Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 122 страниц)

После этого прицел отключился – в молчании ракеты преодолеют две трети оставшегося расстояния, чтобы потом, когда у противника просто не останется времени на ответные меры, вновь включив локаторы, ударить наверняка. И до этого мига оставалось совсем немного времени.

Напарник Сеченова, скривившись от натуги, боролся с переставшей вдруг слушаться рулей машиной. «Сухой», несмотря на все усилия пилота, терял высоту, перемещаясь все ближе к американской эскадре, словно крылатую машину тянуло туда магнитом.

– У-у, сука! – Летчик изо всех сил тянул на себя рычаг управления. – Черт, я теряю контроль! Нас здорово зацепило!

Майор впервые почувствовал себя полностью беспомощным. Он ничего не мог сделать, оказавшись пленником раненого самолета, решившего проявить непокорность. Но все же одна мысль заставляла летчика примириться с неизбежностью – они сумели осуществить свой замысел, атаковав надменного врага. Но все равно до слез еще хотелось немного пожить.

– Черт! Проклятье!

Сеченов бросил взгляд в сторону американских кораблей, которые уже можно было видеть невооруженным взглядом, и не смог сдержать обиженной брани. Словно судьба насмехалась над ним, лишая последнего утешения – майор видел, как над самыми волнами засверкали вспышки разрывов, а небо над головой прочертили следы пикировавших зенитных ракет. На пути "Ониксов" развернулась завеса стали и пламени.

Командир ракетного крейсера «Нормандия» ждал и, наконец, провидение вознаградило его за умение терпеть, смиряя свои эмоции.

– Есть контакт, – почти выкрикнул сидевший перед экраном моряк. – Цели на радаре! Двадцать пять миль! Высота – пятьдесят футов! Они в зоне поражения!

– Уничтожить их! Огонь!

Лучи локаторов мертвой хваткой впились в корпуса скользивших над гребнями волна крылатых ракет. Вычислительные машины с лихорадочной скоростью решали сложные уравнений, рассчитывая вероятную траекторию движения целей и посылая управляющие импульсы в системы наведения ракет. А те, восемьдесят управляемых снарядов "Стандарт-2MR", укрытых под пластиковыми крышками транспортно-пусковых контейнеров, уже были готовы к действию.

Расстояния и скорости, на которых шел этот бой, превосходили возможности человеческой реакции, и в дело вступили сложные машины. Радары управления огнем захватили приближавшиеся "Ониксы", и навстречу им стартовали зенитные ракеты RIM-66C. Покинув ячейки установок вертикального пуска, укрытых под палубой ракетного крейсера, они ушли в зенит, словно подпираемые дымными колоннами, и, за считанные мгновения разгоняясь до тысячи метров в секунду, отвесно спикировали на крылатые ракеты. Головки наведения видели перед собой подсвеченные с корабля самолеты-снаряды, и с крейсера же вослед им мчались корректирующие команды.

Первый "Стандарт" промчался мимо цели, вонзившись в воду и уже там взорвавшись без всякой пользы. Боеголовка второго сдетонировала, когда он был в десятке метров от "Оникса", но тот внезапно изменил курс, вильнул из стороны в сторону, выполнив противозенитный маневр, и осколки лишь пронзили пустоту, вспенив поверхность моря. Еще две ракеты, атаковавшие вторую цель, тоже промахнулись – их электронные "мозги" оказались чуть более медлительными, чем следовало.

– У русских ракет искусственный интеллект, – сообщил один из офицеров, вместе с капитаном наблюдавших за боем с мостика "Нормандии". – Они способны действовать группой против одной цели, могут менять траекторию полета.

– К черту! Просто уничтожьте их, сейчас же!

Крейсер взахлеб плевался ракетами, выбрасывая навстречу "Ониксам" все новые и новые "Стандарты", стремительно опустошая погреба боезапаса, и при этом маневрируя. Но вновь пришедшие в действия головки радиолокационного наведения противокорабельных ракет видели цель, несмотря на все ухищрения ее командира, следуя кратчайшим курсом.

Крылатые ракеты внезапно снизились, опускаясь всего до пяти метров, так, что казалось, они должны неминуемо зарыться во вздымавшиеся свинцовыми горами волны. До цели оставалось всего полтора десятка километров, и ничто не должно было прервать полет стремительных "Ониксов".

– Поставить помехи, – приказал капитан "Нормандии". – Запустить ложные цели!

Мозг шкипера работал на зависть любому компьютеру, и все усилия были подчинены одной цели – выжить и сохранить корабль. Обмануть системы наведения русских ракет, увести их в сторону, любой ценой снизить ущерб. Шанс еще есть, запас времени, хотя и почти исчерпан, позволяет сделать хотя бы одну попытку, и этим нельзя пренебрегать.

Похожие на растопыренные пальцы стволы пусковых установок SRBOC выплюнули по обоим бортам крейсера, двигавшегося полным ходом, град снарядов, начиненных дипольными отражателями. Хлопки взрывов не были слышны в реве взмывавших в небо зенитных ракет, но зато фосфоресцирующие облака, о которые, точно о гранитные скалы разбивались лучи радаров атаковавших "Ониксов", мог видеть каждый.

Системы наведения крылатых ракет на секунду пришли в замешательство, увидев перед собой не одну, а добрый десяток целей, но только на секунду. Сложнейшие алгоритмы, заложенные в бортовые вычислительные машины ракет, за неуловимые доли мгновения отсеяли ложные мишени, просто просчитав вероятность того, кто объект атаки мог оказаться на их месте, двигаясь в доступном диапазоне скоростей. "Ониксы" сейчас действовали сами по себе – объединять в стаю всего две ракеты просто не было смысла – но оба пришли к одному и тому же выводу, продолжив атаку. От борта ракетного крейсера "Нормандия" их отделяло менее десяти верст.

Зенитные "Стандарты", щедро запускаемые с корабля, смертоносным дождем сыпались в океан. Дистанционные взрыватели просо не успевали реагировать на скоростные "Ониксы", слишком поздно выдавая команду на подрыв боевых частей. И все же шестидесятикилограммовые боеголовки, рассеивавшие в воздухе поток осколков, создали на пути самолетов-снарядов настоящую стену из свинца, и один из "Ониксов", врезавшись в металлическое облако, соткавшееся лишь на секунду, взорвался, рассыпаясь на части.

– Есть поражение, – радостно доложил оператор вооружения, перед которым на большом мониторе разворачивалась панорама сражения. – Первая цель уничтожена!

Оставшийся неповрежденным "оникс" между тем преодолел заслон, созданный "Стандартами", упорно следуя к цели, заполонившей целиком поле зрения радиолокационного прицела. Выполняя маневры, недоступные никаким самолетам – живой пилот не смог бы выдержать колоссальные перегрузки, да и просто не справился бы с управлением на столь малой высоте – ракета увертывалась от пикировавших с небес "Стандартов", бессильно взрывавшихся позади нее. Чужой корабль становился все ближе, и тем, кто находился на его борту, становилось все труднее сохранять спокойствие.

– Вторая цель вне досягаемости наших ракет, – с паническими нотками крикнул один из моряков. – О, дьявол!

Крылатая ракета находилась всего в трех километрах от крейсера – так близко, что зенитные ракеты RIM-66C не успевали захватить цель, подсвеченную с "Нормандии". Командир крейсера почувствовал, как затылок холодит мертвенное дыхание смерти, которая никогда прежде не подбиралась к нему так близко. Офицер впал в ступор, частью сознания понимая, что должен отдать хоть какой-то приказ, но будучи не в силах произнести ни слова.

За моряка все сделала система "Иджис", не напрасно разрекламированная, как лучшая из лучших. Зенитный автомат "Вулкан-Фаланкс", установленный в средней части массивной надстройки крейсера, развернулся навстречу приближавшейся ракете, поводя связками двадцатимиллиметровых стволов, словно провожая ее взглядом. На самом деле зенитный артиллерийский комплекс и впрямь следил за управляемым снарядом – с помощью луча локатора. Совмещенные с пушкой радары управления огнем захватили цель, до которой оставалось уже меньше полутора километров, компьютер системы управления оружием за долю секунды рассчитал упреждение, и рой малокалиберных снарядов искрами брызнул навстречу "Ониксу".

За секунду "Фаланкс" выпустил семьдесят пять подкалиберных снарядов, и иглы вольфрамовых сердечников буквально разрезали крылатую ракету, насквозь пронзая ее корпус. Мерцающая нитка трассеров на секунду соединила корабль и мчавшуюся к нему с громадой скоростью ракету, и в одно мгновение "Оникс", не долетевший до цели какую-то сотню метров, превратился в огненный шар, перестав существовать. Только горящие обломки, куски обшивки, утратившие всякую форму, посыпались в воду, тотчас уходя на дно. Ударная волна даже не добралась до борта крейсера.

– Есть попадание, – сообщил оператор радара. – Вторая цель тоже уничтожена!

Капитан крейсера с трудом сдержал вздох облегчения. Чертовы русские доставили немало неприятных минут, еще чуть-чуть – и поникающая боеголовка крылатой ракеты, весившая, ни много, ни мало, четверть тонны, разорвалась бы в помещениях корабля, и поток пламени, раскаленных до космических температур газов, прокатилась бы по отсекам, затекая во все уголки, выжигая внутренности "Нормандии", едва ли способной после этого продолжать бой.

– Вторая тоже сбита, – выдохнул майор Сеченов, провожавший взглядом сверхзвуковую «иглу», противокорабельную ракету «Оникс». – Черт, они смогли это, твари!

Разочарование, вот что ощущал сейчас пилот, и это чувство оказалось сильнее страха перед смертью, ведь с неизбежностью последней майор почти уже смирился. Все, все их усилия, все прежние победы, оказались напрасны, раз не удалось добиться этой, самой важной победы. Противник не понес ни малейшего ущерба, кроме, разве что, изрядных переживаний, пока одни ракеты пытались сразить другие, наполняя воздух сталью и огнем.

– Мы сделали все, что возможно, – покачал головой командир экипажа. Пилот, кажется, разделял чувства напарника, но сейчас оба они были бессильны исправить что-либо. – У нас больше не оружия. Подвески пусты, в снарядном ящике остается две дюжины патронов – вот и все. А горючего, от силы, на полчаса полета. Все кончено.

– Нет оружия, – вдруг хищно оскалился Сеченов, в глазах которого свернул призрак безумия. – Разве? А мы сами?

Выражение лица пилота сменилось с недоуменного до удивленно-испуганного, а затем во взгляде его появилось понимание. Слова сейчас были не нужны, экипаж в эти секунды стал единым целым, и мысли каждого были открыты для его напарника. И пилот все понял.

Машина весом сорок пять тонн – пусть сейчас и меньше за счет израсходованного топлива – способная разгоняться до тысячи девятисот километров в час, едва ли в чем-то уступала самой мощной крылатой ракете. А цель казалась такой близкой, такой доступной.

– Мы можем уйти на дно вместе с самолетом, когда баки опустеют, – рассуждая, нарочито медленно, словно и не находился в кабине способного в любой миг потерять управления бомбардировщика, произнес пилот. – Можем катапультироваться, чтобы потом попасть в плен – янки не упустят такого шанса.

– Мы же знали, на что шли, знали с самого начала, – горячо воскликнул Сеченов. Он уже принял решение, и не сомневался, что напарник поддержит идею. – Вернуться мы не сможем наверняка. А плен… Разве он намного лучше смерти? Сейчас мы еще можем сами выбирать, а потом, когда попадем к американцам, чего мы будем стоить? Черт, мы можем это, ведь можем же!

Пилот кивнул. Да, выбор у них еще есть, и жить, несмотря ни на что, хочется, и это естественное желание нормального человека. Но чего стоит такая жизнь, когда невозможно смотреть в глаза своим товарищам, когда изнутри выжигает стыд, стыд за свое малодушие? А если все же они погибнут, то не лучше ли так, чтобы потом ТАМ, встретившись с товарищами, что ушли раньше, не прятать лицо, боясь встретиться с ними взглядом?

– Мы сделаем, – решительно произнес командир экипажа. – Да, сделаем! И нас ничто не остановит. И пусть эти ублюдки навсегда запомнят нас!

Больше сомнений не было. Все, что можно сказать, было сказано, оставалось только одно – действовать. И пилот тронул ручку управления, заставляя машину изменить курс. С неохотой, сопротивляясь командам, но самолет подчинился. Что ж, большего от израненной машины уже не потребуется.

Вспышка, взрыв второго «Оникса», наткнувшегося на стену заградительного огня, была почти не видна с удаления в несколько десятков верст. Но экипаж подполковника Кротова, даже не зная об исходе атаки, больше ничего не мог поделать. Они исчерпали свой лимит возможностей.

– Все, отвоевались. Топливо на исходе, – Федор Смирнов указал на приборную панель, где часто мигал указатель уровня горючего. – Еще несколько минут – и мы упадем в воду.

– Уходим отсюда, – решил Кротов. – Мы хотя бы попытались. Катапультируемся подальше от американцев.

Пилот тронул ручку управления, заставляя верную машину, которая не подвела до самой последней секунды, сменить направления полета. Подполковник не знал, что ждет его и его товарищей дальше, да и не думал об этом.

– Второй, закончить атаку! – Кротов вызвал ведомого. Он потерял из виду вторую машину, но был уверен, что экипаж его сейчас прекрасно слышит. – Следуй за мной, второй. Как понял, прием!

Полковник Смирнов первым заметил маневр ведомого. Их "Сухой" вскарабкался на две тысячи метров, уходя прочь от эскадры, и отсюда, с высоты, происходящее можно было видеть, точно на сцене. И то, что увидел полковник, ему не понравилось с первой секунды.

– Какого черта, – удивлено спросил сам себя Федор, выкручивая голову назад, чтобы как можно дольше удержать в поле зрения другой самолет, внезапно изменивший курс. – Что они задумали?

Вторая машина, выполнив разворот на девяносто градусов, стремительно набирала скорость. И Федору Смирнову потребовалось не более пяти секунд, чтобы мысленно провести линию к самому горизонту, продолжая траекторию полета Су-34. Спустя несколько минут, если Сеченов и его напарник не изменят курс, они встретятся с авианосной эскадрой. В прочем, едва ли американцы допустят это – в пусковых установках их кораблей еще полно зенитных ракет, и перехватчики никуда не делись.

– Второй, что у вас происходит? – Кротов, поняв, что обеспокоило его штурмана, связался с ведомым. – Прием! Второй, черт возьми, отвечайте!

– Машина повреждена, топливо на исходе, – прозвучал по-уставному четкий ответ. И уже совсем иным тоном, так, что мурашки пробежали по коже летчиков: – Мы же знали, что не вернемся. У нас был билет в один конец. Просто кто-то должен завершить начатое, командир. У нас еще одна попытка. Мы сделаем это! За нашу великую родину!

– Отставить, второй, – в голос закричал Иван Кротов. – Выполнять приказ! Немедленно меняйте курс, черт побери! Отбой!!!

– Повторяю, машина почти не слушается управления, – прозвучал равнодушный ответ. – Мы можем двигаться только по прямой, любое маневрирование приведет к катастрофе. Мы все равно уже мертвы. Прощайте, мужики!

С высоты две тысячи метров было отчетливо видно, как покрытый серо-голубыми пятнами камуфляжной окраски Су-34 мчится навстречу собственной гибели, унося в вечность двух своих пилотов.

Палубный самолет дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С «Хокай» на протяжении всей схватки не оставил свою вахту. АВАКС, выжигая запас горючего, все кружил и кружил под облаками, продолжая координировать действия и моряков, и пилотов немногочисленных истребителей, ушедших подальше от схватки, когда в дело вступили корабельные зенитные комплексы – никому не хотелось из-за чьей-то оплошности или сбоя компьютера получить ракету в брюхо от своих же.

– Какого дьявола? – оператор "летающего радара" указал на отметку цели, мерцавшую на экране. – Сэр, один из "Фланкеров" изменил курс. О, черт, он идет прямо к эскадре!

– Боже, – выдохнул офицер, вдруг отчетливо понявший, что могли задумать русские летчики. – Проклятые безумцы! Связь с истребителями, немедленно! Уничтожьте русского любой ценой!

Пилот «Супер Хорнита» не позволил себе ни удивляться, ни думать слишком долго о происходящем. Тронув штурвал, он развернул свой истребитель наперерез русскому, и включил форсаж. Впрыснутое в камеры сгорания турбин топливо вспыхнуло, и подпираемый длинными языками пламени F/A-18E сорвался с места, преодолевая звуковой барьер.

– Я – Синий-один, вижу цель, – произнес летчик, когда в кольце прицела колиматорного индикатора возник силуэт чужой машины. – Готов к атаке!

– Огонь!

"Супер Хорнит", выполнив энергичный маневр, зашел противнику в хвост, оказавшись выше "Фланкера" а пару тысяч футов. Пилот покосился на индикатор топливомера, недовольно поморщился – истребитель находился в воздухе слишком долго, горючего оставалось только на одну атаку, и еще запас, чтобы вернуться на свой авианосец. Что ж, наверное, хватит и этого.

Самолеты шли след в след, не удаляясь друг от друга, но и не сближаясь – скорости оказались равны. Русский тоже летел на форсаже, стремительно сокращая расстояние, отделявшее его от эскадры. Машины разделяло чуть более десяти километров, вполне достаточно, чтобы тепловые головки наведения пары ракет AIM-9М "Сайдвиндер" захватили цель.

Кабина "Супер Хорнита" наполнилась пульсирующим визгом, и пилот, услышав звуковой сигнал, немедленно нажал кнопку пуска. Две ракеты "воздух-воздух", скользнув по рельсовым направляющим на законцовках крыльев, отделились от истребителя, умчавшись вслед русскому самолету. Летчик потянул штурвал, меняя курс и выходя из атаки – больше его участие не потребуется, "Сайдвиндеры" сами отыщут цель.

Несмотря на все ухищрения, огромный, по сравнению с «традиционным» противником – противокорабельными ракетами – «Сухой» был отлично виден для радаров. Луч радиолокационной станции подсветки целей крейсера «Нормандия» уткнулся в фюзеляж полого пикировавшего русского самолета, и руки операторов вооружения зависли над консолями, так что кончики пальцев нервно подрагивали на клавишах.

– Этот русский свихнулся, – потрясенно произнес капитан, будучи не в силах отвести свой взгляд от экрана отображении тактической обстановки. – Боже, он просто безумец!

У опытного офицера происходящее не укладывалось в голове. Но сомнений в том, что задумал противник, не было – пилот мчавшегося наперерез крейсеру самолета, впустую израсходовав свой запас ракет, принял решение, которого трудно было ожидать от опытного летчика. Настоящий профессионал, тот, в кого целая держава много лет вкладывала колоссальные средства, доводя до совершенства его боевые навыки, не мог, уподобившись какому-то обкурившемуся гашиша фанатику так бездарно распорядиться собой. Но сидевший за штурвалом русского истребителя полагал иначе.

– Чокнутый ублюдок хочет таранить нас, – нервно произнес капитан. – Будь я проклят, он врежется в корабль! Приказываю сбить "Фланкер"! – и истошно, вмиг утратив тень самообладания, завопил, так что его подчиненные, и без того обратившиеся в сжатые комки нервов, вздрогнули от испуга: – Черт возьми, огонь!!!

– Пуск! – эхом отозвался один из офицеров, и пальцы разом вдавили несколько клавиш на консолях.

Из "сот" подпалубных пусковых установок вырвались сразу две ракеты "Стандарт", и, плавно отклоняясь от вертикали, развернулись навстречу приближавшемуся "Фланкеру".

Чтобы видеть цель, майору Сеченову, инстинктивно вжавшемуся в спинку кресла, как и его командиру, уже не требовались приборы. Без радаров и теплопеленгаторов, без лазерных дальномеров пилоты видели стремительно мчавшуюся навстречу им серую громаду ракетного крейсера, и видели, как от него вдруг протянулись нитки дымных следов зенитных ракет.

– Маневрируй, – предостерегающе закричал майор. – Ракеты! Уклоняйся же!!!

Пилот не подвел. Сейчас летчики не думали о том, чтобы просто увернуться от удара, спасая свои жизни. Нет, они уже приняли решение, вот только не хотели погибнуть, не доведя начатое до конца, лишь насмешив врага, так и не ощутившего бы дыхание смерти, вестниками и слугами которой стали два пилота.

Ракеты подходили с разных сторон, словно взяв свою жертву в клещи. "Сухой", чудом остававшийся покорным пилоту, дернулся в сторону, заставляя зенитные ракеты выполнить резкий маневр, и пилоты увидели, как оба "Стандарта" слившись воедино, взорвались, превратившись в сгусток пламени.

– Давай, – рычал Сеченов. – Вперед!!!

Никакая система наведения, никакая электроника, не в силах сравниться с живым человеком. самолет, сорок с лишним тонн стали, рвался к цели, продираясь сквозь огонь, и расстояние, разделявшее их, уже сжалось до считанных километров.

– А-а-а!!! – Кротов утробно рычал на одной ноте, до боли, до хруста в суставах стискивая ручку штурвала. Пилот видел свою добычу, на которую пикировал, словно ястреб из поднебесья.

Небо прямо по курсу расчертили следы стартующих зенитных ракет, со всех сторон устремившихся к одинокому самолету. Верещала система предупреждении о ракетной атаке, обнаружившая преследовавший "Сухого" управляемый реактивный снаряд AIM-9M, но все это существовало словно в ином измерении для двух человек, уже перешагнувших последний рубеж. Они не могли защищаться, нечем было сбить чужие ракеты, и кассеты автоматов постановки ложных целей опустели – все тепловые ракеты и дипольные отражатели экипаж истратил раньше, еще во время того воздушного боя над границей русских вод.

"Сайдвиндер", выпущенный американским истребителем вслед "Сухому" взорвался в паре метров от машины, но взрыв словно лишь подтолкнул превратившийся в живую бомбу самолет, только ускоряя его полет. Осколки пробили обшивку, левый двигатель выбросил длинный язык огня, внезапно захлебнувшись, но сила инерции была слишком велика, чтобы что-то изменить.

«Нормандия» сопротивлялась до последнего. Установленные на корме и носу орудийные башни развернулись, и жерла казавшихся обманчиво тонкими стволов уставились в правый борт, словно выискивая цель.

– Огонь!

Разом обе артиллерийские установки "Марк-45" выплюнули в сторону противника пару пятидюймовых снарядов, чтобы две секунды спустя автоматический механизм заряжания дослал в камору орудий точно такие же. Еще миг – и следующий залп, а затем еще и еще один.

Артиллерийская канонада слилась в протяжный рокот, и пламя трепетало на дульных срезах орудий. Дистанционные взрыватели разогнавшихся при движении по пятидесятичетырехкалиберным стволам снарядов сработали на точно заданном расстоянии до цели. Перед крейсером повисла стена осколков, и поток свинца пронзил титановую броню кабины русского самолета.

Струи стального дождя хлестнули по фонарю кабины, забарабанили по обшивке, вспарывая ее и почти без задержки проникая внутрь. Вздрогнул, захрипев, пилот, тело которого разорвали осколки, закричал от боли его напарник, разом лишившийся обеих ног. Кабину заполонило пламя, умолкла аварийная сигнализация, утратив связь с самолетными системами, но искореженный кусок металла, оставляя за собой дымный след, точно комета мчался к цели.

– Господи! – выдохнул командир крейсера, тело которого налилось тяжестью, так что невозможно было сделать хотя бы шаг, да и некуда уже стало бежать, негде прятаться. – Боже, спаси нас!

Охваченный пламенем бомбардировщик, лишенный управления, но не утративший скорость, полого пикировал к воде, в ту самую точку, где в эту секунду оказался ракетный крейсер. Майор Сеченов, как не было ему страшно, не отрываясь, смотрел вперед. Летчик видел, как увеличивается в размерах, заслоняя собою горизонт, борт и массивный короб надстройки корабля, мог прочитать нанесенный на обшивку номер – огромные белые цифры CG-60, четко различимые на унылом сером фоне – и видел брызнувший навстречу, в лицо ему огонь.

Чудовищный снаряд настиг свою цель. Сплющенный нос бомбардировщика, скрывавший антенну радара, словно острие копья вонзился в борт, вспарывая стальные листы. Кевларовая броня, которой был обшит корпус, латами прикрывавшая самые важные отсеки и посты, наверное, могла удержать поток осколков взорвавшейся вблизи корабля ракеты или бомбы, ослабить факел кумулятивной струи, но никто и никогда не предполагал, что этой защите придется выдержать удар боевого самолета, разогнавшегося до сверхзвуковой скорости.

"Сухой" проломил борт надстройки, сметая переборки, разрушая все, что можно разрушить, и уже потом вспыхнули остатки топлива в баках, и самолет превратился в сгусток огня. Пламя прокатилось по палубам, ударная волна вминала в переборки людей, оказавшихся на ее пути. Находившийся в боевом информационном посту командир корабля в рефлекторном жесте вскинул руки к лицу, будто пытаясь заслониться от огня, а секунду спустя громадная сила оторвала его от палубы, отшвырнув назад на несколько метров.

Столб дыма, вздымавшийся над горизонтом, видели оба летчика Су-34, поспешно, пока еще оставалось горючее, уходившего прочь от американской эскадры. И оба поняли, что произошло.

– Господи, спаси и помилуй их души, – вздохнул Кротов, невольно вспомнив, что еще в детстве был окрещен в храме по настоянию своей покойной ныне бабушки.

– Они были верны присяге до последней секунды, – невозмутимо произнес Смирнов. – Мы должны были быть рядом с ними, а не бежать трусливо.

Рокот турбин вдруг прервался, и пилоты невольно умолкли, словно страшась нарушить эту страшную тишину.

– Отлетались, – только и смог выдавить из себя Смирнов. – Хана!

– Покинуть машину. Катапультируемся!

Пилоты разом рванули рычаги. Система аварийного покидания, пожалуй, единственная, которую по вполне понятным причинам невозможно было тестировать слишком часто, работала четко и надежно. Пиропатроны разрушили крепления остекления пилотской кабины, и пороховые двигатели вытолкнули из-под брони кресла К-36ДМ, к которым накрепко были привязаны летчики. Несколько секунд – и над головами пилотов развернулись полотнища парашютных куполов, и уже медленно опускаясь к серой глади воды, Смирнов и Кротов могли провожать взглядами уносившийся к горизонту самолет. Машина не подвела доверившихся ей людей, сохранив их жизни, и теперь нашла свой конец в холодных водах арктического моря.

Командир крейсера «Нормандия», ничего не видя из-за залившей лицо крови, ручьем хлещущей из раны на голове, опираясь о переборки, на ощупь все же смог добраться до выхода, на четвереньках выполз на палубу, и уже там попал в заботливые руки матросов из спасательной команды. В воздухе уже кружили вертолеты, поднятые с других кораблей, и со всех сторон к крейсеру мчались катера.

Те, кто пришел на помощь гибнущему судну, с ужасом смотрели на черное пятно пробоины в правом борту, зев, из которого шли клубы тяжелого черного дыма и летели искры. А по палубе бежали, сверкая яркими огнеупорными комбинезонами, моряки, вооружившиеся огнетушителями и баграми, бежали не от опасности, а к ней, чтобы спасти то, что еще можно было сохранить.

– Прошу, кэптен, сэр, – энсин, лица которого не было видно из-под пластиковой маски противогаза, поддерживая своего командира, подвел его к вертолетной площадке на корме, куда как раз опустился, зависнув над настилом, вертолет. – Сюда, скорее! Вы ранены, вам нужен доктор.

Внутри еще бушевал пожар, несмотря на все усилия спасателей. Еще предстояло вытащить оттуда, из огненной ловушки, тела погибших, но уже сейчас прямо на палубе медики трудились над теми, кто чудом уцелел после самоубийственной атаки русских, старясь помочь своим товарищам по оружию. Этот удар ничего не изменил – эскадра по-прежнему бороздила русские воды, ожидая возвращения своей авиагруппы.

Палубный вертолет НН-60В «Си Хок» описал круг над волнами, опустившись на пару десятков футов, так что по воде пошли круги, едва с головой не захлестывая двух человек. Оттуда, с высоты, яркие спасательные жилеты двух пилотов, из последних сил державшихся на плаву, были видны издалека, и спасатели не потратили на описки много времени.

Широкая дверь в борту вертолета отодвинулась, и из проема свесился человек в большом сферическом шлеме и ярком комбинезоне. Нагнувшись вниз, он крикнул на ломаном русском языке, перекрывая надсадный вой турбин:

– Эй, парни! Сейчас мы сбросив вам трос. Поднимайтесь на борт, но не вздумайте выкинуть какой-нибудь фокус! Даже если захватите "вертушку", далеко вам не уйти!

В подтверждение слов американца позади него возник еще один летчик, направивший вниз ствол автоматической винтовки М16А2, для большей убедительности картинно передернув затвор, досылая в камору первый патрон. Одно мгновение – и поток малокалиберных пуль превратит двух человек, беспомощно болтавшихся на поверхности моря, в окровавленные куски мяса. Пилоты поняли этот явный намек.

– Спокойно, мы не самоубийцы, – по-английски крикнул вверх Кротов, на удивление, даже сейчас не забывший чужие слова. – Хватит трепаться, черт возьми! Раз уж явились за нами, бросайте конец!

В эти секунды Федор Смирнов впервые на полном серьезе подумал о том, что для них и впрямь лучше было бы последовать за Сеченовым и его командиром, проявившими в решающий миг намного большую отвагу. Что ж, пока они живы, еще никогда не поздно исправить ошибку.

«Джордж Вашингтон», уверенно рассекая волны скошенным форштевнем, продолжал свой путь на восток. Несколько минут назад пилоты вышли на связь со своим «аэродромом», и немедленно засуетились десятки техников, а пара «летающих танкеров» КА-6D «Интрудер», готовых поделиться горючим с теми, кто нуждается в нем сильнее, оторвалась от палубы, заняв позицию под охраной звена перехватчиков.

Поредевшая после атаки на русские города и порты авиагруппа возвращалась с победой. Путь для морского десанта, подпиравшего спину авианосной эскадре, был свободен.