Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 122 страниц)

ТОМ 4

Раз – приходит нам на марше приказ,

До Ла-Манша нам добраться за час,

Командира больше жизни любить,

Ну а янки – утопить!

Фольклор «холодной» войны

Глава 1
Бой продолжается

Чечня, Россия

19 мая

Человек в грязном, порванном во многих местах о цепкие ветви густого кустарника летном комбинезоне, спотыкаясь и устало матерясь себе под нос, но при этом не ослабляя хватку на цевье короткоствольного АКС-74У, спускался-скатывался с крутого склона, держа путь к серой ленте шоссе, извивавшегося меж холмов. Капитан Сергей Кукушкин, несмотря на то, что очередной – последний – вылет его завершился весьма трагично, оставался жив, и не собирался слишком быстро признавать поражение. Да, недолгий полет и бой русского пилота окончился поражением. Его штурмовик Су-25Т, верный «Грач», стал жертвой ракет американского истребителя, но не только он отправился к земле – Сергей успел записать на свой счет первую и единственную пока победу в воздушном бою, один на один «завалив» тяжелый истребитель F-15C «Игл», и этим стоило гордиться. А пока сам пилот был еще жив, был способен сражаться, он верил, что эта победа не станет последним его успехом.

Тем, что Сергей остался в живых, почти невредимый, если не считать ссадин и ушибов, он был обязан целиком и полностью конструкторам катапультируемого кресла К-36Л. Система аварийного покидания самолета выполнила свою единственную задачу, ракетный двигатель выбросил пилота прочь из кабины смертельно раненого "Грача" за несколько секунд до того, как крылатая машина, окончательно потеряв управление, врезалась в землю, исчезнув в пламенном шаре мощнейшего взрыва. А затем, когда "Сухой", точнее, то, что от него осталось, уже догорало на земле, над головой пилота с треском развернулся парашютный купол, и падение замедлилось.

Приземление получилось не слишком удачным – капитан попал как раз в заросли кустарника, да еще и повернул ногу, неудачно ступив на твердую землю. Но это не мешало ему вытащить из кресла контейнер с носимым аварийным запасом, залогом выживания сбитого пилота на чужой и враждебной – а окрестности Грозного теперь становились таковой – территории. Быстро рассовав по карманам перевязочные пакеты, упаковки сухого пайка, Сергей примкнул к штатному "Калашникову" набитый патронами рожок, и лишь тогда понял, что готов продолжать бой. Первое поражение лишило его самолета, лишило "крыльев", но отнюдь не воли к победе.

Осмотревшись и прислушавшись к доносившимся издали звукам боя, Кукушкин понял, что судьба забросила его – в буквальном смысле слова – за несколько километров от чеченской столицы. Вдалеке звучала артиллерийская канонада, откуда-то из поднебесья слышался грохот авиационных турбин, и капитан был уверен, что своих самолетов над облаками нет, уж об этом то янки должны были позаботиться.

– Ну, суки, держитесь, – мстительно, с неподдельной злобой, произнес пилот, запрокинув лицо к небу. – Я вернусь, мать вашу! Еще посмотрим, кто кого, выродки!

Пилота ждал бой, пусть теперь и на земле, а не на просторах небесного океана. главное, где-то рядом был враг, и этого врага должно было уничтожить. Бой манил офицера, и тот уверенно двинулся в направлении, в котором, если чутье еще не изменило Сергею, находился город, теперь ставший полем сражения.

Теперь, оказавшись сбитым во второй раз, Кукушкин держался увереннее, ведь он все же оставался на своей территории. Тогда, в горах, едва успев покинуть поврежденную прямым попаданием зенитной ракеты машину, летчик запросто мог приземлиться на головы какой-нибудь банде, отступавшей к границе, ведь горы всегда были вотчиной боевиков. И едва ли Сергей остался бы в живых, лицом к лицу встретившись с братьями тех горцев, которых только что выжигал напалмом.

В тот раз летчику несказанно повезло – он не попал в засаду, не покалечился, оставшись умирать в диких горах, но смог дождаться спасательного вертолета, отсидевшись в укрытии, и получив после этого новый штурмовик, а также благодарность командования за успешно выполненную задачу. Сейчас же все было иначе, американцы, высадив десант в Грозном, не контролировали окрестности, сами оказавшись в кольце врагов – городского гарнизона вполне хватило бы, чтобы раздавить агрессоров, правда, для этого нужно будет собрать все силы в кулак, наладить командование. И все же Сергей Кукушкин не выпускал из рук свой АКС-74У, единственную надежду на случай встречи с врагом. Пилот надеялся, что пустить автомат в ход не придется, во всяком случае, не сейчас, пока он один, пока у него в запасе всего два магазина, всего шесть десятков патронов. И все же капитан был готов действовать без колебаний, не очень рассчитывая на помощь.

Недолго поразмыслив, Сергей двинулся к шоссе, которое успел заметить, когда его "Грач", смертельно раненый, уже терял высоту, уходя прочь от города. Лента дороги вела как раз к Грозному и была отличным ориентиром. Правда, пилот все же ошибся с расстоянием, глазомер подвел его, и двигаться, ковыляя на одной ноге, пришлось довольно долго.

На пути встала стена густого кустарника, ветви которого, тесно сплетаясь между собой, образовали непроходимую преграду, настоящую живую стену. Не видя иной дороги, пилот решительно направился вперед, вломившись в заросли, ввинчиваясь в сплетение колючих веток, проламывая себе путь, создавая тропу там, где ее не было еще миг назад. И он не успел сгруппироваться, когда земля вдруг ушла из-под ног. Вскрикнув и от души выругавшись, Кукушкин кубарем слетел вниз, скатившись по усеянному каменными осколками склону, и оказавшись на выщербленном колесами и гусеницами асфальте. И в тот же миг он услышал нарастающий шум моторов.

– Твою мать! – перехватив "Калашников" наизготовку, Сергей, не обращая внимания на боль в покалеченной ноге, кинулся на противоположную сторону дороги, одним махом преодолев метров десять и нырнув за огромный, почти в человеческий рост, валун. И только там, прижавшись спиной к шершавой поверхности нагретого солнцем камня, пилот смог перевести дух.

Гул моторов нарастал, спустя минуту к нему прибавился отчетливо различимый лязг гусениц. С опаской выглянув из своего укрытия и на всякий случай вновь передернув затвор автомата, Сергей увидел появившиеся из-за поворота бронемашины, не меньше полудюжины, а на каждой из них – гроздьями свисавших во все стороны десантников. Понадобилось не более пяти секунд, чтобы понять, что в колонне, движущейся, судя по всему, к Грозному, находятся привычные БМП-2 и колесные БТР-80, а, значит, перед капитаном были свои.

– Эй, пацаны, – Сергей, опасаясь, что бронемашины проедут мимо слишком быстро, выскочил из-за валуна, размахивая руками и забыв, что так и не выпустил из них оружие. – Братки, стойте! Подождите!

– А ну, притормози, – капитана заметили очень быстро, и один из стрелков, сидевших на крыше замыкавшего колонну бронетранспортера, хлопнул по люку водителя, и БТР-80 замедлил ход. – Кто такой?

– Капитан Кукушкин, фронтовая авиация, – назвался Сергей, заметив, что несколько пехотинцев как бы невзначай направили на него стволы своих АК-74. – Меня сбили, самолет упал неподалеку отсюда. Вы идете в Грозный? Там сейчас янки, в аэропорту!

– Сами знаем, потому и спешим! Там сейчас жарко, командующий объединенными силами открытым текстом приказал всем двигаться к Грозному. Буров стягивает силы, и мы не хотим опоздать к общему мочилову!

– О, черт, тогда я с вами! Мои товарищи все остались там, на аэродроме!

– Лады, капитан, – кивнул пехотинец с тремя звездочками на погонах без просвета. Обернувшись к своим бойцам, старший прапорщик произнес: – Парни, ну-ка потеснитесь, уступите место офицеру! Да не ворчите, все усядемся. Тут и ехать то с час от силы!

Ухватившись за чью-то протянутую руку, Сергей не без труда вскарабкался на плоскую крышу бронетранспортера, и машина, взревев двухсотсорокасильным дизелем, тотчас сорвалась с места, нагоняя уже проехавшую едва не километр колонну.

– Вы сами то кто будете? – поинтересовался Кукушкин у своего собеседника, старшего по званию среди сержантов и ефрейторов, густо облепивших бронемашину.

– Старший прапорщик Серов, Сорок вторая гвардейская мотострелковая дивизия. Все наши сейчас направляются к Грозному, так быстро, как только могут. Янки, ублюдки, глушат связь, мы действуем едва ли не на ощупь.

– Американцы только на аэродроме, – сообщил Кукушкин, хотя сам уже не был уверен, что обстановка осталась такой, какой он запомнил ее. – Высадили вертолетный десант. Два батальона, может, три, с легким оружием.

– Но тебя все же завалили?

– Это чертовы истребители, – скривился от досады пилот. – Не тягаться с ними "Грачу", как ни крути. Но и я одного драного "пиндоса" вогнал в землю!

– Значит, ничья, – усмехнулся старший прапорщик. – Что ж, скоро продолжишь, капитан, не сомневайся. У тебя патронов много? Думаю, пострелять там придется!

– Два рожка, – пожал плечами Кукушкин.

– Тогда держи, – Серов протянул летчику еще два пластиковых магазина. – Не сомневайся, то, что надо. "Пять сорок пять", как раз для твоей "Ксюхи"! Чего-чего, а уж патронов для такого героя не жалко, верно, парни?

Парни, десятка полтора угрюмых бойцов, увешанных с ног до головы оружием, запасными магазинами, ручными гранатами, выстрелами для подствольников и еще бог весть чем, согласно кивнули. Несмотря на насмешливый тон прапорщика, Сергей смог различить уважение, вполне заслуженное сейчас – он оказался одним из немногих русских пилотов, кто одержал победу в воздухе, на равных сразившись с намного более сильным врагом.

– Товарищ капитан, держите, – сидевший по левую руку от Кукушкина боец что-то бросил, и летчик едва успел поймать это, ощутив в ладони нечто округлое и весьма увесистое для своих довольно скромных размеров. – Пригодится!

Разжав пальцы, Сергей увидел ручную гранату, обыкновенную осколочную РГД-5, тяжелый шар, скрывавший в себе смертоносную мощь, которая была в самый раз в ближнем бою.

– Справишься, капитан? – Серов неуверенно взглянул на Кукушкина. – Смотри, нас не подорви на хрен!

– Уж постараюсь, – в ответ на подначку прапорщика осклабился Кукушкин, который и впрямь имел ничтожный опыт обращения с таким оружием, и все же неумехой себя определенно не считал. – А ты меня не подстрели случайно, и лучше поставь на предохранитель свой ствол.

Серов только криво усмехнулся, демонстрируя всю свою удаль. Он-то, в отличие от "безлошадного" пилота, был в своей стихии, привыкнув твердо стоять обеими ногами на земле, и там чувствуя себя непобедимым.

– Веселей, гвардейцы! Порвем ублюдков, – самоуверенно, пожалуй, даже излишне самоуверенно, гаркнул старший прапорщик, окинув взглядом свое воинство. – Хрен им, а не десанты высаживать! Всех пидорасов покрошим!

Гвардейцы сдержанно кивнули, что-то пробурчав в ответ, но капитан Кукушкин разобрал только злой мат, не направленный, в прочем, ни на кого конкретно. Бойцы шли в атаку, не зная, где враг, не представляя, с какими силами им придется столкнуться, не зная даже, можно ли в охваченном боем городе рассчитывать на поддержку, или придется полагаться лишь на себя. Сохранить спокойствие в таких условиях было едва ли возможно, но мотострелки, услышавшие приказ командующего, и спешившие исполнить его, как-то держались, и уже одно это заслуживало высшего уважения к тем, кто по собственной воле шел навстречу смерти.

Лица бойцов были мрачны, челюсти – крепко, до зубовного скрежета, сжаты, на скулах вздувались желваки. Люди не надеялись ни на что хорошее, но никто из них не выказывал откровенного страха, напротив, пытаясь казаться перед лицом своих товарищей невозмутимым, спокойным и уверенным в себе и своем будущем. Стыд выказать свою робость оказался сильнее, нежели сам страх, даже страх смерти, которой, впрочем, эти солдаты и их командиры успели повидать за минувшие полдня столько, что она уже перестала казаться чем-то значимым.

Колонна, плюясь густыми черными клубами выхлопных газов, фырча моторами, лязгая гусеничными траками, уверенно продвигалась к цели, оставляя позади километр за километром извилистого шоссе, давно уже нуждавшегося в хорошем ремонте. В прочем, теперь этот светлый миг явно откладывался. Отряд проезжал через казавшиеся вымершими поселки, жители которых испуганно убегали в свои дома, едва завидев издали технику. В этот край вновь вернулась война, призрак ужаса обрел плоть, и давно привыкшие к грохоту взрывов и свисту пуль местные предпочитали отсидеться в укрытиях, все-таки веря еще в лучшее.

– Суки, – Серов зло выругался, сплевывая сквозь зубы, когда увидел руины блокпоста, прежде охранявшего подступы к чеченской столице с юго-запада. – И здесь побывали!

На месте кордона, где нес службу целый взвод "внутряков", теперь была глубокая воронка, словно распахнувшаяся пасть, поглотившая пост со всем его гарнизоном. Лишь кое-где, в стороне от эпицентра, модно было увидеть остатки брустверов, укрывавших пулеметы, да присыпанные землей тела в грязном камуфляже.

– Никаких шансов, – мрачно бросил Кукушкин, не сводивший взгляда с блокпоста до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом. – Мы же готовились к бою на земле, а янки навалились с воздуха всей своей мощью! Они просто раздавили нашу оборону, да и не было ее, обороны-то!

– Может, они и были сильны, пока оставались высоко в небе, эти ублюдки, но раз уж осмелились ступить на землю, то теперь играть станут по нашим правилам, – оскалился старший прапорщик Серов. – Никого не пощадим! И вся их авиация уже не поможет, когда мы сойдемся с выродками на расстояние прямого выстрела из "калаша". Мы их порвем!

Последние слова прапорщика, щедро пересыпанные отборным матом, потонули в пульсирующем реве, обрушившемся на шоссе откуда-то сверху. Сидевшие на броне мотострелки недоуменно вертели головами, пытаясь понять, что за новая напасть пришлась на их долю, но только Кукушкин в этот миг точно знал, что ждет их всех. Без труда распознав в мощном гуле звук реактивного двигателя, капитан запрокинул голову, успев заметить промчавшийся поперек шоссе самолет, серым призраком исчезнувший за невысокой холмистой грядой.

– Воздух, – закричал Сергей. – Опасность! Это американцы!

Пилоту вражеского истребителя потребовалось не более минуты, чтобы выполнить разворот, выйдя в атаку на только что обнаруженную цель. Он не запрашивал разрешения у своих командиров, твердо зная, что здесь на земле могут быть только враги. Все, что требовалось – лечь на боевой курс и навести оружие на вереницу русских бронемашин, казавшихся с высоты пятьсот футов крохотными коробочками.

– Все с брони, – заорал Кукушкин, первым срываясь вниз. – В укрытие!

Летчик, движимый страхом, не успел толком сгруппироваться, ступив на покалеченную ногу и зашипев, матерясь сквозь зубы. И все же, пытаясь заставить себя забыть о боли, он бросился к обочине, скатываясь в придорожный овраг, и за ним уже следовали остальные бойцы, понявшие, что им грозит.

Сергей Кукушкин ощутил дикий, безотчетный страх. Он, привыкший быть охотником, сильным, неуязвимым, вновь, как и на летном поле грозненского аэродрома, оказался беспомощной и беззащитной жертвой. Страх заставил капитана вжаться в землю, втискиваясь в какую-то канаву, закрывая голову руками, словно так он мог уберечься от обрушившегося с небес огня.

Американский пилот, кажется, опустившись еще ниже, открыл огонь с пары километров, и две управляемые ракеты огненными стрелами пронеслись как раз над укрытием Сергея Кукушкина. Словно метеоры, плюющиеся искрами, они мчались к цели, разом боднув в борт головную бронемашину. Слитный удар двух ракет "Мейверик" оказался кошмарным по своей мощи. Жгуты кумулятивных струй легко, тонкие, словно иглы, точно бумагу, пронзили тонкие борта БМП-2, заполнив пламенем все ее внутренности. З мгновение огонь добрался до боекомплекта, и сильнейший взрыв изнутри буквально разворотил боевую машину, разорвав ее корпус по сварным швам.

– Твою мать! – в который уже раз за этот суматошный день испуганно произнес Кукушкин, когда над его головой, точно кошмарный бумеранг, с воем пролетел кусок кормового бронелиста. Стальная пластина, словно лезвие, срезала несколько молодых деревьев, наполовину вонзившись в землю, будто нож гильотины.

Рискнув выглянуть из своего убежища, летчик увидел только выжженную проплешину на том месте, где ракеты настигли бронемашину. Вокруг были раскиданы искореженные, скомканные листы брони, которая не смогла защитить доверившихся ей людей, экипаж БМП, от гибели. Не сразу Сергей взглядом смог отыскать саму боевую машину – покрытый копотью корпус оказался отброшен на несколько метров в сторону, и теперь лежал на обочине гусеницами кверху.

Колонна, наткнувшись на препятствие, замерла, превратившись в отличную цель. На открытом пространстве, труднопроходимом для техники, но идеальном для наездника стального "дракона", кружившего в нескольких сотнях метров над головами перепуганных и растерянных людей, боевые машины стали простыми мишенями. И пилот американского истребителя был готов показать своим врагам все мастерство, никого не выпустив отсюда живыми.

– Разворачивается, – закричал кто-то рядом с Сергеем, который заворожено смотрел в небо, провожая взглядом широко раскинувшую скошенные крылья железную птицу. – Идет на второй заход!

Самолет – Кукушкин, как более сведущий в этих делах, сразу узнал легкий тактический истребитель F-16 "Файтинг Фалкон" – удалился километров на пять, там выполнив разворот и снова нацелившись на вереницу бронемашин, вокруг которых суетились беззащитные люди. Вот он превратился в едва различимую точку на самом горизонте, и снова начал расти, увеличиваться в размерах, приближаясь к цели. Сергей сжался в ужасе, понимая, что еще несколько мгновений – и здесь, на земле, разверзнется настоящий ад, который поглотит их жизни.

Башня бронетранспортера, стоявшего посреди дороги, замыкая небольшую колонну, плавно развернулась, и увенчанный конусом пламегасителя ствол крупнокалиберного пулемета КПВТ взметнулся навстречу пологи пикирующему истребителю. Кукушкин от неожиданности вздрогнул, когда грянула первая очередь, показавшаяся пилоту необычайно громкой. Искры трассеров ушли к горизонту, слабо мерцая в дневном свете. Стрелок выпустил всю ленту, полсотни патронов калибра четырнадцать целых и пять десятых миллиметра, за считанные секунды, и пулемет умолк, но тотчас в дело вступили орудия других бронемашин.

Разом заговорили автоматические пушки 2А42 боевых машин пехоты, посылая навстречу приближавшемуся врагу шквал тридцатимиллиметровых снарядов, застрекотали, вплетая и свои "голоса" в эту симфонию смерти, спаренные пулеметы ПКТ. Колонна, застигнутая врасплох стремительной атакой, изрыгнула шквал пламени, создав на пути вражеского самолета стену свинца, и пилот "Файтинг Фалкона" не выдержал, отвернув в сторону, уходя из-под обстрела, увертываясь от летевших в него снарядов и пуль. В последний миг из-под крыльев истребителя вырвались еще две ракеты, но прицел сбился, и "Мейверики", промчавшись над шоссе, врезались в землю в стороне от колонны, бесполезно взорвавшись на безопасном расстоянии.

– Огонь, – закричал скатившийся в тот же овраг, где укрывался и Кукушкин, старший прапорщик Серов, когда истребитель с гулом промчался над их головами. – Стреляйте! Огонь из всех стволов!

Старший прапорщик первым нажал на спуск, вскочив на колено и послав вслед уходившему к ближним холмам самолету короткую очередь. Остальные промедлили несколько секунд, и вот повсюду раздались звуки выстрелов, слившиеся в громкий треск. Сухо кашляли "Калашниковы", ухнул ручной пулемет, раздались короткие, точно удары кнутом, щелчки снайперской винтовки Драгунова. И Сергей Кукушкин, поддавшись охватившему его товарищей порыву, перевернулся на спину, и, не вставая, вскинул свой АКС-74У, отжав до упора спусковой крючок. Автомат дрогнул, словно пытаясь вырваться из рук, отдача ударила в плечо, кругом рассыпались дымящиеся гильзы, и поток малокалиберных пуль умчался куда-то в поднебесье.

– Давай, – кричал Серов, выпуская очередь за очередью. – Так его! Огонь не прекращать! Вали ублюдка!

Мотострелки палили, расстреливая магазин за магазином, пока враг оставался в поле зрения, но раскатистый грохот орудий легко заглушил частый стрекот автоматов. Пушки и пулеметы бронемашин не предназначались для стрельбы по воздушным целям, но создатели оружия предусматривали и такую возможность. Наводчики разворачивали башни, продолжая удерживать в прицелах силуэт чужого истребителя, и пушки, рявкая, выбрасывали в небо раскаленный свинец, волной накрывавший цель.

– Есть, – вдруг закричал кто-то, вскакивая на ноги и размахивая над головой автоматом. – Готов! Мы сбили его!

От "Файтинг Фалкона" и впрямь что-то отвалилось, возможно, куски обшивки, сорванной осколками. Истребитель дрогнул, словно оступившись в небесных просторах, и, оставляя за собой полосу темного дыма, быстро исчез за гребнем холмов.

– Сука, – прохрипел оскалившийся в злой радости Серов, взглянув на Кукушкина. – Получил свое, падла! И остальным тоже достанется!

– Ничего еще не закончилось. Они скоро вернутся, – предупредил Сергей. – И это будет уже не один самолет. От нас не оставят мокрого места!

– Черта с два! Пока сообразят, что к чему, пока прилетят, мы уже будем в городе, под защитой зенитных пушек и ракет нашей дивизии. Пусть только сунутся, сволочи!

Бойцы, подгоняемые приказами и злой руганью сержантов и самого Серова, бегом кинулись к машинам, карабкаясь вновь на броню. Обгоревший остов уничтоженной БМП-2 оттащили в сторону, зацепив тросами, а тела погибших гвардейцев сбросили в овраг, засыпав камнями.

Старший прапорщик, встав над краем братской могилы, сделал три одиночных выстрела в воздух, отдавая последние почести своим павшим товарищам, и тотчас колонна сорвалась с места, продолжая свой путь. Не было времени на долгое прощание и прочувствованные речи, просто каждый унес отсюда в своем сердце имена и лица тех, кто остался лежать, приспанные гравием. Бойцов ждал Грозный, ждал бой, и каждый спешил оказаться там, чтобы делом, а не словами и никчемной тоской отомстить за мертвых, защитив еще живых.

Колонна, сжигая оставшееся еще в баках топливо, мчалась, сколь возможно быстро, к Грозному. И чем меньшее расстояние оставалось до города, тем более оживленным становилось движение на шоссе. В одном направлении ползли вереницы бронемашин, грузовиков, битком набитых солдатами, самоходные орудия и танки. Солдаты, густо облепившие боевые машины, махали руками своим товарищам, что-то кричали вслед, сотрясая над головами оружием.

– Мы их сметем, – решительно воскликнул старший прапорщик Серов, теперь окончательно поняв, что он и его товарищи оказались не одиноки в своем порыве. – Раздавим ублюдков!

Призыв генерала Бурова был услышан многими, и никто не осмелился дать волю своей трусости, даже пытаясь скрыть ее, называя тактическим расчетом или осторожностью. Солдаты и офицеры, те, кто уцелел после первого, самого неожиданного и наиболее сильного удара авиации врага, шли в атаку с твердым намерением отомстить.

Сливаясь в один могучий поток, в город входили целые батальоны, роты, взводы и даже отделения, порой передвигавшиеся на реквизированном – попросту угнанном – у местного населения транспорте, потертых автобусах или сверкавших лакированными бортами импортных внедорожниках. А по обочинам замерли, будто сжавшись перед сокрушительным броском, зенитные самоходки "Шилка", ракетные установки, просто армейские грузовые "Уралы" и "Камазы" со спаренными пушками ЗУ-23-2 в открытых кузовах. Чужие самолеты здесь были готовы встретить шквалом огня, и враг, словно зная это, куда-то исчез. Небо обчистилось, и войска беспрепятственно могли продвигаться к позициям, чтобы уже оттуда начать атаку.

– Они должны висеть над всеми дорогами, – заметил Кукушкин, с опаской глядя в небо. Капитан пребывал в полнейшем недоумении – враг, захватив господство в воздухе, по крайней мере, здесь, над Грозным, никак не пытался использовать этот успех. – Янки наверняка что-то задумали!

– Просто боятся, что мы их собьем! Они горазды воевать со слабым противником, а мы еще вовсе не слабы. Мы вышвырнем отсюда или прикончим всех!

Сергей Кукушкин с сомнением покачал головой. Типичному "топтуну"-пехотинцу Серову полдюжины "Шилок" еще могли показаться надежной защитой от угрозы с воздуха, но только не опытному летчику-штурмовику, который и сам не раз попадал под зенитный огонь. Враг мог сравнять с землей этот город, метая бомбы с высоты в десяток верст, и никакие зенитки, никакие ракеты не достали бы его, не смогли бы согнать с неба.

Колонна тем временем уже ползла по улицам, на которые опускались вечерние сумерки. Солнце, уже коснувшееся горизонта, почти скрылось за домами, тьма становилась все гуще, но мало какой водитель отчего-то решался включать фары, предпочитая сбавить скорость и продвигаться вперед едва ли не на ощупь. Под приглушенное рычание дизелей бронемашины ползли вперед, порой пропуская колонны, подходившие с других концов города, и следовавшие в единственном направлении – к аэропорту, туда, где и предстояло завязаться решающему бою.

– Езжайте по улице Чичерина, – крикнул сержант, регулировавший движение, в ответ на вопрос Серова о том, где находятся старшие офицеры. – Двигайте до набережной, там кого-нибудь наверняка найдете. Точно знаю, что сам командующий развернул штаб возле самого аэродрома.

– Ну, спасибо, браток! Бывай!

Механик-водитель головной бронемашины, выполняя приказ, развернулся, направившись в указанном направлении. Мотострелки неплохо знали город, во всяком случае, названную улицу отыскали быстро, почти не обращаясь за помощью, и вскоре вереница машин выползла на набережную Сунжи, вдоль которой уже выстроилось немало всякой техники.

– Кто старший по званию? – Серов, не покидая бронемашины, обратился к первому попавшемуся на встречу им солдату.

– Там, – боец махнул рукой куда-то себе за спину. – Туда поезжай!

– Что такое, – от одного из танков – мотострелки сразу же узнали привычный Т-62М, который выдавала "скуластая" башня – к колонне легким бегом направился усатый крепыш в полевом камуфляже. – Кто? Откуда?

– Товарищ подполковник, – командир группы в полумраке разглядел звезды на погонах. – Товарищ подполковник, старший прапорщик Серов, Семьдесят второй мотострелковый полк Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии. Со мной тридцать семь человек.

– Я подполковник Фролов, заместитель командира мотострелкового полка. Пока останетесь в моем распоряжении, старший прапорщик. Генерал Буров приказал занять исходные позиции в северной части города. Мы атакуем американцев ближе к рассвету. Здесь достаточно людей и техники, чтобы смять их, и мы это сделаем.

– Товарищ подполковник, – Кукушкин, спрыгнув с бронетранспортера, приблизился к офицеру, вытянувшись по стойке смирно. – Товарищ подполковник, капитан Кукушкин, фронтовая авиация. Мой штурмовик был сбит, но я хотел бы остаться со своими.

– Я не знаю, где пилоты, и не знаю, остался ли вообще кто-нибудь из них в живых. На аэродроме творился настоящий ад, когда явились янки…

– Я был там с самого начала и видел все, – кивнул Сергей, прервав Фролова.

– Все равно новый самолет для вас мы не найдем, – усмехнулся, не обратив внимания на это, подполковник. – Можете остаться здесь, при моем штабе.

– Тогда лучше со старшим прапорщиком. Отсиживаться в тылу я точно не намерен!

– И никто этого не хочет, – фыркнул подполковник. – Что ж, ваше решение, капитан. Все что нужно – оружие, боеприпасы – получите у нашего интенданта и направляйтесь на исходные позиции.

Сюда, на набережную, стекались прибывавшие в город подразделения, и, почти не задерживаясь, шли дальше. Тысячи людей, офицеров, сержантов, солдат, готовились к бою, замыкая кольцо вокруг аэродрома, где точно так же готовились к бою враги, отрезанные от всего мира, лишенные помощи, он не утратившие еще волю к жизни и к победе.

– Ну, что, капитан, повоюем? – Старший прапорщик Серов насмешливо взглянул на Кукушкина, вернувшегося к колонне. – Идем, а то всех поубивают без нас. Скоро атака!

– Что-то не правильно, не так, – мрачно пробурчал себе под нос Сергей, все так же опасливо поглядывавший вверх, туда, где полагалось кружить десяткам вражеских самолетов, просыпая на городские кварталы град бомб. Но небо было чистым, и это страшило намного больше, чем свист рассекаемого стабилизаторами воздуха. – Нас просто заманивают, чтобы разом всех прихлопнуть.

– Янки не всесильны. И наверняка наша авиация уже хорошо их потрепала. Черта с два, у них "блицкрига" не получится. Мы их выкинем из города уже к рассвету!

Сергей Кукушкин ничего не ответил. В любом случае он пришел сюда, чтобы сражаться с врагом, и ничто не могло поколебать его решимости. Лязгая гусеницами, бронемашины, разворачиваясь, двинулись вдоль набережной, направляясь на север, туда, откуда и должно было начаться победное – в это верилось всем – наступление. Над городом, на который уже опустилась ночь, повисла напряженная тишина. Здесь бой еще не начался, а в считанных десятках километров севернее уже кипело ожесточенное сражение.

Танковый полк продвигался к цели практически на ощупь. Без связи со штабом и даже соседними подразделениями девяносто танков и сорок бронемашин, сопровождаемых несколькими десятками грузовиков и топливозаправщиков, мчались по окутанной ночным сумраком степи, придерживаясь единожды выбранного направления. Лязгающая сталью армада, подчиняясь воле одного человека, Николая Белявского, шла навстречу неизвестности, растворяясь в ночи, чтобы вновь возникнуть из пустоты на позициях врага. Командир полка не сомневался, что о них уже знают, что противник готов дать отпор, но даже понимание того, что подразделение движется навстречу гибели, в западню, не могло заставить его отдать новый приказ, остановив это наступление.

Механики-водители вели боевые машины по равнине, лишенной любого намека на дороги, даже самые убогие, руководствуясь показаниями компаса и картами. В замкнутых мирках боевых отделений танков и боевых машин пехоты царила тишина, заполняемая только монотонным гулом моторов, но мерный рев этот мог в любой миг прерваться молчанием – в баках оставалось все меньше топлива, а ожидать подвоза горючего из тыла давно уже не было никакого смысла. Но об этом тоже старались не думать, и бойцы просто пытались выполнить приказ. Только в десантном отделении командно-штабной машины не знали покоя, лихорадочно размышляя на происходящим, пытаясь подобрать логичное оправдание творящимся странностям. А их было немало.