Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 122 страниц)

Глава 8

Тбилиси, Грузия – Чечня, Россия

19 мая

Пульсирующая точка медленно ползла по электронной карте, повторяя в точности каждый изгиб горной дороги, тянущейся от черноморского побережья на северо-восток, к самой границе России. На самом деле скорость движения была весьма внушительной – без малого сорок миль в час, но для тех, кто был скован нетерпением на передовом командном пункте операции «Доблестный удар», все происходило до безумия медленно. Где-то там, среди ущелий, в теснинах меж горных склонов, упорно продвигался к границе со вдруг ставшей враждебной страной Третий легкий бронекавалерийский полк в полном составе. Бронеколонны, растянувшись на много миль, стальными змеями придвигались к рубежу, тому самому, за которым для тысяч бойцов должна была начаться война.

Стиснув кулаки, генерал Мэтью Камински не отрывал взгляда от монитора, установленного прямо на летном поле столичного аэропорта, под брезентовым тентом, защищавшим, разве что, от солнечных лучей, все более жестоко жгущих кожу с каждым днем, приближавшим заброшенных за тысячи миль от родины солдат к лету. Полк, брошенный в наступление сходу, едва успев разгрузиться на пирсах Поти, будет на рубеже атаки точно в срок, но тем парням, что трясутся сейчас по горным дорогам Грузии в тесноте боевых отделений танков "Абрамс" и бронемашин "Брэдли", предстоит вступить в бой далеко не первыми.

– Генерал, сэр, – браво гаркнул один из офицеров, суетившихся под тентом командного пункта, уже много часов пребывавшего в лихорадочном состоянии. – Воздушный эшелон пересек границу России. Время подлета – не более тридцати минут. Сопротивления русские не оказывают, сэр!

Всего полчаса, или даже чуть меньше – и десант, бойцы Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, высадится на головы ошарашенному врагу, на летное поле грозненского аэродрома. Всего полчаса оставалось, прежде чем нога американского солдата здесь, на Кавказе, ступит на землю врага.

– Наземные группы? – процедил, стараясь скрыть дрожь в голосе, Камински.

– Выйдут к границе через шесть часов, сэр, – немедленно сообщил офицер. – Бригадный генерал Хоуп вышел на связь, он сам готов доложить обстановку.

По знаку адъютанта изображение на одном из мониторов сменилось, и собравшимся на командном пункте офицерам предстал Элайджа Хоуп. Тактический Интернет творил чудеса, позволяя видеть собеседника за сотни миль, сквозь толщу брони командно-штабной машины М577А2, ползущей к границе в общей колонне, в клубах пыли, поднявшейся на всем протяжении пути, уже пройденного полком.

– Как обстановка, Элайжда, – не тратя время на лишние формальности, спросил Камински, исподлобья уставившись на командира Третьего бронекавалерийского полка. – Где находятся твои бойцы?

– Первый батальон выйдет к границе через два часа. Мои парни готовы атаковать с ходу, если им обеспечить поддержку с воздуха. Но для сосредоточения всего полка понадобится больше времени, Мэтью. Продвижение затруднено плохим состоянием дорожной сети. Колонны растянулись на десятки миль, водители вынуждены ограничивать скорость, чтобы не сорваться в пропасти. Дьявол, мы здесь, точно в мышеловке. Если русские что-то заподозрят…

Мэтью Камински кивнул, и бригадный генерал Хоуп не стал договаривать. Если противник распознает угрозу, ущелья, по дну которых пылят механизированные колонны, превратятся в море огня, братскую могилу для сотен солдат и офицеров. Стремительная атака с воздуха, которую нет возможности ни отразить, ни предупредить, заметив заранее стелющиеся над самыми горами штурмовики – и наступление сорвется, не начавшись.

– Генерал, сэр, – внимание Кмински отвлек один из штабных офицеров. – Сэр, вертолеты в пяти минутах от зоны высадки. Сопротивления со стороны русских по-прежнему нет. Мы уничтожили их противовоздушную оборону. Наши парни почти на месте!

– Пусть начинают высадку, – отрывисто вымолвил командующий Десятой пехотной дивизией. – Приказываю занять плацдарм и удерживать его любой ценой до подхода наземных сил. И да поможет им Бог!

Генерал Хоуп, находившийся в чреве командирской машины М4, упорно продвигавшейся к границе, слышал слова Камински и понял, что этот приказ был обращен и к нему тоже. Через считанные минуты десантники вступят в бой, оказавшись в окружении врага, пусть растерянного, но все еще сильного, с пулеметами против тяжелой бронетехники. Им предстоит сражаться еще много часов, прежде чем танки войдут в Грозный, чтобы окончательно закрепить успех. Одному Богу известно, сколько из тех парней, что мчатся сейчас над русской землей в десантных отсеках вертолетов, суждено будет дожить до этого момента. И ему, Элайдже Хоупу, предоставлена возможность спасти жизни хоть кому-то из тех храбрецов, что первыми схлестнутся с русскими.

Волна геликоптеров появилась над Грозным точно в срок, и экипажи десятков вертолетов, мчавшихся к цели, смогли во всей красе оценить работу своих товарищей по оружию, нанесших первый удар по позициям противника, расчищая путь десанту.

Чтобы выйти к цели, сегодня оказались не нужны ни спутниковая навигация, ни даже обычные карты. Эд Танака со своего кресла, возвышавшегося над местом оператора вооружения, за много миль разглядел впивавшийся в серое небо столб дыма, огромной колонной, непрерывно дрожавшей и менявшей свои очертания, вздымавшегося в небо над столицей Чечни. Пилоты истребителей сделали свое дело, разрушив оборону противника внезапной атакой. Пришел черед десантников.

– Команда Браво, внимание, – произнес Танака. – Наша задача – зачистка зоны высадки для парней из Сто первой. Огонь по русской авиабазе неуправляемыми ракетами! Пуск!

В эти секунды пилоты каждого из шесть дюжин "Апачей", главной ударной силы Двести двадцать девятой бригады армейской авиации, оказавшейся ныне на острие удара, услышали такой или подобный приказ. И потому, когда развернувшиеся редкой цепью геликоптеры были уже всего в полутора милях от цели, лучше всяких маркеров помеченной дымом множества пожаров, из-под крыльев их, из цилиндрических блоков, вырвались, веером расходясь вниз и в стороны, огненные стрелы ракет FFAR.

На подходе к цели, уже содрогнувшемуся от тяжелой поступи рока Грозному, воздушная армада, триста шестьдесят геликоптеров, распалась, разделяясь на эшелоны. Вперед устремились юркие OH-58D "Кайова" и новейшие ARH-70A "Арапахо", при своем сугубо мирном обличье тоже способные кусаться, да еще как – каждая из винтокрылых машин, невесомой мошкарой мчавшихся в первых рядах громадной стаи, несла пару блоков неуправляемых ракет или по четыре противотанковых снаряда "Хеллфайр". И сейчас их арсенал тоже пришел в действие. Но на острие удара все же оставались "Апачи", тяжеловесные, закованные в прочную броню, настоящие летающие танки, взахлеб плевавшиеся семидесятимиллиметровыми ракетами. Штурмовые вертолеты шли в верхнем эшелоне, и дымные следы сотен выпущенных единым залпом ракет протянулись над несущими винтами множества десантных вертолетов UH-60A "Блэк Хок", час которых был уже близок.

– Не жалеть огня, парни, – приказал Эд Танака, чувствуя странное наслаждение при виде того, как земля впереди окутывается рваными пятнами взрывов. – Не давайте этим чертовым ублюдкам поднять головы, пока наши десантники не окажутся на земле. Уничтожайте все, что видите!

Из кабины девятитонного AH-64D "Апач Лонгбоу" было отчетливо видно, как по летному полю прокатился настоящий огненный вал, цунами, сметавшее все на своем пути. Сотни ракет обрушились на растревоженную авиабазу, и землю покрылась сплошным ковром взрывов.

Метавшиеся там, внизу, люди, тщетно пытавшиеся отыскать укрытие, натыкались только на пламя и хлещущие в лицо осколки, с легкостью пронзавшие плоть, и даже стальные борта бронемашины не всегда могли быть надежной защитой. Кроме ракет М229 с фугасными боеголовками в подвесных блоках "Апачей" и "Кайов" нашлось место и для М267 с кассетной боевой частью, представлявшей малокалиберные кумулятивные боеприпасы, а также и для М255Е1, каждая из которых несла больше тысячи легких, почти невесомых стрелок, казавшихся не более опасными, чем швейные иголки, но при взрыве разгонявшихся до громадных скоростей, пронзая плоть, точно масло. Секущий стальной ливень прошел по летному полю, и едва ли кто-то, не успевших укрыться, смог пережить его, оказавшись под смертоносным градом.

Дымные следы ракет еще не успели растаять, когда вслед неуправляемым снарядам, едва не обгоняя их, уже умчались разведывательные вертолеты, обрушившие на изрытую воронками, усеянную трупами землю новый поток свинца. А оттуда, с аэродрома, казалось, уже переставшего существовать, из самого средоточия хаоса, навстречу низко летящим вертолетам ударила зенитная артиллерия.

– О, дьявол, – воскликнул уоррент-офицер Мерфи, увидев, как огненные трассы буквально распилили "Кайову", неосторожно опустившуюся слишком низко. – Черт возьми!

– Проклятье, это "Шилка"! – чувствуя, как холодеет в груди, произнес Танака. Капитану прежде не доводилось испытывать на себе смертоносную мощь русского зенитного орудия, но он сомневался, что даже броня его "Апача" сможет долго сопротивляться ударам разогнанных до тысячи метров в секунду снарядов. – Уничтожить ее! Выпустить "Хеллфайры"!

Шквал снарядов, рвущих небо, заставил пилотов в страхе разворачиваться, спеша уйти из зоны обстрела, но мерцающие нити трассеров не только наводили ужас – они лучше всякого маркера выдавали положение цели. Танака, взявший на себя управление оружием, просто повернул голову, ловя в перекрестье прицела нашлемного индикатора самоходную установку, медленно выползавшую из-за каких-то строений, и тотчас в ее борт вонзился невидимый луч лазерного целеуказателя.

– Огонь!

Противотанковая ракета AGM-114K "Хеллфайр", выпростав огненный хвост, сорвалась из-под крыла "Апача", пикируя на цель. "Шилка" находилась намного ближе, чем составляла дальность полета управляемой ракеты, система наведения которой намертво впилась своим "взглядом" в пятно лазерной указки, манившее ее, словно зачарованную. Несколько секунд – и ракета боднула борт самоходного орудия. Детонатор привел в действие восьмикилограммовую кумулятивную боеголовку на точно рассчитанном расстоянии, и тонкий, точно волос, луч огня легко пронзил броню, мгновенно увеличив температуру в заброневом пространстве на сотни градусов.

Удар был мгновенным, смерть – неотвратимой и по-своему милосердной. Расчет "Шилки" не успел ничего почувствовать, погибнув почти мгновенно. Второй заряд тандемной боеголовки "Хеллфайра", предназначенной для уничтожения тяжелых танков, в том числи и оснащенных "реактивной броней", сработал зря – для него целей уже не осталось.

– В десятку, командир, – с явным облегчением воскликнул Мерфи. – Прямое попадание! Черт, эти русские, должно быть, даже не поняли, кто в них стрелял!

Тем временем "Блэк Хоки", битком набитые десантниками из Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, уже подошли к летному полю. Один за другим геликоптеры прижимали свои плоские "тела" к еще не остывшему от взрывов бетону, рассыпая вокруг бойцов, с высоты в четыре тысячи футов казавшихся всего лишь мелкими точками. Первая волна десанта, три из девяти батальонов, ровно столько, сколько можно было перебросить в один вылет всех приписанных к Сто первой дивизии винтокрылых машин, оказалась на земле, и не было теперь силы, способной заставить десантников отступить.

Пол десантного отсека внезапно ушел вниз, и к горлу подкатил липкий ком, но полковник Эндрю Макгуйар справился с собственным страхом. На миг офицеру показалось, что «Черный Ястреб» подбит, что вертолет уже падает к земле, чтобы превратиться в груду искореженного металла, чудовищный склеп для полудюжины десантников и двух членов экипажа, отделенных сейчас тонкой переборкой кабины. Но это просто пилот, то ли из спешки, то ли пытаясь продемонстрировать свою лихость, слишком круто увел геликоптер в пике, спеша скорее достигнуть земли.

– Сержант, к пулемету, – приказал Макгуайр, передергивая затвор карабина М4А1 и досылая в ствол первый патрон из трех десятков, что дожидались в пластиковом магазине. – Расчисти нам посадочную площадку!

– Есть, сэр, – бравый сержант вцепился обеими руками в шестиствольный пулемет, установленный в проеме по левому борту "Блэк Хока", нажав кнопку питания. – Мы прижмем этим русским кишки к заднице!

Батальону, которым командовал полковник, выпала большая честь, и еще больший риск первыми высадиться на русскую землю. Шестьсот восемьдесят солдат и офицеров, те, кто оказался на острие удара, должны были первыми сойтись с противником, буквально посыпавшись ему, как снег на голову, ошеломленному, растерянному, в тот самый миг, когда командиры утратили, пусть на считанные минуты, управление своими подразделениями, когда солдаты, ожидая приказов, остаются на месте, один за другим умирая под шквальным огнем вертолетов боевой поддержки.

Почти сотня вертолетов разом ушла на снижение, опускаясь на летное поле, и Макгуайр хотел стать первым, кому доведется вступить в ближний бой с тем противником, о котором офицер, как и большинство его сослуживцев, думал если не со страхом, то с уважением, пусть это и не принято было показывать на публике. Не пуская крылатые ракеты за сотни миль, не сбрасывая бомбы едва ли не из стратосферы, а сойдясь с врагом грудь на грудь, видя его лицо в прорези прицела своей винтовки, полковник хотел выяснить, кому же суждено считаться лучшим солдатом в этом мире.

– Рота "Альфа", внимание, – прокричал в микрофон портативно рации полковник. – Зачистить зону высадки, обеспечить огневое прикрытие для роты "Браво". Рота "Браво", приготовиться! У вас пять минут до высадки! Пошли, парни! В атаку!!!

Вертолет еще висел в десятке метров над землей, покачиваясь в восходящих потоках горячего воздуха, когда сержант-пулеметчик открыл огонь. Шесть стволов "Минигана", объединенные во вращающемся блоке, приводимом в действие электродвигателем, выплюнули щедрую порцию свинца. Пулемет М134 выстреливал каждую секунду по тридцать патронов – и это при минимальном темпе стрельбы, выбранном исключительно ради экономии боеприпасов – стальной метлой смахивая все, что могло оказаться менее тысячи ярдов.

Возможно, сержант и впрямь увидел противника, а, может быть, у него просто дрогнула рука. Неважно. Полковник даже не думал о том, что каждая ушедшая сейчас в пустоту, мимо цели пуля умножает их шансы на поражение спустя, возможно, считанные минуты, когда враг все же опомнится. Сейчас все, от командира батальона до последнего рядового, были на взводе, нервная дрожь колотила каждого, и трудно было сохранять хладнокровие, зная, что вскоре твоя жизнь может попросту завершиться.

– Приготовились, – приказал своим бойцам, офицерам штаба батальона, высаживавшегося, вопреки логике, в первых рядах, полковник. – Оружие к бою, джентльмены! Видит Бог, нам сегодня потребуется вся наша выучка, если кто-то из вас желает дожить хотя бы до заката!

В тот миг, когда шасси вертолета коснулись бетонного покрытия, полковник загнал в зарядную камору пристегнутого к карабину подствольного гранатомета М203 тупоносую сорокамиллиметровую осколочно-фугасную гранату М406, и первым, показывая всем бойцам собственное презрение к смерти, шагнул прочь из чрева "Ястреба". Макгуайр приземлился на обе ноги, перекатился через плечо, стараясь сберечь от повреждений карабин, выпрямился, припадая на правое колено, и вскинул оружие, крепко прижимая приклад к обтянутому камуфляжем и кевларом плечу. А следом за ним из чрева геликоптера сыпались его офицеры, занимавшие оборону по периметру зоны высадки. Во все стороны грозно щерились стволы автоматических карабинов, из-под половины которых тупо скалились подствольные гранатометы, готовые выбросить в лицо противнику шквал огня.

Разгрузившись, "Блэк Хок" поспешно ушел вверх, удаляясь от земли, чтобы на смену ему явился другой геликоптер, внутри которого еще находились десантники. Летное поле оказалось неожиданно тесным для десятков винтокрылых машин, и экипажи спешили, пытаясь выполнить задачу как можно быстрее, чтобы даже на секунду не задерживать своих товарищей, еще только ждавших очереди. В небе над грозненским аэродромом закрутилась настоящая карусель – одни вертолеты буквально падали на взлетные полосы, рассыпая вокруг десантников, другие взмывали в зенит, и над всем этим кружили машины огневой поддержки, грозно наставившие вниз стволы пушек и обтекатели висевших под плоскостями ракет.

Волна за волной, геликоптеры ныряли к дымившейся земле, высаживая увешанных оружием бойцов. Каждый, в том числе и полковник Макгуайр, поверх камуфлированного комбинезона носил кевларовый бронежилет PASGT-V, а сверху еще и разгрузочный жилет, карманы которого были набиты снаряженными магазинами, гранатами и всякой мелочью вроде перевязочных пакетов. Каждый, от рядового до командира, крепко сжимал в руках винтовку М16А2 или карабин М4А1 и был готов без колебаний пустить его в ход, лишь увидев цель.

– Пошли, пошли, – орали взводные сержанты, подгоняя бойцов, выпрыгивавших из опустившихся на бетон "Блэк Хоков". – Живее, занять оборону! Обезопасить зону! Пошли, парни, бегом!

Десантники, едва ступив на русскую землю, еще исходившую дымом, бросались к ближайшим укрытиям, чтобы оттуда встретить кинжальным огнем паническую, суматошную контратаку ошеломленного противника. По периметру зоны высадки занимали позиции пулеметные расчеты, уткнув в выщербленный бетон сошки и грозно наставив увенчанные пламегасителями стволы тяжелых М240 и ручных M249 SAW на руины казарм и прочих построек, разрушенных залпами ракет едва ли не до самого фундамента. Другие бойцы вскидывали на плечи пластиковые трубы противотанковых гранатометов, готовые встретить появление страшных русских танков залпами реактивных гранат.

– Подготовить минометы, – рычал свирепый сержант, подгоняя и без того спешивших бойцов, торопливо присоединявших к шестидесятимиллиметровым стволам треноги и увесистые опорные плиты. – Шевелитесь, если хотите пожить еще немного!

Бойцы, уже почти привыкшие не замечать криков вечно недовольных командиров, шевелились и без понуканий. На подходе было и более мощное оружие, но пока легкие минометы М224 – всего по два на каждую роту – оставались основой огневой мощи точно горох сыпавшихся на русский бетон десантников, и те старались, как могли, приводя свою главную надежду в готовность к немедленному применению. Пока одни собирали разобранные для удобства транспортировки на части минометы, другие вытаскивали из грузовых кабин вертолетов ящики с минами и волокли их на огневые позиции.

На ровном месте, буквально посреди чистого поля, с которого можно было в мгновение ока смести незваных гостей, возникала оборона, с каждой секундой все более прочная, способная выдержать все более мощный удар противника. Полковник Макгуайр мог гордиться в эти секунды каждым своим солдатом, сейчас показывавшим всю выучку, всю подготовку. Клацали затворы штурмовых винтовок, тяжелые подошвы армейских ботинок с хрустом превращали в прах выбитые взрывами куски бетона, кричали сержанты, им вторили лейтенанты, кривившие лица в яростных гримасах, но не было слышно лишь одного – звуков ответных выстрелов.

– Какого черта, – полковник Макгуайр, встав во весь рост, но по-прежнему держав карабин наизготовку, обвел взглядом открывшуюся ему панораму разрушения. – Где же противник? Дьявол, неужели эти русские совсем перестали считать себя мужчинами?

Доставивший полковника на аэродром вертолет уже взлетел, присоединяясь к парившей над Грозным стае, а на его место спешил другой геликоптер. Но происходящее за спиной мало заботило офицера. Полковник покосился на остов сгоревшего русского вертолета, громоздившийся в сотне метров справа, на краю летного поля. Кажется, это была десантная "птичка" типа "Хип", но Макгуайр не мог сказать этого с полной уверенностью – прямое попадание неуправляемой ракеты превратило геликоптер просто в массу искореженного металла. Точно такую же, какой стал "Блэк Хок", так неудачно нарвавшийся на залпы зенитной установки "Шилка". Жизни не меньше дюжины хороших парней разом оборвались, когда первый же снаряд вспорол борт вертолета, отправляя мощную машину в короткий стремительный полет к земле. И сама "Шилка", точнее, то немногое, что осталось от нее после ответных залпов "Апачей", все еще державшихся поодаль в готовности поддержать огнем десант, громоздилась неподалеку, этакий стальной гроб для горстки смельчаков, нашедших в себе силы дать отпор.

– Полковник, сэр, рота "Альфа" заняла позиции, – выкрикнул в лицо Эндрю Макгуайру побежавший капитан, торопливо приложив ладонь к каске. – Зона высадки зачищена, сэр. Мы удерживаем периметр и готовы к любым неожиданностям, сэр!

– Сопротивление?

– Ни намека, сэр, – помотал головой капитан, придерживая висевшую на груди штурмовую винтовку М16А2. – Все русские куда-то исчезли. Всюду только трупы, сэр!

Совсем иного приема ждал командир десантного батальона, и потому странное затишье вселяло еще большую неуверенность и страх, чем звучавшая бы над аэродромом канонада. Все казалось бы намного проще, если бы в лицо десантникам, еда успевшим покинуть вертолеты, хлестали свинцовые струи, если бы на них накатывали, лязгая гусеницами, русские танки, плевавшиеся губительным огнем. В бою думать просто нет времени – только успевай жать на курок, а сейчас в голову невольно приходили всякие странные мысли, по большей части тревожные и пугающие.

– Проклятье, в Ираке все было куда хуже, – презрительно сплюнул под ноги, едва не угодив в валявшегося рядом покойника, единственного русского, которого пока довелось увидеть, полковник. – Свихнувшиеся гвардейцы Саддама доставили нам куда больше проблем, да еще чертова жара! Продолжайте вести наблюдение, капитан, – приказал Макгуайр, словно только вспомнив о стоящем рядом офицере. – Вышлите разведывательные группы, пусть они осмотрятся. Видит Бог, я ждал от русских чего-то большего.

– Есть, сэр, – гаркнул капитан, придав лицу поистине зверское выражение. – разрешите идти, сэр?

Полковник открыл рот, но не успел произнести ни звука. Видимо, на небесах кто-то обратил внимание на жаждавшего боя командира, решив не разочаровывать того, кто явился на чужую землю за смертью, чужой или своей, без всякой разницы. В рокоте винтов не были слышны залпы зенитного орудия, как и ответные выстрелы, но мощный гул реактивных турбин заглушил все эти звуки, и полковник, запрокинув кверху голову, увидел, как огненная нить трассирующих снарядов, наискось прошив широкими стежками небо, впилась в прошедший над крышами разрушенных строений вертолет "Кайова", превратив винтокрылую машину в огненный шар. Пылающий остов вертолета упал в самую гущу бойцов, сминая их, расшвыривая, точно куклы, и покатился как раз туда, где стоял командир батальона.

– Сэр, в укрытие, быстрее, – крикнул капитан, сбивая Макгуайра с ног. – О, черт, нам всем конец!

Проскрежетав по бетону, вертолет, искореженный, утративший форму, остановился в нескольких ярдах, сбив по пути еще пару солдат, не успевших убраться с пути страшного снаряда. А затем небо словно обрушилось на землю, и неведомая сила отбросила полковника в сторону, воздев его на несколько футов над землей и со всего маху приложив о бетон. Последним, что увидел командир батальона, прежде чем его сознание угасло, был пронесшийся над летным полем русский штурмовик "Фрогфут", яростно изрыгавший пламя.

Сергей Кукушкин почти не почувствовал отдачи орудия, полностью поглощенной девятнадцатью с половиной тоннами взлетной массы его «Грача», но видел, как взорвался в воздухе вертолет, пилоты которого даже не поняли, откуда явилась их смерть. «Кайова», хрупкая игрушка, по глупой прихоти кем-то брошенная в бой, буквально развалилась в воздухе, приняв своим фюзеляжем несколько тридцатимиллиметровых снарядов, а капитан, рванув штурвал, уже направил штурмовик к следующей цели.

– Вали их, Андрюха, – с азартом крикнул в эфир Кукушкин, разворачивая своего "Сухого" в направлении заходившего на посадку вертолета, хищно-сплющенного "Блэк Хока". – Гаси все, что здесь летает! Летать должны только мы, мать их!

Открыть огонь Сергей не успел – его опередил Семенов. С законцовки крыла ведомого штурмовика соскользнула огненной стрелой ракета "воздух-воздух", буквально впившись в борт американского вертолета, и тот, охваченный огнем, совершив немыслимый кульбит, рухнул на летное поле, по которому врассыпную бросились уже оказавшиеся на земле десантники.

– Отставить ракеты, черт возьми, – приказал Кукушкин. – Экономь боекомплект, Андрей!

В эфире творилось нечто невообразимое, шквал помех глушил передачу, не позволяя надежно связываться даже с тем, кого отделяли считанные сотни или даже десятки метров. И все же Сергей кричал, напрягая связки, будто так его голос мог вернее пробиться сквозь пелену помех.

– У нас не будет второго шанса, этот вылет – последний, – напомнил капитан своему товарищу. – По воздушным целям работать только из пушки!

– Принял, Серега! Погнали!

И в страшном сне никому здесь еще какой-то час назад не могло присниться, что пилотам придется вести воздушный бой. Целью и главным противником штурмовиков были шайки боевиков, прятавшиеся в горах. Все, что они могли – огрызаться зенитными ракетами, и для этого каждый из "Грачей" нес полный комплект отстреливаемых ложных целей, а также цезиевую лампу "Сухогруз", своими вспышками способную будто зачаровывать инфракрасные головки наведения "Игл" или "Стингеров". Не нужны были даже станции радиоэлектронного подавления "Сорбция", установленные в контейнерах на конце каждой консоли – им просто некого было "обманывать" импульсами электронных помех.

И в страшном сне не могло присниться никому еще час назад, что будет твориться в небе над Грозным. Техники, снаряжавшие штурмовики, постарались на славу, но они не были провидцами и не могли знать, с каким врагом придется схлестнуться над чеченскими горами пилотам. Под каждой плоскостью обоих "Грачей" висели на пилонах по паре двадцатизарядных блоков неуправляемых ракет С-8 в разном снаряжении, и с обычными фугасными боеголовками, и со стальными иглами, и даже С-8ДМ с термобарической боевой частью, способной выжечь врага, затаившегося на дне глубокого ущелья. Восемьдесят ракет, арсенал, более чем внушительный, когда враг – лишь горстка вооруженных автоматами бандитов, дополняли четыре бомбовые кассеты РБК-250. И все это превращало "Сухого" в настоящий комбайн смерти.

Сергей Кукушкин, успевший выполнить не один десяток вылетов на новой машине, так и не получил возможности испытать в деле "интеллектуальный" арсенал, ракеты "Вихрь" или бомбы с лазерным наведением, для которых в горах давно уже не было достойных целей. Но даже обычная бомба свободного падения, наводимая на цель через сверхчувствительный комплекс "Шквал", "видевший" противника и в дождь, и в туман, и глубокой ночью, превращалась в действительно высокоточное, при этом еще и крайне дешевое оружие, но тот бой, которые предстоял капитанам, требовал иного.

В небе пестрело от чужих вертолетов, деловито и размеренно высаживавших десант на русскую землю, взвод за взводом, тотчас занимавшие оборону. И против этого врага у летчиков, вопреки всему оказавшихся в свободном полете, кажется, почти не было подходящего оружия. Всего две ракеты Р-73 с тепловым наведением – вот тот невеликий арсенал, что могли противопоставить воздушной армаде врага два пилота, выжившие, должно быть, только лишь ради возмездия. Но не оружие – мастерство, и, главное, отвага, так часто забываемая в угоду бездушному железу, становится подчас залогом победы. А уж и первого, и второго у обоих летчиков хватало с лихвой.

– А-а, суки, – мстительно прорычал Кукушкин, без колебаний направляя свой штурмовик в самую гущу вражеских вертолетов, метавшихся над авиабазой. – Прочь, ублюдки! Это мое небо!

Летчики, сидевшие за штурвалами "Блэк Хоков", вертелись, как заведенные, и дымящаяся земля основательно проутюженного уже всем, чем только было возможно, грозненского аэродрома, успела принять первый батальон. Там, внизу, десантники укрепляли оборону, вгрызаясь в бетон, а с юга подходила уже следующая волна вертолетов с новыми бойцами. Но встретили их не гостеприимно расчищенные посадочные площадки, а огонь обрушившихся из поднебесья самолетов с красными звездами на килях.

Пилоты американских геликоптеров бросали свои машины в немыслимые маневры, пытаясь уйти с линии огня русских самолетов, появления которых здесь и сейчас никто не ждал. "Кайовы" и "Блэк Хоки" ныряли к земле, заставляя десантников от неожиданных перегрузок буквально выплевывать собственные внутренности, но их противнику ничто не могло помешать. Капитан Кукушкин почувствовал себя настоящим богом, ворвавшись в боевой порядок противника, мгновенно сломавшего строй. Защищенный броней штурмовик обладал абсолютным превосходством в скорости и маневренности перед нагруженными до отказа живой силой или амуницией геликоптерами, неумолимо преследуя свои цели, настигая их и уничтожая без малейшего промедления.

– Падай, мразь, падай, – стиснув зубы, прорычал Сергей, поймав в прицел отчаянно метавшийся возле самой земли вертолет, из грузовых люков которого на глазах пилота выпала крохотная фигурка в серо-зеленом камуфляже. Беспорядочно размахивая руками и ногами, не удержавшийся десантник камнем помчался к земле, а следом за ним рухнул и вертолет. Очередь снарядов, посланная вдогон цели, буквально разорвала геликоптер на куски, и Кукушкину пришлось резко рвануть на себя штурвал, увертываясь от облака обломков обшивки.

Это не было, не могло быть сражением, настоящим воздушным боем. Бойня – так мог назвать капитан Сергей Кукушкин то, что сам же учинил в небе над многострадальной столицей вольной Чечни. Волна тяжело нагруженных геликоптеров наткнулась на свинцовые струи пушечных очередей, разившие точно и беспощадно, и ничего было противопоставить этим американским парням, в сущности, возможно, неплохим людям, искренне верившим, что делают правое дело, русскому пилоту, в руках которого оказался лучший самолет поля боя, когда-либо поднимавшийся в небо.

– Глупцы, – злорадно рассмеялся Кукушкин, наблюдая за безумными маневрами чужих машин, прижимаясь к земле, пытавшихся прорваться сквозь огонь. – Глупцы!

Один заход следовал за другим, и редко когда снаряды, выплевываемые двуствольной пушкой ГШ-2-30 проходили мимо целей, теснившихся над крохотным пятачком летного поля. Но те пилоты, которых хранила судьба, даря на несколько мгновений более долгую жизнь, чем их товарищами, не бежали – экипажи вели свои машины к зоне высадки, чтобы исполнить приказ. Геликоптеры, прорываясь сквозь огненные стежки трассеров, камнем падали на бетон, и десантники, торопясь разминуться со смертью, прыгали на землю, чтобы, возможно, уже спустя секунды самим вступить в бой.