Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 122 страниц)

– Приступайте, господа, – кивнул Эндрю Стивенс. – Добейте русских, пока они не пришли в себя. Я хочу доложить о нашей победе президенту спустя сутки, и, черт побери, русские обязаны капитулировать. Они поймут, какая сила обращена против них, уже поняли, как поняли и то, что иного выхода, дабы сохранить свои жизни, у них не осталось. Командуйте атаку, джентльмены!

Несколько минут – и стаи многотонных "Стратофортрессов", разворачиваясь в боевые порядки, послали в сторону далекой земли первые ракеты. Выплевывая из своего чрева один за другим высокоточные самолеты-снаряды, огнехвостыми стальными птицами устремлявшиеся к целям, расположенным во многих сотнях миль, бомбардировщики должны были уничтожить все то, что уцелело после первого, ошеломляющего удара "Томагавков", помешав противнику хоть как-то приготовиться к отпору, собравшись с силами.

Но это был еще далеко не конец – крылатые ракеты пробьют в том, что осталось от обороны русских, глубокие бреши, в которые ворвутся эскадрильи палубных "Супер Хорнитов". Четыре авианосца, четыре статысячетонные махины, сейчас, в эти самые минуты пришли в движение в самом сердце Норвежского моря. Разгоняясь до максимальной скорости, атомные авианосцы уже мчались к русским берегам, чтобы, едва приблизившись к суше на радиус действия своей авиации, выбросить вперед десятки крылатых машин, которым и суждено окончательно склонить весы победы на сторону Америки. И Эндрю Стивенс не сомневался, что именно так и произойдет.

Звено Су-34, всего две машины, в одном мгновение остались единственными самолетами, успевшими подняться в небо. Подполковник Кротов не сомневался в этом после того, как его бомбардировщик на бреющем прошел над тем, что прежде было огромным аэродромом, домом для десятков дальних бомбардировщиков Ту-22М3. Все, что теперь осталось от «Туполевых» – кучи пылающего металла, утратившие даже сходство с красавцами самолетами, грозными ракетоносцами.

– Нет, не может быть, – простонал Федор Смирнов, увидев, как пылают на взлетной полосе машины его полка. – Черт возьми, нет!

Полковник не смог сдержать рыдания – там, внизу, остались ребята из его полка, отличные пилоты и просто хорошие мужики, плечо к плечу с которыми он служил много лет, буквально породнившись с этими парнями. Им не было равных в небе, но смерть подстерегла их на земле, ударив в спину, подло, коварно, внезапно. И потому просто хотелось выть, как дикому зверю, а еще лучше – вцепиться в глотку хоть кому-то из тех выродков, что напали на его страну, убили его друзей.

– Довольно, штурман, – одернул своего напарника Кротов. – Возьми себя в руки, ты же офицер! Мы еще живы, и, черт побери, на многое способны! Установи связь хоть с кем-то, сперва нужно понять, что происходит!

Смирнов, на которого окрик подполковника подействовал не хуже ледяного душа, коснулся приборной доски. Аэродром молчал, да иначе и не могло быть, и Смирнов принялся проверять все частоты, пытаясь услышать хоть что-нибудь, чтобы модно было принять решение, понять, как быть дальше.

– Тишина, командир, – сокрушенно помотал головой Федор спустя несколько секунд. – Все молчат. О, Господи, как это вообще возможно?

У Кротова не было ответа. Но он видел, что произошло с аэродромом, и почти не сомневался, что подобное творится ныне повсюду. И он был прав – за считанные десятки секунды в дымящиеся руины превратились мощные радары, контролировавшие небо над Баренцевым морем вплоть до арктических льдов. А на охваченных пламенем аэродромах, разбросанных по всему Кольскому полуострову, до самой Карелии, превратились в кучи разорванного дюраля и стали десятки бомбардировщиков и истребителей, так и не сумевших подняться в небо.

Атака "Томагавков" была страшна, а вслед за первой волной ракет с севера, с моря, уже шла вторая, смертоносным шквалом обрушиваясь на все, что хотя бы теоретически могло уцелеть. И где-то в глубине океана уже собиралась третья волна, сжимаясь в стальной кулак, чтобы повергнуть растерянного, смертельно раненого врага.

– Продолжай слушать эфир, – приказал Кротов. – Кто-то должен остаться. Не может быть, чтобы не остался, – убеждено промолвил он. – Ни у кого не хватит сил, чтобы уничтожить всех разом. Давай, полковник, действуй, черт тебя возьми!

И Смирнов действовал. Одну за другой он прослушивал все частоты, и стандартные, те, на которых обычно велись переговоры, и резервные, и те, которые не использовались ни армией, ни моряками. Тщетно – везде или молчание, или шквал помех, словно при сильнейше магнитной буре. Замолчали даже гражданские радиостанции, не прекращавшие вещание ни на минуту. Полковник был уже готов впасть в отчаяние, но вдруг сквозь треск помех до него донесся голос.

– "Безупречный"… Североморск, – звучало в наушниках, порой перебиваясь треском и свистом. – Атака… помощь… Повторяю, всем… слышит!

Кротов удивленно взглянул на второго пилота, и в глазах его читалось непонимание – подполковник тоже слышал эту передачу, но едва ли мог понять ее смысл.

– Вещают на корабельной частоте, – пояснил Смирнов. – Источник сигнала довольно близко, потому они и пробились сквозь помехи. Полагаю, это в Североморске.

– Черт, там же штаб флота, – с ужасом произнес пилот. Будучи сугубым сухопутчиком, он все же имел представление о том, что и где расположено в округе, и теперь испытал сильнейший страх, почти не сомневаясь, что на места штаба им придется увидеть то же, что осталось от аэродрома.

– Нужно выдвигаться к Североморску, – решил Смирнов. – Что бы ни происходило, там еще кто-то остался. Они зовут на помощь, а мы, скорее всего, почти единственные, кто может им эту помощь оказать. Мы способны прикрыть город или корабли с воздуха.

– Да, верно, штурман, – кивнул Кротов. – Прокладывай курс!

Идя крыло в крыло, пара "Сухих" развернулась, двинувшись к главной базе Северного флота. Скользя в нескольких сотнях метров над землей, оставаясь почти невидимыми для радаров противника, который мог появиться в любой миг, бомбардировщики одним махом преодолели несколько десятков километров, оказавшись над приморским городом. В прочем, пока горизонт был чист, радар не обнаружил ни одной воздушной цели.

– О, проклятье, – выдохнул Смирнов, едва они увидели панораму города. – Дьявол!

Над плотно застроенными кварталами то здесь, тот там вздымались в небо столбы дыма, который был гуще всего над гаванью, где превратился в плотный полог, затянувший небосвод на многие километры.

– Высота – пять тысяч, – приказал командир экипажа. – Оружие к бою!

Летчики не знали, что может ждать их впереди, и готовились буквально ко всему. Бомбардировщики скользнули вверх, словно взбираясь в небо по невидимой горке. И едва им стоило набрать высоту, как экран радара заполонили отметки целей.

– Дальность – восемьдесят километров, – доложил Смирнов. – Вижу не менее двадцати низковысотных целей. Сигнал слабый.

– Ракеты. Наверняка это ракеты!

Пара Су-34, набирая высоту, разворачивалась навстречу налетавшим с моря ракетам, накрывая их конусами лучей бортовых радаров. Внизу, в нескольких километрах, агонизировал город, охваченный пожарами и паникой, и четверо пилотов оказались единственными, кто мог сделать хоть что-то, чтобы спасти разбуженных громом взрывов людей, для которых обычный майский день вдруг превратился в утро Армагеддона. По крайней мере, сами летчики считали именно так.

Море неслось им навстречу, но электронные «мозги» ракет AGM-86C не обращали на это внимания. Для них океан был не стихией, мощи которой можно только поражаться, а лишь подстилающей поверхностью, полностью лишенной каких-либо ориентиров, что заметно затрудняло работу навигационной системы. Затрудняло, но не исключало возможность точно наведения, и потому самолеты-снаряды, отделившиеся от своих носителей, тяжелых бомбардировщиков В-52Н за несколько сот километров отсюда, вышли к заданным целям с ничтожным отклонением, составившим, в худшем случае, сотни метров, а это при таких дальностях полета было не расстояние.

"Стратофортрессы", для пилотов которых война превратилась в подобие компьютерной игры, давно уже летели в направлении своих баз, чтобы там, прямо на летном поле, услышать благодарность командования за успешно выполненную миссию. Все, что требовалось от летчиков – вывести свои машины в точку, указанную прицельной системой и нажать кнопку пуска, в несколько минут расстреляв свой боекомплект. Никакого риска и минимум усилий. Люди выполнили приказ, разворачивая весившие сотни тонн машины, поскорее уводя их от любого призрака опасности. А их смертоносный груз, заживший собственной жизнью, как раз пересек береговую линию.

Крылатые ракеты, прижимая к хищно вытянутым фюзеляжам скошенные узкие крылья, подходили к суше ровным, неестественно четким строем, волна за волной, отставая друг от друга на несколько сотен ярдов. Унылая поверхность моря сменилась пенной полосой прибоя, а затем из воды выросли прибрежные скалы. Тотчас пришла в действие электронно-оптическая корреляционная система DSMAC, сравнивавшая местность по курсу ракет с заложенными в электронную память изображениями. Отклонившиеся за время броска над волнами с курса управляемые снаряды изменили траекторию, уверенно наводясь на цели. Большая часть ракет несла фугасные боеголовки весом почти в полторы тонны, чертовски много для поражения почти любых мишеней, а некоторые были снаряжены проникающими головными частями калибром пятьсот сорок килограммов для атак особо защищенных объектов. Истекали последние секунды, прежде чем вся эта мощь должна была обрушиться на многострадальную землю.

Впереди вырастал из волн город, и небо над ним было затянуто дымом от множества пожаров. Первый удар достиг своей цели, и некому должно было стать отражать вторую атаку. И вдруг из окутанной дымкой гавани навстречу крылатым AGM-86C протянулись огненные языки пламени стартовавших зенитных ракет. И в то же мгновения с неба на строй самолетов-снарядов спикировали протуберанцы ракет "воздух-воздух". Защитники разоренного города не покинули свои рубежи.

На борту эсминца «Безупречный» сыграли боевую тревогу. По отсекам разнесся дробный топот сотен ног – матросы, ловко ныряя в низкие проемы дверей, мчались к своим боевым постам, подгоняемые колоколами громко боя.

– Все по местам, – нетерпеливо приказал капитан. – Занять посты. Корабль к бою! Раскочегарить главную энергетическую установку, живее!

Миноносец казался единственным островком спокойствия во всеобщем хаосе. На берегу, в порту, люди в панике метались из стороны в сторону, вздрагивая в так содрогавшейся от взрывов земле. Рядом, у причалов, медленно погружались в воду горящие корабли. Град малокалиберных бомб, которыми была начинена часть атаковавших главную базу Северного флота ракет BGM-109 "Томагавк", обрушился на большой десантный корабль "Александр Отраковский", и здесь же, чуть поодаль, тонул, почти уже скрывшись в волнах, малый ракетный корабль "Ураган", не сделавший ни единого выстрела. А на внутреннем рейде пылал танкер, горела, растекаясь по воде, вытекавшая из цистерн нефть, и дым плотной завесой окутывал горизонт, не позволяя понять, что происходит вокруг, что творится на берегу.

Самое обидное, что никто умышленно не атаковал порт, просто не считая нужным расходовать на него и так не бесконечные ракеты. Но всего лишь пары "Томагавков", рассеявших над бухтой начинку своих кассетных боеголовок, хватило, чтобы внизу воцарилась паника. Стальной дождь обрушился и на корабли, и на портовые строения, на склады и эллинги, на выстроенные в пирамиды прямо на причалах десятки бочек с топливом, вспыхнувшие чадным пламенем. Это был ад, и едва ли не каждый, кто оказался в пекле, думал лишь о том, как спастись, убравшись подальше оттуда, где бал правит разрушение и смерть.

Но команда эскадренного миноносца действовала, словно существуя в параллельной вселенной, в ином измерении. Корабль был единственной силой, способной встать на защиту города, дать отпор агрессору. Его стихией были морские просторы, открытый океан, но и сейчас, стоя на якоре у пирса, эскадренный миноносец не был пустяком, который можно не принимать в расчет.

Моряки быстро и без суеты занимали свои посты, вдыхая жизнь в многочисленные системы боевого корабля. Ожила котлотурбинная силовая установка, генераторы подали ток. Антенна радиолокационной станции общего обнаружения "Фрегат-МА", установленная на грот-мачте "Безупречного", совершила первый оборот, обводя вокруг всевидящим лучом, и секунду спустя на эсминце уже знали, с чем столкнулись, и что им грозит. Ничто в радиусе трех сотен километров, находящееся хоть немного выше поверхности моря, не осталось незамеченным.

– Группа воздушных целей в секторах один и два, – сбивчивой скороговоркой сообщил оператор локатора. – Цели дозвуковые, низколетящие. Дальность – шестьдесят.

– ЗРК к бою, – приказал командир эсминца. – Цели взять на автосопровождение. Приготовиться к отражению ракетной атаки!

Две зенитные ракеты комплекса "Ураган" покинули подпаубные магазины. Пусковые установки разом повернулись на правый борт, в сторону целей, которые еще невозможно было различить невооруженным взглядом – крылатые ракеты летели так низко, что и радар едва мог "видеть" их.

Взять цели на автосопровождение, – приказал командир расчета, и к горизонту развернулись прожектора подсветки целей ОП-3, уставившись в небо округлыми обтекателями.

Сразу дюжина крылатых ракет оказалась поймана узкими лучами радаров целеуказания, пронзавшими пространство. Подлетавшие к гавани самолеты-снаряды оказались на прицеле, и оставалось только нажать на спуск.

– Дальность пятнадцать, – доложил оператор обзорного радара. – Цели в зоне поражения!

– Огонь!

С шипением ракеты 9М38 сорвались с балочных направляющих пусковых установок, одна за другой, не более чем с секундным интервалом. Головки наведения видели отраженный импульс лучей радаров, в перекрестье которых попали приближавшиеся на малой высоте цели, и зенитные ракеты, взмыв на большую высоту, отвесно спикировали на них. А между тем из погребов выдвинулись еще две ракеты, чтобы занять свое место на направляющих. Не прошло и двенадцати секунд, как командир расчета доложил о готовности.

– Пуск!

Еще две ракеты, разгоняясь до тысячи двухсот метров в секунду, отделились от эсминца, прочерчивая затянувшееся дымом небо пламенными росчерками факелов реактивных двигателей. Огненные стрелы мчались наперерез приближавшимся чужим ракетам, а первый залп уже достиг цели, и пара AGM-86C, пораженных точными попаданиями, падала в волны, так и не сумев донести свой страшный груз до приговоренных к уничтожению объектов.

– Ракеты в пяти милях, – доложил оператор радара общего обнаружения, и, спустя мгновение: – Две высотные воздушные цели приближаются со стороны суши! Дальность – двадцать!

В груди у капитана похолодело. Если это враг, они не успеют открыть огонь. Пока будут перезаряжаться зенитные комплексы, противник, господствуя в небе, успеет расстрелять лишенный подвижности, намертво связанный с берегом эсминец безо всяких препятствий.

– Товарищ капитан, это свои, – вдруг сообщил моряк. Система опознавания государственной принадлежности, послав кодированный запрос, получила условный сигнал, который не мог быть известен врагу. – Наши, товарищ капитан! Они ведут обстрел крылатых ракет противника!

Пара Су-34 промчалась над отплевывавшимся во все стороны ракетами эсминцем, и с палубы "Безупречного" видели, как от них отделились ракеты "воздух-воздух", спикировав к волнам, как раз на строй вражеских самолетов-снарядов. А те, пролетая мимо корабля, уже рвались к расположенным где-то в глубине суши целям. Не гавань, не "Безупречный" были ими, но командир миноносца не собирался выходить из боя лишь оттого, что счастливо избежал такой участи.

– Артиллерийские установки к бою! По ракетам противника, огонь!

Орудийные башни, располагавшиеся на корме и на баке, развернулись, взметнулись вверх спаренные статридцатимиллиметровые стволы, и универсальные установки АК-130 дали первый залп, выбрасывая в воздух шквал свинца. Их траектории пересекли маршрут крылатых ракет спустя несколько секунд, неконтактные взрыватели сработали строго в заданной точке, и на пути AGM-86C развернулись облака смертоносных осколков, изрешетившие корпуса ракет, выполненные из легких сплавов.

Эсминец изрыгал пламя, создавая вокруг себя зону сплошного поражения. Отрывисто рявкали мощные орудия, задрав стволы к небу, болидами взмывали ввысь одна за другой, зенитные ракеты, и даже автоматы АК-630М, средство последней надежды, система противовоздушной обороны ближнего боя, внесли свою лепту, несколькими очередями буквально распилив в полете приблизившуюся слишком близко крылатую ракету.

Но все эти победы были только кажущимися. "Безупречный", превратившись в настоящий бастион, вел бой с противником, которому были безразличны собственные потери. Жертвами его моряков стал целый десяток самолетов-снарядов AGM-86C. Но остальные ракеты, следуя заложенной в них программе, просто промчались мимо, выскальзывая из зоны огня, растворяясь в глубине материка, чтобы спустя считанные десятки минут рухнуть на голову еще не пришедшим в себя солдатам, летчикам, в смятении бегавшим по охваченным огнем аэродромам или пытавшимся вытащить своих товарищей из-под руин разрушенных точными попаданиями "Томагавков" казарм и боксов. Земля где-то вновь содрогнулась от взрывов, и лишь тогда настал черед жалких остатков Северного флота разделить участь своих сухопутных товарищей по оружию. Третья волна атаки заняла исходные рубежи.

Глава 2
Всадники Апокалипсиса

Норвежское море – Североморск, Россия – Баренцево море

19 мая

Многоцелевой палубный истребитель F/A-18E «Супер Хорнит» дрожал, словно бегун на старте, все никак не могущий дождаться хлопка сигнального пистолета. Самолет, вернее, тот, кто управлял им, став на время неотъемлемой частью машины, ее сознанием и душой, тоже ждал приказа. Трубины, работавшие в форсажном режиме, надсадно выли, харкаясь языками яркого, ослепительно-белого пламени, лизавшими покрытии полетной палубы. Но стойки шасси истребителя плотно удерживали замки челнока паровой катапульты, скрытой под палубным настилом, и их хватку не в силах была преодолеть даже мощь работавших на пределе двигателей.

– Золотой-три, приготовиться к взлету, – в наушниках, встроенных в шлем пилота, раздался уверенный голос руководителя полетов. – Двигатели на максимальную тягу!

– Есть на максимальную тягу, – эхом отозвался летчик, чувствовавший, как его машина, эта стальная птица, самый верный друг, вместе с которым они могли безраздельно править небесами, рвется в бой, ради которого она и была рождена. – К взлету готов, сэр!

Летчик плотнее сжал рычаг управления самолетом, еще раз бросив быстрый взгляд на приборную доску. Да, все в норме, он действительно готов, и это знали также на палубе. Регулировщик, выскочив перед самым самолетом, мелькнул на фоне угрюмого неба ярким пятном жилета и защитной пластиковой каски, взмахивая флажками.

– Взлет!

Приведенная в действие катапульта, словно рука сказочно великана, швырнула тридцатитонную машину вперед, подбрасывая ее в небо, и вот уже пневматики шасси перестали касаться палубы. Истребитель, движимый инерцией, преодолел несколько десятков ярдов, неуверенно качнулся, будто готовый рухнуть в океан, но двигатели, жадно подравшие топливо, уже толкали его вперед, к затянутому низкими облаками небу, и крылья, опиравшиеся на столь ненадежную субстанцию, как невесомый воздух, надежно держали его.

– Я Золотой-три, в воздухе, – доложил пилот, видевший краем глаза, как стремительно уменьшается в размерах, став казаться уже не больше носового платка, палуба авианосца.

– Займете свое место в строю. Действовать согласно полетному заданию.

– Принял, палуба. Выполняю!

Летчик тронул штурвал, заставляя свой самолет направиться именно в ту брешь в общем боевом порядке, где и было его место. Сделать это оказалось не так уж просто – небе над эскадрой было не протолкнуться от самолетов, описывавших круги над морем в ожидании, когда все машины оторвутся от палубы. Почти полсотни тяжелых истребителей "Супер Хорнит", а также четверка постановщиков помех ЕА-6В "Праулер", лобастых, казавшихся жутко неуклюжими, и, наконец, увенчанный плоским "блином" обтекателя мощного обзорного радара "Хокай", глаза и уши авиакрыла, собирались, будто взаправдашние птицы, в стаю, готовую сорваться в гибельный полет.

В небе уже была почти вся авиагруппа атомного ударного авианосца "Джордж Вашингтон". И точно так же в эти самые минуты один за другим взмывал в небо самолеты с палубы еще трех тяжелых авианосцев, выстроившихся в почти прямую линию на границе полярных владений русских. Пришла пора добить поверженного врага, и тем скорее удастся добиться победы, чем более слаженным будет этот новый удар.

– Слушать всем, я – лидер, – прозвучал в кабине каждого самолета голос командира авиагруппы. – Курс – один-ноль-пять. Скорость – пятьсот узлов. Идем на высоте семь тысяч футов. Применение оружия – только по моей команде. Противодействие со стороны авиации русских не ожидается, но всем быть начеку, парни. Вперед!

Воздушная армада помчалась на восток, к суше, чтобы там, в считанных десятках миль слиться с другими стаями рукотворных птиц, и вместе, сообща, обрушиться на врага, окончательно сокрушая и его оборону, и волю к сопротивлению. Они летели к цели, пожирая милю за милей, спеша скорее окунуться в круговерть боя, хотя каждый в глубине души надеялся, что никакого боя не будет, а на их долю останется лишь избиение уже почти разгромленного противника. Что ж, на деле русские оказались намного слабее, чем о них все привыкли думать. Они уже сломлены, даже не думают о том, чтобы бороться, а, значит, остается только придти и забрать свою победу.

Самолеты подходили к цели, к одной из военно-морских баз русских, с моря, охватывая ее широким полукольцом, словно пытаясь взять в клещи вырывающегося из ловушки противника. За бортом истребителей взвихривался холодный воздух, наполненный морской влагой, но пилотам не было дела до капризов природы.

– Внимание, парни, всем приготовиться, – скомандовал лидер группы. – Мы на рубеже атаки. Оружие к бою!

Авиакрылу "Джорджа Вашингтона" сегодня предстояло нанести удар по прибрежным целям, по морским базам и гарнизонам, раскиданным вдоль всего неприветливого побережья русского Севера. А их товарищи, что шли позади, лишь чуть поотстав, ударят по тем объектам, что расположены в глубине территории, выбивая все то, что уцелело при ракетном ударе с моря и атаке тяжелых бомбардировщиков. Сегодня каждому, кто мог управлять самолетом, должна была отыскаться работа по душе и по силам.

Пилот "Супер Хорнита", услышав приказ, обратился к бортовому компьютеру, послушно выдавшему информацию обо всем внушительном арсенале истребителя. В этом вылете машина несла почти предельную нагрузку. Под фюзеляжем висел подвесной бак на тысячу восемьсот литров горючего, здесь же, рядом – контейнер ATFLIR с прицельной системой. А на пилонах под плоскостями расположился "главный калибр" истребителя – пара крылатых ракет SLAM-ER, дальних потомков знаменитого "Гарпуна", а также две двухтысячефунтовые бомбы с лазерным наведением GBU-24 "Пэйвуэй-3", для "ювелирной" работы по слишком маленьким целям.

Никто не ожидал угрозы со стороны русских истребителей, но все же никому также не хотелось оказаться беззащитным, столкнувшись в этом небе с грозными "Фланкерами" или сверхскоростными "Фоксхаундами". И потому на законцовках крыльев висели две ракеты ближнего боя AIM-9M "Сайдвиндер", дополненные более тяжелыми AIM-120A AMRAAM с активным радарным наведением, теми самыми, в которых в полной мере был реализован принцип "выстрелил и забыл". Четыре ракеты "воздух-воздух" – не ахти, какая обуза для мощного истребителя, зато так каждому пилоту было спокойнее.

Эскадрилья, меняя строй, развернулась широким фронтом, вытянувшись в одну шеренгу. Предохранители были отключены, пальцы летчиков напряженно замерли над кнопками пуска. Они не могли видеть цель, находившуюся почти в трехстах километрах – ни инфракрасные системы переднего обзора подвесных контейнеров ATFLIR, ни радары не могли обеспечить обзор на такой дальности. Но пилотам это и не требовалось.

– "Золотые" парни, цель в зоне поражения, – сообщил лидер группы. – Напоминаю, вам приказано атаковать акваторию порта. Пуск!

Все слышали команду, и разом, словно были единым целым, открыли огонь. Из-под плоскостей "Супер Хорнитов" вырвались, раскрывая узкие крылья, две дюжины ракет AGM-84H.

– Пуск произведен, – одни за другим докладывали летчики. – "Птички" в воздухе!

Инерциальные системы наведения, включившиеся еще до старта, видели единственную точку, расположенную в двухстах семидесяти километрах по курсу истребителей, на пределе дальности полета. Гироскопы уверенно держали модифицированные противокорабельные ракеты, очень сильно отличавшиеся от своего прародителя, привычного любому американскому моряку "Гарпуна", на заранее рассчитанной траектории, а пилоты в кабинах своих машин терпеливо ждали, пока расстояние не сократится до считанных километров. Они могли не бояться зенитных ракет, и не ждали появления вражеских самолетов, полностью переключившись на управление "умным" оружием. И ждать им пришлось недолго.

Ракеты, следуя командам бортовых навигационных систем, и получая корректирующие сигналы от носившихся в безвоздушном пространстве спутников GPS-NAVSTAR, вышли в район нанесения удара с ничтожным отклонением. Самолеты-снаряды, всерьез решившие потягаться в скорости со звуком, вынырнули из-за горизонта, и пришел черед людей принять окончательное решение.

– Цель на дальности визуального опознавания, – сообщил оператор радара с борта "Хокая", отслеживавший положение и ракет, и их мишеней – для мощного локатора APS-145 три сотни километров не казались существенной дистанцией. – Активировать инфракрасные системы. Выбрать объект атаки.

Крылатые ракеты SLAM-ER подходили к берегу на малой высоте, и потому тепловые головки наведения давали весьма ограниченный обзор. Но и его хватило, чтобы сквозь завесу дыма, затянувшего небо над Североморском чуткие сенсоры "рассмотрели" силуэты боевых кораблей, стоявших на якоре в порту. И этих силуэтов оказалось ничтожно мало.

– Вижу цель, – сообщил пилот, совмещая перекрестье прицела на экране с изображением своей мишени, ярким, как будто лишенным четких очертаний пятном. – Есть захват!

Там, в сотнях километров, ракеты, подчиняясь передаваемым через пространство командам, менял курс, наводясь на корабли, стоящие на внутреннем рейде, все, что осталось от Краснознаменного Северного флота. Но и эти жалкие крохи должны были исчезнуть спустя считанные минуты – никто не собирался давать хотя бы призрачный шанс почти поверженному врагу.

В кабинах истребителей, одного за другим внезапно зазвучал сигнальный зуммер. Система предупреждения об облучении "Хьюз" AN/ALR-67(V)3 выдала предостережение, перехватив пришедший от горизонта радиоимпульс – локатор МР-750 "Фрегат-МА" мазнул по стае самолетов лучом, мерно очерчивавшим широкие круги, и небо сразу же перестало казаться пустынным морякам.

– Черт, я в захвате, – не справившись с испугом, сообщил пилот, в мозг которого ввинчивался противный звук сигнализации. – Я – Золотой-три, в захвате!

– Без паники, парни, – тотчас раздался спокойный голос командира группы. – По нам работает русский корабельный радар. Они видят нас, но не способны помешать.

Генераторы помех "Праулеров", сопровождавших ударную группу, уже хлестнули по приемникам локаторных антенн стоявшего на якоре корабля своими невидимыми бичами. Экраны локаторов на эсминце заволокло "крупой", однако этот ответ запоздал – моряки теперь знали об опасности, и не собирались тотчас сдаваться.

На "Безупречном" уже разворачивали пусковые установки зенитных ракет навстречу новой угрозе, но настоящая опасность еще была не видна. Крылатые ракеты SLAM-ER летели к целям на бреющем, скрываясь на сверхмалой высоте, и до последних минут оставались бесплотными призраками.

Волна самолетов-снарядов захлестывала гавань, наполняя воздух сталью и огнем. Теперь, "запомнив" указанные им пилотами цели, ракеты становились полностью автономными, и ничто, кроме заградительного огня, не могло остановить их полет. А другие эскадрильи так же, залпом, выпускали свой смертоносный груз по иным целям, расположенным вдоль всего побережья, "зачищая" все то, что уцелело после губительного налета "Томагавков" и CALCM, прошедших по Кольскому полуострову огненным гребнем.

– Ракеты в режиме самонаведения, – доложил пилот, убедившись, что оба его снаряда пошли на "свои" цели.

Летчик все еще видел панораму порта в инфракрасном спектре через системы наведения ракет, и все еще мог изменить их задачу, перенацелив оружие на иные объекты. Он мог наблюдать за ситуацией до последней секунды, пока SLAM-ER не вонзится в борт одного из русских кораблей, вдавливая в его нутро мощную проникающую боеголовку, перед которой не устоит и настоящая броня, не то, что конструкционная сталь, пускай и приличной толщины. Но пилот не собирался менять задание, просто предоставив автоматике до конца выполнить свою работу. Все шло по плану, противник был полностью ошеломлен, не мог, не должен был оказать сопротивления. Оставалось лишь утвердить свою победу. Но обреченные жертвы полагали иначе.

– О, черт, – летчик не смог сдержать удивленного возгласа, когда экран подернулся рябью помех, точно телевизор с вырванной из гнезда антенной. – Контакт потерян. Ракеты сбиты!

– Всем внимание, – в унисон ему раздался голос оператора "Хокая", в котором явственно звучали панические нотки. – Угроза воздушного нападения! Две неопознанные цели на трех часах. Они в тридцати милях от нас!

Предупреждение запоздало, быть может, на считанные минуты, оказавшиеся фатальными. Сразу два "Супер Хорнита" в один миг превратились в сгустки пламени, метеорами ринувшиеся вниз, чтобы пробить водную гладь, исчезая в пучине. А спустя мгновение за ними последовала еще одна машина. Эскадрильи шли в довольно плотном строю, и осколки, куски обшивки пораженного истребителя, сработав на манер шрапнели, буквально изрешетили находившийся поблизости "Супер Хорнит", не оставляя его пилоту ни малейшего шанса.

– Черт, откуда они взялись, – наперебой в панике вопили летчики, из повелителей неба превратившиеся в почти беспомощных жертв. – Где враг? Не вижу цель! Боже, это какие-то призраки!