Текст книги "Миледи и притворщик (СИ)"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 109 страниц)

– Уже полдня так развлекается, – с улыбкой сказал Стиан. – Ещё ни одну не поймал.

– А ты как собираешься ловить? – поинтересовалась я. – И вообще уверен, что это окунь? Вдруг это какая-то его ядовитая разновидность?

– Не более ядовитая, чем та, что водится в старосарпальских реках. В детстве мы с мальчишками ловили их руками.

– И ты до сих пор умеешь так делать?

– Ну, – помедлил он с ответом, – так же ловко как в детстве поймать рыбу не обещаю, но если ты дашь мне одну из своих шпилек, то жареное филе в кислом соусе на ужин гарантирую.

Его уверенность мгновенно подкупила меня, и я не раздумывая вынула из пучка на затылке пару шпилек, чтобы отдать их Стиану. Он тут же принялся гнуть одну из них, чтобы сделать подобие крючка, а я, наблюдая как он начал монотонно перетирать между двух камней кончик металлического прута, поняла, что меня неумолимо клонит в сон.

– Кажется, кое-кому пора отдохнуть после долгого трудового дня, – заметил Стиан.

– Нет, – замотала я головой. – Ты сегодня с середины ночи на ногах, так что твоя очередь спать первым.

– Перестань. Нет никакой очереди. Пока ты целый день работала, я немного подремал, так что усталости не чувствую. К тому же мне надо доделать крючки, найти в рюкзаке леску, почистить посуду.

– Я и сама могу всё помыть.

– Но из нас двоих я ответственный за материально-продовольственную часть, помнишь?

– Помню.

– Вот и не оспаривай моё право мыть тарелки. Всё, Эмеран, иди спать. Сегодняшняя ночь должна быть лунной. И что-то мне подсказывает, что ты обязательно захочешь что-нибудь сфотографировать на свою волшебную ночную плёнку.

Он прав – шанс заполучить кадры ночного леса я не упущу. Только ради них я и отправлюсь спать пораньше. И даже отложу серьёзный разговор со Стианом на завтра. Если уж грязная посуда привлекает его куда больше, чем моё общество, то не буду ему мешать.

Стоило мне забраться в палатку и положить голову на свёрнутое одеяло, как разум тут же отключился и сознание погрузилось к кромешную тьму.

Проснулась я глубокой ночью от уханья обезьян где-то по ту сторону озера. Через москитную сетку я видела, как горит костёр, а возле него спит Гро. А Стиана нет.

Я подскочила как ошпаренная и ринулась из палатки, не зная, что и думать. Со Стианом что-то случилось? Его утащил дикий зверь? Тот самый крылатый ящер, что откладывает семилитровые яйца, прилетал сюда и унёс его в своё гнездо?

Спросонья в голову лезли самые дикие мысли, но не успела я отойти далеко от палатки, как со стороны озера послышался плеск. Я посмотрела туда и обмерла: в посеребрённом лунным светом озере стоял тёмный силуэт. Вода наполовину скрывала его тело, и я видела лишь широкие плечи и узкую талию. Я невольно залюбовалась идеальными пропорциями, но в следующий миг Стиан нырнул и поплыл к дальнему берегу озера.

Какой же он красавец. А ещё сильный, заботливый, понимающий. Таких мужчин в своей жизни я ещё не встречала. И, пожалуй, больше не встречу. Поэтому мне надо срочно что-то делать, чтобы его не упустить. Может, тоже скинуть одежду, прыгнуть в озеро и плыть к нему? А если он не оценит моей открытости и снова сделает вид, что не понимает намёков? Пожалуй, для начала надо всё же объясниться. И, поскольку, я ещё ни разу первой не признавалась мужчине в своих чувствах, разговор будет не из лёгких.

Я долго сидела на берегу, дожидаясь, когда Стиан вдоволь наплавается и вернётся обратно. Но когда я завидела его приближающийся силуэт, что-то внутри меня надломилось, и я пулей рванула в палатку. Так я и пролежала на застеленной циновке, думая и размышляя, с чего же начать наш разговор, а когда перебрала в голове с дюжину вариантов, возле палатки послышался шорох. Я тут же повернулась на бок и закрыла глаза – пусть Стиан думает, что я всё ещё сплю.

– Эмеран, – услышала я его тихий голос. – Эмеран.

Я не шелохнулась.

– Эмеран.

И снова я не стала откликаться.

Повисла тишина. И вдруг моей головы коснулась рука. Стиан бережно провёл ладонью по моим волосам, а потом его пальцы скользнули по скуле, почти приблизились к моим губам и, когда моё сердце замерло в сладостном ожидании, внезапно отстранились.

– Эмеран, – после недолгой паузы снова позвал он, а потом и вовсе легонько потряс за плечо, – пора вставать. Водный мангуст вышел на охоту.

– Кто? – вырвалось у меня, и я слишком поздно поняла, что не очень-то сонным и скрипучим прозвучал мой голос.

Я нехотя перевернулась на спину, изобразила зевок, а Стиан посмотрел на меня с загадочной улыбкой и повторил:

– Там к водопаду пришёл водный мангуст. Если тихо подкрасться, думаю, можно будет его заснять. Если хочешь, конечно.

Водный мангуст – гроза карликовых оленей. Конечно, я хочу его снять! Да хотя бы просто посмотреть на этого гиганта.

– Пошли, – вскочила я и принялась рыться с своей сумке в поисках камеры и телеобъектива. – Стой, а Гро? – спохватилась я.

– Обезврежен, – шутя, сказал Стиан, и кивнул с сторону костра, где разбуженный пёс сидел в наморднике, привязанный за поводок к лямке самого тяжёлого рюкзака, и озадачено моргал.

Я впопыхах прикрутила громоздкий объектив к камере и только в процессе вспомнила, что внутри стоит кассета с обычной плёнкой, а не светочувствительной. Пока я меняла кассеты, то успела разувериться, что мангуст всё ещё ждёт меня на берегу озера. И всё же я аккуратно выбралась из палатки и вслед за Стианом поползла к зарослям в стороне от лагеря.

Когда мы добрались до кромки воды, Стиан шепнул:

– Вот он, красавец.

И вправду, в двух десятках метров от нас у самого водопада резвился большой, но юркий зверь. Его тёмный окрас, круглые уши и приплюснутая морда роднили его с крупной кошкой вроде пантеры, но вытянутое тело и выгнутая дугой спина и вправду вызывали в памяти образ мангуста.

Зверь извивался, прыгал, плескался, но все же вытянул из воды вёрткую рыбину. Вот это да, да он проворнее и ловчее Гро. Только как бы мне удачнее запечатлеть его триумф?

Я примостила тяжеленный объектив между раздвинутых в стороны листьев какого-то цветка, а сама посмотрела в видоискатель и обомлела. Тридцать метров между мной и мангустом как ни бывало! Вот его оскалившаяся морда крупным планом терзает и рвёт рыбину, а я вижу это чётко и ясно, будто на расстоянии вытянутой руки. Всё-таки оптика способна творить чудеса.

Я сделала несколько кадров ночной трапезы, потом успела подловить мангуста в прыжке и стоящим в профиль. А потом он вышел из озера и в один миг затерялся в зарослях, и больше я его не видела.

– Ты прав, – сказала я Стиану, – он настоящий красавец. Он боролся с этой рыбой, словно со змеёй. Интересно, а крупного удава метров, скажем, на три, он бы смог задавить?

– Не уверен, что здесь живут такие гады. Но всё может быть.

Я посмотрела на Стиана, на его влажные волосы и прилипшую к груди рубаху, и рука сама потянулась к его лицу, чтобы убрать со лба мокрую прядь. Я так надеялась, что он снова коснётся меня, проведёт ладонью по волосам, дотронется до губ и наконец поцелует. Но вместо этого Стиан просто поднялся на ноги, подал мне руку, чтобы я тоже встала, а потом сказал:

– Уже поздно, пойду спать.

– Да, конечно, – поспешила согласиться я, лишь бы не показывать своего разочарования.

– Ты, наверное, уже настроилась снова работать ночью.

– Ещё бы, тут такие интересные вещи происходят.

– Я знаю. Только обещай, что не отправишься на их поиски в лес.

– Нет, конечно, – заверила его я, – я же ещё не выжила из ума – идти в логово к диким зверям.

– Надеюсь, что ты говоришь это искренне, – явно не до конца поверил он мне. – Разбудишь меня на рассвете?

Я невольно глянула на часы и удивилась:

– Так рано?

– Ну, – улыбнулся он, – кто-то же должен сначала сходить на рыбалку, а потом приготовить тебе на обед окуня в кислом соусе. Кстати, там в котелке остался горячий чай. И ещё там рядом стоит миска, накрытая другой миской и завёрнутая в пальмовый лист. Так вот, там кукурузные лепёшки. Надеюсь, ещё не совсем остыли.

– Ты такой чуткий и заботливый, – расплылась я с благодарной улыбке. – Что бы я без тебя делала?

– Надеюсь, без меня ты бы сюда не приехала.

– Даже не сомневайся. Без тебя мне не нужен ни Гамбор, ни фотографии, ни новая книга. Без тебя ничто из этого не имеет значения.

Сама не понимаю, и как я только осмелилась произнести такое вслух. Но я всё же сказала это, чем только вызвала у Стиана смущение и спешное:

– Ну ладно, я пойду. А ты завтракай и… В общем, не скучай.

И он отправился к палатке, так больше и не глянув в мою сторону. По пути он потрепал по голове понурого Гро, снял с него намордник, отстегнул поводок и приласкал пса. Тот немного оттаял, видимо простил хозяину вероломное лишение свободы, а после отправился вслед за ним к палатке, пролез в неё и с трудом улёгся, упёршись всеми четырьмя лапами в москитную сетку.

А я села у костра, распаковала любовно завёрнутую для меня трапезу и принялась жевать сдобренную приправами лепёшку, размышляя о превратностях судьбы.

Нет, я ещё никогда не унижалась перед мужчинами и теперь не стану. Бегать за ним, умолять обратить на меня внимание, тешить его эго своими признаниями – ничего из этого я делать не стану, это не мой стиль. Да я себя уважать перестану, если опущусь до такого. Хотя, только что я была на волосок от позорного падения и не особо об этом переживала. Потому что видела, что Стиана тоже тянет ко мне – я теперь в этом абсолютно уверена. Эти его потаённые прикосновения, когда он думал то я сплю… А ведь он не хочет, чтобы я знала о его чувствах, не хочет открывать мне своё сердце. А ещё он не хочет принимать мои ласки и откровенные признания. И от этого у меня опускаются руки.

Я уже и не верю, что смогу пробить его броню из напускного равнодушия и молчания. Но я точно не прощу себе, если не попытаюсь хоть что-то для этого предпринять.

Глава 10

– Стиан, – спросила я его утром, когда он вернулся с озера с четырьмя рыбинами, нанизанными на бамбуковую щепку, – а что это за животное, у которого уши как у летучей мыши, хвост – пушистый как у лисицы, зубы кролика, шерсть тёмная и жёсткая как у лесного кабана, пальцы на передних лапах тонкие и длинные как у сказочной ведьмы, а глаза безумные как у маньяка. И ещё у него голос противный, похожий на металлический визг. Кто это?

Стиан внимательно меня слушал, пока чистил и разделывал рыбу, а потом резко спросил:

– Значит, ты всё-таки ходила ночью в лес.

Ну да, не удержалась, но:

– Я совсем недалеко отошла, всего пару метров. Хотела снять огромный цветок, кажется, он только при лунном свете распускает лепестки. На его аромат летели бабочки. А ещё с дерева приползла эта жуткая тварь. Так кто она?

– Руконожка. Безобидное создание. Да, симпатичным его назвать сложно, но вреда человеку оно не несёт. Питается обычно личинками жуков, выковыривает их своими длинными пальцами из-под коры. В лесах Санго живёт много таких зверьков. Местные испытывают перед ними священный трепет и считают, что взгляд руконожки может навести на человека смертельную болезнь.

Я невольно вспомнила эти круглые зелёные глаза, в безумии вытаращенные на меня, а ещё жуткий визг, от которого кровь стынет в жилах, и невольно поёжилась. Что-то в этих суевериях, безусловно есть…

– Но ведь я после нашей ночной встречи не умру?

Стиан с подозрением посмотрел на меня и сказал:

– Если не умерла со страху при встрече с этой красавицей, то всё в порядке.

– Ну спасибо, успокоил.

Кажется, мой угрюмый вид его чем-то озадачил, и он признался:

– Не думал, что ты успела стать такой суеверной в отношении животных. Или Сарпаль всё же открыл тебе глаза на истинную природу некоторых вещей?

– Мне их открыл владелец серой лайки с голубыми глазами. Такими же светлыми и пронзительными, как у него самого.

Тут Стиан с подозрением глянул на меня, и я поняла, что самое время кое-что прояснить:

– Ну же, расскажи мне, как так вышло, что ты можешь руководить действиями Гро. Это какое-то особое сарпальское колдовство, о котором ты узнал во время своих исследований? Или какая-то особая дрессура, гипноз… даже не знаю, как ещё это назвать. Но у этого точно должно быть объяснение. Расскажи, как ты это делаешь?

Стиан старательно вынимал кости из очередной рыбины, потом так же старательно нарезал филе и с явным нежелание всё же сказал мне между делом:

– Это не сарпальское колдовство. Нет, я слышал, что в Маримбеле жрецы проводят схожие обряды, только подчиняют они себе диких животных. Но передо мной такой задачи не стояло. Я вообще не собирался связывать себя нитями жизни с Гро, но одна старая шаманка сказала, что только они и помогут мне выжить в самый трудный час, который однажды неминуемо настанет.

– Ты сказал "шаманка"? Это ведь не сарпальское словечко, а тромское. Так вы называете колдунов с Севера. Выходит, ты стал оборотнем где-то на Полуночных островах?

Стиан одарил меня мимолётной улыбкой и сказал:

– Там это явление называется иначе. И суть немного другая. Но ты права, это произошло на Полуночных островах. Я тогда отучился первый год в университете, и отец предложил на каникулах поехать с ним поохотиться на Медвежий остров. Я тогда взял с собой Гро. Ему было три года, вполне осознанный возраст для лайки, когда характер уже давно сформирован и с ним приходится только считаться. Но отец всё время говорил, что во дворе университетского кампуса Гро совсем разленился и забыл, что родился охотничьей собакой, что его надо натаскивать на медведя, а не позволять носиться по тундре и пугать сов. Я, конечно, пытался воспитывать Гро и призывал его к дисциплине, но когда он дорывался до дикой природы, его уже было не остановить. И вот тогда-то мои уроки дрессуры попали в поле зрения старой шаманки Кирсигаут. Как-то вечером она подошла ко мне и спросила, хочу ли я, чтобы мой пёс слушался меня. Я сказал, что был бы не против. Тогда она спросила, а готов ли я сам прислушиваться к мыслям Гро. Мне этот вопрос показался странным, но я ответил, что было бы интересно узнать, что мой пёс думает обо мне. И вот тогда Кирсигаут уговорила меня на обряд, который свяжет наши с Гро души единым узлом и дарует нам возможность лучше понимать друг друга. Я тогда в подобные вещи не особо верил, мне казалось, что если и есть в мире колдовство, то оно живёт далеко на юге, в Сарпале, прямо как в сказках тёти Джии, которые она рассказывала мне и своим дочерям в нашем детстве. В общем, только ради любопытства я и согласился на ритуал. Кирсигаут усадила меня у костра, потом потянулась с ножом в руках к моей голове, чтобы срезать прядь волос. У Гро она тоже срезала шерсть, потом смешала наши волосы в один комок, подпалила его на огне и кинула тлеть в миску. Всё это сопровождалось витиеватыми заклинаниями, но я их даже не запомнил. Помню только, что пепел от волос она растолкла в порошок и высыпала его в какой-то отвар, а после предложила выпить его мне. Отец давным-давно предупреждал меня, что шаманы Полуночных островов порой балуются измельчёнными мухоморами, чтобы отвлечься от серой обыденности и улететь в мир ярких галлюцинаций, но в тот момент я даже не подумал, что меня могут чем-то опоить. В общем, я принял из рук шаманки отвар, выпил его наполовину, а вторую, как и сказала Кирсигаут, отдал Гро. А дальше всё было как в тумане. Я ощутил небывалую лёгкость, будто ничто земное больше не сковывает моё тело. Только незримое облако неги и ласки обволокло меня и будто облизало с ног до головы – именно так я это прочувствовал в тот момент. А потом я увидел сумеречную тундру, увидел вылетающую из гнезда сову. Я погнался за ней со всех ног, но на четвереньках. Очень странное чувство. Я тогда не мог до конца понять, что со мной происходит, пока перед глазами не предстала Кирсигаут и моё собственное тело, лежащее возле костра. Помню, я испытал страх, непонимание и отчаянное желание снова стать собой. И я подошёл к себе бездыханному телу, поставил лапу себе на груди, и в следующий миг я открыл глаза и увидел, как Гро стоит рядом со мной, виляет хвостом и так пронзительно смотрит мне в глаза, будто знает что-то обо мне такое, чего я сам ещё не смог осознать.

– Это был первый раз, когда ты покинул своё тело и вернулся обратно?

– Да, и это был очень тревожный опыт. Кирсигаут сказала, что отныне наши с Гро души связаны навеки, и теперь я смогу научиться чувствовать его мысли и эмоции. Мой пёс станет для меня открытой книгой, но и я для него теперь буду как на ладони. Если я хоть раз незаслуженно обижу его, он забудет о том, что родился добродушной лайкой, обидится на меня и убежит прочь, унеся с собой частичку моей души. Поэтому я должен быть справедлив и честен с Гро, и тогда он отплатит мне за добро сторицей. Я тогда не особо понял, что она имела в виду, но когда через два дня мы с отцом ночевали в палатке, и Гро лёг мне под бок, чтобы согреть, во сне моё сознание вновь перенеслось в его тело. И Гро впустил меня, снова окутал облаком радости и даже позволил прогуляться вокруг палатки, ступать по мху его лапами.

– Ты сказал, он тебя впускает? – решила уточнить я.

– Конечно. Без его дозволения мой разум не может управлять его телом.

– А на что это похоже, когда ты там, внутри?

– Не знаю, с чем и сравнить. Это как управлять автомобилем, только живым и тесно тебя облегающем. Но это не самое главное. Важнее то, что я могу общаться с Гро, а он со мной не только командами и взглядами.

– Неужели там внутри ты можешь слышать его мысли?

– Нет, что ты, никаких звуков я не слышу, да и собаке не под силу освоить речь, чтобы со мной объясниться, пусть даже и мысленно. Я просто впитываю ощущения, которые Гро мне посылает. В них вся суть его естества. Они способны передать куда больше, чем слова.

– Так что же Гро может тебе таким образом поведать?

– Много чего. Где что болит, где клещ грызёт, где заноза колет. Когда моё сознание рядом с его, я точно знаю, сильно ли он хочет есть, жарко ли ему, скучно ли, а может, он устал и хочет спать. Ещё я чувствую его отношение к разным людям, кто ему приятен, кого он боится, по кому скучает.

– Как интересно. А что он думает обо мне? Ты знаешь?

Стиан улыбнулся:

– Ты ему очень нравишься, потому что вкусно пахнешь. Но он расстраивается, что ты очень редко гладишь его.

– Да? – поразилась я и посмотрела на пса, что мирно лежал в сторонке и следил, как Cтиан потрошит рыбу. – А мне казалось, он серьёзный малый и не любитель телячьих нежностей.

– Ты просто не видела, как его тискают мама и Мия. Он уже привык к повышенному женскому вниманию и ждёт его ото всех дам.

Надо же, не думала, что старый мудрый Гро такой неженка.

Я протянула руку и подозвала его к себе, а пёс приблизился, послушно сел у моих ног и подставил голову. Тут уж я не смогла отказать ему в ласках, попутно расспрашивая Стиана:

– Наверное, это самая большая награда для любого собаковода – чувствовать и понимать своего питомца.

– На Полуночных островах это ещё и шанс избежать беды, когда каюр едет на собачьей упряжке по безлюдной тундре, а до ближайшего поселения несколько дней пути. Жизнь на Севере тяжела и опасна, случись что в дороге, надеяться можно только на себя. Или на вожака упряжки, который впустит в своё тело разум хозяина, а тот или вытянет упряжку из оврага, или добежит до людей, чтобы позвать на помощь. Это никакое не оборотничество. Может, механизм и сходный, но суть совершенно иная. Собака – не дикий зверь, чьё тело колдун подчиняет себе, чтобы его клыками и когтями терзать и убивать своих врагов. Северная собака – это друг, почти что брат, внутри которого нет ненависти к людям, но есть бесконечное доверие двуногому другу и преданность ему во всех начинаниях.

– И который в нужный час уступит своё тело, чтобы хозяин выбрался из колодца и вытащил оттуда свою незадачливую приятельницу.

Стиан пронзительно посмотрел на меня и сказал:

– Ты всё правильно поняла. Я долгое время учился быть с Гро единым целым именно ради таких вот случаев. Года два назад со мной случилась неприятность. Я ехал по безводной бильбарданской равнине и вдруг земля под копытами моей лошади начала осыпаться. Мы провалились в глубокий овраг. Лошадь расшиблась насмерть, а я разбил голову, ушиб плечо и, как ни пытался, не смог вскарабкаться по осыпающейся стенке наверх. Я понимал, что там внизу меня ждёт скорая смерть от потери крови или от жажды. По счастью, наверху остался Гро. Поэтому я перевязал рану, снял с ноги сандалию, попытался сосредоточить на ней все свои мысли и волю, а потом подбросил её вверх так высоко, насколько хватило сил. Всё, получилось, Гро схватил мою сандалию, а я очутился в его теле. Мой план был прост – добежать до деревни, из которой мы выехали утром, и позвать на помощь. Вот только в теле собаки понимания от бильбарданцев не добиться, я это знал. Сначала я думал, может кто-то увидит Гро, вспомнит, что он ушёл из их деревни со своим хозяином, и заподозрит неладное, раз пёс вернулся к людям один. Но мой план провалился – люди только гнали меня прочь и не собирались ни о чём задумываться. Тогда я заприметил двух мальчиков, они играли возле дома деревянными фигурками в виде воинов. Вот тогда у меня появился новый план. Я подбежал к детям, схватил зубами одну фигурку и со всех лап припустил к оврагу. Мальчишки закричали мне вслед, я остановился, посмотрел на них, сделал пару шагов им на встречу, потом пару шагов назад. И они клюнули на наживку, побежали за мной. Так я привёл их к обрыву и для верности выпустил из пасти игрушку, чтобы она упала вниз. Деревянный воин угодил мне в спину – так я снова вернулся в своё тело и из последних сил позвал на помощь. Мальчишки всё поняли, они привели к обрыву взрослых, и те помогли мне выбраться наверх. Неделю я отлёживался в деревне, залечивал рану, а потом поехал дальше по своим делам. Вот такая вот история. Выходит, не зря я семь лет учился бегать на четвереньках и хватать вытянутой челюстью разные предметы. В итоге связь с Гро и эти навыки спасли мне жизнь.

– Ты прав. Но кое-чему ты за долгие годы так и не научился. – Тут Стиан вопросительно на меня посмотрел, и я сказала, – Вилять хвостом. Только по нему я и научилась отличать тебя от настоящего Гро.

Стиан невольно рассмеялся и кивнул:

– Уж чему не дано мне от природы научиться, так это вилять хвостом, каюсь. Но, почему-то мне кажется, что кроме тебя мало кто это замечал.

– Ты вообще часто прибегаешь к этой уловке с Гро? Я имею в виду управление его телом.

– Только в экстренных ситуациях. Он ведь не марионетка. Мне совестно злоупотреблять объединившей нас связью. Но я чувствую, что она сильна и работает в обе стороны.

– Разум Гро может вселиться в твоё тело? – насторожилась я.

– Нет, что ты, он же просто пёс, ему и в голову не придёт завладевать моим телом, чтобы ходить на двух ногах и лаять человечьим голосом. Но он тоже кое-чему научился. Ночью, когда он спит рядом, уткнувшись спиной мне в бок, мне всегда снятся сны, где мы с ним вместе, бродим где-то, охотимся, переплываем реки, преодолевает горные перевалы. И эти сны слишком реальные, слишком живые. Мне кажется, это душа Гро уводит меня в какой-то иной мир, чтобы мы как можно дольше были вместе и не разлучались даже когда спим.

Интересное признание – пёс управляет снами своего хозяина, потому что слишком к нему привязан. И это обстоятельство навевает закономерный вопрос:

– Гро ведь уже очень много лет по собачьим меркам? – спросила я, поглаживая шею пса.

– Да, так и есть.

– И что случится, когда его не станет?

– Я не знаю, Эмеран. Про это Кирсигаут ничего не говорила. А я тогда не догадался спросить.

– То есть? – пришла я в замешательство не столько от его слов, сколько от излишне равнодушного тона, с которым они были произнесены. – Ты же не хочешь сказать, что когда Гро умрёт от старости, он, не желая с тобой разлучаться, утащит в иной мир и твою душу?

Стиан лишь пожал плечами:

– Может и так. А может и нет. Мне об этом ничего достоверно не известно. В любом случае старая шаманка не прогадала, одарив меня умением посылать свой разум в собачье тело. Без Гро и нашего маленького секрета я бы погиб ещё два года назад на дне оврага. Так что теперь уже и неважно, три года мне осталось ходить по этой земле или все пятьдесят. Я не собираюсь омрачать их сожалениями и пессимистическими ожиданиями. У меня ещё много дел в этой жизни, и всё, чего я хочу, так это успеть выполнить хотя бы половину из них.

Нет, я не могу в это поверить! Как можно так спокойно говорить о собственной смерти? Стиан что, смирился с мыслью, что года через три, когда Гро окончательно одряхлеет и умрёт, он может отправиться на тот свет вместе с ним? Нет, так не должно быть, это неправильно!

– Должен же быть способ сохранить твою жизнь, когда Гро не станет! Ты же фольклорист, ты же не мог не прояснить этот вопрос.

– Я занимаюсь сарпальским фольклором, северные предания мне не особо знакомы. Знаю только, что аборигены верят, будто после смерти и люди, и их олени, и их собаки – все попадают в Верхний мир, где начинают жизнь заново и снова вместе. Люди там не убиваются по умершим родственника и питомцам, потому что знают, что однажды снова с ними встретятся. Кто знает, может всё именно так и происходит.

– А сарпальские жрецы и колдуны, они что-нибудь знают? Ты говорил с ним об этом?

Стиан даже не посмотрел на меня и продолжил заниматься рыбой, будто не слышал моих слов, не слышал ноток паники в моём голосе.

– Стиан, я не поверю, что ты не спрашивал их. Ты же исследователь фольклора, ты только о непознанном со всякими ясновидцами и говоришь.

– Говорю. И поэтому знаю немало преданий, что если убить леопарда-оборотня, то тело колдуна, чья душа в тот момент была в зверином теле, тоже погибнет.

– А если их души будут каждая в своём теле, что случится тогда?

– Я слышал, что если убить такого колдуна, то вскоре в лесу найдётся мёртвый леопард, с которым он был связан. Из этого я делаю вывод, что это правило справедливо и в обратном направлении.

Нет, только не это, только не так…

– Значит, должен быть ритуал, который развяжет тайный узел и разделит ваши с Гро души.

– Я и хотел разрушить эту связь, когда принял предложение чудодеев уйти на долгие годы в Пустошь Безмолвия.

Что? Он говорит о том самом дне, когда мы прошли через огненные врата в пустыне Мола-Мати и оказались в неведомом месте на границе других миров?

– Да, – продолжал делиться со мной Стиан, – там я отдал бы Жанне годы своей жизни, зато Гро не забрал бы их с собой в Верхний мир. А я бы вернулся в это мир через много-много лет седым старцем, но вернулся бы…

Так вот почему он так рвался в запредельный мир, не дорожил собственной жизнью и был готов пожертвовать ею ради Жанны. Вот в чём истинная причина – в Гро и их мистической, но губительной для Стиана связи. А я не дала ему её разрушить, отдав чудодеям мой амулет со скорпионом…

– Постой, а как же северные погонщики собак? Если шаманы частенько связывают их души с душами упряжных псов, то можно выяснить у этих самых каюров или их родственников, пережили ли они своих собак или нет.

– Я тоже думал об этом, но увы, каюры не спешат афишировать свои тайные связи со зверьми. Соседи могут не понять и обвинить их в оборотничестве и злых намерениях.

– А ты пробовал отыскать ту шаманку, что вас связала, и попросить её развязать колдовской узел?

– Пробовал, но узнал только, что Кирсигаут давно мертва. А другой шаман ни за что не возьмётся за разрушение колдовства, которое сотворил другой шаман из-за страха накликать на себя его гнев прямиком из загробного мира.

– Значит, за это возьмётся какой-нибудь сарпальский жрец, – была уверена я.

– Это вряд ли.

– Но почему? Им то чего боятся гнева северных духов?

– Не в духах дело, а во мне. Я уже не раз обращался к жрецам и даже к ведьмам, но стоило им взглянуть на меня, и они дружно начинали вещать, что в моих жилах течёт стылая кровь, она-то и сковывает холодом их разум и не даёт заглянуть в мою душу до конца.

– Почему твоя кровь стылая? – холодея от одного лишь звучания этого слова спросила я.

Стиан пожал плечами:

– Думаю, всему виной тайна моего рождения. Кажется, мне было лет пятнадцать, когда после очередной медкомиссии мама призналась мне, что никакой я не семимесячный, что на самом деле я родился полноценным здоровым ребёнком, так что не стоит мне слушать пустые предостережения врачей. Только лет в двадцать я случайно задумался над этой информацией, отсчитал от своего дня рождения девять месяцев и понял, что я, пожалуй, единственный в мире человек, кто был зачат на оси мира прямиком под Ледяной звездой. Не знаю, как моим родителям это удалось, но это факт. Я ещё никому об этом не говорил, но сарпальские ворожеи видят мою суть насквозь и потому вещают, что моя душа спустилась в чрево моей матери с холодных небес и теперь смотрит на этот мир через мои стылые глаза. Вряд ли, говоря о холоде, они имеют в виду черты моего характера. Думаю, их слова стоит понимать буквально – моя холодная душа спустилась на землю прямиком с оси мира, а стылые глаза обрели цвет Студёного моря, что омывает Осевой остров, где я и был зачат. Вот такой вот поэтический образ… Эмеран, куда ты? Что-то случилось?

Я и сама не поняла, зачем вскочила с места – до того мне было больно и страшно слышать всё то, что он мне только что сказал. Не желая выдавать себя, я ринулась к палатке, схватила камеру с сумкой и отправилась в сторону леса.

– Мне надо работать, – кинула я Стиану. – Хочу подкараулить обезьян и каких-нибудь птиц. Наверное, придётся сидеть в засаде. Так что буду нескоро. Не жди меня к обеду.

Я пропустила мимо ушей его вялые протесты и просьбы не уходить далеко. Мне сейчас было не до предостережений. Я пыталась собрать волю в кулак и привести беспросветные мысли в порядок.

Вот он, мой суженый из пророчества Нейлы – стылый муж, от которого я рожу четырёх детей, но в нашем доме будет жить ещё и пятый, хоть и не мой. Это же малышка Жанна. А Стиан – моя судьба. Но почему же такая скоротечная?

За какой срок можно произвести на свет четырёх детей, если рожать их одного за другим? Четыре? Нет, у меня здоровья на это не хватит. Значит, лет за семь. Интересно, Гро сможет дожить до своего девятнадцатилетия? А если я рожу две пары близнецов? Это же означает, что нам со Стианом осталось провести вместе всего лишь два или три года. А если будет четверня? О нет, я не хочу, чтобы мы, так скоро потеряли друг друга.

Это невыносимо – думать и гадать, сколько ещё лет нам отпущено быть вместе. А ведь Стиан даже не хочет быть со мной, он гонит от себя эту мысль. Принц и зарок не связываться с несвободными женщинами – это просто отговорки. Он в принципе не собирается связывать себя узами брака, потому что знает, что вскоре оставит свою избранницу вдовой.