![](/files/books/160/oblozhka-knigi-miledi-i-pritvorschik-si-369534.jpg)
Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 109 страниц)
Глава 13
До рынка мы в этот день так и не добрались, а с наступлением сумерек караван снова двинулся в путь. Идти до Барагуты оставалось пару дней.
Во время очередной стоянки я занимала себя съёмкой бескрайней пустыни и необычных следов на редком песке. Вот отпечатки копыт какого-то крупного животного, а рядом с ними всё те же копыта, только маленькие. Наверное, антилопа с детёнышем. Вот тонкий протяжённый след, а по бокам череда мелких вмятин. Как будто ящерка бежала, втаптывала песок лапками, а кончиком хвоста оставила приметную бороздку. Так, а это что за параллельные полосы поднимаются вверх по насыпи и теряются вдали? Что за животное могло их оставить?
– О, след премудрой Нимти, – с благоговением выдохнул рядом со мной торговец изюмом. – Это знак, что её благословенные рожки привлекли на наш путь удачу. Точно, завтра в Барагуте меня ждёт хорошая выручка.
На радостях, он даже зачерпнул ладонью песок, по которому проползла эта самая Нимти, и посыпал им сначала одно плечо, потом другое. Видимо, на удачу.
– Господин, – спросила я, – а кто такая Нимти? Что за зверь?
– Так змейка. Рогатая. Юркая.
Надо же, а я думала, от ползучего гада на песке должна остаться непрерывная траншея… Теперь буду знать, что это не так. А ещё буду знать, что в Сахирдине есть люди, которые молятся рогатой змее. Странно это. Видела я живьём рогатую Нимти. У меня это страшилище тёплых чувств не вызвало.
– Скажи, господин, – спросила я торговца, – а ты видел на рынке в Лалифуре молодого полукровку, что продавал курагу?
– А, племянник старого Биджу, – добродушно протянул он. – Видел. Хороший работник. Дядя его сидит, монеты пересчитывает, а племянник мешки таскает, верблюдов вьючит, опять мешки таскает. А что, он большой и сильный, пускай работает. Эх, жаль, что у меня такого племянника нет, пригодился бы в хозяйстве. Надо мне было лет тридцать назад не упорствовать, а выдать сестру за пришлого машиниста, когда тот просил. Тогда был бы и у меня сейчас большой сильный племянник, а может и два. Вот они бы мне мешки понатаскали.
– О, так ты, господин, тоже из Старого Сарпаля?
– Оттуда, – кивнул он. – Все торговцы сухофруктами в этом караване оттуда пришли.
– Значит, ты старосарпалец, а ничего против полукровок не имеешь? А как же былые времена, как же тромские недруги и телеграфные столбы на священных местах? Как же старые обиды и восстание против чужаков?
– То дела давно минувших дней, – строго сказал торговец, – Обиды надо уметь прощать, не держать в сердце, чтобы оно не стало чёрным как кусок дёгтя. Мне вот при тромцах неплохо жилось. Они у моего отца и братьев всегда виноград покупали и увозили в свою империю. Хорошие были времена. А теперь, чтобы продать, надо виноград высушить и через обезумевший Румелат привезти сюда. Худые настали времена. Совсем худые.
Ну вот, оказывается не так уж старосарпальцы и ненавидят своих полукровок, как убеждал меня когда-то чахучанский губернатор. Или просто время лечит и стирает из памяти старые обиды. Скорее, резко снизившееся качество жизни после закрытия колонии быстро вправило мозги всем фанатикам. Теперь вот они и вспоминают о благодатных временах, когда тромцы жили под боком, и было кому продавать свежие фрукты.
Я поспешила вернуться к нашему шатру, пока Леон не уснул. Надо же ему сообщить, что у Шанти действительно есть дядя, который нещадно его эксплуатирует.
Удивительно, но ни одного шатра поблизости с нашим сегодня никто так и не поставил. Кажется, все в караване уже знают про поражающую силу храпа, вот и постарались отдалиться от нас. Только какая-то девица крутится возле дальнего навеса, где залёг дежурящий страж.
– Госпожа, – еле услышала я тихий голосок Иризи, а потом увидела, что девушка прячется за нагромождением сундуков возле развьюченных и развалившихся на земле верблюдов.
Иризи зазывно махнула мне рукой и приложила палец к губам. Понятно, зовёт меня идти к ней в засаду, чтобы подслушать что-то интересное.
– Госпожа, они замышляют против тебя злодейство, – взволновано шепнула она, как только я к ней присоединилась.
– Кто замышляет?
– Чензир. Он приказал найти девушку в услужение.
– Тебе в помощь?
– Что ты. Супротив тебя, чтобы она господина обольстила, а он сделал её второй женой.
Это ещё что за интриги за моей спиной? Я вслед за Иризи затаилась в укрытии и начала прислушиваться к каждому шороху. И столько всего интересного услышала:
– … будешь господину еду подавать, прислуживать за столом, улыбаться. И ласковой с ним будь, чтобы он приметил тебя.
Кажется, это был голос стража Юбы. Девушка ему нерешительно ответила:
– Видела я этого северянина. Большой он, страшный. Боюсь я его.
– Глупая, он знатный в своём крае человек. Почти как визирь. Знаешь, сколько золота у него в сундуках лежит, сколько украшений? И ни одно он своей жене надеть не даёт. А знаешь почему? Потому что она склочная, злая и помыкает им. Устал он от неё. А если ты в его шатёр зайдёшь, улыбнёшься, плов подашь, чай нальёшь, и приласкаешь, пока эта дылда со своей коробкой на ремешке где-то бегает, то все браслеты и серёжки твоими будут. Он тебя золотом и каменьями осыплет, нужды знать не будешь. А эта его склочная жена присмиреет и поймёт, что не надо ей командовать мужем, а то он ещё и третью жену себе найдёт.
Ах вот оно что. Бравым воякам не дают покоя наши с Леоном отношения. Никак не могут взять в толк, что у аконийской женщины есть чувство собственного достоинства и пресмыкаться перед мужчиной она не обязана. Ладно. Сейчас я преподам им один урок…
Как только незадачливая девица побежала к дальнему шатру, где, видимо, и обитала со своей семьёй, я незаметно прокралась к нашему убежищу, чтобы скользнуть на женскую половину. Я спешно стянула с себя камеру, заперла её в ларце, быстренько причесалась, расправила плечи и вошла на мужскую половину.
Леон увидел меня и улыбнулся:
– Куколка, неужели ты пришла вместе со мною поужинать?
– Конечно. Отчего нет?
– Здорово, садись. Ну их, эти сахирдинские обычаи. Женская половина, мужская… Не всё ли равно, если мы аконийцы?
– Это верно. В шатре, огороженные от посторонних глаз имеем полное право ужинать как это принято у нас.
– Интересно, что там сегодня твоя наперсница нам приготовила.
Моя наперсница Иризи? Кажется, она собиралась варить лапшу с баклажанами и солониной. А вот какой плов от родительского стола принесёт сюда незадачливая заговорщица, мы сейчас посмотрим.
– Лео, у меня тут возникла проблема.
– Какая? – тут же оживился он.
– Нечем блеснуть перед здешними торговками. Мужья их золотом увешивают, а на меня эти дамы смотрят как на бродяжку…
– Ой, куколка, извини, я и забыл, – тут он потянулся к сундуку, попутно доставая из-за пазухи ключ от сковавшего его замка. – Мне же говорили, тут значимость мужа меряется килограммами золота на его жене. Давай-ка посмотрим, что там тебе подарил визирь.
О, там было много чего интересного, но времени разглядывать и выбирать у меня не осталось. Я похватала всё, до чего дотянулись руки. Браслеты, кольца, прилегающее плотно к шее колье. Всё это я тут же нацепила на себя, даже серьги с силой продела в проколы, что уже начали заживать. Я даже боли не успела почувствовать, потому, как снаружи послышались голоса.
Край покрова отогнулся и в шатёр вошёл тот самый страж-заговорщик, а за ним и девушка с полным подносом. О, как преобразились их лица, стоило им увидеть меня. У стража глазки так и забегали. А у девицы улыбка тут же слетела с губ.
– О, как приятно, что вы оба позаботились о нашем ужине, – ласково протянула я.
– Госпожа, тебе бы… там, на женской половине жрица тебе поесть принесёт.
– Я сегодня дала Иризи выходной. Пусть ужинает сама, а я побуду с любимым супругом.
Чтобы окончательно шокировать сахирдинскую публику, я накрыла ладонь Леона своей, улыбнулась ему и получила улыбку в ответ.
– Эми, что происходит? – сквозь зубы вопросил он.
– Потом объясню. Просто делай вид, что ты всем доволен. – Тут я перевела взгляд на незадачливую разлучницу и сказала, – накрывай стол, мой муж и я очень голодны.
– А… – многозначительно выдохнула она.
– А ты ставь поднос, и чтобы я тебя здесь больше никогда не видела. Даже близко. Поняла?
У меня аж скулы свело улыбаться этой несчастной. А она лихорадочно скользила взглядом от моей шеи к рукам, вернее, от колье с красными камнями, к золотым браслетам и кольцам. Даже не знаю, что её больше поразило: что страж обманул, и я оказалась не такой уж обделённой и нелюбимой женой, или то, что всё это сверкающее богатство на мне ей теперь точно не достанется.
– Ты не слышала меня, девушка? У нас здесь аконийский ужин на две персоны. Посторонним тут не место.
Теперь она меня поняла и тут же шмыгнула прочь из шатра. Правда, и поднос с собой прихватила. Ладно, не будет плова, значит, поужинаем лапшой с баклажаном.
Страж тоже вышел прочь, на прощание, наградив меня недовольным прищуром.
– Куколка, что я только что видел? – теперь без всяких натянутых улыбок спросил меня Леон. – То принесут плов, то унесут. Мы есть-то сегодня будем?
Ох, Лео, всё мысли только о еде… И как с ним теперь говорить?
– Видел ту девицу с подносом?
– Ну.
– Ещё бы немножко, и она бы стала твоей женой.
– Чего? – опешил он.
– Того. Чензир устроил против меня заговор. Думает, если подсунуть тебе хозяйственную и милую пустышку, то ты меня выгонишь на улицу… Вернее, не так. Ты будешь спать с ней на моих глазах, а я буду страдать, унижаться, смиряться и так постепенно стану идеальной сахирдинской женой-тряпкой. Вот что сегодня должно было произойти.
– Чушь какая, – только и сказал он. – Что значит, женить они меня собрались? Эми, а ты точно всё правильно поняла? Ничего не перепутала?
Я с досады покачала головой:
– Отнюдь. Просто ты не понимаешь, что стражи говорят за твоей спиной, а я всё слышу. Они меня ненавидят. Я раздражаю их одним лишь фактом моего существования. Я для них неправильная женщина. А неправильных женщин здесь наказывают. Помнишь дворцовую комнату с хлыстами? Будь их воля, стражи бы меня забили до смерти. Но им приходится меня охранять. Всё, что им остаётся, так это строить козни и пытаться нас с тобой рассорить. Как придворные фрейлины, честное слово.
– Эми, я сейчас… – Леон в негодовании вскочил с места и хотел, было выбежать из шатра, но я его остановила.
– Успокойся, что ты им собираешься доказывать? Они ни слова по-аконийски не понимают.
– Значит, найду другой способ им доходчиво всё объяснить.
– Завтра найдёшь. А сейчас давай просто поужинаем и отдохнём. Иризи скоро доварит лапшу…
– Нет, я этого просто так не оставлю, – всё не мог он уняться, – Я, мужчина, я должен что-то сделать.
– Завтра сделаешь.
Я еле успокоила его, применив безотказное средство для переключения внимания – лёгкий дразнящий поцелуй. Правда, тут в шатёр ворвался Чензир, но увидел нас и пулей вылетел обратно.
Подумать только, мы с Леоном такой разврат сегодня учинили – держались за руки, поцеловались, да ещё и ужинать вместе собрались. Вот пусть стражи и задумаются, стоит ли им лезть в наши с Леоном отношения, или же им лучше смириться с моим свободолюбивым характером и не лезть, куда не просят.
– Эми, а может, – после ужина, когда Иризи унесла посуду, а стражи так и не осмелились больше тревожить нас и что-то бухтели снаружи под своими навесами, – может, продолжим…
Тут рука Леона поползла по моему бедру и запуталась в платке, что подвязывал шаровары, но я была начеку.
– Ты что? Нет, только не так.
Я попыталась убрать его руки, но они быстро переместились на мою поясницу.
– Куколка, ты сегодня такая красивая, – скользил по мне его затуманенный взор. – Рубины тебя так красят.
– Что? – не поняла я, а потом вспомнила про колье, но Леон уже успел приникнуть губами к моей шее. – Лео, нет. Даже не надейся. Не здесь.
– Куколка, – нехотя прервал он поцелуи, – да никто сюда не зайдёт. Я уже понял их тактику. Если муж с женой вместе в одном помещении, их беспокоить нельзя, потому что…
Тут его руки заползли под мою рубаху и даже успели добраться до самых чувствительных точек, но я устояла:
– Нет, Лео. Ни за что.
– Но почему? Знаю, мы слишком затянули с этим делом, слишком долго откладывали. Может ты ко мне охладела?
– Нет, не в этом деле.
– А в чём?
– А ты не догадываешься? Или забыл?
– Что я забыл?
– Что я не умею делать это молча.
– Вот за это я тебя и люблю.
Тут он снова полез с жадными поцелуями, но я была непреклонна.
– Хочешь, чтобы мои стоны и крики разносились на всю пустыню? Нет, я такого позора не переживу. Так что… – Тут я поднялась с места, отцепила от платка на бёдрах хваткие пальцы и назидательно сказала, – так что ложись спать и набирайся сил. Завтра прибудем в Барагуту. Будешь охранять меня от всяких фанатиков и стражей с неуёмной фантазией.
Так я и ушла на свою половину, оставив Леона ни с чем.
В этот раз мне даже удалось выспаться. Никакого храпа за занавесью не было. Наверное, Леон не спал, проворочался весь день, не мог уснуть, всё думал, думал, думал… Интересно, о чём? Как соблазнить меня и не получить отказ, или как вправить мозги стражам?
С наступлением ночи мы снова пустились в путь и перед рассветом вошли в заветную Барагуту. Ещё вчера я думала, что это город на подобии Лалифура, а оказалось, что мы попали в большую деревню. Круглый колодец с журавлём и каменным корытом для скота я засняла сразу. Другие достопримечательности в глаза мне так и не бросились.
Всё, что оставалось нам, так это идти на рынок. Я уже думала о фруктовом ряде, где торгуют курагой, предвкушала новую встречу с Шанти, как вдруг на глаза мне попалось необычное собрание.
Седобородый старик с глубокими морщинами на потемневшем от палящего солнца лице сидел на табурете, прислонившись спиной к стене какого-то амбара. Вокруг него на земле расселась детвора и люди постарше, а он вещал им:
– … а на этот столп нанизаны все миры. И мир людей, и мир песчаных демонов, и мир огненных духов, и мир волосатых нелюдей, и мир малых чудодеев. Все эти миры сходятся в пупе земли, где недвижный столп пронзает их все. Всё сущее вырастает из столпа мира. Все светила вращаются вокруг него. А его вершину венчает Недвижная звезда.
Так-так-так… Столп мира, над ним горит звезда, которая не движется по небосклону, а вокруг неё вращаются все светила. Не о северной ли оси мира речь?
– … а на том пупу высится гора Фум, вся сотканная из огня, воды и воздуха, – продолжал рассказывать притихшим слушателям старик. –Гора та стоит на острове в Молочном море. Воды того моря белы, а волны взбивают молоко и покрывают море твёрдой коркой масла.
Точно, он говорит про самую северную точку земли, куда стремились многие путешественники, а первой из женщин дошла Шела Крог. Там и вправду находится вулканический остров. Гора Фум из огня, воды и воздуха – да это точно Осевой вулкан, что без конца истекает лавой, которая топит проплешины снега и льдины на берегу острова. Молочное море с белыми водами и коркой масла – не иначе речь про паковые льды Студёного моря, которыми окружён вулканический остров. Ну, старик, ну сказочник…
– … там не холодно и не жарко. И день, и ночь там длятся по полгода. В небе рассыпаны самоцветы, а на вершине горы Фум стоит Небесный дворец, где боги всякий раз собираются на пир. Никто из смертных не должен приближаться к столпу мира. Только праведникам и мудрецам открыт вход в Небесный дворец. Только чистый сердцем может сесть за один стол с богами и испить вместе с ними вино жизни. Там на подступах к горе Фум раскинулась пустошь, где нет ничего кроме мрака. Там стервятники стерегут золото, а богиня Шела бродит вокруг горы Фум и стережёт огненные врата, что открывают путь к Небесному Дворцу.
Кто ходит? Я не ослышалась? Богиня Шела?
– Эми, чего мы стоим? – раздался рядом голос Леона.
– Подожди, потом объясню.
Я подошла ближе к завороженным слушателям, чтобы присоединиться к ним. А старик всё продолжал:
– … богиня Шела молода и стройна. Её стан покрывает накидка, сшитая из трёх сотен бобрих, четырежды родивших, когда их мех был пушист и красив. Шела ищет на горе Фум своего отца, что упал с неба на своей летучей ладье. Ладья его сломалась, и он теперь не может переплыть Молочное море, чтобы вернуться домой. А Шела ходит и зовёт его, да всё не может найти…
Да быть этого не может! Это ведь рассказ о путешествии Шелы Крог к оси мира! Она ведь отправилась туда со спасательной экспедицией, чтобы найти своего опекуна, что отправился к оси мира на дирижабле, потерпел крушение, но всё равно добрался до Осевого острова, где его лодку прожгла вулканическая бомба. Точно, небесная ладья и есть дирижабль, а сломанная ладья – та самая сгоревшая лодка. Ну, старик, столько всего смешал и присочинил. Он хоть в курсе, что Шела Крог своего опекуна нашла и вместе с ним вернулась домой ещё тридцать лет назад?
– … в услужении у богини Шелы пять стражей огненных врат. Они пришли к горе Фум сквозь столп мира из края малых чудодеев. Их глаза черны как ночь, их помыслы подобны мгле. Чудодеи стерегут огненные врата, когда богиня Шела уходит за гору Фум и не видит врат. Стражи беспощадны к нечестивцам с дурными мыслями и радушны к праведникам, что очистили свои сердца от скверны. Только праведников стражи пропустят сквозь огненные врата и дадут им подняться на вершину горы Фум, чтобы войти в Небесный дворец на пир богов. Нечестивцев же они испепелят на месте.
Стражи огненных врат? Те самые, которым Нейла просила передать золотой цилиндр? Так, я уже ничего не понимаю. Кто они такие и где живут? Не на Осевом же острове, в самом деле.
– Почтенный господин, – тихо обратилась я к старику, боясь, что моё вмешательство его рассердит. – А где стоят те самые огненные врата? В каком конце света?
Старик оказался подслеповат и не сразу понял, кто это дерзнул прервать его рассказ. А потом он поднял руку и указал себе за спину.
– Там, где Недвижная звезда никогда не восходит над горизонтом, там стоит гора Фум.
Я проследила за рукой старика, и поняла, что он показывает вовсе не на север, а на юг. Может, просто перепутал? Да нет, Недвижная, она же Ледяная звезда не поднимается над горизонтом только, если смотрящий уйдёт далеко на юг.
– Там, где демоны притворяются вихрями и заметают песками руины Города Ста Колонн, – продолжал старик, – где плуты и воры ищут золото в забытых могилах, а всякий путник лишается разума, стоит ему увидеть морок забытых дней, там и горят красным пламенем огненные врата. Но ты ни за что не подойдёшь к ним даже близко. Женщина не может быть праведницей, не может удостоиться чести побывать на пиру богов, ведь женская природа соткана из порока и глупости.
Да кто бы сомневался. Я другой точки зрения в Сахирдине и не ждала. Только я не о том спрашивала премудрого мужа в годах.
– Неужели стражи огненных врат живут только на далёком юге? Может, где поближе их можно встретить?
– Правду говорят мудрецы, что нет на свете глупее существа, чем женщина. Где ж ты ещё хочешь увидеть стражей, если не у огненных врат, которые они охраняют? Говорю тебе, не ходи туда, если не хочешь, чтобы муж вместо тебя новую жену начал искать.
Ладно, может быть "стражи огненных врат" – это просто название какой-нибудь секты. И всё равно не понимаю, если ось мира с вулканом находятся на дальнем севере, то как огненные врата, ведущие к горе Фум могут находиться на запредельном юге? Или это разные места?
Внезапно старик поднялся с места, собираясь уходить, а все, кто слушал его, стали кидать монетки в чашу, что стояла на земле возле табурета. Оказалось, это странствующий сказитель, что зарабатывает на жизнь тем, что рассказывает людям всякие занимательные истории. Вот досада, а у меня с собой никаких денег нет.
Чензир кинул монетку в уплату за моё любопытство с таким видом, будто делает мне огромное одолжение. Теперь я поняла, что в долгу у этого интригана. А ещё я поняла, что зря развесила уши. Это же просто сказки, выдумки для больших и маленьких детей. В таких сказаниях и Шела Крог может стать богиней, а на оси мира может появиться дворец пирующих богов. Но вот эти стражи огненных врат… Не дают они мне покоя. Может, про них есть какая-то другая легенда, с точными координатами, где их искать?
А может не надо мне так сильно переживать? Нейла сказала, что я в любом случае не пройду мимо стражей – они сами найдут меня и заберут цилиндр. Ещё бы узнать, что в нём такого ценного…
Наконец мы отправились на рынок. Протиснувшись между рядов с мёдом и солью, наша делегация вышла к лавкам с сухофруктами. Изюм, чернослив, сушёная вишня… А вот и она – курага.
Я замерла на месте, наблюдая, как маленький, щуплый, но улыбчивый торговец с побелевшими усами болтает с покупателями и пересчитывает монеты, нанизывая их на шнурок. А рядом молодой и сильный мужчина перетаскивает полный мешок ближе к прилавку.
Я смотрела на Шанти и не могла отвести глаз. Распахнутая жилетка едва прикрывает подтянутое тело, мышцы перекатываются под смуглой, поблёскивающей от пота кожей. А эти предплечья, плечевой пояс… Только близкие подруги знают мою главную слабость – красивые и сильные мужские руки. Глядя на них, я и голову могу потерять, особенно, если их обладатель не женат и хорош собой.
– Так, Эми, я придумал. Я отвлекаю племянничка, а ты поговори с дядей.
– Что?
Я не сразу вырвалась из затуманивших разум фантазий, когда Леон подкрался и шепнул мне:
– Я говорю, порасспрашивай дядю про Шанти, про их семейку. Про мать спроси. Вдруг показания не сойдутся. А я сейчас уведу Шанти подальше, чтобы он вас не слышал.
– Куда уведёшь?
– К телеге возле соседнего ряда. Видишь, под ней пёс в тенёчке притаился, отдыхает.
Я пригляделась и действительно заметила Гро. Какая-то морда у него грустная и уставшая. Наверное, из-за жары.
– Ну, я пошёл, – предупредил Леон. – А ты действуй.
И он направился к телеге. Один из стражей тенью последовал за ним, а мне оставалось только направиться к лавке, где дядя Шанти сгребал с весов в чужую корзину горсти сухофруктов.
– Госпожа, – семенила за мной Иризи, – ты что-то купить хочешь?
– Кураги.
– Так ведь есть у нас, ещё в Альмакире Чензир ею запасся.
– Ничего, путь у нас долгий, ещё немного кураги не помешает.
До лавки оставалось с десяток шагов, но Шанти уже успел заметить нас и теперь приветливо улыбался.
– Здравствуй, Эмеран.
– Здравствуй, – не удержалась и я от улыбки.
Ну вот, смотрю ему в глаза, и на душе снова становится тепло. Но стоит задержать взгляд на этих сильных руках, как в голову тут же лезут неприличные мысли. И как один и тот же мужчина может будить во мне одновременно и нежность, и порок?
– А я думал, ты уже не придёшь, – не обращая внимания на мой затуманенный взгляд, шутливо сказал Шанти. – Ты ведь, оказывается, знатная в своём королевстве женщина, что тебе простой торговец фруктами.
Ну вот, до конца каравана дошли слухи, что впереди едут высокопоставленные северяне. А как было хорошо, когда Шанти думал, что я просто незадачливый фотограф.
– Не говори так о себе, – попросила я его. – Ты мой добрый друг и заступник. Был и будешь им всегда.
Улыбка Шанти стала ещё шире, и он задорно сказал:
– Ну, раз друг, стало быть, не зря я отложил для тебя кулёк кураги. Я же обещал.
Он подошёл к весам и вынул из-под прилавка завязанный в узелок куль весом с килограмм, не меньше.
– Вот, – протянул он припасённые специально для меня сухофрукты.
– Спасибо, вот только мне совсем нечем заплатить.
– Ну что ты, это подарок. Подарок друга. Бери, ешь на здоровье.
– Спасибо, – снова пришлось сказать мне. – И всё равно мне так перед тобой неудобно. Я и так задолжала тебе…
Я невольно опустила взгляд, не в силах запретить себе любоваться совершенным мужским телом и только теперь вблизи заметила на руках и груди Шанти множество тонких царапин и кровоподтёков.
– Это что… Что с тобой случилось? – разволновалась я, а он беззаботно пожал плечами и ответил:
– Да так, заблудились мы немного с Гро в Лалифуре. И случайно набрели на храм Инмуланы.
– Храм богини-кошки? – начала понимать я.
– Да. А там живёт стая прикормленных котов. И вот всей стаей они и налетели на Гро. Он даже гавкнуть не успел – одна вцепилась в горло, другие вскочили ему на спину и начали драть шкуру когтями. Пока я их разнимал, и мне досталось. Вот, рубаху порвали… Свирепые они звери, эти кошки.
Это точно, уж я-то знаю.
Рука невольно потянулась к шее, где Нейла оставила свою когтистую метку, но ладонь коснулась прохладного металла. Всё не могу привыкнуть, что теперь приходится носить на себе ошейник с рубинами. Зато он прикрывает плохо заживающие царапины.
Позади раздался окрик Леона. Шанти перевёл взгляд мне за спину, и я обернулась. Гро вылез из-под телеги, чтобы Леон его погладил, а тот аккуратно водил ладонью по мохнатой груди и уже что-то спрашивал у Шанти по-тромски. Бедный пёс и вправду выглядел потрёпанно. Кажется, местами он лишился клоков шерсти. На носу порез, и глаз покраснел…
Шанти ответил Леону, тот снова что-то спросил, и Шанти пошёл к нему и Гро. Ясно, отвлёк, как и обещал. Ладно, теперь мой черёд действовать.
Я уже направилась к прилавку, где дядя Шанти перебирал грузики для весов, но тут Иризи отвлекла меня настойчивым шёпотом:
– Не к добру это. Кошки Инмуланы просто так нападать на человека не станут.
– Ты же слышала, они в собаку вцепились, а Шанти их разнимал. Вот ему и влетело.
– Нормальный человек водить с собой собаку по городу не станет. Это же грязный, свирепый зверь. Ему только стадо баранов охранять от гиен положено, но не с людьми рядом жить.
– Ты несправедлива к Гро. Этот пёс совсем другого рода.
Я снова посмотрела в сторону телеги и увидела, как Леон по-прежнему гладит Гро и мирно беседует с Шанти, а тот что-то объясняет ему, даже поднял руки и растопырил пальцы для наглядности. Явно рассказывает про злых когтистых котов.
– И всё равно, нехорошо это, – покачала головой Иризи и теснее прижала к груди объемный кулёк. – Доброго человека кошки Инмуланы никогда не обидят. Кошки Инмуланы всегда стерегут людей от злых сил.
Я не стала её ни в чём переубеждать, а вместо этого приблизилась к прилавку.
– Здравствуй, господин, – поприветствовала я дядю Шанти.
– Здравствуй, госпожа с далёкого севера, – добродушно улыбнулся он.
Голос сиплый, совсем не такой как у человека, что ответил мне по радиостанции. Уже радует.
– Не ты ли та смелая хаконайка, что не побоялась отсечь голову демону?
– Я, – пришлось ответить мне на столь неожиданный вопрос. – Значит, племянник тебе рассказал, чем я занималась в Жатжайских горах.
– Рассказал, – кивнул дядя. – Он как из странствия вернётся, всегда всё рассказывает. Он большой мастак сказки всякие собирать, предания старинные. Ребятня и взрослые всегда с округи сбегаются, лишь бы его истории о разных городах послушать.
Ясно, Шанти для земляков кто-то вроде того сказочника, что сочинил легенду о божественной природе Шелы Крог, и после этого ещё назвал меня глупой.
– И часто Шанти странствует?
– Часто, – охотно ответил его дядя. – Редко в Фарияз наведывается. Да мы уж привыкли. Он же всё по храмам ездит, печати собирает. Хочет, чтобы в его свитке стояло тридцать два оттиска от каждого храма. Тогда его на Запретный остров точно пустят.
Ну да, Шанти уже показывал мне свой свиток и говорил, что он должен послужить пропуском в закрытую столицу Сарпаля, где обитает верховный царь. Я тогда не придала этому значения, а теперь понимаю – не тридцать третий храм Азмигиль интересен Шанти. Его цель – столица, которую мало кто из простых сарпальцев видел воочию. Так-так-так… Что там говорил мне Леон? Какие бы ещё вопросы задать, дяде, чтобы понять, чем на самом деле занимается его племянник?
Позади послышался смех. Это Леон и Шанти задорно беседовали друг с другом как старые приятели. Просто удивительная перемена. Что там такое интересное они обсуждают? Или Леон просто заговаривает Шанти зубы?
– Похож, – задумчиво протянул дядя.
– Кто похож? – не поняла я. – И на кого?
– Вон тот большой северянин на отца Шанти похож. Такой же высокий, в плечах широкий, и волосы не белые и не чёрные. Похож, очень похож.
Вот как? Что ж, хорошо, что дядя об этом заговорил.
– А давно, господин, ты видел отца Шанти?
– Ой, уж и не вспомню, когда. Сбежал он из Фарияза. Вместе со всеми тромцами бежал. С тех пор и не слышно про него ничего.
Так, прекрасно, эта часть семейной истории из уст дяди и племянника сходится. Посмотрим, что будет дальше.
– А кем он был, его отец?
– Так это, важным стражем. Как-то мудрёно он себя называл, уже и не вспомню.
– Полицмейстером?
– Вот-вот, этим самым. Забрёл он однажды из города в нашу деревню, вдоль садов прошёлся, всё высмотрел, потом пошёл дома проверять. Увидел мою сестру старшую, Джию, и давай её спрашивать, что да как. Та перепугалась, хотела в доме спрятаться, а он за ней в дом зашёл и опять давай её спрашивать, что да как…
– Он над ней… – хотела спросить, не надругался ли, но смягчила вопрос, – Он её обидел, пока в доме никого не было?
– Обидел? Да нет, он её про Маджулу всё выспрашивал. Так своими расспросами надоел, что Джия уже сбежать от него хотела.
– А кто такая Маджула?
– Так мать Шанти. Нас ведь четверо детей было. Я самый младший, потом Маджула, потом Джия и самый старший брат наш Аджай. Четверо нас было, когда родители отправились навстречу собственной судьбе. Как только их погребальный костёр догорел, бабка и тётка нас к себе в дом взяли. У тётки своих детей трое, весь дом голодных ртов полон. Вот и подговорила бабка тётку отвести Маджулу в лес и там оставить, чтобы остальным сытнее жилось. Сколько лет мы жили и думали, что Маджулу тигры в лесу растерзали. А оказалось, нашли её добрые люди и к себе в большой город забрали. Вырастили они её, куска хлеба не жалели, обули, одели, да вот только мужа ей хорошего не нашли. За чужака выдали. А он потом и пришёл к нам в деревню. Он ведь умный страж, куда шпалы с углём пропадут, всегда найдёт. Вот и нас, родню Маджулы, нашёл. Потом Маджулу к нам привозил повидаться, но всё равно её с собой увёз туда, где у них дом был. А потом сбежал он вместе со всеми тромцами, и больше не видел я его.
– А Маджула?
– А она как жила в большом городе, так и живёт. Не нравится ей наша деревня. Помнит она, хоть и малая была, как на окраине за домами нашего отца и мать на погребальном костре богам вверяли, вот и не хочет в деревню возвращаться. А Шанти так и мыкается. То в большой город к ней поедет, то к нам в сады, то в дальние сатрапии к храмам Азмигиль.
Ну вот, всё и прояснилось. Был у Шанти отец, есть и мать, что живёт вдали от семьи в Фариязе. Есть большая семья из дядей и тётушки, что живут крестьянским трудом в соседней деревне. Всё сходится. Но кое-что мне пока не ясно.