Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 122 страниц)

– А, черт! Твою мать! – с болью закричал оператор радара, теперь уже совершенно бесполезного, увидев, как валится на раскатанную гусеницами десятков боевых машин землю его командир.

Из поднебесья на "Овод" обрушился рокот турбин, мгновенно заполнивший всю тесноту боевого отделения, ворвавшись в зияющую брешь распахнутого люка и заметавшись между бронированными бортами командирской машины, оглушая находившихся внутри людей. В только что пробитую брешь ворвалась американская авиация.

Истребители «Файтинг Фалкон» мчались к земле, точно ангелы возмездия, широко расправив крылья и направив заостренные носы, похожие на клинки мечей, к цели, скрытой пока еще плотной завесой пыли и дыма. Летчики не снимали рук с гашеток, в нетерпении ожидая, когда же враг окажется на расстоянии выстрела, чтобы покончить с ним в одной атаке. Наверное, именно так, исполненное не ярости, но хладнокровия и уверенности, мчалось небесное воинство на Содом и Гоморру, дабы предать их справедливому суду по воле Господа. И теперь вестники смерти появились над русскими степями, разрезав голубую чашу небосвода.

Командир эскадрильи, направив своего "Бойцового Сокола" в пологое пике, поймал в прицел первую жертву, русский танк, мчавшийся по пыльной степи, грозно выставив вперед длинный ствол мощного орудия. Летчик знал, что перед огнем этой пушки не устоит никакая броня, что даже закованный в панцирь из сверхпрочного урана – обедненного, разумеется, но оттого не менее опасного для собственного экипажа – "Абрамс" не будет неуязвим, попав в прицел русского наводчика. Но для того, кто мчался, соперничая в скорости со звуком, на высоте три тысячи футов, громада русского танка превращалась просто в большую мишень, которую так легко поразить с первого выстрела.

Русский танк, сорок шесть тонн брони, огня и скорости, вырвался из облака густого дыма, оказавшись как на ладони для пилота истребителя. Летчик действовал быстро, но спокойно, понимая, что противник сейчас бессилен перед ним. Перекрещивающиеся нити на мониторе легли точно на вражескую бронемашину, спустя десять секунду – за это время истребитель преодолел полторы мили – бортовой компьютер выдал сигнал захвата цели, и летчик нажал кнопку пуска ракет.

– Чертов ублюдок! – Командир эскадрильи злорадно оскалился, провожая взглядом дымную стрелу ракеты, ушедшей к цели. – Получи!

"Мейверик", вырвавшись из-под крыла F-16C, мчался к танку по прямой, атакуя бронированного колосса в крышу, туда, где защита была менее надежной, и все же "реактивная броня" сделала свое дело. Головной обтекатель управляемой ракеты едва коснулся покатой поверхности башни, когда сдетонировал заряд взрывчатки в одном из блоков динамической защиты, облепивших ее верхнюю часть. Направленный взрыв разрушил ракету прежде, чем жгут кумулятивной струю, плазменная игла, смог расплавить броню, выжигая внутренности боевой машины.

– А, дьявол! – Пилот видел, что танк, окутавшись дымом и пламенем, продолжает движение вперед – экипаж, отделавшись испугом, а, возможно, и вовсе ничего не успев понять, не пострадал, как и сам танк. – Чертовы русские выродки!

Чувствуя досаду от своей неудачи, командир эскадрильи потянул на себя рукоятку управления самолетом, выводя машину из пике. Истребитель послушно задрал нос кверху, набирая высоту, мерно рычал за спиной турбореактивный двигатель "Дженерал Электрик" F-110, жадно пожирая топливо, и земля, все так же окутанная дымом, начала стремительно удаляться. Что ж, противник никуда не исчезнет, не убежит и не спрячется, просто в следующий раз нужно быть чуть более аккуратным, и тогда русские ублюдки точно получат свое.

Неожиданно взвыла сирена системы предупреждения об атаке. Луч вражеского радара едва коснулся чутких сенсоров комплекса AN/ALR-69, но этого хватило, чтобы пилот услышал тревожный сигнал. Противник открыл огонь, и теперь следовало подумать о том, как сохранить свою жизнь, хотя бы для того, чтобы ударить в ответ.

Полковник Николай Белявский, не обращая внимания на встревоженные крики своего заместителя, высунулся по пояс из люка командно-штабной бронемашины, во все глаза наблюдая за атакой американской авиации, вновь появившейся над колоннами своего полка.

– Командир, внутрь, живее, – вопил в спину своего командира подполковник Смолин, остававшийся под прикрытием брони БМП-1КШ. – Это опасно! Вы можете погибнуть!

Офицер кричал еще что-то, но для командира полка существовала только могучая стальная птица, раскинув широкие крылья, на бреющем несущаяся над колонной танкового батальона. Истребитель "Файтинг Фалкон" – не узнать его, увидев хотя бы массивный подфюзеляжный воздухозаборник, похожий на распахнутую акулью пасть, было невозможно – заходил на цель, готовясь избавиться от своего смертоносного груза. Смолин старался зря – тонкая броня штабной машины все равно не сможет защитить от прямого попадания ракеты "воздух-земля", и даже от двадцатимиллиметровых снарядов шестиствольного "Вулкана", выпущенных в упор она не спасет, а, значит, разницы, где принять смерть, в тесноте боевого отделения или на свежем воздухе, просто не было.

– Твари, – прошептал Белявский, понимая, что его бойцы обречены, и даже прочная танковая броня не будет для них надежной защитой. – Хреновы янки!

Дымная стрела управляемой ракеты сорвалась с пилона подвески, ударив куда-то в голову колонны. Полковник заскрежетал зубами от ярости, представив, как гибнут в огненном аду, в который превратилось боевое отделение танка, три отличных парня, без колебаний пошедшие за ним, Николаем Белявским, просто потому, что дали присягу своей стране и не собирались изменять ей, когда стало действительно опасно. Теперь они погибнут, и не только эти трое – против смерти, парящей над колонами, почти уже не оставалось защиты.

Дымовая завеса над порядками полка еще не рассеялась полностью, над головами плавали обрывки густого тумана, из последних сил сопротивлявшиеся порывам свежего ветра, но они не могли служить хорошим укрытием для бронированной армады. Американский пилот видел цель, бил безошибочно, накоротке, и едва ли что-то могло спасти танкистов. По истребителю, промчавшемуся над батальоном, ударили зенитные пулеметы, сразу несколько крупнокалиберных "Утесов", и пилот выполнил маневр, уходя из-под обстрела – в отличие от бронированных "Тандерболтов", для истребителя F-16C попадание даже нескольких пуль калибра 12,7 миллиметра могло стать фатальным.

Мерцающие нити очередей резали воздух возле кормы вражеского самолета, ушедшего круто вверх. И тотчас след за ним взмыла свечой ракета "земля-воздух" – расчет оказавшийся поблизости "Тунгуски" не мешкал, увидев перед собою противника, и открыл огонь сразу же, как только американский истребитель оказался в луче радара управления огнем.

Зуммер системы оповещения не умолкал, противный визг ввинчивался в сознание, точно сверло бормашины – в воспалившийся зуб. Поняв, что он атакован, командир эскадрильи не испытывал страха. Он верил в свою машину, но еще больше верил в себя, и потому действовал спокойно и уверенно, так, как сам учил своих пилотов, и многие из них были обязаны жизнями опытному наставнику, целыми выйдя из-под зенитного огня иракцев.

– Ублюдки! – прошипел сквозь зубы летчик, пальцы которого порхали над приборной панелью, активируя устройство сброса ложных целей и станцию радиоподавления AN/ALQ-131 в подфюзеляжном контейнере.

Истребитель был полностью послушен, выполняя каждое движение своего пилота. Ослепив вражеского наводчика помехами, пилота "Файтинг Фалкона", выстреливая залпами ложные цели всех типов, и дипольные отражатели, и инфракрасные ловушки, выполнил вираж, вновь уходя на сверхмалые высоты, туда, где луч радара разбивался о гребни холмов, скользя над истребителем.

Выпущенная русскими ракета быстро приближалась, настигая свою цель, но летчик не был намерен легко сдаваться в этой схватке. Еще одно движение руки, мертвой хваткой стиснувшей ручку управления самолетом – и истребитель, описав почти полный круг, оказался над самой зенитной установкой, наводчик которой вдруг потерял цель.

– Чертов ублюдок, – оскалился увидевший заветную мишень летчик, касаясь панели управление боевой нагрузкой. Секунда – и перекрестье прицела легло точно на самоходное орудие, уже разворачивавшее массивную башню, топорщившую стволы скорострельных пушек, способных в клочья разорвать истребитель. – Сдохните, ублюдки!

Еще один "Мейверик" сорвался с пилона строенной пусковой установки LAU-88, и, преодолев ничтожные две мили, вонзился точно в борт русской боевой машины. Взрыв опрокинул самоходное орудие на борт, разрывая тонкую броню и превращая экипаж в кровавый фарш.

– Получи! Вам меня не взять, чертовы русские!

Издав ликующий возглас, пилот рванул на себя рычаг управления, уходя под облака, чтобы оттуда вновь наброситься на огрызавшийся из последних сил русский полк, которому едва ли суждено выбраться из этой степи. Внизу вспыхивали один за другим русские танки и бронемашины, пораженные точными попаданиями ракет "Мейверик" – эскадрилья терзала ослабевшего врага без намека на пощаду. Навстречу "Файтинг Фалконам" вслед им летели редкие ракеты "земля-воздух" и пулеметные очереди, но это не могло остановить охваченных азартом летчиков.

Заложив вираж, командир эскадрильи увидел прямо перед собой, в пяти-шести милях и двумя тысячами футов ниже, группу бронемашин, над которыми торчал целый лес штыревых антенн. Не понять, чем это может оказаться, было невозможно, и летчик направил свой истребитель на штабные машины. Мгновение – и "Мейверики" градом обрушатся на русских, убивая их командиров. Враг лишится управления, будет растерян, напуган, и покончить с ним тогда не составит особого труда.

Резкий сигнал системы предупреждения об облучении стал полной неожиданностью для пилота, уверенного в своей безнаказанности. Зенитная ракета, примчавшаяся откуда-то из-за горизонта, ушла в хвост, пропав из поля зрения. В этот миг летчик впервые испугался по-настоящему, чувствуя, что сейчас никакие маневры не помогут спасти его жизнь, вдруг оказавшуюся самой дорогой во всем мире, намного ценнее благодарностей командования, любых медалей и орденов, хоть бы врученных самим президентом.

– Нет, черт, – выдавил из себя летчик, ощутивший своим затылком дыхание смерти, неумолимой судьбы, воплотившейся в стремительном поджаром "теле" русской ракеты. – Вам меня не взять! Дьявол!!!

Ракета мчалась намного быстрее истребителя, отягощенного ракетами и топливными баками, еще не успевшими опустеть даже наполовину. От них-то пилот избавился в первое же мгновение, сбросив огромные емкости и так хоть немного облегчив машину. Ракета была близко, настигала, но тот ничтожный запас времени и расстояния, если распорядиться им с толком, еще мог спасти человеческую жизнь.

Рванув на себя рукоятку управления, летчик направил своего "Сокола" почти вертикально вверх, пытаясь увести самолет за пределы зоны поражения русских ракет, за облака, туда, где враг не сможет достать его. Станция постановки помех работала во всю мощь, но обмануть русских зенитчиков не удалось – взрыв тряхнул истребитель, разворачивая его в противоположном направлении, и пилот увидел, как земля стремительно несется навстречу ему. В последний миг летчик успел ухватить рычаг катапульты, но дернуть его уже не смог – нос истребителя вонзился в склон холма, и в лицо летчику ударила волна пламени.

Николай Белявский пронзительно закричал, размахивая руками, когда шедший, кажется, прямо на него, американский истребитель вдруг превратился в огненный шар после точного попадания зенитной ракеты. Над головой что-то промчалось с шелестом, уходя под облака, и командир полка увидел там, где оборвался дымный след еще одного управляемого снаряда, яркую вспышку.

– Получите, суки! Получите!!!

Охваченный пламенем самолет прошел над колонной, оставляя за собой полосу густого черного дыма. За миг до того, как он скрылся за холмами, в воздухе распустился парашютный купол, но это ничего уже не значило. Ракеты летели и летели, настигая отчаянно маневрировавшие в лихорадочных попытках спастись самолеты, одного за другим сбрасывая с русского неба вражеских пилотов. Прежде, чем противник решился на отступление, полковник Белявский насчитал не меньше четырех сбитых врагов, увидев в небе только два раскрывшихся парашюта. Американцы, наткнувшись на сопротивление, которое не ждали здесь встретить, растерялись, дрогнули и обратились в бегство. Полк продолжил свое наступление. Танки стальным потоком двигались на юг.

Глава 4
Кризис

Тихий океан – Ставропольский край, Россия – Тбилиси, Грузия – Вашингтон, США

19 мая

Атомная ударная подлодка SSN-724 «Луисвилл» класса «Улучшенный Лос-Анджелес» невесомо парила в толще вод Охотского моря, в шести сотнях футов от его поверхности, покрытой гребнями волн, на глубине, в два с половиной раза меньшей, нежели предельная для субмарин этого типа. И, право же, подводники сейчас предпочли бы нырнуть так глубоко, чтобы корпус подлодки едва смог бы выдержать колоссальное давление воды, но зато и с поверхности их почти невозможно было обнаружить. К сожалению, в мелком Охотском море это было попросту невозможно – всего в сотне футов под днищем «Луисвилла» вздыбливалось горными хребтами морское дно.

Команда подлодки, не исключая и самого капитана, имевшего за плечами не один десяток походов, побывавшего во всех океанах, нервничала – они находились в опасной близости от русских берегов, лишь в полусотне миль от Камчатского полуострова, по сути, во внутренних водах России, а русские, как известно, непредсказуемы. Не единожды акустик "Луисвилла" засекал шум винтов – русские корабли бороздили океан едва ли не над самыми головами американских моряков. И все же "Луисвилл" относился к, возможно, самому совершенному типу субмарин, какие только видел океан, до сих пор оставшись незамеченным, а его командир уже много часов, с той секунды, как подлодка миновала цепь Курильских островов, прокрадываясь мимо русских постов, ожидал приказа.

– Наши "Томагавки" достанут отсюда хоть до Владивостока, – с гордостью заметил старший помощник, поймав на себе напряженный взгляд командира. – Отсюда мы держим русских за яйца, кэптен, сэр! Пусть только дадут приказ.

Дюжина крылатых ракет BGM-109 "дремала" в вертикальных шахтах между прочным и легким корпусом субмарины, расположенных в носовой части, перед ограждением рубки-"плавника". Ракеты, выполненные в версии для атаки наземных целей, были "главным калибром" подлодки – за все время существования ни один "Лос-Анджелес" ни разу не атаковал подводную цель, но множество подлодок этого класса "отличилось" при расстреле неугодных Вашингтону стран, даже таких, казалось бы, не имеющих к морю никакого отношения, как засушливый горный Афганистан.

Пока ракеты оставались в пусковых шахтах, и командир корабля пытался верить, что останутся там до самого возвращения в родной порт. Сливаясь с шумами мелководного моря, слишком тесного для столь мощной боевой единицы, "Луисвилл" описывал неровные круги и восьмерки, оставаясь в границах района патрулирования, указанного в штабе флота. И где-то здесь, рядом – это знал каждый матрос – находились русские атомоходы с баллистическими ракетами, надежно прикрытые от любой угрозы надводными силами и береговой авиацией. Но "Луисвиллу" не был дан приказ следить за русскими ракетоносцами, что случалось прежде, неизменно заканчиваясь условной победой американской подлодки. Командование было категорично – ждать, не обнаруживая себя. И весь экипаж, как мог, старался выполнить этот приказ.

Ожидание закончилось для ста сорока человек команды, когда самолет дальней связи Е-6А "Меркюри", находившийся чуть западнее Гавайев, размотал проволочную антенну, и толщу вод мирового океана пронзил длинноволновый радиоимпульс.

– Кэптен, сэр, получен приказ всплыть для экстренного сеанса связи, – сообщил бесстрастный радист.

– Начать всплытие до глубины девяносто футов, – немедленно приказал командир. – Выдвинуть антенну! Посту радиоэлектронной разведки – полная готовность. Как только перехватите излучение русских радаров, сообщайте тотчас!

Отделенная от поверхности моря тонкой "пленкой" соленой воды Охотского моря, субмарина подняла тонкий усик антенны, связавший ее с внешним миром, и на борт хлынул настоящий поток шифрованных данных. В эти минуты "Луисвилл" был не одинок – еще пять подлодок того же класса, занявших позиции вдоль русских берегов, от Анадыря до Находки, принимали одинаковые радиограммы, и капитаны их чувствовали, как тело покрывается липким холодным потом.

– Получен приказ на применение оружия! Координаты целей… Боевая тревога! Приготовиться к ракетной атаке!

– Сэр, – робко, растерянно спросил кто-то, услышав долготу и широту. – Сэр, мы будем стрелять по России! Но это наверняка ошибка!

– Ввести координаты целей в боевую инфомационно-управляющую систему, – не обращая внимания на испуганные возгласы, произнес командир "Луисвилла", наблюдая, как операторы склонились над консолями, торопливо стуча по клавишам. – Провести тестирование систем!

– Кэптен, сэр, координаты целей загружены в системы наведения ракет. Все "Томагавки" готовы к запуску! Ждем приказа, сэр!

Чуткие, точно у пианистов, пальцы операторов замерли в сотых долях дюйма от кнопки пуска, и капитан, заставив себя забыть обо всех сомнениях, не думать о последствиях, сколь чудовищными они ни были, коротко приказал:

– Открыть огонь!

Покрытая зыбью поверхность моря вспенилась, выпуская стремительные, хищные тела ракет, расправлявших коротенькие крылья и разворачивавшихся на юго-запад, в сторону Комсомольска-на-Амуре. "Томагавки", ложась на боевой курс, немедленно уходили к самым волнам, на предельно малую высоту, так, что самый совершенный радар обнаружил бы их за считанные километры, слишком поздно, чтобы хотя бы попытаться перехватить смертоносных "роботов". Операция "Доблестный удар" на Тихом океане началась.

Шесть подлодок "Лос-Анджелес" почти одновременно, с разницей в какие-то десятки секунд, выпустили свои "Томагавки", каждая – по двенадцать ракет, буквально в упор, со считанных сотен и даже десятков миль расстреливая русские города. Прошло не так много времени – и огненный дождь пролился над авиабазами, базами флота, штабами, порождая панику и страх, превращая людей в перепуганное до смерти стадо, испуг которого был тем более силен, чем дольше оно оставалось в неведении.

– Погружение на предельную глубину! – приказал немедленно командир "Луисвилла", как только стартовала последняя ракета, облегчив субмарину еще на полторы тонны. И точно такую же команду отдали капитан пяти других подлодок. Ныряя в ледяную бездну, так глубоко, как позволял рельеф дна, субмарины превращались в безмолвных призраков, растворялись в шумах океана, готовые, если только поступит такой приказ, атаковать вновь, умножая разрушения и страх врага.

Инерциальные системы наведения "Томагавков" с идеальной точностью выводили ракеты к целям, точкам на карте с заранее определенными координатами, давая отклонение, измерявшееся считанными метрами. Разом были поражены все стационарные радары, прикрывавшие огромную страну от угрозы с востока. Противовоздушная оборона на Дальнем Востоке фактически перестала существовать, рухнув в несколько минут, и в эту гигантскую брешь тотчас устремилась авиация.

Три "плавучих аэродрома", три ударных авианосца, статысячетоный атомоход "Джон Стеннис" класса "Нимиц", и два "ветерана", неатомные корабли "Китти Хок" и "Констеллейшн", замерли в двух сотнях миль от русского берега, развернувшись носами в сторону суши. И, как только капитаны получили приказ, с огромных, просторных, точно футбольное поле, палуб плавучих гигантов с ревом взмыли в небо нагруженные бомбами истребители.

Каждый авианосец поднял в небо по четыре дюжины истребителей F/A-18E "Супер Хорнит", защиту от гипотетического – авиации русских полагалось гореть на свих аэродромах – воздушного нападения на эскадры полностью переложив на зенитные ракеты "Стандарт". Вместе с истребителями взлетели и самолеты дальнего радиолокационного обнаружения "Хокай", и постановщики помех "Праулер", вмиг "ослепившие" немногочисленные локаторы врага, уцелевшие после ракетной атаки. А наперегонки с самолетами мчались волны крылатых ракет – ввергнутого в шок врага следовало добить, подавив все попытки сопротивления колоссальной огневой мощью.

– Все готово, сэр, – офицер, находившийся за пультом управления ракетной стрельбой крейсера ВМС США "Виксбург", ожидающе взглянул на своего капитана. – Мы ждем вашего приказа, сэр!

– Выпустить ракеты! Огонь!

Поднялись крышки вертикальных пусковых установок "Марк-41" на нос и корме крейсера, следовавшего, точно оруженосец за своим рыцарем, в кильватере ударного авианосца "Китти Хок". Мгновение – и корабль окутался облаками дыма с проблесками пламени, из которого, точно получившие свободу демоны, вырывались, уходя в зенит и тотчас делая "горку", крылатые ракеты. "Виксбург" выпустил все свои двадцать шесть "Томагавков", по штату входивших в боекомплект крейсера типа "Тикондерога", за пару минут, внося свою лепту в тот праздник разрушения, что охватил уже весь Дальний Восток России.

Пилоты истребителей, взявших курс на запад, видели далеко внизу, над самыми волнами, силуэты ракет, скользивших над поверхностью моря на высотах, измеряемых десятками футов, до последних секунд остававшихся невидимыми для русских радаров. А к выпущенным с крейсеров и эсминцев эскорта авианосных групп "Томагавкам" уже присоединились ракеты воздушного базирования AGM-86 CALCM. Десяток стратегических бомбардировщиков В-52Н "Стратофортресс", взлетевших с авиабазы Диего-Гарсия в Индийском океане, и дозаправившийся над Японскими островами, "отстрелялся" одновременно с надводными кораблями, выпустив по восемь ракет с внутрифюзеляжных барабанных пусковых установок. Самолеты-снаряды, каждый из которых нес осколочно-фугасную боеголовку в две тысячи фунтов, мчались к чужим берегам, нагоняя "Томагавки", чтобы огненной волной смести то, что еще осталось от обороны русских после внезапной атаки субмарин.

Залпы ракет ударили по нервным центрам, разрушая отработанные связи и схемы взаимодействия, превращая противостоящую армию в неуправляемую толпу, дьявольски сильное, но слепое и внезапно оглохшее чудовище, не ведающее, где враг, и куда должно нанести ответный удар. "Томагавки" и CALCM сыпались огненным градом, заливая пламенем летные поля и военные городки, но потери были далеко не столь велики, как могло показаться поначалу, сквозь пелену страха и растерянности. Еще можно было придти в себя, наладить связь, вывести из-под удара уцелевшие части и подразделения, нанеся ответный удар, создав новую систему обороны. Но в русском небе уже победно ревели турбины вражеских самолетов.

Палубная авиация вступила в бой тогда, когда вероятность потерь – от зенитного ли огня или атак истребителей-перехватчиков – снизилась почти до нуля. Сперва по целям частым гребнем прошлись крылатые "роботы-камикадзе", ведь потеря ракет, сколь бы дорого ни стоили они, все равно оказывалась несравнимо дешевле человеческой жизни, и потому пилотами, в подготовку которых были вложены огромные средства и силы, не рисковали зря.

Это была настоящая "зачистка", методичная и безжалостная, хотя и без излишней жестокости. Там, где проносились волны истребителей "Супер Хорнит", не оставалось ничего живого. Залпы ракет "Мейверик" и "Гарпун" пустили на дно атомный ракетный крейсер Тихоокеанского флота "Адмирал Лазарев", хоть тот, находясь уже много лет в ремонте, а, по сути, просто забытый и заброшенный, едва ли представлял боевую ценность. Огромный корабль затонул возле причальной стенки, нелепо завалившись на борт, и только малая глубина помешала ему окончательно перевернуться кверху килем.

Ракетный крейсер "Варяг", наиболее мощный корабль на Тихом океане, постигла та же участь – он продержался против целой эскадрильи "Супер Хорнитов" лишь несколько минут. Зенитно-ракетный комплекс С-300Ф "Форт" произвел только лишь один залп, сразив пару американских истребителей. Еще одна машина стала "трофеем" расчета корабельного ЗРК малой дальности "Оса-М" – американский пилот неосторожно приблизился к отчаянно отбивавшему атаки русскому кораблю, немедленно поплатившись за свою самонадеянность или просто плохое летное мастерство. Но сразу четыре ракеты "Гарпун" и одна управляемая бомба GBU-12 калибром пятьсот фунтов поразили красавец-крейсер, нанеся ему смертельные раны.

Удар был настолько внезапным, настолько подавляющим своей мощью, что никто не пытался оказаться сопротивление. Боевые генералы, застигнутые нападение в своих штабах, впадали в ступор, безучастно выслушивая панические донесения о еще одном "объекте", с которым внезапно пропала связь. Ну а когда командиры после первого шока все же приходили в себя, командовать им было уже не чем.

Агрессор встретил какое-то подобие отпора лишь в одном месте – в Комсомольске-на-Амуре. На город упало всего пять "Томагавков" первой волны, поскольку в командных центрах за океаном посчитали неэффективным больший расход дорогостоящих ракет. И когда вторая волна ракет преодолела береговую линию, на аэродроме местного авиапредприятия уже стояли готовые к взлету боевые самолеты, грозные истребители Су-27СК, предназначенные для экспорта в Китай. В кабинах "Журавлей", уже несущих опознавательные знаки ВВС НОАК, сидели не строевые пилоты, а заводские летчики-испытатели. И у многих из них в этом городе остались люди, стоившие того, чтобы ради спасения их жизней расстаться с собственными в карусели воздушного боя.

– Взлетаем, – приказал командир сводной "эскадрильи". – Сбивать все, что отрывается от земли! В бой!

Десяток грациозных, смертельно опасных в своем изяществе машин оторвался от летного поля заводского аэродрома, и, едва успев набрать высоту, выпустил ракеты "воздух-воздух" – с востока уже накатывал очередной вал "Томагавков".

– Цель в захвате! Выпускаю ракеты!

Это было бы похоже на стрельбу по мишеням в тире, если бы не малые размеры "Томагавков", затруднявшие прицеливание – ракеты Р-27Р с полуактивным радарным наведением зачастую промахивались, теряя отраженный от цели сигнал локатора, а Р-27Т с инфракрасными головками наведения попросту "не видели" цели, излучавшие слишком мало тепла.

– Не тратьте зря ракеты, – кричал, осаживая своих бойцов, командир, заходя в хвост промчавшемуся "Томагавку". – Работать из пушек!

Сам он уверенно занял позицию позади летевшей по кратчайшей траектории, то есть по прямой, крылатой ракеты, хладнокровно вогнав в нее полтора десятка тридцатимиллиметровых снарядов из встроенной пушки ГШ-30-1, и увидел, как "Томагавк" рассыпался фейерверком огненных брызг.

В тот миг, когда к городу подошла эскадрилья "Супер Хорнитов", каждый из русских летчиков успел записать на свой счет не меньше одной победы, а кое-кто мог похвастаться целыми тремя. Лишь два "Томагавка" достигли своих целей, но теперь уже защитникам города стало не до ракет – системы предупреждения об облучении "Береза" в кабинах "Сухих" верещали на разные голоса, информируя пилотов о том, что те сами оказались на прицеле.

– Группа воздушных целей по азимуту сто, – сообщил один из летчиков, разворачивая свой Су-27СК навстречу новой опасности. – Это самолеты!

– К бою! Огонь ракетами с предельной дистанции! Не забывать о ложных целях. Если окажетесь в захвате – немедленно выполнять маневр срыва! Ни один из ублюдков не пролетит над городом, пока хоть один из нас еще способен держаться в воздухе! В атаку!

Американские пилоты замешкались на несколько секунд, увидев на килях приближавшихся "Фланкеров" китайские опознавательные знаки. Командир эскадрильи потратил совсем немного времени, решая, стоит ли открыть огонь, возможно, втягивая свою страну в конфликт с третьей по силе мировой державой, даже в ядерный конфликт. Этих секунд хватило, чтобы сразу два "Супер Хорнита" отправились к земле, настигнутые ракетами Р-27Т. После этого все сомнения развеялись.

– Открыть огонь, – прозвучал в эфире приказ. – Все "Фланкеры" уничтожить!

Навстречу русским истребителям, успевшим уже ополовинить свой боекомплект, охотясь на "Томагавки", устремились ракеты AIM-120A AMRAAM, заставив пилотов "Сухих" забыть об атаке, отчаянно маневрируя, целым ворохом рассыпая ложные цели и пытаясь вырваться из захвата. Но и американские "Шершни" F/A-18E не могли лететь парадным строем, нарвавшись на рой ракет "воздух-воздух" типа Р-27Т, полностью автономных при стрельбе на средние дистанции, и не нуждавшихся в целеуказании с самолета-носителя. Самолеты падали с обеих сторон, и не всегда пилоты успевали воспользоваться катапультой. А уцелевшие в ракетной дуэли крылатые машины уже сошлись вплотную, завертевшись на виражах "собачьей свалки".

Американские пилоты ждали совсем другого. Авиации врага полагалось тихо догорать на своих аэродромах, стертых в порошок ударами крылатых ракет, а "Супер Хорниты", нагруженные бомбами, должны были добивать то немногое, что могло уцелеть. Никто не ждал всерьез воздушного боя, и теперь пилоты US Navy растерялись, и тотчас поплатились за это.

– Крайний – мой, – с азартом воскликнул командир русской эскадрильи, взяв на прицел находившийся на фланге американский истребитель. – Цель в захвате! Атакую!

Противники, даже летевшие на дозвуковой скорости, сближались стремительно, оставляя друг другу секунды, чтобы сделать единственный выстрел. Две ракеты Р-73 с тепловым наведением отделились от русского Су-27СК раньше, чем американский пилот успел выпустить свои "Сайдвиндеры". Русский пилот стрелял в упор и видел, как его ракеты настигли пытавшегося в последний миг отвернуть, спастись отчаянным маневром врага. F/A-18E "Супер Хорнит" исчез в огненном шаре взрыва вместе со своим пилотом, а в небе уже началась суматоха ближнего боя.

– Я – Пятый, вижу цель! Атакую!

– "Хорнит-три", осторожнее! На хвосте "Фланкер"! Маневрируй!!!

– Где он?! Не вижу! Где "Фланкер"?! А, дьявол!!!

Еще один истребитель F/A-18E "Супер Хорнит" со срезанным пушечной очередью крылом, чадя простреленными турбинами, неуклюже валится вниз, оставляя за собой шлейф обломков, а его победитель взмывает в зенит, чтобы оттуда обрушиться на очередную жертву. И разрывают эфир голоса, полные ярости, страха или восторга.

– Я Седьмой, у меня двое на хвосте! Не могу оторваться! Помогите!!!

– Седьмой, я – Первый, иду к тебе! – Командир эскадрильи увидел метавшийся из стороны в сторону истребитель, за которым, как привязанные, следовали сразу два "Супер Хорнита". – Держись!!!