Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 109 страниц)
Глава 2
С утра пораньше я облачилась в рабочие брюки кофейного цвета и коралловую рубашку, а после захватила широкополую шляпу от палящего солнца и покинула свой номер, чтобы спуститься на первый этаж отеля и закрыться в фотолаборатории. По правде говоря, фотолабораторией мне служит просторная кладовка, но это намного лучше ванной комнаты в номере, куда в любой момент может ворваться горничная с метёлкой и засветить все плёнки.
Закончив с проявкой и печатью вчерашних заказов, я отдала конверты с фотографиями и негативами администратору, а сама отправилась на выездную съемку. Всё тот же администратор сообщил, что меня ждут в порту на частной яхте "Вечерняя звезда".
– Кто заказчик? Семья или яхтсмен с гостями? – поинтересовалась я.
– Неизвестно. Вчера приходил матрос из экипажа, оставил аванс за съемку. Сам владелец в отель не заселялся.
– Ясно. Будет морская прогулка вокруг острова или высадка на пляж тоже планируется?
– Неизвестно.
Как мило. Полнейшая секретность. Не иначе на Камфуни пожаловал мультимиллиардер. Такие заказчики обычно устраивают на своих яхтах грандиозные по размаху и распутству вечеринки. А потом платят мне двойную цену за негативы, чтобы их грязные шалости не всплыли в желтой прессе. Как, например, владелец сети парфюмерных магазинов, после того как устроил бал-маскарад совмещённый с турниром по преферансу на раздевание. Порой мне кажется, что организаторы таких вечеринок специально провоцируют гостей на дикие выходки, чтобы получить на них фотокомпромат. Я же после подобных шабашей получаю от заказчика двойную оплату за свою работу в обмен на гробовое молчание обо всём увиденном и услышанном. И с каждым разом я всё меньше удивляюсь глубине человеческих пороков.
С камерой на шее, штативом в руке и сумкой со сменными объективами, фильтрами и запасными плёнками на плече я добралась до порта за семь минут.
"Вечернюю звезду" трудно было не заметить. Среди спортивных яхточек эта двухпалубная моторная громадина смотрелась подобно фламинго в стае уток.
Взобраться на корму мне помог один из матросов, он же вызвался проводить меня в кают-компанию на верхней палубе. Пока мы шли, никого из гостей я так и не приметила. Может, владелец яхты путешествует с семьёй? Тогда меня ждёт относительно спокойный рабочий день без возлияний и безумных выходок в кадре. Зато придётся потрудиться над съёмкой непоседливых детей.
Мы поднялись на верхнюю палубу, но там никто меня не встретил. Ни души, только накрытый стол в просторном светлом салоне, мягкие сидения с подушками, огромное зеркало под потолком и крик чаек за остеклёнными перегородками.
– Простите, а где?.. – я обернулась, но матрос уже исчез, видимо, пошёл сообщить хозяевам, что я уже на месте.
Я не стала терять времени даром и поспешила расчехлить камеру, чтобы показать своё рвение к работе, но чуть не выронила инструмент из рук, когда услышала позади проникновенное и тягучее:
– Добро пожаловать на борт "Вечерней звезды", госпожа фотограф.
Холодок пробежал по спине, стоило мне увидеть седовласого графа Гардельского.
Стареющий плейбой лет сорока пяти Эжен Гардельян всегда был главным героем светской хроники. О количестве и именах его любовниц ходят просто невероятные легенды. Мне приходилось слышать от коллег из желтых газет, что граф платит им невероятные отступные за негативы, лишь бы о его похождениях не стало известно общественности и жене. Просто удивительная расточительность. Когда мне было тринадцать, граф не был со мной так щедр.
Так вышло, что одиннадцать лет назад мне не посчастливилось столкнуться с Эженом Гардельяном в роще близ деревни, где мои родители проводят каждое лето. Я пыталась снять сойку на только что подаренную мне камеру, а в это время взъерошенный граф вылез из-за куста вместе с нашей молоденькой и не менее потрёпанной соседкой.
С чего вдруг он решил, что девочка-подросток засняла на него компромат, я до сих пор не понимаю, но он долго гонялся за мной по всей деревне, чтобы отнять камеру. В итоге граф пришел в наш дом, нажаловался на меня отцу и потребовал уничтожить плёнку. Отец его просьбу исполнил, на моих глазах открыл крышку фотокамеры и вытянул плёнку на свет. А ещё он отругал меня и заставил извиняться перед графом.
Помню самодовольную улыбку Гардельяна, его раннюю седину, из-за которой он казался мне злым тридцатилетним стариком. Я ещё помню горькую обиду за несправедливость и сожаление о том, что так бесславно погиб мой первый фотоопыт.
Интересно, сам граф помнит о том случае? Вряд ли во мне нынешней он сможет разглядеть ту нескладную заплаканную девочку.
– Эмеран Брин к вашим услугам, – решила представиться я своим островным псевдонимом и протянула руку для приветствия.
– Очень приятно, – вместо рукопожатия граф учтиво перевернул мою ладонь и запечатлел лёгкий поцелуй, после чего испытующе заглянул мне в глаза и предложил, – зовите меня просто Эжен.
Ну, надо же, какая галантность. А ведь когда-то хотел мне шею свернуть и называл невоспитанной пронырой.
В следующий миг граф предложил мне устроиться на диване, а сам расположился напротив и откупорил бутылку вина, чтобы тут же разлить его по бокалам.
– Я бы воздержалась, – предупредила я. – Не могу пить на работе. Кстати, вы не сказали, в чем она будет заключаться.
– А кто сказал, что я пригласил вас для работы?
Так, что-то мне перестаёт нравиться происходящее. Подозрительная яхта без гостей, подозрительная любезность владельца.
– Если вам не нужна съемка, то зачем я здесь?
– Просто мне захотелось познакомиться с Эмеран Блант, некогда высокооплачиваемым фотохудожником дома мод.
О, графу известен и мой столичный псевдоним. Может он ещё и в курсе, как меня зовут на самом деле?
– Только не говорите, что вы переплыли океан исключительно ради встречи со мной, – попыталась отшутиться я.
– Вы абсолютно правы. Исключительно ради вас, маркиза.
Ну, вот и всё, неминуемое разоблачение свершилось. А мне так нравилось быть Эмеран Брин. Даже Эмеран Блант быть лучше, чем Эмеран Бланмартель, маркизой Мартельской.
Невыносимо захотелось выпить. Я ополовинила предложенный бокал, даже не вспомнив о правилах приличия, и меня накрыла волна тоски.
Ну, какая из меня маркиза? Я родилась в семье биржевого брокера. Да, отец стал двадцать третьим герцогом Бланшарским ещё до моего рождения, но ничего кроме пары клочков доходных земель его титул семье не принёс. Это в былые века род Бланмартелей был славен своими полководцами и королевскими фаворитками. Сейчас же мы мало чем отличаемся от простых обывателей. Родовое поместье продано еще моим прадедом, старый замок заброшен и пустует, виноградники отобраны кредиторами за долги лет сто назад.
Отец всегда лелеял мечту вернуть Бланмартелям утраченные земли вместе с былым величием, но его дела на бирже никогда не ладились. Мой брат Лориан, будучи маркизом Мартельским, поклялся не оставлять отцовскую мечту. Для этого он пытался нажить капитал своей главной страстью – небом. Лориан прослужил пилотом в почтовой компании два года, но полтора года назад его двухмоторный самолёт пропал на полпути к Камфуни посреди океана Надежды.
Лориан погиб. Я лишилась брата, а наш отец – своего единственного наследника. Вернее, отныне наследницей рода Бланмартелей стала я – будь неладен тот день, когда король разрешил дочерям аристократов принимать титул отца, если в семье не осталось наследников мужского пола.
Маркиза Эмеран Мартельская, а в будущем герцогиня Эмеран Бланшарская – что может быть нелепее? Такая ноша не по мне. Простому фотографу не по карману возрождение былого величия угасшего рода.
– Значит, хотели посмотреть на маркизу Мартельскую? – я поставила бокал на стол и с вызовом поинтересовалась. – Ну, и как я вам?
– Очаровательны, – не сводя с меня лукавого взгляда, улыбнулся граф. – Признаться честно, я удивлён. Разрозненные слухи несколько иначе описывали мне самую таинственную маркизу королевства.
– Интересно, как именно? – не стала я сбавлять обороты. – Думали увидеть великовозрастную уродину? Тупую как пробка мечтательницу с камерой?
Про Бланмартелей в аристократических кругах уже давно ходят анекдоты. Особенно про избирательную скупость. Последние три поколения герцогов отличились тем, что вкладывали баснословные суммы в образование своих наследников, а вот на дочерях экономили.
По собственному детству знаю, что у Лориана были частные учителя, лучшая школа, лучшая академия. А мой удел – самая обыкновенная школа для девочек. Никакого колледжа, никакого университета – это бесполезная трата денег, девушке образование ни к чему, ей в этой жизни будет достаточно просто удачно выйти замуж.
Если бы не познавательные книги и учебники, которые подсовывал мне Лориан, я бы точно стала недалекой девицей без цели в жизни, которая целыми днями листает модные журналы и перемывает косточки подругам.
– Мало кто видел вас в лицо, Эмеран. Вы ведь непубличный человек. Вернее, на публике вы всегда появляетесь под вымышленным именем. Кто бы мог подумать, что дочь герцога Бланшарского сделал себе неплохую карьеру фотографа. Кстати, как ваши родители позволили вам заниматься этим ремеслом?
– А они и не позволяли. Просто, родители никогда не интересовались, чем я занята. Как и с кем провожу время, их тоже не волновало. С самого детства я была для них как сорняк и дворовая собачонка – росла сама по себе и только мешалась под ногами. Для родителей важнее всего на свете был Лориан и его будущее.
– Должно быть, вы всегда ревновали брата к родителям.
– Ни в коем случае. Он был самым близким для меня человеком.
И это истинная правда. С родительским воспитанием Лориан мог бы вырасти заносчивым эгоистом, но он был моим самым лучшим другом и всегда заступался, когда родители были излишне строги со мной. Пожалуй, если кто и занимался моим воспитанием и образованием, так это Лориан – мы ведь были друзьями, а у друзей обязательно должны быть общие интересы и темы для разговора. А ведь я даже фотографией увлеклась, потому что Лориан к ней охладел.
Это произошло одиннадцать лет назад. Брату исполнилось пятнадцать. Родители подарили ему радиоуправляемую модель самолета. Судьбоносная вещица. Именно из-за неё Лориан увлекся авиацией и захотел стать пилотом. Поэтому он отдал мне свой прошлогодний подарок – фотокамеру с набором для черно-белой печати. Это Лориан научил меня снимать и проявлять снимки, он дал мне первые наставления и направил на путь, с которого я до сих пор не свернула.
Новая волна тоски заставила меня притронуться к бокалу и испить его до дна. Граф не преминул подлить вина и спросить:
– Скажите, Эмеран, почему вы сбежали из столицы и даже не сказали родителям, где вас искать? Они ведь переживают. Сначала гибель сына, теперь исчезновение дочери. Понимаю, ваши отношения далеки от идеальных, и всё же, к чему эта жестокость?
– Никакой жестокости, о чем вы? – издевательски протянула я. – На протяжении полугода каждый день мама звонила мне и поучала, в чём состоит долг маркизы Мартельской. Я просто слишком близко к сердцу приняла материнские наставления, поэтому и приехала сюда зарабатывать капитал для возрождения величия вверенного мне маркизата.
– И как будете возрождать, если не секрет?
О, я прекрасно вижу этот скептический прищур, вижу издевательский изгиб губ. На лицах родителей я не раз замечала то же самое. Никто в этой жизни не верил в меня, кроме Лориана. Хотя бы в память о нём я просто обязана довести все свои начинания до конца.
– Не секрет. Мне теперь принадлежит участок земли близ Эрминоля. Там стоит целлюлозный завод, владелец каждый месяц перечисляет на мой банковский счёт плату за аренду. Я собираюсь заработать и накопить приемлемую сумму и вложить деньги в развитие цветной печати.
– Простите? – изобразил непонимание граф.
– На том заводе помимо писчей производят ещё и фотобумагу. Дрянного качества. Я раньше, когда занималась черно-белой фотографией, её даже для печати эскизов редко использовала. А сейчас я планирую накопить деньги, найти специалистов, может быть даже купить технологию у тромцев, чтобы начать производство цветной фотобумаги в Эрминоле. Разумеется, к цветной бумаге должны прилагаться плёнки, проявитель и эмульсия. Их производством я буду заниматься параллельно. И тогда наконец в Аконийском королевстве цветная фотография получит широкое распространение.
– Что-то подсказывает мне, ваша матушка не такими словами описывала вам долг маркизы Мартельской.
Внезапно яхта пошатнулась, и я ощутила, что мы плывём. Одного взгляда в иллюминатор хватило, чтобы понять – судно выходит в открытое море.
– Что происходит? – строго спросила я.
– Не стоит волноваться, Эмеран.
А по-моему, очень даже стоит. Граф так вальяжно откинулся на спинку дивана и растянул по ней руки, что мне стало не по себе от этой самоуверенной позы.
– Всё ясно, – заключила я. – Приплыли сюда по просьбе моего отца? Обязались найти и вернуть непутёвую дочь в отчий дом?
– Всё зависит от вас, Эмеран. Может быть мы просто немного прогуляемся. А может быть отправимся сразу к берегам королевства.
Только этого мне не хватало. Я подхватила камеру и сумку с оборудованием и ринулась прочь из салона. Спешно спустившись на нижнюю палубу, я вскочила на корму, но было уже поздно. Между яхтой и пристанью плескалась вода и с каждой секундой её становилось всё больше и больше.
– Эмеран, прошу, только не делайте глупостей, – раздалось за спиной. – Вы же не станете прыгать в море, лишь бы сбежать от меня?
Граф подошёл ко мне вплотную и, стоило мне обернуться, как он мягко взял меня под локоть и тихо добавил:
– Неужели моё общество настолько вам неприятно?
Я посмотрела на колышущиеся волны за бортом, потом на графа, и сказала:
– Разумеется, никуда я не прыгну. Камера не переживёт контакта с солёной водой, а вам я её не оставлю. Но домой я тоже не вернусь. У меня здесь работа, меня ждут в отеле. Разворачивайте яхту.
– Прошу вас, давайте вернёмся наверх и закончим нашу беседу в приватной обстановке. Обещаю, ничего против вашей воли на борту "Вечерней звезды" не произойдёт. Как только мы поговорим, я отдам распоряжение вернуться на Камфуни. Если вы этого захотите.
Я немного подумала и решила подняться обратно в салон. Граф не скрывал воодушевления, даже предложил мне снова выпить, но я не хотела ещё больше туманить разум, когда обстановка неожиданно переменилась и начала излучать опасность.
– Значит, похищать меня и возвращать родителям вы не собираетесь, – подытожила я. – Тогда что вам от меня нужно?
– Думаю, вы догадываетесь, – загадочно улыбнулся граф.
Догадываюсь? Это вряд ли.
– Хотите инвестировать деньги в мой будущий фотозаводик? – в шутку предположила я. – Тогда вам надо было захватить с собой юристов, чтобы обсудить все детали.
– Мне нравится ваша деловая хватка, – рассмеялся граф. – Вы действительно совсем не такая, какой вас представляют люди, с вами не знакомые
– И какой же они меня представляют?
– Говорят, что новоявленная маркиза Мартельская оттого не появляется в свете, что она слабохарактерная, прозябающая в деревне простушка без харизмы, милой внешности и воли. И я приятно удивлён, что все слухи оказались лишь слухами. Вы весьма привлекательны, Эмеран, у вас есть внутренний стержень, вы всегда готовы держать удар. Но кое-чего вам всё же не хватает.
– И чего же?
– Крепкого плеча, на которое всегда можно опереться, чтобы не быть сильной и не биться каждый день за своё место под солнцем. Вам не хватает заботливого супруга, который будет делать всё за вас и только для вас.
Ну да, конечно. Именно об этом и твердила мне мама каждый день после гибели Лориана, пока я не сорвалась с места и не уплыла на Камфуни – уж очень я устала от её настойчивых попыток скорее выдать меня замуж.
– Всё ясно, – кисло заключила я. – Будете предлагать мне кого-то из ваших родственников. Племянника, кузена? А в придачу земли, дома, счета в банках? Давайте, начинайте торги, мне даже интересно, во сколько вы оцените право получить в жёны маркизу Мартельскую и будущую герцогиню Бланшарскую.
Вот оно, моё уязвимое место – брак. Пока был жив Лориан, родители старательно подыскивали ему невесту среди дочерей виконтов и баронов, кто бы согласился породниться с маркизом из обедневшего рода. Про меня в то время никто и не вспоминал. Я же всего лишь дочь герцога без всякого приданого, лишь бы хоть кто-то согласился взять такую в жёны. А год назад всё переменилась. Из бесприданницы я превратилась в маркизу в своём праве, настоящую аристократку, полноценную обладательницу высокого титула. И этот титул я однажды передам своему сыну. И вот за право стать отцом моего отпрыска началась негласная борьба. Нетитулованные представители аристократических родов, как мне известно, стали часто наведываться в дом моих родителей в Эрминоле. Кто-то из них пытался узнать мой адрес в столице, но я успевала менять съёмные квартиры раньше, чем визитёры нападали на мой след.
И вот теперь граф Гардельский собственной персоной приплыл на яхте, чтобы просить моей руки. И для кого?
Мучилась я этим вопросом недолго. Граф поднялся с места, обошёл стол и подсел ко мне, чтобы взять за руку, проникновенно заглянуть в глаза и тихим, обволакивающим голосом произнёс:
– Вы не вещь, Эмеран, чтобы вас оценивать. Вы намного дороже самого чистого бриллианта. У таких как вы любовь не покупают, её вымаливают на коленях, осыпая путь к сердцу лепестками роз.
Я едва не сомлела от гипнотизирующего взгляда в считанных сантиметрах от меня. Да что там говорить – едва не растаяла от тепла чужого дыхания на моей коже и чутких прикосновений, что скользили по пальцам. Я даже начала понимать, что находят в графе молоденькие дурочки, вроде той, что гуляла с ним в деревенской роще.
– Так кого из родственников вы хотели предложить мне в мужья? – нашла в себе силы спросить я.
– Зачем вам мои племянники и кузены? – покачал головой граф. – Этим мальчишкам нечего вам предложить. Всё, что им нужно, это лёгкие развлечения, а не ответственный поступок. Молодёжь сейчас слишком несознательная. Честь рода для них пустой звук. Вам в вашей непростой ситуации с внезапным наследством нужен опытный союзник. Человек, который поможет решить все финансовые проблемы, кто поддержит в трудную минуту и, может быть, даже растопит ваше заледеневшее сердечко…
Я вздрогнула, когда губы графа коснулись моей руки и стали осыпать её невесомыми поцелуями. В голову сразу закрались нехорошие мысли:
– Вы на кого намекаете?
– О, Эмеран, – поднял он голову и одарил искушающим взглядом, – я вовсе не намекаю, а спрашиваю прямо. Вы согласны стать моей женой?
Что? Я не ослышалась?
– А что по этому поводу думает ваша супруга? – тут же спросила я.
– Супруга? – удивился граф. – Я в разводе. Уже месяц как. А вы разве не знали?
– До Камфуни светские сплетни доходят с большим опозданием…
Проклятье, так и знала, что где-то будет подвох. Лучше бы граф сосватал мне своего племянника, а не предлагал собственную кандидатуру. Да ещё на яхте посреди моря. Помню, два года назад в столице судачили о том, как он выкрал невесту своего приятеля виконта Алар-Буше из глухой деревни, где тот прятал её от графа, а потом увёз в своё поместье на западном побережье, где сделал девушку своей любовницей и пару месяцев не выпускал её из своих владений. После такого от графа Гардельского всего можно ожидать.
– Вы обещали, что ничего против моей воли на этой яхте не случится, – сказала я.
– Эмеран, вам нечего бояться.
– Я не боюсь, а напоминаю. И раз уж вы спросили, отвечу сразу. Нет, быть женой не согласна. И да, хочу обратно на Камфуни. Распорядитесь, чтобы яхту развернули.
– Эмеран, я прекрасно понимаю вашу растерянность, – продолжал он убаюкивать меня своим спокойным голосом. – Мне уже сорок три, а вы ещё так молоды.
– Ну что вы, мне кажется, я для вас уже старовата.
– Шутница, – улыбнулся он и снова подвинулся ближе ко мне. – Неужели я кажусь вам стариком?
– Вы выглядите неплохо для своих лет, очень даже неплохо, – честно ответила я. – Но разве это имеет значение?
– А что имеет? Пропасть в девятнадцать лет между нами? Поверьте, она преодолима. Дайте только шанс, и я докажу вам, что нет ничего невозможного.
Девятнадцать лет… Кумир моего детства – тромская путешественница Шела Крог – вышла замуж за человека на семнадцать лет её старше, и, собственно, после этого перестала быть путешественницей. Она превратилась в наседку, прикованную к дому и детям, и о великих свершениях больше не помышляла. А ведь когда-то стала первой женщиной, достигшей оси мира…
Я имела неосторожность задуматься, и моё молчание не осталось незамеченным. Не знаю почему, но граф решил, что тишина есть знак согласия и потянулся ко мне, чтобы запечатлеть невесомый поцелуй на шее. Я поспешила подняться с места и пересесть на другой диван, чтобы сообщить:
– Не знаю, кто сказал вам, что дочь герцога Бланшарского романтическая дурочка, которая не знает жизни, но этот человек вас жестоко обманул.
– Простите, кажется, я поспешил, – нехотя заключил граф, чтобы снова начать искушать меня своим пронзительным взглядом.
– Вы забыли сказать о самом главном. Зачем вам нужна маркиза Мартельская в качестве жены? Только не надо этих сказок про опору и поддержку. Я уже взрослая девочка, про договорные браки наслышана.
– Раз так, хорошо, я скажу. Скажу о том, для чего маркизе Мартельской необходим я. Я имею неплохой доход с арендных земель, владею виноградниками и сыроварнями на юге, доходными домами в столице, располагаю пассивным доходом с банковских счетов. Если вы так мечтаете заняться производством цветной фотобумаги, я исполню вашу мечту. Как моя жена вы ни в чём не будете нуждаться. И изнурять себя работой вам тоже не потребуется.
– Взамен вам нужно только одно – чтобы я родила вам сына?
– Можно двух, – тут же отреагировал граф. – И ещё дочку.
– Зачем вам вообще дети? – не могла я взять в толк. – У вас же есть дочь от первого брак и сын от второго. Сын рано или поздно унаследует ваш титул. Зачем вам ещё наследник?
– Не просто наследник, а будущий герцог Бланшарский.
– Вот именно. Зачем он вам?
– Но ведь вы же умная девушка, Эмеран. Вы не можете не понимать, что на вас род Бланмартелей прервётся. Вы последняя носительница вашей некогда славной фамилии. Печально, но с этим уже ничего не поделать. Герцоги Бланшарские и маркизы Мартельские после вас будут носить совершенно иную фамилию.
– Гардельян, например.
– Не самый плохой вариант. Мой старший сын после моей смерти будет графом Гардельским, и на ваши титулы он не сможет претендовать. Герцогский титул унаследует наш с вами сын.
– И никто из ваших отпрысков не будет обижен. Все при титулах, землях и отцовском капитале. А Гардельяны возвысятся из графов сразу в герцоги.
– Вы очень верно всё поняли, – многообещающе улыбнулся он и добавил. – Уверяю, наш с вами сын ни в чём не будет нуждаться. Помимо вашего герцогства и маркизата у него будет достойное денежное содержание от меня. Захочет, воспользуется капиталом и вернёт утраченные Бланмартелями земли. В этом же состоит заветная мечта вашего отца?
– В этом, – согласилась я и добавила. – Только кто вам сказал, что я её разделяю?
Граф замолк и пристально посмотрел на меня, словно изучая.
– Знаете, – решила пояснить я, – когда погиб Лориан, я только и слышала от родителей, что я единственная наследница, что я последняя из Бланмартелей, что я должна, должна, должна… Двадцать три года им ничего от меня не было нужно, а тут свет клином сошёлся на моём будущем муже. А ведь у меня ещё десять месяцев назад был жених. Пилот из того же лётного отряда, что и Лориан. Такой же добрый, отзывчивый, с большим сердцем. Сильный, смелый и безумно в меня влюблённый. Как и я в него. Или это была просто животная страсть? Неважно. Главное, родители знали о наших с Леоном отношениях, но только после гибели Лориана в первый раз соизволили поинтересоваться, из какой же семьи происходит мой жених. А из самой простой. Нетитулованной, неаристократической. И вот тогда случился скандал. Меня начали уверять, что маркиза Мартельская не может быть женой простолюдина, что это кощунственно, наши предки перевернутся в гробах, солнце остановится, а земля налетит на свою ось. На это я зачитала выдержки из закона о наследовании титулов. Там чётко сказано – неважно, кто муж, только дети получат причитающиеся им титулы. Видимо, не убедила. А потом случилось то, что случилось. Не знаю, действительно ли Леон перебрал с друзьями в баре и по своей воле притащил на свою квартиру лахудру из кабаре, а потом случайно не закрыл входную дверь, чтобы я утром вошла и увидела их в одной постели. Может, всё так и было, но что-то подсказывает, что это мои родители подкупили приятелей Леона, чтобы они его напоили и уложили в одну койку с той певичкой. Хотя, какая теперь разница. Леон ничего про ту ночь не помнит и чувствует себя подлецом. Я чувствую себя дрянью, потому что до сих пор не могу понять, кому и что должна в первую очередь. Все несчастны, все страдают, а родители ждут от меня правильного решения. И знаете, я ведь его уже давно нашла.
– И что же вы придумали?
– Нынешние законы не в пример мягче тех, что действовали лет сто назад. И это прекрасно. Сейчас женщины могут работать, заключать сделки, выходить замуж и разводиться без оглядки на мнение других. А ещё они могут рожать детей без оглядки на брак. Нет больше такого позорного клейма как внебрачный ребёнок, ничто не может ущемить его права. Поэтому, когда настанет тот день, когда маркиза Мартельская озаботится продолжением своего рода, я найду подходящего мужчину на одну ночь, а потом рожу от него ребёнка. Сын или дочь, но моё дитя будет только моим, никто больше и не подумает на него претендовать и помыкать мной, прикрываясь ребёнком. Мой наследник получит фамилию Бланмартель, а когда придёт время, и титул. Так что, мой род не прервётся. Герцоги Бланшарские и маркизы Мартельские продолжат носить фамилию Бланмартелей. А потом, если получится, они и возродят величие нашего рода. Если им будет это интересно.
– Надеюсь, ваши родители не в курсе ваших планов, – кисло проговорил граф. – Их удар хватит, если они услышат о внебрачных детях.
– Мне уже всё равно, что они думают.
– В вас говорит обида.
– Ещё какая.
– И всё же не стоит идти на поводу у эмоций.
– Это уже давно не эмоции, а холодный расчет.
– Это бравада.
– Называйте, как хотите. А я для себя уже давно всё решила. В моём видении будущего Гардельяны герцогами Бланшарскими не будут.
На этом наш разговор должен был завершиться. Граф медленно крутил в руке бокал и хмуро смотрел, как плещется вино, я собиралась с мыслями, чтобы напомнить ему об обещании вернуть меня на остров. Но внезапно граф заговорил:
– Знаете, Эмеран, и всё же я позволю себе не поверить ни единому вашему слову. Может быть, эмансипация и вправду застлала вам разум, но что-то подсказывает мне, что ни одна нормальная женщина не станет желать для себя и своих детей того, что только что наговорили мне вы.
– Значит, считайте меня ненормальной. Многие уже давно так и делают.
– А я не стану, – поднял он глаза и впился в меня хищным взглядом. – Не хотите, чтобы Гардельяны были герцогами Бланшарскими? Звучит как вызов. Или даже оскорбление.
– Ваш род и вправду вполне обойдётся одним лишь графским титулом. Остальное – это уже излишество.
– Теперь я верю, что родители совершенно не занимались вашим воспитанием.
– И уже не займутся, – невольно усмехнулась я, – в моем возрасте это бесполезно.
– В вашем возрасте воспитанием строптивой женщины должен заниматься ее муж.
– Только этого мне не хватало, – процедила я себе под нос.
– Именно, что не хватало. Иначе бы не говорили, что предпочтёте провести ночь с первым встречным, чем разделите брачное ложе с графом Гардельским.
– Вот только не надо выворачивать мои слова наизнанку.
– Ваши слова? Знаете, я вас долго слушал, надеялся отыскать в ваших словах хоть толику здравого смысла. Прошу покорнейше простить, маркиза, но не получилось. Ваши рассуждения о продолжении рода подошли бы гулящей девке, но никак не дочери герцога.
– Ну, знаете ли, – завелась я, – потаскухой меня ещё никто не называл.
– Просто никто не слышал из ваших уст того, что только что услышал я. Мне искренне жаль ваших родителей. Они только-только оправились после гибели единственного сына, но известие о том, что их дочь ведёт разгульный образ жизни и решила родить внебрачного ребенка, их окончательно раздавит. Если вам не жалко герцога и герцогиню, значит, об их душевном спокойствии позабочусь я.
– Каким это образом?
– Вы станете моей женой. – Тут я усмехнулась, но граф и не думал шутить, он был зверски серьезен. – Только брак спасет вас от позора.
– Слушайте, да вы ещё больший ретроград, чем моя мама. Ещё скажите, что невеста обязательно должна быть невинной до свадьбы. Если так, то учтите, в добродетельные невесты я уже давно не гожусь. Собственно, как и вы в верные мужья.
– Зато в матери следующего герцога Бланшарского сгодитесь.
– Я вам что, инкубатор? Когда и от кого родится будущий герцог, я сама решу. Без вас.
– Что, считаете, Гардельяны слишком худородны, чтобы стать герцогами Бланшарскими? Это в вас Бланмертальская спесь сейчас взыграла?
– Да это в вас ваша Гардельянская упёртость говорит.
– Во мне говорит здравый смысл и чувство собственного достоинства. Ни одна из двух жен не отвергала моё брачное предложение, да ещё в таких формулировках. Первая, между прочим, тоже дочь герцога.
– Всего лишь дочь герцога, а не будущая герцогиня в своём праве, – съязвила я.
В таком же духе мы пресекались ещё минут семь, даже припомнили старые родовые обиды из-за того как Бланмартели и Гардельяны дрались на дуэлях, похищали друг у друга любовниц и сбивали цены на вино конкурентов. А потом граф сдался и заключил:
– Вы самая обыкновенная строптивица. Не особо образованная, плохо воспитанная, зато набивающая себе цену. Хорошо, я вынужден принять ваши правила игры.
– Какие еще правила? – насторожилась я.
– Любая строптивица ждёт, когда её укротят. Вы слишком дерзкая, но это не признак силы, это мольба о помощи.
– Какая чушь, – буркнула я.
– Я посмотрю, как вы заговорите, когда к вам перестанут приходить клиенты. Или когда на острове появится конкурент, и люди будут заказывать фотографии у него, а не у вас. А ещё я бы посмотрел, что вы станете делать, когда отель поднимет плату за аренду служебных помещений. Всё-таки финансовая независимость вас сильно развратила.
К таким угрозам я оказалась не готова. Та самая финансовая независимость издавна спасала меня от родительского гнева, когда за непослушание отец урезал моё денежное содержание. Что мне его гроши против моих гонораров?
