Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 109 страниц)

Глава 18

С рассветом гиены снова вернулись к нашему лагерю, хоть больше и не желали подходить близко. Тут я смогла вволю разглядеть их и даже запечатлела на плёнку. И вправду, страшные они на вид, что ночью, что при свете дня. Неудивительно, что сахирдинцы выдумали про них столько чутких небылиц.

– Проклятые колдуны, – сетовал один из стражей. – Обернулись зверьми, а ночью точно побегут разрывать могилы и лакомиться мертвечиной.

– Чьи могилы? – спросила я. – Те, где погребены правители Ненасытной сатрапии?

Страж кивнул и добавил:

– Говорят, по ночам на том кладбище страшные вещи творятся. Крылатые демоны стерегут неупокоенных мертвецов, а оборотни их тела подъедают.

Что-то мне стало не по себе от этих речей, но Шанти успокоил меня, сказав:

– Глупости. Гиены и вправду живут на том кладбище, и даже могилы под плитами разрывают, но так они делают логово для стаи и детёнышей. Если пойдем за гиенами, они точно приведут нас к могилам ненасытных сатрапов.

– Тогда надо идти, – согласилась я. – Вот только животные уже далеко убежали. Не вижу я их.

– Зато я вижу, – улыбнулся Шанти. – Ну что, едем?

– Едем.

Мясо уже давно было высушено и завёрнуто в холстину, верблюды навьючены, так что наш караван был полностью готов к поездке. Шанти долго вёл нас куда-то на юго-запад, пока впереди не показались серые колонны города мертвых. Пятнадцать шестиметровых громадин выстроились кольцом вокруг охристо-красных плит и надгробий.

Где-то вдали раздался знакомый смех. Кажется, гиены и вправду устроили в центре кладбища логово. Да и не они одни. Что среди надгробий делает парочка бурых верблюдов? Чьи они?

Двое стражей решили въехать на кладбище, чтобы это выяснить, я же не выпуская камеры, принялась обходить высокие колонны и снимать ржавеющие на них письмена и контурные рисунки. Незнакомые рубленые буквы, силуэты людей, животных и каких-то непонятных существ – всё это выглядит так загадочно и даже пугающе. Особенно крылатая женщина с птичьими лапами вместо ног.

– Вот, Эмеран, посмотри, – позвал меня Шанти, чтобы я подошла к следующей колонне, – это сцена из жизни жрецов Ненасытной сатрапии. Та самая, про которую я тебе рассказывал.

И вправду, на стилизованном рисунке чётко видно, как девять людей в набедренных повязках в виде юбок собрались у кровати, где лежит спящий бородач, даже занесли саблю над его головой. На соседней колонне уже красовался рисунок огромной печи с вырывающимися из неё языками пламени, и птицей, парящей над сгорбившейся фигурой без головы. На другой колонне жрец держал отрубленную голову над распахнутым мешком, а после неё – уже новый сатрап на пиру принимал блюдо из рук жрецов, где расселась птица, точь-в-точь как на рисунке с обезглавленной мумией. Дальше были ещё сценки из жизни властной верхушки Ненасытной сатрапии, а после круг замкнулся, и я снова вернулась к колонне, где жрецы готовятся умертвить сатрапа. Вот такой вот круговорот власти.

– Всё, как ты и говорил, – поражённо выдохнула я.

Но не я одна с любопытством разглядывала колонны. Леон не меньше меня был поражён, вот только не рисунками.

– Эми, я, кажется, понял, почему в полёте у нас отказал бортовой компас.

Я не поняла, к чему это замечание, пока не увидела, что в руках он держит дорожный компас и внимательно на него смотрит. Я подошла и тоже глянула. А стрелка будто сошла с ума и непрестанно вертелась по кругу.

– Видимо, в тот день мы пролетали над подобной колоннадой, – заключил Леон. – Или над тем, из чего её отлили.

Я поспешила прикоснуться к округлой серой поверхности и только теперь поняла, что колонны высечены вовсе не из камня. Это металл.

– Железо, – авторитетно заявил Леон и тут же начал о чём-то спрашивать Шанти, а после поведал мне, – Он говорит, эта колоннада стоит здесь тысячу лет, не меньше. Эми, да это же сенсация! Заброшенные железные колонны, которые за тысячу лет не заржавели! Ну, кроме тех картинок с буквами. Это же невероятно! У нас в королевстве нет такого антикоррозийного раствора, чтобы он на столько времени остановил окисление. Невероятно! Просто невероятно. Эми, сними это обязательно. Потом покажешь снимки учёным. Эх, жаль, нет сверла, а то бы я снял стружку для анализа.

– И что бы ты хотел в том анализе увидеть?

– Не знаю. Наверное, доказательство, что это не просто железо.

– А что тогда?

– Переплавленный метеорит. Метеоритное железо. Кусок металла, упавший с неба.

Быть такого не может. Слишком невероятно. Хотя…

– Шанти, – спросила я, – а ты не знаешь никаких преданий про упавшие звёзды? Может быть, большие камни когда-то свалились сюда с небес?

– Да, есть легенда, как боги после пира в Небесном Дворце закидали Неистовую сатрапию косточками персиков из своего Небесного сада, дабы вразумить гуляк, развратников и богохульников. Но те не образумились, не изжили свои пороки. И тогда пришлось богам расколоть Сарпаль и утопить Ненасытную сатрапию в морских водах.

– Да, Лео, – обратилась я к нему, – кажется, где-то тут ещё до геологической катастрофы и вправду выпал метеоритный дождь.

Внезапно со стороны кладбища послышались крики. Из-за бурых плит выскочили две человеческие фигуры и со всех ног побежали прочь от преследующих их стражей. Так, что-то странное здесь происходит.

– Кто те люди? – спросила я Шанти.

– Думаю, расхитители могил.

– Кто? – поразилась я. – А для чего им грабить могилы?

– Мало ли. Может, ищут сокровища.

– А они тут есть?

– В древних могилах? Наверное, когда-то давно и были. Но с такими гостями за десять веков уже вряд ли что осталось.

Стражи настигли воришек и, угрожая саблями, грубо приволокли их к Чензиру, а вместе с ними и мешок, в котором лежало нечто лёгкое и объемное.

– А ну, бесчестные воры, показывайте, что вы украли у древних правителей.

Незадачливые грабители стояли на коленях перед Чензиром и, опустив головы, мямлили невнятные оправдания. Наконец, Чензир не выдержал и приказал стражам открыть мешок.

Сначала я даже не поняла, что это внутри, такое чёрное, переплетённое и поблёскивающее, а когда поняла, то почувствовала себя дурно. В мешке лежал иссушенный труп. Руками он обнимал притянутые к груди колени. И головы у него не было.

– Это ещё что такое?! – взревел Чензир. – Как вы посмели потревожить покой ненасытного сатрапа? Нечестивцы! Ослушники! Вы недостойны жизни за то зло, что свершили.

Он тут же отдал приказ стражам казнить грабителей, и те с радостью вынули из-за поясов сабли. Мне же стало окончательно не по себе.

– Лео, скажи же уже этому вояке, чтобы прекратил самосуд!

Начались переговоры. Леон сказал что-то Шанти, Шанти перевёл Чензиру, тот ответил, Шанти снова перевёл и так по кругу раз пять.

Из разговоров я поняла, что грабители пришли на кладбище из соседней деревни, и на жизнь они промышляют тем, что крадут высушенные тела сатрапов, толкут их в порошок, а этот порошок потом продают как величайшее лекарство от всех болезней. И, что самое удивительное, люди этот порошок у них охотно покупают, даже увозят по караванной тропе в отдалённые закоулки Сахирдина – так в этих краях крепка вера, что колдовская сила древних правителей навсегда запечаталась в их телах. Собственно, а почему людям в это не верить, если сцена поедания старого сатрапа новым изображена на одной из колонн?

– Может, – предложил Леон, выслушав всю эту историю, – пусть положат мешок с телом обратно в могилу, и ну их. Как-то неправильно убивать живых ради мёртвых.

Шанти перевёл это пожелание Чензиру, и тот был готов смилостивиться, но сами воришки кинулись Леону в ноги и начали умолять:

– Краснощёкий господин, лучше вели казнить! Не заставляй нас снова спускаться в могилу к ненасытному! Ни за что больше туда не спустимся! Лучше казни!

– Да что там такого страшного в могиле? – не выдержала и спросила я.

– Меретис. Крылатая Меретис стережёт его сон.

Тут расхититель выкинул руку вперёд и указал на одну из колонн. Ту самую, где была запечатлена крылатая женщина с птичьими лапами.

– Кто это? – спросила я Шанти.

– Наверное, охранительница кладбища. Я о ней никогда не слышал.

Расхитители могил ещё долго молили Леона о пощаде и заверяли, что второй спуск в могилу они не вынесут, и богиня их точно покарает за воровство. В итоге Чензир повелел двум стражам связать горе-преступников и увести в деревню, чтобы там они предстали перед судом старейшин.

Перед уходом, растяпы показали нам осквернённую могилу, из которой вытащили тело. А это была не банальная яма, а настоящий колодец, с которого сдвинули каменную плиту и опустили вниз привязанный к верблюду канат. И конец привязи терялся в густой тьме.

– Кинем мешок с костями вниз, и дело с концом, – неожиданно предложил Чензир.

– Как так можно? – возразил Шанти, – где же почтение к мёртвым?

– Если ты так почитаешь ненасытных сатрапов, полукровка, то сам в могилу с мешком и спускайся. Положи останки на место. Только помни, не зря ненасытным сатрапам отсекали головы. Даже после смерти они не могут насытиться, потому что у них нет ни головы, ни рта. Они ужасно голодные, только и ждут, когда к ним спустится живой человек из плоти и крови.

Если Чензир хотел запугать Шанти, то ему это не удалось.

– Глупости, – ответил он. – Голодные головы зарыты на другом кладбище, там они и ждут свою добычу. А в этой могиле уже никого нет. И в соседних тоже, раз разбойники давно промышляют порошками из мумий. И это печально. Нехорошо тревожить покой умерших и осквернять тела, в которых при жизни обитали их души.

С этими словами он подошёл к своему верблюду, вынул из дорожной сумки огниво, остатки вчерашнего факела, а потом вернулся ко входу в могилу, чтобы проверить верёвку грабителей на прочность.

– Ты и правду собрался спускаться вниз? – забеспокоилась я.

– Не бойся, никто меня там не съест.

– Скоро закат, и…

Тут возле колонн послышался коварный смех, отчего стражи вздрогнули, а Чензир поспешил снять с плеча ружьё и пальнуть вверх. Гиены разбежались, а Шанти твёрдо сказал:

– Я должен вернуть останки в могилу.

Ну, раз должен…

Я с тревогой смотрела, как он перекидывает ногу через колодец, вытаскивает оттуда верёвку, делает на её конце петлю, вставляет в неё ступню, а стражники сначала отгоняют верблюда подальше от пропасти, а потом, придерживая его, заставляют неспешно идти ближе к могиле.

Шанти медленно спускался вниз, теряясь во тьме колодца. Гро поставил лапы на каменную стенку и с удивлением взирал вниз, тихо поскуливая. Мы и сами в напряжении вглядывались в темноту, пока внизу не вспыхнула искра и не зажегся факел. Теперь мы ясно видели Шанти в пяти метрах от нас. А он сделал шаг к стенке колодца и вмиг пропал.

– Шанти, что с тобой? – не выдержала и крикнула я.

Какое же счастье, что ответ не заставил себя ждать.

– Эмеран, здесь так красиво…

– Что?

– Если бы ты только это увидела.

– Да что там такое?

– Стены расписаны красками и золотом. Тут вся история жизни того, кто в мешке. И здесь ещё статуя. Железная, без ржавчины, как колонны.

Ну всё, он меня заинтриговал.

– Я спускаюсь вниз, – объявила я Леону и Чензиру.

Что тут началось… Леон отговаривал меня соваться в пропасть, где в затхлом воздухе могут витать древние болезни. Иризи чуть ли не кидалась в ноги и умоляла не лезть в могилу, куда заманивает меня оборотень.

– Нельзя тебе туда, госпожа, нельзя! Быть беде. Я сегодня кинула кости…

– Какие ещё кости, – не поняла я.

– Финиковые. Они показали мне измену. Оборотень точно съест тебя там, внизу.

О, похоже, храмовая гадалка растеряла своё мастерство.

– Врут твои кости, – ответила я Иризи и снова обратилась к Леону. – Кажется, там внизу склеп с настенной росписью. Уникальное место. А моя работа – снимать на плёнку уникальные места. Снимки колонн с рельефами ритуала у меня уже есть, нужны снимки росписи с жизнеописанием мертвеца, чтобы получилась целостная картина.

– Эми, ну ты совсем отчаянная. Никак нельзя обойтись без могильных приключений?

– Нельзя.

– Ладно. Но одна ты туда не полезешь.

Ещё пять минут мы спорили, спустится ли Леон вместе со мной или нет. Я была категорически против.

– Во-первых, – начала аргументировать я, – кто-то, кому я безоговорочно доверяю, должен остаться наверху, чтобы в случае чего вытащить нас с Шанти обратно. А, во-вторых, Гро тоскует без хозяина, кто-то должен быть рядом, чтобы поддержать его и успокоить.

– Ладно, – сдался Леон, поглаживая пса. – Но тогда эти двое полезут вниз первыми. – Тут он указал на Чензира и ещё одного стража. – Кто-то должен проверить склеп, чтобы тебе там точно ничего не угрожало.

Чензир заскрипел зубами, когда я ему перевела эту просьбу, да ещё подкреплённую красноречивыми жестами Леона, но ослушаться он не посмел.

Сначала страж вытянул верёвку, чтобы привязать к ней мешок с телом сатрапа и опустить его вниз к Шанти. Вслед за мешком последовала очередь факелов и моего штатива. А потом друг за другом вниз опустились стражи и я.

Глаза не сразу привыкли к полумраку, но через полминуты я уже ясно видела и коридор, и освещённую факелами комнатку, в которую он ведёт, и тени моих спутников на пёстрой стене.

Когда я вошла в помещение, в глаза бросилась чёрная фигура с блестящими глазами и крыльями. Я невольно шарахнулась назад, но через миг поняла, что это и есть статуя, о которой говорил Шанти.

Передо мной в полный рост стояла та самая крылатая женщина с птичьими лапами. Меретис, кажется. Серая и блестящая. Я невольно дотронулась до изваяния – железо, как я и думала. А вот на месте зрачков инкрустированные маленькие камни – это они отразили свет факелов в руках моих спутников, отчего на миг показалось, что передо мной огнеглазый демон.

– Меретис охраняет покой сатрапа даже здесь, – сказал мне Шанти.

Теперь я заметила, что мешок с телом отныне покоился у ног статуи. Выглядело это странно, ведь в руках богини была пика и сабля. Смотрелось так, будто это она занесла орудия над мёртвым сатрапом и обезглавила его.

– Шанти, ты точно уверен, что сатрап должен покоиться там?

– Так нарисовано на стене, – ответил он, указав себе за спину.

Я глянула на протяжённую фреску, где золочённая богиня накрыла своими крыльями словно плащом сидящего у её ног чёрного человечка. Оба они смотрели на колосящиеся поля, заросли камыша у реки и стада зверей. Если верить фреске, то когда-то давно в Ненасытной сатрапии жили лошади с длинными шеями, огромные водяные свиньи и даже ушастые холхуты без шерсти. Так, а это что такое в углу? Кажется, в верхнем углу запечатлена гора с красными склонами. А над горой в облаках парит замок.

– Здесь нарисовано путешествие души через Поля Блаженных к Небесному Дворцу на горе Фум. – объяснил Шанти.

– А где же тогда огненные врата и их стражи?

– Их здесь нет. Художник ведь разрисовывал стену ещё до падения Ненасытной сатрапии. А боги вышли из дворца и спустились с горы и разверзли огненные врата в наш мир только в день, когда решили погубить ненасытных.

– Точно. Я и забыла.

Мне уже не терпелось заснять фреску с горой, но Шанти заставил меня обратить внимание и на боковые стены. А там, на фресках играли красками развевающиеся платья танцовщиц, вино лилось рекой за длинными столами. А ещё там были массовые казни сброшенных в реку женщин, великие стройки и вереницы измождённых мужчин. Славное при сатрапе было времечко, всем кроме вельмож на пиру пришлось несладко. Теперь понятно, за какие прегрешения сатрапу непременно нужно было отсечь голову по истечении семилетнего срока правления. Всё-таки, есть что-то глубоко прагматичное в этом обычае.

Я принялась за работу: заставила стражей и Шанти стоять с факелами так, чтобы получить максимальное освещение тёмной коморки, а сама заменила стандартную кассету на плёнку с высокой светочувствительностью, разложила штатив, поставила камеру, протиснулась между мужчинами и начала съёмку.

– Эмеран, – послышался за спиной голос Шанти, – а на твоей фотографии отпечатается вся стена, или только половина?

Странный вопрос от человека, который боится камеры и считает, что она похищает человеческие души.

– На моём снимке отпечатается её косоугольная проекция, – решила поумничать я, ибо ужасно не люблю, когда кто-то лезет в мою работу с советами и замечаниями.

– Так ты не станешь снимать все рисунки до единого? В подробностях. Чтобы все фигурки на них попали.

– И зачем мне это нужно?

– Я думал, тебе интересно, каким был древний Сарпаль и ненасытные сатрапы.

Интересно, но не настолько, чтобы тратить плёнку на скрупулёзную съёмку всех стен погребальной камеры. Я же не археолог, я немного другим занимаюсь. Хотя… а вдруг среди моих будущих читателей отыщется какой-нибудь историк, которому будет неимоверно важно изучить настенную живопись древних сарпальцев? Ладно, сделаю несколько подробных снимков фресок, вдруг они и вправду кому-нибудь пригодятся.

И я решила заснять полностью боковую фреску с жизнеописанием мёртвого сатрапа. Я даже успела сделать пару кадров, как по левую руку от меня послышался дрожащий голос молодого стража:

– Крылатая богиня смотрит на нас.

Пришлось мне обернуться, чтобы вслед за ним взглянуть на статую. Глаза её и вправду пугающе поблёскивали в полумгле.

– Не свети на неё факелом, и она не будет на тебя смотреть, -авторитетно заявила я и повернулась обратно к камере.

Внезапно сверху раздался оглушительный грохот и взволнованный лай. Не обращая внимания на странную статую, Шанти тут же вышел в коридор и что-то крикнул наверх Леону. И тот ему ответил.

– Там стемнело, и началась гроза, – вернувшись, сказал Шанти.

– С ливнем? – забеспокоилась я, припомнив наш с Леоном поход по дну пересохшего русла.

– Кажется, просто сухая гроза.

Кажется, или нет, а надо бы поскорее заканчивать съёмку и уходить отсюда. Не хочу, чтобы там наверху хлынул дождь, а вода через колодец затопила бы эту камеру и нас всех в ней.

Снаружи продолжало громыхать. Земля сотрясалась. Всё вокруг нас вибрировало и даже звенело. Я принялась спешно убирать камеру и складывать штатив, как в плечо внезапно что-то уткнулось. Я повернулась, а это Чензир пятился и ненароком столкнулся со мной.

– Что происходит? – хотела было возмутиться я, но не стала.

Я просто проследила за его взглядом и увидела покойника в мешке. Нет, он не ожил и не поднялся на ноги, чтобы кинуться на нас. Он так и лежал у ног статуи. А вот сама статуя… Этот звон ведь исходит от неё. А глаза… они не просто отражают свет факелов – они будто светятся изнутри!

Сверху снова раздался грохот. Похоже, молнии бьют в землю. Может, и статуя из-за этого сияет? Не знаю как, но она точно вбирает в себя небесное электричество.

– Надо уходить, – тихо произнёс Шанти, – только не касайтесь Меретис.

Стоило ему это сказать, как снаружи снова раздался раскат грома. А ещё послышался пронзительный мужской крик. Лео?..

Юный страж не выдержал напряжения и с воплем кинулся к выходу. Чензир с руганью бросился за ним, и оба исчезли за поворотом в коридор. И тут статуя полыхнула огнём, а может, и чистым светом, что вмиг ослепил глаза.

– Шанти, где ты! Шанти!

Я словно попала в молочный океан и барахталась в волнах света, страшась утонуть.

– Шанти, – снова позвала я и с облегчением ощутила, как моей ладони касается рука.

– Я здесь, Эмеран. Я рядом.

Перед глазами всё ещё стоял белый свет, но вскоре он начал меркнуть, а я вновь увидела погребальную камеру, опрокинутый штатив, валяющийся на полу факел и Шанти. Он опустился передо мной на колени, а вот я сама, кажется и вовсе лежала на полу.

– Ты ударилась? – участливо спросил он – Болит голова?

– Голова? – растерялась я и даже пощупала её. – Нет, кажется.

– Это хорошо. Стражи уже выбрались из колодца, пора и нам.

Я поднялась на ноги и отряхнулась, даже успела потянуться к оброненному штативу, как вдруг заметила, что тени на полу пришли в движение. А потом я подняла глаза и обомлела.

Позади Шанти в воздухе парил сгусток белого света. Он медленно двигался от одной боковой стены к другой, неумолимо приближаясь к нам. Неужели шаровая молния? Это очень плохо…

– Шанти, – тихо, боясь пошевелить губами, сказала я, – только не двигайся.

Кажется, эти сгустки энергии очень чувствительны к потокам воздуха. Вот так взмахнёшь рукой, а он стрелой метнётся к руке и прожжёт её до кости. Наверное. Вообще-то я мало что знаю о шаровых молниях, но лучше бы она поскорее отсюда улетела.

Похоже, белый шар уловил мои мысли и замер в воздухе. Не прошло и пяти секунд, как он начал стремительно таять и сдуваться прямо на моих глазах. Это ещё что такое? Шаровые молнии, кажется, так себя не ведут.

Белый сгусток метнулся обратно к статуе, уселся ей на нос, и глаза Меретис засветились. Два сияющих луча вырвались из глазниц статуи и скрестились на переносице, а белый сгусток начал расти, обретая прежний размер. Это точно не шаровая молния…

Светящийся шар сорвался с места и полетел к нам, но его сил хватило лишь на минуту, чтобы покрутиться около брошенного штатива, померкнуть и вернуться к статуе, чтобы снова обрести силу. Так он, что, подзаряжается от неё?

– Шанти, – обеспокоенно спросила я, – что это за странное свечение?

– Человеческая душа.

Душа? Не может этого быть… Или может?

Ещё пару раз белый сгусток пытался отлететь от статуи богини как можно дальше, но незримая сила упрямо гасила его свет, и он вынужден был всякий раз возвращаться к крылатой богине. К богине, в ногах которой покоилось обезглавленное тело…

– Шанти, ты думаешь, это душа сатрапа? – осторожно спросила я.

– Других душ здесь быть не должно.

– Статуя Меретис удерживает её в гробнице, ведь так?

– Очень похоже на то.

– А что будет, если душа подлетит к нам?

– Боюсь, она вселится в тело одного из нас и больше его не покинет. Ей нужен сосуд, без него она угаснет.

А сейчас этим сосудом является железная статуя. Кажется, я поняла! Древние жрецы не просто так построили эти катакомбы. Они надёжно спрятали в них тех, кого боялись больше всего – коварно убитых ими правителей. Они и обезглавливали их затем, чтобы те не вернулись к жизни и не начали мстить. Но даже этого жрецам показалось мало. Они отлили из нержавеющего железа статую-ловушку, что намертво привязала к себе сатрапову душу. Хитро.

Теперь я понимаю, чего испугались двое расхитителей могил – они тоже видели белый сгусток и светящиеся глаза крылатой богини. Вот только воришки успели выбраться из могилы и не дали ненасытному сатрапу шанс на вторую жизнь в теле одного из них. А вот нам с Шанти не повезло. Ринемся к выходу – обязательно наткнёмся на статую, и белый сгусток к кому-то из нас точно подселится.

– Кажется, он к сумке твоей тянется, – наблюдая за огоньком, сказал Шанти.

А ведь и правда, в суматохе я обронила её рядом со штативом, а огонёк всё пытается к ней подлететь, но силёнок не хватает. Лучше уберу-ка я её, пока он не забрался внутрь и не перепортил мне объективы.

Я потянула за наплечный ремень, что растянулся на полу, но крышка сумки зацепилась за неровные каменные плиты и распахнулась. Мои объективы с лязгом покатились по полу, а вместе с ними и цилиндр Нейлы. Вот досада…

Внезапно белый сгусток полетел вслед за золотистым цилиндром, а тот докатился до птичьих лап богини и остановился. Огонёк прижался к круглому основанию цилиндра и тот засиял словно лампа, но вмиг погас. И белый сгусток вместе с ним.

Куда делась душа сатрапа? Она что, впиталась в цилиндр? Она разве не в человека хотела вселиться? Или металлические предметы для неё тоже годятся?

– Так вот куда она тянулась, – словно что-то поняв, протянул Шанти и без всякой опаски подошёл к статуе, чтобы поднять цилиндр, но тут же одёрнул руку, и кусок металла с грохотом упал на пол.

– Шанти! – испугалась я и подскочила к нему.

Неужели душа сатрапа затаилась в цилиндре и, стоило Шанти его коснуться, как она переметнулась в его тело?

– Шанти? – не сумела я скрыть тревогу.

– Очень холодный, – встряхнул он руку.

Я присела, чтобы осторожно поднять цилиндр. Действительно, он стал намного холоднее, чем был. От него исходит настоящая ледяная стужа.

– Ты думаешь, душа сатрапа внутри? – спросила я Шанти.

– Куда интересней узнать, что в нём было ещё, когда жена визиря отдала его тебе.

Что было внутри? Понятия не имею, хотя, есть у меня кое-какие подозрения...

– Я слышала от наложниц, что Нейла питается душами гаремных красавиц, чтобы сохранить молодость и приумножить свои годы. Но на вид она ужасно стара. Может, она высасывала души девушек, чтобы просто запечатать их в этом сосуде? Но зачем?

– Признаться честно, я никогда не слышал о таких колдовских уловках. Но давно в детстве моя тётушка рассказывала мне и своим дочерям сказку о спесивой красавице, чью душу похитил колдун и заточил в кочергу. Чтобы расколдовать девушку, пришлось брату отнести кочергу в Небесный Дворец. Только боги смогли расколдовать красавицу и вынуть её душу из куска металла. Вот только нового тела они ей не дали. Так красавица и осталась жить во дворце среди богов, прислуживая им на пирах. Эмеран, а что, если жена визиря умеет заманивать души гаремных красавиц в золотой столп? Тогда она не просто так попросила тебя отнести его стражам огненных врат. Малым чудодеям по силам подняться по склону горы Фум и войти в Небесный Дворец. Они как посыльные богов, могут передать людям их милости, а могут и забрать долги, чтобы вернуть их богам. Кажется, твоя знакомая ведьма долгие годы собирала девичьи души, чтобы откупиться ими от богов. Может, чтобы боги подольше не призывали её к себе. Или, чтобы они закрыли глаза на все её злодеяния.

О нет… Я-то думала, там внутри очередная записка из невесомой бумаги, но души… И я почти месяц ношу их каждый день в своей сумке. А теперь к ним ещё одна душа добавилась, совсем древняя, съедающая всё тепло, стоит лишь прикоснуться к цилиндру.

– Шанти, как ты думаешь, это плохо, что душа сатрапа забралась в сосуд к душам гаремных девушек?

Мой вопрос его только развеселил, и он ответил:

– Думаю, без бренных тел души ограждены от порока. Сатрап не ради бесплотных девушек туда забрался. Он просто нашёл способ выбраться из ненавистной могилы, чтобы обрести покой. И не где-нибудь, а в Небесном Дворце среди богов. Ему очень повезло, что ты решила навестить его могилу.

– Как думаешь, все эти души точно не выберутся из цилиндра?

– Раз за всё это время не выбрались, значит, и теперь не смогут. Видимо, только богам под силу распечатать сей сосуд, и освободить узников из столпа.

– Но ведь я не смогу отдать цилиндр лично богам.

– Стражи огненных врат смогут. Ты ведь им несёшь этот столп.

– Да, конечно, только им одним.

– Тогда не будем медлить и поспешим навстречу стражам. Пора бы нам уже выбираться из этой могилы, пока души остальных сатрапов из других статуй не слетелись сюда. С ними столп вмиг превратится в ледышку.

И вправду, не надо нам здесь оставаться и лишней минуты. Дело сделано: фрески я засняла, тайну цилиндра разгадала, теперь пора вылезать из могилы и ехать дальше на юго-запад к границе Мола-Мати.

Вот только стоило нам выйти из камеры через коридор к колодцу, как все планы тут же забылись. Верёвки, что спускалась сверху, больше не было.

Шанти задрал голову вверх, и я вслед за ним. Что происходит? Как нам теперь выбраться из могилы наружу?

– Эй, где вы все?

На мой крик никто не отозвался. Абсолютная тишина. И это неимоверно пугает.

– Лео, где ты? Чензир? Иризи?!

Да что происходит? Куда они все подевались?

Шанти крикнул что-то по-тромски, и наверху тут же показалась собачья морда. Ну, хоть Гро нас не бросил.

При виде хозяина он стал что-то жалобно завывать и скрести лапой по каменной кладке. И вдруг сверху раздался раскат грома. Ну нет, только не это… Если небесное электричество снова уйдёт в землю и активизирует железную статую, второй вспышки света я не вынесу.

– Лео! Иризи! Чензир! Да что с вами такое?

Куда они ушли, если должны были ждать нас у колодца и стеречь верблюда, к которому привязана верёвка? И где теперь сам верблюд? А стражи, один из которых с позором бежал из колодца?

– Измена, – услышала я от Шанти до боли неприятное слово. – Жрица была права, сегодня быть измене.

Нет, ничего не понимаю и понимать не хочу. Где Леон? Что с ним случилось? Что с ним сделали? Он бы никогда меня не бросил, никогда.

Внезапно сверху донеслись звуки шагов. А ещё сбившееся дыхание.

– Уйди, страшный зверь, уйди, – послышался встревоженный голос, а Гро обернулся и тут же отпрянул в сторону, убрав лапы со стенки колодца. И тут же наверху показалось взволнованное личико Иризи. – Госпожа! Госпожа!

– Иризи! Что случилось? Где все? Где верёвка?

– Это всё трое стражей, – чуть ли не заплакала она. – Трусы они! Украли верблюдов и убежали!

– Куда убежали?

– В пустыню, прочь от проклятого кладбища. Грома и молний испугались, а ещё смеха гиен-оборотней и взмахов больших крыльев во тьме. Стражи про кару Меретис подумали, говорили, что ты, госпожа, их на погибель сюда завела! Убежали они втроём, всё украли, и казну, и запасы, и верблюда с верёвкой. Меня хотели украсть, но я среди плит спряталась. Господин Чензир и господин Леон за ними в погоню кинулись, а я…

Договорить она не успела, только пронзительно вскрикнула и пропала из виду, будто кто-то дёрнул её за волосы и утащил за собой.

– Иризи! Иризи!

Но она мне не ответила. И её криков больше не было слышно. Только далёкие угрозы донеслись до моих ушей:

– … чего брыкаешься? Я тебе монетами осыплю, нужды знать не будешь. А потом женюсь на тебе, если хорошо себя вести будешь…

– Иризи! – в отчаянии снова закричала я.

Нет, только не так… Бедняжка, она и так настрадалась от мужчин, за что ей снова эти мучения?

– Кажется, – глядя вверх, сказал Шанти, – кто-то вернулся за добычей.

– Эй, – крикнула я невидимому предателю, – вернись! Вытащи нас отсюда! Мерзавец!

Да что же это такое? Как же так? Я не хочу навеки вечные остаться в чужой могиле и медленно здесь умирать. Лео, да где же тебя носит?

– Шанти, что нам делать? Шанти?

А он молчал. И от этого мне окончательно стало не по себе. Если даже Шанти не знает, как выпутаться из безвыходной ситуации, то это конец. Через несколько дней в этой могиле будет лежать не одна мумия, а целых три.

– Гро! – крикнул он, и пёс снова поставил лапы на стенку колодца, чтобы жалобно на нас посмотреть.

Шанти метнулся в сторону погребальной камеры и отыскал там потухший факел. Одним движением ноги он отломил от него кусок палки и вернулся в колодец.

– Эмеран, – не сводя глаз со своего пса, сказал он мне, – отойди, пожалуйста. Не хочу тебя задеть.

– Задеть? Ты о чём?

– Просто сделай три шага назад. Для твоего же блага.

Пришлось мне подчиниться. Я не понимала, что он собрался делать, а Шанти просто подбросил обломок палки высоко вверх. Стоило ему выпустить её из рук, как он тут же упал без чувств, словно жизнь покинула его бренное тело.