355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Завадский » Вечер потрясения (СИ) » Текст книги (страница 83)
Вечер потрясения (СИ)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 20:11

Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"


Автор книги: Андрей Завадский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 122 страниц)

– Первая – промах! – докладывал, срываясь на крик, оператор радара. Напряжение достигло своего максимума, люди хрипели и утробно рычали, обливаясь горячим потом, и до боли в глазах, не замечая ничего вокруг, вглядывались в мерцающие экраны радаров. Для них враг представал пульсирующей точкой на мониторе, безликой, но оттого не менее грозной.

Прорываясь сквозь огонь, американский штурмовик рвался к цели, и вторая ракета "земля-воздух" не успевала, оказавшись слишком далеко от "Тандерболта". Дистанционный взрыватель сработал слишком рано, девять килограммов взрывчатки превратили ракету в огненный шар, разбрасывая во все стороны осколки, разогнанные до чудовищных скоростей. Шестидесятисантиметровые стержни, готовые поражающие элементы зенитной ракеты, с визгом впились в обшивку самолета, утыкаясь в плиты брони. Стальной град забарабанил по бортам и плоскостям штурмовика, но титановые "латы" А-10А выстояли перед этим натиском.

– Мимо! А, черт, промахнулись!

– Второй залп, – прокричал в лицо оператору радара командир боевой машины, бешено вращавший глазами. – Пуск! Уничтожь его!

С хлопками еще две ракеты взмыли в небо, прочеркивая его белыми полосами инверсионного следа. Через три секунды экран локатора заволокла непроницаемая пелена помех.

Обе ракеты взорвались где-то в стороне, обманутые помехами, отвлеченные ложными целями, и хотя осколки второй накрыли штурмовик, так что крылатая машина содрогнулась всем своим «телом», пилот, не замечая ничего вокруг, рвался к своей добыче. Генератор помех работал на полную мощность, ослепляя радары наведения русских ракет, быстрых дьяволов, вновь и вновь устремлявшихся к «Тандерболту».

– Эхо-шесть, я Эхо-два, – прозвучал в наушниках сильно искаженный голос пилота подоспевшего на помощь штурмовика. – Я прикрою твой хвост! Атакуем!

Небо перед "Бородавочниками", пикировавшими на группу русских бронемашин, наполнилось огнем. Сотни пуль с грохотом барабанили по титановой обшивке штурмовиков. Казалось, по звену ведет огонь весь русский полк. Зенитные пулеметы "Утес", установленные на танковых башнях, заходились злобным лаем, выбрасывая потоки свинца в небо, создавая почти непроницаемый купол над танковым батальоном и штабной ротой командира полка. И, несмотря на то, что пули калибра 12,7 миллиметра были не в силах даже поцарапать титановый панцирь, пилотам, оказавшимся под перекрестным огнем десятков стволов, стоило немалых усилий, чтобы не свернуть с курса, продолжая атаку. Пространство возле штурмовика пронзали десятки трасс, крупнокалиберные пули впивались в днище машины, оставляли царапины на бронированном стекле фонаря кабины, и, казалось, каждая из этих чертовых пуль нацелена точно в лицо пилоту, уподобившемуся летчику-камикадзе, ведущему свой самолет в самоубийственную атаку.

– Цель прямо по курсу, – сообщил своему новому напарнику пилот головного штурмовика, видевший русскую штабную машину перед собой, как на ладони. Щелкнув переключателем, летчик привел в действие систему наведения, наложив перекрестье прицела на силуэт КШМ. Несколько мгновений – и телевизионные головки ракет "Мейверик" "запомнят" цель, после чего останется только выпустить их, и тогда русского командира ничто не сможет спасти. – Есть захват!

Нажать на кнопку пуска летчик не успел – росчерки трассирующих снарядов мелькнули за бортом самолета, возле самого фонаря кабины, и пилот, не понимая, что делает, рванул штурвал, сваливая "Тандерболт" на крыло. Русский наводчик зенитного орудия поспешил, первая очередь прошла мимо, и пилот закричал от восторга, осознав, что пока еще жив и может продолжить бой.

– Эхо-два, второй заход, – хрипло прокричал пилот, уводя свой штурмовик из опасной зоны, но лишь для того, чтобы спустя несколько мгновений снова оказаться в гуще боя. – Атакуем зенитную установку! Эхо-два, как понял?!

Наводчик русской зенитной установки все же не промахнулся, просто он выбрал другую цель, и сейчас напоровшийся на шквал тридцатимиллиметровых снарядов "Тандерболт", кувыркаясь, уходил к земле, потеряв управление. Пилот первого штурмовика успел увидеть, едва не вывернув при этом собственную шею, как тяжелый "Фэрчайлд-Рипаблик", охваченный пламенем, ушел куда-то влево и вниз и на полной скорости врезался в вершину невысокого холма, взметнув ввысь фонтан пламени. Купол парашюта, диковинный цветок с лепестками из прочного шелка, в воздухе так и не расцвел.

– О, дьявол! Проклятье! – И уже в адрес врага: – Чертовы выродки! Я вас достану, ублюдки!

Штурмовики один за другим срывались с небес, наталкиваясь на зенитный огонь. Из сплошного облака дымовой завесы, что заволокла степь, взмывали огненными каплями ракеты "земля-воздух", оттуда же, из этого туманного марева, били без устали зенитные орудия и пулеметы. И одна из зенитных установок была очень близко, извергая в небо потоки огня, и все, что требовалось – совместить с ее силуэтом на экране телевизионной системы перекрестье прицела, после чего ракеты "Мейверик" разнесут самоходное орудие на куски, и в открывшуюся брешь в обороне врага смогут ворваться остатки эскадрильи.

Экран радара заволокла завеса помех, и наводчик зенитного ракетно-пушечного комплекса «Тунгуска», как ни терзал приборную панель, перескакивая с одной частоты на другую, не мог справиться с этим. Враг был близко, на расстоянии удара, намного ближе, чем было необходимо, и оставался при этом невидимым.

– Цель ставит помехи! Цель не наблюдаю!

– Переходи на ручное наведение, – приказал командир боевой машины. – Из пушек – огонь! Сбей его! Сбей!!!

Лучи радаров вязли в паутине помех, на приемники локаторов управления огнем и поиска целей возвращался не один эхо-сигнал, отраженные от вражеского самолета, а множество, десятки импульсов, большая часть из которых была порождена станциями радиоэлектронной борьбы штурмовиков "Тандерболт". Это был странный бой – компьютер против компьютера, программа против программы, роботы сражались с роботами, направляемые несгибаемой волей людей. Сложная техника, сошедшаяся в поединке над походными порядками танкового полка, оказалась равна, и ни одна сторона не могла рассчитывать на победу только за счет бездушного железа. Но оставалось еще мужество бойцов, решительность, быстрота реакции и готовность принести себя в жертву грядущей победе.

Наводчик "Тунгуски", оставив радар, теперь совершенно бесполезный, приник к оптическому прицелу, наведя перекрещивающиеся нити на силуэт вражеского самолета. Штурмовик был рядом, стремительно увеличиваясь в размерах, заполняя одно за другим кольца прицела. Он мчался на зенитную установку, точно американский пилот был намерен таранить "Тунгуску", обрушив на нее всю массу своего самолета.

– Вижу цель, – доложил наводчик. – Высота пятьсот, дальность три тысячи! Готов к стрельбе!

Все, что должен был сейчас делать человек – удерживать мишень в перекрестье прицела, все прочее выполняла техника. Лазерный дальномер определял расстояние до вражеского самолета с точностью до метра, а бортовой компьютер без участия людей рассчитывал упреждение, направляя спаренные стволы автоматических пушек 2А38 в ту точку небосвода, где снаряды должны будут настигнуть штурмовик, летящий с высокой скоростью.

Противник был близко, он мчался на самоходную установку, опускаясь все ниже, к самой земле. Расстояние сжималось так быстро, что реакция человека безнадежно запаздывала. Происходящее вдруг стало напоминать поединок двух рыцарей, с той лишь разницей, что только один мчался галопом на врага, второй же оставался на месте, спокойно и уверенно нацеливая свой удар.

– Огонь!

Услышав приказ, наводчик с яростью вдавил гашетку, вкладывая в это движение всю свою ярость, весь страх, все желание победить. С треском заработали автоматические пушки "Тунгуски", выбрасывая из четырех тридцатимиллиметровых стволов шквал раскаленного свинца, мчавшегося навстречу вражескому самолету со скоростью почти тысяча метров в секунду. Казалось, били не обычные, пусть и сверхскорострельные пушки, а какие-то фантастические лазеры – трассеры выпущенных к цели зенитных снарядов сливались в мерцающие лучи, вонзившиеся в силуэт распластавшего прямые, словно обрубленные на концах крылья штурмовика.

Автоматические пушки выбрасывали навстречу пикирующему "Тандерболту" восемьдесят четырехсотграммовых снарядов каждую секунду, наполнив воздух пламенем и свинцом. Огненная завеса развернулась на пути штурмовика, и пилот не нашел в себе сил продолжать атаку, выполнив резкий разворот и уходя из-под огня. А вслед ему уже мчались зенитные ракеты "Игла" – расчеты зенитного взвода, едва успев выбраться из бронетранспортера БТР-80, торопливо вскидывали на плечи темно-зеленые раструбы переносных зенитно-ракетных комплексов, активируя системы наведения ракет, и, как только звучал сигнал захвата цели, стрелки-зенитчики, не мешкая, нажимали на спуск, посылая в вышину один самонаводящийся снаряд за другим.

Головка наведения ракеты AGM-65B не успела захватить цель, когда американский летчик, уходя из-под огня, в последний миг нажал кнопку пуска. Управляемый снаряд огненным росчерком умчался к земле, безнадежно промазав по цели, но в тот миг, когда ракета была уже в полете, летчик думал уже только о том, как бы остаться в живых.

Это выглядело даже красиво, зачаровывая своей смертоносностью. Русское зенитное орудие выбросило в небо шквал свинца, и к "Тандерболту" протянулись огненные нити, туго натянутые мерцающие струны, поток трассирующих снарядов. Очередь прошла в стороне, чуть выше, и пилот, напрягая мышцы, толкнул штурвал, уходя вниз, к холмам, обрамлявшим равнину, превратившуюся в поле боя.

Противник промахнулся, подарив пилоту штурмовика еще один шанс, драгоценные секунды, которые могли решить исход этой схватки. Луч радара, резавший небо над зенитной установкой SA-19, увязал в мешанине помех, дробился о рассыпавшиеся следом за маневрировавшим "Тадерболтом" дипольные отражатели, и русский наводчик мог полагаться только на собственные глаза, пусть даже и усиленные оптикой и электроникой. И он не увидел, как штурмовик, описав почти полный круг, исчез на миг за горизонтом, скрываясь от всех и вся, чтобы появиться вновь, выходя в новую атаку оттуда, откуда его появления враг ожидал меньше всего.

Пилот "Тандерболта" изменил курс, направляя свой самолет на русскую зенитную установку. Прицельное кольцо на колиматорном индикаторе на лобовом стекле А-10А сжалось вокруг русской боевой машины, и бортовой компьютер пронзительным зуммером сообщил о захвате цели. Летчик теперь не стал использовать ракеты "Мейверик", которых и так осталось в обрез на внешней подвеске. На этот раз, когда противники сошлись накоротке, в ход пошло иное, не менее мощное оружие. Одно движение большого пальца руке, лежавшей на рычаге управления самолетом – и ожило автоматическое орудие "Эвенджер", выплюнув в цель поток свинца.

– Получите, засранцы!!!

Семь тридцатимиллиметровых стволов автоматической пушки GAU-8/A зашлись злобным лаем, изрыгнув поток огня. Сердечники подкалиберных снарядов, разогнанные до скорости тысяча двести пятьдесят метров в секунду, обрушились на землю стальным дождем, а навстречу им уже мчались зенитные снаряды русской SA-19, наводчик которой открыл огонь почти одновременно.

– О, черт! Долбанные ублюдки!

Рев пушки, выпускавшей снаряды со скоростью семьдесят штук в секунду, по десятку из каждого ствола, заглушил даже вой турбин, оттеснив куда-то все прочие звуки кипевшего вокруг сражения. Самолет ощутимо дрогнул, когда вся мощь орудия оказалась спущена с короткого поводка. Пилот видел, как огненные нити трасс впиваются в борта и крышу зенитной установки, которая теперь была видна, как на ладони. Мгновение – и резким движением руки, рывком штурвала летчик увел свой штурмовик с боевого курса, ушел из-под огня.

Они находились друг напротив друга не более пары секунд, но этого хватило, чтобы сделать по смертельному выстрелу. Пилот "Тандерболта" увидел, как взлетела на воздух, исчезая в ярком пламени, русская зенитная установка, когда ее накрыла точная очередь. Сердечники бронебойно-подкалиберных снарядов PGU-14/B, тридцатимиллиметровые "иглы" из обедненного урана, намного более тяжелого, чем любая сталь, вскрыли тонкую броню "Тунгуски" с той же легкостью, с какой швейцарский нож откупоривает жестянку с консервами. Немедленно взорвался боекомплект и топливо, но русские зенитчики за мгновение до гибели, быстрой и легкой, успели дать достойный ответ.

– Проклятье! – вскрикнул пилот А-10А, когда его штурмовик тряхнуло, так что пилот едва не откусил себе язык. – О, черт!

Тридцатимиллиметровые снаряды "Тунгуски", снабженные неконтактными взрывателями, разорвались на пути штурмовика, зарывшегося в это облако визжащего свинца. Осколки царапнули обшивку фюзеляжа, оставляя глубокие шрамы, пронзили плоскости, добравшись до топливных баков, но пористый наполнитель, мгновенно набухший от контакта с воздухом, запечатал пробоины, не позволив вытечь и капле горючего и тем более не пустив внутрь хищное пламя.

– Дьявол!!!

Самолет, резко уйдя вниз, оказался как раз над русскими бронемашинами, часть из которых остановилась, хотя и не казалась поврежденной. Пилот рванул штурвал, вытягивая "Тандерболт" выше, а вслед ему уже мчались крупнокалиберные пули башенных пулеметов КПВТ, "главного калибра" колесных бронетранспортеров БТР-80. Шестидесятичетырехграммовые кусочки раскаленного свинца, разогнанные до тысячи метров в секунду, с грохотом били по бронированному днищу А-10А, оставляя на титановой "шкуре" отметины, увидев которые никто на земле впредь не посмеет сказать, что летчик в стороне, в безопасности переждал этот бой.

Что-то вспыхнуло почти под самым брюхом набиравшего высоту штурмовика, и летчик увидел взмывшие из пыльного марева искры ракет "земля-воздух". Времени на маневр у него не оставалось.

На земле творился сущий ад, что-то постоянно взрывалось, рассыпая искры пламени, брызги горящего топлива и осколки раскаленного металла. Натужно ревели двигатели танков и бронемашин, над головами, обрушивая вниз потоки огня, с грохотом проносились американские штурмовики, и после каждого захода еще одна боевая машина взрывалась, пораженная точно выпущенной ракетой или меткой очередью из бортовой пушки. А вслед им мчались потоки малокалиберных снарядов и зенитные ракеты, настигавшие свои цели в поднебесье и рвавшие, рвавшие их в клочья, одну за другой повергая на землю, туда, где от нестерпимого жара плавилась броня русских бронетранспортеров.

– Цель по азимуту тридцать! – Командир отделения зенитно-ракетного взвода мотострелкового батальона указал на промчавшийся над пыльным шоссе штурмовик. – Огонь!

С грохотом взорвалась стоявшая рядом "Тунгуска", и нескольких бойцов, едва успевших выбраться из бронетранспортера БТР-80, сбило на землю ударной волной. Но были и те, кто удержался на ногах. Контуженные, оглушенные, с обожженной гортанью, они продолжали сражаться, видя только цель, быстро удалявшийся от их позиции американский самолет, только что уничтоживший зенитную установку.

Стрелок, взваливший на плечо массивный тубус зенитно-ракетного комплекса "Игла", развернулся вслед "Тандерболту", услужливо подставившему свою корму, пышущие жаром сопла работавших на полную мощь турбин, и, как только штурмовик оказался в прорези прицела, рванул спусковой крючок.

Ракета покинула раструб ПЗРК не сразу – прошло несколько мгновений, прежде чем охлажденная до сверхнизких температур головка наведения "увидела" цель, излучавшую окружающее пространство массу тепла. Стартовый двигатель с громким хлопком выбросил зенитную ракету 9М39 вслед цели, и, когда управляемый снаряд оказался уже на безопасном расстоянии от стрелка, запустился маршевый двигатель, разогнавший "Иглу" до шестисот метров в секунду.

Зенитная ракета ушла куда-то в корму, исчезнув из поля зрения пилота, но летчик, сидевший за штурвалом А-10А «Тандерболт», знал, что управляемый снаряд никуда на самом деле не пропал. Тепловая головка наведения русской ракеты SA-18 захватила цель, шлейф раскаленных выхлопных газов, и теперь расстояние между самолетом и преследовавшей его ракетой стремительно сокращалось.

– А, проклятье! Ублюдки, вам меня не достать, – прорычал сквозь зубы пилот, чувствовавший, как перегрузка свинцовой тяжестью наваливается на плечи, сдавливает грудь. – Черта с два!

Летчик знал, что делать. Устройство сброса ложных целей выстрелило залпом несколько тепловых ракет-ловушек, вспыхнувших за кормой штурмовика ярким созвездием, видимым даже средь бела дня. До упора рванув рычаг управления. Пилот направил "Тандерболт" точно на солнце, уже клонившееся к горизонту, пытаясь обмануть систему наведения ракеты, отвлечь ее на еще более "горячую" цель.

Зенитная ракета мелькнула под крылом штурмовика, отклоняясь от прежнего курса, и пилот увидел, как вспух в полусотне футов левее его машины огненный шар взрыва.

– Хреновы Иваны! Сожрали, ублюдки!? Да, черт возьми, меня так просто не взять!

Пилот торжествовал еще одну победу. Но те, кто оставался на земле, считали иначе. Сразу три ракеты метнулись к штурмовику, замыкая его в кольцо, атакуя сразу с нескольких направлений, не оставляя возможности для маневра. С треском позади "Тандерболта" рассыпались ложные цели, которых оставалось все меньше и меньше, и одна ракета ушла в сторону, захватив "обманку" и взорвавшись в пустоте без всякой пользы.

Штурмовик дрогнул, и кабину пилота огласил визг аварийной сигнализации. Русская ракета вонзилась точно в двигатель, и взрыв килограммовой боеголовки в сопле турбины едва не сорвал гондолу с пилона. Двигатель вспыхнул, вытекшее из перебитых топливопроводов горючее загорелось, и самолет, теряя высоту, провалился вниз, опрокидываясь на левое крыло.

– Нет, – кричал во весь голос пилот, тащивший на себя штурвал с такой силой, что рвались жилы. – Дьявол, нет!

"Тандерболт" имел немало недостатков, особенно в глазах тех, кто привык к стремительной красоте сверхзвуковых истребителей, мчащихся где-то в заоблачной вышине. Тихоходный, подчас до ужаса неповоротливый, он, однако, был идеальным оружием для штурмовок на сверхмалых высотах. Закованный в титановую броню, с многократно дублированными системами, этот самолет мог выдержать шквал зенитного огня, когда с земли стреляло все, что имело ствол, и даже потеря одного двигателя не была смертельной раной для этой машины. Но на этот раз летчик не верил в свою счастливую судьбу.

– Это Эхо-шесть, я подбит, – кричал пилот, из последних сил удерживавший на курсе изрешеченный осколками штурмовик. – Теряю управление! Я теряю высоту! Падаю! А, черт, падаю!!!

Поединок человека с внезапно ставшей почти неуправляемой крылатой машиной не мог длиться слишком долго. В какой-то миг летчику удалось выровнять свой самолет, но еще одна русская ракета именно в это мгновений впилась в бронированное днище, пронзая фюзеляж, точно настоящая игла. Тяжелую машину вновь тряхнуло, опрокидывая в пике, все более крутое с каждой секундой. Земля метнулась в лицо, и пилот последним осознанным усилием рванул рычаг катапульты. В себя он пришел уже на земле, и первым, что увидел летчик, были мчавшиеся прямо на него русские бронемашины.

Антенна радиолокационной станции пункта разведки и управления «Овод-М-СВ» продолжала мерно вращаться, подсвечивая парившие над боевыми порядками полка вражеские самолеты. Там, в боевом отделении командирской машины, не было места суете, панике, вообще любым чувствам. Люди действовали с точностью автоматов, бросая друг другу короткие фразы, пальцы стремительно порхали над приборными панелями, отправляя сигналы-приказы на уцелевшие боевые машины «Тунгуска-М» и электронные планшеты командиров отделений переносных зенитно-ракетных комплексов «Игла». А тех оставалось все меньше и меньше с каждой минутой боя.

– Устроили настоящую охоту на наши зенитные установки, – со злостью произнес командир дивизиона, видевший, как на экране остается все меньше и меньше отметок, обозначавших его боевые единицы, а вместе с ними исчезала и надежда на то, что полк все же сумеет выбраться из этой степи. – Проклятье! Три "Тунгуски" уже осталось! И "Игл" тоже в обрез! Сволочи!

– Мы уничтожили до черта янки, – заметил оператор, который видел, что и вражеских самолетов становится все меньше – снаряды "Тунгусок" и зенитные ракеты сваливали чужие машины на землю одну за другой. – Целую эскадрилью, мать их! Счет в нашу пользу!

– Осталась половина боевых машин, и боезапас на исходе! Какой, на хрен, счет!? Они нас похоронят здесь!

Американские "Тандерболты", опускавшиеся к самой земле, едва не цеплявшиеся бронированными брюхами за гребни невысоких холмов, гонялись за каждой зенитной установкой, не жалея ракет и снарядов. Атаковали парами – один отвлекал, вызывая огонь на себя, второй же, действуя на предельно малой высоте, подкрадывался поближе к цели и, прежде, чем его успевали заметить, открывал огонь, в упор выпуская свои "Мейверики" или расстреливая цель из пушки с расстояния подчас меньше километра. В ответ летели стремительные "Иглы" – расчеты ПЗРК прикрывали "Тунгуски" на ближних подступах, устраивая настоящие засады – и пилоты, только радостно кричавшие, торжествуя победу, уже кричали от ужаса, чувствуя неминуемое приближение безмолвной смерти, летящей быстрее звука.

Ревели турбины штурмовиков, захлебываясь свинцом, лаяли пушки, с шелестом пролетали над головами ошеломленных бойцов ракеты, и где-то что-то взрывалось, как на земле, так и в небесах, падая сверху огненным дождем из пылавших обломков. По американским самолетам стреляло все, что могло стрелять – зенитные пулеметы "Утес", автоматические пушки боевых машин пехоты 2А70, и сами мотострелки, распахивая люки бронемашин, палили в небо из автоматов и ручных пулеметов. Сотни очередей расчертили небо над колоннами полка, с мерцанием проносились тысячи трассирующих пуль, которые становились видны даже при свете уходившего дня.

– Расчеты докладывают об уничтожении десяти вражеских самолетов, – сообщил оператор, перед которым на экране, как на ладони, разворачивалась картина боя во всей своей красе. – Противник отступает! Наша взяла, командир!

Командир дивизиона ликовал. Даже если потери противника преувеличены – в горячке боя сложно вести подсчеты – это действительно была победа. Полк выстоял под ударом самой эффективной авиации, выдержал атаку летчиков, оттачивавших свои навыки в горах Афганистана и иракских пустынях, и еще оставался вполне боеспособным. Увлекшись охотой на зенитные установки, пилоты "Тандерболтов" оставили в покое танки, и потери оказались вопреки первому впечатлению весьма малы.

Эскадрилья тактических истребителей «Файтинг Фалкон» была и впрямь похожа на стаю охотничьих соколов, мчавшихся к добыче по воле своего хозяина. Для дюжины летчиков война будто бы и не началась. Сражение кипело где-то впереди, на земле, где обрывались каждый миг десятки, сотни человеческих жизней, но здесь, над облаками, царили покой и тишина.

– Внимание, это Виски-лидер! Команда Виски, пятьдесят миль до рубежа атаки, – произнес командир эскадрильи, не прерывавший связи с командным пунктом в Тбилиси. – Ракеты к бою! Приготовиться!

Пилоты, щелкая переключателями, торопливо снимали с предохранителя оружие, которому только оставалось указать цель и нажать на спуск, обрушивая на головы русских море огня.

– Снизиться до десяти тысяч! Скорость четыреста миль! Разомкнуть строй!

Истребители, точь-в-точь бойцовые птицы, камнем падающие на ничего не подозревающую жертву, пробили тонкую облачную пленку, обдавая степь под собою рокотом турбин. Плоскости крыльев и стабилизаторов резали разреженный воздух, взвихривавшийся позади самолетов, закручиваясь тугими жгутами турбулентных потоков. Пилоты были готовы к бою, их машины несли столько ракет и бомб, что хватило бы для уничтожения целой дивизии, и им нечего было бояться – враг оказался сброшен с неба, разгромлен, и на земле его ждала та же участь.

Пилоты касались клавишей и тумблеров, приводя в действие системы наведения. Лучи бортовых радаров AN/APG-68(V)5 скользили по ровной, точно стол, поверхности степи, вытянувшись вперед на десятки миль, стараясь нашарить противника, остававшегося прикованным к земле, а значит, и уязвимым, почти беспомощным против того, кто вольно парил в небесах, спокойно выбирая свои цели.

Тактические истребители "Файтинг Фалкон" не в первый раз выполняли задачу, истребителям вовсе не свойственную, атакуя наземные цели, действуя не в поднебесье, а над полем боя, точно штурмовики. Но для того, чтобы выполнить полученный приказ, эскадрилья, каждая из двенадцати крылатых машин, имела все необходимое – ракеты "Мейверик" и кассетные бомбы, такие, чтобы одного единственного боеприпаса хватило для уничтожения целой танковой роты.

– Вижу цель, – неожиданно сообщил пилот одного из истребителей. Луч локатора коснулся бронированного борта русского танка, вернувшись стремительным эхо на борт "Сокола". С этой секунды участь врага была решена. – Двадцать миль прямо по курсу!

– В атаку!

Пальцы легли на кнопки пуска, лучи радаров впились в цели. Враг, еще ничего не подозревавший, оказался под прицелом мчавшихся наперегонки со звуком хладнокровных охотников.

Небо над походными порядками танкового полка внезапно очистилось, и оператор обзорного радара машины управления «Овод-М-СВ» узнал об этом прежде всех остальных. Отметки целей исчезли с экрана локатора, продолжавшего чертить охранительный круг над подразделением. В эфире звучали приказы полковника Белявского, рапорты командиров батальонов и рот, докладывавших о потерях. Противник нанес немалый урон, но не фатальный. В прочем, все это не существовало для офицера, все внимание которого было приковано к мерцающему экрану.

– Мы отбили эту атаку, – с неподдельной радостью произнес командир зенитного дивизиона. – Американцы теперь не раз подумают, прежде, чем сунутся снова.

Мерный писк зуммера сменился прерывистой трелью, и оба, оператор и командир, взглянув на экран, увидели россыпь мерцающих точек, приближавшихся с юга.

– Твою мать! – оператор пробежался пальцами по приборной панели, но картинка не изменилась – к ним по-прежнему мчались чужие самолеты, волной накатываясь на истерзанный боем полк.

– Тревога, – приказал командир дивизиона. – Угроза воздушного нападения! Связь с командиром полка, быстро, черт возьми!

Одна из отметок, находившаяся ближе прочих, вдруг разделилась, и к центру экрана, к источнику излучения, то есть к самому пункту управления быстро, очень быстро двинулись сразу две метки, слишком мелкие, чтобы оказаться самолетами.

– Ракеты! – Оператор чувствовал, как по всему телу выступил холодный пот. – О, черт!

– Выключить радар!

Командир дивизиона не мешкал, приказав сделать то единственное, что еще могло спасти их, оказавшихся под прицелом, от мчавшихся к земле противорадарных ракет. Одно касание приборной панели – и локатор "умер", но было слишком поздно.

Описывая очередной круг, луч русского радара скользнул, дотянувшись на пределе дальности, по фюзеляжам стремительно снижавшихся истребителей. Разом в кабинах всех машин взвыли сирены бортовых систем оповещения об атаке AN/ALR-69, извещая пилотов, что те оказались на прицеле у противника. Летчики ждали этого.

– Русский радар прямо по курсу, – четко произнес командир звена, одновременно касаясь приборной панели, делая это легко и быстро, точно опытный пианист за клавиатурой хорошо настроенного рояля. – Дальность до цели не более двадцати миль. Ракеты HARM к бою!

Эскадрилья не должна была встречаться с воздушным противником – все русские самолеты уже догорали на земле – но опасность, исходившая от зенитных ракет, оставалась вполне ощутимой, и мастерство русских зенитчиков уже успели ощутить пилоты "Тандерболтов". Именно поэтому оружие воздушного боя "Файтинг Фалконов" ограничивалось парой ракет "Сайдвиндер" на каждой машине, но целых два звена, треть эскадрильи, несли противорадарные ракеты, чтобы пробивать своим товарищам бреши в противовоздушной обороне русских дивизий.

Американские пилоты десятки раз отрабатывали на учениях то, что сейчас предстояло совершить в реальных условиях, когда платой за малейшую оплошность может стать собственная жизнь. В прочем, никто не боялся всерьез – противник, даже если и знал об их приближении, пока еще ничего не мог сделать, чтобы помешать атаке. Эскадрилья находилась вне зоны поражения русских ракет, зато сами русские уже были в пределах досягаемости. Услышав пронзительный зуммер, летчики разом активировали системы защиты, и автоматы сброса ложных целей ALE-40 выстрелили ворох дипольных отражателей. И одновременно пришли в действие системы целеуказания AN/ASQ-213 HTS в подвесных контейнерах. Головки наведения противорадарных ракет AGM-88A получили данные о цели, и летчики тотчас дали залп.

– Пуск! Ракеты пошли!

Звено залпом выпустило две ракеты HARM, несущие под обшивкой узких, диаметром всего двадцать пять сантиметров, семидесятикилограммовые осколочно-фугасные боеголовки. Разгоняясь за считанные секунды до скорости, вдвое превышавшей скорость звука, оперенные "иглы" управляемых ракет мчались к цели, вражескому радару. Противник обнаружил эту стремительную атаку, выключив локатор, но изменить свою участь уже не мог. Пассивные головки наведения ракет нацеливались на излучение работающей радиолокационной станции, запоминая источник, а огромная скорость полета не оставляла жертве времени, чтобы стремительным маневром уйти из-под удара.

Командир зенитного дивизиона танкового полка, охваченный животным ужасом, рванул люк, распахивая его на всю ширь, и нырнул в проем. Офицер упал, споткнувшись обо что-то, перекатился по земле, неловко встал, почувствовав, как левую ногу пронзила боль – неудачное приземление прошло не без последствий.

– Куда, товарищ майор? – Оператор радара, высунувшись по пояс из открытого люка, кричал вслед своему командиру, а тот, ничего не замечая вокруг, бежал, хромая и спотыкаясь, стремясь оказаться как можно дальше от машины управления. – Стойте! Назад!

Ракеты летели к цели бесшумно, намного обгоняя звук, и об их приближении на земле узнали не раньше, чем разом, с интервалом в две секунды, громыхнули два взрыва. В лицо оператору, так и не успевшему захлопнуть люк, ударила волна жара, от которого кожа тотчас покрылась волдырями, и начали тлеть волосы, а по бронированным бортам ударил град осколков.

Шрапнель, обрушившаяся на цель косым ливнем, искорежила антенну локатора, мгновенно ослепив полк – теперь можно было полагаться только на радары уцелевших "Тунгусок", обладавшие значительно меньшей дальностью действия – но сам "Овод" уцелел. Легкая броня оказалась достаточной преградой для осколков, и экипаж машины управления, пережив несколько неприятных мгновений, уцелел, в отличие от своего командира. Сталь разорвала плоть, превращая полного сил человека в кусок кровоточащего мяса, замотанного в изорванный камуфляж.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю