Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 122 страниц)

Казалось, еще несколько секунд – и сумрак озарится вспышками выстрелов, земля вновь вздрогнет от грянувших взрывов, воздух застонет под ударами свинца, а из тьмы на позиции десантников движется сметающая все на своем пути лавина русских танков, прокладывающих путь своей пехоте, которой только и останется, что добивать раненых. Но там, по другую сторону фронта, что-то происходило, звук мотов угасал, сходя на нет, и бойцы вновь расслаблялись, копя силы для последней схватки.

– Черт, пусть бы скорее ударили, – зло произнес сержант, поверх ствола штурмовой винтовки М16А2 вглядывавшийся в сумрак, из которого вновь пришел многоголосый рык мощных моторов. – Ждать нет сил! Будь я проклят, что же там творится?

Грозный рев перемещался вдоль линии обороны, порой возникая разом в нескольких местах. Десантники, позиции которых расположились вдоль летного поля, пытались увидеть что-то, но могли лишь гадать, что же именно готовит им противник. Никто не испытывал сомнений лишь в одном – русские и не думали отступать, и это было вполне оправданно.

– Они ударят, непременно ударят, – усмехаясь ответил полковник сержанту, взволнованному столь сильно, что по лицу градом стекал пот. – Русские должны были стянуть сюда достаточно сил. Там полно тяжелой техники, так что ждать дальше нет смысла. Противник атакует, и мы встретим его огнем из всех стволов, сынок!

– Нас просто сомнут, – стараясь сдержать истерические нотки в голосе, воскликнул сержант. – Раздавят, даже не заметив! Винтовки против танков – разве это не смешно! Ведь мы же обречены, полковник, верно? Нас бросили здесь подыхать, забыли!

– Возьми себя в руки, черт побери, – раздраженно рявкнул в ответ полковник Макгуайр. – Ты солдат, и тебя еще никто не освобождал от присяги! Не будь трусливой бабой, и если уж суждено погибнуть, умри, как мужчина!

Эндрю Макгуайр точно знал, что танки и бронемашины Третьего бронекавалерийского полка, на появление которого так надеялись десантники, сейчас уже продвинулись далеко на север от столицы Чечни. Там, наверное, уже кипел бой, русские и американские танкисты сходились в дуэлях, состязаясь в меткости и хладнокровии. И потому оставшимся здесь бойцам предстояло надеяться только на свои силы да на помощь авиации, которая как раз куда-то подевалась.

– Мы уже раз отбросили назад этих ублюдков, – произнес полковник, взглянув в глаза понемногу приходящего в чувства бойца. – Смотри, парень, там, на летном поле, стоят русские танки. Танки, которые сожгли наши парни, черт возьми! И если эти выродки сунутся еще раз, мы снова разделаем их к чертовой матери. Они так хотят хоронить своих товарищей? Что ж, мы обеспечим работой всех гробовщиков этого долбанного города, будь я проклят! У нас есть, чем встретить атаку хоть целой дивизии русских, так что утри сопли и готовься к бою, сынок!

Полковник не кривил душой, говоря о готовности дать достойный отпор врагу. За минувшую ночь десантники постарались на славу, укрепив свои позиции, как это только было возможно при отсутствии даже самого необходимого. Все патроны без остатка были распределены между бойцами, не оставлявшими занятый ими рубеж ни на мгновение. По два-три магазина, порой всего лишь по одной гранате на каждого – с таким арсеналом солдаты и офицеры Сто первой воздушно-штурмовой дивизии готовились встретить русские танки.

Осмотревшись, полковник Макгуайр убедился, что все его бойцы по-прежнему находятся на своих позициях, готовые огнем в упор встретить затаившегося неподалеку врага. По периметру летного поля, изрытого оспинами воронок, протянулись приземистые брустверы из осколков бетона и битого кирпича, из-за которых уставились во тьму увенчанные цилиндрическими пламегасителями стволы единых пулеметов М240С калибра 7,62 миллиметра или болел легких 5,56-миллиметровых ручных М249 SAW. Обслуга пулеметов с содроганием пересчитывала оставшиеся в лентах патроны, которых порой не набралось бы и по сотне на ствол. Кое-кто из десантников не поленился даже отрыть себе неглубокие окопы там, где под сорванным взрывами бетонным покрытием обнажилась мягкая земля, и их товарищи теперь шутили что-то насчет загодя выкопанных могил, чтобы русским было меньше хлопот потом, после этого боя.

Из-за спин десантников, пытавшихся закопаться поглубже в землю, чтобы за них это не сделал – потом, когда смолкнет оружие – противник, тупо пялились в небо черными провалами жерл минометы, тоже окруженные брустверами из всего, что попадалось под руку их расчетам, за исключением, разве что, трупов, которых повсюду хватало с избытком.

– Полковник, сэр, нашим парням не стоит рассчитывать на артиллерийскую поддержку, – сообщил Макгуайру командир минометного взвода. – У нас осталось всего два М29А1, и еще по одному М252 в каждой роте, но боеприпасов почти нет. Сможем остановить противника всего на десяток минут, но и только!

Эта новость едва ли могла обрадовать командира батальона, но Эндрю Макгуайр давно уже смирился с будущим, казавшимся сейчас совершенно неизбежным. Русские танки в той первой атаке, когда оборона не была прорвана не иначе, милостью Божьей, основательно проутюжили позиции десантников, просто раздавив немало минометов. На всю бригаду, теснившуюся на летном поле, оставалось не больше полудюжины тяжелых минометов М29А1 калибром восемьдесят один миллиметр, да вдвое больше шестидесятимиллиметровых ротных минометов М224, равномерно распределенных по всей линии обороны. Сейчас, когда тяжелое оружие практически отсутствовало, и четырехфунтовые мины были неплохим подспорьем для оборонявшихся.

Рядом с минометчиками готовились принять бой и расчеты противотанковых ракетных комплексов "Джейвелин", на каждый из которых приходилось не больше пары управляемых ракет, запакованных, точно консервированная кукуруза, в углепластиковые трубы транспортно-пусковых контейнеров. Первая победа далась дорогой ценой, и большая часть боезапаса была израсходована раньше, чтобы остановить удар русских танков. Это вполне получилось тогда, но на то, что удастся повторить успех вновь, никто не надеялся.

– Главное, держите себя в руках, – напоминал своим солдатам полковник Макгуайр, в очередной раз обходивший позиции батальона. – Подпускайте русские бронемашины поближе и бейте в упор. Из-под брони обзора почти нет, если не будете суетится, вас не заметят до тех пор, пока вы не откроете огонь. А там уже не мешкайте, парни, и останетесь живы!

Кроме противотанковых ракет в распоряжении бойцов оставалось еще некоторое количество одноразовых гранатометов М136, эффективных против танков на дистанциях, измерявшихся десятками метров. К гранатометчикам и обращался полковник, пытавшийся поднять боевой дух своих людей. Он представлял, каково это – оставаться на месте, не думая об отступлении, когда на тебя движется сорокатонная стальная глыба, взахлеб харкающаяся раскаленным свинцом. Такое способен выдержать не каждый, дождавшись нужного момента, поймав цель в узкую прорезь прицела и нажав на спуск, но Эндрю Макгуайр верил в своих бойцов, а те старались оправдать надежды командира, как только могли.

Еще дальше, возле полуразрушенного здания терминала, в котором расположился лазарет, напоминавший теперь о своем присутствии стонами раненых, хорошо слышимыми в ночной тишине, находилась артиллерийская батарея. Всего три пушки М119 уцелели после схватки с русскими танками, и на каждое орудие теперь оставалось едва ли по десятку снарядов. Канониры были готовы биться насмерть, не помышляя об отступлении, но сейчас вся их решимость была намного менее ценной, чем хотя бы один вертолет, груженый боеприпасами.

Все находились на своих позициях, готовые принять бой. Солдаты дремали по очереди, пока их товарищи всматривались и вслушивались в темноту, пытаясь упредить появление врага. Все технические ухищрения вроде портативных радаров и инфракрасных приборов оказались бесполезны – русские урывались за стенами ближайших домов, так что их присутствие выдавал только рев моторов да лязг гусеничных траков, державшие десантников в постоянном напряжении.

– Какого дьявола они ждут? – спросил у проходящего мимо полковника командир роты, занявший место у пулемета, единственного уцелевшего в его подразделении после первого боя. – Эти ублюдки давно бы должны атаковать, черт возьми! Так что ж они медлят? Думаю, там у них достаточно танков и прочей техники, чтобы сходу раскатать нас по бетону, даже не сбавляя скорость!

– Хотят действовать наверняка, – предположил полковник. – Стянут всех, кого смогут, чтобы навалиться всей массой и раздавить нас как можно быстрее. Они наверняка знают, что помощь задерживается, и потому не спешат.

О том, что наземные силы не придут на выручку, знал уже, наверное, каждый десантник здесь, в Грозном. Для "Абрамсов" и "Брэдли" Третьего бронекавалерийского полка, для всей Десятой легкой пехотной дивизии, нашлась другая работа, и никто не решился бы утверждать, что бой с русскими танками будет менее опасным делом, чем штурм этого города, все более уверенно превращавшегося в братскую могилу для двух с лишним тысяч бойцов воздушно-штурмовой дивизии. Но известие о том, что ждать подмоги бессмысленно, едва не вызвало панику в рядах бойцов, на собственной шкуре уже испытавших сокрушительную мощь контратаки русских, и теперь боевой дух был почти подорван.

– Сколько бы русских ни явилось оттуда, – полковник кивком указал на завесу тьмы, в которой угадывались силуэты строений, – мы встретим их огнем и заставим убраться прочь. Раз они уже умылись кровью, и если хотят повторить это вновь, мы будем готовы. Нам просто больше не остается ничего другого, кроме как сражаться, ведь отступать некуда, кругом враг, и он будет рад расстреливать бегущих в спины. Так что забудьте обо всем и готовьтесь к бою.

Напряжение нарастало, ожидание становилось все более тягостным, и когда на аэродром обрушился рев моторов, бойцы едва не открыли огонь в пустоту, даже не видя целей. И только потом они поняли, что это рычат вовсе не русские танки.

– Черт возьми, что это? – десантники, понявшие уже, что звук пришел откуда-то с неба, задирали головы, пытаясь разглядеть что-нибудь в сумраке. – Это вертолеты! Где они, кто-то их видит?

Пульсирующий вой турбин и стрекот множества винтов волной прокатился по позициям десантников, и Эндрю Макгуайр, одним из первых распознавший этот звук, облегченно прошептал:

– Слава тебе, Господи! Наконец-то! – Помощь все-таки пришла, когда ее уже перестали ждать. – Спасены!

Радость разом наполнила сердца уже готовых проститься с жизнью бойцов, но одновременно с гулом турбин пришел иной звук – протяжный свист падающих из поднебесья снарядов и мин, свист, от которого ныли зубы и хотелось бежать, бросив оружие, бежать, не разбирая дороги, забыв про уставы и приказы. Мгновение – и земля содрогнулась, словно пытаясь сбросить с себя явившихся непрошенными чужаков. Летное поле вдруг озарилось нестерпимо ярким сиянием, неестественно белым светом, мерцающим, точно болотный газ, и в этом свете стали видны искаженные ужасом лица людей. А затем по аэродрому растекся океан пламени.

Вереница бронемашин медленно, будто бы на ощупь, крадучись, двигалась по окутанным напряженной тишиной улицам Грозного. Город, напуганный возвращением в прошлое, когда самые страшные ночные кошмары и сравниться не могли с теми ужасами, что творились наяву, замер, ожидая, что принесет новый рассвет. День уже догорел, сумерки сменились ночной темнотой, скрывавшей руины зданий и разбросанные по мостовой трупы, которые никто не спешил убирать, но к которым не приближались и падальщики, бродячие псы и воронье, напуганное стрельбой и запахом пороховой гари настолько, что и не помышляло о еще теплой сладкой плоти. Мрак скрывал многое, в том числе и осторожные, но целеустремленные действия противников, одни из которых готовились взять этой ночью реванш, оправдавшись за свою оплошность, допущенную днем, а другие… другие просто очень хотели увидеть новый рассвет, встретив его на своих двоих, а не в пластиковых мешках.

– Сократить дистанцию, – приказал находившийся на головной машине командир сводной мотострелковой роты, спешившей занять отведенные ей в грядущем наступлении позиции. Для этого предстояло еще преодолеть почти полгорода, над которым время от времени пролетали вражеские самолеты, а, значит, сделать это надо было так, чтобы остаться незамеченными до самого последнего момента. – Всем машинам сбавить скорость!

Боевые машины пехоты БМП-2, не самые новые и мощные, но проверенные не единожды в настоящих боях машины, притормаживая, как бы прижимались одна к другой, словно в поисках поддержки и защиты. Вместе с ними, замыкая колонну, двигалась пара колесных БТР-80, "рабочих лошадок" мотострелковых войск, откатавших по горным дорогам Чечни ни одну тысячу верст, прошедших уже несколько ремонтов и до сих пор остававшихся в строю, не видя себе достойной смены. Заменить верных трудяг было нечем, и сейчас их водители, восемнадцатилетние мальчишки, готовились вести в бой своих "восьминогих коней".

Механик водитель, нахлобучивший на коротко стриженую голову шлемофон, передал приказ, снова исчезнув в открытом люке. Сейчас под броней находился лишь он да стрелок-оператор, готовый в любой миг пустить в ход тридцатимиллиметровое автоматическое орудие и спаренный пулемет. Все остальные, в том числе и сам командир, по давней привычке, многим уже спасшей жизнь, предпочитали оставаться на броне, благо, места на плоской крыше десантного отсека боевой машины хватало с лихвой. Тонкие борта БМП-2 давали лишь видимость защиты, гарантированно останавливая разве что винтовочные пули, вот стрелки и сидели снаружи, свесив ноги и выставив во все стороны стволы своих "калашниковых", готовые в любой миг спрыгнуть на землю, отходя подальше от машины, которая наверняка станет самой заметной целью для врага.

– Дай связь, – командир роты, придерживая лежавший на коленях автомат, требовательно протянул руку, в которую сержант-радист вложил потертую трубку. – Первый, я пятнадцатый, прием! Как слышишь, первый?

Сквозь шелест помех прозвучал едва слышный ответ, и понадобилось проявить немало усилий, чтобы разобрать некоторые слова. Командующий группировкой объединенных сил все же смог услышать примчавшийся по радиоволнам вызов – генерал Буров ждал этого, и ответил немедленно.

– Первый, мы выйдем на исходные позиции через двадцать минут, – напрягая связки, прокричал оседлавший бронемашину офицер с четырьмя звездочками на полевых погонах. – Ждем ваших приказов. Как понял меня, первый?

Мотострелки, усевшиеся на крышах боевых машин пехоты, грозно смотрели по сторонам, тиская мозолистыми ладонями ложа малокалиберных АК-74. На лицах бойцов, двигавшихся навстречу бою и собственной смерти, застыла мрачная решимость, глаза, сверкавшие из-под грозно нахмуренных бровей, излучали уверенность и едва сдерживаемый гнев. Помня каждый миг о гибели своих товарищей, солдаты и офицеры рвались в бой, страстно желая его, но готовность к смерти хороша лишь для рыцарских романов. На настоящей войне успех приносят иные вещи.

Колонна бронемашин, продвигавшаяся вдоль берега Сунжи, развернулась на северо-восток, вырулила на Петропавловское шоссе, теперь приближаясь к аэропорту, вокруг которого скапливались разрозненные подразделения Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии, готовые по первому приказу Сергея Бурова ринуться вперед, чтобы сокрушить, смять оборону противника. Тонкие стволы тридцатимиллиметровых автоматических пушек 2А42 уставились чернотой своих дул на маслянистую гладь водной поверхности. Сунжа сегодня была на диво спокойна, и вообще ночь казалась невероятно тихой, так что приглушенный рык работавших на пониженных оборотах двигателей казался оглушительным грохотом. Но вскоре тишине предстояло взорваться орудийными залпами и треском пулеметных очередей – предстоял бой, исход которого вовсе не был предопределен. Горстка десантников, вцепившихся в бетон летного поля, казалась неравноценным противником, но американцы были не одиноки, хотя поддержка и не выглядела слишком осязаемой.

Барражировавший в трех десятках километров от чеченской столицы вертолет радиоэлектронного подавления ЕН-60А «Квик Фикс-III» перехватил отрывистые переговоры, мгновенно заблокировав весь диапазон потоком помех. Экипажу геликоптера, кружившего в ночной тьме, не стоило труда запеленговать передатчик, наведя на него штурмовую авиацию, но это и не требовалось. Перемещения бронемашин были различимы издалека, даже с околоземной орбиты, и здесь не могло помочь ни умелое маневрирование, ни снижение шума моторов за счет сокращения числа оборотов.

Разведывательный спутник "Ки Хоул-11", уже уходя за горизонт, успел сделать несколько снимков земной поверхности в инфракрасном спектре, "сбросив" их вниз, чтобы обрабатывавшие разведданные офицеры смогли увидеть скопление интенсивно излучавших тепло объектов на окраинах Грозного. Для тех, кто увидел эти фотографии, все оказалось предельно ясно.

– Противник концентрирует свои силы, выводит бронетехнику на исходные позиции для атаки. Проклятье, вертолеты с десантом могут не успеть, разве что вывозить из чертова города трупы наших людей!

Спустя несколько минут донесение легло на стол генерала Камински, и тот, также верно истолковав ситуацию, не стал мешкать.

– Прикроем наших парней до подхода подкрепления, – решительно произнес генерал, отставив в сторону чашку с остывшим кофе – он выпил уже не меньше литра, но все равно усталость брала свое. – Направить к Грозному самолеты! Пусть истребители создадут кольцо огня вокруг аэропорта, чтобы ни один русский ублюдок живым не смог подобраться к нашим десантникам на расстояние прямого выстрела! Уничтожайте в этом чертовом городе все, что движется!

Выполняя распоряжение Мэтью Камински, звено F-16C "Файтинг Фалкон", парившее над кавказскими горами, изменило курс, направляясь туда, где чернильно-густая тьма чуть рассеивалась электрическим светом большого города, несмотря ни на что, как-то продолжавшего жить. Когда под крылом мелькнули первые дома, летчики разом отключили предохранители, приведя свое вооружение в боевую готовность. В этом вылете основным оружием тактических истребителей стали бомбовые кассеты CBU-59 APAM. Идеальное средство ведения войны, когда координаты цели известны не точно, и сама цель "размазана" на сотни квадратных ярдов. Точь-в-точь, как колонна бронетехники, малой скоростью продвигавшаяся к рубежу атаки.

– Есть контакт, – сообщил командир звена, когда объектив инфракрасной системы прицельного контейнера AN/AAQ-28 "Лайтнинг-2", подвешенного под фюзеляжем его машины, выхватил испускавшие тепло БМП. Благодаря этой "сигаре" пилоты могли видеть ночью еще лучше, чем днем, и темнота отныне не была для противника надежным союзником, скорее вселяя ложное чувство защищенности, так хорошо притуплявшее осторожность. – Цель на двух часах. Дальность – пять. Снижаемся до восьмисот футов. Атакуем по очереди. Готовься!

Пара истребителей, серыми тенями скользивших под чернильной чашей небосвода, скользнула над крышами домов, направив острые носы, увенчанные штангами приемников воздушного давления, на цель. Они мчались в атаку, оставаясь невидимыми с земли, лишь выдавая себя грохотом турбин. Расстояние стремительно сокращалось, и, услышав разрешающий сигнал, командир звена первым нажал кнопку, скомандовав одновременно своему ведомому:

– Сброс!

Цилиндры бомбовых кассет отделились от плоскостей истребителей, промчавшихся над широкой улицей, опустившись вниз до опасной близости с землей. Тотчас оба пилота с разницей в пару секунд рванули на себя рычаги управления, а корпуса кассет, раскрывшись, словно бутоны, выбросили сотни малокалиберных бомб. Секунда – и за кормой "Боевых Соколов" вспыхнуло пламя, поглощая все, до чего могло дотянуться.

– Цель уничтожена! В десятку!

Какая-то вспышка привлекла внимание командира звена, и секунду спустя эфир разорвал его панический вопль:

– Зенитные ракеты! Нас атакуют! Выполнить маневр уклонения!

Противник, мстя за гибель своих товарищей, ударил в упор, не оставляя шансов. Ведущий "Файтинг Фалкно" выполнил вираж, рассыпая гроздья ложных целей, инфракрасных и радиолокационных. Сразу три ракеты "земля-воздух" нацелились на истребитель, отягченный грузом бомб, и, прежде чем летчик догадался избавиться от них, один из управляемых снарядов взорвался под днищем, поразив осколками топливные баки и турбину. Охваченный пламенем самолет устремился к земле, унося в небытие своего пилота.

Сергей Кукушкин одним из первых понял, что означает разорвавший небо пульсирующий рев, разом вытеснивший все прочие звуки, заглушивший даже многоголосый гул моторов бронемашин. Смерть вновь явилась за пилотом, примчавшись, как уже случалось прежде, считанные часы назад, на широких крыльях чужих самолетов, но встречаться с нею сейчас не входило в планы капитана.

– Воздух!!! – пронзительно закричал Кукушкин. – Все с брони! В укрытие!

Летчик, сменивший воздушную стихию на бренную землю, но продолжавший воевать, скатился с плоской крыши БМП-2, бросаясь под прикрытие ближайшего здания. Небо над его головой треснуло, выпуская потоки огня. Взрывы слились в протяжный, не молкнущий грохот, пилот ослеп от множества вспышек и уже с трудом понимал, жив ли еще или уже ступил в иной, таинственный мир.

Снаряжение бомбовых кассет, использованных американцами, плотно засеяло смертью всю улицу, накрыло целый квартал, покрывая ковром взрывов каждый квадратный метр. Истребители "Файтинг Фалкон" отбомбились с малой высоты, тем самым искусственно ограничив площадь поражения, но плотность огня возросла многократно. Одна БМП-2 и бронетранспортер вспыхнули от прямых попаданий, взрывная волна, сопровождаемая шквалом осколков, сбивала с ног пытавшихся спастись мотострелков, настигая их повсюду.

Старшего прапорщика Серова взрыв сбросил с крыши бронемашины, так что человек на мгновение ощутил всю легкость свободного полета, уподобившись птице. Вокруг визжали осколки, чудом не коснувшись прапорщика, но законы физики было невозможно обмануть, в отличие даже от судьбы, и земля неласково встретила бойца, с размаху приложив его всем телом о шершавый асфальт.

– Прапор, ты как, живой еще? – Сергей Кукушкин по-пластунски подполз к Серову, и, вцепившись окровавленными пальцами в камуфляж, потащил его под бронемашину, своим широким приплюснутым корпусом как бы пытавшуюся прикрыть людей от сыпавшейся с небес смерти. – Ничего, прорвемся, братан! Давай, мать твою, шевелись! Кто ж тебя откормил-то так?! – шипел со злостью пыхтевший от натуги летчик. – Тяжелый, как боров, черт!

Здесь, под днищем БМП-2, словно прильнувшей к земле, было безопасно, здесь можно было перевести дух, придя в себя. Американские истребители, нанеся стремительный и дьявольски точный удар, промчались над городскими кварталами, исчезая в чернильной тьме ночного неба. Но вслед им уже взмыли огнехвостыми болидами управляемые ракеты 9М333 модернизированного зенитно-ракетного комплекса "Стрела-10М4".

Привычное и пользовавшееся заслуженным уважением средство противовоздушной обороны мотострелковых и танковых полков, получив тепловизор, стало всепогодным, разя противника с одинаковой точностью и днем, и ночью. Пилоты F-16C поняли, что атакованы, лишь когда увидели факелы стартующих ракет – до этой секунды зенитный комплекс сопровождал цели в пассивном режиме, ничем не выдавая себя, и теперь управляемые ракеты настигали отчаянно маневрировавшие истребители.

Работали только инфракрасные каналы головок наведения, и часть ракет ушла в сторону, захватив щедро рассыпаемые американцами ложные цели, но часть осталась на верном курсе. Взрыв пятикилограммовой боеголовки перевернул истребитель, и охваченная огнем крылатая машина, причудливо кувыркаясь, ушла к земле. Мгновение – и над крышами домов вспух багрово-оранжевый шар, а мостовая под ногами чудом уцелевших мотострелков содрогнулась от взрыва.

– Съел, сука?! – Старший прапорщик Серов, выбравшись из-под бронемашины, вскинул кулак, грозя вослед падавшему куда-то на городские окраины истребителю, точно это сам он расправился с "Файтинг Фалконом". – Получи, тварь!

Ведомый ненадолго пережил командира звена. Вовремя сбросив ложные цели, "Файтинг Фалкон" увернулся от ракетного залпа – два управляемые снаряда ушли в сторону, не причинив крылатой машине вреда. Но, маневрируя, истребитель оказался на малой высоте, к тому же потеряв скорость, и в тот миг, когда в кабине прозвучал зуммер системы предупреждения об облучении, летчик понял сразу – он обречен.

Наводчик зенитной самоходной установки "Шилка" нажал на спуск, и четыре двадцатитрехмиллиметровых ствола автоматической пушки АЗП-23 "Амур" изрыгнули поток огня, воздвигнув на пути вражеского истребителя непроницаемую стену. Радиолокационный прицельный комплекс, сопровождавший воздушную цель, автоматически корректировал огонь, доворачивая массивную башню, и вот огненные нити очередей пересеклись с курсом "Файтинг Фалкона". Поток снарядов разорвал тонкую обшивку истребителя, срезав, точно ножом, плоскости и хвостовое оперенье, и к земле устремился бесформенный кусок пылающего металла. Купол парашюта над ним так и не раскрылся.

– Так вам и надо, мрази, – мстительно произнес еще не вполне твердо державшийся на ногах Сергей Кукушкин. – Сдохните все, выродки!

– Бойцы, к машинам, – старший прапорщик между тем окончательно пришел в себя, принявшись наводить порядок. – Командирам отделений доложить о потерях! Собрать оружие и боеприпасы!

Сводный отряд, понеся потери, оставался боевым подразделением. Несколько минут ушло на то, чтобы придти в себя после стремительной атаки, оказать раненым первую помощь и окончательно убедиться в том, что две бронемашины окончательно вышли из строя. Колонна, "ужавшаяся" до единственной БМП-2 и одного бронетранспортера, продолжила движение, направляясь к аэродрому Грозный-Северный.

Машины прошли не больше полукилометра, петляя по узким улочкам, когда небо на севере озарила ярчайшая вспышка. В неестественном мертвенно-белом свете стали видны во всех подробностях лица тех, кто находился рядом. А затем тишину, нарушаемую только рокотом моторов, разорвал грохот.

– Что там происходит? Что за чертовщина?!

– Артиллерия, – усмехнулся старший прапорщик Серов. – Слышите? Это орудия бьют! Наши начали штурм!

Канонада прокатилась по городу, отдаваясь жалобным звоном в чудом уцелевших кое-где оконных стеклах. А с небес, точно эхо, обрушился гул многочисленных турбин – с юга к городу приближались вертолеты.

Атака американских истребителей стала как будто сигналом для генерала Бурова. Командующий объединенной группировкой федеральных сил слишком долго ждал, проявляя осторожность и расчетливость, многим уже казавшуюся граничащей с трусостью. Да, вражеская авиация замкнула город в кольцо осады, спутники и беспилотные разведчики «Предейтор» обнаруживали перемещения крупных сил, а стремительные удары «Файтинг Фалконов» превращали целые колонны в прах.

– Авиация парализует все наши действия, – с горечью процедил Сергей Буров, припечатав к столешнице тяжелый кулак. – Мы потеряли самоходно-артиллерийский полк в полном составе за несколько минут! Янки полностью блокировали город с воздуха!

Противник был беспощаден, и лишь редким подразделениям, неся огромные потери, удавалось проникнуть в Грозный, присоединяясь к войскам Бурова. Всего пять самоходных гаубиц "Акация", да единственная установка залпового огня БМ-21 "Град" – вот и все, что осталось от артполка, главной ударной силы Сорок второй дивизии.

– Товарищ командующий, наших сил и так достаточно, чтобы раздавить американских десантников, – с жаром воскликнул заместитель командира танкового полка. Полковник Фролов рвался в бой, в то время, как генерал медлил, словно чего-то боясь. – Нужно ударить сейчас, ударить изо всех сил, пока к ним не подошло подкрепление. Иначе, товарищ командующий, нам придется сражаться на два фронта, защищая город и ожидая удара в тыл от окопавшихся на аэродроме десантников. И тогда мы наверняка проиграем!

Генерал колебался недолго. Он действительно боялся проиграть, а потому медлил, пытаясь собрать еще больше людей, дожидаясь подхода запаздывавших подразделений, хотя понимал уже, что все, кто могут, давно вошли в Грозный, другие же так и останутся на извилистых чеченских дорогах кормом для воронья.

– Товарищ командующий, все подразделения на исходных позициях, – произнес Фролов, словно читавший мысли генерала и знавший, какие чувства борются в его огрубевшей от постоянной близости смерти и страданий душе. – Все готовы к бою и ждут вашего сигнала! Мы сокрушим их! Отдайте приказ, товарищ генерал!

– Что ж, времени для ожидания не осталось, пришла пора действовать. Начать атаку!

Взревели сотни моторов, грозные боевые машины, танки Т-62М, боевые машины пехоты БМП-2, укрывавшиеся в лабиринте городских улиц, стальной лавиной хлынули к аэродрому. Взметнулись в небо стволы самоходных гаубиц "Гвоздика", и грохот артиллерийских залпов возвестил о начале наступления. На захваченный американскими десантниками Грозный-Северный обрушились потоки огня, выжигавшие все дотла, а следом за ними неудержимо двигались русские танки и бессчетное число пехоты, жаждавшей покончить с врагом раз и навсегда.

Прильнувший к окулярам прибора ночного видения американский сержант вскрикнул от боли, когда ярчайшая вспышка ножом ударила по глазам. Прижимая к лицу руки, чувствуя, как слезы катятся сквозь пальцы, десантник, для которого мир исчез в слепящем белом пламени, ничего не видел, не понимал, что происходит вокруг него. И он был не одинок сейчас.

– Какого черта? – Бойцы Сто первой воздушно-штурмовой дивизии прикрывали руками глаза, когда мерцающий веет залил их позиции, прочь прогнав предрассветную тьму. – Что происходит?! Господи Иисусе!

Первый залп гаубичной батареи, рассредоточенной по всему периметру аэродрома группами по два-три орудия, был направлен в буквальном смысле в белый свет, как в копеечку. Самоходные гаубицы "Гвоздика", подняв стволы на максимальный угол возвышения, выпустили разом полторы дюжины осветительных снарядов, вспышки которых и ослепили на несколько секунд не ожидавших ничего подобного американских десантников. Ну а следующий зал уже пришелся точно по целям.

Расчет оправдался полностью – разом оказались бесполезными приборы ночного видения и радары разведки наземных целей, вся та сложная техника, на которую всегда уповали заокеанские вояки. Кое-кто из наблюдателей, не успевших стащить с головы "ноктовизоры", получил ожоги сетчатки, другим повезло больше, но все равно на несколько секунд повсюду воцарилась паника. В мерцающем сиянии "подвешенных" на парашютах над летным полем осветительных снарядов были видны беспорядочно метавшие по позициям фигурки, отбрасывавшие на бетонку четкие тени, в то время как американцы сами потеряли возможность видеть противника. а по другую сторону линии огня уже вовсю трудились артиллерийские корректировщики.