюбно произнесла Акана. – Завтра.
Всё ясно, ничего она не умеет. Никаких привязок, никаких переселений душ. Жрица просто бахвалится перед царицей, набивает себе цену и пытается убедить Алилату, будто умеет делать из людей оборотней. Вот только ничего она не знает и не умеет. Пустить пыль в глаза – вот её главная задача на сегодня. Но мне это даже на руку. Ведь я могу сказать:
– Хорошо, я обязательно возьму с собой Гро. Где находится этот Зал Мрака?
– На запретной половине, – ответила Алилата. – Но на время занятий она будет для тебя открыта. Для тебя и твоего увальня-пса.
Ура! Это именно то, что мне и было нужно. Теперь мы с Гро получили официальный пропуск в закрытую часть дворца. И мы обязательно найдём там Стиана. А потом…
Что делать потом, я придумала на следующий же день. Из-за того, что я продолжала столоваться по утрам в городской харчевне, мне приходилось привозить с собой во дворец всё новые кульки провизии и готовиться к выдуманной поездке по ближайшим деревням. Хоть мне и стало немного лучше, и даже после дневных перекусов перестало мутить, я всё ещё не могла избавиться от утренней тошноты. Зато я смогла накопить достаточно запасов, чтобы отправиться с ними на конюшню и попытаться взвалить дорожные сумки на спины лошадей.
– Придётся седлать четырёх коней, – заключил Илимин. – Одного для тебя, госпожа, другого для меня, двух для твоих вещей и провизии. Не много ли муки и круп ты накупила? Всего две деревни надо посетить, а там не злые люди живут. Когда узнают, что ты приехала из дворца, с радостью накормят. Да даже, если не накормят, нам всего неделю странствовать. Зачем тебе так много еды, госпожа?
Зачем-зачем? Затем, что вместо тебя в седле будет сидеть Стиан, и вместе мы поедем вовсе не в соседнюю деревню, а соседнюю сатрапию. Как можно скорее и не оглядываясь. И кто знает, хватит ли нам припасов, чтобы добраться до границы, или же придётся на свой страх и риск заезжать на городские рынки, чтобы их пополнить.
– Я уже много раз странствовала по Сарпалю, – сказала я Илимину. – И знаю, что в поездке нужно быть готовой ко всему. Однажды я осталась в горах без еды и тёплой одежды. Это были одни из самых тяжёлых дней в моей жизни. Поэтому с тех пор я больше никогда не пренебрегаю запасами еды. И тебе не советую. А то мало ли, какие бедствия свалятся на наши головы в пути.
– А когда мы отправляемся в путь?
– В любой момент, как только царица Алилата скажет, – соврала я. – Так что сумки и мешки лучше оставить неподалёку, чтобы в считанные минуты оседлать коней и пуститься в путь.
– Да, но на конюшне провизию держать нельзя.
– Придумай что-нибудь. Я не собираюсь тратить время на сборы, когда царица прикажет ехать. Подыщи место, куда можно положить сумки так, чтобы там их никто не нашёл. Давай, я жду.
Грозный тон тут же придал Илимину прыти, и, обойдя конюшню изнутри и снаружи, он обнаружил пустой ящик для инвентаря, куда и перекочевали мои дорожные сумки и мешки с припасами. Илимин даже припорошил их сеном и закрыл крышкой, лишь бы никто не нашёл наш тайник. И лучше бы эти ухищрения не оказались напрасными, ведь помимо съестных припасов на дне ящика теперь лежит и сундучок с драгоценностями Сарпов. Да, часть браслетов и колец красовались на моих руках, поэтому в случае пропажи сундучка какое-то время бедствовать я не буду, но всё же мне бы очень хотелось сохранить свой капитал в целости – неизвестно, что ещё ждёт нас со Стианом на пути домой и как много средств нам придётся потратить, чтобы попасть во Флесмер.
Хотя бы ради сбережения драгоценностей с побегом стоило поторопиться, поэтому этим же вечером я отправилась вместе с Гро и Аканой в Зал Мрака.
Место со столь загадочным названием оказалось огромным пустым помещением без окон. Всё, что я здесь разглядела, это каменный пол под канделябром с единственной зажжённой свечой и кромешную тьму вокруг.
Мы с Аканой стояли на коленях перед одиноким огоньком, и она наспех читала скороговорку-заклинания, из которой я разобрала лишь:
– … прими… во тьме… твой посланник… страх… приди…
Странное обращение к неведомым силам насторожило меня. Тени на лице Аканы подрагивали и тянулись от переносицы ко лбу, а Гро тем временем стал поскуливать и жаться ко мне.
