Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"
Автор книги: Антонина Ванина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 109 страниц)
Я невольно достала его из ножен и внимательно осмотрела рукоять. Нет, у моей костяной богини вовсе не ужасное лицо. Большие наивные глаза, на губах загадочная полуулыбка. Да, три груди – это очень яркая примета. Но вдруг на полотнище изображена не она?
Внезапно грудь обожгла боль. Я невольно потянула руку к рубашке и нащупала янтарный медальон. Скорпион-защитник хочет меня о чём-то предупредить?
Помнится, в прошлый раз я его не послушала, проигнорировала видения о происках Рина Реншу и безжизненных горах, а теперь вот скитаюсь здесь… И в каменные пирамидки я зря не верила, а ведь стоило только исполнить ритуал, обойти их три раза, и вот я нашла себе кров. Нет, всё-таки на сарпальской земле жизненно важно следовать сарпальским же обычаям.
Так что же скорпион хочет мне сказать на этот раз? Надо спрятать летающий кинжал в надёжное место, чтобы ночью он не зарезал меня? Не знаю, способен ли он левитировать и попирать законы физики, но случайно уронить кинжал, потом поскользнуться и упасть на острое лезвия теоретически я могу.
Так, куда же его спрятать? Шкатулки здесь нет, а вот пустой чан с крышкой подойдёт. Для верности, придавлю её тёсаным камнем из кладки стены, чтобы кинжал не вырвался на свободу.
Покончив с мерами предосторожности, я вернулась в зал с изображением трёхгрудой богини и осмотрелась. Под полотнищем лежала свирель и чаша, точно такие же, что запечатлены на рисунке.
Свирель выглядела странно: конец её ствола утолщён и закруглён и у него два выходных отверстия. Сама свирель вырезана из какого-то странного материала, не могу понять, какого. Вижу только, что она наполовину покрыта серебром.
Чаша тоже оказалась посеребрённой внутри, а на внешней части мастер вырезал искусный узор, почти как на шкатулке, которую я оставила разбойникам.
Среди засыпанных пылью обвалившихся балок я отыскала ещё три подобные чаши и две поменьше. На каждой был вырезан свой неповторимый сюжет, но танцующий скелет я узнала сразу. Это же покровитель аскетов, Хозяин костей, что высечен в скале на въезде в Жатжайские горы!
Вереница совпадений и символов захватила мой разум. Трёхгрудая богиня не только на рукоятке кинжала, но и на расписном полотне. Там же нарисованы свирель и чаша, а вот они во плоти. А на чаше тот самый скелет, что был на скале… Я просто обязана запечатлеть эту необычную перекликающуюся друг с другом утварь на плёнку!
Полчаса мне понадобилось, чтобы расставить зажжённые свечи в зале. Потом я занялась композицией и выложила на балке напротив изображения богини резные чаши со свирелью. За штативом пришлось выйти во двор и вынуть его из сумки. А что это моя лошадка так разнервничалась? Отчего так вспотела? Ладно, как только закончу со съёмкой, обязательно вернусь и успокою её, а сейчас – за работу.
Если не ошибусь с выдержкой, то снимки выйдут потрясающие. В них будет столько тайны, столько недосказанности. Что это за богиня в полумраке, какой культ исповедуют её сбежавшие последователи, что за сакральную утварь они оставили и для чего она используется? Столько вопрос и ни одного ответа.
Пока я переставляла чаши, на ум пришла догадка – они ведь сделаны из кости. Тактильные ощущения не могут меня обманывать. Но что это за кость такая, раз из неё можно вырезать чашу, которая уместится в двух сложенных ладонях?
Пока я делала очередной снимок, то попутно продолжала ломать голову над этой загадкой. И тут меня прошиб холодный пот. Голова… да это же череп, аккуратно отсечённая верхняя часть черепной коробки!
Я оставила камеру и подошла к реквизиту. Не может быть, это же дикость какая-то. Я приложила ладони к своей голове, потом поднесла их к чаше и поняла, что размер сходится – это человеческий череп. О нет, а свирель… она ведь не из дерева вырезана. Да это же самая настоящая берцовая кость! А другие, маленькие чаши, они что, сделаны из черепов детей?
Меня словно током пронзило. Всё, пора тушить свечи, забирать аппаратуру и поскорее уходить прочь из этого заброшенного монастыря.
Из кухни донёсся грохот, и я вздрогнула. Металлический лязг пронзил собой мёртвую тишину. Кто там? Кто вошёл во дворец? Что ему здесь надо?
Я тут же схватила камеру, нацепила её на шею, в одну руку схватила штатив, в другую – свечку. Надо срочно бежать, пока меня не заметили. Если в монастырь вернулись любители резных чаш, я не хочу, чтобы моя черепная коробка пополнила их коллекцию.
Возвращаться на кухню было нельзя. Я ринулась в соседний коридор и, спотыкаясь о мусор и выпавшие из кладки камни, направилась к лестнице, ведущей куда-то вниз.
Я так надеялась, что это запасной выход. Монастырь ведь стоит на склоне, здесь даже подвал может иметь окна и дверь, ведущую наружу. Если найду её, покину эту обитель любителей мертвечины и буду снова ночевать под открытым небом под вой волков. С ними хотя бы не так страшно.
Не успела я спуститься с лестницы, как под ногой разверзлась пустота и я рухнула на ступеньки. Шею и позвоночник пронзила невиданная боль. Свеча откатилась к стене, штатив пропал из виду, но я попыталась его нащупать. Кажется, одна ножка теперь сломана.
Я еле поднялась. Спина ныла, а вместе с ней отчего-то болела и правая нога. Перед глазами всё стало таким размытым. Это всё из-за ступеньки, что попала мне под шею, я знаю. Но мне надо искать дверь наружу, ведь маленькие оконные проёмы под потолком в этом подвале и вправду имеются.
Лунный свет проник в помещение. Огонёк свечи выхватил из мрака силуэт у стены. Кажется, человек. Сидит, сложив ноги, руки покоятся на коленях, тело замотано в светлое одеяние, но плечи открыты. Кто это? Тот, кто шумел на кухне? Поклонник красной богини? Он затаился здесь и ждёт чего-то?
Унимая дрожь, я подошла ближе, выставив свечу вперёд. Я должна знать, кто здесь и что ему от меня нужно. Огонёк выхватил из тьмы лысую голову с иссохшей кожей песочного цвета. Глазницы обтянуты веками, губы растянулись и рот хищно оскалился. Да это же мумия. Мертвец.
Тревожные вопросы без ответа вмиг зароились в мозгу. Кто он? Кем был? Как умер? Почему его не похоронили? Как давно он здесь? А что, если его сразила чума, и даже мёртвое тело для меня опасно? Надо скорее выбираться из этого жуткого места.
Я прошла мимо мумии и принялась искать дверь. Ничего подобного вдоль стены я не обнаружила. А позади послышался скрипучий голос, что вырывается из утробы и на одной ноте хрипит, словно зовёт…
У меня волосы зашевелились на голове. Через силу я обернулась, и увидела невозможное. Мумия открыла рот и медленно опустила руки. А потом она открыла веки. Жёлтые огоньки на дне чёрных глазниц жадно впились в меня.
– У-у-и-и… у-и…
Обтянутые кожей костлявые руки трепетали. Из глотки мертвеца вырывались невнятные звуки. А потом мумия встрепенулась, наклонилась и завалилась на бок. Кожа на шее треснула, обнажив позвоночник.
Не помню, как я рванула по лестнице и припустила обратно в ритуальный зал. Мчась через кухню, я саданула ногой о ворох посуды и ещё долго слышала за спиной лязг металла.
Во дворе кобылка хрипела и била копытом. Значит, не мне одной страшно. Не было времени разговаривать с ней и успокаивать. Я спешно отвязала её и запрыгнула на спину. Моя девочка будто всё поняла и поспешила умчать нас прочь от этой обители тлена и оживших мертвецов.
В голове крутились самые разные мысли: что я только что видела и слышала? Не повредила ли я голову при падении? Откуда в заброшенном монастыре мумия? Почему так сильно вспотела кобылка? Где мне теперь ночевать? Не слышно ли волков?..
Мы остановились возле перевала, откуда открывался вид на страшный монастырь. Может я и повредилась головой, но я отчётливо видела, как над порушенной стеной парят два жёлтых огонька, совсем как глаза мумии… Неужели она меня ищет?
Пришлось отъехать дальше, как можно дальше от проклятого монастыря, чтобы среди высоких камней устроить привал. Опять под открытым небом, опять на холоде, завернувшись в одеяло. Зато в спокойном месте, где даже волки не воют.
Глава 14
Проснувшись, я взвыла от боли. Шею невозможно было повернуть ни вправо, ни влево. Рёбра ныли, позвонки в районе поясницы пылали от одного лишь прикосновения к спине, а ногу ломило так, что того и гляди отвалится.
Настало время осмыслить прошедший вечер. Я ударилась шеей о ступень, и у меня что-то произошло с головой. Я видела и слышала то, чего не может быть на самом деле. Да, в подвале мне всё привиделось и послышалось. Не было никакой говорящей мумии с жёлтыми глазами. И огней над монастырём тоже не было, это просто игра воображения.
А может всему виной сквозняк? В подвале подул ветерок, он и опрокинул мумию. Точно, не шевелила она ни руками, ни ногами, просто поддалась вслед за потоком воздуха, вот и упала. И хрипа тоже не было – это ветерок прошёл сквозь полуистлевшие покровы и кости и выдал тот жуткий звук. А желтые огни… Это всё моя ушибленная голова виновата, другого объяснения просто нет.
… объяснения нет, как и штатива, что я оставила в подвале, и кулька с рисом, который забыла на кухне. Ещё и кинжал остался лежать в чане…
Прекрасно, теперь из съестных запасов у меня только орехи и сушёный инжир. И стружку для костра больше нечем нарезать. Вернуться бы в тот монастырь при свете дня и забрать всё обратно… Нет, что-то не хочется. Игры воображения играми, но не вспомню я уже дорогу в то место, темно было.
Хотя ладно, кого я обманываю, вчера я пережила такой небывалый ужас, что даже под угрозой голодной смерти не вернусь за рисом в заброшенный монастырь. Привиделась мне ожившая мумия, или её просто опрокинул на пол сквозняк, но те чаши из черепов и свирель из берцовой кости были очень даже реальными. И их могли сделать только сумасшедшие фанатики. И с одним из них я чуть не столкнулась в ритуальном зале. Кстати, почему я так и не увидела его, когда сбежала из монастыря? Пока я была в подвале, он затаился в другой комнате, и мы разминулись?
Снедаемая этими вопросами я с трудом поднялась, придерживая голову руками, чтобы меньше ломило шею. Взгляд упал на траву возле моей лежанки. Из земли торчал кинжал. С рукояткой в виде трёхгрудой богини. Тот самый, что я закрыла в чане. Тот самый, что по рассказам умеет летать.
Я долго смотрела на рукоять в виде идола и не решалась взять её в руки. Что всё это значит? Откуда кинжал взялся здесь? Не мог же он и вправду прилететь вслед за мной… А ведь в том монастыре я запаниковала, как только услышала металлический лязг на кухне. Неужели это гремел не человек, а кинжал, что стал биться внутри закрытого чана, как когда-то бился в запертом ящике у бывшей владелицы? Нет, так не бывает, это неправда… Но ведь кинжал снова здесь, со мной. И он меня не зарезал в ночи, хотя, по заверениям Шэна, мог.
Я не решилась вынуть кинжал из земли, а вместо этого, превозмогая боль во всём теле, сорвала пучок пожухшей травы и повела кобылку к бурлящей реке вниз по склону, чтобы отмыть её от пота. Бедное животное, а ведь вчера возле монастыря оно тоже чего-то испугалось. Но чего? Головой она не ударялась, галлюцинации не видела, но страх испытала, именно это я и видела, когда забирала из сумки штатив перед съемкой, просто не придала этому значения.
Видимо, не зря скорпион припёк мне кожу, он снова подавал мне знак, а я не смогла его верно истолковать. Надо было не кинжал прятать, а срочно покидать страшный монастырь.
Вернувшись к импровизированному лагерю, я обнаружила кинжал всё на том же месте. Надо же, без меня он никуда не улетел. А ведь я так надеялась… Пришлось мне вынуть его из земли, почистить и вложить в ножны. Без холодного оружия одной в горах ходить нельзя. К тому же мне не призраков и магических предметов теперь нужно бояться, а голода. Придётся растягивать скудные запасы и скорее продвигаться на север. Вот только здесь север преграждает стена гор, и её придётся обойти.
Сил тащить больную ногу не было, так что, сидя верхом на кобылке, я ехала и размышляла о своём скверном положении.
Какая же я эгоистичная дрянь. Хотела вернуться домой, чтобы отомстить сначала графу Гардельскому с управляющим отеля, потом предателю и трусу Леонару. Нет, не для этого мне нужно в Фонтелис. Я должна вернуться домой ради моих родителей. Какими бы ужасными ни были наши отношения, но они уже потеряли единственного сына и наследника. Известие, что их дочь пропала без вести, убьёт их. Может, они не о моей безвременной кончине будут горевать, а о том, что так бесславно пресёкся род Бланмартелей, но им точно будет невыносимо больно и тяжко, я это знаю.
Да мне и самой уже тошно от мысли, что однажды, когда меня и моего отца не станет, король пожалует остатки герцогства какому-нибудь торгашу, поставщику королевского двора, что не скупился на скидки и подарки королеве. За что ему такие почести? Чем он заслужил право быть новым герцогом Бланшарским? Мои предки кровью полили те земли и в многочисленных феодальных войнах выстрадали право быть сподвижниками королей. Они, а не какой-то придворный подхалим.
Уверена, он точно приберёт к рукам руины нашего родового замка, чтобы устроить там туристический парк для праздношатающейся публики. Толпы людей будут шнырять по осыпающимся лестницам, заглядывать в поросшие паутиной залы, где когда-то уединённо жили многие поколения Бланмартелей. А ещё эти люди будут ждать, что ночью на развалинах им явятся призраки бывших владельцев замка. Нет, не хочу, чтобы зеваки тревожили покой моих усопших предков!
А ещё не хочу, чтобы новый герцог протянул свои загребущие ручонки к целлюлозному заводику, что стоит на моей земле. Но если я не вернусь домой, в маркизате уже никогда не появится завод фотоматериалов. А в Аконийском королевстве так никогда и не станет популярна и доступна цветная фотография.
А вот если бы я слушала маму и вышла замуж хотя бы по расчёту… Если бы родила и оставила на попечение нянек наследника рода Бланмартелей, прежде чем ехать в чужую страну… Ну почему я так поздно осознала все губительные последствия своего упрямства!
И будь проклята Гилела! Да чтоб я ещё хоть раз растрогалась от речей несчастной обитательницы золотой клетки. Никогда больше не буду слушать лживых дамочек у власти. От них все беды, это даже моя прославленная родственница Наталина Бланмартель понимала. Понимала и не связывалась с интриганками при аконийском дворе. А я куда полезла? В интриги двора чахучанского. Или даже сахирдинского, откуда Гилела родом. Кстати, что она там хотела передать своему отцу через тромского поверенного, что за семейные тайны? В сторону приличия, я теперь имею полное моральное право прочитать послания в браслете и узнать, из-за чего вынуждена так страдать.
Я расстегнула манжету и открутила одну из бусинок, чтобы вытащить свёрнутую полоску бумаги. Развернула. Ну разумеется, письмо на сарпальском, да ещё мелким почерком. Ну а чего я ещё ожидала там увидеть?
Во второй капсуле я нашла тромский адрес поверенного. Флесмер, улица то ли Амунда, то ли Оманда – трудно понять. Дом двадцать пятый.
Я свернула записки и вложила их обратно в браслет. Может, ещё пригодятся. Может, я ещё смогу добраться до Фонтелиса, и уже там с помощью переводчика прочитаю послание и придумаю как им распорядиться, чтобы Гилела, губернатор и генерал Зиан очень сильно пожалели, что связались со мной.
Под ногами кобылки что-то засвистело и заставило её отшатнуться в сторону. Спина так болела, что я еле удержалась в седле. С кряхтением я спешилась и осмотрелась. Под ногами кобылки высился холмик из вываленной земли, а рядом с ним в лугу зияла нора. О, да тут кто-то живёт. Весь луг изрыт норами. И кто это здесь хозяйничает? Суслики?
Не успела я придумать ещё один вариант, как в двадцати метрах от меня из норы вылез зверь. Светло-коричневый мех, толстые, лоснящиеся бока, обвисшие щёки, черные глаза и такой любопытный взгляд в мою сторону. Зверь приподнялся на задние лапки и встал столбиком, разглядывая меня. Лошадка фыркнула и мотнула гривой, а зверь пронзительно пискнул и спрятался обратно в нору. Нет, это не суслик, это кто-то большой, размером с кошку, и толстый. Наверно, сурок.
Так, мне срочно нужно снять дикого зверя на лоне природы. Да, наверно, я совсем сошла с ума от голода и одиночества, раз в своём положении думаю о таких глупостях, но пересилить себя не могу. Я – фотограф и это неизлечимо.
Кобылку я привязала к деревцу в сторонке, чтобы не мешала, а сама осторожными шажками вернулась к изрытому лугу. Укрытие для тайной съемки я нашла за скалистым выступом, под ним и улеглась, чтобы нацелить объектив на норку и ждать.
Пару раз сурки поднимали головы из своих убежищ, но стоило мне направить на них камеру, как зверьки пугались и прятались в норы. Не сразу я поняла, что виной всему блики с металлической части камеры. В солнечный денёк она и вправду испускает сияние и распугивает осторожных грызунов. Эх, была бы у меня чёрная изолента, заклеила бы ей все бликующие элементы, а так… А так попробую сменить объектив на длиннофокусный и попытаюсь сфотографировать зверя вдалеке – вдруг он не заметит мою сияющую камеру.
Ожидание под камнем затягивалось, но моё терпение было вознаграждено. Большой, пушистый сурок с лоснящейся шёрсткой встал столбиком, держит в передних лапках лиловый цветок и с аппетитом жуёт его. Какой красавец. Так, сейчас поймаю фокус, чтобы травянистый фон казался размытым, и можно снимать. Нажимаю на кнопку и…
Я даже не успела понять, что случилось. Только что в видоискателе стоял сурок, и вот он резко скакнул вперёд и повалился в траву с окровавленной головой. Хлопок вдали и эхо. Выстрел! Сурка убили!
Я сжалась и попыталась заползти за камень. Здесь кто-то есть, кто-то с огнестрельным оружием. И это человек очень опасен!
Даже у разбойников не было ружей, они же такие мирные и трусливые. не причиняют боль живым существам. А этот убийца сурков не разделяет их принципы. И скоро он придёт сюда за своей добычей.
Я боялась подняться с места и кинуться к кобылке, чтобы поскорее покинуть опасное место. Встану в полный рост – дам себя обнаружить. Буду лежать за камнем – может быть не попадусь на глаза убийце.
Тревожное ожидание переросло в мандраж. Я боялась пошевелить камерой. Человек – не сурок, обмануть его не получится. Если увидит блик, обязательно подойдёт ко мне с ружьём и тогда…
Что будет тогда, я не успела додумать, потому как увидела впереди серую фигуру, что приближалась к лугу. И это был не человек. Кто-то четвероногий, с торчащими ушами, вытянутой мордой. Я осторожно заглянула в видоискатель и обомлела. Волк! Самый настоящий огромный горный волк! И он бежит ко мне!
Не успела я толком испугаться, как зверь торопливо подошёл к поверженному сурку, схватил его в зубы, развернулся и побежал назад. Я успела разглядеть через видоискатель его дикие белёсые глаза, а потом долго всматривалась в удаляющиеся мохнатые ляжки и покачивающийся загнутый хвост, пока волк не скрылся за низким кустарником.
И что это было?
Я попыталась осмыслить произошедшее. Убитый сурок, эхо выстрела, волк… А может всё же собака? Охотничья собака, что понесла добычу хозяину? Тогда почему она так похожа на волка? Может быть помесь?
И охотник – где же он? За теми кустами? Кто же он такой, раз стреляет в животных? Не житель гор, они ведь не убивают живых существ, потому что боятся гнева богов. Может, он обитатель равнины, паломник, который пришёл в горы с дарами для монахов и идолов и теперь возвращается назад?
Точно, это мой шанс! Этот человек и выведет меня из горной западни. Стоп, не так быстро. А что если он живёт в какой-нибудь деревушке близ гор, где некогда бедные крестьяне убивали своих новорождённых дочерей, лишь бы не платить налог? Нет, не хочу больше проблем, я устала от нездорового внимания оголодавших по женскому телу мужчин. Просить помощи у охотника опасно. А вот если проследить за ним и пойти следом, то рано или поздно он выведет меня к равнине и там я смогу добраться до Шангути. Решено, собираю вещи, седлаю кобылку и осторожно выискиваю след охотника. Это ему теперь суждено стать добычей, хоть он никогда об этом и не узнает.
Мой план едва не провалился в зародыше. Стоило мне выждать полчаса и подъехать к кустарнику, как за ним я увидела лишь скалистый спуск в зеленеющую долину и ни одной живой души.
Эх, не вышло из меня шпиона – упустила я охотника, а вместе с ним и верный шанс вернуться на равнину. Ну и ладно, может, это и к лучшему. Нет мужчины – нет проблемы. Тогда мне остаётся прибегнуть к старой тактике. Там на краю долины течёт ручей. Пойду вниз по течению. Куда-то же должна вывести меня бегущая с гор вода.
Мой план тут же потерпел крах – ручей затерялся в узком горлышке из наваленных друг на друга камней, и через них было не перелезть. Нам с кобылкой пришлось взобраться вверх по тропе к перевалу и ступить в пустынную долину из камней и голой земли. И каково же было моё удивление, когда вдали я увидела движущиеся чёрные точки. Их было пять, если не больше.
Пришлось достать камеру с длиннофокусным объективом и использовать их вместо бинокля. Так, вижу трёх тёмно-гнедых коней, их ведёт за собой мужчина в тёмной одежде, впереди бежит волк-собака, рядом мельтешат две обросшие овцы, и, кажется, одна коза. Вот это зверинец! И кто же его хозяин: охотник или скотовод?
Этим вопросом я задавалась весь день, пока вела свою кобылку по следу странного каравана. Как же хорошо, что моя лошадка маскировочной серой масти, да и моя коралловая блузка с кофейными брюками давно покрылись пылью, так что на фоне скал охотник нас точно не заметит. Но всё же стоит держаться от него на безопасном расстоянии, мало ли что.
К вечеру мужчина решил устроить привал возле очередного горного ручья, я даже видела, как он развёл костёр. Наверное, варит сейчас себе ужин. Что-нибудь вкусное и питательное. Кашу с мясом. Мясом сурка. Я бы сейчас и от такого не отказалась, но кто же мне предложит.
Пожевав пару миндалин перед сном, я долго наблюдала за красной точкой костра вдали и пыталась заснуть. На пустой желудок это так тяжело сделать. Ещё и ночной холод пробирает до костей, только шерстяное одеяло и спасает. Моя лёгкая хлопчатая одежда успела поистрепаться, даже верхняя пуговица на блузке оторвалась, видимо, когда я ползала на животе и фотографировала сурка. Какой был зверь… Какой бы вышел снимок… А получился суп…
Я сомкнула веки и почти забылась в дрёме, как в тиши услышала чьи-то шаги. Открыла глаза и чуть не подскочила на месте: ко мне подбирается серый волк! Или собака. Или… Лошадка, а почему ты не фырчишь, ведь чужак пришёл?
То ли волк, то ли пёс вблизи казался ещё больше, чем в видоискателе. Таких огромных собак точно не бывает. В лунном свете я отчётливо видела пронзительные светлые глаза животного. Они смотрели прямо на меня, очень долго смотрели, как будто внимательно изучали. Что ему надо? Хочет напасть? Теперь я его добыча?
Рука потянулась к ножнам. Если зверь кинется, я хотя бы попытаюсь отбиться от него кинжалом. Только бы не промахнуться…
А он и не думал подходить ко мне. Зверь просто моргнул и начал наворачивать круги вокруг моей стоянки. Он медленно обошёл присмиревшую лошадку, дорожные сумки, внимательно на них посмотрел, но отчего-то даже не понюхал. Какой странный волк. Или всё же пёс? А потом он просто развернулся и побежал к огоньку костра, но как-то не по волчьи и не по-собачьи. Странные движения, у зверей я таких не видела.
Незваный гость покинул меня, и я позволила себе выдохнуть. Кажется, он не опасен. Видимо с место стоянки учуял мой запах и захотел узнать, кто здесь. Узнал и решил вернуться к хозяину. Ну и ладно.
Эта мысль успокоила меня, и я даже положила голову на седло и снова попыталась заснуть, но из полузабытья меня снова вырвал звук шагов. Зверь вернулся. Он стоял совсем близко. В пасти у него что-то чернело. Только бы не очередной труп сурка…
Я снова потянулась к кинжалу, а волк-пёс разжал зубы, и на землю упал свёрток тёмной ткани. Зверь смотрел на меня, я на него. Внезапно неловким движением он подтолкнул ко мне свёрток лапой, будто предложил: бери уже, не вредничай. И я осторожно взяла. Развернула и не поверила своим глазам. Четыре лепёшки, кусок отварного мяса, яблоко с апельсином, пара варёных яиц.
У меня разум отключился. Я как ненормальная накинулась на еду и принялась жевать. Я слишком поздно вспомнила о звере, а он уже убежал.
Как только желудок наполнился, ко мне вернулась способность мыслить, поэтому в голову полезли вопросы: как животное могло узнать, что я уже два дня нормально не ела? Как оно умудрилось собрать свёрток с едой, чтобы принести его мне? Почему пододвигало его лапой, а не мордой, как все нормальные собаки?
Нет, это всё очень странно. Почти необъяснимо. В детстве я, конечно, слышала сказки о разумных волках-оборотнях, но ведь это просто сказки, в жизни подобного не бывает.
С этой мыслью я и заснула, а когда проснулась, очень испугалась, что караван из животных пропал из виду.
Я спешно собралась и кинулась на поиски. Следы звериного помёта привели нас с лошадкой к перевалу, а оттуда в другую долину, где я, наконец, увидела множество чернеющих вдали фигур. Всё хорошо, я не потеряла свой ориентир. Буду идти дальше за этой компанией, куда-нибудь она меня точно выведет.
Жуя на обед яблоко, мыслями я вернулась к ночному происшествию. Подумать только, зверь решил меня накормить. Наверное, утащил у хозяина припасённый свёрток и принёс мне. Как он вообще понял, что я голодная? Наверно, по моему потрёпанному внешнему виду. Видела я своё отражение в реке – жалкое зрелище. Волосы слиплись, лицо осунулось и загорело без защитной шляпы, одежда грязная. Даже огромный страшный зверь сжалился над такой замухрышкой.
Интересно, кто же его хозяин? Отчего-то мне начинает казаться, что он не так просто встретился мне на пути. А что, если это он приходил к монастырю, когда я фотографировала ритуальный зал? Тогда это многое объясняет. И напугавший меня шум в кухне, взмыленную после встречи с его табуном лошадку, и даже чудом вернувшийся ко мне кинжал. Что, если тот мужчина и воткнул его в землю перед моим спальным местом? Просто выследил меня, оставил потерю и ушёл, а потом отправился на охоту за сурками, где я его и заметила. Правда, это не объясняет жутких видений в подвале монастыря...
Если всё так, как я и думаю, то мужчина для меня не опасен. Хотел бы навредить, сделал бы это, когда возвращал кинжал. Но что в таком случае он делал в монастыре? Может, он поклонник той жуткой краснокожей богини? Тогда мне стоит поберечь свою черепную коробку, чтобы из неё не вырезали красивую чашу. Хотя, хотел бы, вырезал бы ещё вчера, когда возвращал кинжал. Так может, он и не приходил в монастырь? Да и не припомню я его табуна возле входа. Правда, я так спешно покидала дворец, что мне было не до разглядываний, кто там стоит снаружи.
Вечером, глядя на путеводный костёр вдали, я доела последнюю лепёшку и остатки мяса. Надеяться, что дивный зверь принесёт мне ещё один свёрток с едой, не приходилась. Ну ладно, я подумывала об этом, но напрасно. С наступлением темноты в горах раздался многоголосый вой. И тут со стороны далёкого костра послышался заливистый лай, да такой грубый и раскатистый, что волки быстро замолчали.
Значит, серый зверь – это всё же пёс. Странный он. Наверное, какая-то особая сарпальская порода, хотя здешние пастушьи собаки, которые мне встречались, выглядят на его фоне мелко и неказисто.
Ночью я спала спокойно, закутавшись от холодного ветра в одеяло, а когда наутро открыла глаза, увидела серого пса, что положил морду на землю и внимательно взирал на меня своими ярко-голубыми глазами. Так вот ты какой при свете дня. И почти не страшный. Взгляд у тебя необычный, но добрый. Однако комплекция уж очень внушительная.
Я перевела взгляд с собачьей морды на высокую холку и неожиданно заметила на ней смуглую руку.
Я позабыла о боли в позвоночнике и резко вскочила, сев на потник.
На меня смотрела ещё одна пара голубых глаз. Мужчина сидел рядом со своим псом и внимательно изучал меня взглядом. Чёрные волосы выбивались из-под чалмы, а её конец закрывал половину лица так, что я видела лишь глаза пронзительно-небесного цвета и смуглый лоб. Какое-то неправильное сочетание. Да и плечи у незнакомца шире, чем у всех виденных мною обитателей Чахучана, и фигура крупнее.
И тут меня ошеломила догадка. Джандерец! Безжалостный разбойник из южной сатрапии, который насилует, убивает и приносит кровавые жертвы своим богам! Говорили же мне, что они по одиночке скитаются в здешних горах с закрытыми лицами и мучают беззащитных людей.
Рука под одеялом привычно нащупала кинжал. И я готова пустить его в ход, если джандерец полезет ко мне своими ручищами.
И тут он заговорил. Из-за повязки я не разобрала ни слова, да и не на сарпальском он ко мне обратился. Какой-то грубый, жёсткий язык, больше похож на тромский.
– Я тебя не понимаю, – сказала я по-сарпальски, и тут мужчина стянул повязку с лица.
А под ней светилась мягкая доброжелательная улыбка. У меня аж на душе потеплело, и рука невольно соскользнула с кинжала. Какой красавец передо мной, такого сарпальца с правильными и гармоничными чертами лица я ещё в Чахучане не встречала. Вот бы снять его портрет… Дура, о чём я сейчас только думаю, это же разбойник, он опасен!
– Что ты здесь делаешь, златовласая госпожа? – прозвучал бархатистый голос.
– Я… – пришлось ответить мне, подавляя страх, смешанный с восхищением, – ищу дорогу в Шангути.
– Шангути? Где это?
– На реке Палай. Недалеко от Синтана.
Молодой мужчина, а на вид ему было чуть больше двадцати пяти, с недоверием поглядел на меня своим пронизывающим взглядом и сказал:
– Но Синтан в Чахучане. А мы в Жатжае.
– Да. В Жатжайских горах.
– В горах, но, – тут он показал рукой в сторону ущелья, откуда я вчера пришла вслед за ним, – там Чахучан, а здесь уже Жатжай.
Что? Жатжай? Не просто горы, а соседняя с Чахучаном сатрапия? Быть того не может. Не могла я так сильно заблудиться.
– Нет, – не хотела я верить сказанному, – я же старалась всё время идти на север.
– Но ушла на восток.
Это известие окончательно выбило почву из-под ног. Это конец. Теперь я без еды, без всякого понимания, как выбраться из горного лабиринта, но в компании кровожадного разбойника-джандерца.
– Ты сразу принесёшь меня в жертву своим богам или будешь долго мучить? – с максимальным вызовом в голосе спросила я его. Пусть знает, что я не буду покорной жертвой и ещё поборюсь за свою жизнь.
А мужчину мои слова отчего-то рассмешили:
– Зачем мне тебя мучить? Богиня Нунсиана не велела губить невинные жизни. Я заметил тебя ещё два дня назад в долине перед тем как разбить лагерь на ночлег. Думал, может быть, ты спустишься к моему костру, а ты, оказывается, стесняешься. Вот, сегодня мы пришли к тебе сами.
