Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 117 (всего у книги 122 страниц)

Вереница армейских внедорожников сорвалась с места, вылетев на московские улицы. У них было не так много времени – противник, ошеломленный стремительной высадкой, быстро приходил в себя, и десантники понимали, что установленные на турелях на крышах "Хаммеров" пулеметы пятидесятого калибра не помогут в столкновении с русскими танками, которых хватало в Москве. Именно поэтому водители спешили. Пользуясь навигаторами спутниковой системы NAVSTAR-GPS, десантники кратчайшим маршрутом безошибочно продвигались к ближайшей точке входа в московские подземелья.

Десантники не медлили, привыкнув всегда, когда это только возможно, атаковать, и сейчас опережали противника. Защитники российской столицы еще приходили в себя, шевеля кулаками танковых рот и мотострелковых батальонов, а караван расписанных пятнами камуфляжа джипов мчался по улицам Москвы, не встречая и намека на сопротивление, а над головами бойцов, трясшихся в тесноте салонов, победно рокотали турбины американских истребителей, окончательно утвердивших свое господство в русском небе.

– Колонна – стоп! Всем на выход, – приказал командир роты, когда "Хаммеры", пролетев по опустевшим улицам российской столицы, оказались возле одной из станций метро. – На выход, живо! Оружие к бою! Сейчас мы вытащим русских ублюдков из их нор!

Чтобы проникнуть в правительственный бункер, где, как предположила разведка, укрылись те из высшего руководства России, кто уцелел после бомбежки, десантной роте пришлось добраться едва ли не до центра Москвы. Из своих "Хаммеров" солдаты видели приткнувшиеся вдоль обочин закопченные остовы бронемашин – пилоты "Страйк Иглов" и "Файтинг Фалконов", окончательно сокрушив противовоздушную оборону, устроили "свободную охоту", атакую одиночные цели и расчищая своим братьям по оружию кратчайший путь к цели.

– Sportivnaya, – ломая язык, прочитал щуплый сержант-азиат, невысокий, подвижный и стремительный, остановившись на пороге павильона станции "подземки". – Черт меня возьми!

– Вперед, вперед, – командир роты подгонял свих людей. – Мы спустимся прямиком в ад, парни, чтобы вытащить оттуда русских дьяволов! "По воздуху, всегда по воздуху" – вот наш девиз, вас этому учили с первых дней службы, так покажем, что нам нет равных и под землей!

Под звуки команд и грохот тяжелых ботинок по мраморным ступеням бойцы Восемьдесят второй десантной дивизии исчезали в сумраке подземелья, готовые огнем ответить на любую тень опасности. Лязгали затворы штурмовых винтовок, хрипло дышали настороженные солдаты, и в тот миг, когда просторный зал станции погрузился во тьму, судорога прокатилась по их рядам.

– Какого черта? Русские вырубили свет!

– Спокойно! Они знают о нас и так пытаются задержать, – со спокойно злостью произнес майор. – Всем включить ПНВ! – И офицер первым опустил на глаза укрепленные на каске очки ночного видения.

Тьма отступила, хоть и не рассеялась совсем. Мир предстал десантникам во всех оттенках зеленого, от почти черного, до бледно-салатового, но светлых оттенков становилось все меньше. Электронно-оптические преобразователи приборов ночного видения были способны тысячекратно усиливать естественный свет, но здесь, под толщей бетона, глубоко под мостовой, ему просто неоткуда было взяться.

– Включайте фонари! – продолжал командовать майор. – Universitet, – по слогам прочитал он надпись на указателе над погрузившейся во мрак платформой. Стрелка указывала как раз в черноту бездонного провала, источавшего почти осязаемую опасность. – Нам туда. Первый взвод в авангарде, третий взвод замыкает. Проверить оружие и снаряжение! Пошли, парни, пошли!

Яркие лучи копьями пронзили тьму, выхватывая из черноты подземелья стены, увитые проводами, щиты с объявлениями, настороженные, напряженные лица десантников. Тоннель метрополитена распахнул свою бездонную пасть, и в ней, взвод за взводом, исчезали бойцы Восемьдесят второй воздушно-десантной, без колебаний шагавшие в неизвестность. Шаги отчетливо звучали в безмолвии рукотворной пещеры, а произнесенные вполголоса, едва не шепотом команды, что передавались от человека к человеку, казались подобными грому.

– Всем быть наготове, – еще раз предупредил командир роты, чувствуя, как рифленья на рукоятке управления огнем и на цевье его компактного М4А1 врезается в ладони. – Поменьше шума! Они могут устроить засаду!

Десантники шагали по рельсам, озираясь, и пятна света метались по стенам тоннеля. Здесь перестало существовать время, и пространство жило по иным законам, нежели обычно. Но все заканчивается, и путь американским солдатам преградили массивные створки ворот, настоящий монолит, над которыми болтался погасший семафор.

– Взрывники, сюда, – голос майора исчез где-то в сумраке, отдаваясь эхом. – Расчистить путь! Мы у цели!

Саперы, тащившие за спиной огромные ранцы, набитые взрывчаткой и детонаторами, приблизились к воротам, сопровождаемые взглядами своих товарищей, не снимавших пальцев со спусковых крючков. Действуя почти без слов, подрывники быстро укрепили на поверхности створок несколько кумулятивных зарядов, способных прожечь полуметровый слой броневой стали. Присоединив идущие от взрывателей провода к подрывной машинке, саперы отступили на безопасное расстояние.

– Майор, сэр, все готово! Пусть люди отступят назад – в замкнутом пространстве взрыв может быть опасен для нас самих, сэр!

– Черт возьми, взорвите их к дьяволу!

Негромкие хлопки взрывов ударили по ушам десантников, заставив кое-кого болезненно вскрикнуть. Но ударной волны почти не было – вся энергии оказалась направлена только на преграду, и жгуты плазмы расплавили сталь, оставляя в ней похожие на язвы воронки. Одну из створок отбросило внутрь, швырнув на утопленные в бетонный пол рельсы, вторая опасно провисла, болтаясь на одной петле – вторую перебило взрывом. Стальная плита нависла над туннелем, точно нож гигантской гильотины.

– Вперед, пошли, – свирепо гаркнул пытавшийся скрыть собственный страх майор, первым бросаясь в непроглядную тьму, вбивая в нее узкий луч тактического фонаря, прикрепленного под цевьем своего карабина. – Живее, сукины дети!

Инстинктивно пригибаясь, десантники пробегали под болтавшейся "на соплях" створкой, держа встречавшую их молчанием тьму на прицеле штурмовых винтовок. Они преодолели еще немалое расстояние, пять, может, шесть сотен ярдов, прежде, чем из тьмы болидами полетели осветительные ракеты. Плюющийся искрами фальшфейер упал у самых ног командира роты, и тотчас мрак озарился бледными вспышками выстрелов, а безмолвие взорвалось визгом пуль.

Сотни людей, еще мгновение назад занятых каждый своим делом, порой опостылевшим до тоски, таким, когда можно не задумываться над каждым отдельным движением, вздрогнули разом, когда со всех сторон разом обрушился пульсирующий рев сирены. Сигнал тревоги наполнил нервной трелью тесные, слабо освещенные коридоры, пронизывавшие бункер, опутывавшие подземелье плотной сетью, а вслед за ним гулкие переходы огласила дробь шагов.

– Боевая тревога, – надрывались офицеры, которым вторили сержанты. – Всем получить оружие и занять боевые посты! Угроза нападения! Боевая тревога!

Подошвы армейских ботинок пружинисто ударяли в бетон, бросая вперед тренированные тела. Звучали отрывистые команды офицеров, от страха еще более злых, чем обычно. Солдаты в полном обмундировании, в касках с затянутыми под подбородком ремешками, в тяжелых бронежилетах, с полными снаряженных магазинов подсумками на правом боку и противогазными сумками – на левом, бежали вереницей, растворяясь в сумраке. Придерживая висевшие на плече АК-74, бойцы смотрели только перед собой, видя спину товарища и слыша хлеставшие в спины приказы своих командиров.

– Товарищ министр, тревога, – в тесный кабинетик Самойлова влетел генерал Вареников. С первого взгляда было видно, насколько он взволнован и бледен. – Противник проник в коммуникации. Американцы уже движутся по туннелям "Метро-2" и скоро будут здесь! Они идут за нами!

– О, господи!

Сердце, прежде колотившееся ровно и уверенно, вдруг сбилось с ритма, тревожно затрепетав, а затем застыв в ожидании. Самойлов, пошатнувшись, уткнулся спиной в стену, неловко схватившись за край низкого столика. Вареников, почуяв неладное, бросился к министру, подхватив того под руки и с необычной нежностью опустив в кресло.

– Что с вами? Воды? Врача?

Тяжело дыша, Аркадий Самойлов, чувствовавший, как грудь пронзает огромная игла, уставился перед собой, ничего не разбирая. Вся жизнь, словно в калейдоскопе, промелькнула перед глазами главы правительства. Не сразу он смог ответить не на шутку встревоженному генералу.

– Все кончено, – хрипло выдохнул Самойлов, по лицу которого, по вискам и щекам, стекали мелкие капельки ледяного пота. Отчаяние, неуправляемый животный страх подавляли волю, подчиняя себе все естество, наполняя жилы льдом вместо горячей крови. – Это конец, генерал! Мы проиграли, я проиграл, черт возьми! Я совершил предательство, надеясь, что это позволит стране избежать войны со всем миром. Я предал того, кто доверял мне, но сделал это из лучших побуждений. Я этого не хотел, видит Бог, не хотел!

Анатолий Вареников молча выслушивал излияния Самойлова, сохраняя непроницаемое выражение лица, но частый звук шагов, заглушавший хриплый рев сирены, заставлял спешить.

– Все должно было произойти не так, – словно извиняясь, зачастил Самойлов. – Я хотел мира, но вместо этого над Москвой летают вражеские самолеты, на улицах рвутся американские бомбы, и сейчас сюда ворвутся их солдаты. Это справедливо, генерал – измена должна быть наказана, каждому по делам его! И я заслужил такую награду. Все кончено, генерал!

– Какого черта?! Ничего еще не кончено. Янки ползут сюда по туннелям вслепую, и они захлебнутся в собственной крови, когда доберутся досюда. Рота охраны поднята по тревоге и уже занимает позиции. Сюда ведет не так много входов, мы перекроем все их намертво. Если американцы сунутся – мы прикончим их всех до единого, товарищ министр! Будем сражаться!

– Сражаться? Зачем?

– Да затем, что мы – люди, а не скот, – зло рявкнул командующий Сухопутными войсками. – И потому мы пойдем в бой, а не на бойню. У нас полно оружия и боеприпасов и есть сотня отлично подготовленных солдат, не считая обслуживающего персонала, вполне достаточно, чтобы этот бункер превратился в неприступную цитадель. Американцев здесь жалкая горстка, над головами – тысячи наших солдат, и нужно только немного времени, чтобы они были здесь. Отдельная дивизия Внутренних войск удерживает рубежи обороны в пригородах. Стоит только приказать – "дзержинцы" будут здесь. Генерал Греков увел Кантемировскую танковую дивизию к Питеру, но Таманская мотострелковая едва успела покинуть свое расположение, и вернуть гвардейцев в столицу – дело считанных минут. Мы раздавим американцев, главное – сдержать их сейчас, выиграв время. Я – офицер, солдат, и я буду там, где жарче всего! Потом решим, кто виноват, а кто прав, а сейчас есть только одно – враг, и с этим врагом я буду сражаться! Возьмите оружие и присоединяйтесь к нам – каждый боец, каждый ствол означают еще один шанс дождаться подмоги и выжить!

Анатолий Вареников откинул полу кителя и, заставив Самойлова вздрогнуть, рывком вытащил из кобуры вороненый восьмизарядный ПМ калибра девять миллиметров, припечатав оружие к столешнице широкой ладонью, рифленой рукоятью – к главе правительства. Премьер-министр под испытующим взглядом генерала невольно отдернулся, вжимаясь в спинку кресла, точно видел перед собой ядовитую змею, готовую к атаке.

– Сражаться? Это же смешно – горстка против скольких, дивизии, двух?! Безумие! Они уже победили, а мы проиграли! Враг уже в столице, разве что-то можно теперь изменить?!

– Смешно? – мрачно, с горечью и сарказмом переспросил Анатолий Вареников. – Что ж, господин министр, у вас будет возможность вдоволь посмеяться, когда мои парни будут умирать, пытаясь сдержать врага, – холодно усмехнулся он, увидев перед собой не правителя, умудренного опытом государственного деятеля, а испуганного человечка, трясущегося мелкой дрожью. И "господин" вместо более привычного "товарищ" только усиливало звучащее в каждом сове генерала презрение. – Мы доставим вам такое удовольствие. Я никогда не признаю поражение, пока жив, пока могу спустить курок!

По-уставному четко, как давно уже не ходил в силу своего звания, Вареников развернулся кругом через левое плечо, сделав шаг прочь из кабинета, но вдруг остановился. Одним движением оказавшись возле стола, генерал взял "Макаров", убирая его обратно в кобуру:

– Мне это пригодится больше, господин министр!

Самойлов, не проронив ни слова, проводил перепуганным взглядом вышедшего прочь генерала. Анатолий Вареников давно уже воевал по картам, сидя за столом, но прежде ему пришлось исколесить, наверное, все полигоны необъятной Страны Советов, доводилось побегать и пешком, с полной выкладкой намотав не одну сотню верст, и теперь еще тренированное тело не полностью обмякло и одрябло.

Главнокомандующий Сухопутными войсками России действовал, "на автомате", набросив поверх кителя тяжелый бронежилет, титановую кирасу, способную удержать даже выпущенную в упор автоматную пулю. Табельный девятимиллиметровый "Макаров" ощутимо оттягивал кобуру во все свои восемьсот десять граммов, а стоявший в дверях оружейной комнаты прапорщик уже подавал АКС-74 с примкнутым пластиковым магазином на тридцать патронов. Уже бросаясь вслед за умчавшимися к одному из выходов солдатами, Вареников засунул в брезентовый подсумок еще пару "рожков", пожалев, что не прихватил с собой еще и несколько гранат – в замкнутом помещении взрыв, дополненный волной осколков, производил чудовищные разрушения. В прочем, граната в таких условиях боя могла быть угрозой и для того, кто применял ее.

Солдаты, подстегиваемые воем сирен и командами офицеров, все злые, напуганные, растерянные, бежали по извилистым коридорам, протискиваясь через герметичные тамбуры, призванные защитить обитателей подземелья от ударной волны, радиации и отравляющих веществ. Не сразу они заметили присоединившегося генерала, но тот взмахом руки прервал удивленные возгласы:

– Бегом, бегом, на позиции! Не мешкать!

– Товарищ генерал, это опасно, – растерянно обалдевший от присутствия рядом офицера такого ранга пробормотал старший сержант, командир отделения, направлявшегося к одному из туннелей.

– Так почему же вы бежите не от противника, а навстречу ему? Отставить разговоры, сержант, бегом, живее! Нужно встретить янки на пороге!

Несмотря на колоссальные размеры подземного убежища, способного вместить тысячи человек, обеспечив их всем необходимым, пусть и по минимуму, на долгие недели и даже месяцы, внутри бункер был невероятно тесен. Чтобы продержаться здесь все то время, когда над головами бушует атомное пламя, необходимо очень и очень многое – запасы провизии, пусть и всего лишь армейский "сухпай", питьевая вода, топливо для генераторов и вентиляционных установок, и, конечно, немалый арсенал на случай, если сюда проникнут вражеские диверсанты. Именно поэтому свободного места было, наверное, не больше, чем на подлодке, и взвод, направлявшийся на указанный рубеж, протискивался сквозь узкие коридоры, перегороженные массивными дверями, призванными ослабить действие ударной волны, спасая тех, кто укрывается в самом сердце громадного сооружения.

– С дороги, посторонись, – рявкал сержант, заставляя расступаться бежавших навстречу солдат из подразделений обслуживания. – Прочь!

Узкий коридор, сдавливавший со всех сторон серыми стенами, вывел прямиком в туннель. Подошвы армейских ботинок загрохотали по залитому бетоном полу, в который были утоплены ведущие в неизвестность – на самом деле соединявшиеся с линией обычного "гражданского" метро – рельсы. Оттуда, из темноты, должен был появиться враг.

– Занять позиции, – сыпал командами сержант, рывком рванувший рукоятку затвора, досылая в ствол первый из тридцати патронов. – Оружие к бою!

Впервые за прошедшие минуты Анатолий Вареников ощутил волнение, поняв только сейчас, как сильно у него дрожат руки. Шероховатое цевье "калашникова" было готово выскользнуть из вспотевших ладоней, пот липкой струйкой стекал вдоль позвоночника, и рубашка, а затем и китель, набухли от влаги.

Со всех сторон доносилось хриплое дыхание, сухо клацали затворы, девять пар глаз впились в сумрак, скрывавший приближавшегося врага. Пулеметчик, держа наперевес РПК-74 с секторным магазином на сорок пять патронов, выступил вперед, расположившись по центру туннеля, а остальные бойцы встали ближе к стенам, держа оружие наизготовку.

– Отличная позиция, – усмехнулся Вареников, чуть ослабляя хватку на автомате и опуская ствол к полу. – Не обойти с фланга, не выйти в тыл! Будут напирать только в лоб!

– И мы их всех тут покрошим, козлов! – оскалился старший сержант, поддержанный одобрительным ворчанием своих бойцов.

– Нужно погасить все лампы, – предложил генерал, зная наверняка, что командир отделения примет любое его решение. – Любой, кто покажется оттуда – наш враг, не нужно видеть, в кого стреляешь. Приготовить осветительные ракеты, и разыщите где-нибудь пару мощных фонарей – ослепим ублюдков, когда покажутся!

– Есть, товарищ генерал армии!

Уверенная рука легла на рубильник, и укрепленные под сводом тоннеля и на стенах лампы, забранные металлической сеткой, погасли, заставив людей часто моргать, избавляясь от огненных кругов перед глазами. Нити накаливания тлели еще пару секунд, остывая, а затем все поглотила тьма.

– Ждать недолго, сынки, – бодро произнес командующий Сухопутными войсками, вселяя в бойцов уверенность. Пусть под его началом сейчас было всего восемь человек, а не армия целой державы, он оставался старшим по званию, генералом, тем, чьи приказы исполнялись беспрекословно, и чье мнение принимали, как догму. – Сейчас постреляем! Не расслабляться, сохранять тишину!

Вареников оказался прав, да иначе и быть не могло. Прошло не больше двадцати минут прежде, чем тьму вспороли лучи фонарей, метавшиеся по полу и стенам туннеля. Хотя противник пытался передвигаться скрытно, шорох множества шагов все равно показался оглушающим грохотом. Шепот на чужом языке, бряцанье амуниции – все это заставило бойцов Варенникова подобраться, направляя стволы АК-74 туда, где свет становился все ярче.

– Приготовились, – громким шепотом произнес Анатолий Вареников, плотнее прижимая к плечу приклад "калашникова" и мягко касаясь пальцем спускового крючка. – Валите всех, кого увидите!

Противник еще не был виден, и только свет фонарей, довольно тусклый, выдавал его приближение. Лучи уже почти дотянулись до отделения, застывшего на позиции, как вкопанное, когда генерал Вареников, чувствуя, как судорожно сжалось вдруг сердце, гаркнул на весь тоннель:

– Огонь!

Когда впереди сверкнуло пламя, и поток трассеров огненным дождем брызнул в лицо, командир десантной роты в один прыжок оказался у стены тоннеля, прижимаясь спиной, туго перетянутой ремнями подвесной системы, в гофрированный металл внутренней облицовки. Рядом повалился кто-то из бойцов, хрипя и дергаясь в конвульсиях, и в свете фонарей было видно, как из зияющих ран в груди толчками вытекает кровь.

Пули свистели в считанных дюймах от лица оцепеневшего майора, и позади звучали вскрики тех, в чью плоть впивались раскаленные кусочки свинца, от которых не спасали бронежилеты – даже если кевлар и выдерживал прямое попадание, энергия малокалиберной пули была такова, что внутренность несчастного превращались в кровавую отбивную.

– Ответный огонь, ответный огонь, – закричал майор, сам вскидывая карабин М4А1 и посылая в невидимого врага короткую неприцельную очередь. – Выключить фонари – русские нас видят! Пользоваться ночным видением!

Противник проявил терпение, застав десантников врасплох и теперь, укрываясь в темноте, вел дьявольски точный огонь, выведя из строя не меньше десятка бойцов за считанные секунды. Тактические фонари погасли, и сквозь очки ночного видения американцы теперь могли рассмотреть излучающие тепло силуэты вражеских солдат. Но сполна воспользоваться своим преимущество наступающие так и не успели – из тьмы с шипением вырвались мерцающие шары осветительных ракет, высвечивая четкие силуэты прижимавшихся к стенам тоннеля десантников, их казавшиеся неестественно бледными в этом мерцающем свете, искаженные гримасой ярости лица, а вслед ракетам устремился новый шквал пуль.

Грохот автоматных очередей оглушил, от пороховой гари, ударившей в ноздри, сперло дыхание, глаза резало от вспышек выстрелов и лучей тактических фонарей. Противники вели друг по другу шквальный огонь с каких-то ста метров, даже меньше, расстояния, ничтожного для того, чтобы промахнулся даже безрукий слепец, и еще меньшего для того, чтобы суметь уклониться от вражеского огня. Выпущенные в упор из АК-74 и американских М16А2 высокоскоростные малокалиберные пули не мог остановить кевлар бронежилетов, и даже титановые пластины оказывались слишком слабой защитой в этом бою. Прошло не больше трех секунд – хватило, чтобы полностью снаряженные магазины успели опустеть – а на ногах оставалось всего несколько человек. И одним из них по прихоти судьбы оказался Анатолий Вареников.

Командующий Сухопутными войсками остался жив, хотя вокруг собирала урожай ненасытная смерть. Генерал видел, как погибали его солдаты, как выпущенная в упор очередь отбросила назад пулеметчика, сбивая его с ног, чтобы тот больше не смогу подняться. Свинцовый шторм сметал пытавшихся остановить врага солдат, успевавших дать в ответ очередь, может быть, две, прежде чем раскаленный свинец впивался в их плоть.

– Суки! – Вареников страшно зарычал, вжав спусковой крючок до упора и чувствуя, как бьется в его руках захлебывающийся огнем "калашников", точно птица, рвущаяся на свободу из ненавистной клетки. – Суки!!!

Смерть обходила стороной генерала, тот сам стал идеальным орудием в ее руках. Чтобы опустошить магазин, расстрелять все тридцать патронов, Варенникову потребовалось всего четыре секунды, и он был уверен, что ни одна пуля не была потрачена впустую. Свинцовые конусы, разгоняясь до девятисот метров в секунду, прошивали легкие бронежилеты американских десантников, вспарывая их тела, а под ноги генералу с веселым звоном сыпались латунные цилиндрики еще горячих гильз.

– Все назад, – прохрипел Вареников, увидев, что рядом осталось всего лишь двое, два молодых парня, яростно поливавших врага огнем из своих АК-74. – Отходим! Назад, черт возьми!

Рассыпанные по дну тоннеля сигнальные ракеты, догорая, отбрасывали мерцающие блики, в которых чернели вражеские силуэты, а в них вгрызались нити трассирующих пуль, словно косой сметая американцев, суетившихся под кинжальным огнем. Фальшфейеры одновременно подсвечивали цели, облегчая работы бойцам Вареникова, и при этом слепили врага – даже столь слабого света хватало, чтобы приборы ночного видения превратились в бесполезные куски пластмассы.

Сгустившийся впереди сумрак озарился яркой вспышкой, и пулеметная очередь огненным бичом хлестнула по припавшим на колено стрелкам. Генерал видел, как одного из парней, не дрогнувших перед лицом наступавшего врага, сбило с ног, отшвырнув к стене, когда в него угодило разом не меньше десятка пуль калибра 5,56 миллиметра.

– Ложись, – крикнул Вареников единственному уцелевшему бойцу, автомат которого захлебывался огнем. – Падай, мать твою!

Вареников сбил с ног солдата, собою закрывая его от летевших из дальнего конца тоннеля пуль. Американцы, чувствуя, что ответный огонь ослаб, палили из всех стволов, видимо, подтягивая все новые силы и медленно, но верно продвигаясь вперед. Пулеметчик, скрываясь в сумраке, бил длинными очередями, прижимая защитников подземной "цитадели" к полу, не давая не то, что прицелиться, просто поднять голову.

– Назад, – приказал Вареников, подталкивая своего напарника. – Ползком, ползком, парень! Высунешься – янки голову на раз отстрелят!

– Сука, – взглянув туда, откуда тянулись нити пулеметных трасс, прошипел солдат, елозя локтями и коленями по усыпанному стреляными гильзами бетону. – У него лента, у падлы!

– Я сказал, назад! Собери магазины, и отходим! Нам вдвоем их не удержать!

В одну очередь генерал выпустил по метавшимся впереди теням остатки патронов, опустошив магазин, и тотчас сунул руку в подсумок на боку убитого сержанта, нашарив там липкий от крови рожок – командир отделения погиб вторым, едва ли успев израсходовать и один магазин. Что ж, он продолжил бой и после смерти, дав уцелевшим лишний шанс выжить.

– Твари! – Анатолий Вареников поднялся на колени в тот миг, когда пулемет впереди умолк. Палец вдавил спусковой крючок до упора, и автомат в руках генерала задергался, плюясь огнем. Вареников видел, как его пули срезали сразу двух вырвавшихся вперед американцев, сметая их свинцовой волной.

Они не поворачивались к американским десантникам спиной ни на секунду – только лицом, куда взгляд – туда и ствол, харкающийся раскаленным металлом. Пули летели в обе стороны, с визгом рикошетируя от стен тоннеля, покрытых металлом, и нельзя было угадать, откуда придет смерть, мчащаяся быстрее звука. Анатолий Вареников, успевший подобрать несколько полных магазинов, не жалел патронов, и ствол его автомата уже отчетливо заалел во тьме подземелья, раскалившись за эти несколько наполненных яростью минут. Впереди мерцали вспышки выстрелов, свистели пули, и не сразу Вареников понял, что уже идет один.

– А, черт! – Генерал замер над распластавшимся телом бойца, которому снесло полголовы очередью, скорее всего, выпущенной наугад, может, в приступе страха, на настигшей свою нечаянную цель. – Ублюдки американские!

Анатолий Вареников готовился к этому бою всю свою жизнь, с той самой секунды, как впервые в восемнадцать лет на его плечи легли погоны рядового, и теперь он видел перед собой живых американцев, врагов, которых можно и нужно было уничтожить. Пусть он остался один против, возможно, нескольких десятков, это ничего не меняло. Задержать врага на считанные минуты, чтобы за его спиной успели занять позиции его соратники, встретив прорвавшегося врага шквалом огня – такова была сейчас цель.

Пригибаясь, опускаясь на колено, вновь вскакивая, отбегая назад на несколько шагов, и все это время, не переставая стрелять, генерал Вареников медленно пятился под натиском врага, наверное, и не подозревавшего, что ведет бой с единственным противником. Патронов уже было на счет, и теперь командующий экономил боеприпасы, стреляя короткими очередями.

– Тридцать три, тридцать три! – приговаривал он, с последним звуком отпуская спусковой крючок – проверенный способ контролировать расход патронов не подвел, каждая фраза означал два-три выстрела, достаточно, чтобы "прижать" еще одного янки, не сбив при этом прицел.

Очередная фигурка впереди повалилась на пол, нелепо вскинув руки и волчком завертевшись вокруг своей оси. Вареников радостно взревел, и упустил тот миг, когда к нему по полу покатился гладкий шар ручной гранаты.

– М-мать! – выдохнул Анатолий Вареников, отшатываясь назад.

Черный с белыми надписями на чужом языке по бокам сгусток смерти остановился шагах в пяти, и генерал, вложив в этот бросок все силы, отскочил назад как раз в тот миг, когда грянул взрыв, заливая весь мир пламенем.

Командир десантной роты яростно тряс головой, пытаясь прогнать звон в ушах. Переда глазами вспыхивали сверхновыми звездами яркие пятна, застившие взор, по верхней губе струилась соленая кровь, голова гудела, но руки по-прежнему крепко сжимали оружие.

– Какого дьявола?! Кто бросил гранату? Отвечать!!!

Вырвавшихся вперед десантников посбивало с ног, и сейчас они поднимались, пошатываясь, пытаясь отыскать в темноте потерянное оружие. В довольно узкой трубе тоннеля взрыв всего одной гранаты М67, всего сто восемьдесят четыре грамма взрывчатки, произвел чудовищный эффект. Легкие осколки быстро потеряли скорость и убойную силу, но ударная волна прокатилась на десятки ярдов, так что разом едва не целый взвод получил контузии.

– Кретины! Гребаные идиоты! – не переставая ругаться, майор упорно шел вперед, переступая через тела русских солдат: – О, Господи, мальчишки, ведь это же мальчишки!

На офицера смотрели юные лица, застывшие в гримасе боли. смерть застигла принявших неравный бой русских солдат в самых неожиданных позах. Двое бойцов полусидели, прислонившись спинами к стене тоннеля и склонив головы на грудь, точно устали и решили немного передохнуть. Посреди тоннеля распластался пулеметчик, из-под сочащегося кровью тела которого был виден ствол легкого пулемета РПК-74, словно боец собою пытался защитить оружие.

Жалкая горстка, ничтожный заслон смог сделать многое, выиграв время достаточное, чтобы впереди им могли приготовить славную встречу. Майор с горечью вздохнул – эти дети, восемнадцатилетние юнцы, которых не делали грознее с виду ни камуфляж, ни оружие, погибнув, смогли захватить с собой дюжину его бойцов, настоящих профессионалов, задержав движение всей роты, заставив понять, что враг еще силен и готов сражаться.

– Фанатики, – презрительно бросил, точно выплюнул, пробегавший мастер-сержант, взглянув на трупы русских солдат. – Безумцы! Они уже проиграли войну, глупцы, но им все равно не терпится сдохнуть!

– Не безумцы, сержант – патриоты, – жестко произнес командир десантников. – Настоящие патриоты. И, черт возьми, великолепные солдаты! Они получили приказ и исполнили его, хотя могли сложить оружие и тогда остались бы живы. Если так будет драться каждый русский из тех, что ждут нас впереди, эта война не закончится еще очень долго!

Рота, понесшая потери, продолжала двигаться вперед, и грохот шагов эхом метался в тесноте туннеля. Еще один русский привлек внимание майора – крепкий мужчина едва заметно пошевелился, как раз когда офицер пробегал мимо. В свете фонаря золотом блеснули погоны и шитье на воротнике, и майор понял, что перед ним не простой солдат. Никакого камуфляжа нет и в помине – тяжелый бронежилет этот русский надел поверх кителя, но оружие, десантный "калашников" со складным прикладом, было при нем.

– Чертов русский! Еще жив?!

Командир роты покосился на десантника, нервно теребившего винтовку М16А2, и выжидающе уставившегося на майора. Русский генерал, непонятно что забывший здесь, действительно был еще жив, но это ненадолго – граната взорвалась слишком близко, осколки буквально изрубили все, что не было защищено титановой "кирасой" бронежилета. Враг, лежавший в луже собственной крови, слабо шевелился, и, вдруг открыв глаза, рванулся к автомату. Его рука коснулась оружия, но пальцы, запачканные в крови, лишь скользнули по цевью, а второго шанса американский майор уже не дал.