Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 122 страниц)

– Что такое, лейтенант? – нахмурился командир Девяносто второго бомбардировочного авиакрыла.

– Для вас приказ, сэр, – поспешно ответил вестовой. – Больше мне ничего не известно. Мне приказано как можно скоре доставить вас к коменданту базы, сэр!

Полковник понимающе кивнул. Пожалуй, в глубине души он с самого начала понимал, что без малого три дюжины "Стратофортрессов", авиакрыло в полно составе, не станут гонять через океан лишь ради того, чтобы едва ли четверть экипажей могла выполнить по одному учебному пуску буквально по площадям. Но сейчас все, и неожиданная передислокация, и транспортник с грузом ракет, над которыми в таком напряжении колдовали техники, сложилось в ясную картину. Что ж, для чего же существуют военные летчики, как не для того, чтобы вести в бой доверенные им крылатые машины? Сам Колин Руперт был к этому вполне готов.

На авиабазе, расположенной едва ли не на краю света, бегали, запыхавшись, сотни людей, не имевших ни секунды свободной для отвлеченных раздумий. Но они не были единственными, кто оказался занят делом, важным, не терпевшим промедления, но не допускавшим и зряшной суеты – еще один человек, на которого внезапно свалился груз ответственности, вполне, в прочем, ожидаемый, не мог позволить себе ни мгновения праздных раздумий, действуя, точно неутомимый робот. Им оказался бригадный генерал Эндрю Стивенс, прибывший в Германию несколько часов назад.

Стивенс единственный представлял все смертоносное совершенство той картины, крохотные кусочки которой могли видеть сотни тысяч людей в форме вооруженных сил Соединенных Штатов. Вместе с группой офицеров, также прилетевших в Рамштайн из-за океана, генерал в эти минуты выслушивал торопливые доклады, которые поступали в командный пункт, разместившийся на крупнейшей американской военной базе на территории Европы буквально каждую минуту.

В изолированных от внешнего мира казармах, окруженных тройным кольцом постов, защищенных от вторжения с суши, с неба и даже из-под земли всеми возможными средствами, уже несколько часов кипела напряженная работа, непонятная большинству из тех, кто находился на огромной военной базе. И потому только генерал Стивенс, получивший особые полномочия от самого президента Соединенных Штатов, знал о причинах томительного ожидания тысяч моряков и летчиков, а также о том, чем оно могло закончиться.

В спешно развернутый в Рамштайне командный центр не начавшейся еще операцией, которой предстояло стать самой грандиозной и самой рискованной акцией американской армии за всю ее историю, если не считать, пожалуй, удара по японским городам в августе сорок пятого, стекалась информация из сотен источников. Данные со спутников, пролетавших над Восточной Европой и Атлантикой, с десятков разведывательных самолетов, с многочисленных кораблей и субмарин, минуя все промежуточные звенья, хлынули в штаб Стивенса могучим потоком, заставляя аналитиков до рези в глазах всматриваться в мониторы, изучая космические снимки и донесения всех существующих разведок.

Не выдерживала техника, и мощные компьютеры, обрабатывавшие весь этот массив информации, начинали "зависать", перегревшись от такой интенсивной работы. Люди глотали кофе и аспирин, едва держась на ногах. И только Эндрю Стивенс сохранял выдержку, став этаким гранитным утесом посреди бушующего моря.

В прочем, спокойствие это было обманчивым, лишь внешним, а на самом деле в сознании генерала, оказавшегося центром огромной паутины, кипела буря. Каждое новое донесение, каждый доклад, пришедший по линиям коммуникации из дальних уголков Европы и даже из океана, в корне менял ситуацию, заставляя спешно продумывать возможные ходы, искать альтернативы. Времени было исключительно мало, и это было одним из условий сохранения секретности, ибо утечка информации могла вызвать катастрофу. А потому приходилось в значительной степени импровизировать.

– Генерал, сэр, – один из офицеров отвлек Стивенса, непонимающе взглянувшего на своего подчиненного. – Прибыли самолеты "Найтхок" из Инжирлика, сэр, – браво отчеканил моложавый полковник – кажется, слишком молодой для своих звезд, – стоя навытяжку перед командиром. – Они только что совершили посадку здесь, в Рамштайне.

– Да, замечательно, – кивнул генерал. – Спасибо, Джим. Передайте аэродромным службам приказ начать проверку всех систем самолетов и подготовку их к вылету немедленно.

– Но, сэр, пилотам нужен отдых, – заметил офицер. Для него, как и для многих из тех, кто участвовал в подготовке к операции под руководством Стивенса, это была только сложная игра, очередные учения, пусть и весьма неожиданные и очень масштабные, судя по тому потоку данных, который приходилось обрабатывать этим людям.

– Выполняйте, полковник, – приказал Эндрю Стивен. – С каких пор, черт возьми, вам дали право обсуждать мои приказы? – Напряжение было слишком сильно, и порой генерал уже не мог сдерживать себя, хотя он никогда не считал нормой кричать на подчиненных, ведь от них и зависел, по большему счету, исход предстоящего действа, которое, в этом Стивенс не сомневался, состоится непременно, начавшись в ближайшие часы.

Полковник метнулся исполнять распоряжении, больше всего в этот миг будучи похож на пришпоренного скакуна, а Эндрю Стивенс вернулся к размышлениям. Сейчас мозг его по некоторым параметрам не уступал тем суперкомпьютерам, что находились на самой глубине простиравшихся под Пентагоном подземных лабиринтов. В сознании генералы сменяла друг друга с громадной частотой череда образов. Офицер начинал ощущать усталость, но знал, что если все пойдет так, как задумано, ему просто не придется еще долгие часы.

– Сэр, донесение от адмирала Бриджа, – торопливой скороговоркой произнес кто-то из сопровождавших Стивенса людей. – Его соединение на исходных позициях. Авиация готова взлететь немедленно, как только поступит приказ.

– Великолепно, – кивнул Стивенс. – А что слышно от Свенсона?

– Транспорты уже прошли две трети пути, – поспешно сообщил моложавый майор. – Они на траверзе Лиепаи, генерал.

Стивенс лишь молча кивнул. Все идет, как и задумывалось. Происходящее больше всего напоминало генералу грандиозную шахматную партию, и суета, происходившая сейчас, сопровождала только расстановку фигур. Однако, полагал Эндрю Стивенс, если сейчас поднапрячься, занимая исходные позиции, то потом придется приложить меньше усилий, ведь очень часто исход игры решает первый ход, который может привести к поражению, но может заставить противника совершить целую череду ошибок, в конечном итоге ведущих именно к его разгрому. Генерал Стивенс считал себя не худшим игроком, и верил, что правильно расставил свои фигуры.

– Что ж, – произнес, наконец, генерал, чувствуя, как усталость, вызванная напряжением последних часов, гнетет его, порождая в сознании пустоту. Этого нельзя было допустить, ведь предстояло сделать еще столь многое, и невероятным усилием воли Стивенс отмел прочь утомление. – Пора связаться Пентагоном.

Генерал Дональд Форстер, глава комитета начальников штабов, в это утро тоже не спал, и ему, пожалуй, было еще труднее, чем Стивенсу, ведь последний оказался целиком поглощен работой, не имея времени на посторонние мысли. А Форстер, просто терпеливо ожидавший вестей из-за океана, только и мог, что размышлять, в голову его постепенно начали закрадываться сомнения. Он был солдатом, он готовился к войне, жил ею и во имя ее, верно, но то, что они задумали, то, к чему так напряженно готовились, при этом сохраняя все в тайне до последнего мгновения, уже не было войной.

Самоубийство, вот как мог назвать это председатель комитета начальников штабов, фактически командовавший вооруженными силами страны, в отличие от министра обороны, больше выполнявшего административные функции и являвшегося лицом сугубо гражданским. Возможно, думал Дональд Форстер, именно это и мешало Джермейну а также прочим, тем, кто окружал президента, понять суть замысла и осознать опасность, которую он таил в себе. Но именно из-за того, что Форстер был солдатом, воином, искренне преданным своей стране, он сейчас делал все, дабы воплотить в реальность рожденный "стратегами" в Белом Доме замысел и исполнить его наилучшим образом. Просто он не привык сомневаться в приказах, а даже если и сомневался, то все равно выполнял их, следуя данной некогда присяге.

– Генерал, сэр, – от размышлений Форстера отвлек его адъютант, словно материализовавшийся на пороге кабинета прямо из воздуха. – Генерал Стивенс, сэр. Из Рамштайна.

– Переведите сюда, – приказал глава комитета начальников штабов. И, увидев на мониторе подергивавшееся полосами помех лицо своего заместителя, пребывавшего в эти секунды по другую сторону Атлантики, коротко спросил: – Есть новости, Эндрю?

– Доброй ночи, сэр, – произнесло, шевельнув губами. Изображение Стивенса. Расстояние, разделявшее собеседников, давно уже перестало быть помехой благодаря спутниковой связи и прочим новшествам двадцать первого века, хотя качество связи все же не было идеальным. – Да, новости есть. Мы завершили все приготовления. Все подразделения заняли свои позиции и готовы действовать!

– Противник по-прежнему не проявляет активности? – если произошла утечка информации, или чужая разведка оказалась чуть расторопнее, чем хотелось бы, в любое мгновение и Рамштайн и прочие базы, сейчас заполненные до отказа американскими солдатами и оружием, могли в любой миг превратиться в вихрь ядерного пламени. А затем та же участь должна была постигнуть и Вашингтон.

– Никак нет, сэр, – уверенно ответил Эндрю Стивенс. – Они ничего не подозревают. Полагаю, мы сумели добиться эффекта внезапности. Если последует приказ, мы начнем действовать в течение часа, и ничто не помешает этому.

– Все решится в ближайшие часы, вернее. Даже, счет идет на минуты, – вздохнул Форстер. Он понимал, что чем бы эта авантюра ни завершилась, последствия будут ощутимы для всех по обе стороны океана. – Что бы ни случилось, вам не придется долго ждать, Эндрю.

– Сэр, – прервал своего начальника Стивенс. – Нам удалось добиться внезапности, но мы не имеем решающего количественного преимущества. Только наш флот превосходит противника по всем параметрам, но он, прежде всего, будет заниматься нейтрализацией морских сил противника, то есть, фактически не примет участия в операции на начальном этапе. В воздухе же и, тем более, на земле наши силы и способности примерно равны. С учетом того, что перед нами стоит задача поразить как можно больше целей в первые часы наступления, мы не сможем обеспечить преимущество на каждом конкретном направлении удара.

– Кажется, в вашем распоряжении находится достаточное количество сил, – заметил Дональд Форстер. – Мы сконцентрировали группировку, вполне адекватную поставленным целям, генерал.

– Но если нужна гарантия победы, этого недостаточно, – возразил Эндрю Стивенс. – всегда и везде превосходство не только в качестве, но также и в количестве войск и техники было залогом победы, хотя и оно не всегда означало непременный успех кампании. В любом случае, даже воюя с Саддамом Хусейном, мы не начинали активные действия прежде, чем накопили на театре военных действия сопоставимые с противником силы, – напомнил генерал Стивенс своему начальнику, отчего-то недовольно нахмурившемуся. – И учитывая, что в оставшиеся часы невозможно перебросить на театры предстоящих боевых действий дополнительные силы, нужно сделать ставку на уничтожение инфраструктуры противника, и, прежде всего, его системы управления. Только полностью подавив связь, изолировав штабы и командные центры от подчиненных им подразделений, мы сможем добиться превосходства над противником.

Прежде русские просторы были важным оружием в схватке с любым агрессором, от Наполеона до Гитлера, и сейчас мы рискуем повторить участь полководцев прошлого, сэр. Да, у нас есть сотни боевых самолетов, десятки кораблей и тысячи крылатых ракет, но количество целей, которые необходимо уничтожить на порядок больше, чем при проведении подобных операций ранее, где бы то ни было. Необъятные просторы России поглотят наши эскадры и эскадрильи, если противник сумеет организовать отпор, а не побежит в панике после первого же выстрела.

Но русские просторы могут сыграть злую шутку и с самими русскими, если мы грамотно воспользуемся ситуацией. Их группировки разбросаны по огромной территории, и лишенные связи с командованием, предоставленные самим себе, они окажутся в изоляции, а мы сможем уничтожать их без суеты, перенося всю мощь с одного соединения войск противника на другое по очереди. Кроме того, лишенные информации о ситуации вокруг, русские солдаты впадут в панику, что вполне объяснимо. Их боевой дух упадет, и тогда, возможно, для окончательного разгрома нам не понадобится даже поводить полномасштабное наступление. Достаточно будет нескольких демонстративных акций сравнительно малыми силами, генерал, чтобы русские бросили оружие и прекратили сопротивление. Но для этого, повторяю, необходимо полнейшее подавление связи на всей территории страны.

– У вас есть все необходимые средства радиоэлектронной войны, Эндрю, – недовольно напомнил глава комитета начальников штабов. – И вы должны лишь грамотно распорядиться ими для достижения успеха.

Чем дальше, тем меньше генералу Дональду Форстеру нравилось то, что должно было произойти в ближайшее время. Весь замысел изначально был большой импровизацией, в значительной степени, основанной на везении, на случайности, и это претило профессиональному военному, кадровому офицеру, привыкшему всегда и везде действовать по четкому, проработанному в мельчайших деталях плану. И то, что его заместитель, непосредственно руководивший подготовкой к становившейся с каждой минутой все более вероятной операции, на ходу придумывал все новые изменения, попросту раздражало Форстера, хотя он и пытался убедить себя изо всех сил, что Стивенсу, находящемуся, так сказать, на переднем крае, виднее, что он в большей степени владеет информацией, и знает, что делает.

– Никак нет, сэр, если нужен гарантированный результат, причем в столь жесткие сроки, то имеющихся у нас средств недостаточно, – возразил меж тем сам Стивенс. – И потому я считаю необходимым включить в план удар по орбитальной группировке противника. Они, так же, как и мы, все большее предпочтение отдают спутниковой связи. А это означает, что уничтожив их спутники, тем или иным способом выведя их из строя, мы получим запас времени, достаточно большой, чтобы разбить их наземные группировки. Пока их командование будет думать, что случилось, пока найдут способ восстановить связь, им некому станет отдавать приказы. А потому, для большей уверенности в успехе, я прошу вас, сэр, получить от президента санкцию на применение ядерного оружия.

– Какого черта, Эндрю, – Форстер выпучил глаза от удивления. – Вы рехнулись? Именно на идее неприменения средств массового поражения мы и основывались, когда начали подготовку к этой акции. Для чего вообще нам нужно было тогда тащить в Европу столько дивизий, если теперь вы предлагаете нанести ядерный удар?

– Я не имел в виду применение ядерного оружия против живой силы или военных объектов противника, – спокойно пояснил Стивенс. – Вовсе нет, сэр. Но для подавления связи, для уничтожения спутников, в том числе и разведывательных, я предлагаю провести высотный ядерный взрыв на границе космического пространства. Электромагнитный импульс гарантированно выведет из строя орбитальные космические аппараты, и мы получим полную свободу действий.

– Но пострадают и наши собственные спутники, – заметил глава комитета начальников штабов. – В том числе, к примеру, и спутники навигационной системы, без которых мы лишимся того качественного преимущества, которым располагаем сейчас. Нет, – помотал он головой, – на это мы не можем пойти. Я уверен, что президент никогда не санкционирует использование ядерного оружия, и я лично поддерживаю его в этом. Однако, – добавил Форстер, – выведение из строя спутников противника действительно обеспечит нам превосходство на всех театрах военных действий, путь и недолгое, ведь остается еще радиосвязь, которую не так просто заглушить, и проводные линии, вовсе не подверженные действию помех. Предложение ваше, Эндрю, в любом случае вполне уместно, но мы прибегнем к иным средствам. Пришла пора испытать кое-какие разработки в деле, и сейчас для этого самый подходящий момент.

– Что ж, я рад, что мы пришли к единому мнению, – произнес Стивенс. – В таком случае, мне остается только ждать приказа, Дональд. Сообщите президенту, что мы готовы.

Генерал-лейтенант Дональд Форстер устало потер виски, чувствуя, как лоб наливается свинцом. Здесь, в Пентагоне, все лихорадило ничуть не меньше, чем в штабе самого Стивенса, хотя, быть может, суета эта и не была столь явной. Параллельно с Рамштайном в ведомстве Форстера шла обработка потока разведданных, не ослабевавшего ни на мгновение. Это делалось с единственной целью – выяснить, не подозревает ли что-нибудь противник, и, если так случится, отдать приказ на упреждающие действия, пусть даже и без распоряжения верховного главнокомандующего.

А Эндрю Стивенс, тоже чувствуя, как наваливается, лишая сил, усталость, откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Все, что только возможно, он сделал, и теперь остается лишь отдать приказ, тот самый, который, возможно, будет стоить жизни тысячам славных парней в военной форме американской армии и ему самому, если что-то пойдет не так. Стивенс знал, на что шел, когда там, на побережье штата Мэн, полтора месяца назад давал свое согласие на это совершенно безумный план, и сейчас он не собирался отступать. Вот только никак не удалось побороть в себе невесть откуда взявшийся страх.

– Генерал, сэр, – от осторожного оклика своего адъютанта Эндрю Стивенс вздрогнул, мгновенно открыв глаза. – Сэр, на связи Белый Дом, – с почтением произнес офицер.

Коснувшись консоли, бригадный генерал Стивенс увидел на мониторе президента Мердока. Эндрю Стивенс сразу понял, что сейчас скажет ему глава государства. Что ж, он ждал этого момента, и это даже хорошо, что ждать пришлось не слишком долго.

– Генерал Стивенс, – произнес Джозеф Мердок, и его слова, превращенные в поток электромагнитных импульсов, устремились через Атлантику, чтобы секунду спустя их мог услышать тот, к кому обращался президент. – Генерал, время пришло, – отрывисто вымолвил Мердок. – Русские начали боевые действия. Мы потеряли группу "Дельта", и одновременно адмирал Бридж сообщил, что в Норвежском море погибла субмарина "Мичиган". Ее уничтожили русские моряки. Они первыми напали на нас, и теперь нам не остается ничего иного, кроме как ответить на эту агрессию. Я назначаю вас командующим группировкой вооруженных сил Соединенных Штатов в Европе и приказываю немедленно начать операцию "Доблестный удар". Я жду от вас только победы, генерал.

– Да, сэр, – кивнул Стивенс. – Мы начинаем немедленно, господин президент!

Генерал Стивенс встал, одернув китель парадного мундира, и вышел на средину просторного зала, в котором уже много часов безраздельно хозяйничали офицеры из его штаба, отрезанные от внешнего мира спинами десантников из Восемьдесят второй дивизии, блокировавшими все подходы к ангару, с этой секунды становившемуся штабом военной операции.

– Джентльмены, попрошу минут вашего внимания, – голос генерала раскатами разнесся под сводами ангара, буквально забитого оборудованием, доставленным с континента на борту двух транспортных С-17А "Глоубмастер". Офицеры, секунду назад занятые своими делами, обращали взгляды к командиру, почувствовав. Что сейчас произойдет нечто особенное.

– Джентльмены, вы все отлично поработали, – произнес Стивенс неестественно твердым, вдруг ставшим безжизненным голосом. – Но это только начало, и мне понадобятся все ваши силы. Только что президент Соединенных Штатов дал добро на проведение операции "Доблестный удар", целью которой является установление полного контроля над Россией, в первую очередь – над ее арсеналом ядерного оружия и прочих средств массового поражения. Для этого у нас есть все, и нужна только воля к победе, чтобы добиться успеха, господа.

Нам с вами предстоит ближайшие несколько суток осуществлять руководство самой масштабной, самой грандиозной военной кампанией в истории нашей страны. Нам противостоит сильный и решительный противник, почти не уступающий по оснащенности и намного превосходящий нас в количественном отношении по всем основным видам вооружения. И перед нами поставлена задача сокрушить его в течение считанных дней, даже часов, поставить на колени, заставить признать свое поражение.

Необходимо уничтожить военную инфраструктуру русских, сломить моральный дух их солдат, но при этом свести к минимуму потери среди гражданского населения. Мы будем действовать так же, как и прежде, завоевав господство в воздухе и нанося массированные ракетно-бомбовые удары по ключевым объектам обороны противника. Но если в Ираке и Сербии на это уходили недели, то теперь у нас есть не более суток, после чего на территорию противника должны вступить наземные силы, задачей которых и будет установление контроля над всеми ключевыми объектами. Поэтому, джентльмены, ближайшие двадцать четыре часа будут для нас самыми напряженными, ибо мы должны сделать все, чтобы в этот краткий срок уничтожить оборону русских, лишить их воли к сопротивлению.

Многих из вас я знаю еще по иракской кампании, и испытываю к этим людям самое глубокое уважение, ибо там они проявили себя, как истинные профессионалы, мастера своего дела. Тех же, с кем мне не довелось работать прежде, мне также рекомендовали, как специалистов высочайшего класса. Я надеюсь, вы все понимаете, сколь сложная задача стоит перед нами, и сделаете все, чтобы решить ее. В любом случае, спустя сутки русскую границу перейдут первые механизированные и танковые подразделения, и к этому моменту следует принять все меры, чтобы расчистить им путь.

Командиры подразделений уже получили детально расписанные планы предстоящей операции, и нам сейчас предстоит координировать ее ход, вовремя принимая контрмеры в случае непредвиденных отклонений. Сейчас наступает время нашей авиации явить свою боевую мощь, которую так долго и с такими усилиями мы неуклонно повышали. Все цели на территории России разделены на три группы – красные, оранжевые и желтые. Цели "красной" группы должны быть поражены в течение часа после начала воздушного наступления, это объекты системы противовоздушной обороны, уничтожение которых развяжет руки нашим пилотам. Стационарные радары, аэродромы истребительной авиации, позиции зенитно-ракетных комплексов, все они должны быть выведены из строя. Сейчас русские не готовы к отражению массированного нападения, и мы можем застать их врасплох. Пусть летчики не жалеют бомб, пусть моряки расстреляют весь свой боезапас, все "Томагавки" до единого, но если мы не расчистим небо, то потери в воздушных боях и при последующих атаках наземных целей могут оказаться колоссальными. Русские, джентльмены, – это не иракцы или сербы. У них есть современные истребители, не уступающие лучшим нашим образцам, и есть опытные пилоты, готовые защищать свою страну.

В "оранжевую" группу включены командные центры русских, штабы, центры связи, словом, все, что обеспечивает управление войсками. Эти цели также являются важными и имеют решающее значение для успеха предстоящей наземной кампании. Все они должны быть уничтожены или выведены из строя в течение шести часов после начала операции. Русское командование строится на принципах жесткой централизации, поэтому, поразив указанные объекты, мы лишим противника управления, и сможем методично, уже без крайнего напряжения сил, уничтожать по отдельности их группировки, изолированные друг от друга.

"Желтая" же группа включает места дислокации наиболее боеспособных подразделений русской армии, которые, по оценке наши аналитиков, могут оказать действительно упорное сопротивление. Поэтому, прежде чем на русскую землю ступит хоть один наш солдат, десантник или морской пехотинец, все цели этой группы должны быть поражены. На это отводится двадцать четыре часа.

На большом мониторе, висевшем на стене по левую руку генерала, тем временем высветилась карта России, и отдельные ее части начли окрашиваться разными цветами. Калининградская область и большая территория Кольского полуострова, а также Кавказ налились тревожным красным цветом. Но большая часть территории страны оставалась нежно-зеленой.

– В зеленых секторах отсутствуют важные объекты военной инфраструктуры русских, – пояснил Стивенс. – нанесение ударов по этим зона категорически запрещены без санкции из Белого Дома. Еще раз напоминаю, джентльмены, мы должны не уничтожить Россию, а взять ее под свой контроль, после чего начать восстановление страны. И для этого нам необходима поддержка населения, поэтому побочные потери должны быть минимальными.

И, наконец, выделена особая, "белая" группа. Это объекты стратегических ядерных сил русских, и они должны быть нейтрализованы до начала массированного наступления, иначе, господа, мне искренне жаль всех нас. Нет сомнений, что русские, почувствовав угрозу, применят свое ядерное оружие, и мы должны лишить их этой возможности. Эта война будет вестись обычным оружием, и только им. Поэтому я приказываю немедленно передать команду действовать первому эшелону. Прежде, чем первая американская бомба разорвется на русской земле, мы должны быть уверены, что противник не сможет нанести ответный ракетно-ядерный удар.

В ближайшие часы, господа, наши моряки и военные пилоты должны показать все, на что они способны. Придется вести войну с мощнейшей армией мира, защищающей свои дома. Мы имеем опыт массированных ракетно-авиационных ударов, но то, что прежде растягивалось на многие дни, придется вместить по продолжительности в часы, ибо только так, не ослабевая напора ни на минуту, постоянно наступая, атакуя вновь и вновь, мы сможем сломить боевой дух противника. Но, в конечном итоге, исход всей кампании зависит от вас, тех, ко будет руководить действиями войск на земле, в небе и на море, направляя удары именно туда, где они дадут наибольший эффект. Мы должны осуществить план операции "Доблестный удар" не только предельно быстро, но и с наименьшими потерями.

Генерал Эндрю Стивенс обвел внимательным взглядом молча слушавших его офицеров, мгновенно посерьезневших после первых же слов командующего:

– Итак, джентльмены, вам все ясно? Прошу доложить о готовности, – потребовал генерал. – Связь со спутниками установлена?

– Да, сэр, – мгновенно ответил один из помощников генерала. – Сигнал устойчивый, помехи слабые. Мы видим все и вся на территории от Балтики до Урала. Они у нас как на ладони, сэр, – ухмыльнулся офицер.

– Что ж, отлично, – кивнул Стивенс. Время ожидания завершилось, отныне пришла пора действовать, и действовать нужно было немедленно. – Свяжитесь с первым эшелоном. Поднимайте Пятьсот девятое бомбардировочное крыло и "коммандос". Они начинают эту партию. Теперь все решают считанные минуты, господа, и наш с вами профессионализм. Так что действуем согласно разработанному плану, и да поможет нам Бог!

Офицеры бегом бросились по своим местам, спеша передать приказы. Каждый из них точно знал свои обязанности, знал, что и когда нужно сделать. Эндрю Стивенс подобрал себе отличную команду, и ни на мгновение не сомневался в любом своем подчиненном, в любом из тех, что собрались в этом ангаре на территории военно-воздушной базы Рамштайн.

Еще несколько секунд – и по каналам связи разойдется, словно нервный импульс, приказ, пронзив до основания организм военной махины, столь долго пребывавшей в напряженном ожидании. И двинутся, набирая ход, к русским берегам эскадры боевых кораблей, взмоют в небо армады нагруженных бомбами самолетов, чтобы устремиться через границу к давно выбранным и изученным целям, и уничтожить их в стремительной атаке. Придут в движение десятки тысяч людей в форме, на всем протяжении от Исландии до Турции, а также и те, что ждут сейчас единственного приказа на другом конце полушария, на просторах Тихого океана, тоже готовые ринуться в молниеносный и неудержимый бросок, к победе и только к победе.

Эндрю Стивенс, закрыв глаза, словно воочию увидел, как бегут по бетонному покрытию взлетного поля пилоты, придерживая большие шлемы, как взмывают они по приставным лесенкам в кабины своих крылатых машин. В их сердцах еще не угас боевой задор. Лишь несколько дней назад завершились маневры, где эти храбрые, подчас до безрассудства, парни одержали полную победу над условным "противником". И вот теперь им, еще не отошедшим от горячки боя, пускай и условного, но, подчас, не менее напряженного, предстояла схватка с настоящим врагом, живым, сильным, что бы и кто бы ни говорил. И главное, защищающим свои дома, свою страну, и, по большему счету, даже не думающему о политике и прочей шелухе, которая отлетает в то же мгновение, как прозвучит первый выстрел. Сам генерал Стивенс не решился бы прямо сейчас присуждать победу той или иной стороне, зная, как часто исход сражения, казалось бы, заранее предопределенный, зависит от множества мелочей, случайностей, предусмотреть которые, рассчитать, заложить в план, не под силу ни разуму человека, ни электронному "мозгу" любого суперкомпьютера.

Маховик войны набирал обороты, раскручиваясь, возможно, на первый взгляд, неторопливо, но так, что спустя неуловимо краткое время остановить его, замедлить бег уже будет невозможно. Генерал видел, пусть и внутренним взором, как сотни боевых самолетов отрываются от земли, оглашая все на десятки миль вокруг ревом работающих в форсажном режиме турбин и перемигиваясь мерцанием аэронавигационных огней. А там, на востоке, в панике мечутся люди, которые должны защищать границы своей страны. Они опоздали, они не заметили, не пожелали заметить столь явную угрозу. Что ж, им придется заплатить за беспечность, за самоуверенность, познав горечь поражения.

Но генерал знал, что задолго до того, как поднимутся в небо боевые эскадрильи, а корабли выйдут на исходные позиции для атаки, там, в тысячах километров от спокойно Германии, уже начнется бой. Пока пилоты, непривычно серьезные, прямо на взлетной полосе, облаченные в противоперегрузочные костюмы, будут выслушивать полетное задание от злых и нервных, как и всегда перед боевым вылетом, командиров эскадрилий, война уже начнется, идя одновременно на земле, в небесах и даже в безмолвии космоса.

Скрытое от посторонних глаз, оно будет жестоким, это первое сражение еще необъявленной войны. И от того, чем закончится эта схватка, ныне зависит не только исход кампании, но и судьба великой державы, для которой это поражение окажется не только первым, но и единственным. И никакой океан не спасет Америку от возмездия, если окажется, что он, бригадный генерал Эндрю Стивенс, допустил хоть малейшую ошибку. Война началась, и остановить ее отныне могла только победа… или полное поражение, которое станет настоящей катастрофой.