Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 122 страниц)

Пятна копоти легли на степь, точно траурный покров, и сама равнина превратилась в огромное кладбище, где смешалась мертвая плоть и искореженная чудовищной силой сталь, и то и другое – одинаково холодное. Под гусеницами медленно, с опаской продвигавшейся вперед командно-штабной машины БМП-1КШ скрежетал металл – землю густо усыпали осколки, так что едва ли здесь теперь было безопасно прогуливаться босиком. Бронемашина ехала все медленнее, пока наконец, вовсе не замерла, напоследок взревев мотором.

Спрыгнув на землю, подполковник Смолин невидящим взглядом окинул равнину, над которой приподнялась завеса сумрака, обнажая громоздившиеся всюду стальные глыбы, остовы бронемашин, многие из которых еще дымились. Здесь, даже не успев вступить в бой, был уничтожен почти полностью мотострелковый батальон, пять сотен бойцов, так и не понявших, откуда явилась за ними смерть.

Несколько мгновений заместитель командира полка стоял неподвижно, а затем опустился на колени и, будучи не в силах больше сдерживаться, зарыдал, закрыв ладонями лицо. Высунувшийся вслед за ним из распахнутого люка БМП-1КШ радист отвел взгляд, впервые увидев, как плачет, захлебываясь слезами офицер, сильный и решительный человек, вдруг обмякший и разом утративший выдержку.

– Товарищ подполковник, вернитесь в машину, – робко произнес за спиной Смолина один из штабных офицеров, с ужасом взиравший на панораму разрушений, на изрытую воронками и покрытую пятнами копоти степь, щедро лакавшую свежую кровь. – Снаружи опасно!

Заместитель командира полка скользнул по настороженно озиравшемуся офицеру безразличным взглядом. Какая разница, умрет он или останется жить, если все равно не увидит победу.

– Мы проиграли, – лишенным намека на чувства голосом произнес Смолин. – Лучшие люди страны погибли здесь без всякого смысла, без пользы. Это крах!

Грозный клинок, что ковали поколения русских людей, подвел в бою на родной земле, не сумев преодолеть защиту врага, расколовшись, и теперь мириад осколков его усеивал эти степи, и каждый был могилой для нескольких человек, последним пристанищем для их тел, порой целых и невредимых, а порой жестоко истерзанных жадным пламенем. Наступление захлебнулось в волнах вражеских ракет.

– Самолет, – офицер, только что звавший Смолина обратно в машину, вскинул руку, указывая на черный крестик, едва различимый на фоне предрассветного неба, но стремительно увеличивавшийся в размерах. – Воздух!!!

Подполковник Смолин выпрямился во весь рост, с ненавистью взглянув на приближающийся американский штурмовик. "Тандерболт", не узнать который было почти невозможно, шел на малой высоте, в какой-то сотне метров над землей. Оттуда прекрасно была видна замершая посреди степи бронемашина, утыканная антеннами, но пилот решил нанести удар с малой дистанции, наверняка, сполна насладившись своей победой.

Смолин вздрогнул, когда тупой нос одинокого американского штурмовика, уткнувшийся в землю, вдруг окутало пламя, и оттуда, из огненного облака, к земле устремился поток трассеров, вспыхнувших бледными росчерками. Возможно, у пилота был на исходе боекомплект, а возможно, он просто экономил боеприпасы, ожидая найти еще немало целей. Короткая очередь, всего десяток снарядов, ударила в борт русской бронемашины, урановые иглы подкалиберных PGU-14/B вскрыли броню от носа до кормы, разрывая тонкие листы стали. Один из снарядов, прежде чем достигнуть преграды, на лету пронзил что-то невесомое, почти неосязаемое, и, не теряя скорости, умчался дальше, а позади повалилось на землю то, что секунду назад было русским офицером, заместителем командира танкового полка.

Ночь отступила в предчувствии неизбежного рассвета, но солнце не в силах оказалось рассеять мглу, сгустившуюся над степью. Клочья дымовой завесы смешивались с клубами дыма – это горели русские танки, так и не сумевшие своим тяжеловесным натиском взломать оборону разведывательного батальона. Тьма отступала, и генерал Элайджа Хоуп мог увидеть теперь, чем стала еще недавно ужасавшая мощь вражеской армии.

– Атака противника отбита на всех направлениях, – доложил командир батальона, успевший связаться со всеми ротами, удержавшимися на позициях. – Русские понесли огромные потери и отступают!

Генерал Хоуп, в прочем, не нуждался в рапорте – он своими глазами мог видеть последствия ночного боя. На равнине перед холмом, превратившимся в неприступную крепость, догорали, чадя густым черным дымом от пылающей солярки, не меньше полутора десятков русских танков. Здесь был уничтожен почти полностью целый батальон, но Элайджа Хоуп знал, что еще дальше, там, куда не дотягивался взгляд, находилось настоящее кладбище, десятки бронемашин – это поработала артиллерия, мощные орудия самоходных гаубиц М109А6 "Паладин", а также авиация. Два звена штурмовиков А-10А "Тандерболт" пронеслись над головой генерала Хоупа, растворяясь в сером мареве, чтобы обрушиться на отступающего врага всей своей мощью. Враг отошел, но не потому, что обратился в бегство.

– Разведка сообщает о приближении крупных сил противника, – мрачно процедил Элайджа Хоуп, покосившись на командира батальона. – Это только начало, майор. Мы разгромили авангард, но танковая дивизия русских, наступающая во втором эшелоне, почти не понесла потерь. Вскоре она может оказаться здесь – нам еще неизвестно точное направление удара. Мы выиграли не сражение, а бой, но главное – выиграли время.

– Мои бойцы останутся на этих позициях, генерал, сэр! Русские разбили свои лбы о нашу оборону, и сделают это еще!

– И сдохнут здесь все, майор, погибнут от пуль или под гусеницами русских танков, а это слишком высокая цена, дать ее я сейчас не готов, – жестко бросил в лицо своему офицеру генерал Хоуп. – Противник еще силен, а наши ресурсы отнюдь не безграничны. Если потребуется, мы отойдем за Терек, и пусть русские тычутся лбами в реку сколько угодно, пусть ломают зубы. Но мы еще вернемся сюда, майор, видит Бог, вернемся победителями!

Батальон снялся с позиций спустя полчаса, двинувшись на юг. Пехотинцы отступали, бросая себе за спину взгляды, полные гордости – они уходили победителями и лишь для того, чтобы явиться сюда вновь. Там, позади, напоминанием об их триумфе, возвышались закопченные стальные коробки, остовы сгоревших бронемашин врага.

Глава 2
Падший ангел

Краснодарский край, Россия – Черное море, нейтральные воды

20 мая

В век профессиональных армий, когда война стала таким же ремеслом, как и любой другой труд, окончательно перестав казаться священнодействием, от тех, кто надевал форму, присягая своей родине или иной стране, не требовали любить свое оружие. Ныне достаточно было и того, что боец, ставший называться просто солдатом, рядовым тружеником войны, мелким служкой смерти, просто умеет владеть этим оружием и способен применить его в настоящем бою. И только тот, кто смог почувствовать душу в бездушном металле, сродниться с оружием, будь то нож или сверхзвуковой истребитель, кто смог стать с ним единым целым, был способен стать Воином, непобедимым и неустрашимым, подлинным жрецом древних богов, кровожадно взиравших из-под сводов Вальхаллы на то, как их творения исступленно истребляют сами себя, принося щедрые жертвы бесстрастным творцам.

Полковник Алексей Басов был влюблен в свое оружие всей душой, считая танк Т-80У, боевую машину, ставшую для него уже почти вторым домом, лучшей в своем классе, и мало кто осмелился бы спорить с офицером, всю свою сознательную жизнь посвятившим этим грудам ревущего металла. В прочем, никакие доводы, самые убедительные и обоснованные, не смогли бы поколебать мнение боевого офицера, своей жизнью обязанного верной "восьмидесятке".

Этому танку, творение омских оружейников, годами доводивших до совершенства конструкцию боевой машины, не было равных во всем. Огневая мощь не могла не поражать – гладкоствольная пушка 2А46 могла посылать вольфрамовые "иглы" подкалиберных снарядов на два с лишним километра, сообщая им скорость в шесть "махов" и энергию, достаточную, чтобы проломить броневую плиту толщиной двадцать пять сантиметров. Производя восемь выстрелов в минуту – прицельных выстрелов! – орудие могло обрушить на головы врага такой шквал огня, которого никто не в силах будет выдержать. И та же пушка могла стать пусковой установкой для противотанковых ракет "Рефлекс" с лазерным наведением, разящих на пять верст, чего не могло ни одно танковое оружие в мире. А комплекс управления огнем "Иртыш" обеспечивал высочайшую точность огня, позволяя вести буквально снайперскую стрельбу даже глухой ночью – благодаря тепловизору "Агава-2" наводчик мог обнаруживать цели в темноте за три километра. "Агавы", в прочем, получил не каждый Т-80У, но машина Басова оказалась одним из редких исключений.

Танк Т-80У, способный больно "укусить", сам был отлично защищен, защищая и свой экипаж практически от любой угрозы. Броня лобовой части корпуса и башни была не простой – многослойной, при равной толщине "державшей" вражеские снаряды намного надежнее, чем обычная сталь. Но этого было недостаточно, и броня, сама по себе обладавшая огромной прочностью, стала только основной для размещения комплекса встроенной динамической защиты "Контакт-5", прозванного "реактивной броней". В отличие от своего предшественника, комплекса "Контакт", встроенная динамическая защита была универсальной – не только "противокумулятивной", но и противоснарядной. Заряды взрывчатки, размещенные непосредственно в толще лобового бронелиста, метали навстречу сердечникам подкалиберных снарядов бронированные панели, ломая урановые "гвозди". Кроме того, борта корпуса и башня были прикрыты резинометаллическими экранами, простым, примитивным даже, но действенным способом превращать кумулятивные заряды ракет и гранат в бесполезные хлопушки, и это были не просто слова. А вдобавок ко всему этому великолепию командирская модификация Т-80УК была оснащена еще и комплексом оптико-электронного подавления "Штора", Нигде и никогда полковник Басов не чувствовал себя в большей безопасности, чем захлопывая над головой крышку люка и отгораживаясь от полного угроз мира "слоеными" стенками корпуса.

Конечно, к доводам сомневающихся, многочисленных критиков, стило изредка прислушиваться. Танк Т-90, символ возрождающейся российской "оборонки", заслуживший восторженные отзывы военных из Индии, Арабских Эмиратов, Алжира, многих других стран, по меньшей мере, не уступал "восьмидесятке", обладая тем же вооружением и той же защитой. И все же, все же…

Комплекс управления оружием 1А45Т, установленный на Т-90 был не более чем адаптированной версией "Иртыша", ну а уж чего точно не могло уральское "чудо", детище мастеров "Уралвагонзавода", так это разгоняться до пятидесяти километров в час за семнадцать секунд, летя по шоссе со скоростью восемьдесят пять верст в час на зависть иному автомобилю. Возможно, газотурбинный двигатель ГТД-1250 и был более капризным, более чувствительным к пыли и грязи, чем надежный, проверенный годами эксплуатации дизель В-92С2, лично полковник Басов не променял бы свой "реактивный танк" ни на что иное. И сейчас офицер вел в бой целый батальон Т-80У, летевших над степью под завывания турбин, работавших на полную мощность.

Они находились в движении почти полсуток, израсходовав три четверти запасов топлива и теперь дожигая жалкие остатки горючего. Весь полк, подчиняясь единому порыву, тогда еще не облеченному в сухие строки приказа, примчавшегося по волнам радиоэфира, двинулся на юг, туда, откуда только и мог угрожать враг. Три сотни верст, пройденных на одном дыхании, остались позади, как и разбомбленный палаточный городок, когда полк настиг новый приказ, и стальная лавина, разом меняя курс, хлынула на запад, к побережью, становясь нерушимым заслоном на пути невесть откуда взявшегося врага. В прочем, возможно, противника там не было, но полк уже начал нести потери.

– Товарищ полковник, – наводчик командирского танка Т-80УК, на время марша принявший функции радиста, окликнул Белявского, с трудом пересилив надсадный вой турбины, в котором слышалась почти человеческая усталость и боль. – Товарищ полковник, командир третьей роты докладывает – еще одна машина вышла из строя. Проблемы с трансмиссией.

– Черт! Мы оставим половину танков по пути. Будь прокляты ублюдочные янки!

Танковый батальон, сорок грозных Т-80У, был главной ударной силой полка, и сила эта медленно, но неуклонно таяла. Механики-водители, получив новый приказ, выжимали из своих машин все, на что те были способны, и стальные "сердца"-турбины не выдерживали колоссального напряжения, внезапно останавливаясь и превращая боевые машины в бесполезные груды железного хлама. "Летела" трансмиссия, мелкая пыль забивала воздушные фильтры, лишая газотрубинные двигатели притока свежего воздуха, и в результате танки замирали посреди степи, отмечая собой пройденный полком путь.

– За час уже третья машина, – с досадой простонал Алексей Белявский, стискивая кулаки до боли. – Проклятье! Мы даже не знаем, есть ли здесь янки! Наше место там, на юге, где идет бой, а мы мечемся по степи!

Наводчик, слушавший гневный монолог своего командира, не ответил, не проронил ни слова, да и не о чем было говорить. Они получили приказ и спешили исполнить его, защищая своих товарищей от врага, возможно, угрожавшего флангам наступающих дивизий, и способного – при некоторой доле удачи – натворить немало скверного, сорвав атаку, силы для которой были собраны с таким трудом.

Танки летели по степи со всей возможной скоростью, благо, ровная местность, лишь далеко на юге вздыбливавшаяся складками холмов, позволяла как следует разогнаться, почти выдав те самые восемьдесят километров в час, так пугавшие в былые времена натовских генералов, в кошмарах видевших, как рвутся в Ла-Маншу русские танки, опережая саму мысль о том, чтобы дать им отпор. Вой десятков турбин ГТД-1250, жадно всасывавших наполненный пылью степной воздух, сливался в грозный рев, от которого, кажется, дрожала земля под ногами. В небеса поднимался плотный шлейф пыли, и конец колонны совершенно не был виден за этим пологом. В следом за танками мчались, переваливаясь на ухабах, боевые машины пехоты БМП-2, битком набитые готовыми к бою мотострелками, не самые новые машины, но способные стать грозным оружием в руках опытного экипажа. Сто двадцать бронемашин, без малого полторы тысячи пехотинцев, чья атака поддержана огнем десятков танковых пушек – грозная сила. Но, чтобы проявить себя, ей еще следовало отыскать врага, сблизиться с ним на расстояние выстрела, а это было не самой простой задачей.

Беспилотный разведчик RQ-8A «Файр Скаут» дотянулся до вражеских колонн из последних сил, на пределе полетной дальности, позволив своим операторам, находившимся за сто семьдесят километров, увидеть русские колонны, что потоком текли на запад. Управляемый дистанционно вертолет, способный взмывать ввысь на шесть с лишним тысяч метров, подобрался к противнику на предельно малой высоте, прижимаясь к степи, так, чтобы оставаться незамеченным как можно дольше.

– Мать твою, – присвистнул оператор, когда "Файр Скаут", приподнявшись над холмом, направил на вражескую колонну объектив инфракрасной камеры, выхватывая из сумерек ряды бронированных машин. – Целая армада!

"Экипаж" беспилотного разведчика, два офицера, которым требовалось, скорее, не летное мастерство, а умение побеждать в компьютерных играх-симуляторах, виртуозно управляли весившим более тонны вертолетом, удерживая его на предельно малой высоте, ниже линии вражеских радаров. Они рисковали немногим в эти минуты – конечно, за потерю дорогой "игрушки" никто не похвалит пилотов, но уж точно ошибка, даже самая грубая, не будет стоить им жизни. И все же оба оператора чувствовали напряжение, лишь нараставшее по мере того, как "Файр Скаут" приближался к мчавшейся "на всех парах" колонне русских бронемашин.

– Держись ниже, – напомнил второй пилот своему напарнику. – Если нас засекут, то "завалят" в тот же миг!

Невооруженным взглядом едва ли можно было в темноте увидеть окрашенный в серый цвет, так хорошо сливавшийся с ночным небом, беспилотник. Не мог выдать его и звук работающего мотора – вряд ли это слабое жужжание могли услышать с земли, содрогавшейся от рева десятков мощных моторов. Но полноценным "невидимкой" RQ-8A не был, и потому, лишь на миг оказавшись в поле зрения радара, разведчик наверняка был бы обнаружен, а значит – сбит.

– Черта с два они нас смогут увидеть!

– Обойди их по кругу. Сделай облет колонны, нужно прикинуть хотя бы примерно численность.

Расстояние, отделявшее летательный аппарат от станции управления, было достаточно велико, чтобы радиокомандная система могла в любой миг дать сбой, но оператор все же выполнил маневр, заставив "Файр Скаут" описать широкий круг, все время держа русскую колонну в фокусе своей камеры, установленной на стабилизированной платформе под носовой частью фюзеляжа.

– Здесь до черта русских, – покачал головой командир экипажа. – Вижу танки и бронемашины. Не меньше двух батальонов прут, что есть мочи, навстречу нашим парням! Морпехам придется скверно, если эта армада доберется до них!

– Но она может и не добраться, если мы не будем мешкать, – усмехнулся второй пилот. – Пора возвращаться, пока нас не обнаружили. Да и топливо уже кончается, хватит только на обратный путь. Мы уже сделали все, что нужно, обнаружили противника.

Командир экипажа не возражал, приняв все доводы напарника. Одно движение руки, сжимающей штурвал-джойстик – и беспилотный вертолет, заложив лихой вираж, и едва при этом не ткнувшись носом в склон холма, лег на обратный курс, оставляя позади вражеские бронированные колонны. Им повезло убраться незамеченными, а значит, безнаказанными. А те, кто явился следом, и не думали таиться.

Иссушенная солнцем степь, протянувшаяся до самого горизонта, была полностью лишена каких бы то ни было ориентиров, позволявших выбирать верный маршрут, и капитан Джованни Карузо вел свое звено исключительно по указаниям бортовой радионавигационной системы «Такан». Приводной маяк, размещенный на одном из десантных кораблей, крейсировавших в восточной части Черного моря, посылал в эфир размеренные импульсы, став путеводной звездой для пары штурмовиков вертикального взлета AV-8B «Харриер-2+», стремительно поглощавших километры, что отделяли их от цели, колонны русских танков и бронемашин.

– Слева по курсу скопление техники, – прозвучал в кабине штурмовика Карузо голос его ведомого, чуть искаженный помехами. – Видишь их, Лидер?

– Вижу. Это друзья. Морпехи продолжают наступление.

Несколькими сотнями футов ниже, петляя меж холмов, на восток, вглубь чужой земли, таившей еще не видимую, но вполне ощутимую угрозу, продвигалась вереница бронемашин LAV. Сидевшие на броне морские пехотинцы радостно махали руками, провожая промчавшиеся над равниной штурмовики, зная – их не бросят, не оставят один на один с армадой русских, выдвинувшейся откуда-то из самого сердца этих сухих степей.

– Снижаемся до трехсот футов, – приказал Карузо, толкая от себя рычаг управления самолетом, так что короткокрылый "Харриер" клюнул носом, соскальзывая вниз, ближе к земле. – Держись ближе ко мне, Ромео-два!

Ведомый, откликавшийся на позывной "Роме-два", отозвался тотчас:

– Понял тебя, Ромео-один. Есть триста футов!

Разведка выполнила свою задачу, обнаружив противника, и теперь настал черед штурмовой авиации, способной уже сейчас дотянуться до русских, обрушив им на головы стальной град. Пара "Харриеров", без опаски бороздивших чужое небо, шла прямым курсом к цели, укрываясь на малой высоте от всевидящего "ока" радаров, для которых ночь не был помехой. В прочем, тьма, даже самая непроглядная, не мешала и американским летчикам – инфракрасная система переднего обзора FLIR, дополненная очками ночного видения NVG, позволяли безошибочно обнаруживать цель за несколько миль, успевая привести оружие в боевую готовность, прицелиться и произвести выстрел, поражая ошеломленного врага. Полусферический фонарь пилотской кабины, поднятой вверх, обеспечивал летчикам отличную видимость по всем направлениям.

Ночной полет не был чем-то исключительным для пары опытных пилотов, становившихся в воздухе одним целым со своими крылатыми машинами. Мощно ревели работавшие пока в половину от возможной мощности турбины "Роллс-Ройс" F402-RR-408, удерживая над землей девятитонные машины, стонал рассекаемый плоскостями крыльев и обтекателями управляемых ракет остывавший ночной воздух, а на застывших лицах летчиков играли зеленоватые блики подсветки кабины, специально приспособленной для использования приборов ночного видения.

Несколько ярких белых пятен вдруг промелькнули в стороне, Джованни Карузо чудом уловил их боковым зрением, тотчас разворачивая машину. Там, внизу, по ровной, как стол, степи, двигалась вереница бронемашин, пышущих жаром работавших на полную мощность моторов, и тепло это было тем более различимо сейчас, в ночную пору. Колонна бронемашин направлялась на запад.

– Ромео-два, внимание! Вижу цель! Бронетехника противника, десять миль. Курс ноль-пять-ноль! Оружие в боевую готовность!

Ведомый, точно отражение, повторив маневр своего командира, торопливо щелкал переключателями, активируя систему наведения. Бортовые радары "Харриеров" AN/APG-65, такие же, как на легких истребителях "Файтинг Фалкон", пока оставались в бездействии – ночью работающий локатор может стать больше помехой, нежели подспорьем. Но и без радаров штурмовики – единственные из многочисленного семейства "Харриер" оснащенные радарами – были способны эффективно вести бой.

– Лидер, я Ромео-два. Прицел включен.

Вся авионика "Харриера", все его системы были связаны воедино, дополняя и, при необходимости, заменяя друг друга, и тепловизор FLIR являлся не более чем "вершиной айсберга". Стоило только излучавшим тепло целям мелькнуть на экране, в их направлении тотчас устремился луч лазерного целеуказателя, установленного в подвесном прицельном контейнере AAQ-28 "Лайтнинг-2", прицепленном на внешний пилон под правой консолью. Обычно там размещались ракеты "воздух-воздух", но сейчас, когда авиация противника прекратила свое существование, летчики, особо ничем не рискуя, решили обойтись без лишних предосторожностей, в прочем, не забыв окончательно о самообороне, и потому под левой плоскостью, словно в противовес "Лайтнингу", висел контейнер станции радиоэлектронного подавления AN/ALQ-167, вещь без сомнения, намного более полезная в противостоянии зенитным ракетам врага, единственной реальной угрозе для звена штурмовиков.

Пара "Харриеров", по-прежнему державшихся на малой высоте, оказалась сбоку от вражеской колонны, и пилоты видели вереницу танков и бронемашин, стальным шрамом протянувшуюся по степи. Лучи лазерных прицелов коснулись бортов русских боевых машин, помечая их, и в том же направлении обратились "взгляды" лазерных головок самонаведения ракет AGM-65Е "Мейверик".

– Цель в захвате, – доложил ведомый, увидев на экране метку, сигнал о том, что головка наведения ракеты "увидела" пятно-"зайчик" лазерного луча, неразличимое невооруженным взглядом, взяв на сопровождение выбранный в качестве первой жертвы русский танк. – Дальность пять миль. Готов к атаке!

– Выпустить ракеты! Огонь!

Толстая тупоносая сигара ракеты "Мейверик" скользнула по направляющей, вырвавшись из-под крыла ведомого штурмовика, и одновременно еще одна ракета отделилась от машины самого Карузо. Опираясь на короткие треугольные крылышки, ракеты, разгоняясь почти до скорости звука, спикировали на цель, следуя точно по лазерному лучу, указывавшему им верный курс. Летчики, управлявшие "Харриерами", видели мелькнувшие в сумраке искорки работающих твердотопливных двигателей ТХ-481, три с половиной секунды спустя сменившиеся парой ярких вспышке – ракеты достигли цели.

– Попадание, – сообщил ведомый пилот, увидев озаренный ярким пламенем силуэт русского танка, ткнувшегося длинным стволом орудия в землю. – Цель поражена!

– Продолжить атаку! Огонь из бортовых пушек!

Американские летчики били наверняка, выстрелив в упор, и обе ракеты нашли свои жертвы. В отличие от ранних модификаций "Мейверик", ракеты AGM-65Е несли не кумулятивную, а фугасную боеголовку весом сто тридцать шесть килограммов, являясь более универсальным оружием. Созданные специально для Корпуса морской пехоты, они могли применяться против любых целей – заряд взрывчатки, заключенный в прочном корпусе, был достаточен для разрушения зданий, а равно и для того, чтобы сорвать башню танка при прямом попадании.

Русские танкисты еще продолжали движение, не успев понять, что атакованы, когда звено штурмовиков оказалось в считанных сотнях футов от колонны, нависая над ней, словно грозные хищники над добычей. Танки и следовавшие за ними бронемашины были видны как на ладони благодаря инфракрасным прицелам, и все, что требовалось от летчиков – выбрать из этого многообразия следующую мишень и нажать на спуск.

Прицельное кольцо на индикаторе, расположенном перед лобовым стеклом AV-8B Джованни Карузо, замкнулось вокруг башни русского танка, лишь на несколько секунд попавшего в поле зрения пилота, и капитан нажал на гашетку, увидев, как из-под брюха штурмовика в цели устремился поток трассеров. "Харриер" не имел встроенной пушки, в отличие от большинства боевых самолетов, но на подфюзеляжных узлах подвески в двух контейнерах размещались пятиствольная GAU-12/A "Эквалайзер" калибра двадцать пять миллиметров и магазин на три сотни снарядов.

Поток огня захлестнул колонну русского батальона. Приводимые в движение электродвигателем стволы "Эквалайзера", вращаясь все быстрее, всего за полсекунды выбросили полтора десятка снарядов, градом обрушившихся на тонкую броню, защищавшую танк от атак сверху, пронизывая преграду урановыми сердечниками, и боевая машина вспыхнула, "вывалившись" из общего строя.

– Выходим из боя, – приказал Карузо, потянув на себя рычаг управления самолетом. – Идем на второй заход!

Пилоту пришлось приложить определенное усилие, выводя из пологого пике вдруг проявивший норов "Харриер", преодолевая силу тяжести и инерцию тяжелого самолета. Охваченные пламенем русские бронемашины остались уже далеко позади, и Джованни Карузо приготовился, набрав высоту, вновь атаковать цель. Штурмовик, быстро карабкаясь вверх, вошел в плавный вираж, внизу что-то сверкнуло, и американский летчик увидел, как из тьмы, сгустившейся у самой земли, вслед ему вырвались огненные стрелы зенитных ракет.

Полковник Басов чувствовал себя непобедимым на земле – имея в подчинении сорок «реактивных» танков Т-80У с отлично подготовленными экипажами, треть из которых успела побывать в настоящем бою, усмиряя бунтующих горцев, командир полка имел на это полное право. А ведь были еще и сто с лишним боевых машин пехоты, неотступно следовавших за танками, а также гаубичный дивизион – полторы дюжины «Гвоздик» калибра сто двадцать два миллиметра, огневой мощи которых было достаточно, чтобы и без участия пехоты и танкистов проломить любую оборону, тем более сейчас, когда противник просто не мог располагать тяжелой техникой в сколько-нибудь ощутимом количестве. Под рукой полковника была грозная сила, вне всяких сомнений, но вся ее мощь превращалась в ничто, стоит только появиться над бронированными колоннами хотя бы паре вражеских самолетов, сейчас безраздельно владевших кавказским небом.

Пункт разведки и управления "Овод-М-СВ" следовал в центре походных порядков полка, просвечивая своим радаром небо на тридцать с лишним километров вокруг. От его расчета, всего трех человек, зависели жизни сотен танкистов и мотострелков, и все же противник смог застать зенитчиков врасплох.

Мерный писк звуковой сигнализации внезапно сменил тональность, теперь в нем слышались тревожные нотки, и тотчас на мерцающем экране возникли из пустоты две яркие точки. И они появились слишком близко от центра монитора.

– Две воздушные цели, – срываясь на крик, сообщил оператор радиолокационной станции, заставив вздрогнуть от неожиданности командира зенитного дивизиона. – Пеленг сто семьдесят, дальность девять. Цели дозвуковые, низколетящие!

– Воздушная тревога! Передать координаты целей на пункт управления зенитно-ракетной батареи! Все средства противовоздушной обороны – к бою!

Автоматическая система передачи данных, связывавшая "Овод" с батарейными пунктами управления ПУ-12М, действовала быстро, очень быстро, а иначе и нельзя, если хочешь не только выжить в бою, но еще и победить. Но прежде, чем расчеты зенитно-ракетных комплексов получили целеуказание, два танка, пораженные залпами ракет, вспыхнули, превратившись в погребальные костры для своих экипажей, и чуть позже – еще один, расстрелянный промчавшимся на малой высоте над колонной штурмовиком.

Атака была стремительной и внезапной – удар в упор, точный и беспощадный, и немедленный отход, но только лишь для того, чтобы повторить успех, появившись вновь с совершенно неожиданного направления. Но теперь на земле опомнились, собрав волю в кулак, и возмездие последовало незамедлительно.

– Вижу цель, – сообщил наводчик зенитно-ракетного комплекса "Стрела-10М4", совмещая прицельный маркер с силуэтом стремительно удалявшегося от колонны американского самолета. В отличие от предыдущей модификации, тепловизор превращал эту систему в круглосуточную и всепогодную, превращая и без того отличный образец оружия, простой и эффективный, в превосходное средство защиты от воздушной угрозы. – Дальность три, высота двести. Цель в захвате!

– Цель уничтожить! Пуск!

Батарея "Стрел", следовавшая за танковым батальоном, ничем не выдавала себя до последней секунды, пребывая в полной готовности, и теперь, получив приказ, расчеты немедленно начали действовать. По целеуказанию с пункта управления ПУ-12М, связанного с батареей в единую сеть, лафеты с "упакованными" в транспортно-пусковые контейнеры зенитными ракетами развернулись, следуя за умчавшимися к горизонту "Харриерами", избавив наводчиков от долгого поиска врага в ночном небе.

Тьма не могла спасти агрессора от справедливой мести. Сразу несколько зенитных ракет 9М333, оснащенных двухканальными головками наведения, "видевшими" цели в оптическом и инфракрасном диапазоне, взмыли в небо яркими росчерками, словно метеоры, вопреки природе, летящие не к земле, а прочь от нее. Разгоняясь до пятисот метро в секунду, управляемые снаряды с нескольких сторон устремились к целям, и американские пилоты быстро забыли о русских танках.

Перегрузка вдавила капитана Карузо в спинку катапультируемого кресла, и тело налилось непривычной тяжестью. Пилот чувствовал, как напрягся брошенный в слишком резкий маневр самолет, оказавшийся в опасной близости от земли. Враг неожиданно огрызнулся, и в наушниках летчика раздался полный тревоги голос ведомого: