Текст книги "Вечер потрясения (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 122 страниц)

– Чисто, сэр, – доложил оператор. И в тот же миг осветился индикатор магнитного обнаружителя. – А, черт, есть контакт! Магнитометр показывает крупный объект в восьми милях от нас, на глубине не больше двухсот футов!

– Торпеды к сбросу!

Оператор вооружения несколькими нажатиями вдохнул жизнь в четыре противолодочные торпеды "Марк-46" NEARTIP, "главный калибр" палубного истребителя субмарин.

– Мы над целью, – доложил офицер, отвечавший за показания радара. – Сбросить гидроакустические буи?

– К черту, отмахнулся командир. – Своих здесь нет. Это чертовы русские подкрадываются к эскадре. Огонь!

Распахнулись створки грузового отсека, и две "рыбины", две торпеды, выпростав тормозные парашюты, сорвались с замков внутренней подвески. Из кабины "Викинга" было отчетливо видно, как обе они почти одновременно вошли в воду, взметнув фонтаны пены.

– Готово! Торпеды в воде!

Командир экипажа знал, что сейчас оба "снаряда", переключив систему наведения в пассивный режим, станут описывать круги, опускаясь все глубже и улавливая доносящиеся из пучины шумы. Незаметные ни для кого, чутко вслушиваясь в голоса океана, они вовремя обнаружат присутствие чужака, и затем стремительно атакуют, не оставляя ему шанса на спасение.

– Всплеск по левому борту, – торопливо произнес акустик, не отходивший ни на шаг от консоли гидролокатора. И мгновение спустя: – Шум винтов! Это торпеды!

– Ублюдки, – прорычал Колгуев. – Чертовы янки! Мы атакованы!

– Торпеды в шести кабельтовых!

Сейчас не имело значения, как американцы отыскали опасно приблизившийся к поверхности "Воронеж", и почему сразу ударили, не раздумывая, не усомнившись, что это именно враг. Нужно было спасать корабль, спасать доверившихся ему людей, и Юрий Колгуев не медлил, вспоминая все, что так часто делал во время учений, затвердив до автоматизма.

– Боевая тревога! Срочное погружение до трехсот метров! Самый полный вперед! запустить приборы гидроакустического противодействия!

Акустический импульс, исходивший от торпед, перешедших в режим активного наведения, барабанной дробью ударил в борт субмарины, сорвавшейся с места, и, преодолевая собственную инерцию, набиравшей ход. "Воронеж", казавшийся большим и неповоротливым, мог быть достаточно быстрым, и сейчас разгонялся, ныряя ко дну, во мрак глубины. И следом за ним мчались "почуявшие" добычу торпеды.

– Акустические имитаторы в воде!

Несколько ложных целей, обманок, призванных отвлекать врага, принимая на себя предназначенные подлодке удары, отделились от "Воронежа", расходясь в разные стороны. Но торпеды, по-прежнему державшиеся в корме, не реагировали на них, преследую истинную цель.

– Поставить газовую завесу, – торопливо приказал Колгуев.

Стена растворенного в воде газа поднялась за кормой уходившего прочь от поверхности атомохода, в балластные цистерны которого под чудовищным давлением хлынула забортная вода, и акустические импульсы торпед бессильно разбились об нее. Подчиняясь заложенному в них алгоритму, "Марк-46" вновь переключились на пассивный режим, улавливая только шумы моря, и когда завеса рассеялась, мгновенно обнаружившие имитаторы, висевшие в толще воды.

– Торпеды уходят влево, – доложил акустик. – Они потеряли нас.

– Слава Богу, оторвались, – выдохнул старший помощник. – Надо уходить!

"Воронеж", снизив скорость и став предельно тихим, медленно погружался, едва не до самого дна, до которого в этой части Баренцева моря было не так уж далеко. Удар американцев пришелся в пустоту, но сами они наверняка были рядом, и могли повторить попытку. Следовало затаиться и ждать, вступив в поединок терпения, но сейчас Колгуев не мог позволить себе этого.

– Главный ракетный комплекс к бою, – приказал капитан. теперь он не сомневался -противник проявил свои намерения достаточно явно, чтобы еще быть в чем-то неуверенным. – Загрузить полетное задание в системы наведения ракет. Цель – авианосная ударная группа американского флота!

Офицеры, склонившись над пультами, принялись вводить координаты цели, чужих кораблей, едва ли успевших уйти далеко за минувшее время, всего лишь десятки минут.

– Нас немедленно обнаружат и атакуют, – с опаской заметил старший помощник. – Не в наших силах тягаться с целым флотом, товарищ капитан!

– Нас все равно найдут и пустят на дно, – усмехнулся Колгуев. – Обложат, как зверей, затравят и добьют. Я не собираюсь ждать, отдав инициативу врагу. Мы вступим в бой!

Покачивая крыльями, противолодочный самолет S-3B «Викинг», окрашенный серой, словно специально подобранной под цвет пасмурного неба, краской, выполнил плавный вираж, словно стервятник над добычей кружа над тем местом, где несколько минут назад было обнаружено нечто, бывшее наверняка вражеской подлодкой. теперь, судя по приборам, там царила пустота. Только вода, волны и ветер, и ничего более.

– Я думаю, с русскими покончено, – уверенно произнес второй пилот "Викинга", указывая себе под ноги. – У них не было шанса. Невозможно уклониться, когда бьют в упор.

– Продолжаем поиски. – Командир экипажа не был столь легковерным. – На поверхности никаких следов. Да и двух торпед отнюдь недостаточно, чтобы пустить на дно подлодку. Сбросить акустические буи. Сделаем еще пару кругов.

Стрелка указателя топлива медленно ползла к отметке "ноль", и все же баки еще не были пусты. У них будет несколько минут, чтобы окончательно прояснить ситуацию. Но летчик не верил, что все оказалось так просто.

– Есть сбросить буи!

Член экипажа, сидевший в задней части кабины, коснулся приборной панели, и в воду посыпался град миниатюрных сонаров, связанных с "Викингом" радиоканалами. Если враг еще там, внизу, он выдаст себя, и летчики узнают об этом достаточно быстро, чтобы атаковать, ударив на этот раз наверняка.

Крышки пусковых контейнеров отошли в сторону, словно плавники фантастической рыбы. Почти не двигаясь с места, лишь работая рулями направления, «Воронеж» медленно поднимался на глубину пуска. Весь экипаж замер в напряжении, сжавшись, словно в предчувствие удара.

– Товарищ капитан, главный ракетный комплекс к стрельбе готов! – Командир боевой части оружия стоял на вытяжку перед Колгуевым. – координаты целей введены в системы наведении ракет. Ждем вашего приказа!

– Пуск разрешаю! Залп полным боекомплектом! Огонь!

Одно движение – и кнопка пуска вдавлена до упора. В тот же миг воспламенилось топливо в стартовых двигателях, и тяжелые ракеты "Гранит", семитонные махины, зашитые в титановый панцирь, вырвались на свободу. Одна за другой они покидали трубы пусковых контейнеров, пронзая толщу воды, чтобы там расправить крылья и ринуться к цели, близкой и такой уязвимой.

– Пуск произведен! Все ракеты вышли из шахт!

Колгуев выдохнул – дело сделано, и теперь уже не важно, удастся ли им добраться до родных берегов. Враг посмел перейти черту, и заплатит за это. В прочем, капитан даже не сомневался, что он и его команда недолго переживут противника. Все здесь, на борту "Воронежа", представляли, с кем они вступили в схватку.

Они как раз замкнули еще один круг, выбросив целую серию буев, когда море прямо по курсу вдруг вздыбилось, тяжело поднялось к небу серо-стальной горой, выпустив из глубины «тела» ракет. Самолеты-снаряды, истекавшие дымом и пламенем, вырывались из пучины, раскрывая сильно скошенные крылья и жадно всасывая зевами воздухозаборников напоенный солеными брызгами воздух. Запускались турбореактивные двигатели – в твердотопливных ускорителях горючего как раз хватало на путь от субмарины до поверхности, и крылатые ракеты, грамотно, неестественно четко выполняя горку, одна за другой уносились куда-то на запад, за горизонт.

– Господи Иисусе, – выдохнул второй пилот, когда одна из ракеты взрезала водную гладь едва не под брюхом "Викинга", сверкнув плоскостями. – Это же чертовы русские! Это русские ракеты!!!

Летчики сбились со счета, да они и не пытались считать взмывавшие к небесам – но лишь для того, чтобы мгновение спустя вновь опуститься к самой воде – ракеты. Но в любом случае, сейчас они могли лишь наблюдать.

– Связь с флагманом, живее, мать вашу, – панически закричал командир экипажа. – Предупредите об атаке! О, черт, они же не успеют подготовиться!

Пилот знал, что говорил. До авианосца отсюда было миль сто, или чуть больше – несерьезно расстояние для ракет, способных и на сверхмалых высотах летать в полтора раза быстрее звука, на зависть любому "Гарпуну" или "Томагавку".

– Сэр, русские прямо под нами, – напомнил оператор вооружения. – Будь я проклят, мы можем пустить на дно ублюдков!

– Сбрасывай торпеды. Прикончим этих тварей! Черта с два они могут стрелять по нашим кораблям!

Створки бомболюка распахнулись, и из продолговатой прорези выпали две торпеды, олицетворение отчаяния американцев, пытавшихся сделать хоть что-то в ситуации, когда именно они ничего не могли изменить.

На то, чтобы расстрелять весь боекомплект, двадцать четыре «Гранита», у подводников ушло несколько минут, и вот уже «Воронеж», избавившись от смертоносной начинки, став совершенно неопасным для врагов, уходит на глубину, в спасительный мрак, где можно переждать любую бурю, чтобы потом хотя бы попытаться прорваться к родной гавани. Но сделать этого морякам не дали.

– Торпеды, – предостерегающе закричал акустик. – Торпеды в воде. Две, по правому борту! Дальность – не более пяти кабельтовых!

– О, черт возьми, – выругался Колгуев. – Срочное погружение. Штурман, какая под нами глубина?

– До дна не более трехсот метров, командир, – откликнулся Заруцкий. – Не уйти.

– К черту, ныряем, насколько возможно. Приборы гидроакустического противодействия – за борт! Лево на борт девяносто, полный вперед!

Ложные цели россыпью выстрелили в воду из специальных пусковых устройств – давно уже для подобных фокусов не применялись торпедные аппараты, которым всегда может найтись и более значимое дело. Подлодка, преодолевая инерцию, превозмогая собственную массу и избыточную плавучесть, метнулась прочь от приближавшихся торпед, щедро рассыпая за собой "ловушки" и стремительно набирая ход.

Одна из торпед "Марк-46", преследовавших "Воронеж", ушла в сторону, привлеченная акустическим имитатором, и ударная волна, рожденная ее взрывом, даже не коснулась покатого корпуса атомохода. Но вторая упорно сокращала расстояние, и без того невеликое, и вот, наконец, коснувшись обшивки, разорвалась.

– Есть контакт! Попадание!

– Приготовиться к удару, – надсаживая горло, рыкнул Колгуев. – Держаться всем!

Мощности фугасной боеголовки весом сорок три килограмма, сдетонировавшей в считанных саженях от подлодки, хватило, чтобы пробить легкий корпус, оставив в борту субмарины зияющую рану. Но прочный корпус, непроницаемая капсула, в которой и находились отсеки и основные системы атомохода, выдержал. Мощный удар сотряс "Воронеж" от кормы до носа, и не все моряки сумели удержаться на ногах. Но вслед за ударом не пришел поток ледяной воды, даже не погасло освещение.

– Осмотреться в отсеках, – приказал Юрий Колгуев. – Доложить о повреждениях.

Прежде чем офицеры смогли выполнить приказ, прошло несколько десятков секунд. Но командир "Воронежа" и без того не сомневался, что единственное попадание не причинило действительно серьезного вреда.

– У нас крепкая шкура, – усмехнулся старший помощник. – Янки еще трижды успеют обломать об нее свои зубы!

Погружение завершилось, когда до дна, вздымавшегося зубьями подводных скал, оставались считанные десятки метров. Подлодка, раненая, но не утратившая своей мощи, развернулась, взяв курс к своим берегам. Несмотря на то, что они чудом избежали гибели, моряки не могли скрыть своей радости – они выполнили свою задачу, сделав то, ради чего на всю жизнь обручились с глубиной, и возвращались домой победителями.

Ракеты «Гранит» на лету выстраивались в боевой порядок. Они не были живыми, но их создатели наделили свои творения разумом, пусть ограниченным, но вполне достаточным для самого главного – атаки и боя, последнего и единственного в их странной, подчиненной строжайшей логике, «жизни». И сейчас стая самолетов-снарядов, единое целое, боевой рой, готовилась ударить по самой лакомой цели, против которой их только могли обратить.

Авианосное соединение не было простой мишенью, и потому атака велась по всем правилам. Вперед выдвинулся эшелон прорыва противовоздушной обороны, восемь ракет, ставший на острие клинка. На флангах расположилась группа прикрытия – их целями должны были стать корабли эскорта, ну а затем мчалась, завывая турбинами, ударная группа, "камикадзе", всей своей нечеловеческой душой жаждавшие вгрызться в чрево "плавучего аэродрома", разрывая его борта, корежа палубу, наполняя огнем его нутро.

Сирена воздушной тревоги заревела в тот миг, когда все моряки уже вздохнули с облегчением. Адмирал Бридж, которого под руки вытаскивали из центрального поста, где кое-как удалось сбить пламя, вздрогнул, ощутив животный ужас, подавлявший волю и разум.

– Ракетная атака, – сообщил командир "Авраама Линкольна". – Боевая тревога! Все по своим местам!

Радары эскадры "увидели" приближающиеся ракеты в тот же миг, когда авианосец настигло сообщение с борта "Викинга". У моряков было несколько десятков секунд, чтобы хоть что-то сделать, и они почти сумели приготовиться к отпору.

Ракеты обрушились на авианосную группу, словно стая ястребов – на ничего не подозревающую жертву. Крейсера и эсминцы, едва получив приказ, встретили их неслаженными залпами, в спешке опустошая ракетные погреба. Вновь воздух прочертили следы стартующих зенитных ракет RIM-66C комплекса "Стандарт". Над эскадрой развернулся противоракетный зонтик, но острие атакующих ракет прорвало его, почти не притупившись.

Системы "Иджис", на которые замкнулось управление всем набором вооружения ракетных крейсеров и эсминцев "Арли Берк", были созданы как раз для отражения массированных атак, и они почти оправдали свое предназначение. Первые пять "Гранитов" оказались сбиты зенитными ракетами уже в считанных милях от эскадры. Еще два русских самолета-снаряда наткнулись на стену заградительного огня – универсальные пятидюймовки "Марк-45", задрав в зенит длинные стволы, буквально захлебывались свинцом, посылая в небо снаряд за снарядом. Еще три ракеты "завалили" пилоты остававшихся в небе "Супер Хорнитов", но остальные, целых четырнадцать, уже оказались внутри ордера, мчась к авианосцу.

– Поставить помехи, отстрелить ложные цели, – сыпал приказами командир "Авраама Линкольна", один сейчас распоряжавшийся всеми силами, прежде подчиненными контуженному адмиралу Бриджу. – Ракетные комплексы – пуск!

Волна крылатых ракет, меж тем, распалась. Половина продолжила полет к авианосцу, навстречу вылетавшим из пусковых контейнеров зенитным ракетам "Си Спарроу", а остальные атаковали эскорт. Три ракеты спикировали на "Геттисберг". Крейсер огрызнулся огнем зенитных автоматов "Фаланкс", и один из "Гранитов" перестал существовать, но и двух хватило с лихвой. Мощный взрыв едва не выбросил корабль из воды, и над крейсером поднялся клуб огня и тяжелого, густого дыма.

– Боже, спаси их, – прошептал кэптен, перед лицом опасности не смевший покинуть мостик "Авраама Линкольна".

"Порт Ройалу" достался лишь один "Гранит", врезавшийся в борт под самой надстройкой. Луч пламени прожег крейсер едва не насквозь, пронзая переборки и обращая в ничто плоть моряков, оказавшихся ближе всего к месту взрыва. Этот корабль тоже вышел из игры. Настала очередь и флагмана.

Одна крылатая ракета стала жертвой зенитной "Си Спарроу", еще одна ушла в сторону, приняв за истинную цель облако дипольных отражателей. Но остальные, быстро "сообразив", что к чему, проигнорировали ложные цели. Они рвались к "Линкольну". Кругом взрывались зенитные ракеты и снаряды, но титановый панцирь "Гранитов" отражал сыпавшиеся со всех сторон осколки, а радиолокационные прицелы намертво впились лучами в цель, которую невозможно было не заметить.

– Четыре ракеты по левому борту, – сообщил оператор радара. – Еще одна по корме! Они всего в паре миль!

– "Фаланксы" – огонь!

Двадцатимиллиметровые автоматы выплюнули навстречу "Гранитам" шквал свинца, словно отгораживая авианосец огненной стеной. Три из пяти ракет смогли прорваться сквозь нее. Одна за другой, они клюнули авианосец в стальной борт, и кумулятивные боеголовки, каждая весом три четверти тонны, выбросили струю огня, перед которым не могла устоять ни броня, ни кевлар, окутывавший все важные отсеки и посты.

Волна пламени прокатилась по внутренностям "Авраама Линкольна", поглощая на своем пути все. Даже то, что не могло гореть, горело, и сам воздух вспыхивал от чудовищного жара. Плавились переборки, пузырился пластик, чадила изоляция многочисленных проводов, протянутых заподлицо с обшивкой. Противопожарная система пыталась выставить на пути огня водяную стену. Тщетно. Первыми вышли из строя как раз разбрызгиватели, и уже ничто не могло сдержать буйство огня, заполнившего чрево огромного авианосца.

Удар смел, скомкал, словно папиросную бумагу, переборки, разделявшие внутренности "плавучего аэродрома" на сотни разновеликих отсеков. Пламя выжигало все, расплавляя металл и испаряя пластик, затекая в самые дальние закоулки и вырываясь наверх, в надстройку и даже на палубу сквозь проемы вырванных с петлями люков. Волна огня затопила госпиталь, и командующий соединением только успел коротко вскрикнуть, прежде, чем распался невесомым пеплом. А огонь стремился дальше, словно вознамерившись заполнить все до единой пустоты в чреве громадного корабля. Настил полетной палубы вспучило, разрывая сталь и защищавшее от скольжения покрытие, сбрасывая в воду стоявшие в готовности к взлету самолеты.

Контр-адмирал Хэнкок, принимавший рапорты своих пилотов, завершивших разгром русской ударной группы, без потерь сумевших вывести из строя линейный крейсер, не ждал вызова из Рамштайна.

– Адмирал, ситуация пошла не по плану, – без предисловия произнес генерал Стивенс, находившийся в командном пункте операции "Доблестный удар". – Противник нанес массированный контрудар по авианосной группе контр-адмирала Уолтера Бриджа. "Авраам Линкольн" получил тяжелейшие повреждения и выведен из строя. К счастью, погреба боезапаса, расположенные ниже ватерлинии, защищенные стальной броней и кевларом, уцелели, и только благодаря этому корабль остался на плаву. Но он полностью утратил боеспособность.

На лица офицеров, вместе со своим адмиралом слышавших нарочито ровную речь Эндрю Стивенса, набежала тень. Они не были дилетантами, и не были глупцами, мгновенно представив множество трупов, искалеченных, обожженных, разорванных на куски. Шесть с лишним десятилетий Америка не ведала таких потерь лишь в одном бою, не знала такого поражения.

– Что адмирал Бридж?

– Погиб, – резко ответил Стивенс. – Как и большая часть старших офицеров. Принимайте командование, контр-адмирал. Теперь на вас – все северное направление.

– Действуем по плану, несмотря на новые обстоятельства?

– Да, адмирал. "Линкольн" вышел из игры, но свою задачу моряки выполнили полностью – Баренцево море больше не принадлежит русским, их флот разгромлен и путь к их берегам, как и их небо, теперь открыты для нас. И вы должны сделать все необходимое, чтобы принесенными нами жертвы не оказались напрасными.

Джордж Хэнкок согласно кивнул, и его собеседник, здраво решив, что сказано все, что должно, прервал соединение. Атака продолжалась, а потери… Что ж, без потерь войны не бывает.

– Передайте мой, – на этом слове контр-адмирал сделал ударение, едва заметное, впрочем, – передайте мой приказ ударному эшелону начать наступление. Поднять в воздух все самолеты. – Джордж Хэнкок вдруг ощутил сильнейшую ярость. Эти ублюдки, вместо того, чтобы спустить флаги, смели огрызаться, убивали славных американских парней, будто этим можно было хоть что-то изменить. – Раздавите русских, сотрите их в прах!

Спустя несколько минут четыре атомных ударных авианосца, до поры державшиеся в тылу, рванули к берегам Кольского полуострова, проникая в пробитую передовыми силами флота брешь. Лавина, вспенивая водную гладь, взрезая тяжелые волны, накатывала на враждебную сушу. Русские были сметены с акватории Баренцева моря, и настал черед окончательно утвердить свое господство. Спустя еще несколько минут две сотни самолетов, взмыв в небо, взяли курс на прибрежные города. Третий удар по растерянному, уже почти уничтоженному врагу, должен был поставить точку в этой битве.