Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 122 страниц)

Автоматический карабин содрогнулся, три выстрела слились в один. Майор стрелял в упор, вогнав все три пули в грудь поверженного врага, и никакой титан не мог спасти обреченного – с расстояния четырех футов от огня не было иной защиты, кроме, разве что, танковой брони.

– Падаль! – Майор бесстрастно взглянул на мертвеца, и, обернувшись к своим бойцам, скомандовал: – Подтянуться! Оружие к бою! Пулеметчики – в голову колонны! Вперед, парни, вперед!

Командир десантной роты не чувствовал ни гнева, ни сожаления, добив раненого – он просто закрепил свою победу, заодно избавив умирающего от лишних страданий – оказывать русскому медицинскую помощь никто и не думал. Но для окончательной победы предстояло сделать еще многое, и потому майор гнал своих людей вперед, в самое сердце подземного города, туда, где могла находиться цель их безумного рейда.

Туннель вел прямо, стрелой пронзая толщу грунта. Никто не пытался задержать десантников – уничтоженный заслон, всего то отделение, был единственным, но десантник не расслаблялись, держа оружие на боевом взводе, готовые обрушить на противника лавину огня в любой миг. Впереди забрезжил свет, и солдаты увидели перрон станции, над которым слабо светились несколько ламп.

– Второй взвод – вперед, – приказал майор, передергивая затвор карабина и слыша, как со звоном покатился по бетону выброшенный патрон. – Первый и третий взводы – огневое прикрытие! Атака!!!

Десантники, точно подброшенные пружинами, метнулись вперед, взлетая на бетонный настил узкого перрона, но в лица им ударил шквал огня, сбрасывая карабкавшихся наверх американцев. Трещали автоматы, грозно ухали пулеметы, струи свинцового дождя сбивали людей с ног, чтобы те уже не могли вновь встать, но остановить почуявших запах добычи бойцов Восемьдесят второй, привыкших к сложным задачам, научившихся, когда нужно, не замечать собственных потерь, это уже не могло. Десантники, открыв в ответ шквальный огонь из всех стволов, рвались вперед, заставляя противника отступать.

– Не останавливаться, – командир роты, точно обезумевший, гнал вперед своих людей, видя, как они гибнут, один за другим, но видя так же, что враг отступает, огрызаясь автоматным огнем и будучи не в силах сдержать такой натиск. – Вперед, живее! Убивать всех, кто встанет на нашем пути!

Майор сам стрелял, не жалея патронов. Карабин М4А1 в его руках бился, словно раненая птица, выплевывая разогнанные пороховым зарядом до двух с половиной тысяч футов в секунду свинцовые конусы, впивавшиеся в плоть вражеских солдат, рикошетом отлетавшие от титана бронежилетов, оставлявшие глубокие вмятины в стальных касках.

Сбившись в плотный кулак, пред которым катился огненный вал, взвод рвался вперед сквозь сплетение коридоров, анфилады погруженных в полумрак залов и служебных помещений, стены которых были опутаны змеившимися трубопроводами. Десантники могли оценить всю монументальность этого подземного города, раскинувшегося, кажется, на целые мили, пронзив толщу земли множеством туннелей, похожих на мифический лабиринт Минотавра. И незваных гостей здесь поджидала опасность, по сравнению с которой чудище из древних легенд казалось не более страшным, чем милый домашний пудель.

– К стене, в укрытие, – майор едва успел отскочить с линии огня, когда из тьмы коридора грянули выстрелы, и вокруг засвистели пули. Один из его бойцов рухнул, как подкошенный, второй, обронив оружие, заметался из стороны в сторону, заливая все кровью из оторванной руки, и обозленный командир приказал: – Гранату!

Во тьму, озарявшуюся вспышками выстрелов, выплевывавшую из себя сверкающие росчерки трассеров, покатилось сразу три ручных гранаты, и мощный взрыв, заставил десантников попадать с ног, закрывая головы руками. Придя в себя, майор первым кинулся вперед, увидев на бетонном полу три окровавленных, иссеченных осколками трупа, трех мальчишек, не посмевших не выполнить приказ и погибших здесь, по сути, безо всякого смысла – сдержать почуявших близость добычи десантников такой заслон был не способен.

– Вперед, вперед! Пошли, парни!!!

В главный коридор из какого-то бокового ответвления выскочил упитанный мужик в новеньком камуфляже, слишком грузный для настоящего бойца. Русский замер, увидев бегущих на него десантников, но тотчас выхватил из кобуры пистолет, дрожащими руками пытаясь передернуть затвор.

– Не стрелять, – приказал майор, в этом неловком тыловике увидев свой шанс. – Взять живым!

Русский, на полевых погонах которого чернели две маленькие звездочки, вскинул свой "Макаров", но спустить курок не успел – один из десантников ударом приклада сбил его с ног, наступив на запястье и заставив выпустить из рук оружие. Русский, распластавшийся на холодном полу, затравленно смотрел на склонившихся над ним американцев, на стволы их винтовок, нацеленные ему в грудь.

– Ублюдок, – фыркнул командир десантников, заставив своих людей расступиться. – Но все же он не побежал, хотя бы пытался сражаться с нами! – И, переходя на русский, с трудом подбирая слова, коверкая их до неузнаваемости, произнес, обращаясь к пленнику: – Ты знаешь, где находится Аркадий Самойлов? Он здесь? Знаешь, где точно? Отвечай быстро, и останешься жить!

Пленный прапорщик очень хотел жить, это желание, заменившее все прочее, явственно читалось в округлившихся от ужаса глазах. Он схватился за оружие, подчиняясь инстинкту, и еще не верил, что остался жив, что его не пристрелили на месте эти громилы, до зубов увешанные оружием.

– Самойлов здесь, в бункере, – торопливо, глотая слова, принялся говорить пленный, и нависший над ним майор одобряюще кивал каждому слову. – Это недалеко.

– Пойдешь с нами, покажешь самый короткий путь! Парни, приготовиться к бою! вперед!

Их пытались остановить еще несколько раз, но неизменно десантники прорывались вперед, оставлял за собой только трупы, не всегда, к сожалению, только вражеские. В бункере оказалось на удивление мало охраны, немного больше, чем ворвавшихся в него американских солдат, но на пути десантников с лязгом захлопывались массивные двери, и не один десяток минут уходил на то, чтобы вскрыть их направленными взрывами кумулятивных зарядов.

– Здесь, – пленный русский указал на очередную дверь, настоящий монолит, стальную плиту, перегородившую дальнейший путь. – Там Самойлов!

– Взорвите все к дьяволу, – в который уже раз за минувшие пару часов приказал майор, делая знак подрывникам. – Мы выковыряем его оттуда, во что бы то ни стало!

На то, чтобы установить заряды, предназначенные специально для разрушения таких преград – в арсенале десантников нашлись "игрушки" на все случаи жизни – ушла всего минута. Бойцы едва успели отступить, когда громыхнул взрыв, вдавливая тяжелую дверь внутрь, на устроивших за ней засаду русских. В проем тотчас полетели гранаты, все впереди заволокло пороховой гарью, затрещали выстрелы, и десантники ринулись вперед, вкладывая все силы в этот решающий броско.

– Смотреть в оба, не стрелять без разбора, – надрывался майор, следуя за своими людьми. – Самойлова брать живым!

Они оказались в каком-то зале, где за перевернутыми столами, поваленными на бок шкафами, грудой всякой мебели засело несколько русских солдат. Первыми оказавшиеся внутри двое десантников погибли мгновенно, приняв своими телами рой пуль, но те, кто шел следом, ответили шквальным огнем, заставляя врага искать укрытие.

– Дьявол, это же Самойлов! – Командир роты увидел, как два крепыша в камуфляже, которых прикрывал плечистый парень в обычном костюме, размахивавший компактным автоматом, на себе волокут куда-то главу русского правительства, кажется, потерявшего сознание. – Не стрелять! Прекратить огонь! Надеть противогазы! Газовые гранаты!

– Надеть противогазы, – эхом разнеслось по рядам парашютистов. – Выкурим этих гадов!

Пока противник соображал, что к чему, десантники успели натянуть маски противогазов, и под ноги русским полетело несколько гладких цилиндров, гранаты М7, начиненные слезоточивым газом. Зал начало затягивать плотным дымом, и майор, не дожидаясь, пока пройдут положенные двадцать секунд, минимально необходимое для образования эффективной концентрации газа время, нетерпеливо скомандовал:

– Пошли!!! Вперед!!!

Американские десантники, похожие в своем тяжелом снаряжении, в касках и противогазах на пришельцев из космоса, ворвались в зал, наполнившийся слезоточивым газом. Русские, наглотавшись аэрозоли CS, даже не сопротивлялись – защитники бункера падали на колени, сгибаясь в приступах тошноты, извергая обратно недавно съеденный завтрак, по их лицам градом катились слезы, и бойцы Восемьдесят второй дивизии просто обходили их, лишь иногда сбивая с ног пинками и ударами прикладов. Последний рубеж обороны врага был взломан почти без крови.

Сирена смолкла внезапно, будто чем-то вдруг подавившись, но долгожданная тишина так и не вернулась. В коридорах, связывавших воедино помещения подземно бункера, похожего на пчелиный улей или, точнее, на бетонный муравейник, загрохотали выстрелы, раздались отрывистые команды и крики боли. Подземелье наполнилось звуками боя, и когда в кабинет Самойлова влетел один из его телохранителей, сжимавший в правой руке компактный девятимиллиметровый пистолет-пулемет «Вереск», министр наверняка знал, что услышит в следующий миг:

– Они здесь, – выдохнул офицер Федеральной службы охраны, невидящим взглядом уставившись на главу Правительства. – Американцы уже внутри! Нужно немедленно уходить!

Аркадий Самойлов хотел встретить появление врага, как мужчина, как правитель великой державы, пусть эта власть и досталась ему не честно и лишь на несколько часов. Американцы должны были увидеть его гордым, уверенным, стоящим с высоко поднятой головой, но телохранители считали иначе, не принимая возражений своего принципала.

– Немедленно уходим, – решительно произнес телохранитель, позади которого в проеме двери возникли два солдата в полной экипировке, хмурившиеся из-под низко надвинутых касок и грозно сжимавшие свои "калашниковы". – В этом лабиринте янки будут плутать часами, дав нам приличную фору. Идемте, господин премьер-министр, скорее же!

Покинув стены кабинета, опостылевшего, но казавшегося таким безопасным, Самойлов, безвольно следовавший за своими охранниками, окунулся в многоголосие боя, неудержимо докатывавшегося сюда. Испуганным зверьком метался меж стен узких коридоров, под низкими сводами, опутанными "венами" труб и электрокабелей, свирепый лай автоматов, который порой заглушали взрывы гранат. Освещение, и без того тусклое, порой начинало мерцать, угрожая погаснуть в любой миг, погрузив бункер во тьму.

Сопровождаемый телохранителями министр оказался в просторном зале для заседаний, где несколько солдат торопливо возводили баррикаду из подручных средств, сваливая в кучу мебель. Просторный стол, за которым высшим лицам государства, укрывшимся в страшный час от всех опасностей в двух сотнях метров под поверхностью земли, предстояло принимать судьбоносные решения, превратился в бруствер, за которым устроился пулеметчик.

– Американцы, – закричал кто-то внезапно. – Огонь!

Разом "заговорили" несколько стволов, и Аркадий Самойлов видел, как двух человек, появившихся на пороге огромного помещения, сбило с ног свинцовой волной, буквально вжав в стену. Затрещали выстрелы, одиночные и короткие очереди, кто-то что-то кричал, в нос ударил кислый запах пороховой гари.

– Твою мать, они уже здесь, – телохранитель Самойлова выпустил короткую очередь из своего "Вереска" по дверному проему, удерживая одной рукой оружие, а второй вцепившись с в локоть самого министра, утягивая его прочь от боя: – Быстрее! Нужно спешить!

– Не могу… – задыхаясь, прохрипел Аркадий, буквально повиснув на плечах своих защитников. – Не могу! Подожди!

Министр понял, в какую ловушка загнал сам себя. Еще недавно идея укрыться в подземной цитадели казалась великолепной, но не сейчас. В бункер вело не так много входов, превосходное решение для обороняющихся, но они же были и выходами, и выходы эти оказались перекрыты прорвавшимся в убежище врагом.

Они были уже у самого выхода из зала, когда прозвучали слившиеся воедино хлопки, слишком странные для выстрелов или взрывов, а несколько секунд спустя глотку министра словно обожгло пламенем. Из глаз хлынули слезы, дыхание перехватило, и Самойлов затрясся в приступе кашля от которого, казалось, легкие должно вывернуть наизнанку.

– Слезоточивый газ, – точно так же кашляя, прохрипел телохранитель, вслепую паля из "Вереска" в колышущееся марево аэрозольного облака. – Противогазы! Надеть противогазы! А, черт!

Солдаты уже успели натянуть маски, полностью скрывшие их лица. Первый американец, появившийся из газовой завесы, нарвался на выпущенную в упор очередь, отлетев назад и сбив того, кто шел следом за ним. В ответ зазвучали выстрелы, один из солдат приглушенно вскрикнул, повалившись на пол, второй схватился за левое плечо, и Самойлов видел, как из-под пальцев его стекают струйки крови.

Оглохший от звуков пальбы, ослепший от газа, скручиваемый жгутом от приступов тошноты Аркадий Самойлов не видел, как погиб его телохранитель. Президентский охранник честно защищал нового главу государства, наугад стреляя короткими очередями, пока не опустел магазин его пистолета-пулемета, а в следующую секунду его грудь вспороли выпущенные в упор высокоскоростные пули калибра 5,56 миллиметра. Но всего этого Самойлов не видел, упав на пол, закрыв лицо ладонями, и оставаясь в такой позе до тех пор, пока чья-то сильная рука рывком не подняла его на ноги.

Сквозь слезы, градом катившиеся по щекам из-под воспаленных век министр видел насмешливые лица, европейские и непривычно темнокожие, настоящих негров и явных азиатов. Кто-то наводил на Аркадий Самойлова объектив фотокамеры своего "смартфона", весело перебрасываясь с товарищами репликами на английском – в эти секунды министр, вполне прилично владевший заокеанской речью, едва ли мог понять хоть слово.

– Господин Самойлов, – к министру приблизился американец, об офицерском звании которого говорили только нашивки на воротнике. – Господин Самойлов, я майор Брукс, Восемьдесят вторая воздушно десантная дивизия Армии Соединенных Штатов. Вы арестованы, господин Самойлов. Бункер наш!

Командир десантной роты видел перед собой бледного, едва державшегося на ногах человека, сгибавшегося пополам от желудочных спазмов. Вокруг щелкали камеры – солдаты спешили запечатлеть миг своей победы, ловя в кадр того, кто, пусть и номинально, считался главой целого государства.

– Господин Самойлов, я предлагаю вам прекратить ненужную бойню, – стараясь четко произносить каждое слово, по-русски произнес майор Брукс. – Ваши люди еще сопротивляются, хотя это лишено всякого смысла. Прикажите им сложить оружие – на сегодня, полагаю, смертей уже и так с избытком! Пожалейте своих солдат, господин министр, спасите их жизни!

Аркадий Самойлов молчал, тупо уставившись перед собой, не видя довольных ухмылок на лицах обступивших его со всех сторон десантников. А где-то неподалеку не смолкала стрельба, захлебывались огнем автоматы, кричали раненые, а мертвые, самые спокойные из всех, валились на залитый кровью бетон. Бой еще шел в лабиринтах подземного убежища, смерть собирала кровавую жатву в тесноте туннелей, и майор Брукс, чувствуя, что русский министр колеблется, а может, просто не понимает, чего от него хотят, повторил с нажимом, повышая голос:

– Господин Самойлов, довольно крови! Сегодня уже отдали Богу души немало хороших парней. Потери с обеих сторон огромны, и если все не остановить, они станут еще больше. Ни я, ни мои солдаты не имеем ничего против русских, но мы получили приказ и выполним его, убивая ваших людей, если они встанут на нашем пути с оружием в руках. Отдайте приказ прекратить огонь! Все уже кончено, вы проиграли, не нужно больше смертей!

– Да, да, – кивнул премьер-министр, придя в себя от резкого окрика. – Мне нужна связь, майор.

Для тех, кто защищал бункер, все было не так однозначно – горстка врагов прорвалась в подземелье, оказавшись отрезанной от окружающего мира, попав в настоящую ловушку. Подкрепления с той и с другой стороны, как бы они не спешили, подойдут слишком поздно, здесь, под землей, силы оказались равны, и исход боя не был ясен пока никому. Но развешанные под сводами динамики системы внутреннего оповещения, еще недавно исторгавшие хриплые вой сирены, вновь ожили, и по тесным коридорам, заглушая автоматные очереди, разнесся чуть искаженный акустикой голос.

– Всем, всем, говорит премьер-министр Самойлов! Приказываю немедленно прекратить огонь и сложить оружие. Не пытайтесь сопротивляться американским солдатам, пропускайте их беспрепятственно, и все останутся живы. Повторяю – прекратить огонь, сложить оружие!

– Что за черт? – солдаты, упорно прорывавшиеся к центральной части бункера, туда, куда только что рвались американские десантники, изумленно переглядывались между собой. – Он рехнулся что ли?! Мы же их всех тут задавим!

Люди были ошеломлены неожиданным приказом – противник, воспользовавшись внезапностью, смог опрокинуть заслоны, собрав в кулак все свои силы, и добрался до цели. Но теперь на помощь тем, кто защищал Самойлова, со всех концов огромного бункера спешили еще не вступившие в бой подразделения, и всякий понял бы, что американцы давно уже лишились численного превосходства, а, значит, вскоре лишатся и жизней. Но из-под потолка звучало непреклонное:

– Прекратить сопротивление! Сложить оружие!

– Черт с ним, махнул рукой злой лейтенант, минуту назад лишившийся двух своих бойцов. – Выполняйте приказ! Прекратить огонь!

Стрельба смолкал не сразу, кто-то еще пытался не верить в очевидное, но все же прошло несколько минут, и треск выстрелов сошел на нет. Слышались стоны раненых, кто-то кого-то тащил на себе, других перевязывали на месте, и всюду сновали американские десантники. Бойцы Восемьдесят второй дивизии, с опаской поглядывая на злых русских, угрюмо забившихся по углам, собирали оружие, еще не веря, что схватка завершилась, и завершилась их победой.

– Абсолютно верное решение, господин Самойлов, – сухо процедил майор Брукс, еще не осознавая, что вошел в историю, став одним из героев всей американской нации. – Вы поступили правильно. Войны начинаются и заканчиваются, а людям все же хочется жить, и нам, и вам. Кровь – слишком ценная штука, чтобы напрасно проливать ее, уж поверьте ветерану!

Аркадий Самойлов лишь устало кивнул, понурив голову. Ему больше него было сказать, осталось лишь разочарование, боль и стыд – иных чувств не мог знать потерпевший поражение.

Донесение молнией пронзило эфир, добравшись до спутника связи, полетавшего над Северной Атлантикой, и спустя минуту достигло Белого Дома. В тот же миг там воцарилась атмосфера праздника.

– Великолепно, превосходно, – воскликнул Джозеф Мердок. – Это победа, триумф Америки!

На лице президента играл румянец, глаза возбужденно блестели, голос звенел от восторга. Натан Бейл поморщился, сухо промолвив, когда глава государства умолк, набирая воздуха для очередной тирады:

– Это еще не конец. Самойлов – это не русская армия. Приказ о прекращении огня должны услышать все, каждый русский солдат. Пока мы тут ликуем, господин президент, за океаном льется кровь, американская кровь. Нужно остановить это как можно быстрее.

– Господин президент, эта задача решаема, – сообщил присутствовавший в Белом Доме лишь "виртуально" министр обороны – глава военного ведомства так и не покинул Пентагон. – Русского премьер-министра услышит каждый от Калининграда до Камчатки, сэр, об этом мы позаботимся. – Роберт Джермейн был деловит и уверен в каждом своем слове, заразив этой уверенностью и "обитателей" Овального Кабинета. – Нам нужно немного времени, пару часов, не больше, сэр.

– Что ж, сделайте это как можно быстрее, – недовольно процедил Джозеф Мердок, только что возвращенный с небес на землю своим советником по безопасности. – Пора покончить с этой бойней! Сделайте это, Роберт!

Напряжение последних часов медленно начало отпускать тех, кто все это время находился в Белом Доме, разделяя бремя ответственности со своим президентом. Война была уже почти закончена, зверь, вырвавшийся на свободу, насытился, вдоволь напился крови, и теперь лишь сыто порыкивал для острастки. Оставалось сделать совсем немногое, чтобы никто уже не посмел усомниться в победе.