Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 122 страниц)

– Парни, внимание, – произнес в микрофон командир эскадрильи. – Включаем радары. Разомкнуть строй. Начать поиск целей!

Прежде выстроившиеся плотным клином, чтобы чужие радары принимали их за единое целое, F/A-18E рассыпались, образовав цепь, на флангах которых заняли позиции самолеты ЕА-6В "Праулер", машины радиоэлектронного подавления, главная надежда летчиков в поединке с напичканными ракетами "корабль-воздух" русским крейсером.

Пилоты, замкнутые в тесных кабинах стальных "Шершней", положили руки на приборные панели, вдыхая жизнь в радиолокационные станции AN/APG-73. Лучи радаров метнулись к горизонту, скользя над волнами, и почти тотчас один за другим операторы доложили о контакте, приняв отраженный сигнал – там, впереди, было нечто, служившее препятствием для локаторов.

– Надводная цель по пеленгу ноль-пять-ноль. Две отметки.

Командир группы бесстрастно выслушал доклады. Все верно, две цели – линейный крейсер "Киров", огромная махина, несущая чертову кучу ракет, способная пустить на дно целый авианосец, и эсминец класса "Удалой", тоже тот еще корабль, вооруженный до зубов.

– Дальность порядка пятидесяти миль. – Продолжали сообщать экипажи – море было спокойным, погода лучше не придумаешь, и для радаров русские корабли были "видны", как на ладони. И спустя еще пару секунд, в унисон с зуммером системы предупреждения об облучении AN/ALR-67(V)3: – Мы в зоне действия русских радаров. Они нас видят!

– Ракеты к бою, – немедленно приказал командир эскадрильи. – Ввести параметры цели в системы наведения. Включить станции постановки помех. Доложить о готовности!

Пилоты едва не хором отрапортовали, быстро введя координаты цели в головки наведения ракет. Под плоскостями каждого "Супер Хорнита" висели по два противокорабельных "Гарпуна" AGM-84A, дополненные только парой "Сайдвиндеров" для самообороны на законцовках крыльев, да тремя подвесными топливными баками, на тысячу восемьсот литров каждый, прицепленными под фюзеляжем и плоскостями. Адмирал Хэнкок предпочитал не рисковать, подставляя свой авианосец на дальность стрельбы русских SS-N-22, и потому пытался "дотянуться" до противника своими истребителями на пределе их полетной дальности.

– Звенья с первого по третье, ваша цель – "Киров". Звено четыре, приказываю атаковать русский эсминец. Залп!

"Гарпуны", выбрасывая струю дыма и огня, срывались с пилонов, разгоняясь до двухсот восьмидесяти метров в секунду и уходя в сторону горизонта, а вслед за ними уже мчался шквал электронных помех – русские должны быть слепы и глухи до той секунды, когда первые ракеты начнут рваться в их кубриках.

– Дело сделано, парни, – с радостью отметил командир. – Возвращаемся. Всем лечь на обратный курс!

"Супер Хорниты" разом выполнили четкий разворот, уходя подальше от опасности. Ракеты сделают все без участия людей, а из космоса будут превосходно различимы последствия атаки.

Луч радиолокационной станции «Кливер», словно циркуль, очерчивавший вокруг «Петра Великого» идеально ровные круги, мазнул по фюзеляжам летевших на высоте несколько сотен метров истребителей, и одновременно приемники систем радиотехнической разведки перехвалили излучение чужих радаров.

– Групповая воздушная цель по пеленгу двести пятьдесят, – доложил вахтенный офицер. – Цель приближается на малой высоте! А, черт…

Экран покрылся рябью помех, "крупой", сквозь которую невозможно было что-то различить. Комплексы постановки помех AN/ALQ-99 TJS самолетов "Праулер" послали в сторону русских кораблей поток хаотичных импульсов, прикрывая незримой пеленой от всевидящих "глаз" корабельных радаров не только себя, но и истребители. И одновременно ураган помех намертво "забил" каналы радиосвязи – невозможно было не только видеть врага, но и позвать на помощь. Эфир охватила настоящая буря, неистовый шквал, и под его прикрытием мчались, рыща над волнами хищные "Гарпуны".

– К бою, – приказал Еремин, так и не покидавший мостик. – Все по местам! Боевая тревога! Зенитно-ракетным комплексам – открыть огонь по ракетам противника!

Из барабанов вырвалось лишь полдюжины ракет 48Н6Е – все, что осталось после первого налета "Гарпунов". Боекомплект был на исходе, янки все отлично рассчитали, заставив расстрелять все ракеты почти впустую. Для отвлекающего маневра не пожалели даже тяжелые бомбардировщики, погнали их едва ли не через весь океан, но игра стоила свеч.

Первый успех в один миг обернулся неминуемым поражением – ракетные погреба были пусты, помощи ждать неоткуда, а врагов оказалось слишком много. И, самое обидное, от русского оружия пока еще не погиб ни один противник, а вот американцы уже собрали кровавую жатву. Еремину только что доложили о потерях – девять человек, и еще два десятка в лазарете, кто с ожогами, кто просто надышался дымом, и это не считая полусотни покойников с "Чабана", тех, кого уже нашли в охваченных пламенем отсеках. Хотелось выть, вскинув голову к небу, откуда вновь явилась смерть, теперь уже не делавшая ошибок.

– Ублюдки, – рычал капитан Еремин, видя, как тают в небе инверсионные следы зенитных ракет. – Суки! Твари!

Они стреляли вслепую, в сплошную пелену помех. Ракеты тщетно искали цели, напрасно головки наведения пытались зацепиться за отраженные от целей сигнал – радары управления огнем слепли, натыкаясь на призрачный занавес. А вот "Гарпунам" ничто не мешало, и за считанные километры от цели одновременно включились активные головки наведения, чтобы уточнить положение противника, ударить наверняка.

– Радиолокационное облучение, – сообщил офицер, сидевший за консолью станции РТР, перехватившей маломощные импульсы радиолокационных прицелов чужих ракет. – Это "Гарпуны"! Мы в захвате!

– Проклятье!

Капитан Еремин в сердцах ударил кулаком о переборку, уже не стесняясь своих подчиненных. Радары ослепли, стрелять было, по сути, не во что, только трата боезапаса, и без того почти израсходованного. Здесь было, от чего придти в отчаяние.

– Огонь из всех столов, – приказал капитан, чувствуя, как хрипит в пересохшей глотке. – Сбить все, что сможете! Поставить активные и пассивные помехи!

Поток электронных помех вперился в радиолокационные "глаза" противокорабельных ракет, заставив несколько из них изменить курс, рухнув в море. Одновременно вокруг отчаянно маневрировавшего крейсера – "Адмирал Чабаненко" почти лишился подвижности – соткались облака дипольных отражателей, и еще несколько "Гарпунов" воткнулись в них, бессильно взорвавшись в стороне от истинной цели.

Одновременно в пустоту стартовал десяток ракет зенитных комплексов "Кинжал", не более чем жест отчаяния – системы наведения все равно не видели цели. "Кортики", развернувшись навстречу противнику, тоже дали залп, едва ли более удачный, хотя что-то выпущенные противоракеты все же сбили. А затем, когда "Гарпуны" находились в каких-то трех милях от крейсера, разом ожили батареи зенитных автоматов АК-630, побортно размещенные в корме и в носу.

Матросы прильнули к визирам, вручную, полагаясь на свой глазомер, наводя шестиствольные пушки, а комендоры нажали на спуск. Как в старые времена, моряки встали к орудиям, отражая атаку, ловя в прицел стремительно мчащиеся над волнами, сливающиеся с серой поверхностью моря ракеты, чтобы в отчаянном порыве если не отразить, то хотя бы ослабить удар, выиграв немного времени, вырвав у своевольных морских богов еще один шанс.

Перед ракетами, мчавшимися над водой, едва не зарываясь носом в волны, простерлась стена огня. Автоматы били короткими, по двадцать пять выстрелов, очередями, заливая все вокруг огнем. Четыре "Гарпуна" развалились на куски, взорвавшись при попадании четырехсотграммовых снарядов.

Но атака велась на скоростях, превышающих возможности человека, его реакцию. Одна за другой, ракеты AGM-84A, почти беспрепятственно прорвавшиеся сквозь зонтик противовоздушной обороны, вонзались в борт крейсера. Скорость и масса ракет оказались достаточно велики, чтобы заключенная в стальную капсулу фугасная боеголовка весом в двести двадцать пять килограммов, пробивала обшивку, точно таран, буквально вдавливаясь в борт, разрываясь уже внутри, где-то в помещениях огромного корабля.

Палуба под ногами Еремина вздыбилась, дрогнула, и капитан, не удержавшись, улетел вперед, сбив рулевого и разбив лицо о край репитера компаса. Погасло освещение, спустя пару секунд вспыхнули аварийные лампы, залив мостик тусклым красноватым светом.

– Прямое попадание, – кричали из динамика внутренней связи. – Перебиты магистрали противопожарной системы. Нарушено электроснабжение!

Еремин попытался встать, цепляясь за переборку. В голове звенело, глаза залило кровью, но капитан был уверен, что это пустяк, царапина.

– Товарищ командир, – Нижегородцев подскочил к контуженному начальнику, подхватив его под локоть, рывком поставив на ноги. – Товарищ командир, вы меня слышите? С вами все в порядке?

– Нет, черт побери, – прохрипел Еремин. – Старпом, доложи обстановку! Каковы потери?

– Не могу знать. Связи со многими отсеками нет. Мы получили несколько попаданий в левый борт.

– Проклятье! Это конец!

Командование потеряло контроль над ситуацией, и крейсер мгновенно лишился управления. Пять ракет, вогнанные точно в борт, тонна с четвертью мощной взрывчатки, взорвались внутри, в отсеках, корежа переборки, заливая все огнем, разрушая коммуникации, протянутые по всему кораблю.

Переходы и отсеки на нижних палубах затянуло едким дымом, вдохнув который, запросто можно было получить ожог гортани – пластик и прочие полимеры горели очень мерзко, еще неизвестно, что хуже – сильный взрыв или такой пожар. Там, внизу, матросы вытаскивали своих оглушенных товарищей, прорываясь сквозь завесу дыма и пламя. Установленные под потолком разбрызгиватели выплюнули струю воды и умерли – трубопровод оказался перебит взрывами.

– Связь с машинным отделением, – отыскав взглядом какого-то мичмана, выглядевшего более вменяемым, чем прочие, кто находился в рубке, потребовал Еремин. – Как угодно, вашу мать, хоть с курьером! Немедленно заглушить реактор!

Меньше всего капитан хотел свариться в огне ядерного взрыва, когда вырубится система охлаждения, и управляемая реакция перетечет в цепную, у которой исход один – взрыв, перед которым ничто Хиросима и Нагасаки, а потом – радиоактивное загрязнение половины Атлантики. Он, Виктор Еремин, в прочем, этого уже не почувствует.

Агония Петра Великого" еще продолжалась. Переставшие что-либо соображать моряки как-то пытались тушить пожары, налаживая работу корабельных систем. А для "Адмирала Чабаненко" все кончилось много быстрее. Всего две ракеты, не обманувшиеся ложными целями, не сбитые с курса электромагнитными помехами, достигли цели, но сравнительно небольшому судну этого было вполне достаточно.

Два взрыва превратили нутро противолодочного корабля в месиво, где куски конструкции, обломки переборок и палубных настилов смешались с останками людей. Всюду бушевало пламя – одна из ракет поразила танки, в которых хранилось авиационное топливо для пары "Камовых". Вертолеты так и не отоврались от палубы, и грозным ракетам "Москит" не нашлось достойного дела.

– Все, довольно, – грустно вздохнув, произнес Еремин. – Мы сделали все, что было возможно. Всем приказываю покинуть корабль!

Атомный ракетный крейсер, гордость российского флота, доставшийся ему по наследству от флота советского, перестал быть боевой единицей. Смертельно раненый, с распоротым бортом, горящий, он держался на плаву, но теперь едва ли мог двигаться, и, тем более, не мог вести бой. Все зенитные ракеты оказались израсходованы, лишь отсрочив момент гибели, а мощным "Гранитам" так и не пришлось покинуть пусковые контейнеры, укрытые под палубой, запечатанные бронированными крышками.

Радист разведывательного корабля «Урал», отгороженный от всего остального мира переборками радиорубки и плотно задраенной дверью, терзал консоли, пытаясь докричаться хоть до кого-нибудь. Казалось, он вместе с огромным атомоходом перенесся в другое измерение, в прошлое на миллион лет или хотя бы на Марс – океан помех поглощал все передачи, никто не отвечал на отчаянные крики, уносившиеся в пустоту.

Разведывательное судно сумело увернуться от "Гарпунов", некоторым отведя "глаза" помехами, другие заманив в сторону ложными целями. Казалось, удача на их стороне, но все изменилось, неожиданно и страшно.

– Четыре воздушные цели по корме, – доложил командир поста радиолокационной станции "Фрегат-МА". – Идут на малой высоте. Фиксирую импульсы радиолокационных станций.

– О, только не это, – простонал контр-адмирал Соломин, услышав спокойный голос офицера, старавшегося никогда не терять самообладания. – Проклятые американцы!

– Все орудия к бою, – приказала между тем капитан "Урала". Он мало что мог противопоставить противнику, но сдаваться без боя не хотел и подавно. Да, у них не было дальнобойных ракет, все же это не крейсер, но и того, что имелось, при изрядной доле удачи могло хватить. И офицер начал действовать: – Поставить помехи! Ослепите их!

Станции постановки помех заполнили эфир хаосом радиоимпульсов, пытаясь скрыть за их завесой разведывательный корабль. Но пилоты четверки "Супер Хорнитов" уже увидели цель и нажали на пуск. Они не опасались ракет "корабль-воздух" – на борту "их" цели такого оружия просто не было, а потому били в упор, желая атаковать наверняка, не оставив противнику ни единого шанса. Восемь "Гарпунов", чертовски много для любого врага, наперегонки рванули к "Уралу".

– Ракеты, – кричал лейтенант, словно увидевший привидение на экране своего радара, на самом же деле – лишь несколько отметок, обозначивших новые цели. – Ракеты по пеленгу десять. Дальность не более тридцати миль!

– Господи, мы обречены! – Контр-адмиралу Соломину изменила выдержка – перед лицом смерти и герои теряют самообладание, а он не считал себя героем. – Боже, почему?

Побледнев, командующий, руки которого тряслись мелкой дрожью, стоял на мостике, рассеяно озираясь, будто искал укрытие перед лицом неминуемо приближавшейся опасности. К счастью, не все проявили в эти мгновения столь позорную, но вполне объяснимую слабость.

– Возьмите себя в руки, адмирал, – презрительно бросил командир разведывательного судна. – Какого черта? Вы же офицер! Успокойтесь или проваливайте – вы мешаете мне спасать корабль!

Ракеты приближались, и вдруг на их пути встала стена огня. Отрывисто рявкнули автоматические трехдюймовки "Урала", мощные артиллерийские установки АК-176, сорвались с направляющих зенитные ракеты "Игла", а затем в канонаду орудийных залпов вплелись протяжные очереди зенитных автоматов АК-630.

Разрывы зенитных снарядов создали вокруг разведывательного судна почти непроницаемую завесу, о которую должны были разбиться любые атаки. И три "Гарпуна", напоровшись на свинец, разлетелись в клочья. По ракетам стреляло все, даже установленные на тумбах-лафетах крупнокалиберные пулеметы "Утес", по старинке наводимые вручную, и палившие длинными очередями в белый свет, как в копеечку. И заградительный огонь смог ослабить удар, уполовинив число ракет, слишком "глупых", чтобы маневрировать, атакуя цель с разных направлений, осложняя работу наводчиков. Ослабить, но не предотвратить.

Три "Гарпуна" вонзились в корму, и закованные в сталь боеголовки взорвались как раз под вертолетным ангаром. Еще две ракеты впились в массивную надстройку, и поток раскаленных до колоссальной температуры газов, образовавшихся при взрывах, волной прокатился по внутренностям корабля. Людей сбивало с ног, бросая на переборки и друг на друга. Исчез и вновь появился свет – лампы нервно моргнули, но все же не погасли. Но это было уже не важно – повреждения оказались слишком велики.

Детонатор пятисотфунтовой боеголовки сработал под капитанским мостиком, и в помещение ворвалась волна пламени. Контр-адмирал Соломин, пронзительно вскрикнув, вскинул руки, пытаясь защитить лицо, а в следующий миг поток огня подхватил его, вдавливая в переборку.

Капитан Еремин, уже ступив на шаткую палубу спасательного плотика, ярко-оранжевого, чтобы легче было работать поисковым командам, бросил полный тоски взгляд на глыбу ракетоносного атомохода, безжизненного, неподвижного, подчиненного теперь только прихоти морских волн. Реактор, ядерное «сердце» крейсера, была заглушен, и миру ничего не угрожало. Это был его корабль, и с ним оставалась частица души капитана, как и должно, последним покинувшего мостик.

– Не надо горевать, командир, – со странной робостью произнес старший помощник. – Мы с честью выдержали этот бой. Нас застали врасплох, не позволили показать все, на что мы способны, но мы не дрогнули, не отступили. Мы не спустили флаг, пока еще могли драться!

С небес вдруг пришел мерный гул, и Виктор Еремин, задрав голову, уставился в вышину. На лицо набежала стремительная тень – четырехмоторный противолодочный "Локхид" Р-3С с белыми звездами на плоскостях, плавно описал первый круг над смертельно раненым кораблем, заложив новый вираж.

Адмирал Хэнкок не скрывал своей радости. Из динамика на весь боевой информационный пост звучали доклады командира патрульного «Ориона», появившегося в районе боя спустя несколько минут после того, как оттуда убрались истребители.

– Наблюдаю большое количество шлюпок в квадрате Браво-пятнадцать, – сообщил пилот. – В них люди, они машут руками, подуют сигналы. Вижу оранжевый и синий дым над шлюпками и плотиками.

Широко раскинув крылья, турбовинтовой Р-3С кружил низко над водой, и его экипаж мог видеть не только скопление шлюпок, но и глыбы двух кораблей, лишенных подвижности, превратившихся в никчемные куски металла. А чуть дальше так же дрейфовал, тщетно взывая в пустоту о помощи, и "Урал". Нептун оказался в этот день не милостив к русским морякам, слепо доверившимся ему и проигравшим.

– Великолепно, – с кровожадной радостью оскалился Джордж Хэнкок. – Превосходно! Полный успех, джентльмены. Поздравляю вас, это несомненная победа. Передайте на борт кораблей второго эшелона – океан чист, они могут начинать. И, надеюсь, адмирал Бридж нас не подведет, – усмехнулся Хэнкок. – Мы должны доказать всем, что одни владеем океаном.

В центре Норвежского моря пришли в движение громады "плавучих аэродромов", четыре атомных ударных авианосца, полным ходом двинувшись к русским берегам. Крылатые ракеты с подлодок и бомбардировщиков осыпали север России смертоносным дождем, и теперь пилоты палубной авиации, элита военно-воздушных сил, спешили принять участие в разгроме врага.

Глава 10
Битва титанов

Баренцево море – Североморск, Кольский полуостров

19 мая

Майор Морозов плавно потянул ручку управления двигателями, привычно услышав, изменившийся на полтона вой турбин. Лопасти соосно установленных винтов, раскручиваемых спаренными двигателями ТВЗ-117ВК, по две тысячи двести «лошадей» каждый, принялись молотить воздух вдвое яростнее, и вот катки шасси оторвались от натянутой на палубе сети. Вертолет Ка-31 медленно, покачиваясь, будто на ветру, поднялся вверх и плавно отошел в сторону, уходя прочь от массивной надстройки-"острова".

– Понеслась, – сквозь зубы выдавил Морозов, сквозь плексигласовую панель фонаря пилотской кабины глядя на уменьшающийся в размерах авианосный крейсер. Взлет с палубы даже при слабой качке и ровном умеренном ветре, как сейчас, всегда был сложной операцией, заставляя майора поволноваться. – Наш эшелон три тысячи пятьсот. Игорь, готов?

Игорь, старший лейтенант Зимин, оператор радиолокационного комплекса, был готов. Стойки шасси геликоптера, взмывшего на три километра на авианосной эскадрой, подтянулись под фюзеляж, как птица в полете подбирает лапы, прижимая их к животу. А вместо них из-под днища выдвинулась прямоугольная шестиметровая панель антенны локатора кругового обзора.

– Включить радар, – приказал Морозов. – Осмотримся!

Круглый экран локатора, перед которым и уселся Зимин, находившийся в грузовой кабине вертолета, отдельно от своих товарищей, ожил, налившись зеленоватым сиянием. Фазированная антенная решетка сделала полный оборот, очертив лучом невидимую окружность, и Игорь смог увидеть все, что было на воде и в небе вплоть до трех сотен километров окрест.

– Радар включен, – доложил Зимин. – Посторонних целей в зоне обзора в воздухе и на воде не наблюдаю.

– Отлично, старлей, – отозвался Морозов. – Начинаем патрулирование. Контакт с "Кузьмой" есть?

– Так точно, командир. Контакт устойчивый, обмен данными без задержек.

Майор тронул рычаг штурвала, уводя вертолет в сторону. Два с половиной часа – столько им придется кружить в трех километрах над морем. Они станут глазами и ушами "Адмирала Кузнецова", "Маршала Устинова" и других, боевых кораблей Северного флота, несущих вахту в Баренцевом море, в полной готовности к столкновению со скрывавшейся на западе, за горизонтом, армадой под звездно-полосатыми флагами. Время пошло.

За вертолетом, взмывшим в небо и превратившимся в едва различимую букашку на серо-голубом фоне, с главного командного поста авианосца наблюдали многие, сверкая позолотой на обшлагах и большими звездами на погонах черных кителей. Группа офицеров, щурясь и прикладывая к лакированным козырькам, следила за полетом, следила пристально и с немалым волнением, искренним, неподдельным – с этим винтокрылом были связаны их самые сокровенные надежды.

– Уникальная машина, – сообщил, ни к кому конкретно не обращаясь, капитан первого ранга Тарасов. – Вертолет радиолокационного дозора Ка-31. У нас на борту всего две такие машины. Нечто подобное есть только у англичан – на крейсерах типа "Инвинсибл" базируются "вертушки" "Си Кинг-AEW". После конфликта на Фольклендах британцы подсуетились, решив обезопасить себя. Наша машина легче, с меньшей продолжительностью полета, но радар с фазированной решеткой надежнее и точнее.

Тарасов скромно умолчал, что русские моряки, как прежде и англичане, не от хорошей жизни поставили радары на вертолеты. Американцы, единственные обладатели полноценных авианосцев, могли применять большие самолеты, способные нести большую нагрузку, взлетая по горизонтали. Французы, те тоже разжились "Хокаями", проверенными в деле и зарекомендовавшими себя с лучшей стороны, не даром ими еще израильтяне пользовались, правда, как чисто сухопутными машинами.

Всем остальным из-за тесноты полетных палуб приходилось довольствоваться разными эрзацами, к числу которых относился, при своем неоспоримом совершенстве, и вертолет Ка-31. Единственный русский палубный самолет – "летающий радар", Як-44 так и остался проектом, никогда не поднимавшийся в воздух. Умер, не родившись, авианосный атомоход "Ульяновск", благополучно разрезанные на стапеле, а с ним и палубная авиация впала в кому, спасибо, что хоть Су-33 остались.

– Система радиолокационного наблюдения "Око" Е-801 способна обнаружить цель класса "истребитель" за полторы сотни километров даже на малых высотах, – пытаясь не думать о грустном, сообщил командир авианесущего крейсера. – Данные о воздушной обстановке передаются на борт корабля-носителя, то есть сюда, на "Кузнецов", в автоматическом режиме по защищенному каналу связи. Также радар "Камова" может обнаруживать и надводные цели, причем на расстоянии до трехсот километров в зависимости от размеров, класса корабля.

– Что ж, теперь мы еще в большей безопасности, – кивнул вице-адмирал Спиридонов. – Мы узнаем заранее, если они сунутся, и успеем собраться с силами.

Офицеры мрачно переглянулись, понимающе кивая. "Они" – это авианосная эскадра американцев во главе с "Авраамом Линкольном", динозавром полным водоизмещением сто две тысячи тонн, всего не меньше семи вымпелов. Авианосная ударная группа крейсировала где-то в Норвежском море, не особо далеко на север от оконечности Скандинавского полуострова, и никто не взялся бы гадать, что на уме у ее командующего.

Две эскадры, одна из которых на первый взгляд была однозначно слабее – под началом Спиридонова находился лишь один крейсер, пара эсминцев и пара противолодочных кораблей, кроме, разумеется, самого "Кузнецова" – были похожи на вышедших на ринг бойцов. Впервые сойдясь лицом к лицу, никто не рисковал ударить первым, и потому они кружили, просчитывая соперника, пытаясь отыскать слабое место, заставить врага раскрыться.

Сжавшись в плотные комки нервов, огня и стали, эскадры могли в любой миг разразиться шквалом ударов. И все же вице-адмирал не питал иллюзий – шансов победить у него не было, ведь спину "Линкольну" подпирали, ни много, ни мало, еще четыре такие же эскадры, половина чертова американского флота, волей их президента согнанного сюда, в Норвежское море, и уж явно не для того, чтобы просто так вернуться потом в свои базы.

Неизбежность столкновения все приняли безропотно. Они были офицерами, и знали, что совесть не позволит просто спустить флаги после первого же выстрела с запада, а это означало – придется вступить в бой. И каждый из моряков был намерен показать все, на что он способен. В конце концов, капитан легендарного "Варяга" оказался в еще худшем положении, но он не посрамил свою честь. И все же в глубине души каждый мечтал о том, чтобы все закончилось иначе, чтобы не повторилась давняя история, и им не пришлось становиться героями, скорее всего – посмертно.

– Наша противовоздушная оборона может и не выдержать массированного удара американцев, – заметил Тарасов. Как бы то ни было, нужно было здраво оценивать свои и чужие возможности, чтобы потом не стало совсем скверно. – Полсотни "Супер Хорнитов" – это очень серьезно. К тому же только пара крейсеров типа "Тикондерога" может нести свыше полусотни "Томагавков", и никто не уверен, что они вооружены не противокорабельными ракетами. Мы просто захлебнемся в волнах самолетов и "крылаток".

– Если нет возможности отбиться, надо хотя бы погибнуть не напрасно, – пожал плечи Спиридонов. – Да, удар может быть очень сильным, но мы загодя обнаружим и "Томагавки" и истребители, и успеем ответить. Наши двадцать восемь "Гранитов" и "Вулканов" стоят всего того, что есть у янки. Перехватить ракеты, летящую в два с половиной раза быстрее звука – вовсе не простая задача. И не надо раньше времени хоронить себя, товарищи офицеры. У нас тоже есть козыри.

Словно в подтверждение слом командующего на палубу обрушился раскатистый, протяжный грохот, и над авианосцем стремительной тенью пронесся самолет, на киле которого, окрашенном серо-зелеными разводами камуфляжа, алели пятиконечные звезды, а на носу – белый с голубым крессом прямоугольник Андреевского флага. Боевой воздушный патруль, пара грозных Су-33, кружил над эскадрой, не оставляя ее без защиты. Звенья сменяли друг друга, и те, кто оставался внизу, на кораблях, могли почувствовать себя в безопасности.

Выполнив горку и позволив разглядеть подвешенные под крыльями и фюзеляжем ракеты – хоть сейчас в бой – "Сухой" ушел в вышину, присоединяясь к кружившему под облаками вертолету. Дополняя друг друга, Нои могли дать морякам необходимое время, чтобы встретить противника не в панике, а в полной готовности, на боевых постах. Пусть даже ради этого пилотам придется пожертвовать собой.

– В конечном итоге, товарищи, не тот победит, у кого больше ракет, – усмехнулся Спиридонов. – А тот, кто лучше осведомлен о действиях противника, тот, кто первым нанесет удар, застав врага врасплох. И я надеюсь, что наша разведка не предоставит американцам такую возможность.

Офицеры тоже надеялись. Если не останется иного выхода, они были готовы погибнуть, и все же верили, что противник, зная, что тоже находится под колпаком", не рискнет атаковать, ведь и он в этом случае понесет куда как серьезные потери. И, быть может, все и обойдется, и рано или поздно они вернутся в свои порты, чтобы потом, за рюмкой водки, в хорошей компании рассказывать, как играли мускулами на виду у американцев, и, проявив силу воли, заставили тех убраться восвояси.

Разведка, словно пытаясь оправдать надежды Спиридонова, старалась вовсю. Широко раскинув крылья, остроносый «Туполев», разведывательный самолет Ту-22МР с изменяемой геометрией крыла, на крейсерской скорости, экономя топливо, шел навстречу американской эскадре. Самолеты из состава Триста девяносто второго дальнеразведывательного полка, сменяя друг друга, почти непрерывно находились поблизости от американцев, наблюдая за ними, готовые предупредить своих о любых неожиданностях.

Полеты на полный радиус, дело трудное и в некотором смысле опасное, ведь над океаном, вдали от своих и чужих берегов, в случае малейшей ошибки рассчитывать нужно только на себя, да на того, кто сидит в соседнем кресле – на второго даже больше – нынче стали для летчиков авиации Северного флота едва ли не рутиной. И никто не мог с уверенностью утверждать, хорошо это, или плохо. Да, с одной стороны, плиоты восстанавливали навыки, получали новый опыт, вот только лучше бы им искать учебные цели возле Новой Земли, чем американские эскадры, вполне реальные очень опасные, у норвежских берегов.

Здесь, на высоте двенадцать километров, земные проблемы, казалось, переставали существовать, и полковник Сабиров, откинувшись на высокую спинку катапультируемого кресла, впал в состояние, называемое на просветленном востоке медитативным трансом. Сейчас можно было расслабиться – автопилот вел "Туполева" точно к цели, все системы работали практические идеально, насколько это слово вообще применимо к чему-либо, вышедшему из рук человека. Спустя полчаса, может, чуть меньше, настанет время для напряженной работы – нахождение ввиду американской эскадры никогда не казалось Руслану простым занятием, и требовало полной концентрации.

– Командир, – прозвучавший в шлемофоне голос оператора комплекса радиотехнической разведки вырвал Сабирова из оцепенения. – Командир, есть контакт. Мощный сигнал, частота и прочие параметры соответствуют характеристикам американских корабельных радаров.

– Кажется, началось, – сам себе сообщил Руслан. – Пеленг определил, Слава?

Они приближались к цели, ориентируясь на устаревшие данные, по координатам, сообщенным предыдущим экипажем, уже покинувшим район и направлявшийся на свой аэродром. Радар был выключен, чтобы противник не слишком быстро обнаружил воздушного "шпиона", но он и не требовался – эскадра излучала столько всего, что обнаружить их можно было и пассивным поиском. Все, начиная от обычной радиосвязи, вплоть до приводных маяков, служивших для возвращения самолетов на свой авианосец, демаскировало эскадру, и людям Сабирова этого было достаточно, чтобы не промахнуться больше, чем на пару десятков миль.

– Источник по пеленгу сто девяносто, – мгновенно отозвался капитан Мелехин. – Полагаю, они достаточно близко, не более семидесяти миль от нас.