Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 94 (всего у книги 122 страниц)

Евгений Артемьев еще пытался наладить управление уцелевшими частями дивизии, согласовать их действия, ведь тогда и без того сильный удар танковых и мотострелковых батальонов превратится в поистине несокрушимый. В эфир неслись радиограммы, и не все из них увязали в плотной сети помех, но те, что прорывались, касались сенсоров самолета радиоэлектронного подавления "Комфи Леви", не оставлявшего свою позицию над горами Кавказа. А там знали, что делать, обнаружив вышедший в эфир вражеский передатчик.

– Квадрат Дельта-два, – сообщил оператор комплекса радиоперехвата своему командиру. – Коротковолновая радиостанция. Стандартный диапазон русских, сэр.

– Понятно, лейтенант. Направить авиацию для разведки и уничтожения цели! Что у нас поблизости?

– Звено F-16C возвращается с задания, у них топливо на исходе, – сообщил другой офицер. – Есть "Риппер" в квадрате Дельта-четыре. Подлетное время – один час, сэр!

– Свяжитесь с его оператором, передайте координаты русского передатчика. Нужно уничтожить его!

Американские войска, вторгшиеся на чужую территорию, не знали проблем со связью, и находившиеся в Тбилиси операторы беспилотного разведывательно-ударного самолета MQ-9 "Рипер" приняли приказ спустя несколько минут, немедленно начав действовать.

Связанный со своим "экипажем" эфемерной нитью радиокомандной линии беспилотник, уверенно опиравшийся на узкие двадцатиметровые крылья, выполнил плавный разворот, ложась на боевой курс. Луч бортового радара AN/APY-8 "Ликс" скользил по степи, безошибочно находя то, что скрывала ночная тьма, опустившаяся на остывавшие после жаркого дня холмы. Турбовинтовой двигатель "Хониуэлл" всеми своими семьюстами восьмьюдесятью лошадиными силами тащил вперед летающего робота, сообщая ему скорость чуть больше четырехсот километров в час.

– Цель на локаторе, – ровным, спокойным до предела голосом сообщил второй пилот, наблюдавший за показателями приборов. – Вероятно, автоколонна противника. Движется курсом на юг. Вижу три, нет, четыре машины!

– Снижаемся! Провести визуальное опознавание цели!

Беспилотный разведчик плавно ушел вниз – с высоты шесть тысяч футов радар обеспечивал отличный обзор, но для того, чтобы рассмотреть цель в деталях, лучше подходила инфракрасная система AN/ASS-52(V). Скользя над холмами, "Рипер" мчался наперерез русским машинам, а его операторы уже не сомневались, что вскоре придется открыть по противнику огонь. Они были к этому вполне готовы.

– Два грузовика и две бронемашины, – произнес командир "экипажа" для записывающей аппаратуры, фиксировавшей каждое слово пилотов летающего робота. – Похоже, мы накрыли русский штаб!

Оба оператора видели лес штыревых антенн, торчавших над грузовыми машинами, мчавшимися по степи под охраной бронетранспортеров, видели дуги антенн поручневых, и потому сразу поняли, что именно обнаружила радиотехническая разведка.

– База, в квадрате Дельта-четыре обнаружены русские машины управления, – сообщил первый пилот. – Цель сопровождаю, жду приказа!

– Приказываю открыть огонь! Уничтожить цель!

Плавный разворот – и "Рипер", перешедший полностью на ручное управление с земли, оказался в стороне от колонны, которая теперь была видна, как на ладони, вереница машин, двигавшихся с равными интервалами на приличной скорости.

– Готов к атаке, – сообщил второй пилот, накладывая на головную бронемашину перекрестье тонких нитей прицела. – Цель в захвате!

Тонкий, словно волосок, луч лазерного прицела уткнулся в борт бронетранспортера, указывая цель головкам самонаведения ракет AGM-114К "Хеллфайр". Беспилотный самолет "Рипер" был способен не только вести разведку, но и эффективно поражать обнаруженные цели самостоятельно, без какого-либо риска для тех, кто управлял им, находясь, подчас, на удалении несколько сотен миль. И теперь противотанковые ракеты "Хеллфайр" и управляемые бомбы, составлявшие арсенал MQ-9, должны были обрушиться на колонну русских штабных машин.

– Уничтожить цель! Пуск!

Управляемая ракета, выбросив язык пламени, сошла с направляющей, умчавшись к указанной оператором цели. На земле не знали о том, что оказались на прицеле, до той самой секунды, когда "Хеллфайр" впился в бронированный борт, превращаясь в облако раскаленных газов. Кумулятивная струя с легкостью пронзила тонкую сталь, способную выдержать попадание разве что винтовочной пули, выжигая внутренности радиостанции Р-165Б, главного средства связи штаба дивизии. Взрыв тандемной кумулятивной боеголовки, мощность которой оказалась избыточной для легкобронированной машины, все того же БТР-80, пусть и с иной "начинкой", вырвал кусок борта, отбрасывая пылающий остов в сторону, разворачивая его поперек шоссе.

– Что за черт, – Евгений Артемьев, не удержавшись на сиденье, повалился на пол, когда водитель штабного автомобиля сманеврировал, пытаясь избежать столкновения. Сверху на него упал начальник штаба, тоже не сумевший сохранить равновесие. – Какого дьявола?!

– Мы атакованы! Ракетная атака!

Из тьмы вылетела еще одна ракета, и замыкавший колонну БТР-80 боевого охранения вспыхнул, превращаясь в братскую могилу для одиннадцати мотострелков, словно воины из времен языческой древности, получивших огненное погребение. "Рипер", остававшийся невидимым с земли, парил в стороне от колонны на минимальной скорости, и операторы, чувствуя себя в полной безопасности, могли безнаказанно расстреливать цели, услужливо подставившие свои борта.

– На выход, – первым сориентировался командующий дивизией, первым же бросившись прочь из фургона, вот-вот способного стать могилой для нескольких офицеров. – Все на выход, живо!

Генерал неловко выпрыгнул из мчавшейся еще на полном ходу "кашээмки", упав, перекатившись через голову, и кое-как поднявшись на ноги. Прямо на него несся бронетранспортер, и Артемьеву чудом удалось отскочить в сторону, избежав смерти под колесами стального чудовища.

– Бегут, как трусливые зайцы, – усмехнулся командир "экипажа" беспилотника, наблюдая на мониторе инфракрасной обзорной системы, как мечутся выскакивавшие из машин люди, крохотные букашки, которых он, офицер Военно-воздушных сил США, мог раздавить без ощутимых усилий, просто указав на них лазерным лучом прицела. – Чертовы русские!

У оператора "Риппера" не было причин ненавидеть врага, но он получил приказ уничтожить врага, и сейчас выполнял его так, как умел. Перекрестье прицельных нитей на экране легло точно на борт грузовика, утыканного "усиками" антенн, и туда же направился неразличимый для человеческого взгляда лазерный луч, подсвечивая цель для головок наведения авиабомб GBU-12.

Секунда – и "умная" бомба отделилась от подкрыльного пилона MQ-9, отправившись в свой единственный короткий полет. С дистанции полторы мили отклонение бомбы "Пэйвуэй-2" от цели составило лишь несколько футов, и взрыв пятисотфунтовой боеголовки буквально смел с лица земли штабную машину Р-142Н. расходясь кольцом, ударная волна сбила с ног находившихся поблизости людей, успевших покинуть обреченную машину, но не успевших отойти на безопасное расстояние.

– Вот так, русские, – усмехнулся командир экипажа "Риппера". – Цель поражена. Задание выполнено.

Смерть была милостива к генерал-майору Артемьеву, не доставив ему лишних мучений. Командующий Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизией погиб легко, даже не успев испугаться. Настигшая его ударная волна перемолола кости, превращая внутренности в кровавый фарш. Сознание генерала угасло, но его приказ продолжал гнать в атаку тысячи солдат. Смерть комдива уже не могла остановить удар шедшей в свой последний бой дивизии, не могла обратить вспять стальные колонны батальонов.

Спутниковая разведка позволяла видеть все, что происходило по всей линии фронта каждое мгновение. Спутники «Ки Хоул-11» и «Лакросс», проносившиеся над южнорусскими степями с интервалом не более часа, стали глазами генерала Камински, его всевидящим взглядом. А если и их оказывалось недостаточно, к услугам командующего всегда были надежные, не единожды проверенные в деле беспилотные разведчики «Предейтор», часами державшиеся над передовой и позволявшие наблюдать за противником в режиме реального времени.

Разведка велась непрерывно. Сейчас десятки разнотипных объективов были обращены к узкой полосе земли севернее Терека. И то, что видел посредством их командующий Десятой легкой пехотной дивизией, вызывало у него гнев… и страх.

– Проклятье, – глухо произнес Камински, уставившись в монитор, на котором менялись спутниковые фотографии. – Что способно остановить их, черт возьми?!

Русские дивизии, уподобившись прорвавшему плотину могучему потоку, со все большей скоростью хлынули на юг, стремительно преодолевая считанные десятки миль, отделявшие их от позиций Третьего бронекавалерийского полка, прижавшегося спиной к берегам Терека. Пройдет какой-то час – и стальная волна захлестнет батальоны генерала Хоупа, не оставляя его бойцам ни малейшего шанса на спасение. Мэтью Камински прекрасно понимал, что удара трех дивизий, пусть и понесших немалые потери на марше, бронекавалерийский полк не выдержит, или обратившись в бегство, или отважно, но глупо, погибнув под гусеницами русских танков. Но время еще оставалось, а, значит, оставался шанс избежать катастрофы.

– Мэтью, кажется, сейчас самое время нанести ядерный удар, – предложил Эндрю Стивенс, выслушав короткий, но емкий доклад командующего Десятой легкой пехотной дивизией. В голосе руководителя операции "Доблестный удар" не было заметно особого энтузиазма, но он понимал, что нужно действовать, действовать быстро и решительно, не считаясь с будущими проблемами. – Полагаю, президент даст свое согласие сейчас, когда в опасности столько жизней наших солдат. Минные заграждения не помогли, как не спасают положение дел и удары с воздуха. Вы ведь так и не успели вывести авиацию на рубеж атаки, пока противник, нарвавшись на мины, оказался скован в маневре. Вы опоздали, Мэтью! Русские продолжают наступление, и мы должны остановить их сейчас!

– На минах остались десятки русских боевых машин, – возразил Мэтью Камински, понимавший, что сейчас, когда ставки настолько высоки, у него не хватит решимости отдать приказ, право на который он вытребовал сам, сумев убедить в необходимости столь крайних мер многих, но не самого себя. – Авиация тоже нанесла огромный ущерб, уничтожив множество танков и бронемашин противника на марше. Проходов в минных полях слишком мало, враг будет преодолевать преграду частями, а на выходе их будут ждать наши парни, как в воздухе, так и на земле.

– Замысел генерала Форстера был основан на том, чтобы заставить русских сконцентрировать свои силы, а затем навалиться на них всей нашей мощью разом. Этот план провалился, врагу понадобилось ничтожно мало времени, чтобы пройти по минным полям, и ваши пилоты смогли лишь ухватить русские колонны за хвост. У вас все готово к ядерному удару? Что сообщает командир базы Инжирлик? Кажется, самое время для этого, Мэтью!

– Враг находится слишком близко от наших позиций, так что от удара пострадают не только русские, – возразил лихорадочно пытавшийся подобрать слова командир Десятой. – Радиацией накроет позиции Третьего бронекавалерийского, а я не хочу потом оправдываться перед матерями и женами ставших инвалидами солдат.

Возможно, Элайджа Хоуп, наверное, уже слышавший рев моторов русских танков, сумевших без чрезмерных потерь прорваться через минные поля, имел иное мнение. Даже схватив изрядную дозу облучения, его солдаты останутся живы, по крайней мере, большинство из них, и даже какое-то время смогут продолжать сражаться. Но генерал Камински не был готов зайти так далеко теперь, когда все оказалось слишком всерьез.

– Слишком велик риск, Эндрю. Мы сможем справиться другими средствами.

– Но тогда кому-то из нас придется оправдываться перед вдовами и сиротами тех, кто спустя пару часов погибнет в неравном бою с русской пехотой на берегах Терека.

– Этого не случится, – твердо ответил Мэтью Камински. – Сейчас в воздухе находится вся наша штурмовая авиация, все "Апачи" и "Тандерболты", и они разнесут русские дивизии в клочья. Кроме того, командир авиабазы Инжирлик открыл все свои арсеналы, так что нам найдется, что противопоставить русским дивизиям, Эндрю. Мы прикончим их всех, и бойцам генералу Хоупа останется только собирать трофеи.

– Это ваше решение, Мэтью, и вы несете ответственность за любые его последствия, – напомнил Стивенс. – Как раз сейчас, отказываясь от ядерного удара, вы рискуете намного больше.

– У нас здесь все готово. Русские обречены, никаких сомнений. Мы смогли выиграть время, а это самое важное. Противнику нечего противопоставить нашей авиации, только зенитные ракеты, но этого слишком мало. У нас припрятано несколько козырей, и теперь пора вынуть их из рукава, и я это сделаю немедленно. Я намерен управлять последним этапом операции с переднего края и покину штаб в Тбилиси с минуты на минуту, Эндрю. И вернусь сюда только после нашей победы!

И правда, генерал Камински не собирался отсиживаться в тылу, в то время, как на передовой, в русских степях, оказавшихся еще более кровожадными, чем иракская пустыня, решалась судьба всей операции. Он должен был оказаться там, в гуще событий, должен был видеть бой своими глазами, управляя им, чтобы потом с полным на то правом примерить на себя лавры победителя… или понести всю ответственность за поражение.

Времена, когда полководец наблюдал за ходом сражения из штабного блиндажа, сквозь окуляры полевого бинокля, управляя боем с помощью вестовых, прошли давно и безвозвратно. Настала эпоха высокотехнологичных, "умных" войн, и командный пункт, с которого Мэтью Камински был намерен увидеть гибель русской армии, являл собой овеществленное их воплощение.

Самолет дальнего радиолокационного обнаружения Е-8С «Джойнт Старс» совершил посадку в Тбилиси лишь на несколько минут, только для того, чтобы принять на борт единственного, но самого важного пассажира. Окрашенный в светло-серый цвет четырехмоторный «Боинг-707», обрушив на прилегающие к летному полю кварталы слитный рев турбореактивных двигателей «Пратт-Уитни», промчался над выстроившимися в ряд «Геркулесами» и «Глоубмастерами», теряя высоту. Шасси с визгом коснулись бетонного покрытия, огромный лайнер по инерции прокатился еще несколько сотен метров, остановившись напротив здания пассажирского терминала. Там его уже ждали.

– Езжай! – Генерал Камински коснулся обтянутого камуфлированной тканью плеча водителя, и сидевший за рулем командирского джипа капрал немедленно взялся за рычаг переключения передач.

Взревел двигатель "Хаммера", и приземистый джип, грохоча колесами по бетону, помчался прямиком к громаде "Джойнт Старс", к которому с дальнего конца летного поля уже подкатывали трап. Самолет казался лишним здесь, среди транспортных "бортов". От обычных пассажирских "Боингов" этот Е-8С отличало не так много деталей, чтобы сразу обратить на них внимание – в бортах было намного меньше иллюминаторов, чем полагалось мирному трансокеанскому "извозчику", а под фюзеляжем вздыбился горб обтекателя, скрывавшего антенну радиолокационной станции бокового обзора.

"Хаммер" даже не успел затормозить, а командующий десятой пехотной дивизией уже выскочил из машины, бегом метнувшись к самолету, в борту которого уже разверзся овальный проем люка. Мэтью Камински чувствовал, как тело охватывает нервная дрожь, генералу казалось, что время движется в несколько раз быстрее, чем должно. Трап занял свое место, и на верхнюю площадку вышел офицер в летной форме, вытянувшийся по стойке смирно при виде генерала.

– Генерал, сэр, – летчик отдал честь, резким движением приложив ладонь к виску и словно отшвырнув ее вперед. – Сэр, рад приветствовать вас на борту! Я командир экипажа полковник Стюарт.

– Полковник! – Мэтью Камински козырнул в ответ, тотчас шагая внутрь, в чрево ощутимо подрагивавшего всем своим огромным "телом" лайнера, турбины которого продолжали работать на холостом ходу, заглушая своим гулом голоса и звуки не прекращавшей свою работу ни на миг воздушной гавани.

Офицеры оказались в салоне "Джойнт Старс", буквально забитом многочисленными мониторами и приборными панелями, так что для восемнадцати операторов, обслуживавших сложнейшую электронную начинку, оставалось совсем немного места, ровно столько, чтобы они могли работать, не цепляясь локтями друг за друга. Тесное пространство наполняли приглушенные голоса офицеров и мерный гул множества вентиляторов, охлаждавших десятки мощных процессоров, "мозг" летающего радара.

– Ситуация стремительно меняется, полковник, – сухо произнес генерал Камински. – Противник угрожает позициями Третьего бронекавалерийского. У нас нет времени! Отдайте команду на взлет немедленно!

– Мы взлетим, как только заправимся, генерал, сэр!

По бетонке уже мчались заправщики с ярко-оранжевыми цистернами. Зазмеились толстые шланги, соединяя бензовозы, облепившие огромный самолет, с горловинами топливных баков, и керосин могучим потоком хлынул внутрь. Аэродромные службы здесь, в Тбилиси, работали с полной отдачей, не теряя ни секунды напрасно, ведь ценой времени теперь становились человеческие жизни, жизни таких же солдат и сержантов, как и те, кто готовил к вылету многочисленные вертолеты и самолеты ударной группировки.

– Командир, баки полны, – обратился к полковнику Стюарту один из пилотов. – Все готово, мы можем взлетать немедленно.

– Так взлетайте же скорее, – вместо командира экипажа распорядился генерал Камински. – Приказывайте, полковник! Мы не можем ждать!

Хором взвыли четыре турбины "Боинга", превращенного стараниями инженеров в летающий командный пункт, и громада Е-8С "Джойнт Старс", тяжело разогнавшись, оторвалась от бетона, уверенно начав набирать высоту. Самолет развернулся на север, туда, где степь уже дрожала от грохота взрывов.

– Отсюда, сэр, вы сможете управлять действиями всей нашей авиации, – сообщил командующему Десятой пехотной полковник Стюарт. – Это настоящий штаб, оснащенный всем необходимым. Бортовой радар, основа нашей авионики, позволяет вести разведку наземных целей на дальности свыше ста миль, обнаруживая и сопровождая даже отдельные танки и бронемашины и наводя на них штурмовики. Противник будет у нас, как на ладони, генерал, сэр!

– На словах все выглядит просто превосходно, – усмехнулся генерал, представлявший, каково это, вести бой лицом к лицу, когда противника отделяют считанные сотни ярдов, когда ты видишь лица врагов сквозь прорезь прицела. В такие минуты становится не до радаров и "тактического" Интернета, и потому Мэтью Камински был полон вполне оправданного скептицизма, выслушивая речь пилота. – Посмотрим, полковник, как все это покажет себя в деле!

– Все уже работает, генерал, и работает отлично! Прошу вас, сэр, – полковник Стюарт указал на большой монитор, испещренный множеством малопонятных постороннему значков. – Вы можете видеть здесь расположение всех наших подразделений, и сюда же выводятся данные разведки и передвижении противника почти в режиме реального времени. А скоро, используя радар, мы сможем видеть все сами.

Огни аэродрома исчезли под крылом "Боинга", продолжавшего набирать высоту. Аэронавигационные огни на законцовках крыльев, на киле, под фюзеляжем огромного лайнера, мерцали, точно новое созвездие, вдруг вспыхнувшее в небе над Кавказскими пиками. Восемнадцать операторов, специалисты высшего класса, настоящие профи, среди которых были и сугубые техники, обслуживавшие сложную начинку "Джей Старс", и авианаводчики, и корректировщики артиллерийского огня, нацепили висевшие до этого на шеях наушники, точно подключаясь к некой сети, объединявшей тысячи людей, находившихся и на земле, и в кабинах мчавшихся над степью вертолетов и самолетов, и здесь, в гулком чреве летающего командного пункта.

– Сэр, подразделения Второго бронекавалерийского полка заняли оборону в десяти-пятнадцати милях к северу от Терека, – сообщил полковник Стюарт, указывая на электронную карту, интерактивную схему, менявшуюся всякий раз при поступлении очередной порции данных от многочисленных самолетов-разведчиков и спутников. – Там лишь часть сил, имеющихся в распоряжении генерала Хоупа. Но и противостоят ему не три русские дивизии, и даже не одна, но лишь несколько полков, уже понесших ощутимые потери.

– Они все равно сметут наших парней одним ударом, даже если там ляжет и половина самих русских. Они будут сражаться без жалости к себе и к врагу, – задумчиво-тяжело произнес Мэтью Камински, отстраненно наблюдавший за слаженной работой операторов, прикипевших к своим мониторам. – Необходимо поддержать Второй бронекавалерийский всей авиацией, какая есть, полковник!

– Двести двадцать девятая бригада армейской авиации уже на подходе, сэр, все ее "Апачи". Кроме того, поблизости находятся авиационная бригада Десятой легкой дивизии и вертолетный батальон Второго бронекавалерийского, разумеется.

Генерал Камински удовлетворенно кивнул – сто тридцать ударных вертолетов АН-64 "Апач", дополненные легкими геликоптерами-разведчиками "Кайова Уорриор", были страшной силой в сражении с противником, не просто утратившим господство в воздухе, но полностью лишившимся всей своей авиации. В вертолетном батальоне Второго бронекавалерийского имелось двадцать шесть "Апачей", в Десятой пехотной на три машины больше, но основой воздушной группировки оставалась Двести двадцать девятая бригада со своими семью десятками тяжелых "вертушек". Огненный град, сотни ракет "Хеллфайр", был способен смыть вражеские колонны, превратить их в пепел, в груду искореженного железа. Но сейчас даже этого казалось слишком мало.

– Генерал, сэр, разведка докладывает о быстром продвижении крупных сило противника к позициям генерала Хоупа в квадрате Альфа-три, – оператор даже в присутствии своего командира обращался к командующему Десятой легкой пехотной дивизией. – Русский танковый полк находится не более, чем в двадцати милях от позиций первого батальона Второго бронекавалерийского. Мы уже можем видеть их, сэр!

На экране радара, огромной панели, перемещались, двигаясь по причудливым траекториям, многочисленные значки, обозначавшие силы свои и противника, и было видно, как с севера к тому рубежу, на котором остановился бронекавалерийский полк, протянулось острие танкового клина.

– Порядка полусотни танков и моторизованная пехота, – сообщил оператор радара, видевший каждый маневр противника. Луч бортового локатора "Джойнт Старс", протянувшись над степью, легко касался бортов и башен вражеских боевых машин, делая их видимыми для тех, кто парил над облаками, пребывая в полной безопасности. – Движутся в походных колоннах.

– Через час наших парней раскатают по степи, – мрачно заметил разом встрепенувшийся полковник Стюарт. – Полк против батальона – слишком скверный расклад, сэр, чтобы рассчитывать на успех!

– Всем эскадрильям штурмовиков "Тандерболт", находящимся в воздухе, передать координаты противника! Нанесем удар прежде, чем русские увидят наши позиции в своих прицелах!

Здесь и сейчас в распоряжении генерала Камински были огромные силы, сотни крылатых машин, боевых вертолетов и самолетов, пилоты которых, послушные одному лишь его слову, могли обрушиться на врага лавиной. И врагу теперь предстоит вести бой по правилам, устанавливает которые именно он, Мэтью Камински, командующий Десятой пехотной дивизией Армии США. Русские не смогли удержать за собой свое небо, хотя отчаянная их попытка, стоившая жизней десятка американских пилотов, и была достойна высшей похвалы, и теперь им предстояло понять все последствия этой неудачи.

– Они обречены, – с жестокой уверенностью промолвил Мэтью Камински. – Проклятье, впервые вижу глупцов, добровольно, без понуканий поднимающихся на эшафот. Осталось только сунуть голову в петлю!

Под крылом "Боинга" мчалась назад серая степь, позади уже остались заснеженные хребты Кавказа. Отсюда, с высоты тридцать тысяч футов, враг представал в виде значков, испещривших карту, и это было слишком несерьезно. Но там, внизу, зарывавшиеся в каменистую землю пехотинцы видели перед собой плюющиеся смертоносным пламенем стальные глыбы, кошмарных чудовищ, сильных, кровожадных и почти неуязвимых. И им, простым американским парням откуда-нибудь из Алабамы, Техаса или даже солнечной Калифорнии, предстояло остановить порыв этих стальных монстров.

Танк М1А2 «Абрамс» казался задремавшим зверем, скованным ночной прохладой. Боевая машина весом шестьдесят две тонны будто прижалась к пологому склону холма всей своей массой, словно врастая в эту землю. Люки низкой широкой башни были распахнуты – несмотря на наличие кондиционера сейчас, в предрассветную пору, экипаж все же захотел вдохнуть свежего воздуха – и в проемах были видны головы танкистов в глубоких сферических шлемах. Ствол мощного орудия калибром сто двадцать миллиметров был развернут на север, туда, откуда должен был явиться враг. И первый снаряд уже ждал в стволе.

Штабная бронемашина М577А1, поставленная на гусеницы стальная коробка, утыканная антеннами, проползла по дну неглубокой лощины, приглушенно рыкая работавшим на пониженных оборотах двигателем. Из-под бронированной коробки корпуса, над которым топорщился целый лес антенн, мало что можно было увидеть своими глазами, а им генерал Элайджа Натаниэл Хоуп доверял больше, чем данным разведки и даже донесениям собственных офицеров.

– Водитель, стоп, – приказал командир полка. – Остановись здесь!

Сидевший за рычагами управления сержант ударил по тормозам, заставив многотонную командно-штабную машину, на которую сейчас замкнулось управление всем полком, замереть на месте. Распахнув люк, командующий Вторым бронекавалерийским полком выбрался наружу, увидев теперь позиции своего подразделения, торопливо готовившегося встретить удар русских моторизованных колонн, неумолимо надвигавшихся с севера.

– Генерал, сэр, это опасно, – предостерегающе произнес начальник штаба в спину своему командиру. – Наденьте каску, сэр!

– К черту! Чего бояться сейчас? Русские в нескольких часах марша отсюда, – отмахнулся Элайжда Хоуп, с наслаждением расправляя плечи – тело затекло от многочасового пребывания в тесноте десантного отсека штабной бронемашины, обеспечивавшей вполне сносную защиту, но не отличавшуюся излишним комфортом.

Штабная машина остановилась на переднем крае, точно между позициями танкового и разведывательного взводов, занявших рубеж на обратном склоне невысокого, будто приплюснутого великанской ступней холма. Справа грозно возвышалась громада танка "Абрамс", сейчас превратившегося в отлично защищенную огневую точку – экипаж этого М1А2 был готов встретить противника смертоносным огнем с заранее подготовленной позиции, простреливая из своего мощного орудия простершуюся на север до самого горизонта равнину. Немного дальше в ночной мгле смутно угадывались угловатые очертания еще трех танков, выстроившихся бок о бок, точно по линейке, обратив стволы орудий в одном направлении – на север.

– Командира батальона ко мне, – приказал генерал Хоуп, поднимаясь по склону холма на его гребень, туда, откуда все окрестности были видны, как на ладони, на много миль вокруг. – Срочно!

По левую руку от командира полка заняли позиции боевые разведывательные машины М3А2 "Брэдли", направив к горизонту тонкие стволы автоматических пушек "Бушмастер". Шесть бронемашин прикрывали участок фронта шириной чуть меньше полумили. Они тоже находились на обратном склоне холма, так что над вершиной его возвышались только массивные башни с бронированными коробами спаренных пусковых установок ракет "Тоу" на левом борту. Именно эти ракеты воплощали сейчас все невеликие надежды Элайджи Хоупа на успех в предстоящем столкновении – пушки "Брэдли" и даже мощные орудия "Абрамсов" обладали намного меньшей досягаемостью, а удержать противника на расстоянии и означало, по сути, одержать победу.

– Генерал, сэр, – следом за командиром полка поднимался затянутый в полевой камуфляж офицер, командир батальона, готовившегося нерушимым заслоном встретить здесь удар врага.

– Доложите о системе обороны, майор! Как вы расположили силы своего батальона?

– Сэр, я решил построить оборону в два эшелона, – без запинки ответил командир батальона, выглядевший напряженным, взволнованным, но отнюдь не перепуганным. – Три разведывательные роты расположены в первом эшелоне по фронту две мили, сэр. Мы знаем о положении противника благодаря воздушной разведке, а потому необходимости в боевом охранении нет, лучше сконцентрировать силы. Во втором эшелоне находится танковая рота, это мой резерв, сэр.

Второй бронекавалерийский полк оказался разбросан на довольно большой территории, рассеян по степи, будучи изначально придан повзводно и поротно наступавшим батальонам Десятой легкой пехотной дивизии. И теперь, несмотря на спешку, все силы так и не удалось еще собрать в кулак, но и один только разведывательный батальон представлял немалую мощь благодаря своим сорока одному танку "Абрамс" и тридцати восьми бронемашинам "Брэдли", усиленным шестью самоходными минометами калибра восемьдесят один миллиметр на шасси бронетранспортеров М113А1. Этого при должной удаче и поддержке с воздуха вполне могло хватить, чтобы отразить удар вражеского полка, и потому бойцы, занимавшие позиции на безымянном холме, не чувствовали страха, но только холодную решимость.

– Мы сумеем отразить атаку русских, – ободряюще произнес генерал Хоуп. – Линия обороны здесь уже достаточно прочна. Слева от вас занял позиции первый разведывательный батальон нашего полка, правый фланг прикрывает батальон Десятой легкой пехотной дивизии, так что у русских едва ли получится обойти наши фланги. А в тылу готовится к бою артиллерийский дивизион полка. Ну и, разумеется, нас все время будут поддерживать вертолеты и штурмовики. Противник превосходит нас численностью, но его солдаты измотаны долгим маршем и постоянными атаками нашей авиации. Они устали, почти потеряли веру в успех и держатся пока только на упрямстве. Нам нужно выдержать первый удар, пусть враг поймет, что оборона здесь прочна, и тогда он отступит, утратив всю свою решимость, если почувствует, что мы готовы стойко сражаться.

Батальон готовился к бою, судорожно вцепившись в гребень невысокого холма. А где-то позади, в нескольких милях за спинами едва сдерживавших нервную дрожь бойцов Второго бронекавалерийского маневрировали на степных просторах две дюжины самоходных гаубиц М109А6 "Паладин", расчеты которых ожидали приказа в готовности обрушить на врага огненный шквал. Град снарядов калибра сто пятьдесят пять миллиметров, забрасываемых мощными орудиями на тридцать километров, был способен очень быстро охладить пыл самого яростного противника, и понимание этого вселяло тень надежды в душу командира батальона, с уверенностью произнесшего: