Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 106 (всего у книги 122 страниц)

– Ориентир три, левее десять, – срывая до хрипа голос, кричал в трубку полевого телефона сержант, вооруженный обычным полевым биноклем. – Артиллерийская батарея!

Выдвинутые к самой линии обороны американских десантников наводчики, используя не радио, становившееся самым "узким" местом в схватке с таким высокотехнологичным противником, а проводную связь, наперебой сообщали обо все новых целях, отчетливо различимых в сиянии осветительных снарядов, догоравших в небе над летным полем. И откликом на их сообщения был пронзительный вой мин.

– Угол сорок, заряд три, – выкрикнул получивший целеуказание командир минометной батареи мотострелкового батальона. – Заряжай! Огонь!

Разом ударили десятки минометов всех калибров, заранее, с соблюдением повышенных мер скрытности, доставленных на позиции. Расчеты, которым было запрещено даже курить, ждали долго, и теперь вымещали всю свою злость, круша противника, которого не видели, но по которому, благодаря наземным корректировщикам, вели убийственно точный огонь.

Мощные 2Б11 "Сани" калибра сто двадцать миллиметров выплевывали в зенит один шестнадцатикилограммовый "подарок" за другим, уничтожая все на дистанции семь километров. Им вторили более легкие 82-миллиметровые 2Б14 "Поднос", посылавшие трехкилограммовые мины с убийственной точностью, обрушив свинцовый шквал на головы метавшихся в панике американцев. А где-то отрывисто ухали автоматические минометы "Василек", производившие в минуту не пятнадцать-двадцать выстрелов – сто, сметая врага огненным валом.

Артиллерийская подготовка, в которую включились и "Гвоздики", лишь изредка теперь выпускавшие осветительные снаряды, длилась всего лишь десять-двенадцать минут, завершившись залпом реактивной установки "Град", ставшей финальным аккордом в этой феерии огня. С визгом реактивные осколочно-фугасные снаряды 9М28Ф покидали трубчатые направляющие, огненными стрелами проносясь над головами замерших в готовности к атаке танкистов и пехотинцев и обрушиваясь на позиции американских десантников. Расчет БМ-21 не мог продемонстрировать свое умение вести огонь на максимальную дальность – все цели находились буквально "в трех шагах", зато показал, что такое по-настоящему высокая плотность огня. Двадцать секунд – и последний "эрэс" умчался в ночь, чтобы разорваться на летном поле грозненского аэродрома. Канонада стихла так же внезапно, как и началась.

– Танки и мотопехота – в атаку, – приказал со своего командно пункта генерал Буров, отбросивший разом любые сомнения. Сейчас, или никогда! – Всех, кто будет сопротивляться, уничтожать без колебаний, тех, кто сложит оружие, не трогать. Пленных брать! Вперед!

Мощные дизели обдали своим грозным рыком охваченные огнем позиции врага, и на американских десантников двинулась стальная лавина русских танков.

Взрывной волной полковника Эндрю Макгуайра сбило с ног, хорошенько протащив по земле и шершавому бетону. А когда командир аэромобильной бригады смог подняться на колени, оглядевшись, ему предстала ужасающая картина.

Артналет русских буквально стер в порошок с такими усилиями создававшуюся оборону десантников. Прокатившийся по аэродрому огненный вал поглотил за считанные минуты десятки жизней. Гаубичная батарея не успела произвести ни одного выстрела в ответ – все три легкие пушки-гаубицы М119 вместе с расчетами и жалким боекомплектом оказались уничтожены, и теперь из груды битого кирпича, из дымящихся воронок торчали перекрученные до неузнаваемости станины.

– Занять позиции, приготовиться к бою! Ответный огонь, – прохрипел Эндрю Макгуайр, с трудом отыскав свой карабин – оружие вырвало из рук офицера все той же ударной волной. – Огонь из всех стволов!

Рядом уже захлопали уцелевшие минометы, паля, скорее всего, в пустоту. Пришедшие в себя десантники возвращались на свои места, и даже те, кто уже был ранен, занимали позиции. Линия обороны полыхнула огнем, когда открыли огонь разом десятки пулеметов, а в небо взвились противотанковые ракеты "Джейвелин".

– Танки, – истошно завопил кто-то рядом с Макгуайром, оглушив и без того с трудом слышавшего полковника. – Танки!

Из тьмы на позиции десантной бригады выползали закованные в прочную броню машины, и пушки их уже заговорили, обрушив град снарядов на огневые точки американцев. Полковник видел танки Т-62 с дополнительной броней на корпусах и скулах полусферических башен – старые, но дьявольски опасные для его легковооруженных бойцов машины. А за танками следом двигались бронетранспортеры, вовсю поливавшие окопы десантников огнем крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек.

Над головой просвистели первые снаряды, и Эндрю Макгуайр инстинктивно упал на бетон, закрывая голову. Грянул взрыв, затем еще один, заглушив крики раненых. В ответ десантники выпустили по приближавшимся танкам несколько ракет "Джейвелин". Полковник видел, как огненные "капли" упали на ближайшие боевые машины, прожигая их броню. Сразу два танка остановились, и еще две машины замерли, напоровшись на минное поле – кумулятивные струи поразили русские Т-62 в тонкое днище, заполнив боевое отделение пламенем.

Ответ русских был страшен. Снаряд, упав туда, где двое десантников суетились вокруг пусковой установки комплекса "Джейвелин", оставил от них лишь кровавые брызги, заляпавшие выщербленные осколками бетон. Расчет установленного рядом пулемета не выдержал, увидев это – два бойца вскочили, бросившись прочь от своего М240С, но очередь из спаренного пулемета ПКТ русского танка свинцовой плетью стегнула их по спинам, сбивая с ног.

– Оставаться на позициях, – надрывался сам полковник Макгуайр, бессильный сделать что-либо против неумолимо надвигавшейся на него боевой машины со своим малокалиберным карабином М4А1. – Не прекращать огонь! Стреляйте по пехоте!

Полковник увидел, как из окопа выскочил, поднимаясь в полный рост, десантник, вскинувший на плечо трубу ручного противотанкового гранатомета. Вспышка взрыва ударившего в нескольких шагах от него снаряда ослепила Эндрю Макгуайра, а когда зрение вновь вернулось к полковнику, тот увидел оседающего на дно неглубокого окопчика бойца, половину черепа которого – вместе с кевларовой каской – снесло осколком, похожим на зазубренное лезвие. Десантник, разбрасывая кровавые брызги, повалился на бетон, как раз на пути упорно катившегося вперед русского танка. А рядом с солдатом лежал гранатомет М136 LAW, взведенный, целый и невредимый, готовый к бою.

Издав нечленораздельный утробный рык, Макгуайр вскочил на ноги, метнувшись тенью к пластиковому тубусу, мертвой хваткой вцепившись в гранатомет. Человек вышел один на один на бой против сорокатонной боевой машины, защищавшей свой экипаж прочной броней, но, как бы ни крепка она была, могла отыскаться сила и против нее. Танк, сминая широкими гусеницами тела десантников, погибших, не отступив ни на шаг со своих позиций, полз вперед, в какой-то миг подставив полковнику Макгуайру свой борт, и тогда командир батальона не стал мешкать.

Почувствовав на плече тяжесть гранатомета, семь с половиной килограммов огневой мощи, Эндрю Макгуайр ощутил уверенность в себе. Вокруг еще кипел бой, стрекотали пулеметы, посылая очередь за очередью в надвигавшиеся танки, хлопали гранаты, с шелестом взмывали управляемые ракеты, но все это словно происходило в иной вселенной. Полковник поймал борт танка в прорезь прицела, и, задержав дыхание, нажал на спуск.

Отдача была почти неощутимой – струя пороховых газов, вырвавшаяся из казенного среза пластиковой трубы М136, компенсировала импульс вырвавшейся из ствола реактивной гранаты. Выстрел был точен – граната НЕАТ, способная прожечь броневую плиту полуметровой толщины, вонзилась между катков русского танка, и луч огня расплавил сталь, проникая в боевое отделение, легко лизнув уложенные вплотную друг к другу снаряды. Взрыв сотряс корпус боевой машины, и полковник увидел, как взлетает сорванная с погона башня, причудливо кувыркаясь в воздухе, точно она ничего не весила.

Металлический скрежет и рев мотора стряхнули охватившее Макгуайра оцепенение, и полковник увидел ползущую прямо на него бронемашину, густо облепленную русскими пехотинцами. Не колеблясь, офицер вскинул карабин, выпустив по БМП сорокамиллиметровую гранату из подствольного гранатомета М203. боеприпас скользнул по сильно скошенному лобовому листу, и взрыв сбросил русских солдат с брони, а полковник уже поливал бронемашину длинными очередями.

– Ублюдки, – рычал Эндрю Макгуайр, вдавив до упора спусковой крючок. – Суки! Подыхайте! Вам меня живым не взять!

Расстреляв магазин за пару секунд, полковник выщелкнул опустевишй рожок, тотчас вставляя в горловину приемника новый, набитый патронами. Макгуайр видел, как высокоскоростные пули вонзаются в броню русской боевой машины, высекая снопы искр, как очереди сметают русских солдат, прошивая даже тяжелые бронежилеты. Но вот плоская башня бронемашины БМП-2 развернулась, на конце длинного ствола автоматической пушки полыхнуло пламя, и несколько тридцатимиллиметровых снарядов взорвались в опасной близости от полковника, и не думавшего о том, чтобы искать себе укрытие. Но, падая, Эндрю Макгуайр угасающим сознанием уловил, как вспыхивает, разлетаясь на куски, боевая машина пехоты, и над озаренным пламенем летным полем на бреющем проносится пара таких знакомых самолетов с широко раскинутыми прямыми крыльями и бочкообразными гондолами двигателей в задней части фюзеляжа. Звено штурмовиков А-10А "Тандерболт" пролетело на малой высоте, поливая огнем русские танки и бронемашины, а следом за ними мчались, едва не зарываясь носами в землю, боевые вертолеты "Апач".

Отделение десантников под командованием сержанта Джеймса Салливана оказалось в бою задолго до того, как ступило на землю. Вертолеты уже мчались над городскими кварталами, когда впереди поднялось яркое зарево, заставившее удивленно вскрикнуть и пилотов, и бойцов, видевших это завораживающее зрелище. А потом уже стало не до удивления.

– Дьявол! – Огненная лента пулеметной трассы вспыхнула в нескольких футах от вертолета, и пилот "Блэк Хока" рванул штурвал, бросая винтокрылую машину в вираж, отчего двое десантников едва не вывалились наружу. – По нам стреляют с земли! Держитесь, парни!

Сержант Салливан, едва успевший ухватиться за поручень, прежде, чем под ним начал стремительно проваливаться пол кабины, видел, как летевший позади UH-60A "Блэк Хок" буквально распилила пополам очередь русской зенитной установки "Шилка". Пылающие обломки, среди которых с трудом угадывались человеческие тела, посыпались на крыши домов чудовищным ливнем. И в тот же миг зенитная ракета разорвалась возле кабины вертолета AH-64A "Апач", "лидировавшего" группу десантных машин. Увешанный всевозможными ракетами "летающий танк" развернуло боком, и геликоптер, вращаясь вокруг своей оси, рухнул вниз, в густоту городской застройки.

– Плотный огонь, – срываясь на истеричный крик, сообщил командир экипажа сержанту. – Нам не прорваться к аэродрому!

С высоты трех тысяч футов было видно, что на подступах к аэродрому происходит нечто невообразимое. Полыхали взрывы, грохот канонады был слышен даже здесь, заглушая гул турбин "Черного ястреба" и стрекот вращавшегося над головой несущего винта. А с земли била зенитная артиллерия, сплетая мерцающие нити трассеров в плотную сеть, и взмывали ракеты "земля-воздух", создав стену огня на пути стаи вертолетов.

– Снижайся! Высаживай нас где угодно – дальше двинемся по земле на своих двоих! Давай вниз, черт возьми, пока нас не сбили на хрен!

"Черный ястреб" буквально рухнул к земле, подныривая под очереди не успевших толком пристреляться русских зенитчиков. Как бы там ни было, Джеймс Салливан – и в этом его поддерживал каждый боец отделения – предпочитал погибнуть на земле, в честном бою, нежели оставаясь беспомощной мишенью.

– Приготовились, парни, – сержант видел, как стремительно приближается земля, а вокруг вырастают из тьмы силуэты высотных домов. Салливан понятия не имел, куда именно они высаживаются, рассчитывая выяснить это потом при помощи навигатора GPS. Но это все позже, а пока – лишь бы ощутить под ногами не шаткий пол десантного отсека вертолета, а твердую землю. – Взвести оружие! Пошли, пошли, пошли!!!

Едва шасси "Блэк Хока" коснулись мостовой, десантники, напряженные, точно сжатые пружины, посыпались из широких проемов дверей, рассредоточиваясь вокруг особо уязвимого сейчас вертолета.

– Обезопасить зону, – надрывался Саливан, плотнее прижимая к плечу приклад штурмовой винтовки М16А2 с сорокамиллиметровым подствольным гранатометом. – Занять круговую оборону!

На просторной площади, образованной слиянием полудюжины улиц, высаживалось не только отделение Джеймса Салливана. Полдюжины вертолетов "Блэк Хок" по очереди опускались на мостовую, рассыпая вокруг себя готовых к бою десантников, над головами которых описывал круги еще один UH-60A. Стрелки, словно сросшиеся с шестиствольными пулеметами М134 "Миниган", установленными в проемах дверей по обоим бортам, были готовы смести шквалом огня противника, стоит тому появиться в поле их зрения. А еще выше, над крышами домов, барражировал "Апач", пилоты которого только и ждали, чтобы разрядить весь свой арсенал по какой-нибудь цели, желательно, достойной, чтобы тратить на них дорогущие ракеты "Хеллфайр".

– Все на земле, сержант, – к Салливану подбежал капрал в сбившейся на затылок каске. – Мы готовы!

Джеймс Саливан почувствовал неожиданную тоску, наблюдая, как исчезает в высоте вертолет, доставивший сюда его отделение. Винтокрылая машина, при всей своей уязвимости, прочно связывала горстку бойцов со своей дивизией. В прочем, грустить было некогда – к сержанту уже рысью бежал командир роты.

– Сержант, я посылаю ваше отделение в боевое охранение, – сообщил лейтенант, еще не пришедший в себя после того, как на его глазах были сбиты сразу два вертолета. – Мы здесь – ротный указал на монитор связанного со спутниковой навигационной системой NAVSTAR портативного компьютера, "упакованного" в кевларовый чехол. – Это площадь Минутка. Нас высадили слишком далеко от цели, дальнейший путь проделаем по земле, на своих двоих. С воздуха нас будут прикрывать "Апачи". Выдвигайтесь на северо-запад по проспекту Ленина в направлении реки Сунжа, сержант. Задача роты – захватить мост через реку, ваша задача – только разведка. Дистанция до главных сил – двести ярдов! В бой не вступать, только если численное превосходство однозначно будет на вашей стороне, сержант! Постоянно оставайтесь на связи. Вперед!

– Парни, идем в разведку, – гаркнул Джеймс Салливан, обращаясь к своим бойцам. – Смотреть по сторонам, оружие держать наготове! Пошли, парни!

Отделение, ощетинившись стволами, двинулось в указанном направлении. Каждый боец, напряженный, словно пружина взведенного курка, старался производить как можно меньше шума, не забывая ни на миг – они на чужой территории, и враг превосходит их во всем. Над головой пророкотал вертолет, словно живое напоминание того, что горстка десантников не останется без поддержки на враждебной земле, но на это никто не обратил внимания – все знали, чего в тесноте городских кварталов, да еще и ночью, на самом деле стоит поддержка с воздуха. Они прошли ярдов шестьсот, когда впереди взревели мощные моторы, а затем тишину разорвал треск автоматных очередей.

Глава 5
Спасение

Грозный, Чечня, Россия

20 мая

Улицы Грозного, погрузившиеся в обманчивую тишину, не имевшую ничего общего со спокойным сном мирного города, вновь содрогнулся от рокота авиационных турбины и стрекота винтов. Стальной рой снова явился с юга, перевалив через кавказские горы, и, оставив позади увенчанные снежными коронами пики, сотни вертолетов заполонили небо над чеченской столицей.

Высадка десанта Сто первой дивизии произошла совсем не так, как планировали в американском штабе. Поначалу все шло гладко – первыми в атаку устремились штурмовые вертолеты "Апач", вооруженные противотанковыми ракетами AGM-114 "Хеллфайр", и легкие машины "Кайова Уорриор", винтокрылые дозорные и разведчики, также несущие "Хеллфайры" или блоки неуправляемых ракет калибром семьдесят миллиметров. Но навстречу американским ракетам взвились управляемые снаряды "земля-воздух" зенитно-ракетных комплексов "Стрела-10М4" и "Игла", чернильную тьму неба прорезали потоки трассеров, выпущенных укрытыми в городских кварталах, в самой густоте застройки, самоходками ЗСУ-23-4 "Шилка" и зенитными пулеметами ДШКМ и "Утес". В небе расцвели бутоны взрывов, полыхнула мерцающая сеть, и ринувшиеся в атаку боевые вертолеты запутались в ней, падая на землю пылающими кусками железа.

– Генерал, сэр, русские стянули к аэродрому все свои зенитные средства, – сообщил Мэтью Камински командующий Сто первой воздушно-штурмовой дивизией. – Мои пилоты не могут прорваться сквозь их заградительный огонь, генерал. Мы уже потеряли четыре машины, еще несколько вертолетов получили повреждения, совершив вынужденную посадку где-то в расположении русских войск. Необходимо подавить противовоздушную оборону русских, уничтожить все их зенитные ракеты, иначе наши потери возрастут еще больше, сэр!

– Русские начали атаку на аэродром, обрушили на него настоящий шквал огня из гаубиц и реактивных установок. Нужно доставить подкрепление туда, ведь это ваши братья по оружие погибают сейчас! Иначе все ваши потери точно окажутся напрасными!

– Мои пилоты готовы на многое, но я не в праве приказать им совершить самоубийство, генерал! Прорываться к аэродрому – значит потерять десятки машин еще до того, как они высадят десант. Я предлагаю производить высадку в центральной части города, фактически – в тылу противника, и оттуда уже развивать наступление. Русские войска почти все стянуты к аэродрому, мы ударим им в спину и, пользуясь эффектом внезапности, дезориентируем противника, а там уже подойдут и подразделения вашей Десятой пехотной, и тогда с русскими будет покончено.

– Прикажите высаживать ваших бойцов в безопасной зоне, и пусть они все продвигаются в направлении аэродрома, – решил Мэтью Камински. – Их поддержит штурмовая авиация, а истребители "Файтинг Фалкон" займутся зенитными установками русским. Мы расчистим путь вашим вертолетам, генерал!

Командующий Десятой легкой пехотной дивизией не мог видеть из своего штаба в Тбилиси, что творилось в эти минуты над Грозным. Вертолеты, и ударные машины "Апач", и "Блэк Хоки" с десантом, волнами накатывали на город, небо над которым озарили многочисленные вспышки взрывов, прочертили полосы трассеров. За штурвалами американских вертолетов сидели храбрые люди, но и им изменяла выдержка, особенно при виде падающей на землю машины своих товарищей, охваченной пламенем.

Если бы генерал Камински не отдал приказ, это едва ли что-то изменило бы – настал момент, когда инстинкт самосохранения оказался превыше всех и всяческих приказов. Разворачиваясь, "Черные ястребы" приземлялись на самых окраинах чеченской столицы, и высадившимся десантникам предстояло проделать долгий путь по запутанным лабиринтам городских улиц, прежде, чем соединиться со своими товарищами, из последних сил отбивавшими атаки русских. Путь этот предстояло преодолеть отнюдь не всем.

Командующий объединенной группировкой войск в Чеченской республике узнал о десанте врага слишком поздно – увлеченный успешной атакой на позиции высадившихся день назад врагов, генерал не смог вовремя ощутить происходящие изменения. Ну а потом план его стал рушиться, как карточный домик. А ведь поначалу все шло очень даже неплохо.

Сергей Буров видел, как волны огня поглотили аэродром, когда разом ударили десятки минометов и самоходных гаубиц. Командующий не впервые наблюдал ночной бой – пусть прежде это и были только учения – и всякий раз картина производила неизгладимое впечатление. Вспышки взрывов и мерцание осветительных снарядов превратили ночь в день, стаями растревоженных светлячков взвились трассеры, огненными нитями протягиваясь над "нейтральной территорией". Здесь правил бал огонь, направляемый несгибаемой волей людей и жадно поглощавший людские же жизни, в какой-то миг совершенно переставшие иметь цену. С русской стороны разом грянули десятки орудий и минометов, в ответ "заговорили" десятки пулеметов, поддержанные залпами противотанковых ракет. Пулеметы заговорили… и умолкли после второго залпа, когда их глотки заткнули русские снаряды.

Этот бой выиграла артиллерия – всем прочим осталось лишь пройти по полю сражения, собирая трофеи и добивая чудом уцелевших врагов. "Гвоздики" посылали снаряды два ли не в зенит, и те, совершая неуправляемый полет по весьма крутой траектории, почти отвесно обрушивались на линию обороны американцев, погребая защитников аэродрома под грудами битого кирпича и бетонной крошки. Некоторые же самоходки, позиции которых находились в близости от аэродрома, выкатывали едва ли не на летное поле, огнем прямой наводкой расчищая путь выдвинувшимся вперед танкам Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии. Старые, но надежные Т-62М молотили из пушек и спаренных пулеметом, подминая своими стальными "телами" то, что еще пару минут назад казалось прочной линией обороны.

– Огонь не ослаблять, – надрывался генерал Буров. – К черту потери, не останавливаться ни на секунду! Сомните их, пока чертовы янки не опомнились!

Американцы подготовились неплохо, использовав все доступные средства, но подавляющее превосходство во всем – технике, людях, боеприпасах – было не на их стороне. Несколько танков и бронемашин подорвались на минах, другие оказались жертвами противотанковых ракет и гранатометов, что вели огонь в упор со считанных десятков метров. Но это была агония – орудия и минометы вели шквальный огонь, снаряды падали в опасной близости от собственной пехоты, следовавшей за танками, и ответные выстрелы звучали все реже.

– Противник отступил к зданию терминала и пытается закрепиться там, товарищ генерал! По расчетам, там может быть до двух рот пехоты с портативными противотанковыми средствами!

– Танкам – стоп, – немедленно среагировал Буров – каждый танк был тем более ценной фигурой, чем меньше их оставалось в строю, так что нечего жертвовать боевыми машинами в бессмысленных лобовых атаках. – Передайте целеуказание артиллеристам и минометчикам. Если янки не сложат оружие – сравнять терминал и всех, кто находится там, с землей!

– Так зачем же медлить? Хватит и одного залпа, можно отдать приказ прямо сейчас!

– Нам нужны пленные, нужны заложники, живой щит, – неожиданно сообщил генерал. – Численный перевес все равно на стороне врага, но, надеюсь, американцы не станут бомбить собственных солдат. Поэтому я хочу дать янки шанс остаться в живых – они еще могут послужить нам!

Приказ разнесся по эфиру, и стальная волна словно лишилась своей мощи – цепь танков Т-62М замерла не более чем в километре от обугленного, зиявшего многочисленными проломами и пробоинами от снарядов здания терминала аэропорта. В прочем, остановились не все. Сергей Буров видел со своего наблюдательного пункта, может, вынесенного чуть ближе к переднему краю, чем следовало, как одна из машин вырвалась из строя, приблизившись метров на триста к зданию, в стенах которого укрылись последние оставшиеся в живых американские бойцы.

– Идиот, – сокрушенно выдохнул кто-то за спиной генерала. – Глупец! Куда?! Назад! Жми назад!

Сразу несколько окон терминала озарились неяркими вспышками, и к танку устремились огненные стрелы реактивных противотанковых гранат. Залп американских десантников был точен. Несколько гранат все же "сняли" навешанные на борта Т-62М решетчатые экраны, и струи плазмы бессильно лизнули броню, но, по меньшей мере, два выстрела оказались достаточно точны – одна из гранат угодила в скулу башни, вторая – в лобовой лист корпуса, точно над местом механика-водителя. Внешне все выглядело скромно – вспышки на броне, искры, и танк неподвижно застывает напротив входа в терминал. Но каждый, кто видел это, знал, что экипаж превратился в обугленные головешки за пару секунд, когда боевое отделение наполнилось огнем почти космической температуры.

– Огня не открывать, – рявкнул Буров, зная, что танкисты могут, забыв про приказ, поквитаться с американцами за жизни товарищей, парой залпов сровняв с землей терминал и под руинами его похоронив тех, кто там находился. Поразительно и, кажется, совершенно невероятно – сейчас генерал больше всего хотел сберечь оставшихся в живых врагов, а потому скомандовал: – Не стрелять! Кто ослушается, лично задавлю эту сволочь!

Буров еще что-то гневно, с властным нажимом говорил, когда сразу два танка вспыхнули, с грохотом разлетевшись на куски, и генералу показалось, что за секунду до этого что-то мелькнуло в небе, оставляя за собой чуть заметным дымный след. А затем небо разорвалось потоком огня, и командующий увидел, как в башню и корпус еще одного Т-62М вонзаются десятки трассирующих снарядов, прошивая стальную броню, точно бумагу. А мгновение спустя над полем почти выигранного боя с ревом промчались две черные тени, два вражеских самолета.

– Воздух!!! Все в укрытие!

Кто-то подхватил Бурова, оттолкнул, сбил с ног, повалив на землю, и сам навалился сверху, и тотчас земля дрогнула от взрыва, зазвенело в ушах, а в нос ударил кислый запах пороховой гари и горелой человеческой плоти.

– Это бомбы! Черт, рядом совсем легли, – с каким-то странным удивлением произнес кто-то рядом – голос звучал глухо, невнятно, словно в уши Бурова было набито по пачке ваты. – Да, еще бы метров пять правее… Эй, что с генералом? Он цел? Что с ним?!

Тот, кто собой закрыл Бурова от американских бомб, слез с генерала, протянув руку, чтобы тот смог подняться – командующий узнал в молодом майоре одного из штабных офицеров – помог отряхнуть порядком запачкавшийся камуфляж. А Буров, не обращая внимания ни на испуганную суету, ни на окровавленные, разорванные на куски тела своих бойцов и офицеров, разбросанные всюду, пристальным взглядом провожал пару штурмовиков "Тандерболт", продолжавших поливать огнем ворвавшиеся на летное поле русские танки и бронемашины.

– Товарищ генерал? Товарищ генерал, вы целы? Все в порядке?

– Какого черта? – с неожиданной злобой рявкнул Буров, заставив встревоженного офицера испуганно отскочить на пару шагов назад, наткнувшись на чье-то тело и едва не повалившись на него. – Это американцы! Немедленно сбить штурмовики! Уничтожьте их! Продолжить атаку! Прикончите всех янки!

Звено "Тандерболтов", замкнув круг над аэродромом Грозный-Северный, вновь заходило на цель. Штурмовики были готовы обрушить на своих врагов губительный огонь семиствольных пушек "Эвенджер", шквал огня, для которого не было преград. И на земле видели угрозу, а потому не дожидались приказа генерала. По штурмовикам разом ударили зенитные пулеметы ДШКМ с уцелевших танков, к ним присоединились и автоматические пушки БМП-2, поставившие на пути "Бородавочников" плотнейшую завесу, сотканную из свинца.

Один из американских пилотов не выдержал – даже зная, что ты защищен прочной броней, трудно вести самолет, когда в лицо хлещет пламя, когда сотни трассеров, кажется, направлены только в тебя. Летчик отвернул, набирая высоту, и в этот миг "очнулась" самоходная зенитная установка "Шилка", дожидавшаяся своего часа, укрывшись между домов, там, куда не проникали обращенные вниз из поднебесья взгляды американских самолетов-шпионов. Четыре ствола ЗСУ-23-4 могли пригодиться и при атаке позиций американских десантников, но Буров решил придержать ее, и теперь поток малокалиберных снарядов буквально разорвал "Тандерболт", отрубив один из двигателей, пробив плоскости, добравшись до топливных баков. Удивительно, но штурмовик не загорелся – с земли видели, как истерзанный самолет ушел куда-то на юг, скрывшись за горизонтом, и, как ни пытались, не услышали отдаленный грохот взрыва.

Второй летчик оказался крепче духом. Снизившийся до высоты не более пятидесяти метров "Тандерболт" прорвался сквозь заградительный огонь, вбив очередь тридцатимиллиметровых бронебойных снарядов PGU-14/B в один из танков. Сердечники из обедненного урана, намного более тяжелого и плотного, чем стальные сплавы, рвали броню, добираясь до внутренностей Т-62М. Боевая машина вспыхнула, а штурмовик, промчавшись дальше, взвился в небо, выполняя разворот и готовясь к новому заходу. В этот миг его и настиг ответный огонь "Шилки", выкатившейся на летное поле и задравшей связку стволов почти в зенит. Самолет, получив десятки попаданий, не добрался до земли – взрыв разметал его на куски, погубив пилота, которому так и не пришлось воспользоваться катапультой.

– Сбит, – прошептал Сергей Буров, губы которого скривились в неестественной улыбке – генерал еще не вполне пришел в себя. – И второй сбит! Получите, выродки!

Радость была не долгой – несколько вертолетов "Апач", таких узнаваемых благодаря огромным фонарям кабины и громоздким мотогондолам по бокам узкого фюзеляжа, со стрекотом промчались над полем боя. Из-под фюзеляжа каждой машины било пламя – вертолеты обрушили на аэродром огонь из автоматических пушек М230А1, установленных на подфюзеляжных турелях. Тридцатимиллиметровые фугасно-кумулятивные снаряды М789 с легкостью рвали тонкую броню БМП-2, разбивая головки прицелов на танках, и сметая с их башен установленные открыто на шкворнях зенитные пулеметы.

Зенитная установка "Шилка", не прекращавшая огня, просуществовала еще минуты две – именно столько потребовалось экипажам "Апачей", чтобы обнаружить цель и навести на нее свое оружие. Сразу две ракеты "Хеллфайр", выпущенные парой вертолетов АН-64А, ударили в борта самоходки, прожигая тонкую броню иглами кумулятивных струй. Мгновения оказалось достаточно, чтобы жадное пламя добралось до укладки, в которой оставались еще сотни снарядов, и взрыв боекомплекта разнес "Шилку" на куски, осыпав раскаленными осколками даже тех, кто находился в сотне метров от нее.

– Товарищ генерал, – вестовой, неожиданно, словно из-под земли появившийся перед Буровым, был испуган и растерян, успев увидеть, как гибнет с таким трудом собранная армия под беспощадными ударами с воздуха, которым защитники Грозного, несмотря на все усилия, мало что могли противопоставить. – Товарищ генерал, американцы высадили вертолетный десант в черте города!

– Где именно? В каком количестве?

– Невозможно определить! Они высадились по всему городу, в основном, южнее Сунжи, и небольшими группами движутся на север. Наши зенитчики сбили или повредили несколько их вертолетов, но сорвать высадку не смогли – янки слишком много! Они у нас в тылу, товарищ генерал! Они окружают нас!