Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 122 страниц)

– О, проклятье!

Пилоты не могли поверить увиденному – русская ракета смогла "стряхнуть с хвоста" AMRAAM'ы, что казалось попросту невозможным. А спустя секунду летчикам стало не до переживания случившегося – под брюхом вышедшего из пике "Супер Хорнита" ровным строем пронеслось еще несколько остроносых ракет, точь-в-точь повторявших курс первой – их целью была авианосная эскадра, "Авраам Линкольн", и времени на достойный ответ у моряков оставалось ничтожно мало.

Позади осталось уже много десятков миль, складывавшихся в целые сотни, когда она, наконец, увидела цель. Враг был еще довольно далеко, но недостаточно далеко для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. Пространство стремительно неслось вперед, дистанция до цели сокращалась, как сокращалось время, оставшееся у тех, кто ныне стал ее целью.

Пришла пора действовать. Получив весть об успехе – их полет все же оказался не напрасным – ее сестры не мешкали. В отличие от созданий, изначально считавшихся живыми и разумными, искусственный интеллект, что вел к цели ракеты, не ведал сомнений, не мог ощущать неуверенности, никогда не испытывал страх. Смерть, конец существования, являлся нормальным состоянием, стремлению к которому и была посвящена вся "жизнь" крылатых снарядов. Была лишь цель, был приказ, и были возможности выполнить его с наибольшим эффектом. И этого вполне хватало.

Строй распался, и ракеты, прежде жавшиеся к самой воде, и потому до сих пор будто не существовавшие для находившихся на кораблях людей, взмыли вверх. Они разделились, готовые обрушиться на врага со всех направлений одновременно, не оставляя времени на то, чтобы расстрелять их на подлете, заставляя давать сбои системы управления оружием. Еще несколько десятков секунд – и существование их завершится, но, главное, смысл, суть его будет воплощена в реальность. Враг погибнет.

Адмирала Бриджа охватили разом и страх, и ярость. Страх – оттого, что русские, вопреки всем ожиданиям, успели нанести удар, поставив теперь под угрозы его жизнь и жизни еще тысяч моряков. Никто не смог обнаружить пуск, а сейчас могло оказаться слишком поздно – оставшиеся десятки миль были ничем для сверхзвуковых ракет. Русские атаковали в самый неудобный момент – большая часть палубных истребителей, основа противовоздушной обороны всей авианосной группы, готовились к удару по остаткам русской эскадры, а не к воздушному бою, пока оставаясь на палубе в окружении множества техников и оружейников. И адмирал не сомневался, что эти истребители взлететь уже не успеют. Чем бы ни завершилась атака, бой пройдет без них.

В подобной обстановке, когда враг почти дотянулся до сердца, только глупец не испытывал бы страха. Ну а ярость, ярость была обычным чувством того, кто вступает в бой. Без нее не стоит, пожалуй и вовсе драться, главное только, чтобы держать свой гнев в узде, не позволяя ему затмить разум – это будет верным путем к гибели. И если страх сковывал сознание, заставляя офицера цепенеть, то ярость только быстрее гнала по жилам кровь, порождая желание сражаться. Пока второе чувство было сильнее.

– Боевой воздушный патруль – в квадрат Эхо-два, – принялся отдавать распоряжение командующий авианосной группой. – Зенитные ракеты и орудия – к бою! Приготовиться к отражению ракетной атаки!

– Сэр, в небе всего полдюжины машин, – растерянно промолвил командовавших авиагруппой офицер.

– Что же, мне приказать пилотам отойти в сторонку и не мешать русским расстреливать эскадру?! Черт возьми, выполняйте мой приказ, если вам дороги ваши погоны!

Подстегнутые внезапным гневом своего командира, моряки торопились, передавая его приказ. Каждый понимал – даже секундное промедление может стать фатальным. Время сжалось перед лицом стремительных русских "киборгов", мчащихся быстрее звука, его оставалось ничтожно мало, чтобы позволить такую роскошь, как тратить впустую целые секунды. Шесть истребителей F/A-18F, воздушное прикрытие готовившееся совсем к другой схватке эскадры, немедленно изменили курс, следуя наперехват стае ракет, стремительно пронзавших пространство. Радары были включены, оружие – снято с предохранителей, а летчики – готовы к схватке.

И в это же время пробуждались от долгого сна, сбрасывая с себя оцепенение, покоившиеся в ячейках подпалубных пусковых установок зенитные ракеты "Стандарт", главная надежда Уолтера Бриджа, то, что могло защитить его корабли.

– Крейсера – в авангард! – скомандовал Уолтер Бридж. – Расчетам вести огонь по готовности. Не смейте подпустить к моим кораблям хотя бы одну из чертовых русских ракет!

Эсминцы, составлявшие эскорт, сжались в плотное кольцо вокруг "Авраама Линкольна", а "Геттисберг" и "Порт Ройял", два ракетных крейсера, выдвинулись вперед. Они стали тем острием клина, о которое должна будет разбиться ответная атака русских, и их команды вполне способны были справиться с этим. Воздух прорезали лучи радаров управления огнем, и, едва только на экранах возникли отметки целей, из-под палубного настила обоих кораблей вырвались огненные стрелы ракет. Сражение началось.

Приказ настиг F/A-18F, барражировавшие над эскадрой, в ста сорока милях от авианосца. Разбившиеся на пары истребители, прочесывавшие воздушное пространство на подступах к соединению, являлись дозором, действовавшим в тесной связке с «Хокаем». Часами кружа в поднебесье, они были готовы стать на пути любого агрессора, выигрывая время для своих товарищей, не успевших взлететь, и теперь ринулись навстречу внезапной угрозе.

– Курс два-ноль-пять, – передал приказ командир патруля. – Сбросить баки! Форсаж! Цель – русские крылатые ракеты. Идем на перехват!

Благодаря трем подвесным топливным бакам истребители могли держаться в воздухе два с половиной часа, а появление "летающих танкеров", разумеется, еще продляло этот срок. Но теперь пилоты по команде избавлялись от почти пустых емкостей, облегчая своим машины, и истребители, лобовое сопротивление которых снизилось, ускоряясь, рванули наперерез приближавшимся к эскадре ракетам. Времени у них почти не оставалось.

Шестерка истребителей "Супер Хорнит" стала первым заслоном на пути стаи ракет. Развернув машины широким строем, пилоты разом выпустили навстречу приближавшимся "Вулканам" две дюжины ракет "воздух-воздух" AIM-120A, свой "главный калибр". Разница в скорости была слишком значительной, чтобы рассчитывать на повторную атаку, и летчики знали – в случае промаха второго шанса у них не будет.

Это была схватка роботов, за которой отвлеченно наблюдали люди, создавшие нечто, намного превосходившее их собственные возможности, и теперь надеявшиеся, что оно спасет их жизни. Ракеты "воздух-воздух" пикировали на русские самолеты-снаряды, невероятно быстрые для своих габаритов, но те оказались отнюдь не простыми мишенями.

– Дьявол, они маневрируют, – воскликнул один из пилотов, лучше других видевший, как чужие ракеты принялись грамотно и четко выполнять противозенитные маневры, уклоняясь от атаки. – Что за чертовщина!

Американцы выпустили ракеты. "Вулканы", словно и впрямь наделенные разумом, ответили на это мощными помехами, "слепившими" радиолокационные головки наведения и бортовые локаторы истребителей. Острый взгляд и твердая рука стали вдруг много более надежны, чем локаторы и ракеты. Лишь несколько AMRAAM'ов настигли цели, и пилоты видели, как от точных попаданий пара русских ракет взорвалась в воздухе, осыпаясь градом пылающих осколков в океан.

– Она под нами, – кричал оператор, увидев, как одна из крылатых ракет пронеслась несколькими сотнями футов ниже их самолета. – Она внизу!

– Маневрирую! Выпускаю "Сайдвиндеры!

"Супер Хорнит", едва не развалившись в воздухе от запредельной перегрузки, описал кульбит, оказавшись позади строй ракет, рвавшихся к невидимой еще цели. Прозвучал зуммер, одна из ракет оказалась в кольце прицела на лобовом стекле машины, и пилот залпом выпустил пару ракет AIM-9L, подвешенных на концах плоскостей крыла. Два болида, так предстали ракеты летчику, умчались вперед, сокращая расстояние до цели, и взорвались в нескольких милях от машины.

– Есть попадание, – радостно воскликнул пилот. – Одна готова! Цель поражена!

Летчики торопливо расстреливали свой запас ракет, пытаясь поставить перед управляемыми снарядами противника заслон, но он оказался слишком непрочным. Четыре цели – вот и весь успех. А оставшаяся дюжина ракет, расходясь в разные стороны, чтобы, словно пальцы душителя, кольцом сомкнуться на "горле" авианосной эскадры, умчалась вдаль, но лишь для того, чтобы наткнуться на еще одну стену огня.

Стая действовала, как единое целое, как фантастический организм, объединенный коллективным разумом. Они и были таким разумным роем. Гибель нескольких сестер не остановила оставшиеся в воздухе ракеты. Микропроцессорам не ведома боль утраты, и стая, лишившись своей части, продолжила атаку. Изменился план, подстраивавшийся под новые обстоятельства, иначе были распределены цели между теми, кто еще находился в полете, приближаясь к лихорадочно пытавшемуся защититься врагу, но ничто не могло остановить этот удар.

Воплощенная смерть, они мчались безмолвно и неумолимо. Не было слышно торжествующих кличей, воплей ярости, которыми обыкновенно подбадривают себя идущие в последний бой, навстречу собственной неизбежной гибели, воины. Просто цели становились все ближе, и оставшиеся секунды уже не должны были ничего изменить.

Экран радара дальнего обнаружения воздушных целей AN/SPS-49 крейсера «Порт Ройял» расцветился отметками вражеских ракет. Одновременно и на его «систершипе», ракетном крейсере «Геттисберг», прозвучал тревожный сигнал. Летящие низко над водой, они стали видны намного позже, чем хотелось бы, чем было необходимо, едва ли не случайно позволив лучу радара коснуться себя.

– Вижу цели, – доложил сидевший за консолью энсин. – Не менее десяти отметок. Дальность – шестьдесят миль. Черт, да они повсюду!

– Выдать целеуказание зенитно-ракетным комплексам!

Перед стремительными, точно сама мысль, ракетами "Вулкан", верхом технической мысли, пасовала даже сложнейшая электроника. Компьютеры систем управления огнем едва успевали "думать", и все же в сторону волны русских "роботов" метнулись лучи радаров управления огнем AN/SPG-62, "подсвечивая" цели.

– Дальность тридцать шесть миль, – доложил командир расчета. – Цели в зоне!

– Открыть огонь. – Кэптен Эдвардс, уже несколько часов не покидавший помещение боевого информационного поста, не сомневался в мастерстве своих людей. – Сбейте их все, джентльмены!

Крейсера класса "Тикондерога" – по-настоящему многофункциональные корабли, способные выполнять практически любые задачи, какие только возможны, от борьбы с чужими субмаринами до поддержки десанта. Но в этом походе главной задачей пары крейсеров, сопровождавших авианосец, была защита "Линкольна" и всего соединения от воздушных ударов, а потому из ста двадцати двух ячеек универсальной пусковой установки "Марк-41" восемьдесят были заняты зенитными ракетами.

Едва крылатые ракеты оказались в зоне поражения, с кормы и с носа обоих крейсеров стартовали ракеты SM-2MR "Стандарт", ушедшие в зенит и уже на большой высоте развернувшиеся на цели. Полуактивные головки наведения зенитных снарядов "увидели" подсвеченные с борта кораблей-носителей цели, захватив их, и пикируя на мчавшиеся над волнами ракеты.

Скорости, на которых велся этот бой, были столь высоки, что расстояние в десятки километров не казалось значительным, скорее, напротив. С того мгновения, как зенитные ракеты покидали "соты" подпалубных установок вертикального пуска, взмывая в небо, и до того, как срабатывали дистанционные взрыватели, передавая команду на подрыв шестидесятикилограммовых осколочно-фугасных боеголовок, проходили считанные секунды.

Эстафету у моряков приняла система управления оружием "Иджис", с лихорадочной скоростью обрабатывавшая данные радаров и выдававшая команды на применение оружия. Только компьютеры могли справиться с этой задачей, наводя ракеты на цель, корректируя их курс, выводя в точку пересечения траекторий. Человеку было просто не по силам успевать за стремительно меняющейся обстановкой, и потому люди отстранились, предоставив возможность машинам вести бой друг с другом.

Разогнавшиеся до тысячи метров в секунду "Стандарты" градом обрушились на "Вулканы", ставя перед ними непроницаемую завесу. Одна за другой, три русские ракеты исчезли в волнах, но остальные, энергично маневрируя, ослепляя системы наведения "Стандартов" мощными помехами, срывали захват, упорно продвигаясь к таким близким целям.

Для систем наведения крылатых ракет перестали существовать крейсера и эсминцы. Их целью был только авианосец, к нему они рвались, пронзая заслоны, воздвигаемые на их пути врагом. Навстречу "Вулканам" снова и снова стартовали зенитные ракеты, и одна за другой их цели исчезали с радаров, уничтоженные меткими попаданиями. Но их было не так просто сбить – легкая броня вполне надежно защищала от снопа осколков, станции постановки помех отводили противоракеты прочь, а алгоритмы выполнения противозенитных маневров "сводили с ума" корабельные системы управления огнем.

– Минус пять целей, – сообщил оператор радара общего обзора на "Порт Ройяле". – Русские ракеты в десяти милях.

– Орудия – огонь!

Длинные стволы установленных в оконечностях крейсера пятидюймовок "Марк-45" развернулись в направлении приближавшихся ракет, выбросив навстречу им первую порцию свинца. Управляемые радарами универсальные орудия вели огонь с предельной частотой, посылая по целям снаряд каждые три-четыре секунды. На пути "Вулканов" соткалась завеса из свинца, и еще две ракеты, пролетевшие слишком близко от крейсера, превратившегося в извергающий пламя вулкан, напоровшись на плотный огонь, взорвались, и даже броня не смогла удержать поток обрушившихся на них со всех сторон осколков.

В дело тем временем вступили и эсминцы, выпуская свои "Стандарты" по летевшим прямо на них – вернее, на скрывавшийся за их спинами авианосец – сверхзвуковым "Вулканам". На экранах радаров, словно в компьютерной игре, постоянно перемещались отметки "своих" и "чужих" целей, вступивших в пока еще бескровную схватку. Плотность огня достигла своего предела, но все же этого оказалось мало, лишь немного меньше, чем требовалось, но это "чуть" стало фатальным.

Уолтер Бридж, словно скала, суровый и бесстрастный, возвышался над своими подчиненными, склонившимися к приборным консолям. Сюда, в защищенное со всех сторон сталью и кевларом помещение боевого информационного поста «Авраама Линкольна» стекалась информация обо всей обстановке не только от систем самого авианосца, но и с других кораблей, пытавшихся прикрыть огнем флагман.

– Три ракеты по левому борту, – доложил обслуживавший радар обнаружения воздушных целей SPS-49(V)5 офицер, с тревогой взглянув на адмирала. – Они в одиннадцати милях, сэр!

– Включить станции постановки помех, – вместо адмирала приказал командир авианосца, сейчас сосредоточенный лишь на том, как спасти свой корабль. – Запустить ложные цели!

Комплекс радиоэлектронного противодействия SLQ-32(V)4 ударил по радиолокационным прицелам ракет пучком помех, отводя им глаза, и одновременно шестиствольные установки SRBOC "Марк-36" выстрелили несколько десятков снарядов, разорвавшись, создавших в стороне от корабля облака дипольных отражателей. Цель словно разделилась на несколько, и одна из ракет, обманувшись, ушла в сторону, врезавшись в стену мелко нарезанной фольги.

– Черт, сбейте же их, – теряя терпение, уже с трудом владея собой, закричал контр-адмирал Бридж. – Огонь из всех стволов!

Коробчатые пусковые установки, расположенные на бортовых спонсонах ударного авианосца, развернулись. Навстречу приближавшимся крылатым ракетам ринулись зенитные ракеты RIM-7M комплекса "Си Спарроу", и, столкнувшись с одной из целей, все-таки свалили ее в море, пронзив множеством осколков бронированный корпус.

– Фаланксы – залп!

Шестствольные автоматы, увенчанные обтекателями антенн радаров управление огням, повели связками стволов, харкнув в единственную оставшуюся ракету свинцом. Шквал бронебойно-подкалиберных двадцатимилметровых снарядов пронзил воздух, но было поздно. "Вулкан", единственный, сумевший пройти сквозь все заслоны, ударил в борт "плавучего аэродрома" точно под надстройкой.

– О, Боже! – в ужасе вскричал адмирал Уолтер Бридж, чувствуя, как вздыбилась палуба под его ногами. – Господи!!!

Весившая без малого пять тонн ракета могла проломить борт со всеми его броневыми переборками за счет одной лишь массы, но этим ее возможности не исчерпывались. Фугасно-кумулятивная пятисоткилограммовая боеголовка сдетонировала, выбросив вперед луч огня, вернее, той самой загадочной плазмы, с ужасающей легкостью прожегший, расплавивший и сталь, и кевлар, пронзивший нутро громадного корабля и доставший до самого сердца – боевого информационного поста.

Толчок сбил Уолтера Бриджа с ног, адмирал упал, отлетев куда-то за консоль, и это, наверное, спасло его. В следующую секунду в не такое уж просторное помещение ворвался огненный вихрь, в котором безмолвно – не было времени, чтобы хоть что-то понять – исчезли чудом устоявшие моряки.

Легкие обожгло огнем – весь кислород, нагнетаемый под палубу авианосца мощной системой кондиционирования, мгновенно выгорел. Пламя лизнуло переборки и, уже угасая, расплавило все приборы, не приспособленные для таких температур.

Автоматике потребовались лишь доли секунды, чтобы ответить на угрозу. Спринклерная система пришла в действия, заполняя охваченное огнем пространство водяной взвесью, быстро погасившей пламя. Потоки воды обрушились на сжавшегося в углу адмирала, тотчас промокшего до нитки. И все же это было лучше в сравнении с участью, что постигла прочих офицеров. Уолтер Бридж видел несколько обгоревших до мяса тел, еще подававших признаки жизни, тщетно пытавшихся выбраться из ловушки, но много больше было тех, кто уже не шевелился и не дышал.

Кэптен Эдвардс видел, как борт авианосца, находившегося в нескольких милях от его крейсера, охватило пламя, как-то вдруг ушедшее внутрь. Офицер передернул плечами, на мгновение представив, что творилось там, на палубах. Едва ли даже зашитые броней от киля до топов мачт линкоры былых эпох выдержали бы попадание единственной ракеты, а «плавучий аэродром» все же был намного хуже защищен. Кевлар был способен удержать разве что осколки, лишь немного ослабив силу взрыва, и теперь оказался бессилен.

– Будь я проклят, – воскликнул старший помощник, словно читавший мысли своего командира. – Ребятам там, на "Линкольне", должно быть, здорово досталось!

– Запросите их, узнайте, не требуется ли помощь, – решил Эдвардс. – Передайте мой приказ спасательным командам быть в полной готовности. Слава Господу, что все уже закончилось. Ведь могло быть и намного хуже.

Кэптен вздохнул с облегчением – все же одной ракеты было явно недостаточно, чтобы нанести авианосцу, махине в сотню тысяч тонн, действительно фатальные повреждения. Русские воспользовались представившимся шансом, но не преуспели. Теперь ход за ними, и офицер надеялся, что на "Линкольне" все же смогут поднять самолеты в воздух, чтобы поставить точку в этом затянувшемся поединке.

– Кэптен, сэр, на радаре новая группа целей, – вдруг тревожно воскликнул наблюдавший за обстановкой в воздухе офицер, молодой лейтенант. – Пеленг один-семь-два, дальность не более ста миль. Они очень малы, думаю, это ракеты. Их чертовски много, не меньше двадцати, сэр!

– О, нет, – с ужасом произнес Эдвардс. – Невозможно!

Офицер понял, что ошибся. Ничего еще не закончилось. Напротив, все только начиналось, и он уже не был уверен, что узнает, каков будет исход.

Атомный подводный ракетный крейсер «Воронеж» превратился в свирепого, могучего, но терпеливого хищника, владыку морских глубин. Громадный – сто пятьдесят четыре метра от носа до кормы, почти двадцать четыре тысячи тонн подводного водоизмещения – корабль, каждая его клеточка-матрос, стал воплощенным ожиданием, и вот оно закончилось. Настал час совершить то, ради чего многочисленный экипаж атомохода ныне, как и прежде, добровольно обрекал себя на заточение в темных глубинах, отринув маленькие житейские радости.

Затаившись под поверхностью моря, неслышимые и невидимые, они долгие часы, несколько суток к ряду пребывали в сильнейшем напряжении. Толща воды над головой отнюдь не делала их отрезанными от мира, и приказы, как с земли, так и с борта флагмана флота, которым на эти дни стал "Адмирал Кузнецов", регулярно настигали подводников.

Это была очень опасная игра, за ошибку в которой можно было заплатить собственными жизнями. Капитан Колгуев, вынужденный проявлять чудеса мастерства судовождения, держал на прицеле противника, одновременно поднимаясь к поверхности, выбрасывая нить буйковой антенны "Ласточка", неминуемо рискуя быть обнаруженным, но, не смея нарушить установленный порядок. Но вот вместо привычного набора цифр, шифрованной радиограммы, радист "Воронежа" услышал только тишину.

– Товарищ капитан, ничего нет, – растерянно пробормотал старший мичман, поймав вопросительный взгляд командира. Впервые мощная и надежная радиостанция, комплекс связи "Молния-М" подвел моряка. – На условленной частоте молчание.

– Что за хрень?!

Ответ радиста не радовал, и Юрий Колгуев недовольно нахмурился. Они подвсплывали в строго определенное время, на считанные минуты, чтобы, выпростав к поверхности радиобуй, получить последние указания из штаба, и вновь нырнуть во тьму, исчезая в морских глубинах. Сами они молчали, и радиостанция работала только на прием – это была хоть призрачная возможность остаться незамеченными, не выдать себя противнику, наверняка подозревавшему, или даже точно представлявшему, с кем ему приходится делить эти воды.

– База не может пропустить сеанс связи, – словно читая мысли командира, произнес старший помощник, тоже выглядевший обеспокоенным.

Колгуев только поморщился, не считая должным повторять очевидное. Что бы ни говорили острословы о русском разгильдяйстве, всеобщий бардак, проникший даже на флот, не простирался столь далеко.

– Проверь все частоты, – решил командир "Воронежа".

– Есть, товарищ капитан!

Радист торопливо принялся щелкать переключателями на приборной панели, настраиваясь на все доступные частоты, не только стандартные для российского флота. Офицеры же, нависая над ним со спины, в нетерпении ждали, стараясь не особо задумываться о причинах, по которым хранила молчание далекая земля. В любом случае, они могли здесь и сейчас рассчитывать лишь на самих себя, да на свой эскорт.

"Воронеж" уподобился бомбардировщику полувековой давности, перед выходом в море получив свое "истребительное сопровождение". Торпедная субмарина "Тигр" держалась на расстоянии нескольких миль, порой сближаясь с ракетоносцем на считанные кабельтовы и обмениваясь информацией по системе звукоподводной связи. "Воронеж", хотя бы теоретически, и сам мог постоять за себя, но в случае встречи с чужой подлодкой-"киллером" типа "Лос-Анджелеса" шансов на успех все же было немного – ракетоносец создавался отнюдь не для дуэлей на глубине.

Сейчас "охотник" находился на большей глубине, где-то внизу, ожидая, когда и "Воронеж" присоединится к нему, завершив сеанс связи. Там, на "Тигре", разумеется, даже не предполагали о внезапных трудностях, вызвавших крайнее беспокойство подводников. А Юрий Колгуев нервно переминался с ноги на ногу позади радиста, отгородившегося от всего и вся плотно прижатыми наушниками.

– Есть сигнал, – вдруг сообщил старший мичман. – Что то странное! Товарищ капитан, я не…

– Дай сюда, – Колгуев едва не вырвал из рук радиста наушники, но, едва услышав прозвучавшие в них слова, без колебаний ткнул клавишу громкой связи.

Радиорубка наполнилась треском и воем помех, словно моряки оказались в сердце суровой февральской метели. Нужно было обладать немалым опытом, чтобы в этом свисте и шуме разобрать отдельные слова, и еще большим – чтобы сложить их в наполненные смыслом фразы.

– …американцами. Повторяю… ракетной атаке… квадрат… Говорит "Кузнецов", всем кто слы……канцы начали боевые действия!

Офицеры опасливо переглянулись, боясь сказать хоть что-то, словно хотели убедить себя, что это лишь морок, обман слуха. А из динамика сквозь треск, вой и гул помех, необычайно сильных для вполне спокойного дня – волнение было слабым, а это означало, что на поверхности довольно тихо – доносились полные тревоги слова:

– Американцы… удар……шей эскадре… квадрате… Все… слышит, мы атакованы!

– Этого не может быть, – помотал головой старпом, словно отгоняя от себя дурные мысли. – Нет, это какая-то ошибка!

– Это наша частота, – твердо возразил Колгуев. Как бы то ни было, глупо делать вид, что не замечаешь очевидного. – И мы с вами все поняли. Мне, во всяком случае, вполне довольно услышанного.

– Выходит, война? Нет, невозможно. Я не верю!

– Я удивлен, – усмехнулся капитан. – А для чего же, по-вашему, мы болтаемся здесь? С какой стати янки пригнали к нашим границам полдюжины атомных авианосцев? Этого следовало ожидать, просто все могло случиться раньше или позже.

Юрий Колгуев сам удивился, с каким спокойствием он принял случившееся. Что ж, война началась, и уж точно не в его силах было обратить время вспять. В прочем, здесь, на глубине, еще не рвались ракеты, не грохотали взрывы, и все можно было обдумать спокойно, и без видимой спешки. Но все равно внутри у капитана все сжалось в предчувствии беды.

– Значит, мы тоже вступим в бой, командир? – с сомнением произнес старший помощник, взгляд которого был полон сомнения и неуверенности. – Но мы не получали приказа. Что, если мы совершим ошибку?

– Мы будем защищать границы своей родины, и если для этого придется топить американские корабли, я, не колеблясь, отдам подобный приказ, – отрезал Колгуев. – Мы здесь именно для этого, не забывайте!

И все же капитан не мог найти в себе столько решимости. Больше всего он хотел услышать долетевший по радиоволнам голос командующего флотом, хоть кого-то из высших офицеров, которые за него решили бы, что делать дальше. Но он отдавал себе отчет, что чудесам здесь не место.

– Акустик, доложить надводную обстановку, – потребовал капитан.

– Группа надводных целей по пеленгу двести девяносто, дальность не менее ста миль, – быстро сообщил офицер.

Юрий Колгуев понимающе кивнул. Их цель, авианосная ударная группа во главе с "Авраамом Линкольном", статысячетонным атомным "динозавром", по-прежнему находилась в досягаемости их ракет, маневрируя в отведенном ей районе. Несмотря на системы акустического противодействия, снижавшие шумы винтов, десяток кораблей, в том числе и несколько крейсеров, был заметной целью. Конечно, это было мощное соединение, способное вести войну с целым флотом, но отсюда, из-под воды, множество больших неповоротливых кораблей казались лишь удобными мишенями.

Командир "Воронежа" вынужден был держаться к противнику намного ближе, чем могли лететь крылатые ракеты, но в отсутствие средств разведки, спутников или хотя бы самолетов, нанести хотя бы относительно точный удар можно было лишь так, сойдясь с чужаками едва не вплотную, чтобы следить за ними без посторонней помощи. Конечно, их могли обнаружить, но имелись в сложившейся ситуации и явные плюсы – никакая противовоздушная оборона не сможет выдержать массированный удар, нанесенный в упор.

Притаившись под поверхностью моря, атомоход, как терпеливый охотник, лениво вращая винтами, был готов к броску. Гидроакустический комплекс "Скат-3", работая только в режиме шумопеленгования, позволял постоянно держать американцев на прицеле. И "Воронеж", как привязанный, следовал за американской эскадрой уже несколько суток, удачно избегая обнаружения вездесущими "Орионами" и вертолетами, и в любую минуту, стоит только получить приказ, Колгуев был готов запустить две дюжины "Гранитов", накрывая вражеский ордер огненным дождем. Но теперь надеяться на приказ было глупо.

– Радист, запросите базу, – решив оставить осторожность, приказал капитан. – Выходите на связь!

Что-то не позволяло командиру ракетоносца отдать очевидный приказ, атаковав теперь уже явного врага. Несмотря ни на что он еще надеялся на совет, надеялся, что кто-то, тот, чьи звезды больше, и мундир богаче украшен позолотой, укажет, что и как делать. И потому капитан рискнул.

Короткое сообщение, шифровка, всего лишь несколько групп цифр, устремилось к земле, вызывая возмущение магнитного поля. Передача длилась ничтожно мало времени, чтобы обнаружить источник, во всяком случае, Юрий Колгуев рассчитывал именно на это.

Услышав верещание зуммера, оператор комплекса радиотехнической разведки ракетного крейсера «Геттисберг» ловко пробежался чуткими, словно у виртуозного пианиста, пальцами по консоли, и в следующий миг уже подзывал своего командира.

– Сэр, мы перехватили радиосигнал, – доложил офицер. – Источник находится не более чем в полутора сотнях миль от нас, где-то на вест-зюйд-вест. Передача велась на стандартной для русских частоте.

– Дайте точные координаты!

– Невозможно, – отрицательно помотал головой моряк. – Сигнал очень короткий, буквально пара секунд. Это специальная засекречивающая аппаратура связи, передающая информацию в виде сжатых пакетов.

– Корабль? Подлодка?

Офицер почувствовал беспокойство. Эскадра, зализывавшая раны после ракетной атаки, казалась весьма уязвимой, и любой признак угрозы недопустимо было просто отметать.

– Скорее всего, второе.

– Возможно, они могут представлять опасность, – решил старший офицер. – Нужно связаться с авианосцем. Пусть направят туда что-нибудь.

Пилот «Викинга», получив приказ, послушно изменил курс. Патрульный S-3B, накренившись на крыло, развернулся, заходя на цель, которой, в прочем, могло и не оказаться. Топлива в баках оставалось не слишком много дл долгих полетов, но угроза, исходившая от русской субмарины, если это была действительно она, казалась значительнее.

Доверившись сообщению с крейсера, они оказались в районе цели за несколько минут. Двухдвигательная машина, приметная объемистым фонарем-"лбом" кабины экипажа, медленно снизилась, оставив над собой облачный полог.

– Включить радар и детектор магнитных аномалий, – приказал командир экипажа. – Начинаем обследование квадрата Чарли-восемь.

Луч радара APS-137(V) скользнул по водной глади, растворившись в пустоте – кроме американских же кораблей в этом районе Баренцева моря, кажется, не было больше ни одного судна. Лишь русские держались где-то за горизонтом, слишком далеко для не самого мощного локатора. В прочем, достоинство борового радара "Викинга" была не дальность действия, а способность обнаруживать даже при сильном волнении такой крошечный объект, как перископ субмарины.